Текст книги "Грабители"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

25

По мере того как повозка все больше удалялась от оставшихся позади «скаутов», в душе Жака рождалось неприятное чувство тревоги.

Торрик понукал своего лабуха, и тот исправно тянул повозку навстречу выраставшим строениям города.

– Красивая девушка, – произнес возница мечтательно, и на его серой коже появилось что-то вроде румянца.

– Зачем тебе такая девушка? Неужели у вас в городе своих нет? – спросил Жак. Слова Торрика вызывали в нем глухое чувство ревности.

– Мне дети надо. Умные дети.

– Ну так и делай их со своими бабами, умных-то.

– Нет, – убежденно возразил Торрик. – Хочу детей, как Василий, чтобы они все знали.

– Ну как ты там, Жак? – зашуршал из рации голос полковника.

– Все в порядке, сэр. Подъезжаем к городу. Я уже вижу каких-то людей…

– Ну, ни пуха тебе…

– Человек «Сэр» из коробки, – понимающе закивал Торрик.

Между тем повозка выехала на некое подобие дороги, и вдалеке Жак не очень отчетливо увидел людей, бегущих им навстречу.

– Это друзья, – заметив озабоченность на лице Жака, пояснил Торрик.

– Я понял, – отозвался тот и снял винтовку с предохранителя.

Группа из двух десятков человек подбежала к самой повозке, и все они стали что-то кричать, обращаясь именно к Жаку.

– Они спрашивают, не будут ли ваши великаны разрушать город, – перевел Торрик.

– Э-э… Я пришел с миром, – ответил Жак, вспомнив фразу Торрика.

Его сопровождающий тотчас перевел сказанное, и народ, радостно загомонив, побежал обратно в город.

Лабух Торрика замычал им вслед и прибавил шагу.

Вскоре Жак увидел городские ворота. Их венчали две большие башни с балконами и ярусами. Сейчас они быстро заполнялись горожанами, которые, словно в театре, наблюдали въезд Жака Монро на территорию Урюпина.

Серые лица зевак отражали разные эмоции. Кто-то смотрел на пришельца с испугом, кто-то с интересом, а женщины даже с видимой симпатией.

Лабух цокал по мостовой копытами и прядал ушами. Торрик улыбался налево и направо, а Жак все так же крепко сжимал винтовку, в любую минуту готовый пустить ее в дело.

Сразу за городской стеной улица стала значительно шире и от нее потянулись в разные стороны ответвления. Несмотря на ранний час, уже сновало много народу. Никакого самоходного транспорта Жак не увидел – в основном двух– и четырехколесные повозки, запряженные черными, серыми и пятнистыми лабухами.

– Куда мы едем? – спросил Жак, не отрывая взгляда от окон, откуда в любую минуту можно было ожидать выстрела.

– В дом старосты города. Высокочтимого Мастара.

– Понятно.

Между тем ажиотаж вокруг прибытия Монро постепенно спадал, и вслед за повозкой бежали лишь несколько мальчишек. Они кричали, подбрасывая в воздух шапки, и таким образом составляли своеобразный эскорт. Привлеченные их криками, а также непривычным видом Жака, некоторые горожане останавливались и провожали повозку взглядом.

В остальном все вели себя совершенно спокойно, и никто на лейтенанта пока что не нападал.

– Жак, как твои дела? – вышел на связь полковник Вильямс.

– Нормально, сэр, – отозвался Монро, – едем в дом к их старосте. Гражданские лица спокойны, на меня никто не бросается. Так что, может, выйдет что-то хорошее.

– Конечно, выйдет, Жак. Не может же быть все время плохо.

На этой оптимистической ноте они и распрощались.

Наконец повозка выехала на небольшую площадь, где возле трехэтажного здания стояли вооруженные длинными ножами люди в одинаковых кожаных доспехах.

– Кто это? – насторожился Жак, кладя палец на спусковой крючок.

– Вольные мемы.

– Чего?

– Вольные мемы – это наемные люди, которые следят в городе за порядком, ловят воров и грабителей.

– А что это у них за веревки? – спросил Жак, заметив черные волосяные шнуры, свисавшие с кожаных панцирей наподобие аксельбантов.

– Это петли, чтобы вешать воров и мошенников. С ними расправляются прямо на месте…

– Обходятся без суда?

– У нас судят лишь благородных людей. А мелкие воришки заслуживают только петли.

Те, кого Торрик назвал мемами, исподлобья смотрели на человека, который дерзнул надеть доспехи еще более крепкие, чем у них.

– Мемы не любят других воинов, потому что они сами воины, – просто пояснил Торрик. Он остановил лабуха и спрыгнул с повозки, давая понять Жаку, что путешествие окончено.

Лейтенант спустился на мостовую и обратил внимание на то, что стоянка лабухов загажена навозом. Судя по всему, здесь убирались не слишком часто.

Провожаемый недружественными взглядами полицейских-мемов, Жак поднялся по лестнице следом за Торриком и оказался в вестибюле, где находилось около трех десятков человек. Они сидели на длинных скамьях, поставленных вдоль стен, и чего-то ждали.

«Приемная», – догадался Жак.

Все присутствующие тотчас обратили взоры на незнакомца.

Высокий рост Жака, шлем, бронежилет и накладки делали его фигуру массивной и недвусмысленной. А вороненая сталь винтовки лишь подчеркивала его особый статус.

– Я провожу вас прямо к старосте Мастару, – сообщил Торрик и важной походкой направился через весь вестибюль.

У входа, охраняемого двумя мемами, он остановился и, подождав, пока те расступятся, смело толкнул дверь.

– Достопочтенный Мастар, я привел к вам досточтимого Лейтенанта Монро! – громко произнес Торрик. Только дойдя до середины большой комнаты, Жак увидел самого старосту. По возрасту он был ненамного старше Торрика, но его осанка выдавала в нем господина.

Сидевшие возле старосты чиновники поднялись, коротко поклонились Жаку и потянулись к выходу.

– Вижу, Торрик сумел донести до вас мои слова мира, – сказал Мастар. – Солдаты вернулись в Энно-Вайс, и город Урюпин снова свободен. Надеюсь, и вы не потревожите наш покой…

Последнюю фразу Мастар произнес с легкой вопросительной интонацией, и Жак понял, что от него ждут подтверждения.

– Мы не воюем с мирными людьми, – сказал он и поставил винтовку прикладом на пол.

– Нас это очень радует, Лейтенант Монро. Мы видели, правда издали, ваших воинов-великанов, и это приводило людей в ужас. Все ждали, что великаны придут разрушать наши дома…

– Если население будет относиться к нам миролюбиво, они не тронут здесь никого, – заверил Жак. – Кстати, достопочтенный староста, а откуда вы так хорошо знаете наш язык?

– Это все Василий, мир его праху. Он выучил нас читать и писать на своем языке. Теперь его даже преподают в школах для детей благородных граждан. Пройдемте в наши представительские покои, Лейтенант Монро. Там мы сможем принять вас как подобает гостю такого ранга, а здесь, – Мастар обвел руками простую обстановку, – всего лишь рабочая комната.

В этот момент не совсем к месту затрещала помехами рация, затем прорезался голос полковника:

– Как дела, Жак? Ты еще жив?

– Жив, сэр, – ответил лейтенант и неловко улыбнулся. – Как раз веду переговоры с главой города.

– Отлично, мешать не буду…

– Это человек «Сэр» из коробки! – торжественно заявил Торрик.

– Нет, Торрик, это называется рация, – снисходительно поправил его Мастар. Очевидно, он был более прилежным учеником Василия, нежели Торрик.

«Может, действительно все обойдется?» – подумал Жак. Он уже начинал верить, что эти люди и вправду не желают ему зла. Тяжелая винтовка показалась ему несколько неуместной, и Жак повесил ее на плечо, а затем проследовал за Мастаром через небольшую арочную дверь.

26

Невысокий стол буквально ломился от угощений, вид которых не вызывал никаких сомнений – блюда были знакомы и наверняка съедобны.

Сама столовая была довольно богато обставлена и отделана с известным вкусом. В углах помещения находились резные деревянные тумбы, на которых стояли большие чеканные кувшины из белого и желтого металла. Стены были задрапированы блестящей, словно шелк, тканью, расшитой замысловатым орнаментом, а с расписного потолка свисала богатая люстра, излучавшая беловатый мерцающий свет.

Окон не было совсем. Это было непривычно, но Жак улыбался, чтобы порадовать хозяев. Вспомнив, что в шлеме видно только половину лица, он снял его с головы и улыбнулся еще раз.

– Красиво тут у вас, – сделал он комплимент хозяевам и незаметно перекосил в магазине винтовки верхний патрон. После этого демонстративно отставил оружие в угол, а затем положил на тумбу шлем, тяжелый бронежилет и подсумок с гранатами. Пистолет Жак оставил при себе, непринужденно засунув его за пояс, словно какое-то украшение.

Подождав, пока усядется гость, свои места заняли Мастар и Торрик. Вопреки опасениям сидеть на круглой подушке было удобно. Жак принял подобие позы лотоса, и хозяева тут же повторили его позу.

Затем Мастар хлопнул в ладоши, и появились две девушки. Они были в легких, почти прозрачных накидках и, к удивлению Жака, выглядели очень симпатично.

В отличие от мужчин, кожа которых напоминала сероватую кожу пустынной ящерицы, у женщин она отливала матовым серебром. Их светло-карие, чуть желтоватые глаза производили на Жака странное действие, останавливая в его голове всякое движение мысли.

Одна из девушек подала гостю чашу с теплой розовой водой, а другая приготовила тонкую салфетку. Поняв, что он него требуется, Жак быстро сбросил грубые перчатки и окунул кисти в жидкость. Содержимое чаши вдруг забурлило, запузырилось, и Жак испуганно выдернул руки, чем вызвал у девушек короткие смешки. Лейтенант неловко улыбнулся и позволил высушить салфеткой мокрые ладони.

Сделав свое дело, девушки ушли, а Мастар, заметив определенный интерес гостя, произнес:

– Это еще не самые красивые девушки в Урюпине…

– Что? – переспросил Жак.

– Вы угощайтесь. Рекомендую вам начать вот с этого мясного блюда. Василий говорил, что у вас его едят в первую очередь.

Жак придвинул тарелку. По виду это напоминало бифштекс и пахло так же, однако Жак подозревал, что изготовлен он из мяса лабуха или чего-нибудь похуже.

Между тем Торрик, видя, что гость уже перешел к еде, тут же накинулся на угощение. Мастар неодобрительно покосился в его сторону, однако замечания не сделал. Сам он ел как-то вяло, пребывая в плену своих мыслей.

– Нам нужен кто-то столь же мудрый, как и Василий… – заметил староста.

– Нет, я не могу. Я на службе и вообще – хорошо чувствую себя только дома, – сказал Жак. Он уже распробовал бифштекс и оценил его по достоинству.

«О чем я говорю? В лучшем случае я состарюсь и умру здесь, как бедняга Василий…»

– Я вас понимаю, Лейтенант Монро, и ваша воля для нас закон, но если бы вам понравилась одна из наших девушек или, еще лучше, несколько девушек…

– Э-э… Наши солдаты ничего такого не делают, – соврал Жак и, закончив с первым бифштексом, взял следующий. – Пока они на службе, другой работой заниматься не полагается.

– Никто не говорит о работе.

– Никто и не говорит о работе, – повторил Торрик, с хрустом поедая какие-то жареные палочки.

– Нет, – еще раз сказал Жак.

– Ну, нет так нет, – легко согласился Мастар и все свое внимание переключил на еду.

В этот момент снова вышел на связь полковник:

– Как идут дела, Жак?

– Обедаем, сэр. Беседуем и наводим контакты.

– Хорошо, надеюсь, ты сыграешь роль специалиста по связям с общественностью.

– Я постараюсь, сэр.

На этом диалог закончился.

Торрик поднял вверх палец и важно произнес:

– Это был человек в коробке по имени рация. Правильно?

– Правильно, Торрик, – ответил Мастар и обратился к гостю: – Если хотите, я расскажу вам историю нашего города.

– Да, конечно, – с готовностью согласился Жак.

«Конечно, я послушаю, – подумал он, – конечно, мне интересно узнать о вольном городе Урюпине, но еще интереснее было бы узнать, что это за планета и где она вообще находится. Может, это не реальный мир, а какой-то затянувшийся сон?»

Мастар начал рассказывать, а Жак между тем ел и пил все, что ему подавали. За монотонным повествованием к концу сытной трапезы он смотрел на говорящего хозяина словно через какую-то маленькую форточку, все остальное было темным, как ночь.

– …могу предложить вам осмотреть комнату Василия. В ней все осталось в полной неприкосновенности. К тому же там есть послание для вас.

– Для меня? – удивленно спросил Жак, и ему показалось, что он слышит свой голос со стороны.

– Ну, хотя и не для вас лично, но, по крайней мере, для людей из вашего мира, которые должны были прийти сюда позже. Он предвидел это.

Правильная речь старосты Мастара струилась, словно ручеек, однако это стало раздражать Жака и заставляло его злиться.

«Где моя винтовка?» – вспомнил он, но тут же сказал:

– Хорошо, пойдемте, я посмотрю комнату… Василия.

Жак даже не понял, как это произошло, но он уже стоял. Мимо него легкой стайкой пробежали серебристые девушки. Они сверкнули своими янтарными глазами, и Жак почувствовал, как его лицо растянулось в идиотской улыбке.

Между тем он уже шел следом за Мастаром, а рядом едва поспевал Торрик и что-то быстро лопотал. Жак понимал только имя Василий, а все остальное сливалось в какой-то булькающий шум.

– Вот, – произнес наконец Мастар, когда они оказались в небольшой, по-спартански обставленной комнате.

На письменном столе лежали бумаги и две фотографии. На одной из них была девушка, а на другой, видимо, сам Василий – плечистый сержант в форме Пятьдесят второго егерского полка.

Жак подошел ближе и увидел запечатанный конверт без надписи.

– Это и есть послание, досточтимый Лейтенант Монро, – пояснил Мастар. – Вскройте его, вы имеете на это полное право.

Словно чужими руками Жак разорвал конверт и вынул несколько исписанных листов.

«…все произошло совершенно неожиданно для нас, и мы ничего не понимали, даже когда столкнулись с войском Фо-Менко Четвертого. Тогда я впервые увидел действие фехтовальных машин, которые унесли немало жизней моих товарищей.

Бой шел около часа, мы трижды отражали удары противника, но на четвертый раз погибли все…»

Сознание Жака затуманилось, и он, почувствовав тревогу, ощупал пояс. Пистолета не было. И рации тоже.

«Ах, сволочи…» – как-то вяло подумал Жак и, выронив письмо из ослабевших рук, повалился навзничь.

27

С тех пор как лейтенант Монро перестал выходить на связь, прошло пять часов. Короткий день уже клонился к закату, а военный совет, прерывавшийся для выдвижения разведки и смены постов, все никак не мог прийти к единому решению. Грэй и Бони выступали за немедленную атаку на город, чтобы выяснить хотя бы судьбу лейтенанта. Фэйт и Саломея воздерживались, а полковник Вильямс, капитан Фарнбро и медик Бакстер считали, что не следует рисковать и без того небольшим отрядом.

– Но нам все равно нужно решать вопрос с этим городом, сэр, – настаивал Грэй. – Иначе у нас полная неопределенность. Где мы, и вообще…

– В том-то и дело, что неопределенность, – заметил Вильямс. – Мы даже не знаем точно, действительно ли в этом городе нет никаких войск или, наоборот, это подготовленная к обороне крепость.

– Но мы не видели никаких военных приготовлений, никаких солдат или военных машин, – сказала Саломея.

– Это еще ни о чем не говорит. Мы же не знаем, какая у них тут тактика. Может, то, что у нас нельзя скрыть, у них проводится в режиме полной секретности…

– Давайте голосовать еще раз, – предложил Грэй, уловив в настроении совета какое-то изменение.

– Хорошо, – согласился Вильямс. – Итак, кто за то, чтобы немедленно атаковать город… как его?

– Урюпин, – подсказал Фарнбро.

– Да, город Урюпин.

Грэй и Бони подняли руки сразу, а затем, опустив глаза, подняла руку и Саломея.

– Это не то, что вы думаете, – тут же пояснила она. – Просто я теперь тоже думаю, что мы должны выяснить, что произошло с Монро. Это важно, поскольку от этого будет зависеть, как отнесутся и к нам.

– А если они его уже зарезали и сожрали? – зловеще произнесла Фэйт Линсдоттер. Демарш Саломеи ей очень не понравился.

– Значит, мы найдем его кости, – ответил Грэй.

– Ну ладно. – Фэйт пожала плечами и тоже подняла руку.

– Вот как? – удивился Вильямс. – Настроение в совете поменялось?

– Но вы сами дали нам право полноценного голоса, сэр, – напомнил Грэй.

– Я от этого не отказываюсь, – поспешно заявил полковник. – Что ж, раз совет решил, будем выдвигаться. Тем более что нам нужны квартиры и нормальная еда. Из собственных запасов остался только сублимированный эрзац. Думаю, расстановка будет обычная – два «скаута» впереди, два на флангах, танки, пехота на броне. А внутри города бойцы должны спешиться и следовать за машинами…

Разговор был закончен, и пилоты побежали к своим шагающим монстрам. Фарнбро стал отдавать команды танкистам, а Вильямс подозвал к себе двух капралов и вкратце объяснил им суть предстоящей операции.

Еще через четверть часа последние танки покидали лагерь, а шедшие впереди «скауты» уже подходили к городским стенам.

28

Как только солнце начало садиться за горизонт, дневное тепло стало растворяться, как будто его и не было. Вместо него с быстро темнеющего неба спускалась вечерняя прохлада. Она превращала паровую взвесь в маленькие капли воды, которые оседали на стенах и на одежде часовых, стоявших на сторожевом балконе.

– Тумай, у тебя еще кила осталась? – спросил один.

– Последняя щепотка, – соврал Тумай.

– Брось заливать. Угости – я ведь отдам, ты знаешь.

– Да ничего я не заливаю, Лома. Ты же знаешь – я не жадный, пожалуйста…

Тумай нехотя развязал небольшой мешочек и отсыпал на ладонь напарника щепоть сушеной травы. Лома тут же закинул ее в рот и, разжевав, зажмурился от удовольствия. Кила обожгла ему рот, но вместе с тем появившееся тепло стало разливаться по всему телу, а по спине побежали бодрящие мурашки.

– Хорош-шо… – произнес Лома и без перехода спросил: – Ты великанов видел?

– Нет, не видел. Говорят, Примар видел. Он уже всем рассказывал.

– По-моему, врет.

– По-моему, тоже, – согласился Тумай.

– Но чего-то все же было. Я слышал, как на улице люди кричали – дескать, Торрик повез к старосте железного человека. Да и солдаты из долины просто так не убрались бы. У них большая сила была…

– Большая.

– Да одни «боевые пауки» чего стоят. Ты видел, как они ходят? Ножики туда-сюда так и мелькают. Жуть! И как это они своих не рубят?

– Говорят, бывает, что рубят, – заметил Тумай и почесался.

– А что будем делать, брат Тумай, если оно двинется на город? – спросил Лома и посильнее закутался в шерстяной плащ.

– Кто оно?

– Я не знаю, я не видел, но, наверное, это большое войско из великанов, железных людей и стальных повозок с огнем на спине. Что тогда прикажешь делать?

– Защищать Урюпин, понятное дело.

– Это чем же защищать? Ятаганом, что ли?

Лома снял с пояса заржавевший тесак и, плюнув на лезвие, поскоблил его ногтем.

– Нет, – изрек он, – если оно явится, нам лучше бежать.

– А кто будет защищать город? – равнодушно спросил Тумай, глядя на остывающий горизонт.

– А мемы на что? Им за это большие деньги платят.

– Мемы воров ловят.

– Ну, и пару великанов пусть изловят. От них не убудет.

Тумай промолчал. Скоро должна была прийти смена, и тогда можно идти домой. А Лома после смены пойдет пьянствовать – он еще холостой.

– Ты когда жениться думаешь? – спросил Тумай.

– Не знаю, – пожал плечами Лома. – Я еще не готов. – В этот момент внизу послышались шаги. Оба стражника замолчали и, свесившись с перил балкона, стали смотреть на приближавшегося человека.

– Доброго вам вечера, достопочтенные сторожа, – вежливо поздоровался прохожий, остановившись перед тяжелыми воротами. – Я немного опоздал. Не пропустите ли меня домой?

– Ничего себе – немного! – ухмыльнулся Тумай.

– Да! – подтвердил Лома.

– А кто ты такой, я тебя знаю? – решил уточнить Тумай. Сумерки уже сгустились настолько, что лица горожанина было не разобрать.

– Должны знать. Я ткач Биро, с улицы Толстяков.

– А, тот самый, что выткал портрет Василия для старосты Мастара! – вспомнил Тумай. – И кажется, ты еще недавно женился.

– Правильно, – кивнул ткач.

– Видел я твою жену – хорошая женщина. Ну ладно, толкни ворота и заходи. Они не заперты, только потом прикрой поплотнее, как было.

– Конечно, достопочтенные сторожа. Большое вам спасибо.

Ткач прошел через ворота, и было слышно, как они скрипнули, когда он тщательно их прикрыл.

Вскоре шаги запоздалого прохожего растаяли, и опять стало тихо.

– Ты ничего не слышишь? – спустя какое-то время спросил Лома.

– Нет. А чего?

– Да как будто что-то такое бухает… Или это у меня в ухе бухает?

– Наверное. Сейчас отстоим смену, пойдешь в кабачок Лурни, и до самого утра вместо буханья в голове один только звон стоять будет, – заметил Тумай.

– Ага, а ты бы тоже хотел, да не можешь.

– Мне жена дома нальет.

– Как же, разевай рот.

Сторожа снова замолчали. Тумай широко зевнул, а Лома прислонился к стене и стал считать звезды. Однако звезд было очень много, и, сколько он их ни считал, они не убавлялись.

Вдруг Лома услышал глухое уханье. Потом что-то зажужжало. Лома стал всматриваться в темноту, и вскоре звуки усилились настолько, что их услышал даже тугоухий Тумай.

– А ведь и правда, Лома! – сказал он, и его равнодушие сразу улетучилось.

– Кажется, я его вижу, – дрожащим голосом проговорил Лома. – Это великан!

Теперь уже и Тумай увидел надвигающуюся, словно гора, махину. Затем появилась еще одна гора, и Лома с Тумаем закричали что было сил.

На великанах вспыхнули яркие огни, их лучи сошлись на балконе над воротами. В довершение к слепящему глаза свету раздался свист и грохот, а потом из темноты выехали рокочущие машины. На землю посыпались солдаты, которые быстро проникли за городские ворота и, найдя лестницу, стали подниматься на стену.

Лома что-то лопотал, зажмурив глаза, а Тумай громко рыдал, уверенный, что сейчас его непременно сожрут эти огромные чудовища.

Когда на балкон выскочили одетые в железо люди, Тумай повалился без чувств, а Лома только сильнее зажмурил глаза. Обоих сторожей подхватили под руки и поволокли вниз. Под нос Тумаю сунули ватный тампон, и он тотчас пришел в себя.

– Где Торрик?! Где Торрик?! – спросил Тумая незнакомый человек в железной шапке. У него было очень строгое лицо, однако знакомая речь, которую стражнику приходилось слышать и раньше, ободрила его. – Торрик и Мастар! Торрик и Мастар! Говори, сукин сын, где они?!

Из всего, что кричал ему незнакомый человек, Тумай понял только «Торрик» и «Мастар».

«Наверное, им нужно к старосте города…» – догадался он наконец и утвердительно закивал.

– Давайте его на броню! И второго тоже, пусть показывают дорогу!

Тумая схватили несколько железных людей и забросили на большую повозку, где не было никаких скамеек. Тумай больно ударился поясницей, однако жаловаться не посмел. Рядом с ним бросили Лому, который все еще находился в ступоре и продолжал что-то быстро говорить.

Потом на повозку забрались солдаты, и она мелко задрожала, а затем резко дернулась и покатилась по мостовой.

– Мастар! Торрик! Где они?! – прокричал сидевший рядом солдат, совсем не тот, что пытался говорить с Тумаем вначале.

Тумай понял, что от него требуется, и махнул рукой – дескать, поезжайте прямо.

Солдат прокричал что-то в маленькую черную коробочку, и стальная повозка поехала быстрее. Вслед за первой грохотали другие, их яркие огни подпрыгивали и плясали на стенах домов. Иногда они освещали фигуры великанов, которые шли по параллельным улицам и тоже посылали вперед мощные лучи.

Пораженный Тумай сидел на жесткой броне и только указывал рукой вперед, когда солдат кричал ему:

– Мастар! Торрик!

Эта улица вела на центральную площадь, поэтому заблудиться Тумай вовсе не боялся.

В одном месте, где улица была особенно узкой, сильная повозка выворотила столб, в другом испугала убежавшего лабуха, и тот, истошно вопя, галопировал в ярком свете огней. А когда улицу перебежали двое кровельщиков, держа рулоны со смоленым холстом, повозка внезапно остановилась, и над головой Тумая раздался громкий треск. Дверь, за которой скрылись кровельщики, разлетелась в щепки, а солдат, спрашивавший про Торрика и Мастара, обернулся и закричал:

– Это фламмеры?! Это были фламмеры, я тебя спрашиваю?! – Он снова обратился к свой коробочке и стал ей что-то говорить: – …похоже на то, сэр. Да, их было всего двое.

– Смотрите внимательнее. Они могут атаковать из окон, – советовала коробка.

– Вас понял, сэр! – крикнул солдат и, обращаясь к остальным, которые сидели рядом с Тумаем, приказал: – Прожектора наверх! Все внимание на окна! Вперед!