Текст книги "Опасные союзники"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

28

За первой городской стеной оказалась еще одна, вдвое выше первой. Между ними было ярдов сто, и все это пространство занимали бесконечно длинные торговые ряды, где покупалось и продавалось все, кроме скота, которым торговали снаружи.

– Ох, и шумно тут! – заметил Мартин, придерживая мула, который начинал нервничать от криков зазывал и смеха подгулявших гостей города.

– А в Пронсвилле таких стен почему нету? – спросил Рони.

– Пронсвилль на берегу, там враг только с моря возможен, – пояснил Бурраш.

– А в Лиссабоне стены имелись, – добавил Мартин. – Только давно, их потом на камень растащили.

– А тут кого бояться? – снова спросил Рони.

– Тут дорога на Бирнор имеется, а мимо него до самой Ингландии. Вот и стоит этот город форпостом, и стены здесь чинят. Вон, на башнях камень новый положен, – сказал Бурраш, и Мартин с Рони стали смотреть на башню, где действительно виднелись следы недавнего ремонта.

– Эй, послушайте, где здесь башмачников найти можно? – спросил Мартин у какого-то прохожего.

– Здесь башмачников нету, – покачал головой тот. – Они за второй стеной кормятся.

– Спасибо, – поблагодарил Мартин, и они двинулись к следующим воротам, куда проходило уже не так много возов и людей, зато охраняли эти ворота четверо рослых, под стать Буррашу, гвардейцев, которые внимательно оглядывали каждого входящего в серединный город.

Обстановка там была не такая суматошная, и путники перевели дух, начав вертеть головами и рассматривать вывески, предлагающие посетить всякие заведения, от булочных и питейных до мастерских по пошиву седел и разной упряжи.

Вскоре пришло время снова спросить дорогу, и теперь этим занялся Рони. Он подбежал к группе молодых людей, по виду подмастерьев, которые спешили по каким-то делам, и спросил, как пройти в тупик за каретной мастерской.

– Двигай за нами, мы как раз туда, на потеху поглядеть! – ответили ему.

– А что там за потеха?

– Там сегодня башмачника бить будут!

– Похоже, совсем пристукнут! – весело добавил другой подмастерье, и они рассмеялись.

Рони обернулся и пожал плечами, а Мартин махнул ему рукой, дескать, давай, мы за тобой.

Они прибавили шагу, чтобы не отставать от подмастерьев, которые весело переговаривались, время от времени отпуская шуточки в адрес проходивших мимо молодых женщин. Скоро стали слышны крики, и, завернув за очередной угол, Мартин, Бурраш и Рони увидели толпу из сотни человек, которые были вооружены палками и ржавыми тесаками. Эта толпа окружала деревянную пристройку к каменному зданию, а на крыше пристройки сидел Ламтак – в шлеме, с маленьким щитом и коротким мечом.

– Эй, поглядите! – обратился к спутникам Рони и кивнул в угол, где скучали двое городских стражников, в обязанность которых входило предотвращение подобных сборищ. Однако эти, похоже, были заранее приглашены и грызли орешки, со скукой наблюдая за происходящим.

– Понятное дело, – оценил обстановку Бурраш и, вынув из сумки меч в ножнах, направился к толпе, которая орала все громче, и несколько самых активных крикунов, по виду – городских бандитов, пытались рогатинами поддеть Ламтака за ногу, но тот отбивался от рогатин и старался забраться повыше, однако выше уже было некуда.

29

Подойдя к разбойникам, Бурраш оглянулся и, увидев, что Мартин с Рони встали сзади него, прикрывая фланги, громко спросил:

– Братцы, а чего у вас тут происходит?

Бунтовщики перестали кричать и все повернулись в его сторону. А какой-то бородатый мужик со сломанным носом и злыми глазами из-под лохматых бровей спросил:

– А это что за рожа зеленая тут нарисовалась?!

Это был главарь банды, и перед ним расступились, давая пройти к Буррашу.

Орк приметил нож, который главарь прятал за штанину, но меч из ножен доставать не стал. Бандиты засмеялись шутке предводителя, а Бурраш улыбнулся и сказал:

– Да уж, какой родился, такой и пригодился. Так чего вы здесь шумите, сапоги из ремонта требуете?

– А тебе какое дело?

– Я пришел обувку в ремонт сдать, но, похоже, не ко времени.

– Не ко времени, – кивнул главарь и покосился в сторону стражников, которые поднялись на ноги и взялись за алебарды, готовые вмешаться и выгнать чужака.

– Тогда давайте вы разойдетесь, а я как башмаки сдам – сообщу вам отдельно, тогда возвернетесь и снова орать будете, – предложил орк, а потом, двумя ударами меча в ножнах, сбил на землю пару самых рослых бандитов, пытавшихся подойти к нему сбоку.

Из толпы бросились еще трое, но выступивший вперед Мартин разбросал их быстрыми ударами дубинки.

– Ну-ка стоять! – рявкнул один из стражников, но главарь остановил его нетерпеливым жестом и сказал:

– Постой, служба! Лучше отвернитесь, мы их сейчас в капусту шинковать будем!..

После этих слов все бандиты достали ножи и стали окружать троицу смельчаков.

– Бурраш, мне вмешаться? – спросил с крыши Ламтак.

– Не сейчас, погоди, когда все завяжется!..

– Мы и до тебя, карепей, еще доберемся! – крикнул гному кто-то из толпы, однако другие его не поддержали. Сейчас все были сосредоточены на предстоявшей схватке с пришлыми.

И снова Бурраш начал первым. Орк выдернул меч из ножен, и этими ножнами ударил одного из бандитов, а другого достал плашмя мечом по голове. Мартин и Рони тотчас рванулись в атаку, не ожидая, когда стена врагов задавит их массой. Дубинки замелькали в бешеном темпе, заставив первый ряд бандитов закрываться руками и пятиться. Задние, напротив, пытались наступать, и у противника началась свалка. В этот момент, словно ядро, в тыл бандитам свалился Ламтак и начал крушить всех подряд, снося врагов страшными ударами своего щита и щадящими шлепками широкого меча.

Стражники хотели было снова вмешаться, но битва стала такой лютой, что они, напротив, попятились, а потом и вовсе сбежали с места.

Ламтак пробился к своим и стал в цепь. В схватке случился перерыв, и противники остановились, тяжело дыша и сверля друг друга глазами.

Пока выигрывали пришлые, у них были только царапины, ссадины и небольшие порезы, а из бандитов многие были в крови, а с десяток бойцов и вовсе не могли подняться.

– Предлагаю на этом разойтись, – сказал Мартин и улыбнулся вражескому главарю.

– С чего это? – возразил тот.

– С того, что я могу начать рвать вас голыми руками, и это будет очень страшно.

– Ой, как ты нас напугал! – презрительно скривился главарь и сплюнул под ноги кровавой слюной. – Хотел бы я на это посмотреть!..

– Смотри, – сказал Мартин и достал из-за пояса серебряный терций. – Я отдам его тебе, если вы сейчас же уйдете…

Сказав это, Мартин проделал с серебряной монетой тот же фокус, как и с ливром в доме купца Овцера, и, разомкнув побелевший кулак, показал всем смятое серебро.

– Лови! – крикнул Мартин и бросил главарю смятую монету. Тот поймал ее, рассмотрел, не скрывая изумления, потом посмотрел на Мартина и опустил руку с ножом.

– Ладно, – сказал главарь. – Сегодня мы уйдем, но завтра вернемся.

После этих его слов бандитское войско стало собирать раненых и, бурча под нос ругательства, направилось вон из тупика.

30

Бандиты прихрамывали и тяжело переваливались, некоторых вели под руки – те едва стояли на ногах. Это было похоже на отступающую армию, однако Ламтак сказал:

– Это еще не победа, сейчас стражники прибегут.

И он оказался прав – послышался лязг доспехов, и из-за угла выбежала целая дюжина стражников с алебардами. Выглядели они очень решительно, а командовал ими широкоплечий сержант в дорогом плаще, какой не купишь за обычное жалованье.

– Если мы начнем с ними драться, нам из города не выйти, – сказал Бурраш. – Прибежит подмога. Может, предложишь им денег, Мартин?

– Попробую, – кивнул тот и, отдав дубинку Рони, поспешил навстречу стражникам.

Выглядел Мартин миролюбиво, поэтому они невольно перешли на шаг, а потом и вовсе остановились после того, как остановился шедший первым сержант.

– Добрый день, ваша милость, – негромко произнес Мартин, останавливаясь в одном шаге от сержанта, который смотрел на него с неприязнью.

– Для тебя не очень добрый, прохвост! Командуй своей банде, чтобы бросали оружие и сдавались, иначе я прикажу зарубить вас!..

– Давайте решим вопрос миром, сержант, я дам вам три терции серебром, и мы мирно расходимся.

– Я взяток не беру! – звонко ответил сержант, полагая, что, арестовав чужаков, и так получит все их деньги.

– А если подумать?

Мартин схватился одной рукой за древко алебарды, а второй за огромную ременную пряжку сержанта и смял ее с еще большей легкостью, чем монету. Потом убрал руки и миролюбиво улыбнулся потрясенному сержанту, который рассматривал остатки пряжки, служившей одним из символов его начальственного статуса.

– Итак, пять серебряных терций, сержант. Это хорошее предложение.

Сержант судорожно сглотнул и посмотрел на Мартина, который теперь смотрел на него совсем не приветливо.

– Я мог вас где-то видеть?

– Только если служили в Угле.

– Вы служили в Угле? – удивленно спросил сержант.

– Я сидел там.

– Но… в Угле сидят бессрочно и более…

– Более трех лет никто не выживает, но я провел там двадцать и научился этому фокусу с вашей бляхой.

– Я… я должен собраться с мыслями, – сказал сержант. Потом покосился на своих подчиненных и снова повернулся к Мартину. – Дело в том, что у нас есть сигнал на этого гнома… И этот донос никуда не денется, он зарегистрирован у городского полицайпрокурора.

– Но если этот гном исчезнет до вашего прихода, прокурор ничего не сможет вам предъявить.

– А он исчезнет?

– Это я вам гарантирую, через час его здесь не будет, – сказал Мартин, незаметно передавая сержанту серебро.

– Ну, раз вы говорите, через час, то мы вернемся через два, – пообещал сержант.

– Приятно было с вами познакомиться, сержант.

– А мне с вами. Счастливого пути.

31

Не успел Мартин распрощаться с сержантом, как Ламтак бросился к двери своей каморки, вскрыл ее хитрым кривым ключом и, ворвавшись внутрь, стал срывать половицы, под которыми, как оказалось, было сложено все его богатство. Рулоны кож, ножи, молотки, клещи, колодки, клей и еще много чего, что поместилось в два огромных мешка, каждый из которых был выше самого Ламтака. Однако он лично выволок их на порог, Рони подогнал мула, и они вдвоем мигом увязали поклажу. Теперь все было готово к отъезду.

– Ну и что у вас тут за ссора приключилась? – спросил Бурраш, когда они вышли из тупика на открытую улицу.

– Я отказался платить им налог сверх королевского и городского.

– Да неужто бандиты здесь башмачников данью обкладывают?

– Нет, не обкладывают, – ответил Ламтак после паузы, потом снял шлем и отдал Рони, тот положил его в один из мешков.

– Значит, ты их чем-то разозлил?

– Чем-то разозлил.

– Давай уже рассказывай, зря, что ли, мы за тебя впрягались, пенек старый? – потребовал Бурраш, и Ламтак, слегка оттаяв, заулыбался, поглаживая бороду.

– Чего привязался, оглобля? Ну, хорошо, скажу. Они на рынке над карлицей издевались, а я заступился.

– И с этого все началось?

– Еще не с этого. Я их побил крепко, потом они привели еще десять бандитов, я и их побил. А когда они привели стражников, я незаметно убежал.

– И с этого все началось?

Ламтак вздохнул, все слова из него нужно было тянуть клещами.

– Нет, все началось, когда я их снова побил, когда стражники ушли.

– А зачем снова побил? Тебе показалось мало?

– Им показалось мало! – возразил Ламтак. – Они опять стали карлицу пеньком обзывать.

– Пеньком?!

– Вот именно. Я-то солдат, меня таким словом не проймешь, а она – плакала.

Так, за ничего не значащим разговором, они вышли из центрального города, миновали шумный район между двумя стенами и, наконец, оказались в пригороде, где не было мощеных улиц, а только пыль, конский навоз и длинные вереницы обозов. Тут Ламтак остановился и, повернувшись, взглянул на высокие городские стены.

– Спасибо тебе, Йоншир, за то, что кормил меня, – сказал он. – Может, еще свидимся.

– Ты бы лучше нас поблагодарил, что вовремя подоспели, – заметил Бурраш.

– Это, конечно, подоспели в самый раз. Но я на этой крыше с утра сидел, между прочим.

– Ну, извини, если бы знали, пришли скорее, однако мы к тебе по делу.

– По какому?

– По хорошему. Нам компаньон нужен, старый проверенный товарищ.

– Опять драться?

– А хоть бы и драться. Ты, как я гляжу, это дело вовсе не забыл, хоть и тюкал целый год одним молоточком.

– Ну и что с того, что молоточком? Работа хорошая, люди деньги несут, у кого нет – платят, кто чем богат. Я ни от чего не отказывался. Получалось хорошо, даже монетки копить начал, думал, через пару лет смогу жениться.

– На карлице, что ли? – усмехнулся Бурраш.

– Ну ты скажешь тоже! Карлица – человек, а мне нужна глинпа. В Йоншире, между прочим, свои гномы имеются, из очень хорошего рода. Из Бинда-Хорвардов. Слыхали про таких?

– Да откуда нам про гномов знать? – сказал Рони, покачиваясь в седле между двумя мешками Ламтака.

– Это да, – согласился тот. – Кстати, Рони, ты подрос, стал шире в плечах!.. А уж колотушкой как машешь – одно загляденье!..

– Спасибо, Ламтак, – смутился Рони.

– А ты, Мартин, такой опасный. Если бы ты мой ремень так смял, я бы, пожалуй, тоже испугался.

Мартин улыбнулся, но Ламтак был совершенно серьезен.

– Ладони у тебя небольшие, пальцы длинные, как у дворянина какого-нибудь, откуда только сила берется? А вот башмаки скверные, пьяный, видать, башмачник был, козелок, вон, подшит недавно, а уже поехал. Мы как на место прибудем, я тебе козелок перешью и носки вытяну, совсем другой вид у башмаков будет.

– Спасибо, Ламтак.

– Пожалуйста. А куда мы идем-то, в какое местожительство, Бурраш?

– В Пронсвилль.

– Опять?

– Что значит опять?

– В прошлый раз тоже шли в Пронсвилль.

– Прошлый раз так вышло, а в этот раз у Мартина с Рони там дом просторный имеется. И вообще, Ламтак, ты стал болтливым.

– Это ты меня разговорил, кочка болотная. А в городе я молчал как рыба, даже гвозди не называл.

– Как это не называл? – удивился Мартин. – Как же ты обходился?

– Не называл, и все. Клиент говорил: вбей сюда два гвоздя, подметка уже дышит. А я ему говорю – ага. И все. А сейчас я и вправду разболтался, но это потому, что давно вас не видел, а еще потому, что башмачник. Вот если бы был кузнец или того хуже – ювелир, тогда конечно, следовало бы помолчать. А башмачнику чего молчать? Я на войне столько лет молчал.

– А почему на войне молчал? – не понял Рони.

– Потому, что в бою орал, а после боя ел и спал.

Рони с Мартином посмотрели на Бурраша, ведь он тоже был солдатом.

– Да, Ламтак прав. Так на войне и было.

32

Какое-то время Ламтак молчал, видно было, что он заново переосмысливает свое теперешнее положение.

– Значит, опять воевать поедем? – спросил он, когда они отошли от города на приличное расстояние и впереди стали вырисовываться пологие склоны старых известняковых гор.

– Мартин предложил хорошее дело, – сказал Бурраш.

– Деньги платить будут?

– Еще какие.

– И какие же?

– Мартин сказал, что по пятьсот золотых на нос.

– Ох ты!.. – воскликнул Ламтак и покачал головой. Еще какое-то время они шли молча, сторонясь и пропуская возы, шедшие в город. Потом попили воды, передавая друг другу кожаный бурдюк. Ламтак тоже выпил, а потом сказал:

– Должно, без колдовства здесь никак не обойдется.

– Это ты о чем? – спросил Бурраш.

– О том, что за просто так – мечом помахать – таких денег не заплатят.

– И что, откажешься?

– Нет, не откажусь. Мне деньги нужны, я жениться хочу.

– А к старому хозяину-гному не хочешь вернуться? – спросил вдруг Рони.

Ламтак посмотрел на него, но не ответил, еще раз проворачивая в голове этот вопрос.

– Нет, не хочу, – сказа он наконец. – Я буду напоминать ему о плохом, и он меня прогонит.

– У вас так принято?

– У всех так принято. Так что же мы будем делать в этом вашем Пронсвилле?

– Будем защищать заказчика, будем ловить шнырей, – начал перечислять Бурраш. – И искать шкатулку, которую у него украли.

– Всего и делов-то? Что-то не верится.

– Наверное, придется поехать на запад, – сказал Мартин.

– И далеко? – уточнил гном.

– Очень далеко. Возможно, ближе к Змеебаду.

– Вот это да, – снова произнес гном и покачал головой. – Так вот за что золото дают?

– Именно за это, – в тон гному сказал Бурраш.

– В таком случае нам пора забирать влево, вон по той дороге, – заметил гном, указывая на пыльную глубокую колею, по которой, можно было не сомневаться, в город возили камень на ломовых телегах.

– В каменоломню, что ли? – удивился Рони.

– Нет, мы пойдем дальше, в деревню. Там хороший постоялый двор, и оттуда прямая дорога к перевалу. Мы же к перевалу пойдем?

– Да, – кивнул Бурраш. – И Ламтак прав, пора нам отдохнуть, а то мы с раннего утра топаем, а ведь намеревались, гном, у тебя перекусить.

– Так и я хочу передохнуть, на крыше сидеть было очень неудобно, да и палками меня изрядно поколотили. Я уже забыл, когда меня так били в последний раз.

– На войне? – уточнил Рони.

– Не только. А что это у тебя в мешке выпирает, будто арбалет?

– Это и есть арбалет. Показать?

– Обязательно покажи. Я к кавалерийским машинкам очень большое любопытство имею. Вот пехотные не люблю – большие, грубые, а кавалерийские – другое дело.

Рони достал оружие и подал гному, который при виде такой редкой модели пришел в восторг.

– Два лука, да еще стоячие!

– Мачтовые, – поправил гнома Бурраш.

– Ну да! Я и говорю! Это ж какая работа тонкая, а? – продолжал восторгаться Ламтак, поглаживая оружие, проверяя натяжение тетивы и годность спусковой планки. – А это что?

Он вынул из закладки один из граненых болтов и снова восхищенно зашипел и зачмокал, как будто его угостили какой-то сладостью.

– Это же змеиное жало, честное слово! От такого болта никакая кольчуга не спасет, а, Бурраш?

– Да, коварная машинка, – подтвердил тот.

– А вы это заметили? – спросил Ламтак, нюхая кончик болта.

– И что там? – спросил Рони.

– Красный яд. Его из муравьев вытягивают и мажут наконечник. Насмерть он не отравит, но жжет так, будто железо каленое приложили.

– Я о таком раньше даже не слыхивал, – признался Рони.

– Ты не слыхивал, а меня раз в арьергарде так веником отделали, что потом чуть шкура с рук целиком не сошла, – сказал Бурраш.

– Веником? – не понял Рони.

– Веник, – начал объяснять Ламтак, – это держак, как у полуторного копья, а на конце связка веревок или кожаных полосок с навязанным на них железом. Такой штукой пехота по построениям хлещет, чтобы противник строй потерял. Это, я вам скажу, та еще забава. – С этими словами Ламтак вернул Рони арбалет и спросил: – А где ты такую машинку добыл? Неужели с Мартином сложились? Она больших денег стоит.

– Это мне тетенька одна дала, – сказал Рони, посмеиваясь.

– Вот такие тетеньки у вас, у людей. У гномов тетеньки к таким вещам и близко не подбираются.

– А что за тетенька? – поинтересовался Бурраш.

– Кухарка наша, – нехотя ответил за Рони Мартин, понимая, что этим ответом вызывает еще больше вопросов.

33

Уже смеркалось, когда они наконец пришли в деревню, где все население по сельскому обычаю ложилось спать рано.

В амбары запирали кошек, чтобы сторожили ночью зерно, в хлевах доили коров, только что пригнанных с лугов. Крестьяне устало переговаривались, покрикивали на лающих собак, но все шло к скорому ужину и здоровому сну до раннего утра.

Вся эта неторопливая и сонная атмосфера так подействовала на путников, что они и сами были готовы упасть и уснуть, пусть даже и голодными, однако в стоящем на отшибе постоялом дворе уже горели в окнах светильники, а значит, были готовы и стол, и чистая постель, в чем путники очень нуждались.

– А еще хорошо бы какой мази от порезов, – заметил Рони. – А то руки от пота горят.

– Там хороший хозяин, он непременно сыщет для нас мазь и все, что угодно, – заверил Ламтак. – Меня в прошлый раз здесь как родного встретили. Ставьте мулов к коновязи, берите только оружие и самое ценное, а работник потом мулов в сарай отведет.

На правах завсегдатая этого заведения Ламтак первым распахнул дверь, и весь отряд вошел в просторный и хорошо освещенный зал. Видно было, что масла на светильники здесь не жалели.

– Здравствуйте, гости дорогие! – радушно поприветствовал вошедших человек в сером фартуке, стоявший за длинным столом, на котором были приготовленные закуски и кувшины с пивом и сладкой наливкой.

– И тебе здорово, добрый человек, – в тон ему ответил гном. – А где хозяин?

– Дык, я и есть хозяин, – пожал плечами человек в фартуке и потянулся за чем-то, стоявшим у его ног.

– Засада! – крикнул гном и ударил ногой по длинному столу, обрушив все закуски на фальшивого хозяина. И тотчас со второго этажа по лестнице стали сбегать враги, а другие начали врываться в зал через входную дверь и выскакивать из кухни.

Бурраш выхватил меч и кинжал, Рони с Мартином стали отбиваться дубинками, на ходу выхватывая узкие кортики. Полетели столы, зазвенела бьющаяся посуда. Гном запрыгнул на один из столов и начал крушить врагов своим коротким мечом, который в толчее был куда полезнее огромных секир, которыми орудовали несколько плечистых разбойников, больше разбивая мебель и стены, чем попадая по оружию гнома и Бурраша.

Мартин отчаянно отбивался дубинкой, не находя возможности применить кинжал, так сильно напирал противник, загоняя Мартина в угол. Перед ним было несколько широкоплечих молодцов, вооруженных топорами и огромными дубинами с гвоздями. Один удар таким оружием означал бы конец, поэтому Мартин не останавливался ни на мгновение и пытался контратаковать, получая удары руками и ногами по всему телу. Ребята были хваткими в драке и не упускали случая ударить от души.

Рони сбили с ног, и он катался по полу, забиваясь под сваленные столы, чтобы не быть разрубленным секирами. В помощь ему Бурраш метнул огромный дубовый стул, снеся двоих разбойников, и еще двоих уложил длинным мечом. Едва Рони удалось вскочить и запрыгнуть на подоконник, как сшибли дубиной Ламтака, однако гном прокатился по полу шаром и подсек ноги своего обидчика, а потом добил его страшным ударом своего щита, который был не менее опасен, чем меч.

Схватка кипела яростно, словно масло на сковороде. Четверка бывалых дралась мастерски, сжав зубы и показывая небывалые прежде возможности, – в этот раз им противостояли разбойники, весьма сведущие в таких боях.

Гном был вынужден начать отступление вверх по лестнице и увел за собой едва ли не половину вражеского отряда, но потом лихо перемахнул через перила и, пока противник в толчее возвращался, образовал в зале почти что силовое равновесие.

Бурраш уже как следует раскрутил свой меч и никого не щадил, Рони визжал и ругался, рубя кортиком, словно мечом, а Мартин все еще полагался на дубинку, молотя по головам, как по каменным заготовкам. Еще полминуты, и поредевший враг бросился бежать – кто наверх, кто в окна, кто куда, однако из двух десятков нападавших уйти удалось едва ли полудюжине, а остальные остались на полу.

Первые несколько мгновений Мартин не верил, что все закончилось. В его ушах еще стоял шум боя, лязг железа и стук сердца.

– Они ушли! – крикнул Рони, потрясая окровавленной дубинкой, однако по его лицу также текла кровь, а вторая рука висела вдоль тела плетью.

– Мартин, берегись! – рявкнул Бурраш, и Мартин ухнул на пол, словно подкошенный, за мгновение до того, как над ним пронесся дротик и с треском врезался в бревенчатую стену. Орк метнул кинжал, и тот тяжелой рукоятью угодил стрелявшему в грудь. От удара стрелок улетел к выходу на кухню и выронил оружие, которое с грохотом покатилось по полу.

– Рони, что там в окне?! – спросил орк, подойдя к поверженному врагу и подбирая кинжал.

– Порядок! Они убежали!..

– Я посмотрю наверху! – сказал Ламтак и стал подниматься по лестнице, держа меч наготове.

– А я на кухне проверю, – произнес Бурраш. – Мартин, покарауль тут…

– Покараулю, – кивнул Мартин, поднимаясь и чувствуя, что при падении ушиб колено.

Сверху донеслись голоса – Ламтак разговаривал с мужчиной, а женщина громко плакала. Рони сидел, привалившись к стене, и поглядывал в окно, на полу тяжело дышал раненый бандит, зажимая рукой рану в боку. Жуткая картина.

Мартин посмотрел на того, который стрелял в него, кажется, из арбалета. Он пытался выхватить его в самом начале, но тогда его опередил Ламтак. Гном как раз спускался по лестнице, слегка прихрамывая и смахивая набегавшую со лба кровь.

– Там хозяин и его жена! Они были связаны! – сообщил гном. – Я хорошо его знаю, поэтому сразу понял, что этот урод подставной.

Гном подошел к фальшивому хозяину и пнул его, но тот не пришел в себя. Тогда гном поднял с пола какую-то трубу и сказал:

– Вот так штука, братцы! Они-таки добыли настоящую «горгону»!..

Из кухни вышел Бурраш.

– Что ты нашел?

– Вот, – сказал гном, подавая трубу.

– Ух ты, «горгона»!

– Рони, как там наши мулы? – спросил Мартин, разминая ногу.

– Похоже, они задремали…

– Счастливчики.

На лестнице показался хозяин заведения. Он нес целый моток бинтов из старых простыней.

– Ай-яй-яй… – говорил он, сокрушенно покачивая головой, перешагивая через распростертые тела и потеки крови. – Ай-яй-яй… Они пришли, как простые посетители, и я был им рад, думал, заработаю в этот вечер, а заработал под глаз.

Хозяин бубнил и бубнил, ни к кому не обращаясь.

Следом за ним спустилась жена с двумя склянками черного стекла. Ее лицо было заплакано, однако страшную картину в зале она воспринимала стойко и сразу направилась к Рони как к самому младшему, к тому же он выглядел очень бледным.

Мартин тоже подошел и стал помогать женщине перевязывать раненому плечо.

– Ты чего такой белый, приятель? – спросил Мартин.

– По голове ему дали! – пояснил подошедший Ламтак. – Такое бывает, когда крепко треснут, но это скоро пройдет.

Гном заметил оброненный Рони арбалет и, подобрав его, поставил рядом с владельцем.

– Нам пора уходить! – сообщил Бурраш. – Они могут вернуться!..

– Нет-нет, не уходите, я послал в деревню работника, и он приведет мужиков, человек тридцать. У нас с деревенскими такая договоренность!.. – заверил хозяин.

– Подождите, пока я вас не перевяжу, – добавила его жена. – Хотя бы самые заметные раны.

С этими словами она полила из склянки перевязанное плечо Рони, и у того от жжения лицо из бледного стало красным.

– Ничего-ничего, – успокаивающе произнесла она. – Зато рана быстро затянется.

– Рита у нас всех в округе лечит! – сказал хозяин. – Как кто поранится – сразу к нам. У нас же тут драки случаются, особенно среди приезжих, вот она и наловчилась за столько лет.