Текст книги "История Ритшарда Эилидха (СИ)"

Автор книги: Алекс Мрачных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 2

Кошка лениво приоткрыла один глаз, вдыхая аромат сдобы, что пропитал собой всю кухню. Элис небрежно поглаживала лягушку, устало посматривая на кастрюли, рука всё ещё побаливала, а потому в зал выходить она не могла.

– И всё же, что ты нашла в этом ребёнке? – в очередной раз за эти два месяца спросила Элис. – От него же только одни проблемы, кроме того он – волшебник!

Беллона могла бы в очередной раз проигнорировать вопрос, если бы это было праздное любопытство Элис. Но именно Элис заседала на шабаше Тринадцати от имени её Рода, и именно она должна будет объяснить решение Беллоны.

– Ты должна знать, о том инциденте, произошедшем более тысячи лет назад, что разделил мир на магов и волшебников, – Элис подтверждающее кивнула. – Но мало кто знает, что после этого свободных магов почти не осталось. Это ведь был такой шанс, без обязательств войти в чужой Род, улучшив своё положение и состояние! Многие им воспользовались, но не многие после этого выжили, – кошка замолчала, прищурила глаза будто что-то вспоминая и продолжила вновь. – Последствия этого осквернения были куда ужасающей, что кто-либо мог представить. На сотню рождённых детей приходился лишь один маг и пятеро волшебников. Когда Кабинет Эквитов заинтересовался подобным, оказалось, что отличить маленького мага от волшебника практически нереально. Маги рождались, жили, получали приглашения в их школу и в конечном итоге, когда достигали семнадцати лет, уже были женаты и имели детей. Над их детьми так же довлело проклятье, чувство неполноценности, какой-то ущербности довлело над ними, сводя с ума. Они проводили самые жуткие и кровавые ритуалы, которые извращали их лишь сильнее, превращая в тех, кого волшебники зовут темными тварями и тёмными магами.

– К чему вы это?

– Сможешь ли ты, Элис, хотя бы вообразить себе сколько подобных тёмных магов заполонили мир? И сколько из них пытались отчиститься? – Элис широко распахнула глаза, начиная понимать.

– Неужели... неужели кто-то смог это сделать? – шёпотом спросила она, жадно вглядываясь в кошку.

– Для волшебников он, наверное, темнейшая из возможных кровных линий, даже ты наверняка о них слышала. Балазс.

– Потомки Змей? Но почему они не вернулись?

– Высокомерие Балазсов не знало границ, они искренне считали себя последними магами, да и потом совершенно не умели держать язык за зубами, – кошка прищурилась, Элис остро чувствовала её довольство. – Они не смогли отчиститься сами, но вот их дети...

***

Два месяца, что Ричи провёл в "Красном Льве" были наверное самыми лучшими в его жизни. Омрачало настроение Ричи лишь то, что за всё это время он так и не увидел Беллону. Порой ему казалось, что вот-вот в его номер войдёт Беллона, которая чем-то похожая на Берту, и скажет: "Прости, я ошиблась".

Но Беллона не приходила, а время всё шло и шло. Порой ему начинало казаться, что Бэйны были дурным сном, а он почти всю свою жизнь жил в этом пабе, ожидая Беллону. Чем больше проходило времени, тем больше покрывались дымкой забвения его воспоминания, и в один не примечательный день Ричи забыл о том, кто он.

В ночь того дня ему снова приснилась Беллона.

– Милый, – сказала она, поглаживая его по волосам, – ты меня помнишь?

Но он не помнил. Смотря на тёмный туман, что покрывал собой поляну, он с трудом разбирал её слова. Туман клубился, лизал ему пятки и подбирался всё ближе и ближе к голове.

– Милый, всё хорошо? – обеспокоенно спросила она и приложила ладонь ко лбу. – Температуры вроде нет. Может ты просто устал?

Он не помнил не этот обеспокоенный, полный заботы и любви голос, ни этих нежных прикосновений, однако что-то просило довериться этому, расслабиться. Что-то шептало ему это.

– Да, я устал, мама, – тихо ответил он.

– Ну, так поспи, а я постерегу твой сон, – будь Ричи более внимательным, он наверняка бы услышал чужую усмешку, – мой дорогой Ричи.

Да. Его зовут Ричи. Просто Ричи.

Туман наконец-то сокрыл его всего.

***

В то утро Берта была весела или даже воодушевлена, правда Ричи не мог понять причин такого её настроения. Сколько он себя помнил, Берта всегда была чуть угрюма и не весела, а Элис, которая лучше всех знала свою мать, не смогла ответить Ричи, когда он спросил о причине столь хорошего настроения Лэнг-старшей. Право же не говорить ему, что это связанно с его приближающимся уходом! Потому-то Элис и промолчала, тоскливо поглядывая на лягушку, что вот уже вторые сутки как обиженно молчала.

– Элис? А, Элис? – приставал и приставал к ней с вопросами Ричи.

При таком поведении его было совершенно невозможно узнать, и Элис порой жутко с каким-то странным интересом посматривала на него.

– А расскажи мне про маму, я так давно её не видел, – в очередной раз попросил он.

Элис лишь тяжко вздохнула. Она не могла ему ничего рассказать о Беллоне, потому что та жила задолго до неё, да и вообще не слишком-то любила распространяться про своё прошлое. Иногда ей даже казалось, что Беллона была не магом, а ведьмой, но Эилидх славились своей правильностью, которая, впрочем, совсем не означала, что ведьм среди них не было.

– Твоя мать, достойный маг, – веско сказала Берта, что слышала этот их разговор. – Ваша кровная линия была славна и сильна, что, однако, не мешала её прийти в упадок. Ты должен понимать, Ричи, что не стань ситуация столь ужасной, Беллона никогда бы не отправила тебя сюда.

Он тяжко вздохнул, за сегодняшнее утро, ему ни раз и ни два говорили о том, что у Семьи много сильных врагов, и что теперь, когда ситуация ста-би-ли-зи-ро-ва-лась, он может вернуться к матери. Но Ричи боялся. Он так давно не видел её, что и помнил только длинные белые волосы с холодным синим отливом, да нежные руки.

Берта в очередной раз проверила его рюкзак, который больше чем на половину состоял из еды, пробормотала какую-то тарабарщину, ну то есть заклятье. Ричи заклятьям не учили, говоря что-то про школу, где его всему научат. Однако никто не мешал ему, жадно смотреть на любые проявления магии.

Огромный рюкзак, который почти наверняка доставал Ричи до пояса, медленно уменьшался, он стягивался, сжимался, пока не уменьшился втрое.

– Ну вот, теперь уж всё, – Берта довольно хлопнула рукой по рюкзаку. – На несколько дней если что хватит.

– Но разве мы не переместимся? – глупо спросил он.

– О, Ричи, не стоит судить обо всём мире только по этому пабу, – начала посвящать его Элис. – Это таверна и постоялый двор, поэтому маг и может переместиться под самые его двери, а вот...частные владения, – припомнила она слово обычных людей, – защищены гораздо лучше. Мы даже не знаем, кого Беллона отправит тебя сопровождать, – покривила душой она.

Ричи кивнул головой, пытаясь представить своего сопровождающего, но не получалось. Ему так хотелось, чтобы это была Беллона, что каждый второй, а то и первый, был длинноволосым блондином, или зеленоглазым, как он. Почему-то ему казалось, что зелёные глаза он унаследовал от отца.

– И когда явиться, этот сопровождающий?

Но ответить ему никто не успел, чужие ладони опустились на его плечи, чуть ощутимо сжав. И Ричи почувствовал чей-то смутно знакомый запах, но вот только вспомнить о том, кто же это стоит за его спиной не получалось.

– Тивуртий! – зло прошипела Берта, Ричи уже знал, что за подобным последует длиннющая лекция о недопустимости подобного поведения, но тяжко вздохнув Лэнг промолчала.

– Нобель Тивуртий Долабеллы, стрикс, – обворожительно улыбнулся он.

– Ритшард Эилидх, – представила его Элис, и Ричи чуть удивлено посмотрел на неё, это был первый раз, когда он слышал своё полное имя.

– Для меня это честь, – в очередной раз улыбнулся стрикс, почему-то посмотрев в самый тёмный угол комнаты. – Ваша матушка просила сопроводить Вас и в случае необходимости защитить.

Ричи угрюмо промолчал, чрезмерная забота и опека матушки порой докучала ему. И хотя он всем сердцем желал вновь увидеть её, терпеть нисхождение Тивуртия было выше его сил, хотя сам стрикс был неизменно вежлив.

– Я достаточно взрослый, чтобы постоять за себя! Мне уже семь! – вспылил Ричи, щёки его залил злой румянец, а глаза упрямо сверкнули.

Тивуртий лишь чуть удивлённо посмотрел на него, впрочем, не только он. Неизменно вежливый и тихий Ричи ещё ни разу не повышал голоса. Глаза стрикса сверкнули, когда он в очередной раз улыбнулся, но улыбка эта застыла кривой маской на его лице, скрывая чужое недовольство.

– Я никоим образом не хочу умалить вашу силу, – со странной интонацией сказал Тивуртий. – Однако враги нынче не чтят кодексов чести, нападая скопом и из-за спины, – Элис стоящая за спиной Ричи насмешливо улыбнулась, ведь, по мнению большинства людей, у магов не было чести, – я лишь желал иметь возможность защитить вашу спину.

Вместо ответа Ричи побледнел, всмотревшись сквозь дымку обмана, рассказы Элис о прародителях вампиров мгновенно всплыли в его голове. Он гулко сглотнул, ощущая подступающий страх, и пусть существо перед ним старалось выглядеть обворожительно безобидным, это не означало, что в любую другу встречу Ричи остался бы жив. Но больше всего его, конечно же, волновало то, что слова матушки были забыты им. И он поверил своим глазам, чего никогда нельзя делать в этом обманчивом мире.

– Я не хотел оскорбить Вас, – склонил голову Ричи.

Стрикс промолчал, только посмотрел внимательно, цепко, будто сравнивая его.

– Я понимаю. Смею надеяться, сам был в вашем возрасте, – скупо ответил Тивуртий, поворачиваясь к двери.

Дверь в паб была добротная, дубовая с немногочисленными железными вставками, и именно эта дверь всё чаще и чаще манила Ричи к себе. Тивуртий шагнул вперёд, собираясь первым выйти из паба, когда раздалось возмущённое кваканье, это забавная лягушка Элис решила проводить их. Лягушка недовольно квакнула, обращаясь в человека, что нервным жестом поправил воротник рубахи. Янтарные глаза мужчины сверкали, а улыбка на тонких губах была до жути лукавой.

– Светлой дороги вам, – сказал им напутствие плут.

– И тебе недурной ночи, лишённый-собственного-имени, – хмуро ответил Тивуртий, утягивая Ричи на выход.

И вслед им из паба выскочила кошка. До того как дверь с грохотом закрылась, можно было уловить сердитое шипение Элис и притворные причитания плута.

Ричи с любопытством оглянулся назад, но там где должна была находиться дверь, простиралось лишь чистое поле. Сладкий запах трав и только начавшихся распускаться цветов забил Ричи нос, от чего он неуклюже чихнул, прикрывая рукой нос. Тивуртий прикрыл глаза от яркого слепящего солнца и потянулся, тонкие его кости с характерным звуком встали на свои места, сам он с наслаждением втянул в себя наполненный запахом цветка смерти воздух.

Мелкие лепестки этого ядовитого цветка покрывали собой почти всё поле. Насыщенно фиолетовые, практически чёрные цветы едва были заметны в густой траве, они черными точками украшали собой всё поле. Сладковатый запах этих цветов укутывал всю поляну и часть леса, обещая сладкое забвение, скрывая любые другие запахи. Вне всяких сомнений это место было отличной точкой старта.

– Переход будет долгим, – с хорошо скрытым предвкушением обронил Тивуртий. – И я не советую тебе трогать эти цветы, если ты хочешь жить, – уже громче сказал стрикс.

Ричи одёрнул руку, тряхнул головой, будто сбрасывая наваждение, и выпрямился. Тёмный и густой лес предстал перед его глазами. Пики вековых деревьев возносились высоко вверх, а густой темно-зелёный ковёр внизу был едва ли не выше Ричи.

– Красиво, – Тивуртий, впрочем, с ним не согласился, но предпочёл промолчать.

Стрикс чувствовал затаившуюся опасность, что веяла из леса, а в тихом шелесте деревьев ему слышалось чужая жажда. Тивуртий не сомневался не будь рядом с ними Беллоны, что притаилась в высокой траве, и они были бы мертвы с первым вздохом на этой поляне.

– Не отходи далеко от меня, – входя под тёмные своды леса, сказал стрикс.

***

Беллона знала этот лес так же хорошо, как помнила момент собственной смерти. Каждое дерево в этом лесу было особенным, глубоко под корнями вековых туи или секвойи, а возможно даже и тсуги таились чужие гробы. Беллона помнила, что первое дерево у самого края этой поляны посадила их основательница Эилидх дочь Тианы. И именно Эилидх повелела своим детям похоронить её под корнями секвоии, чтобы остатки её магии вошли в дерево, а дух всегда помогал её потомкам.

Беллона знала, что своей не-жизнью она обязана этой тысячелетней традицией. Ибо в день, когда руки её обрели силу, а магия расцвела в жилах, она заложила начало своего конца, как множество раз до неё заложили начало её предки.

И Беллона знала, что где-то там впереди почти у самого дома растёт её древо, что так и не приняло её плоть, впитав лишь кровь. Она жаждала возможности стать часть древа, но тело её давно обернулось в прах, и лишь неуспокоенный дух да остатки магии остались с ней.

– Добро пожаловать домой, Беллона, – тихо отозвалась она, и кроны вековых деревьев зашумели, встречая её.

Она ступала на мягкую подстилку леса чуть позади Тивуртия и Ричи. Шерсть её лоснилась на солнце, и золотое марево магии проникало в неё. Кошки видят больше людей, а Белллона видела больше кошек.

Чужие взгляды сверлили им спины, они оценивали, сравнивали, насмешливо сверлили и угрожали.

Беллона слышала, как в шелест ветра и шёпот травы проникали чужие голоса, как тихим перезвоном они звучали вокруг. Толпа мертвецов всё собиралась за её спиной. Духи шипели, заигрывали, забегая вперёд, и полупрозрачными руками закрывали чужие глаза.

Ведь живые мёртвым не указ.

– Беллона.

– Беллона.

– Последняя, – слышатся по всему лесу, – привела чужаков...

– Кровавого и порченного.

– Кровавого и порченного.

– Порченного.

Беллона слышит эти голоса, дёргает ушами, зная, что не им здесь решать.

Чем глубже они уходят в лес, тем сильней меняются духи. Их безликие ветряные лица обретают черты, голоса индивидуальный перезвон, а угрозы сменяются интересом. Чем глубже в лес, тем быстрее духи вспоминают, кем они были.

И вот уже Беллона видит тяжёлые доспехи собственного отца, едва зримый образ собственной матери, что следует за ним по пятам, и ласковый ветер, в котором спрятаны тысячи рук, треплет её шерсть. Духи приветствуют её, и ветви деревьев расходятся в стороны перед Тивуртием и Ричи.

Однако до заката они не успевают добраться до места.

Духи выводят их на поляну, залитую лучами закатного солнца и покрытую мелкими жёлтыми цветочками. Под ногами Тивуртия хрустят сухие еловые ветки, слышится пение птиц и стрёкот цикад, а по самому краю поляны едва заметный в траве прячется золотой туман. К поляне стекаются духи, туман становится гуще, темнее, золотистыми змеями скользя по траве.

Беллона знает, видит, что будет сейчас, и с последними лучами закатного солнца исчезает в тенях.

***

Поляна, на которую ступает Тивуртий обычная, ничем не примечательная, не магическая. Но стрикс чует отголоски чего-то древнего, не злого, но скучающего, и сердце его быстрее гоняет холодную кровь. Ему неожиданно вспоминается Долина Проклятых Царей, и он с замиранием вслушивается в звуки леса, слишком весёлые и беззаботные для правды. Ричи, стоящий по левую руку от него, слишком юный, незнающий, наивный и невнимательный, он не чувствует чужого предвкушение и веселия.

– Мы останемся здесь на ночлег? – спрашивает Ричи, и Тивуртий вздрагивает, смаргивает, скидывая с себя наваждение.

– Да, – просто отвечает он, наблюдая, как болотные огоньки окружают поляну.

Они собирают хворост, и Тивуртий чувствует чужие жадные взгляды, ощущение это липкой, холодной патокой проникает ему под кожу, ворошит кости и дотрагивается до скрытых от человеческих глаз крыльев. Ричи не чувствует этого ничего, опоенный наварами и зельями, он не чувствует магию, не слышит опасности, и лес смеётся над ним, потому что так правильно.

Когда с кончиков пальцев Тивуртия слетают первые искры пламени, Ричи пропускает этот момент, слишком зачаровывает танец светлячков, что окружили поляну. И позже он с удивлением наблюдает за языками лунного, белого пламени, что пробиваются из-под еловых ветвей. Пламя тянется в чёрное, беззвёздное небо и сыпет искрами, треща и похрустывая ветками.

– А как матушка? – спрашивает Ричи, и это матушка режет слух.

Кража детей обыдена, ведь маги скорее фейри, чем люди.

– Беллона будет встречать нас у порога, если мы пройдём испытание, – точнее, если Беллона сможет их убедить.

Тивуртий бросил ещё один косой взгляд назад.

***