Текст книги "Blackberry Smoke (СИ)"

Автор книги: Алекс Кроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

В Норе царило сумасшедшее столпотворение. Все куда-то бежали, двигали мебель, искали что-то в бездонных закромах миссис Уизли, звали друг друга на помощь, покрикивали на расшалившихся детей.

– Джеймс, не трогай Кубок дяди Чарли!

– Люси, не виси на шторе, ты же ее оборвешь!

– Одри, помоги мне завязать галстук!

– Перси, старина, зачем тебе галстук? Малыш Ронни любит тебя и без него! Наверное!

– Заткнись, Чарли!

– Персиваль, это что за выражения?!

– Ну мама!

– ’Арри, до’гогой, ты не видел мое би’гюзовое платье? Или мне будет лучше в си’геневом?

– Флё’г, до’гогая, своего мужа об этом спроси!

– Фи, Джинни, ну зачем так г’губо? И я вовсе так не гово’гю!

Гермиона спустилась на кухню, села за длинный дубовый стол напротив уплетающего пирог мужа и со стоном потерла пальцами виски. Наверху кокетка Флёр в шутку упрашивала Гарри посоветовать ей платье, а Джинни отнюдь не в шутку грозилась не то напустить на обоих Летучемышиный сглаз, не то просто выгнать француженку из дому метлой. Судя по тому, как звучавшая всё громче и громче ссора резко оборвалась на середине фразы, то либо положение спасло появление Билла, при виде которого Флёр напрочь забыла и о Гарри, и о платьях, либо кто-то просто наложил на обеих женщин Силенцио. Гермиона понадеялась, что второе.

– Ермиончик, не нафо так нернифять, – посоветовал ей Рон, не отрываясь от пирога. Гермионе захотелось ответить ему в стиле Перси, но вместо этого она поднялась и приоткрыла окно, запустив в душную кухню свежий, еще по-зимнему холодный воздух. Следом за ним появился Джордж, тоже уставший от разборок наверху и решивший налить себе молока, и миссис Уизли, спустившаяся проверить очередной пирог.

– Гермиона, дорогая, кажется, Билл с Чарли наконец-то закончили удлинять стол, поэтому не могла бы ты помочь мне расставить тарелки? Нас будет, – свекровь замолчала, подчитывая про себя, сколько ожидается гостей. Она сама с мужем, четверо сыновей с женами – а Чарли давно бы уже пора кого-нибудь себе найти! – дочь с мужем, детям накрыли за отдельным столом… – двенадцать… Ой, нет, тринадцать, Флинн обещал, что придет не один!

– Он придет с Колином? – вяло пошутил Джордж.

– Я бы не удивился, – ответил Рон, сделав титаническое усилие, чтобы проглотить кусок пирога. Рональд втайне обижался, что кузен куда больше дружен не с ним, а с каким-то нахальным ирландцем, но старался не подавать виду. Что, на взгляд Гермионы, было бессмысленно, поскольку Флинн благодаря своей врожденной легиллименции видел людей насквозь.

Миссис Уизли смерила обоих шутников недовольным взглядом и ответила:

– Нет, я надеюсь, что он придет с девушкой. Это у вас, мальчики, и жена, и дети есть, а у него, бедного, ни того, ни другого. И родители в земле едва ли не с самого его рождения. Лучше бы пожалели мальчика, чем смеяться!

Гермиона была убеждена, что Флинна надо не жалеть, а как следует проучить, но ни у кого из его кузенов рука не поднималась. А ведь это наверняка избавило бы их от множества проблем и в первую очередь от привычки Флинна вести себя самым безобразным образом и постоянно обижать любящую тетушку.

– Мам, но ведь тринадцать человек за столом – это плохая примета, – вновь попытался пошутить Джордж.

– Предлагаешь выгнать твоего кузена? – всерьез разозлилась миссис Уизли.

– Нет, – равнодушно ответил Джордж. – Забудь.

За окном раздался негромкий хлопок трансгрессии. Не было печали, черти накричали, подумала Гермиона и выглянула в окно. Чёрт был один, высокий и темно-рыжий. Волосы у него по-прежнему были не стриженные и доходившие до ворота кожаной куртки. И, кажется, совершенно мокрые.

– Кто там, дорогая? – спросила миссис Уизли.

– Ваш племянник.

Флинн выбросил в кусты окурок от сигареты, заметил наблюдающую за ним из окна Гермиону, поднял руку в перчатке – Пруэтт носил их практически всегда, не снимая даже в гостях у тетушки – и демонстративно показал жене кузена рокерскую «козу», при этом еще и высунув язык. Гермиона вспыхнула и отвернулась.

– Он один? – забеспокоилась миссис Уизли.

– Пока что да.

По крыльцу загромыхали окованные металлом каблуки ковбойских ботинок.

– Доброе утро! – непривычно бодро поздоровался Флинн, распахивая дверь. – Привет, Фордж! Хватит есть, Ронни! День Рождения – это еще не повод перестать проходить в двери!

Джордж неопределенно хмыкнул в ответ, но, судя по кривоватой улыбке, был доволен тем, как его назвали. Рон, напротив, оскорбился. На «Ронни» он обижался еще с раннего детства, поэтому его, разумеется, называла так вся семья.

– Здравствуй, дорогой, – заулыбалась миссис Уизли, обожавшая эту рыжую сволочь не меньше, чем собственных детей. Что, на взгляд Гермионы, было ошибкой, потому что сволочь порой платила ей в ответ откровенным пренебрежением. – Ты сегодня хорошо выглядишь!

Если под «хорошо» понималось то, что Флинн наконец-то соизволил побриться, то Гермиона могла с этим согласиться. В остальном же… Флинна можно было бы назвать даже красавцем, с его правильными чертами лица и темно-синим глазами. Если бы он не был всегда таким бледным и откровенно мрачным.

– Следует ли понимать это как «обычно ты выглядишь просто отвратительно»? – тоже заинтересовался Флинн, снимая куртку и оставаясь в простой белой футболке с длинным рукавом, обтягивавшей его, как вторая кожа, и подчеркивавшей каждый мускул. В сочетании с его широкими темными джинсами и совершенно неуместными перчатками это выглядело так, будто Флинн забежал перекусить с работы, а не пришел на день Рождения кузена. И подарком он, судя по всему, тоже не озаботился.

Миссис Уизли растерялась, не зная, как реагировать на слова племянника, и часто заморгала. Флинн повернул к ней медно-рыжую голову и улыбнулся.

– Тетя Молли, я пошутил.

– А, – облегченно выдохнула миссис Уизли – с Флинна сталось бы обидеться на полнейшую ерунду – и невольно сделала движение рукой, словно хотела обнять племянника. Тот заметил и подошел сам. Гермионе показалось, что миссис Уизли сейчас расплачется.

– Хочешь молока? – предложила она, отстранившись от Флинна.

– Хочу, – воодушевился тот, и миссис Уизли растаяла окончательно.

– Мама! – прервал воссоединение тетушки с блудным племянником ворвавшийся на кухню Перси. – О, какие люди. А ты под дождь что ли попал?

– Персиваль, ты балда! – ответил Флинн вместо приветствия. – Это гранж. Берешь гель и делаешь эффект «мокрых волос». Будешь себя хорошо вести, я тебе даже покажу, как именно. Глядишь, начнешь пользоваться успехом у женщин. Хотя, – добавил он с сомнением, склонив темно-рыжую голову на бок, – тут одной прически будет недостаточно.

– Вообще-то я женат! – обиделся Перси и развернулся, даже забыв, зачем спускался.

– Да, и вы с ней идеальная пара! – прокричал Пруэтт ему вслед.

– Флинн, – мягко пожурила его миссис Уизли и тут же всучила племяннику кружку с молоком. Словно надеялась, что этого будет достаточно, чтобы он оставался в благодушном настроении. И осторожно спросила: – А ты, кажется, говорил, что придешь не один?

– Она скоро подойдет, – ответил Флинн, отпивая из кружки, и миссис Уизли вновь заулыбалась. Всё-таки заносчивый рыжий легиллимент сумел отыскать где-то женщину, которая выносила его дольше пяти минут. – Только, пожалуйста, тетя Молли, не донимайте ее вопросами, она не слишком любит разговаривать.

– Мама! – вновь закричали откуда-то сверху. – Мама, ты нам нужна!

– Ох, ну что за день? – всплеснула руками миссис Уизли. Виновник переполоха как ни в чем не бывало принялся за очередной кусок пирога. – Я сейчас вернусь, – сказала она, обращаясь, судя по всему, к одному только племяннику. Тот неопределенно пожал широкими плечами, больше заинтересованный содержимым своей кружки, чем разговорами с тетушкой.

– Какой у тебя сегодня счастливый вид, – вежливо заметила Гермиона, зная, что ни постоянно жующий Рон, ни рассеянный Джордж даже не попытаются поддержать разговор.

– Что ты, Грейнджер, – ответил Флинн, разом поубавив у нее желания вообще с ним разговаривать. – Он не счастливый, он просто трахнутый.

Гермиона вспыхнула. Джордж с Роном начали хохотать. Первый смеялся как-то сдавленно, словно забыл, как это вообще делается, а второй чуть не поперхнулся пирогом.

– Хотя ты, пожалуй, права, – добавил Флинн, делая еще один глоток из кружки, – последние пятнадцать лет для меня это одно и то же.

После чего повернул голову в сторону задней двери, словно прислушиваясь к чему-то далекому. Гермиона невольно начала прислушиваться вместе с ним и почти сразу различила непонятное урчание. Будь они в городе или просто маггловском доме, она бы решила, что это машина, но здесь?

Флинн прошел к двери, распахнул ее и высунулся наружу.

– Ого, какой зверь! А ты меня на нем покатаешь?

Ему ответил негромкий женский смех.

– Если будешь хорошо себя вести, я даже пущу тебя за руль.

Гермиона тоже выглянула в приоткрытое окно. Это и в самом деле был зверь, огромный – не меньше двух ярдов в длину, – хромированный и убийственного темно-фиолетового цвета с черными узорами на боковых кофрах. Женщина на его фоне казалась непривычно хрупкой и даже миниатюрной. И удивительно знакомой. Флинн не придумал ничего умнее, чем притащить на праздник бывшую жену Теодора Нотта.

А та как ни в чем не бывало поднялась на крыльцо и снова засмеялась.

– У тебя усы от молока.

– Ой.

Гермиона попыталась улыбнуться. Когда-то они учились на одном курсе, да и по словам Невилла эта женщина тоже была членом Армии Дамблдора… О чем думал Невилл, когда на седьмом курсе пустил туда слизеринцев, не посоветовавшись ни с Гарри, ни даже с Джинни, было известно одному дьяволу. Он же, видимо, и надоумил Лонгботтома сделать такую глупость. Гермиона ничего не имела против слизеринцев, тот же профессор Снейп и вовсе оказался героем и бесстрашным человеком, каких поискать, но профессор Снейп никогда не был одним из этих радикалов магической аристократии. Чего нельзя было сказать о сестрах Гринграсс, одна из которых была замужем за Пожирателем Смерти Драко Малфоем, а вторая…

Дафна Гринграсс не нравилась Гермионе еще в школе, когда ходила по Хогвартсу с неизменным выражением презрения на узком скуластом лице и чуть что хмурила тонкие черные брови и кривила ассиметричные бледно-розовые губы, полную нижнюю и тонкую верхнюю. Практически не говорила, во всяком случае, не с гриффиндорцами, но исходящее от нее презрение порой ощущалось физически. Она не нравилась Гермионе и после школы, когда они случайно сталкивались в Министерстве Магии и почему-то в Лонгботтом-Мэноре. Гринграсс была воплощением всего, что Гермиона так ненавидела в этом мире: надменности, с которой смотрели на магглорожденных все эти заносчивые аристократы, и хаоса, который царил в магической Британии после войны. Она была дочерью, сестрой и женой почти что Пожирателей Смерти, а такие люди не становятся хорошими только потому, что Невиллу так показалось.

В отличие от него, Гермиона прекрасно видела, что Дафна Гринграсс была скользкой, как змея. Способной проползти куда угодно и притвориться кем угодно. Она носила короткую стрижку с небрежно растрепанными прядками, из-за которой могла сойти издалека за мальчика-подростка, и имела репутацию женщины, которую обожали независимо от того, что она делала. Дафна Гринграсс могла говорить в интервью очередному журналу всё, что ей вздумается, высказывать мысли любой степени радикальности, и её не волновало, что пишут или говорят о ней самой. Она делала, что хотела, и не спрашивала ни чужого мнения, ни совета.

Дафна Гринграсс была ненормальной.

И особенно сильно это ощущалось, когда она стояла посреди кухни в Норе в кожаной куртке со светоотражающими вставками и мотоциклетных джинсах и целовала племянника миссис Уизли. Как будто их семьи не убивали друг друга в Первую и Вторую Магические Войны. Гермиона при всём своём уме не видела одного: в этом мире семьей друг другу были все. А войну начал выросший в маггловском мире полукровка, который тоже не понимал, насколько сильна эта связь между магическими родами.

– Доброе утро, – поздоровалась Гринграсс негромким грудным голосом.

– Джордж, это Дафна, Дафна, это Джордж, – коротко представил их друг другу Флинн. – Остальные вроде с ней знакомы.

Гринграсс молча кивнула и полезла в свой кожаный рюкзак, небрежно стряхнув его с плеча.

– С днем Рождения… Рон, – сказала она, запнувшись на короткое мгновение. Словно хотела по привычке сказать «Уизли».

– Фпафибо, – отозвался именинник, принимая небольшую квадратную коробочку в синей упаковочной бумаге.

– Ты уж извини, у нас один подарок от двоих, – добавил Флинн. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть. Разумеется, Пруэтт не стал признаваться, что он попросту не подумал купить подарок от себя.

– Милый, мне бы где-нибудь переодеться, – сказала Гринграсс, расстегивая куртку. Под той у нее был простой черный свитер с широким воротом. – А то что я в джинсах?

Действительно, сухо подумала Гермиона.

– Да брось, тут все свои, – отмахнулся Флинн.

– Ну нет, мне в юбке будет удобнее, – ответила Гринграсс, напустив на себя многозначительный вид. – И тебе, кстати, тоже.

Флинн моргнул, растянул губы в хитрой улыбке, сообразив, о чем речь, и сказал заговорщицким тоном:

– Пойдем, я тебе покажу.

– Боже, – фыркнула Гермиона, когда за ними закрылась кухонная дверь. – В доме же дети.

– Не переживай, Герми, – ответил ей Джордж. – Я уверен, что они знают, как запирать дверь.

Рон сдавленно хохотнул – нормально смеяться ему мешал пирог – и принялся распаковывать подарок. После чего вновь сделал титаническое усилие, чтобы проглотить кусок пирога, и воскликнул:

– Ого! Не может быть!

– Что там? – без особого интереса спросил Джордж. Рон продемонстрировал ему поблекший, скорее бронзового, чем золотого цвета снитч с поломанным и слабо трепещущим крылышком. Гермионе захотелось догнать эту наглую парочку и выгнать их из дому раз и навсегда за такие подарки.

– Слушай, он настоящий! – вопил тем временем Рон, забыв даже про свой пирог. – Тут вон и гравировка с датой! И вот здесь вмятина, по нему тогда случайно битой попали!

– Что? – не поняла Гермиона. Муж повернул голову к ней и немедленно просветил:

– Это снитч с самого первого матча, в котором участвовали «Пушки Педдл»! 1753 год! Он, черт возьми, стоит дороже Лонгботтом-Мэнора!

Платить столько денег за помятую безделушку со сломанным крылом? Точно ненормальные. Оба.

Хотя с другой стороны, у Гермионы были большие сомнения в том, что Рон верно оценивает стоимость Лонгботтом-Мэнора. Кто в действительности станет платить крупную сумму за дом в никому неизвестной глуши? Да и башня у них там обвалилась. Невилл что-то говорил про то, что ее невозможно восстановить никакими способом, не то семейное проклятье, не то еще какая-то магическая мерзость, но, на взгляд Гермионы, ценнее мэнор от этого не становился.

– Мерлин, – тем временем выдохнул Рон. – Я надеюсь, Флинн на ней женится!

Гермиона фыркнула.

– Мужчины. Все вы одинаковые.

– Не понял, – честно сказал Рон. Джордж, судя по недоуменно поднятым бровям, тоже.

– Вы готовы любить ее только потому, что она стереотипная красотка, которая отвалила кучу денег на какую-то ерунду. Уже забыли, кто она?

– Это не ерунда, – обиделся Рон.

– И она не стереотипная, – не согласился Джордж.

– Безусловно, – в очередной раз фыркнула Гермиона. – У нее голубые глаза и фигура топ-модели. Конечно, она не стереотипная! Я уж думала, что хотя бы Флинн со своей легиллименцией будет смотреть не только на обертку, но и он ничем не лучше.

Братья Уизли переглянулись и вновь начали хохотать.

– Что смешного? – потребовала ответа Гермиона.

– Герми, не переживай, – сказал Джордж, поднявшись и похлопав ее по плечу. Почему-то появление Флинна заметно улучшило его настроение. – Ты у нас самая красивая.

– Да причем здесь это? – возмутилась Гермиона. Вечно эти болваны не понимали ровным счетом ничего. – Пустили в дом жену Пожирателя Смерти и радуются!

– Бывшую жену, они уже несколько лет, как в разводе. И Теодор Нотт никогда не был Пожирателем Смерти, – не согласился Джордж.

– Зато его отец был!

– Невилл говорит, что Нотт свой, – поддержал брата Рон, теперь готовый носить Гринграсс на руках за такие подарки. Если бы смог поднять. Та была на дюйм выше его, а Рон слишком любил пироги и не слишком – физические упражнения.

– Да Невилла сможет обвести вокруг пальца даже первокурсник!

– Конечно, – мрачно сказал Джордж. – Невилл – идиот. И мы все идиоты. Одна ты у нас умная. Знаешь, Гермиона, – добавил он, тяжело вздохнув, – у меня тогда брата убили. Но он не обрадуется, если я в отместку перебью всех, кто хоть как-то связан с Пожирателями.

После чего молча развернулся и вышел из кухни.

– Ну что, довольна? – спросил Рон.

– Я… – начала было Гермиона.

– Знаешь, дорогая, – продолжил муж, не дав ей договорить. – Я всегда считал, что ты чертовски умная женщина. И что я такую, пожалуй, и не заслуживаю. Но иногда тебя заносит. И вот сейчас тот самый случай.

Гермиона много чего могла бы ему на это ответить. Могла бы напомнить, чего они сами натерпелись от Пожирателей Смерти, и что наступивший мир еще не означает, что надо пускать в дом убийц. И что сам Рон вряд ли сел бы когда-нибудь за один стол с Малфоем или Гойлом. Но поняла, что спорить бесполезно. Какой-то дурацкий снитч мужу был важнее.

Флинн со своей Гринграсс, сменивший джинсы на длинную узкую юбку, вернулись только через полчаса, когда уже был накрыт стол в гостиной. Чуть запыхавшиеся, чуть более растрепанные, если не присматриваться, то и не поймешь, в чем дело. Миссис Уизли держалась, как могла, и старалась не приставать к гостье каждые пять минут. Но потом за окном начало темнеть, и половина членов семьи отправилась укладывать детей, утащив с собой победителя Волдеморта, чтобы тот рассказал отпрыскам какую-нибудь героическую, но как можно менее страшную историю. И миссис Уизли, не выдержав, всё же насела на Гринграсс с вопросами. Та отвечала коротко и чаще всего односложно и оживилась только, когда к расспросам подключился мистер Уизли, заинтересовавшийся возникшим на его заднем дворе фиолетовым чудовищем.

– Мы с сыном на нем все острова прошлым летом объездили, – улыбнулась Гринграсс. Она сидела на диване перед камином, уютно устроившись в объятиях у любовника, из-за чего миссис Уизли то и дело начинала умиленно улыбаться.

– И Тед вас отпустил? – заинтересовался Флинн.

– Да, после того, как навесил на ребенка с десяток защитных артефактов, вздохнул, наколдовал еще два щита сверху и сказал: «Ну хорошо, можешь ехать», – засмеялась Гринграсс. – И это еще после того, как Колин просидел три часа над самим мотоциклом. Да на моем красавце теперь и сам Колин не убьется, даже если очень захочет, а Тед всё паникует.

– Справедливости ради, – заметил Флинн, – Колин ни разу не попадал в аварию по собственной вине. Нет, он, конечно, водит так, будто хочет, чтобы его размазало по асфальту очень тонким слоем, но, тем не менее, это в него всегда въезжают, а не наоборот.

– Подожди, а когда он в Лондоне в аварию попал? – спросила Джинни, вернувшаяся из комнаты наверху. Судя по всему, часть детей уснула, и с остальными победитель Волдеморта мог управиться уже без жены.

– Это когда мы его на перекрестке ждали? – уточнил Флинн. – Так там какой-то идиот выскочил из поворота прямо перед ним. А дальше как в голливудском блокбастере, мотоцикл всмятку, Колин вылетает через руль, через капот этого идиота и потом еще ярда два-три по асфальту. Мы в первую секунду испугались, что его убило.

– Какой ужас! – охнула миссис Уизли.

– Да ничего страшного, – отмахнулся Флинн. – Он встал, вытащил идиота из машины и избил его шлемом. Мы с Невиллом этого карателя еле оттащили, – добавил он, весело хохотнув.

– И что смешного? – не поняла Гермиона. – Это вообще-то тоже преступление, ему надо было в полицию заявить, а не устраивать самосуд.

– Грейнджер, тебе нужно чаще вылезать с работы и думать не только о законах, – ответил ей Флинн. – Это, может, и самосуд, но Колин прав. Его магия подстраховала, и своя собственная, и «защитка» на мотоциклетном костюме. И то у него тогда весь бок был разодран и сотрясение мозга от удара. А маггл бы как минимум сломал себе шею с позвоночником. Их мотоциклисты в таких авариях обычно не выживают. Колин потом еще напился и начал ржать, что теперь в новостях пойдут сюжеты про Терминатора, которому смертельные удары нипочем, – добавил он, вновь засмеявшись. – А нашим спецам еще пришлось срочно лезть в полицейскую базу данных и уничтожать записи с камер наблюдения. Потому что нам-то с Невиллом без разницы, а этот баран же магглорожденный, его же найдут!

Гринграсс негромко рассмеялась и кивнула, соглашаясь.

– Тому дураку еще повезло, что Колин один ехал. Если бы с ним была Демельза, он бы вообще убил за такие выходки.

– Да с Колином ни в каком виде лучше не связываться. И неважно, с женой он там или без жены, – хохотнул Флинн. – Я помню, как его еще на первом курсе ваши чешуйчатые доставали. Иди, говорят, сюда, грязнокровка. Ну и что ты думаешь, Колин, не раздумывая, встал и засветил одному из них своим коронным хуком справа. Нокаут с первого же удара!

– После этого его месяц никто не трогал, – засмеялась Джинни вместе с ним. – По стеночке обходили.

– А уж как Василиску повезло, что Колин смотрел на него через фотоаппарат! Иначе он бы убил бедного змея взглядом.

Миссис Уизли негромко всхлипнула, с умилением глядя на хохочущего племянника, и прошептала, наклонившись к Гермионе:

– Он сегодня так похож на Фабиана.

Гермиона неопределенно пожала плечами. Ее куда больше удивляло, что Гринграсс смеется вместе с Флинном. Или что та вела себя так, будто хорошо знала Колина Криви. Да этот магглорожденный ирландец наверняка сотни раз дрался со слизеринцами в Хогвартсе! С чего бы ему вдруг вообще разговаривать с этой надменной чистокровной аристократкой? Она таких, как Колин, ни во что не ставила.

Миссис Уизли была явно с этим не согласна.

– Очаровательная девушка, – доверительным шепотом говорила она Гермионе, и ее явно не смущало ни то, что девушке было уже за тридцать и она оказалась даже чуть старше любимого племянника, ни то, что у нее уже был почти взрослый ребенок от первого мужа.

– Ему тринадцать, – ответила Дафна на очередной вопрос миссис Уизли.

– Попал в Гриффиндор, – добавил Флинн, посмеиваясь, – после чего Тед страдал почти полгода, пока не смирился. До сих пор винит во всем нас с Невиллом.

– Ой, он меня замучил тогда, – смеялась Гринграсс. – «Даф, что мы будем делать? Ну что же мы теперь будем делать?». Я в какой-то момент не выдержала и ответила «Тед, прекрати, над нами и так сейчас вся Армия Дамблдора смеется, а тут ты еще истеришь. Подумаешь, Гриффиндор, не в Азкабан же его отправили». Он три дня со мной не разговаривал.

– А почему же вы… расстались? – осторожно спросила миссис Уизли. Гринграсс задумалась и ответила:

– Тед – мой самый лучший друг. И он самый лучший муж, которого только можно представить. Но мы… поторопились. Нам не нужно было жениться так рано, мы сами тогда еще были детьми. Несмотря на… всё это, – неопределенно добавила она. Гермионе вновь захотелось фыркнуть. Могла бы просто сказать, что не сумела сохранить брак. Или Нотт не зря был сыном Пожирателя Смерти?

Флинн поднял темно-синие глаза и посмотрел на Гермиону. Потом перевел взгляд на кузена и сказал:

– Рон, пойдем выйдем.

– Зачем? – не понял тот.

– Надо, – коротко ответил Флинн и поднялся, выпрямившись во весь рост. – Пойдем.

Рон пожал плечами и послушно поплелся следом. Вернулся через несколько минут и попросил, натянуто улыбаясь:

– Дорогая, можно тебя на пару слов?

Гринграсс подняла на него льдисто-голубые глаза, и ей Рональд ответил уже без этой натянутости.

– Он на кухне.

– Извините, – сказала Дафна и тоже поднялась.

– Мам, не надо, не ходи, – попросил Рон у нее за спиной.

Флинн нашелся не на кухне, а на заднем крыльце. Сидящий, широко расставив ноги в темных джинсах, и курящий в затяг.

– Милая семейка, – заметила Дафна, осторожно присаживаясь рядом на свободный кусочек крыльца и выдыхая облачко пара. Снаружи было холодно.

– Долбанутая в край, – ответил Флинн совершенно обычным для него ровным безэмоциональным голосом. От него пахло табаком и одеколоном, отчего Дафне захотелось обнять его, уткнуться носом в широкое плечо и не отпускать, пока сам не прогонит. К чести Флинна, он прогонял ее только в том случае, если его срочно вызывали в Аврорат. – У меня сведет скулы, если нужно будет улыбаться им еще хотя бы минут пять.

– А со стороны кажется, что они тебе нравятся, – заметила Дафна, мягко улыбнувшись, и всё-таки придвинулась поближе, обхватив его руками поперек груди.

– Они мне нравятся, – согласился Флинн. – В течение первых десяти минут. А потом я вспоминаю, почему я всегда так радовался тому, что рос в приемной семье. Там тоже было несладко, но в этом дурдоме я бы и до пятилетнего возраста не дотянул.

– Да брось, не может быть всё так плохо.

– Рон весь день представляет себя игроком «Пушек», – начал перечислять Флинн всё тем же монотонным голосом. – Дядя Артур мечтает разобрать по винтику твой мотоцикл, чтобы понять, как он ездит. Тетя Молли представляет тебя в подвенечных платьях всех возможных фасонов и никак не может определиться, какой же лучше. А еще она считает, что тебе стоит отпустить волосы и почему-то перекраситься в блондинку. У Чарли одна Румыния в голове, что-то связанное с весной и драконьими кладками, а Перси не дают продвинуть какой-то законопроект. Джинни пол-утра злилась на Флёр, та пару раз посмотрит на Билла и хоть выжимай её. А что с Джорджем творится, я вообще знать не хочу. Собственно, я ничего из этого знать не хочу, но последнее меня особенно напрягает.

– Это из-за его брата? – осторожно спросила Дафна. Флинн кивнул и выдохнул изо рта синеватый дым.

– Он очень странно фонит. Вот… – он задумался, пытаясь подобрать нужные слова. – Даже не знаю, как тебе это объяснить. Когда они с Фрэдом ходили по отдельности, я всегда их различал. Поэтому они даже не пытались дурить меня поодиночке, знали, что я тут же их раскушу. Но если они были вместе, то создавали забавный ментальный фон, который глушил меня не хуже профессионального блока от легиллименции. Что-то вроде помех на радио. Я понимал, что передо мной стоят Фрэд и Джордж, но не мог определить, кто есть кто. А с тех пор, как Фрэд погиб, я этот фон улавливаю постоянно. Доходит до того, что я начинаю задаваться вопросом, кто из них в действительности мертв, а кто нет? Потому что не могу понять, с Фрэдом я сейчас разговариваю или с Джорджем.

– Так ты поэтому его так зовешь?

Флинн кивнул.

– Мне проще поздороваться с обоими, а они уж пусть там сами разбираются. Вот я и называю их одним именем на двоих. Не уверен, конечно, что для Джорджа это состояние нормально, но трогать его я не решусь. Даже сейчас. Слишком велик риск сделать еще хуже.

Дафна помолчала и спросила:

– Но дело ведь не только в этом?

– Грейнджер, – ответил Флинн и глубоко вдохнул сигаретный дым. – Такое чувство, что ее сейчас разорвет от злости.

– Это из-за меня? – спокойно спросила Дафна. Флинн посмотрел на нее и покачал головой.

– По-моему, это из-за нас обоих. Скажем так, она терпеть не может меня, потому что считает, что я всю жизнь строю из себя униженного и оскорбленного, и ей не нравишься ты, потому что ты чистокровная, а значит, можешь получить по щелчку пальцев всё то, за что ей придется бороться месяцами, если не годами. Сама понимаешь, магглорожденная в Министерстве, стремящаяся занять высокий пост, да еще и постоянно лезущая исправлять наши законы…

– Тридцать или даже двадцать лет назад ее бы уже убрали, причем радикальным способом, – согласилась Дафна.

– Да ее бы и сейчас убрали, – честно ответил Флинн, – просто понимают, что за ней стоит Армия Дамблдора, в которой слишком много чистокровных. Невилл порой во многом с ней не согласен, но если что случится, он мгновенно поставит под ружье несколько десятков высококлассных бойцов, треть из которых, к тому же, еще и мракоборцы. И самое забавное состоит в том, что Грейнджер при этом считает Невилла идиотом. Лонгботтому давно все говорят, что ему надо чаще давать людям понять, что он собой представляет, а он всё только отмахивается.

– В общем, – резюмировала Дафна, – мы и так бесим Грейнджер по отдельности, а уж вместе…

– Да она нам головы откусить готова, – хмыкнул Флинн. После чего выбросил окурок и устало подпер голову рукой в перчатке. – Хочу пойти домой и выпить чего-нибудь, чего не надо.

– Флинн… – начала было Дафна.

– Даф, я пытаюсь, – глухо пробормотал тот, по-прежнему не поднимая головы. – Но я на этой дряни сижу едва ли не с самой Битвы за Хогвартс. Для меня неделя без наркоты – это уже рекорд.

Потом сцепил пальцы в замок, положил на них подбородок и посмотрел куда-то вперед, в густой темно-синий сумрак.

– Лучше не приходи в ближайшие несколько дней.

– Это еще почему? – надменно спросила Дафна, вынимая волшебную палочку, чтобы призвать манящими чарами свой забытый где-то в доме рюкзак.

– Потому что у меня скоро начнется ломка, – честно ответил Флинн и пообещал. – Я не сорвусь, – потом скосил на нее темные глаза и поправился. – Во всяком случае, я постараюсь. Но это в любом случае… мерзкое зрелище.

– Я в свое время Хогвартсе такого насмотрелась, что ты меня уж точно не напугаешь, – честно ответила Дафна, ловя спикировавший в руки рюкзак. После чего спрыгнула с крыльца, на всякий случай огляделась и расстегнула молнию на юбке.

– Ты просто не видела, как у меня крышу сносит, – усмехнулся Флинн. – Что ты делаешь?

– Переодеваюсь, – невозмутимо ответила Дафна. – Я же обещала тебя покатать. А в юбке на мотоцикл только самоубийца полезет. И неудобно, и чертовски холодно, – она застегнула ремень и попросила: – Куртки захвати. Ветер будет ледяной.

– Ну ладно, – осторожно согласился Флинн. Дафна перекинула правую ногу через мотоцикл, уселась на сидение и убрала подножку. Негромко зарокотал двигатель, ярко вспыхнули передние фары в «акульей голове».

– Готов? – весело спросила Дафна, надевая и застегивая принесенную куртку. Флинн неопределенно хмыкнул. – Садиться-то умеешь?

– Умею, я с Колином пару раз ездил. Мне хватило.

– Тогда запрыгивай, детка. И держись покрепче, я могу выжать из него почти сто сорок миль в час.

– Мощно, – осторожно согласился Флинн. Похоже, что с Колином он всё же ездил больше пары раз, потому что на более высокое заднее сидение садился легко и со знанием дела. – Только я сразу хочу тебя предупредить, что я хоть и странный, но всё же на тот свет не тороплюсь. И разве тебе не нужен шлем?