Текст книги "14-я книга. Барабаны Таланов"

Автор книги: Алекс Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– А как ты хотел, Холти? Изумруды из недр Обелайра прут, как дерьмо из гонзара, а морская кость созревает в морском песке десятки миллионов лет и к тому же не во всяком. Ну, и ещё всё дело заключается в том, что вся она давно уже из этого песка вынута моим зятёчком и поделена им поровну, но я считаю, что он всё равно меня ограбил.

Веридор, услышав это, тотчас завопил:

– Ах, ты старый жмот! Тебе что, лень построить у себя на Галане большой темпоральник, засунуть в него все те костомахи, которые я собирал тысячами лет и прокрутить их в нём?

Таких стычек на музыкальной фабрике было не одна и не две. Паломники, порой, чуть ли не дрались между собой по самым разным поводам. Цапались они и с музыкальных дел мастерами, придираясь то к тому, что у кого-то барабан блестит хуже, чем у других, то ещё к чему-нибудь и Холтору с трудом удавалось доказывать, что главное в барабане-годо не его блеск, а звук и певучесть. По мере того, как продвигалось вперёд обучение годойонов любви, таких претензий становилось всё меньше и меньше, а иногда случалось и так, что тот паломник, который ещё недавно грозился поколотить того типа, который поставил на его годо бронзовую, а не золотую обечайку, приходил на музыкальную фабрику, влезал на самый большой барабан или ещё какую-нибудь эстакаду и публично приносил мастеру свои извинения.

Это говорило только о том, что этот годойон, наконец, стал разбираться в тех звуках, которые он извлекал из годо, стуча по нему здоровенным кривым ойтоном. Вообще-то Холтор не мог нарадоваться на учеников клана, ведь среди них было более трёхсот Звёздных императоров и теперь заказами на одни только большие годо его клан был обеспечен на несколько десятков лет вперёд. Уж на что Гуго Декстер был далёк от таких звуков, ему больше нравилась симфоническая музыка, однако же и он теперь считал, что большим годо самое место в симфоническом оркестре. Он был необычайно музыкально одарённым парнем и поэтому одним из первых был признан своими учителями настоящим годойоном, а не идиотом с оглоблей в руках. То, что их учениками были такие люди, как Сорквик, Удугу Бхор, Патрик Изуар, Богуслав Вихрь и многие другие, имя которых было принято произносить склоняя голову в знак уважения, нисколько не смущало годойонархонов и потому с лбов и тел их учеников не сходили шишки и синяки, что особенно возмущало Патрика и его бывшего помощника, а теперь императора Лекса Чарльза Первого.

Но ничего не поделаешь, весьма болезненное наказание следовало за каждый малейший промах. Ты мог по рассеянности поджечь дом своего годойонархоны и тот лишь усмехнулся бы, узнав об этом, но если ты отстучал быструю дробь не в той тональности, он моментально зверел и выстукивал её на твоей спине или голове. Зато уже через восемь месяцев эти злобные мучители добились главного, буквально каждый их ученик мог даже спросонья моментально выбить дробь указанного ему рисунка и тональности чем угодно и на чём угодно, хоть ладонями на собственной заднице. Поэтому и отношение к своему собственному годо у каждого ученика изменилось самым радикальным образом. Изготовить для своего годо футляр стоимостью в хороший тримобиль-лимузин считалось теперь не только естественным, но и единственно правильным решением. Ну, а уж о том, чтобы оставить годо в сыром помещении или на сквозняке, вообще не могло идти и речи, так как считалось дикостью.

Каждый ученик обзавёлся чуть ли не двумя десятками мембран для своих годо, как это и было принято у всех нормальных годойонов и отношение к ним было куда более заботливым, чем к одежде и обуви. Научились ученики разбираться и в достоинствах мембран, а также знали, какая из них и где будет лучше звучать. После того, как Гуго Декстер был посвящён в годойоны и получил ойтоны изготовленные для него по специальному заказу, все ученики удвоили свои усилия, ведь теперь он мог пошить себе свои фирменные годолайтары и был вхож в не такое уж и большое сообщество годойонов. Это лесоводов и музыкальных дел мастеров на острове Зелёный Марлар было очень много, миллионы и десятки тысяч, а вот настоящих годойонов насчитывалось не более пяти с половиной тысяч и все они были нарасхват.

Веридор Мерк уже был признанным годойоном, хотя и учился этому искусству самостоятельно. Тем не менее он тоже пошел в музыкальную школу, как и все остальные ученики. Годойонархоны Таланов, послушав его, посовещались и в итоге сказали ему, чтобы он не тратил зря их время и не отвлекал учеников, а вместо этого приходил к ним в вечерние часы. После первого же визита к годойонам острова Зелёный Марлар он понял, что к нему относятся, как к равному, а старейшина их цеха, Эйден Талан, уважая его стиль игры, дал ему только один совет, посылать к чертовой матери всех советчиков и бить в годо так, как он считает нужным, что было для Веридора так же приятно, как и то, что Холтор, посмотрев на то, как он работает с костью, немедленно созвал всех мастеров костяной насечки и инкрустации и объявил им, что все они переходят к нему в подмастерье, так как среди них нет ни одного мастера, способного с ним просто тягаться, не говоря уже о том, чтобы превзойти его в этом чертовски сложном деле.

Драгоценная морская кость в руках Веридора была такой же послушной, как воск. Применяя самый минимум Силы, он заставлял её чуть ли не врастать в дерево и работал так филигранно, что между костью и алмазной древесиной было невозможно вставить кончик иглы. К тому же он не испортил ни одного сантиметра морской кости, буквально рисуя ей по декам алмазных годо прихотливые узоры. Сегодня инкрустирование годо и их украшение костяной насечкой, наконец, было завершено. Барабаны годо уже можно было передавать в цех на чистку, последнюю просушку и лакировку. Хотя в цеху ещё стучали киянки и визжали шлифовальные машинки, работы оставалось буквально на считанные минуты и как раз в это время в цех инкрустации вошли в сопровождении Холтора император Сиссар со своими женами. Все четверо были нарядно одеты и Веридор, отряхнув на себе рабочий комбинезон, быстро направился к ним. Холтор, разводя руками, при виде его громко воскликнул:

– Мастер Веридор, для меня было огромным наслаждением работать вместе с тобой! Парень, ты гений кости!

Веридор широко заулыбался, но Сиссара не обманул его нарочито радостный вид. Дождавшись, когда Звёздный король поцелует руки Бине и Корине, он спросил:

– Как дела, Верди? Что-то у тебя сегодня неважнецкий вид.

Веридор гаркнул в ответ как раз в тот момент, когда шум в цеху, который уже не имел прежней громкости, стих:

– Как, как, хреново! Мне опять приснилась твоя жена!

– И, как всегда, разумеется, голая и с мечами? – Насмешливым тоном поинтересовался Сиссар и тут же добавил – Сам виноват. Тебе нужно было не щёлкать клювом, когда она была в тебя влюблена по уши, а быстро срезать свою причёску-архо, залезть в золотое чрево своего доктора Боткина, отрастить там волосы и немедленно везти её на небеса. Думаю, что с Рунитой ты как-нибудь договорился бы. Она у тебя ангел и просто без ума от моей Кори. Так что всё у вас было бы в полном порядке, но тогда она чуть ли не каждую ночь снилась бы мне.

Веридор отрицательно мотнул головой и сказал:

– Нет, уж, спасибо. Извини, но я всё сделал правильно. Не в моих правилах лишать людей счастья. У тебя было гораздо больше прав совершить брачный полёт с Кориной и, вообще, хватит вспоминать об этом, Сис. – Повернувшись к дамам, которые с увлечением рассматривали какую-то киянку, он сказал – Ну, вот девочки, моя работа завершена. Теперь барабаны осталось только пропылесосить и покрыть лаком. – Посмотрев на Холтора, он спросил – Ну, как, вчерашняя варка лака удалась. Вы нашли, что искали?

Радостное до этого момента лицо барабанных дел мастера сразу же сделалось мрачным и он тоскливым голосом ответил:

– Спору нет, тот лак, который вчера сварил Корнен, просто изумительный, но он совершенно не годится для алмазной древесины. Я уже и не знаю, что нам и делать, Веридор. Хоть бери, натирай эти чертовы барабаны воском и оставляй всё так, как есть. Как мы только не крутили, что только не добавляли в наши лаки, но они просто не хотят впитываться в древесину алмазного дуба. Это черт знает что такое. Вчерашний лак Корнена вроде бы сначала хоть чуть-чуть впитывается в неё, а после того, как высохнет начинает шелушиться и отскакивает, как кора с гнилого дерева. Так что нам придётся всё начинать заново и вот в чём проблема, Веридор, на вчерашнюю варку мы израсходовали последние запасы экстракта чилука. Если я скажу нашим девочкам о том, что им придётся снова грызть орехи, они меня точно убьют и будут совершенно правы.

Веридор горестно вздохнул и, беря мастера под локоть, чтобы отвести в сторону для более обстоятельного разговора, спросил:

– Холти, а зачем твои лаковары варят сразу такую прорву лака? Неужели нельзя сварить для эксперимента небольшую ёмкость, а уже потом, убедившись в том, что всё в порядке, варить в большой кастрюле. Вы ведь уже столько лака сварили, что им весь Варкен можно раза три покрыть и ещё на Ясли останется.

– Ты, как я посмотрю, тоже идиот! – Окрысился на Звёздного короля Холтор и стал, яростно размахивая руками, доказывать – Пойми же, лак сварить, это примерно то же самое, что родить ребёнка! Вот только если ты, не приведи того Великая Мать Льдов, родишь урода или дебила, то его можно починить в реаниматоре, а ещё лучше отдать золотому а-доктору и он вернёт его тебе вполне нормальным человеком. Все лаки, которые мы сварили здесь, у нас получились просто отменные, им цены нет. Просто они не для этих барабанов. Ну, да, ладно, пойдём покажем Бине и Кори нашу работу.

Веридор поморщился и отказался, сказав:

– Нет, ребята, вы идите, а я лучше пойду поговорю с Мойре и мы подумаем, как нам объявить девочкам о том, что им снова придётся грызть этот чёртов чилук, а то они точно восстание поднимут.

Для таких опасений имелись весьма серьёзные основания, хотя девушки не сетовали на то, что им приходится подолгу сидеть в чилуковых гостиных. Все, кто только находились в темпоральном ускорителе, считали своим долгом развлечь и поддержать их. Так Ронбальд Зайнур со своей сирафой планомерно обходил чилуковые гостиные и регулярно давал в них концерты. Он написал несколько десятков новых баллад и все они были посвящены острову Зелёный Марлар и прекрасным повелительницам лесов, живущим на нём. Годойоны тоже приходили в чилуковые гостиные, но не с огромными годо, а с маленькими и давали свои концерты. Даже такие типы, как Богуслав, Гуго и Гирш, которые держались особняком, не стеснялись наряжаться клоунами и веселить девушек.

Тем не менее порой случалось так, что сначала одна юная красавица начинала хлюпать носом, а потом принимались реветь в голос все остальные её подруги. Такие нервные срывы случались всё чаще и чаще и бороться с ними было очень тяжело. Легче других переносили сидение в чилуковых гостиных те девушки, которые стали невестами будущих королей-планетоделов, но их пришлось отделить от подруг, так как они частенько становились причиной ссор. Точнее не они сами, а то, что им повезло, а другим нет. Практически никто, кроме девушек и женщин клана Таланов, Веридора Мерка и самих планетоделов не знал, почему случались такие ссоры, которые объяснялись очень просто. Ведь те девушки, к которым посватались эти разбитные, лихие парни после брачного полёта леди Риты должны были подняться на борт огромных космических депо из улететь из Золотого Антала огромной эскадрой, чтобы начать озеленять безжизненные планеты.

Вот потому-то на них и смотрели с завистью. Впрочем, некоторые девушки поступили проще, они просто прибрали к рукам таких парней, как Блайз Муни и некоторые трао из клана Звёздных Мерков, которые тоже были Звёздными князьями, как и Длинный Эрс. И тут нужно было ещё посмотреть, кому повезло больше. Ну, может быть кто-то и считал, что быть Звёздным князем в Золотом Антале это чуть ли не самая большая удача, но только не Веридор Мерк. Звёздный князь Лаэрт Бидрупский стал в последнее время его самым частым собеседником, правда, тайным, встречи с которым проходили на конспиративных явках в обстановке строжайшей секретности. Пока что никто, даже Стинко, с которым Веридор общался не так уж и часто, не догадывался о том, что вскоре должно будет произойти.

Если раньше Веридор Мерк относился к Эрсу Холлигену точно так же, как и ко всем молодым бидрупцам, то есть как к своему сыну, любил этого парня и прощал ему все его причуды, то теперь он с ним очень сильно сдружился и они подолгу вели беседы на самые различные темы. Длинный Эрс, явно, нуждался в таком собеседнике и хотя Веридор даже и не думал о том, чтобы поучать и наставлять его, он впитывал в себя каждый его совет и наставление, пусть и сделанные шутливым тоном. Эрса интересовало буквально всё, что хоть как-то относилось к таким тонким вещам, как умение повелевать людьми и вести их за собой. Ну, а Веридора, в свою очередь, интересовали те ораторские приёмы, которые использовал Длинный Эрс, чтобы добиться от своих конвентов нужных ему решений.

Их обоих очень сближало то, что они оба были ярыми противниками любо диктата и считали, что с людьми нужно обо всём довариваться. Веридор делал это, как говорил Эрс, из-за угла, ставя на ответственные должности тех людей, которые являются для всех непререкаемыми авторитетами, причём делая это так, что его ставленники сами приходили к нему и заявляли свои требования, а Длинный Эрс тщательно готовил почву и в нужный момент собирал конвенты. Сходились они и в том, что всё должно быть построено на честности, порядочности и взаимном доверии. Веридор Мерк не собирал конвенты по каждому поводу, но в его Звёздном королевстве была установлена такая форма правления, что все решения принимали сами его подданные и делали это исходя из своих потребностей и того, какие возможности имелись у их Звёздного короля.

В Звёздном королевстве каждому его жителю ежемесячно начислялись очень большие выплаты, но на личное потребление звёздные дворяне тратили не так уж и много денег, предпочитая хранить их в королевском банке и не просто хранить, а передавать в управление Равалтану Максу, который достал уже всех тем, что еженедельно печатал в "Вестнике Золотого Антала" отчёты о прибылях, в которых в статье убытки постоянно стояли одни только нули. Надоели им и его еженедельные уведомления о том, на сколько золотых роантов увеличился их личный счёт. Длинный Эрс тоже был в этом плане жутко щепетильным типом и еженедельно его главный электронный помощник рассылал планетоделам отчёты о финансовых затратах, самая ничтожная графа в которых касалась лично его. То, что он сообщал о том, сколько он съел солдатских пайков и выпил пива, приводило некоторых его друзей в бешенство, когда они сравнивали эти цифры со стоимостью оборудования для очередного владетельного графяры.

Направляясь к выходу из цеха, Веридор уже собрался было вызвать Длинного Эрса по грависвязи, как тот сам ввалился в цех с какой-то кастрюлей в руках и с порога весело заорал:

– Отлично, на ловца и зверь бежит!

Веридор усмехнулся и спросил насмешливым голосом:

– Это кто зверь, я что ли? Да, я сам шел тебя разыскивать, мангар бесхвостый, а ты оказался лёгок на помине. Пойдём, дело есть.

Длинный Эрс, загородившись большой кастрюлей из нержавеющей стали, попятился и, замотав головой, воскликнул:

– Не, вождь, не могу. У меня у самого есть срочное дело к деду Холтору. Да, кстати, а ты не смог бы мне помочь? Понимаешь, у этого старого типа какие-то очень странные представления о том, кто и чем должен заниматься. Ну, а поскольку в этих вопросах ты для него авторитет, то будет лучше, Верди, если это ты, а не я заставишь его испытать тот лак, что я сегодня сварганил с утра пораньше. Меня этот лесной черт точно и слушать не станет. Такая уж он капризная цаца.

Веридор приблизился к Эрсу, поднял крышку большой кастрюли и увидел, что та действительно почти доверху наполнена густым, светло-янтарно лаком, издающим какой-то странный, совершенно не похожий на запахи тех лаков, которые варили лаковары Холтора, аромат. Запах лака был довольно приятным, но уж слишком необычным, да, и отливал этот лак какой-то странной синевой по поверхности. Накрыв кастрюлю крышкой, он скомандовал:

– Лейтенант Холлиген, двигай к мастеру Холтору. – После чего добавил посмеиваясь – Не в том он сейчас положении, Эрс, чтобы отказаться от твоей помощи. Его вчерашний лак годится только для заборов, а потому смело неси ему свою кастрюлю. – Длинный Эрс широко заулыбался и быстрыми шагами пошел к Великому Энимону, на стапелях которого Холтор показывал своим гостям работу Веридора Мерка, сам же Звёздный князь, следуя за ним, спросил – Эй, братан, как же это тебя угораздило записаться в лаковары?

Тот ответил ему через плечо:

– Верди, когда твоя жена так нажуётся за день орехов, что вечером уже не может целоваться, ты куда угодно запишешься. В снежные демоны, а не то что в лаковары. – Через пару минут, поставив кастрюлю на верстак, он громко гаркнул – Дед, слезай вниз! Я тебе принёс лак для твоих бубнов. Попробуй, может быть он подойдёт? Не знаю, как на счёт музыкальных дел, но к этим алмазным дровам он прилипает даже похлеще, чем грязь к говноступам.

Холтор, увидев внизу своего любимого зятя, сначала заулыбался, а потом нахмурился. Оставив Сиссара с женами любоваться костяной вязью нежно бирюзового цвета по серебристо-радужной древесине, он не спеша слез со стапеля, подошел к верстаку, ни о чём не расспрашивая Длинного Эрса взял небольшую плашку алмазного бука, снял крышку с кастрюли и, обмакнув в лак палец, мазнул им по древесине. Минуту, другую он смотрел то на плашку, то на свой палец и, похоже не верил своим глазам, после чего отрывистым голосом рявкнул:

– Бенден, срочно иди сюда!

Его брат, находившийся в другом конце цеха, моментально вырос рядом с ним и настороженным голосом спросил:

– Что случилось, Холти?

Холтор Талан каким-то странным, слабым голосом попросил его:

– Бенди, сделай доброе дело, мазни вот этим лаком ещё одну плашку, а то у меня, похоже, что-то с глазами случилось.

Глаза Бендена, когда он увидел в руках Холтора плашку, покрытую лаком, сразу же сделались круглыми. Он быстро вытащил из кармана рабочего комбинезона носовой платок, сделал из него тампон, и, окунув его наполовину в лак, принялся быстрыми движениями наносить лак на вторую плашку, приговаривая:

– Так, лак немного густоват, но это не страшно. Черт, он отлично ложится на древесину и хорошо впитывается в неё. Нет, это не то слово, он впитывается в неё, как вода в песок! Черт побери! Это же просто чудо, а не лак, Холти! А посмотри как он славно играет на свету? Если нанести пять, шесть слоёв, да, хорошенько их отполировать, алмазное дерево будет просто гореть в лучах Трёх Небесных Лордов! Да, но почему этот лак так странно пахнет? Запах очень необычный, Холти, это не марнийская камедь и не хельхорская дамарра. И на руссийский ладан тоже не похоже. Этот лак имеет совершенно особый запах, его ни с чем не сравнить. – Вперив свой взгляд в старшего брата, Бенден строгим голосом спросил его – Холтор, кто сварил этот лак? Это точно не наши лаковары постарались.

Веридор и особенно Длинный Эрс стояли позади старого мастера с видом победителей, а тот, слабо махнув рукой, вскрикнул:

– Кто-кто, Бенди, уж наверное не Веридор Мерк, а это рыжий вождь планетоделов! – Затем, вспомнив, видно, о том, что чилуковый экстракт закончился, он резко развернулся на пятках своих тапочек, подбитых войлоком и чуть ли не завопил – Эрс, мальчик мой, расскажи нам, из чего ты сварил этот чудо-лак?

Рыжий лаковар осклабился и ответил, радостным голосом:

– Дед, так я его того, и не варил вовсе! Я просто взял и добавил в тот лак, что Корнен сварил вчера, одну хреновину, которую варил всё утро. Блин, всю кухню засрал. Меня Ди сегодня вечером точно задушит, когда увидит, что я испоганил все её кастрюли.

Холтор, который не очень любил пользоваться Силой где не попадя и особенно в музыкальных мастерских, телепортом перенёс своего младшего брата, Звёздного короля, зятя и сваренный им лак в цех лакировки, в котором имелись не только огромные сушильные камеры, оснащённые темпоральными ускорителями, но была собрана прорва всяческого другого оборудования, включая акустическое. Там он первым делом взял специальную заготовку, инкрустированную морской костью, кисть для нанесения лака и принялся быстрыми, точными движениями покрывать её лаком сваренным Длинным Эрсом. Как только всё было готово, он вложил заготовку в небольшую лабораторную темпоральную сушилку и, выставив время на шесть суток, закрыл дверцу. Через тридцать секунд он нанёс второй слой, а затем ещё четыре и всякий раз удивлялся всё сильнее и сильнее.

После окончательной сушки он передал заготовку в руки Бендена и тот быстро отшлифовал и затем отполировал её до зеркального блеска. Заготовка от этого буквально преобразилась и приобрела такой красивый вид, что все ею залюбовались, но это было только полдела. Холтор вставил её в специальное тестирующее устройство и включил его. Буквально через пять минут компьютер показал, что достигнуто идеальное покрытие образца лаком и что звучать такой барабан будет именно так, как это было предусмотрено расчетами. Холтор обессилено опустился на табурет и с глуповатым видом тихонько захихикал. Указывая пальцем на образец, он сказал:

– Ребята, я вам гарантирую, после обработки стасисом, этот лак переживёт нашу Вселенную. – Только после этого он задал вопрос Длинному Эрсу, но на этот раз уже строгим голосом – Эрс, мальчик мой, а теперь сядь и вспомни всё то, что ты сегодня делал с лаком Корнена. Важна каждая мелочь, вплоть до того, плевал ты в него или нет, а если плевал, то что перед этим съел. Давай, парень, рассказывай. Может быть тебе налить чего-нибудь выпить?

Мастера и подмастерье этого цеха, которые после того, как они отлакировали барабаны-годо для учеников клана, почти целый год били баклуши и валяли дурака, немедленно собрались вокруг них. Они поставили рядом с верстаком большой резной стол, накрыли его скатертью, поставили вокруг него удобные кресла и даже притащили большой кулинарный комбайн. Длинный Эрс не спеша сел в кресло, устроился в нём подобнее, взял в руки поданную ему кружку с домашним пивом, вежливо пригубил напиток и принялся весёлым голосом рассказывать:

– В общем так, дед, изобретателем этого лака можно считать Мастера Нора, а точнее редкостную прожорливость и всеядность этого мохнатого проглота. Вчера на обед я приготовил нам с Ди четыре здоровенных радужных креветки по собственному рецепту, с корой алмазного дуба, которой я стырил с твоей фабрики мешков сорок. Она их очень любит, хотя уже к полудню так нагрызётся орехов, что ни на что съестное даже смотреть не может. Так вот, дед, выложил я креветки на блюдо вместе с корой зеркального дуба, с которой я их варил, чтобы они остыли, поставил его на стол и полетел на помеле за моей девочкой. Прилетаем мы в наш замок через полчаса, а эта косматая сволочь уже всё сожрала и спит на блюде. Нет, мужики, вы только представьте себе, этот проглот сожрал вместе со скорлупой и корой целых четыре здоровенные креветки! Не знаю, как они только в него поместились, он же размером будет не больше карликового гверла. Ну, что мне оставалось делать, взял я этого гада вместе с блюдом и запер в кладовке, а для Ди приготовил новых креветок, но уже в кулинарном комбайне, а не по своему рецепту. Ди после обеда отправилась в чилукогрызню, а я полетел по своим делам. Вечером Ди велела мне выпустить Мастера Нора из кладовки. Ей очень нравится, когда он лежит свернувшись в клубочек у неё на коленях. Щиманулся я в кладовку, а там жуть что творится. Хотя у этого зверя желудок, что твой утилизатор, на этот раз он точно не рассчитал своих силёнок и облевал мне всю кладовку. Выволок я этого гада за шиворот, отнёс в ванную выстирал, высушил, даже расчесал и отнёс Диане, а сам пошел в кладовке порядок наводить и вот с чем столкнулся, дед. Та блевотина, в которую превратились мои радужные креветки, на пластике ещё не засохла, зато на брусках алмазного дуба, что я спёр у тебя на фабрике, давно высохла и так к ним пристала, что зубами не отгрызёшь. Вот тут я и вспомнил, что Корнен жаловался на то, что он никак не может найти то вещество, которое хорошо прилипает к алмазной древесине, и подумал, а не попёрла ли мне снова масть? Ну, в общем я собрал всю эту жижу в фарфоровую супницу, её литра три набралось, и сныкал от Ди подальше, чтобы она мне эту супницу на голову не надела. Надо сказать тебе, дед, что эта дрянь оказалась очень жирнючая и липкая. Когда наутро я отвёз Ди в чилукогрызню и вернулся в замок, она загустела и превратилась во что-то вроде воска или мастики. Ну, а поскольку я ещё с вечера надумал поэкспериментировать, то мигом телепортнулся в лаковарню, нацедил там целый жбан нового лака Корнена, прихватил бочонок растворителя для лака и вернулся на кухню. Первым делом я попробовал развести ту блевотину и тут же убедился, что она прекрасно растворяется в вашем растворителе. Развёл я её пожиже, за ночь эта дрянь сделалась не такой вонючей, процедил через льняную занавеску, перелил в самую большую кастрюлю и поставил на плиту выпариваться. Цвет у неё после того, как я отфильтровал непереваренную Мастером Нором кору и скорлупу креветок, сделался довольно красивым, почти как у лака Корнена. Когда я выпарил три четверти растворителя, то просто взял и прибавил этот экстракт в лак. Смешался он с ним замечательно. После этого мне только и оставалось, что мазнуть им по брускам из алмазного дерева. Теперь лак прилипал к ним намертво. Ну, я малость поэкспериментировал ещё, смешивая экстракт с готовым лаком. Вот этот получился самым красивым. В нём соотношение один к восьми. После того, как я убедился, что лак у меня вышел что надо, я телепортом отщипнул образец от желудка Мастера Нора и отдал его Зелёному Деду, объяснив, что, да, как ему нужно теперь будет сделать. Он сказал мне, дед, что уже завтра утром построит для тебя новенький биореактор для производства этой мастики и прибавил, что может построить тебе ещё и здоровенную установку, которая в три дня разгрызёт на Варкене все орехи и к тому же нассыт тебе целое озеро, чтобы ты замачивал в нём шкуры. Дед, может быть хватит девчонок в рабстве держать? У них, бедняжек, уже рты не раскрываются.

Холтор, сидевший за столом напротив Длинного Эрса, подался вперёд и поинтересовался у него скрипучим голосом:

– Зачем же ты тогда взял себе в жены зубастую ссыкуху, Звёздный князь Лаэрт Бидрупский? Мы, Таланы Дерзкие, привыкли жить своим умом и не нуждаемся ни в чьих советах.

Руки Эрса непроизвольно дёрнулись, а серые и добрые глаза моментально превратились в два стальных буравчика. Сверля им деда своей жены, он чуть привстал и сказал:

– Дед, если бы я услышал такой гнилой базар от кого-либо другого, то он был бы уже в аду и просил биота подвинуться и пропустить его поближе к огоньку. Это касается любого мужика, ну, а если такие слова я услышу от какой-нибудь бабы, пусть даже это будет даже жена любого лорда-хранителя, то я мигом скажу ей, от кого её прижала мамка, а если её муж будет поблизости, то объясню и ему, что такую козу с языком, которым можно мести полы, нужно держать на привязи. Девчонки Таланов Дерзких самые классные, они настоящие королевы леса, дед, а вот мужики у Таланов туповатые, совсем не секут фишку, когда им дают советы от чистого сердца. Поэтому ты и не въехал, что железная зубастая ссыкуха это не западло, а, наоборот, она будет в кайф всем девчонкам. Поверь, старый, твои бубны от этого хуже не станут, зато девчонок ты этим очень сильно обрадуешь. Или ты думаешь, что им в кайф сидеть целыми днями в чилукогрызнях и щёлкать орехи. Они же тебе не белки, в самом-то деле, а прекрасные, юные девушки, которым нужно радоваться жизни.

Как только Длинный Эрс замолчал, Бенден перестал теребить край скатерти и сказал, пристально глядя на старшего брата:

– А ведь парень полностью прав, Холти. Может быть ты не будешь упрямится и послушаешь его?

Холтор посопел пару минут и, горестно вздохнув, сказал:

– Ладно, Бенди, сообщи всем, что с завтрашнего дня все чилуковые гостиные закрываются навсегда из-за того, что Длинный Эрс построил для нас железную зубастую ссыкуху. Можешь, заодно, рассказать всем, что он изобрёл новый рецепт лака, который я решил назвать почти что в его честь "Пироном". – Улыбнувшись зятю, он поцокал языком и сказал – Вот бы никогда не подумал, Эрс, что ты вырастешь в такого толково парня. На Бидрупе, в Озёрах, Колин о тебе мне много чего рассказывал. Он, конечно, нахваливал тебя, но я только мысленно хватался за голову, когда он рассказывал, что у тебя ещё задолго до зомби-перворота была самая большая уличная банда в городе. Потому-то я и считал тебя горластым нахалом, хулиганом и грубияном, а когда тебя представил мне сам император галактики, я даже не поверил своим ушам, что речь идёт именно о тебе.

Веридор, который попросил себе чендорского тёмного, не спеша допил пиво, облизнул губы и сказал:

– Холти, ты тут нам с Эрсом зубы не заговаривай. Это он у нас бессребреник, а я, к твоему сведению, старый, матёрый и прожженный торгаш, а потому хочу знать, король Холтор, что обломится моему Звёздному князю и лучшему другу за рецепт "Пирона". Только не надо мне ля-ля про родственные узы и вообще не надо ля-ля. Колись, старина, пока мы с Эрсом не стали сами тебя колоть.

Холтор пожевал губами и ответил:

– Вообще-то хороший лак, такой, как "Пирон", составляет по цене ровно четверть стоимости барабана. Ну, естественно, если он не украшен морской костью. Поскольку любая половина "Пирона" принадлежит Эрсу, то я готов дать ему в нашем бизнесе десять процентов. Думаю, что это будет справедливо.

– Король Холтор, ты очень щедрый человек. – С удовлетворением в голосе сказал Веридор – Благодаря своему, уму, напористости и проницательности, ну, и ещё благодаря милости Матидейнахш, твой зять является сегодня одним из богатейших людей галактики. Поэтому в деньгах он не нуждается. Благодаря той рекламе, которую мы обеспечим твоим барабанам, Холти, уже очень скоро они станут символами государственности. Кое-какие пройдохи уже повязали тебя по рукам и ногам своими заказами, а потому я предлагаю сделать так. Один барабан из десяти ты будешь вне всякой очереди изготавливать по заказу моего друга, который, кем бы он не стал в дальнейшем, всегда будет прежде всего, графом ант-Холлигеном и Звёздным князем Лаэртом Бидрупским с Кругляков. Ведь Кругляки это единственное место во всей галактике, где могут расти по-настоящему высокие деревья. Ты согласен пойти на такую уступку, Холти?