Текст книги "12-я книга. Храм Великой Матери Льдов"

Автор книги: Алекс Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Самки пооки имели молочные железы и если переходили на растительную пищу, то вынашивали детёнышей не два, а целых двенадцать стандартных месяцев. В этом случае детёныши рождались у них не только зрячими, но уже с зачатками молочных зубов. За этот срок у самок начиналась лактация, но её период был очень коротким, всего шесть стандартных месяцев. К этому времени маленькие пооки уже начинали ходить и без каких-то видимых усилий матери переводили их на растительную пищу и поскольку лето на Поркере длилось под кронами алмазных дубов и зеркальных буков практически круглый год без каких-либо скидок на полярные области, где лес, как и в низинах, был особенно высоким, то молодые побеги также можно было найти в нём в любое время года. Ну, а в самом крайнем случае, если не задерживаться надолго на одном месте, любой пооки, даже годовалый младенец, всегда мог подзакусить млечным соком. По сути Поркер представлял из себя парник планетарного масштаба и когда равелнаштарамские барсы согнали пооки с корневищ алмазных дубов, то за исключением того, что пооки стали больше двигаться, их жизнь не очень-то изменилась в главном, то есть не стала более опасной.

Даже наоборот, кочевые пооки находились в большей безопасности, чем раньше. Мелкие хищники, такие, как древесная кошка Тержана или дымчатый леопард, опасались нападать на пооки, кормящихся на лианах или бредущих по лесу. Тут они сами могли попасть им на зуб. Хотя пооки не ели мяса, высосать кровь из попавшегося им под руку зверька или лесного клеща, напившегося чьей-либо кровушки, им было, что раз плюнуть. Костлявые дьяволы были им опасны только вблизи болот, а барсам было строго-настрого запрещено охотиться на кочевых пооки и потому эти лесные бродяги зажили припеваючи. Ну, а когда в лесу появились новые растения с высококалорийными плодами, для пооки и вовсе наступили светлые времена. Впрочем, на Поркере всегда были светлые времена и даже после того, как эта планета была отодвинута от Обелайра, темнее на ней не стало, хотя сделалось малость прохладнее.

Как только это произошло, Хальрик немедленно отправился в лес, чтобы лично убедиться в том, что его флоре и фауне не будет причинён сколько-нибудь значительный ущерб. Пока всё было нормально. Кочевые пооки, этот предмет пусть и не явной, но не такой уж и тайной заботы Хальрика, это похолодание переносили без особых мучений. Они просто стали больше есть и двигаться, да, собираться на ночлег группами по шесть-восемь особей. Остальные животные, птицы, рептилии и насекомые также помирать в массовом порядке, похоже, не собирались. Туго пришлось одним только оседлым пооки, они, явно, мёрзли, особенно под утро, но они главного эколога не очень-то беспокоили, поскольку утро кочевых пооки начиналось с того, что те первым делом торопились напиться млечного сока, а уж потом отправлялись на поиски съедобных плодов, а стало быть ферменты, содержавшиеся в их слюне, попадали в корневища во вполне достаточном количестве.

Но самое главное, экспансия леса на пространство бывшего Каньона Дьявола не остановилась. Хальрик Соймер сидел в удобном шезлонге, поставленном на платформе-антиграве, оснащённой различным научным оборудованием, и, держа в руке бокал с соком, наблюдал за тем, как будущий поддерживающий побег готовится выстрелить в небо. Он был уже полностью сформирован и походил на диск высотой в шестьдесят метров и диаметром в добрых девятьсот метров, прикреплённый к огромной трубе корневища, углубившейся на рукотворную целину почти на пять километров. Это был вполне обычный прыжок леса. Следующим шагом станет выброс саженца алмазного дуба и вот тогда лес шагнёт сразу километров на двадцать пять, но это произойдёт не ранее, чем через три месяца.

В той спирали, за которой Хальрик наблюдал вот уже три дня, лес собрал целую прорву веществ роста, но пока что это было выражено только в том, что в середине диска сформировалась зачаточная башня кроны зеркального бука, а в том месте, где заканчивалось напорное корневище, образовался целый клубок плотно упакованных побегов. Вечерело и потому диск уже находился в тени лесной опушки, защищённой на всю высоту зеркальными листьями и только в самом низу они не доходили до земли метров пять. Неизвестно за каким чертом из леса вышло целое стадо пооки и, пройдя по корневищу-трубе, забралось внутрь зачаточной кроны. Если лесу вздумается выстрелить поддерживающим побегом прямо сейчас, то этим глупым пооки точно не поздоровится. Ведь их в считанные минуты зашвырнёт на высоту в добрых два с половиной километра. Хальрик почесал макушку и решил оставить всё, как есть. Уж если этим пооки суждено погибнуть, то так тому и быть. Он вообще предпочитал не вмешиваться в жизнь леса без особой надобности.

Стоило ему подумать об этих пооки, как диск шевельнулся и стал вставать на ребро. Точнее его ставили таким образом побеги напорного корневища, очень похожие на домкраты. Крона зеркального бука сжалась и стадо пооки, насчитывающее почти триста голов, окончательно угодило в западню. Теперь уж они точно не попадают на землю и не разобьются, а станут добычей стервятников, во множестве обитающих в Прохладе. Правда, перед тем им придётся помучиться недели две, пока лес не обустроится на новом месте. Что же, это будет вполне закономерным итогом безумства этих несчастных пооки. Подумав так, Хальрик тут же забыл о них и сосредоточил всё своё внимание на следующем шаге леса.

Как только диск встал на ребро, из напорного корневища были выброшены вперёд корневища-якоря, их было аж тридцать четыре штуки и они улетели на добрых четыреста метров. Это на поверхности земли. Диск к тому же слегка приподнялся, но уже потому, что ещё девять винтообразных корневищ стали ввинчиваться в довольно рыхлый и податливый грунт, обильно пропитанный водой сразу четырнадцати растопленных комет, в которой была растворена масса питательных веществ. В обычных условиях у леса уходило на эту работу двенадцать часов, а тут он управился за каких-то полчаса, но только потому, что Хальрик Соймер продумал всё до мелочей.

Свою летающую платформу-лабораторию Хальрик поставил на высоте в полкилометра почти в километре от диска и с этого места ему даже невооруженным лазом было видно ещё добрых два десятка дисков, вставших, как по команде, на ребро. Лес решил не мелочиться и был полностью готов к тому, чтобы сделать шаг по всему периметру подготовленной для него площадки. За атакой леса наблюдало несколько десятков тысяч солдат лесного патруля во главе с королём Сиссаром и королевой Биной, но главный эколог решил сегодня побыть в одиночестве и потому весь день проторчал на солнцепёке в полном молчании. Он специально попросил оставить его в покое хотя бы на этот день. Леди Зармина отнеслась к этому с пониманием и потому её платформа находилась в нескольких сотнях километров к югу. Нетерпение Хальрика достигло своего предела, когда к нему на платформу телепортировался его внук Дорси и сразу же заныл:

– Дед, ну, ты же обещал мне.

Не отрывая взгляда от диска, Хальрик поинтересовался:

– И что же я обещал тебе, мальчик мой?

– Как что? – Возмущённо завопил внук – Сегодня в Варкене проходят финальные бои и ты обещал мне, что поведёшь меня в новый колизеум!

– А я ставил тебе какое-нибудь условие? – Продолжал гнуть свою линию, направленную на то, чтобы хоть как-то откосить от своего обещания, секонд-магистр Хальрик Соймер.

Дорси Соймер, названный так в честь Веридора Мерка, сел в кресло и, приготовившись к длительной осаде, стал перечислять:

– Условий, дед, ты выставил мне целых пять. Сдать экзамен по ядерной физике на пятёрку, принести свои извинения этому лысому древоточцу Лестеру, это задание я выполнил даже с превышением, поскольку ещё и помирился с ним. Затем я починил флайер сестры, этой бешенной пооки, но она его вчера опять разбила потому, что носится, как угорелая, и сегодня утром я починил его снова. Ещё ты потребовал от меня, чтобы я снял со своей руки браслет паломника. Я его не только снял, но и отдал маме. Ну, и последнее, как ты и просил, я навёл идеальный порядок в своей комнате и даже снял со стены портрет леди Корины, хотя мог этого и не делать, ведь она подарила его мне и даже надписала. Так что, дед, я выполнил всё, что ты от меня потребовал и теперь очередь за тобой. Ты обещал мне, что возьмёшь меня с собой в колизеум.

Крыть Хальрику было нечем, но и отправляться с внуком в Варкенардиз, чтобы потерять впустую все двенадцать часов, если не больше, ему совершенно не хотелось. Тем более, что он терпеть не мог поединков гладиаторов и даже как-то раз разругался с Лино Рейтрисом по этому поводу. Тому, видите ли, вздумалось построить колизеум на Поркере. По прежнему не отрывая взгляда от диска, он сказал суровым голосом:

– Дорси, в жизни каждого человека бывают такие моменты, когда он обязательно должен присутствовать в определённых местах. Сейчас этот момент настал для меня и я не могу покинуть Каньон Дьявола. Пойми меня, мальчик мой, я вынашивал план освоения этого гиблого места без малого тридцать лет и не могу теперь взять и просто так уйти отсюда до того момента, как лес сделает свой первый шаг. Уж лучше мне принять крейг.

Другого ответа Дорси Соймер от своего деда не ожидал и потому не стал возмущаться. Он достал из бара бокал ледяного сока, отпил несколько глотков и пробурчал недовольным голосом:

– Странные вы люди, взрослые. Как загонять нас в пятнадцатилетнем возрасте в темпоральный торней на целых два года, так пожалуйста, хотя всем известно, что далеко не каждый трёхсотлетний галакт выдержит это испытание. Когда нашему императору понадобились мощные сенситивы, так нас даже пустили в храм Великой Матери Льдов, чтобы мы познали любовь дочерей Матидейнахш. При этом у вас у всех были такие лица, словно нам предстояло спуститься в ледяное крошево. А ведь я тебе честно признался, дед, что у меня уже был секс с одной а-девушкой и не один раз. Вы спокойно отпускаете нас в лес и потом хвастаетесь друг перед другом тем, что кто-то из нас, юниоров, замочил вибромечом бродячего костлявого дьявола, потерявшего своё болото, но при этом нам запрещено посещать бои гладиаторов без взрослых до семнадцати лет. Смотреть по супервизору, пожалуйста, но упаси Великая Мать Льдов, если я отправлюсь в Варкен, куплю на честно заработанные в лесном патруле деньги билет и попытаюсь войти в колизеум. Воплей потом точно не оберёшься. Но самая большая глупость заключается в том, дед, что и после того, как я проторчу два года в торнее и скреплю свои волосы заколкой-трао, мне всё равно будет запрещено посещать бои гладиаторов без взрослых ещё два года, хотя я после этого имею полное право совершить брачный полёт с какой-нибудь девчонкой и стать архо на кроне Большого Сиссара. Дед, ну разве это не идиотизм? Хотя мне стукнет пятнадцать только через месяц, я уже сейчас могу облачиться в боескафандр и вступить в бой наравне с тобой или отцом. Крейсер-истребитель я пилотирую намного лучше тебя, да, и прыгун я тоже не слабый, тебе до меня ещё дотянуться надо. Ну, может быть в рукопашном бою ты меня одолеешь, но и это ещё не факт. Так почему же мне нельзя смотреть бои гладиаторов сидя прямо в колизеуме?

Хальрику нечего было сказать своему внуку, который был на полголовы выше его ростом и действительно умел пилотировать боевые крейсера так, как ему это и не снилось. Как и Дорси, Хальрик тоже потерял невинность в четырнадцать лет и ему было неприятно вспоминать о том, как он, старательно подбирая выражения, давал внуку наставления перед посещением храма Великой Матери Льдов. Этот малый тогда его здорово уел, сказав насмешливым тоном: – "Дед, не учи рыбу плавать. Я ничуть не хуже тебя знаю, что такое член и зачем он нужен мужчине". От необходимости дать внуку ответ его избавило то, что напорное корневище завибрировало, послышался громкий шум и спираль диска, наполняемая водой, раскручиваясь, взметнулась вверх, превращаясь в опорный ствол-колонну прямо на глазах. В течение каких-то двух минут диск превратился в гладкий столб высотой под два километра и диаметром метров в сто двадцать. Из его верхушки тотчас взметнулись вверх и в стороны скрученные в тугую спираль нижние мечи, а крона зеркального бука начала медленно и величественно раскрываться и быстро подниматься вверх.

Нижние мечи были выпущены из поддерживающего ствола с изумительной точностью и угодили прямо в окна, открытые к тому времени в сухой листве. Они стали быстро надуваться и увеличиваться в объёме. Алмазные дубы, растущие на опушке леса, последние два месяца вырабатывали сотни тысяч тонн особого сока и теперь закачивали его под огромным давлением в эти молодые побеги. Более всего это напоминало Хальрику то, как разворачиваются в пространстве промышленные модули галактов, только в данном случае всё происходило куда более величественно и масштабно. К тому же ещё и с огромной скоростью. Не прошло и получаса, как с нижних мечей стали опускаться вниз водоносные и поддерживающие побеги, к которым из леса тотчас змеями поползли лианы и водоносные корневища, подающие наверх чистейшую воду. Последними из нижних мечей стали вырастать поперечные перемычки.

Внук Хальрика смотрел на это чудо рождения с широко раскрытыми глазами, забыв о своей просьбе. Хальрик же, глядя на это величественное зрелище, прекрасно понимал, что теперь ему уже будет не отвертеться от посещения Варкенардиза, поскольку через каких-то три четверти часа всё должно было закончиться, а до начала представления было ещё целых шесть часов с минутами. Когда на ветвях, быстро вырастающих высоко вверху, стала появляться первая листва, Дорси Соймер сказал восхищённым голосом:

– Дед, мне уже доводилось видеть такие выстрелы в лесу. Мы с пацанами даже катались на спиралях, но я никогда не мог подумать, что на открытом пространстве это зрелище такое обалденное. – Сцепив пальцы рук в замок восхищения, он громким голосом радостно воскликнул – Лес, я преклоняюсь перед тобой! Ты самое великое из всех созданий Великой Матери Льдов.

Вся жизнь юного Дорси Соймера прошла в лесу Поркера. Уже с пяти стандартных лет он свободно разгуливал со своими сверстниками по Прохладе, а в двенадцать впервые спустился в Трюм и стал юниором в лесном патруле. Теперь он был уже сержантом лесного патруля и командовал целым отделением погонщиков барсов, а точнее их проводников. Для Дорси лес был простым и понятным ему до мелочей миром, зато даже в Варкене парнишка терялся, хотя там и были все свои. В городе он не мог справиться с простейшими вещами и до сих пор робел входя в кабину телепорт-лифта, а на движущихся дорожках и вовсе цепенел, вызывая тем самым насмешливые взгляды. Зацепить его кому-либо, означало немедленную драку, если это был мужчина, а если над ним вздумала бы посмеяться девушка или даже взрослая женщина, то он непременно высказал бы ей всё, что думает о ней Матидейнахш, сидящая в своих ледяных чертогах. В лесном патруле никто не делал различия между мужчинами и женщинами, юниорами и взрослыми солдатами, а потому Хальрику были понятны чувства его внука. Тронув его рукой за плечо, он сказал:

– Дорси, ты уж прости взрослых за то, что они не понимают вас, юниоров Поркера. Особенно горожан. Они ведь привыкли жить в каменных норах под защитой толстенных стен и потолков. Мы не такие, мальчик мой, мы живём в лесу и потому вы так рано взрослеете, но этого же не объяснишь каждому городскому балбесу. Ну, а что касается указов нашего императора, парень, так не станет же он издавать их отдельно для горожан и отдельно для нас, лесовиков. Поэтому ты уж потерпи пару лет, а в колизеум я тебя сегодня свожу обязательно и завтра сделаю вздрючку твоему папаше, чтобы и у него находилось время для тебя, а то надо же, взял себе за моду всё перекладывать то на меня, то на нашу бабулю.

Дорси от этих слов вздрогнул и взмолился:

– Дед, не надо! Отец ни в чём не виноват! Понимаешь, ты же у нас Первый и потому лучше кого-либо другого в нашем ордене разбираешься в боевых искусствах, ведь твоим учителем был сам Веридор Мерк. А ещё Веридор Мерк был твоим лучшим другом. Я же не виноват в том, что меня так тянет к боевым искусствам, а всем остальным трао и архо из клана Соймеров до этого всего нет никакого дела. Поэтому не трогай отца, он и так из своих подземных цехов почти не вылезает и приходит домой поздно вечером.

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсара «Галан», звездная система Обелайр, планета Галан, центральная часть континента Мадр, город Роант, дворец наследного принца Тефалда.

Галактические координаты:

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

L = 52877,39437 СЛ;

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

Стандартное галактическое время:

785 236 год Эры Галактического Союза

20 декабря, 11 часов 27 минут

Поясное планетарное время:

Месяц роан, 28 число, 10 часов 05 минут

Для того, чтобы сделать своему внуку приятное, Хальрик Соймер решил для поездки в Варкенардиз надеть не мундир черного рыцаря, а клановый наряд Мерков Антальских. Точно такой же он перед этим вручил и ему. Хотя Дорси и собрал свои длинные, черные волосы в пучок детской заколкой, которая только тем и отличалась от заколки-трао, что сокол-чар на ней был вдвое меньше, юноша выглядел самым настоящим воином-трао. К тому же Хальрик велел ему нацепить на складки туники четыре серебряных значка ордена, сержантский жетон и три зелёных шеврона на рукав. Теперь всем было видно, что Дорси Соймер является боевым пилотом первого класса, канониром первого класса, а также техником-ремонтником второго разряда и мастером-связистом. Об этом говорили его серебряные значки, которые с гордостью носили даже Первые. Ну, а зелёные шевроны и бронзовый жетон с номером 711, указывали на то, что он уже три года оттоптал в Трюме и дослужился до чина сержанта в 711 патрульном полку.

Конечно, серебряные значки были бы видны гораздо лучше на черном мундире кадета ордена, а сержантский жетон, который в лесном патруле уважительно называли Папой или Мастером вместе с Зелёными Прогулками, куда уместнее были бы на светло-бежевом мундире, но и на клановой тунике они не выглядели дешевыми побрякушками. Особенно сержантский жетон. Хальрик-младший, отец Дорси, очень гордился тем, что его сын был самым юным сержантом за всю историю лесного патруля. Таким образом его заслуги были оценены самим королём Сиссаром, который не очень-то разбрасывался званиями и наградами. Зелёную Прогулку на рукав мог получить каждый, кто честно отбатрачил в Трюме шесть полных стандартных месяцев, а вот на то, чтобы тебе на грудь прицепили Папу, у некоторых поркериан уходило не одно десятилетие. У Дорси было просто феноменальное чутьё настоящего лесовика и он оказал лесу Поркера уже не один десяток важных услуг, за что и получил сержантский жетон.

И всё же спустившись с борта космокатера в космопорте Варкенардиза, Дорси Соймер тут же стушевался. Этот, не самый большой космопорт Галана буквально оглушил его своим шумом и гвалтом, ошеломил количеством нарядно одетых людей и особенно множеством девушек. Как его клановая туника, так и рост, стать, приятная внешность и вообще импозантность, заставляли красоток окидывать парня оценивающими взглядами, которые он, в силу своей неопытности, принимал за несмешливые или же просто издевательские. Хальрик, которому давно уже было до одного места то, как на него смотрят юные красавицы, всё быстро оценил и, неторопливо оглядываясь вокруг, словно искал кого-то, тихо сказал:

– Послушай-ка, ты, бестолочь, нечего рассматривать носки своих сапожек. Расправь пошире плечи, подними нос повыше и улыбайся, как можно дружелюбнее каждой девчонке, если не хочешь прослыть самым тупым лысым древоточцем. Ну, а что бы ты чувствовал себя увереннее, засунь свою левую руку в потайной карман и вооружись против этих вертихвосток самым надёжным своим оружием.

Не отрывая взгляда от носков своих сапожек, Дорси так и сделал. Пару секунд назад он почувствовал, что карман его туники, скрытый в складках, что-то стало оттягивать, но ещё не успел выяснить, что это может быть. К своему полному удивлению он обнаружил в нём свой золотой браслет паломника, подаренный ему Главной жрицей Галана, маршалом вооруженных сил храма Великой Матери Льдов леди Кориной Мейяр. Быстро надев браслет на правую руку, Дорси Соймер набрал полную грудь воздуха, широко расправил плечи и радостно заулыбался, глядя в упор на какую-то девушку-блондинку, одетую в Серебряную Тунику. Та, поймав на себе его взгляд, рассмеялась и показала язык юному поркериане. Не зная, как ответить девушке, он не придумал ничего лучшего, чем сделать рукой одобрительный жест, принятый в лесном патруле, то есть провёл большим пальцем левой руки по резцам верхней челюсти, отчего, естественно, девушке стал виден его браслет паломника. Её очаровательная физиономия тотчас вытянулась от удивления, а взгляд огромных карих глаз сделался заинтересованным, но дед, тронув внука за руку, жестом указал ему на площадку тримобилей.

Дорси неторопливо сцепил пальцы в замок восхищения и слегка наклонил голову, после чего телепортом сорвал за окном своей комнаты на Поркере большой, ярко-алый цветок орхидеи-красавки и послал его в руки девушки вместе со своей визитной карточкой, на которой был указан адрес его электронной почты. Так юноши Поркера набивали девчонкам стрелки, но он не знал, работает ли этот метод на Галане. Ещё раз кивнув девушке, Дорси Соймер с гордым и независимым видом повернулся и зашагал к стоянке тримобилей. Дед едва поспевал за ним. Нагнав, наконец, внука, Хальрик одобрительно пробасил:

– Ну, вот, мой юный пооки, совсем другое дело. Теперь ты похож на настоящего трао. Действуй в том же духе и если кто-нибудь из парней начнёт тебя задевать, ты не лезь тут же в драку, а просто постучи себя пальцем по Папе. Если этот парень не полный кретин, то он должен знать, что сержантский жетон на базаре не купишь. А если и этого будет мало, то покажи нахалу свои зелёные нашивки на рукаве. После трёх Зелёных Прогулок по одной тропинке с костлявыми дьяволами, поркерианского лесного черта уже ничем невозможно запугать и это тоже знают в империи все.

Слегка улыбнувшись, Дорси спросил:

– Дед, а почему ты раньше мне об этом ничего не говорил?

Хальрик коротко хохотнул и ответил:

– Парень, хотя тебя и можно было выпускать в Трюме одного на ночь глядя лет с десяти, это вовсе не говорило о том, что ты уже повзрослел. Отныне я не буду относиться к тебе, как к ребёнку и ты можешь открыто носить свой браслет паломника, ну, а пропустят тебя в храм или нет, это уже не моя забота, Дорси. Главное теперь будет заключаться в другом. Если раньше я тебя просил сделать что-то, то теперь буду просто приказывать и меня не интересует, хочешь ты это делать или нет. Все мои приказы выполняются незамедлительно и с максимальным старанием. Понял, сержант?

– Так точно, секонд! – Весело воскликнул Дорси.

Через четверть часа дед и внук уже сидели в ложе Первых. Лино Рейтрис, который лично встречал их у главного входа, предложил Хальрику места в императорской ложе, куда Первых пускали с разрешения самого императора, но он отказался. Ложа Первых была расположена намного ближе к арене. Секонд-магистр Рейтрис, отвечавший в ордене за физподготовку, чьим побочным бизнесом была организация гладиаторских боёв и проведение нескольких чемпионатов, входивших в десятку главных, снова попытался заговорить со своим другом на тему строительства колизеума на Поркере, но нарвался на его тяжелый, сердитый взгляд. Для Дорси Соймера фигура Лино Рейтриса была едва ли не культовой и потому он, скосив взгляд на своего деда, сказал, как бы невзначай:

– Простите, секонд, но вы просите от главного эколога Поркера невозможного. Тому сооружению, которое вы хотите построить, на нашей планете нет места. Лес не потерпит такого соседства, но если вас устроит арена, выращенная самим лесом, то это можно сделать.

Хальрик Соймер немедленно набычился и, строго посмотрев на внука, сказал недовольным голосом:

– С чего это ты взял, внучек, что лес сможет вырастить такое громадное здание, как колизеум? Он ни за что на свете не согласится строить такую хибару и особенно перекрывать её крышей. Он и купола, включая даже королевский, терпит только потому, что они поставлены над гиблыми для алмазных дубов местами. Всякими там гейзерами, да, вулканами, благо они у нас на Поркере совсем маленькие.

Дорси ощерился и нахальным голосом поинтересовался у главного, но всё же довольно бестолкового эколога:

– Дед, у тебя что, уши заложило? Я разве произнёс вслух слово крыша? У нас на Поркере, если тебе этого ещё не объяснили, есть всего одна, общая для всех крыша из сухой листвы. Так зачем нам, спрашивается, нужна вторая? Я спросил у секонд-магистра совсем о другом, устроит ли гладиаторов такая арена в Прохладе, которую будет окружать шесть огромных алмазных дубов. Навскидку я уже сейчас могу сказать, что она будет раза в три больше этой, только её нельзя будет изменять и двигать, как захочется. Это будет просто здоровенная площадка, вокруг которой ветви алмазных дубов образуют огромный амфитеатр, но никакой другой крыши кроме той, которая у нас уже есть, вельро Лино, над этим колизеумом никогда не будет. Да, вы не волнуйтесь, у нас дождей практически никогда не бывает.

– Да, черт с ней, с крышей, малыш! – Возбуждённо воскликнул Лино Рейтрис – Мне ведь нужно построить арену для сражений и амфитеатр вокруг неё, а не сарай для хранения тарая, я ведь дал слово императору, что на Поркере тоже будет свой колизеум и мне нужно его сдержать. – С силой хлопнув по спине Хальрика, который сидел с задумчивым видом, он спросил его – Ну, что, старый лесной черт, такой колизеум ты согласен построить? Пойми же, дубина ты стоеросовая, в колизеуме проводятся не одни только гладиаторские бои. В этом, например, сегодня будет проводиться первый бой с того момента, как я его построил, но в нём уже трижды собирался народ и вовсе не за тем, чтобы посмотреть на гладиаторов. Да, и в других колизеумах гораздо чаще проводятся всякие торжества, чем гладиаторские бои. Король Сиссар давно уже дал мне своё согласие, но выставил одно условие, уболтать тебя. Ну, что скажешь, старина? Ты согласен?

О таком способе строительства общественных зданий на Поркере Хальрик Соймер ещё ни разу не задумывался. Подперев левой рукой на груди локоть правой и ухватившись ею за свою квадратную челюсть, он принялся равномерно раскачиваться взад и вперед, что свидетельствовало о его глубокой задумчивости. Помолчав минуты две, он, наконец, ответил:

– Лино, я даже не знаю что тебе сказать. Такого на Поркере ещё никто не делал и я не могу гарантировать успеха. А ты что, правда дал слово чести Сорквику или же вы просто базарили об этом по пьянке?

Лино Рейтрис молча кивнул головой, отчего Хальрик озабоченно зацокал языком. Дорси, видя то, что дед не ломает комедию, а всерьёз озабочен этим, громко воскликнул:

– Вельро Лино, если моему деду такое будет не под силу, то мы с ребятами запросто построим для нашего императора такой колизеум, которого не сыскать во всей галактике, клянусь поясом Великой Матери Льдов!

Хальрик Соймер, услышав такое заявление, аж зарычал от негодования, словно любимец всей его семьи синий барс Боська. Постучав себя костяшками пальцев по лбу, он чуть ли не крикнул:

– Юноша, думай своей головой прежде, чем открывать рот и произносить такие клятвы! То же мне, повелитель леса выискался. Ты сначала вырасти в лесу хотя бы одну кривую ветку, а потом болтай.

Лицо Дорси, до этого момента радостное, тотчас сделалось очень серьёзным и сердитым. Бросив недовольный взгляд на деда, он спросил, назвав его по-варкенски насмешливо:

– Або, ты когда-нибудь интересовался, где эта стремительная пооки, твоя внучка Айна, чуть ли не каждый день разбивает свой флайер и при этом никто из патруля не жалуется тебе, что она повредила дерево? Ну, да, тебе же это не интересно. Так вот что я тебе скажу, старый, вредный або, который никогда не интересуется делами своих внуков, Айна готовится к Большим лесным гонкам на флайерах класса "Микро", который состоится через три недели, это открытый чемпионат Поркера, а проводим мы его на трассе, построенной вокруг Сухого Моста и эту трассу, дед, построил лично я, Сумасшедший Ездок, чуть больше года назад. Раньше мы гоняли вдоль Каньона Дьявола, но теперь эта трасса уже два года, как закрыта, но новая трасса намного лучше. Она сложнее, хотя и не такая скоростная. В прошлом году на ней собралось девять тысяч пилотов, а в этом будет наверное вдвое больше. Только на сегодняшний день подали заявки уже двенадцать с лишним тысяч пилотов, но впереди ещё две недели и чем черт не шутит, может быть нам повезёт и мы побьём рекорд Роанлаха.

Хальрик посмотрел на своего внука так, словно видел его впервые. Энергично помотав головой, словно прогоняя наваждение, отчего косички прически-архо хлестнули его по щекам, он спросил:

– Как же ты смог заставить лес выполнить твою просьбу, Дорси?

Его друга, однако, интересовало совсем другое:

– Эй, парень, так ты, что же и есть тот самый Сумасшедший Ездок, который в прошлогодних гонках в классе машин "Микро" обставил в Роанлахских горах саму Ледяную Молнию, маршала храма Корину Мейяр? Говорят, она поставила тогда на кон паломничество к ней. Мне хотелось бы знать, это правда или всё же трёп?

Дорси молча поднял левую руку с золотым браслетом, на котором стояло одно единственное клеймо в виде стилизованного изображения молнии, сделанной из иридия. Лино Рейтрис уважительно покивал головой и немедленно сказал, складывая пальцы в замок уважения к равному:

– Парень, я рад знакомству с тобой. Правда, я считал, что ты минимум раза в четыре старше и подозревал, что Сумасшедший Ездок это какой-то архо из ордена, который специально расплетает перед гонками свою причёску. Как же ты умудрился стать трёхкратным чемпионом империи, Дорси, да, ещё на таких бешенных машинах? Ведь насколько мне это известно, тебе нет ещё и семнадцати лет. Слушай, а это правда, что вы, микрошники, снимаете с вихревиков ограничительную муфту и разгоняете движки до неуправляемого режима? Или это тоже трёп?

А вот эту пилюлю Хальрик уже не мог проглотить молча. Вытаращив глаза, он возмущённо завопил:

– Как! Ты гоняешь на этих чертовых вихлястых, запрещённых леталках? Император ведь запретил проводить гонки на форсированных флайерах класса "Микро", как смертельно опасные.