Текст книги "Последний конунг (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Я осторожно кивнул.

– Конечно.

– Мы зашли слишком далеко, Хинрик, – Скегги обвел рукой пространство вокруг себя. – Мы взяли Омрик, мы объединили разные племена и народы. Наконец-то с нами стали считаться. Нельзя, чтобы этот грязнозадый эглин разрушил все, что мы построили.

– Я понимаю это, брат.

– Вся моя надежда только на тебя Хинрик. Признаюсь, я рассчитывал взять тебя с собой в поход. Но ты еще слишком слаб, поэтому я оставляю тебя на острове.

Я вновь криво усмехнулся.

– В этом ли дело, Скегги? Действительно, причина в том, что я слаб? Или в том, что после моего провала с колдовством ты больше в меня не веришь? Или вовсе считаешь, что лумлендцы могли меня подкупить, чтобы я… скажем так, поколдовал слабее или не поколдовал вовсе?

– Не неси чепухи, Хинрик.

И все же Скегги отвел взгляд. Значит, одно из моих предположений оказалось верным. Что ж, брат тоже, очевидно, слишком сильно в меня поверил. И сейчас с трудом скрывал свое разочарование. Скегги боялся. Боялся, что я подведу его в самый ответственный момент. Что мое колдовство может вновь не сработать, и это сделает его шутом в глазах остальных ярлов, а то и вовсе бросит людей на верную смерть.

Впрочем, теперь этого опасался не он один.

– Как пожелаешь, брат, – не стал спорить я. – Велишь остаться в Свергло – останусь.

– Омрик на тебе, – добавил Скегги. – Я заберу почти все корабли и столько войск, сколько на них поместится.

– Это почти две трети того, что мы имеем, Скегги.

– Пятидесяти обученных воинов должно хватить, чтобы защитить Омрик.

– Несомненно, но… Разведчики, стража… Омрик – это не просто крепость. Это еще и обширные территории.

– Мне нужно, чтобы вы просто его удержали. С остальным разберемся, когда я вернусь. И, надеюсь, вернусь не один. Если мы одержим верх, Гутфрит будет мне должен. Я хочу от тебя всего две вещи, Хинрик. Удержи Омрик и выясни, почему Эдельхун Лумлендский способен разделывать начертателей и их фетчей как щенков.

Глава 3

Впервые я жалел о том, что Скегги всегда держал данное им слово.

Наблюдая за тем, как воины занимали свои места на кораблях – каждый знал свою задачу, и работа спорилась – я почувствовал тоску и уже давно забытое ощущение одиночества. Словно жизнь уходила из Омрика вместе со Скегги, его воинами и утренним туманом.

Из северян в городе осталось около пяти десятков. Вроде бы достаточно, чтобы удержать вылазку противника. И все же я бы чувствовал себя увереннее, будь у меня сотня воинов. Мы смогли бы охватить разведчиками гораздо больше территорий.

– Зато тебе не придется беспокоиться о провизии, – Скегги словно подслушивал мои мысли. – Весной с хлебом и без того туго – запасы-то с холодов поистощились.

– Ага, еще и вы забираете с собой все, что может не портиться в море, – рассеянно ответил я.

Он встал рядом со мной и оперся о деревянную балку башни обеими руками.

– Я очень на тебя рассчитываю, Хинрик.

– Знаю.

– Я могу доверить это только тебе.

– Знаю. Я все понимаю, Скегги.

– Обещаю, что взыщу с туннов должок, – улыбнулся брат. – Как только разобьем моего отца, я заставлю Гутфрита вернуться на Эглинойр и помочь нам.

За что Скегги всегда любили наши воины, так это за его неиссякаемую веру в лучшее. Для молодого вождя словно не существовало ничего, кроме победы. Да и все поражения он воспринимал… Нет, не легко. Просто всегда переступал через них и шел дальше как ни в чем не бывало. А еще Скегги обладал способностью заряжать этой верой окружающих.

Но, боюсь, уже не меня.

– Будь осторожен с Гутфритом, – предупредил я. – Он не менее опасен, чем твой отец.

– Гутфрит хотя бы одной с нами веры. Он чтит богов и не пойдет против них. А он поклялся…

– Пока что чтит, – оборвал я брата. – Но при нем есть священник, и Гутфрит давно изыскивал способы надеть на свой народ спиральки на шнурках. Так что держи ухо востро, Скегги. Не доверяй Гутфриту. Он может попытаться устранить своих врагов твоими руками, а затем избавится и от тебя.

Брат молча кивнул и уставился на корабли. Воины заканчивали перетаскивать грузы, проверяли весла и прислушивались к ветру. Вода в реке по весне немного поднялась, и русло стало шире. Два, а то и три корабля теперь спокойно могли идти рядом.

– Значит, он действительно женат на твоей сестре? – внезапно спросил Скегги. – На Сванхильд из Химмелингов. Это точно она? Не могло быть подмены?

Я покачал головой.

– Нет, это она, сам видел. И мне еще предстоит придумать, как снять с нее и ее ребенка проклятие, что я наложил на род Гутфрита.

Скегги скривился.

– Да уж. А это еще мне казалось, что у меня в семье отношения не заладились… Мы-то с отцом хотя бы просто попытаемся снести друг другу головы…

Он о чем-то задумался и помрачнел. А несколько мгновений спустя, как это всегда с ним бывало, тряхнул головой, прогоняя тяжелые думы и обернулся ко мне со своей вечной ребяческой улыбкой.

– Мне пора, Хинрик. Обнимемся на прощание.

Он сгреб меня в медвежьи объятия, и я едва не застонал, когда Скегги надавил на ушибленные в бою ребра.

– Полегче, братец!

– Это я еще тебя щажу. Вот когда вернусь, обниму со всей силы, – ухмыльнулся он.

Скегги оторвался от меня так же резко и через миг уже спускался по чуть скрипевшим деревянным ступенькам. Я снова уставился на корабли и на восток – туда, где их ожидало море.

Почему, несмотря на все гадания, обещавшие сохранить Скегги жизнь в этом походе, мне все же было не по себе?

* * *

– Арнгейл, друг мой, – я опустился на корточки перед сидевшем на наспех соструганной жердочке беркутом.

Птичий царь вонзил в меня пугающий взгляд желтых круглых глаз и, переминаясь с ноги на ногу, устроился на жерди поудобнее.

– Я не могу тебя слышать, а ты явно не можешь обращаться в человека, – вздохнул я. – Если я дам тебе своей крови, получится? Ведь тогда, когда на нас напала та стая…

Беркут беспокойно забил крыльями. Точнее, только одним крылом – второе все еще заживало, и мой фетч не мог им двигать как следовало. Пока он возбужденно щелкал клювом, я снял с пояса ритуальный нож и рассек кожу вдоль предплечья.

– Пей. Или ешь плоть – сколько нужно, – я подвинул руку ближе к клюву, готовясь испытать страшную боль.

Но фетч медлил. Внимательно глядел на меня и… Словно не решался.

– Арнгейл, ты нужен мне. Мне нужно, чтобы ты обратился в человека, – уговаривал я. – Я не смогу вылечить раненую птицу, а земли из Бьерскогга для твоего исцеления у нас не осталось. За раненым человеком ухаживать проще. Давай же!

Фетч снова возмущенно защелкал клювом, но когда я ткнул окровавленной рукой прямо ему в голову, все же не выдержал: живая плоть и свежая кровь манили и одурманивали даже такого духа.

– Эй! Легче!

Он вцепился в мою левую руку с такой жаждой, что на миг я пожалел о своем решении. И все же ничего лучше я придумать не мог. Случись что, раненая птица далеко не улетит, а в человеческом облике он хотя бы сможет бежать. По крайней мере, я так думал.

Насытившись, фетч отстранился от меня и начал обращаться. Пока я стягивал рану, беркут медленно, с трудом обретал форму Конгерма.

– Дубина, – вместо приветствия сказал совершенно голый рыжеволосый Птицеглаз и нетвердой походкой направился ко мне. Правая рука у него висела плетью.

– Это еще почему?

– Потому что последние силы мне пришлось потратить на обращение. Я не смогу призвать других духов и помочь тебе. Я больше не смогу обернуться, пока не восстановлю силы в Бьерскогге…

Дерьмо. Конгерм не мог слишком долго находиться в облике человека. Разве что ему придется постоянно питаться моей силой и кровью – тогда он смог бы протянуть подольше. И все равно времени у нас было немного. По-хорошему следовало посадить Конгерма на корабль и отправить в Бьерскогг…

– Я знаю, о чем ты думаешь, – тут же проскрипел Птицеглаз. – Я останусь с тобой. Может это заставит тебя шевелиться побыстрее.

– Покажи руку.

– Рука сама не заживет. Будь я настоящим человеком, твои руны и отвары бы сработали. Но со мной така штука не пройдет. Так что прими мои поздравления: теперь у тебя появился бесполезный однорукий рот, которого придется кормить как человека.

Я усмехнулся.

– Но память-то тебе не отшибло?

– Нет.

– Значит, толку от тебя будет предостаточно.

Птицеглаз смерил меня насмешливым взглядом.

– Я тебя предупредил.

– Отдыхай. Прикажу принести тебе еды. В сундуке найдешь кое-какую одежду. Я вернусь позже.

– А ты куда? – удивился фетч.

– Добывать нам с тобой пищу для размышлений.

Я вышел и направился прямиком в келью, где приходил в себя отец Велстан. Монах и правда отделался испугом, несколькими ушибами и парой ссадин. Разве что заметно хромал после того, как неудачно упал в том овраге.

Но он был жив, в здравом уме и мог ответить на мои вопросы.

Я зашел в главный зал и, зачерпнув из чана с кипятком чашу воды, бросил туда несколько сушеных кореньев в трав. Ничего выдающегося, просто настой для укрепления сил. Велстан был хилым мужем, и такое ему точно пошло бы на пользу.

Кивнув сторожившему монаха хускарлу, я отпустил его и зашел внутрь.

Велстан молился перед символом спирали. Услышав меня, он не обернулся -сперва закончил молитву и лишь затем выпрямился.

– Я предполагал, что ты придешь, начертатель. Правда, ожидал тебя пораньше.

Я улыбнулся.

– Мне тоже потребовалось время, чтобы прийти в себя.

– Я за тебя молился. Рад, что бог внял моим мольбам.

– Зачем? – удивился я.

– Затем, что ты не плохой человек, пусть и пока что блуждаешь во мраке своих верований. Но моя вера учит ценить каждого.

– Что ж, прими мою благодарность, отец Велстан. Я пришел по делу.

– Конечно, – кротко улыбнулся монах. – Иначе зачем бы я тебе понадобился. Что ты хочешь знать?

Я прошел вглубь его небольшой комнатки и уселся на лавке. Велстан расположился на кровати напротив меня.

– Расскажи мне все, что знаешь об Эдельхуне Лумлендском, – уставившись на бледного церковника, проговорил я.

Монах растерянно оглянулся по сторонам.

– Даже не знаю, с чего начать, начертатель…

– С самого начала.

Я протянул ему чашу с горячим отваром. Велстан смерил ее опасливым взглядом.

– Там нет никакого колдовства, – пообещал я. – Только целебные травы и горячая вода. Начертатели, знаешь ли, умеют не только руны рисовать.

– Да, я уже понял, что и головы рубить вы мастера, – преодолев сомнения, Велстан все же принял пойло из моих рук. – Я уже рассказывал вашему вождю Скегги об Эдельхуне. Не знаю, что еще можно добавить…

Эта медлительность, свойственная почти всем эглинским церковникам, начала понемногу выводить меня из себя. Ну да, им-то особо некуда было торопиться – впереди райские кущи и настоящая вечная жизнь. Но у меня хватало забот и на земле.

– Давай я поставлю вопрос иначе, – я подался вперед и уставился на Велстана испытующим взглядом. – Мне нужно знать об Эдельхуне все, что возможно. Какая у него семья, как он воспитывался, как жил и живет, во что верит… Все – это значит все. Любая мелочь будет ценна.

– Но зачем вам это?

– Затем, что я хочу понять, как Эдельхун мыслит. И предположить, что он будет делать дальше. Врага нужно знать лучше самого себя, а он теперь мой враг.

Отец Велстан понимающе кивнул. Мне показалось, что на миг на его лице даже промелькнула печальная улыбка.

– Я ведь могу наговорить чего угодно, насочинять множество небылиц… Почему ты готов мне поверить, начертатель?

– Пусть ты и эглин, монах, и веруешь в своего вечно мертвого и вечно живого бога, но я знаю, что ты не дерьмо, – ответил я. – И знаю, что ты любил Беору. Вы оба – ты и Кедда – всегда старались ее защитить. Уж как умели, но я видел, что она вам дорога.

– И потому ты мне доверишься?

– Я могу собрать нужные сведения сам, просто это займет больше времени, – улыбнулся я и откинулся к стене. – Однако мы можем помочь друг другу, ибо цель у нас одна.

– У нас разные цели, начертатель, – тихо ответил Велстан. – Ты хочешь вернуть принцессу, чтобы она стала предметом торга между северянами и Оффой. Я же хочу, чтобы она просто была в безопасности и покое.

– Одно не отменяет другого.

– Хотел бы я напомнить, при каких обстоятельствах вы потеряли Беору, но все и так все понимают, а злить тебя я не хочу, – вежливо, но ощутимо подколол монах. – Итак, Хинрик, я расскажу тебе все, что знаю. Будем считать, что на этом этапе мы – союзники. Тем более что я могу поведать тебе кое-что интересное, ибо я сам из Лумленда.

Я удивленно вскинул брови. Едва начавшие покрываться корочкой раны на голове тут же напомнили о себе болью.

– Вот как? И как же ты оказался при Беоре Мерглумской, если сам из Лумленда?

– Моя мать из Мерглума, а отец – из Лумленда. Отец был призван воевать во время нашествия ваших дедов на Эглинойр, да там и сгинул в одной из битв. Мать после этого перебралась к родне в Мерглум. А меня, поскольку лишний рот кормить мало кто хотел, отдали на воспитание в монастырь. Благо двоюродная тетка за меня попросила. Она тоже сестра церкви.

– Пока что этот рассказ больше о тебе, Велстан.

– Ты спросил, как я оказался в Мерглуме – я говорю. В обители я получил постриг, когда достиг нужного возраста. У меня открылся талант к красивому письму, я быстро научился читать бегло. И так бы и остался переписчиком священных текстов, кабы не моя страсть к языкам и наукам. Это привлекло внимание покойного отца Оффы и Беоры, и он включил меня в свиту наставников своих детей. Ну а позже и сан дали, ибо королю отчего-то показалось, что я его заслуживал. Словом, в отличие от Кедды, я самый настоящий ученый муж. И единственным оружием, которым я могу сражаться, является перо.

Я задумчиво кивнул. Что ж, силу слов многие недооценивают. Помимо того, что Велстан крутился при дворе и явно мог кое-то знать о тонкостях отношений правителей, его также можно было использовать для дел официальных. Писать красивые письма кому следует, например…

– Как в Мерглуме относятся к Лумленду? – спросил я.

Велстан усмехнулся.

– Точно так же, как нейды относятся к туннам.

Я поперхнулся от неожиданности.

– Откуда тебе знать, монах?

– Я ученый муж, – напомнил он и назидательно поднял перст к небу. – Я должен многое знать. Впрочем, когда сюда заявился конунг Гутфрит, все и так было ясно. Между лумлендцами и мерглумцами отношения примерно такие же.

– Один народ, один язык, но…

– Но, – кивнул монах. – Именно это “но” и привело к череде войн. Некогда Лумленд и Мерглум были единым королевством. Лет сто держались после падения империи древних. Но затем, как водится, начались споры. Споры за земли, за права, за торговые пути… Некогда этими землями правил единый род, но затем его потомки настолько отдалились друг от друга, что образовали собственные королевские семьи. И каждая считает себя выше другой.

– Однако сейчас королевства не воюют, – заметил я.

– Да, но и дружбой это тоже сложно назвать. Оффа же неспроста отдал Беору за Эдельхуна. Мерглум ослабел после смерти его отца, самого Оффу ввиду его юности немногие восприняли всерьез, а за его троном ведется непрерывная борьба между олдерменами за влияние. В такой ситуации, реши Лумленд атаковать нас, шансов у Мерглума было бы немного. Ведь еще и вы, северяне, подтачивали наши земли с юга. Мерглум не смог бы воевать на две стороны. Поэтому король решил породниться с возможным врагом, дабы его усмирить. Этот враг хотя бы понятнее…

– Что ж, вот мы и подошли к врагу, – кивнул я. – Что за человек этот Эдельхун?

Велстан отпил немного отвара и поморщился.

– Меда ты пожалел… Что до Эдельхуна, то выдающимся человеком я назвать его не могу. Суровый муж. Набожный – насколько набожным может быть знатный мужчина, который к тому же еще и воин. Однако и известных пороков за ним не водится…

– Бить и насиловать жену – это не порок?

– Она принадлежит ему, Хинрик. Ты же знаешь, что предписывают наши законы. Жена да будет под покровом мужа своего, под его защитой и волей. Беора знала, на что шла. Мало кому даже из знатных дочерей удается найти счастье в браке. В детях – безусловно. Однако за время своего недолгого брака Беора так и не понесла.

Может и к лучшему.

– В этом, к слову, и заключается большое беспокойство олдерменов. Ситуация с наследниками в обоих королевствах не самая обнадеживающая, – продолжил Велстан. – Оффа молод и еще не женат, хотя помолвлен с одной из дочерей индумского короля. Но ей всего двенадцать, так что вопрос деторождения несколько преждевременный.

– А Лумленд?

– Король Эдельвольф, старший брат Эдельхуна… Что ж, ему уже за пятьдесят, но ни в одном из двух браков наследников так и не появилось. Сейчас он готовится жениться в третий раз, но на чудо надежды мало. И на данный момент королю наследует Эдельхун.

Я кисло улыбнулся.

– Хорошо же он устроился.

– Несомненно, – кивнул Велстан. – Потому что брак с Беорой может со временем позволить Эдельхуну вновь объединить два королевства. И их наследник сможет попробовать собрать расколотые земли воедино.

Звучало это все как хороший и крепкий план. Только вот сверам и Свергло в нем явно не было места. Да и Беора… Мне вдруг стало интересно, а что она сама думала по этому поводу? Нет, понятно, что раз она предпочла плен у северян-варваров теплому чертогу мужа, то ее брак явно был далек от мечты. И все же… В ее руках могла оказаться такая власть, а наследник Беоры при определенном везении и грамотном подходе мог и вовсе войти в историю как выдающийся правитель.

Что же Беора на самом деле задумала?

– В этом плане есть слишком много вещей, которые от Эдельхуна не зависят. Например, Оффа может подарить Мерглму наследников через несколько лет, и тогда мечты о Мерглуме пойдут прахом.

– Мы живем в неспокойные времена, начертатель. Не мне тебе объяснять, в насколько неспокойные. Хвори, битвы и прочие оказии не щадят никого.

И еще многое зависело от страстей самого Эдельхуна. Если он действительно так желал власти, то мог и помочь своему брату-корою отойти в мир иной бездетным… Странно, что не сделал этого раньше, но, быть может, на то были свои причины.

– Продолжая рассказ об Эдельхуне… Он всегда был несколько замкнутым. Много читал, собрал хорошую библиотеку. Сам не изучал южных языков, но добыл себе переводчиков, которые работают над переложением священных текстов на наш язык. При этом и о битвах Эдельхун не забывал – его тренировали с малых лет, и все пошло впрок.

– Да уж, это я уже оценил, – прокряхтел я.

– В еде и вине излишеств не допускает, все церковные ограничения соблюдает, если они не выпадают на военные походы. Как известно, воинам простительно не блюсти пост.

– Женщины?

– Беора – его вторая жена. Первую он взял в семнадцать, она была дочерью влиятельного олдермена. Брак продлился всего пять лет. Один ребенок родился мертвым, второй пережил мать всего на три года, а третий погиб вместе с матерью при родах. После смерти последнего сына этого Эдельхун долго не женился и даже не заводил постоянных дам для утех. Поговаривали, что он и вовсе решил посвятить жизнь богу и отречься от мира… – Велстан задумался. – Мне известно, что он много внимания уделял духовным поискам. И вот внезапно для всех спустя почти пятнадцать лет он взял в жены Беору. Это было неожиданно для многих. Но, полагаю, на него давил статус наследника короля Лумленда.

Что ж, пока мозаика складывалась. И это объясняло, почему именно Беора: наследнику трона дочь олдермена бы не подошла.

– Хорошо, с этим стало понятно, – кивнул я. – Расскажи, что это были за духовные поиски?

Монах залпом допил отвар и уставился на пустую чашу.

– Эдельхун искал то, что уже давно утрачено, если оно и вовсе когда-то было, – с легкой улыбкой проговорил он. – Он искал следы бога. Следы его пребывания на нашей земле, ибо веровал, что они способны подарить ему великую силу.

Глава 4

Мне почему-то сразу пришло на ум то странное видение про пустыню и каменный столб со спиралью. Это ли не следы бога?

– Что именно он искал? – я подскочил к Велстану так резко, что тот вздрогнул и отшатнулся. – Мне нужны подробности!

– Д-да… Не знаю я толком… Могу только строить предположения…

– Так строй!

Мне была нужна любая мелочь. Я должен был понять, как Эдельхуну удалось одолеть моего фетча и разорвать цепочки моих заклинаний. Сперва мне думалось, что олдермен мог заручиться помощью сильного начертателя, как в свое время сделал Гутфрит. Но чем подробнее я вспоминал случившееся в том лесу, тем сильнее убеждался, что дело было не в другом начертателе.

Нет, это была совершенно иная сила. Что-то инородное, незнакомое, но невероятно мощное. Непостижимо глубокое и незримое. Пугающее… И оттого эта тайна манила меня еще сильнее. Даже если она меня уничтожит, я должен понять, что это такое.

– Говори, Велстан, – я успокоился и вернулся на свое место. – Пусть даже это предположения, но это уже что-то. Не бойся.

Монах вытер проступившую на лбу испарину и робко кивнул.

– Наша вера зиждется не только на священных текстах, но и на… Как бы так выразиться, чтобы понял язычник… Словом, иногда последователи нашей веры, особенно чистые люди, могут являть чудеса.

– Колдовство? – Озадаченно спросил я.

– Нет, именно что чудеса. Эти люди ничем не отличаются от прочих, разве что чистотой, добрыми помыслами, самопожертвованием и истовой верой в господа, – мягко пояснил Велстан. – Вот ты, начертатель, обучался своему ремеслу. У тебя был наставник, ты учился чертить руны правильно и вязать свои заклинания. Это – колдовство. А чудеса – иное. Например, простому крестьянину может явиться лик нашего бога и наделить его даром. Допустим, исцелять прикосновением. Или бог может проявить чудо, даровав силу, чтобы один юноша убрал с жизненно важной дороги огромный камень…

– То есть ваш бог все-таки одаривает своих последователей при жизни?

– Не всех. Только тех, кто этого достоин. Все мы стремимся жить праведно, ибо после земной жизни получим жизнь вечную. Но некоторым везет и при земной жизни.

– Значит, Эдельхун мог получить дар от вашего бога?

Велстан с улыбкой покачал головой.

– Боюсь, он не настолько праведник, чтобы заслужить такую милость. Однако он мог добыть чудодейственный предмет. Например, мощи чудотворца.

– Что такое мощи?

– Останки святого праведника, которые не подлежат воздействию времени. Они не разлагаются, а… высыхают. И эти мощи бывают чудотворными. Например, у праведника Эденстана мощи способны исцелять слепоту. А мощи праведницы Рингины даруют возможность зачать бесплодным женщинам…

Я с сомнением поскреб здоровую часть головы, на которой остались волосы. Интересно… Выходит, у эглинов были свои волшебные вещи, которые они делали из останков своих соплеменников. Мало уступает по варварству от наших обычаев – мы человеческие кости не использовали, только в самых темных ритуалах. Да и вообще осквернять мертвецов дозволялось только колдунам. Слишком мы чтили погребальные обряды.

Выходит, Эдельхун мог раздобыть такие сильные мощи.

– Значит, олдермен мог воспользоваться такой штукой для защиты от моего колдовства, так?

Когда я только прибыл в Свергланд, меня, помнится, тоже окатили какой-то особой водой, что лишила меня возможности колдовать. Получается, у того священника тоже были мощи или нечто священное и настолько сильное.

– Так, начертатель, – кивнул Велстан. – Но это лишь мои домыслы. Просто я не могу придумать другого объяснения.

– И много у вас таких мощей?

– Что ты! Это большая редкость, и даже маленькая косточка пальца необычайно ценна!

– И вы знаете всех своих праведников-чудотворцев, – продолжил я.

– Ну, на каждой земле они свои… Их наверняка достаточно и за пределами Эглинойра, просто мы знаем не обо всех.

– А Эдельхун часто путешествовал?

– Не могу сказать точно. Но как и всякий знатный человек, половину жизни он провел в разъездах.

И в одной из своих поездок он мог раздобыть такую штуковину. Что ж, придется начать поиски с наиболее знакомого.

– У меня будет для тебя поручение, отец Велстан.

Монах приподнял брови.

– Какое, начертатель?

– Ты же ученый муж и у тебя с собой книги. Найди в них всех ваших праведников, кого эглины растащили на чудотворные кости. Мне нужно знать, какой святой что может делать.

– Полагаю, особое внимание при поисках стоит обратить на защитные способности. В частности, защиту от темных сил и колдовства.

– Правильно полагаешь, – кивнул я. – Приступай так быстро, как сможешь. Если что-нибудь понадобится, дай знать.

Мне показалось, что глаза монаха на миг вспыхнули воодушевлением и любопытством. Словно поручение не только не было ему в тягость, но и, наоборот, являлось интересной работой.

– Начну сегодня же, – кивнул Велстан. – И я хочу сразу попросить запас свечей. Поработаю ночью. И, возможно, мне потребуется навестить местную церковь. У них должно быть больше текстов.

– У тебя все будет, – отозвался я и вышел за дверь.

Что ж, начало положено. Заодно стараниями Велстана выясню побольше про эту их веру.

А теперь следовало заняться делами отнюдь не духовными, а самыми что ни на есть земными.

В полдень я собрал лучших из отсавшихся в моем распоряжении разведчиков. К счастью, некоторые из них были наполовину эглинами – сверы нередко брали в жены местных женщин. Именно это мне и было нужно: такие люди знали местные порядки, хорошо говорили на эглинском наречии и, не вызывая подозрений, могли пробраться туда, куда нам, пришлым, дороги не было.

У дверей главного зала чертога меня уже ждали двое хускарлов из личной дружины Скегги.

– Мужи собрались, почтенный, – склонил голову Вилли – наполовину златовласый, наполовину седой суровый вояка с безобразным шрамом через все лицо. – Девки хлопочут над пивом.

– Ничего крепкого не подавать. Поедим после сбора.

Вилли кивнул.

– Как пожелаешь, почтенный.

Я все никак не мог привыкнуть к тому, что пользовался в войске уважением сродни благоговейному трепету. Особенно после взятия Омрика. Увидевшие мое представление с птицами воины испытали настоящий ужас и с тех пор откровенно меня побаивались. Впрочем, Эдельхун смог пустить богу кровь и показать всем, что я далеко не так всемогущ. Но даже если воины и сомневались в моих силах, виду они не подавали.

Я вошел в распахнутые двери, и меня тут же окатило волной тепла. Огонь длинном очаге весело горел, на столе поставили несколько толстых восковых свечей, а лавки застелили шкурами. Под потолком висели пучки трав и остатки убранства после праздника наступления весны.

Ожидавшие меня воины разом поднялись, увидев меня.

– Здравствуй, начертатель! – прогремел их нестройный хор.

– Да будут боги милостивы к вам, – отозвался я и жестом велел служанкам удалиться.

Теперь в зале остались только мы: я, Райвульф, Строги, Финри и Ларс. Райвульфу было около тридцати, и он ушел к Скегги в тот момент, когда его отец надел на себя спираль. Не смирился с предательством богов, но, в отличие от Скегги, сумел вовремя скрыться. Он же был с теми, кто организовал наш со Скегги побег из ямы, он вместе с нами брал Омрик и теперь командовал нашими лазутчиками.

Немногословный, вечно вымазанный грязью, на первый взгляд, он не производил впечатление человека, на которого можно было положиться. Но о воине следовало судить по тому, как он ухаживал за своим оружием, а Райвульф держал свои ножи и топоры в идеальном порядке.

Финри тоже пришел со Скегги. Молодой, но уже опытный воин. Умел ходить тихо, как кошка, а в тенях и вовсе чувствовал себя как дома. И прутик под его ногами не хрустнет в сухом летнем лесу. Финри считался нашим лучшим лазутчиком.

Строги и Ларс были из Свергло. Один – наполовину мерглумец, второй – наполовину лумлендец. Это были те, кого Скегги называл незнакомым нам словом “шпионы” – особые люди, которые путешествовали по окрестным землям и собирали полезные слухи. Кто где проезжал, кто куда направился, где остановился и прочее. Строги занимался торговлей и возил шерсть на ярмарки, где мог много кому развязать языки. Ларс и вовсе был беглым монахом – прибился к одному из отрядов, в первом же бою показал талант к сражению, но… Предпочел жить более мирно.

Оба, что забавно, носили на груди спиральку, но Строги втайне молился нашим богам, используя символ как прикрытие. Ларс же и вовсе порой наряжался в монашескую сутану, хотя на деле не молился никому.

И теперь все эти люди должны были помочь мне найти Беору.

– Какие новости? – спросил я, усаживаясь за стол.

Райвульф взял слово первым.

– На границах спокойно. После нападения мы усилили отряды, но… Лумлендцев и след простыл, а на их место никто новый не пришел. Только селяне идут через наши земли на ярмарку в Крелбург.

– Хорошо, – кивнул я. – Финри, что в лесах?

– Ничего, почтенный. Взяли пару крестьян-охотников. Мерглумцы, хотели добыть мяса подальше от владений своего господина. Оленя отобрали, крестьян отпустили. Больше за три дня ничего не было.

Подозрительно тихо. Не то чтобы я ждал нападения Оффы, но мне думалось, что с приходом весны мерглумцы проснутся и попытаются провоцировать нас на границах. Ничего серьезного от этих стычек ждать не приходилось, но Мерглум любил пощекотать нам нервишки.

– Людей из отрядов не убирать, – велел я. – Постарайтесь зайти подальше в Мерглум и выяснить, не готовит ли для нас чтто-нибудь Оффа.

Райвульф и Финри одновременно кивнули.

– Здраво, почтенный, – сказал молодой разведчик. – Хорошее время, чтобы попробовать ударить.

– Именно.

– Но им пока что помешает распутица, – добавил Райвульф. – Все тает, на дорогах грязь, да и в лесу шастать удовольствия мало.

– В таком случае у нас есть время подготовиться, – отозвался я и налил себе немного пива. – А теперь к поручению. Замечу, что его мне дал сам Скегги, а потому ни я, ни вы не можем пойти против воли нашего вождя. Хотя работа будет не из простых.

– Девчонка? – догадался Райвульф.

– Боги наделили тебя проницательностью, – процедил я, отхлебнув пива. – Девчонка. Нам позарез нужно ее вернуть. А для этого придется поискать следы лумлендцев. Я кое-что разведал о Лумленде и об Эдельхуне, который похитил нашу пленницу.

С этими словами я достал из поясной сумки рулон кожи, на котором Велстан в свое время изобразил карту Эглинойра. Конечно, она не могла похвастаться точностью, да и подробной ее никак было не назвать. И все же она давала возможность ориентироваться.

– Ларс, твоя мать вроде была из Лумленда? – спросил я, расставив вокруг карты свечи.

– Истинно так, почтенный, – ухмыльнулся бывший послушник. – Из-под Ково.

– А сам ты там бывал?

– И в Ково, и в Борво. Однажды почти добрался до Осфунна, но не повезло – там как раз подняли на вилы местного олдермена, который слишком сильно задрал налоги перед зимой. Пришлось убираться оттуда быстрее, чем глаза видели. Лумлендцы – народ… как бы сказать помягче… Суровый. Терпят до последнего, но если уж поднимут бунт, остается только молиться. И бежать. И молиться…