Текст книги "Мечь, ночь, море (Путь меча в море - 1,2,3)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Но я ни то, и ни другое!

– Тебе придется этой ночью стать либо тем, либо другим. Дельпару – не алые монстры, и уж тем более – не саламандры. Мы не готовим учеников постепенно, возясь месяцы и годы. Суровый отбор начинается у нас уже с первых шагов.

– Говоря проще, эта ночь может оказаться для меня последней?

– Слишком переживать тоже не стоит. – Пожал плечами Агастан. – Как я вижу, твоя грусть по Велеславу развеялась довольно быстро. Это хороший подход. Примени его и к своей судьбе.

Эта дельпарская сволочь все время била по больным местам. А Ящерица почему-то по-прежнему даже не пыталась дать ему отпор.

– Хотя на мой вкус, – продолжал изощряться ее зловещий наставник, самое страшное – не умереть от отвара метаморфоз, а сойти из-за него с ума.

– Спасибо, утешил, – буркнула Ящерица.

– Я просто пытаюсь донести до тебя всю трудность предстоящего испытания. Без драм и потерь из него не выйти. Но шанс выжить у тебя есть...

Почему она согласилась приехать сюда? Почему не попыталась удрать в последний момент?

Наверное, она была в трансе еще до того как пригубила остро пахнущую жидкость. Но лишь после последнего глотка стала ясна чудовищная разница между трансом "до того" и трансом "после"...

6. Два Меча

Поприветствовав друг друга, они встали в боевые позиции. Дрив дал сигнал к началу поединка.

Коротким молниеносным движением, без предварительных замахов, Изабелла нанесла сильный рубящий удар – не по Ровене – по ее мечу. На доли секунды, на считанные сантиметры оружие Ласкового Урагана отошло в сторону, создав в ее защите маленький просвет.

Мгновенно рубящее движение перешло в колющее, и острие меча Изабеллы коснулось правой ключицы соперницы.

– Лихой поворот сюжета! – удивилась Ровена. – Еще разочек, пожалуйста...

На этот раз Ровена сконцентрировалась предельно. Вся сила Ласкового Урагана обрушилась на Изабеллу. Обрушилась, чтобы встретить достойный отпор.

Поединок продолжался уже значительное время, а по-прежнему оставалось неясным – какой из двух мечей нанесет победный удар. Они окончательно взмокли, дышали как выброшенные на берег рыбы, в руках и ногах появилась предательская дрожь, но ни одна из вальхий не собиралась уступать.

И вот, на этой стадии, постепенно, но неуклонно перевес стал переходить на сторону Изабеллы.

До сих пор "коронным номером" в стиле поединка Ровены была способность сконцентрировать всю силу в стремительном и точном выпаде. Но сегодня выяснилось, что Изабелла уже тоже овладела эти искусством. И, более того, Изабелла все увереннее использовала техники, которые Ровена пока не применяла почти никогда.

Ровена в совершенстве овладела приемами стиля "Единорог". Все они включали два обязательных элемента. И удары и защиты выполнялись только с помощью меча. А меч же почти всегда держался обеими руками.

"Единорог" был очень хорош для начинающих фехтовальщиков. Он обеспечивал простую и надежную оборону, и позволял вложить максимум силы в атакующий выпад. Даже некоторые мастера, достигшие вершин, сохраняли верность "Единорогу, не прельщаясь изощренностью других стилей.

И все же, увидев, что подруга-соперница изрядно вымоталась, Изабелла рискнула внезапно пустить в ход скрываемый до сих пор сюрприз – элементы стиля "Пегас". "Пегас" был во многом противоположностью "Единорога" свободный и непредсказуемый, хотя и рискованный стиль. Здесь можно было наносить удары не только мечом, но и руками и ногами. А в передвижениях бойца горизонталь могла в любой момент разорваться высоким прыжком...

Каскад неожиданных ударов посыпался вдруг на Ровену. Вот Изабелла нанесла удар мечом, который Ровене, вроде бы, удалось отвести немного в сторону. Соперница же продолжала "проваливаться" в измененную траекторию удара.

И это было опасной ошибкой с точки зрения "Единорога". Но в "Пегасе" это оказалось возможностью оторвать правую руку от рукояти меча и нанести короткий и мощный удар локтем в солнечное сплетение.

Дыхание Ровены окончательно съехало с какого-то ни было ритма. Одной левой, не встречая никакого сопротивления, Изабелла направила меч в корпус соперницы...

Ровене потребовалось не меньше пяти минут, чтобы отдышаться и осмыслить произошедшее.

– Ты ушла далеко вперед! – Сказала она Изабелле.

– Верно, она обошла тебя, – уточнил Дрив, – но не так, чтоб очень далеко.

– Да она справилась со мной одной левой! – Настаивала на своем Ровена.

– Все дело в том, что твоя манера фехтования ей хорошо известна, а тебе ее – пока нет. И все же, обе вы вышли теперь на один, и действительно хороший уровень.

– Вот здорово! – Обрадовалась Феличия. – Вернемся в "Орхиену", повесим на двери нашей комнаты табличку: "Три вальхии. Союз двух мечей и одного пера".

– Ага! – Согласилась Изабелла. – И пририсуем скрещенные мечи и ручку. И чтоб табличку побоялись снять – еще допишем: "не снимай – убьем!".

– Нет, нет! – Внесла свою лепту Ровена. – Лучше – "Не снимай повесим!".

Дрив сидел молча. Он был здесь и где-то еще. Он понял уже давно: не стоит чересчур доверять глазам. На слишком уж многое доводится им смотреть.

Три девчонки, смеющиеся на берегу моря, залитого осенним Солнцем... И сотни людей, яростно истребляющих друг друга в охваченном ночным пожаром Гаресе...

Две эти картины никак не могли принадлежать одному миру, сосуществовать в нем. Одна из них явно была иллюзией, временным миражом.

Но кто тот мудрец, ведающий: какая из двух?!

7. Дедушка Таргитай раскрывает карты

– Не те уже ноги у дедушки Таргитая, – сказал старикан, грузно плюхаясь на подставленный каким-то вежливым полковником стул. – Ой, не те!

В комнате кроме генерала Монка находилось еще человек двенадцать офицеров. Мундиры сверкали орденами, погоны звездами.

– Итак, господин... э-э ... Таргитай, начнем, – предложил генерал.

– Вы уж извините старого дурака, – прокряхтел господин Таргитай, – но ежели я сейчас выложу все карты – премию на всех поделят или как?

– Или как. – Заверил Монк. – Все достанется вам одному.

– Ну что ж, – удовлетворился Таргитай. – тады и впрямь начнем. Они почему мне доверились – приезжий я – не местный. Вот и решили гады – раз Дархания мне не родная – предам ее за копейку.

Да только какая ж она неродная! Я из Шарпианы сюда, считай, уж полвека как перебрался. Семьей обзавелся, внучка вон – красавица и добрая душа...

Продукты им нужны были да сведения кое-какие. Я ведь тут много лет, а они только сунулись. Рассказал я им кое-что: о дорогах, о деревнях окрестных. Да только – слово скажу, два – выпытаю. Ну, у Эриконы энтой много не выведаешь – она-то язык за зубами держать умеет. Даже мальцу своему – Хлодвигу – многое не говорит.

Но тут они и дали слабинку! Я ему – не доверяет тебе командирша твоя, видать, мал еще для сурьезных делов. А он и давай трепаться, когда командиршы рядом нет. Показать хотит – и ему – шантрапе безусой – тоже все планы открыты!

– Не представляю, – пожал плечами Монк, – какие тут могут быть планы. На всех дорогах усиленные посты. Но даже если они и проберутся какими-то тропами к Аведарху – в порт теперь и муха не пролетит. Не сесть им на корабль никак! А значит – не уплыть из Дархании.

– Я им аккурат енто самое и говорил! – Несколько бесцеремонно перебил генерала возбужденный дед. – На дорогах посты. В порт и муха не проберется! А малец ейный мне: "А мы пробираться и не думаем вовсе. Нас их превосходительство, мэр аведархский под белы ручки на корабль самолично проведут, да с берега на прощанье платочком помашут!"

– Ерунда какая-то! – дал свой отзыв генерал.

– Так я ему, ваша милость, точь-в-точь так и брякнул: "Ерунда все это собачья!" А он: "Расчет у нас тонкий. Мэр и начальник полиции терпеть друг друга не могут".

При этих словах полицейские в кабинете многозначительно переглянулись.

– Какая-то доля правды в этом есть. – Признал генерал. – Но не настолько мы враждуем, чтобы нарушать закон ради того только, чтобы досадить друг другу.

– Правда ваша, господин генерал! И даже малец этот Хлодвиг ситуацию понял верно. Хоть и считает господин генерал, что мэр Аведарха чересчур уж богатеям волканским задницы лижет, хоть и считает мэр, что слишком уж большую при господине Монке полиция забрала власть – помнят оба – есть еще над ними и городской совет. Так что уж лучше им по правилам драться.

– Давайте ближе к теме. Эрикона и Хлодвиг – что они собираются предпринять?

– Сообщить собираются господину мэру, что некий офицер на высоком посту в полиции Аведарха сурьезно нарушает закон. И тут они весь расклад меняют! На нарушение закона господин мэр, как вы тонко заметить изволили, никак не пойдут – совета городского побоятся. Но дай ему фахты о нарушениях закона в полиции – и он в бой полетит, что твой дракон на случку!

– Теоретически это возможно, хотя и мало вероятно. В конечном итоге, все дело в высоте поста этого офицера и серьезности его прегрешений.

– Насчет поста – то неведомо. Бабища ента коварная, как я понимаю, дружку своему даже и полнамека не дала. Но прегрешения евойные велики весьма! Офицер ентот цельную сеть подпольную организовал. И до того обнаглел, что тетрадь, в коей он делишки свои грязные фиксирует, прямо на работе в полиции и держит!

– Погодите, погодите! – Остановил словоохотливого деда генерал, и обратился затем к подчиненным. – Господа, я надеюсь, история с нашим коллегой, якобы нарушающим закон – недоразумение или блеф. Тем не менее, дальнейшее я обязан выслушать в более конфиденциальной обстановке...

Выпроводив своих офицеров из кабинета, генерал Монк дал распоряжение секретарю не беспокоить его, как минимум, с полчаса. А затем направился к бару. Генерал был убежден, что в особо сложных случаях ничто так не стимулирует работу мозга, как сто грамм добротного коньяка. Открывая заветную дверцу, генерал краем глаза уловил какое-то движение за спиной.

Он даже начал поворачиваться. Он даже успел заметить, что стул на котором восседал грузный дедушка Таргитай почему-то пуст.

Тут бы ему и удивиться – но когда получил удар по шее и упал на пол, потеряв сознание – сохранить способность удивляться не так-то легко...

8. "Иные расы и сага о фаэтане"

(Габор Дору, "Мир Огнемогрья")

"Ситуация на северо-западе Гондванеллы и на ее востоке в период Лемариона была более-менее ясна. В первом случае возникла цивилизация, ориентированная на технику и возрождение городов. Во втором – на сосуществование с природой, охоту и собирательство, иногда переходящие в скотоводство и земледелие.

С юго-западом все было не так-то просто. Грозноморье, район теперешних Волкан и Дархании, оказалось весьма замысловатым краем. Здесь было всего понемногу: и города и торговля, и огромные пространства почти нетронутой природы, и остатки науки, и зачатки магии...

Впрочем, магия в Грозноморье прошла быстрый путь от состояния зачаточного, до вида деятельности, в который оказалось вовлечено довольно большое число людей. Заслуженно или нет, но репутация грозноморских магов была высока на всем пространстве Гондванеллы....

И именно на Волканах начался во многом загадочный и до сих пор процесс "появления иных рас".

В отличие от четырех человеческих рас Гондванеллы, иные расы не существовали ни в последние века истории Земли, ни в первые – истории Огнеморья. Долгое время они являлись исключительно частью мифологии. Хотя мистическая традиция и утверждает, что когда-то они населяли и человеческий мир, причем, было это еще до появления самих людей.

В этом причина долгого спора – как же, собственно, их называть? Старшие расы, или, наоборот, новые? В конце концов, термин "иные" устроил всех.

Появление эльфов стало первым, самым решающим, и самым непостижимым прорывом в приходе иных рас.

Как раз в этом случае пропасть между причиной и следствием, входом и выходом, действием и результатом, особенно вопиющи и грандиозны.

На входе здесь мы имеем древний культ "толкиноидов". Причем, по общему мнению всех, кто не причастен к этому культу, толкиноиды представляли из себя движение оторванных от реальности, помешанных на сказках и мифологии, весьма ненадежных, поверхностных, легкомысленных и безответственных придурков.

Центром притяжения для этих инфантильных типов уже в древности стало Цветогорье – окруженный кольцом гор край с благодатным климатом. Причем, горная стена преградила путь не только холодным ветрам, но и алчным завоевателям. Так, у Цветогорья оказался небывало долгий, по меркам Гондванеллы, срок жизни без войн и грабежей. Юг этого края заселили флорианцы – чернокожие хиппи, север – толкиноиды.

Чем же объяснить произошедшие здесь спустя несколько веков метаморфозы? Каким образом неряшливые, безалаберные и инфантильные придурки превратились в настоящих, "классических" эльфов?! В расу грациозных, ослепительно красивых, обладающих редкими талантами, невероятно долго сохраняющих здоровье и молодость существ?!

Теорий на этот счет много. Убедительных – ни одной...

Остается лишь констатировать результат. Рядом с процветающей Флорией появилась не менее процветающая Эльфия. Достаточно скоро они объединились в одну страну – Эльфлорию.

Детище этого объединения – эльфлорийский язык, дикая смесь жаргонов хиппи и толкиноидов, распространился по всем Волканам. Правда, теперь в Федерации он отступает под натиском норийского.

Несмотря на тесную кооперацию эльфов и флорианцев, оба народа весьма привержены своим традициям и очень редко вступают в браки с представителями других рас. Сама Эльфлория разделена на эльфийские и флорианские "кантоны", каждый из которых обладает значительной автономией...

Хотелось бы поведать и о дальнейшем. О жутких вампирах, таинственных лемару и упорных гномах. Истории эти изобилуют кровавыми драмами, но до чего же они захватывают и увлекают!

К сожалению, обо всем этом уже рассказали задолго до моего рождения. И рассказали великолепно!

Собрание легенд "Сага о фаэтане", по моему, не только лучшее из того, что осталось от далеких лемарионских времен, но и одна из самых замечательных книг сегодня. Возможно, ее не так-то просто достать, но усилия, потраченные на поиски, окупятся сторицей. "Сага о фаэтане" – это то, что действительно стоит прочесть".

9. "Паровая революция"

(доктор Фредди, "Вестник Академии Гномдора")

"Как ни жаль отрывать свое время от занятий наукой подлинной, но долг вынуждает меня продолжить борьбу с распространением лженаучного дурмана.

Мой прошлый очерк был посвящен несостоятельности теории "земного прошлого" Огнеморья. К сожалению, один из ее "авторов", господин Габор Дору, не менее активно, и, к сожалению, успешно, распространяет в кругах далеких от науки и свои "идеи" о древнейших периодах гондванелльской истории.

Надо ли говорить, что и эта часть его "творчества" также является нагромождением бездоказательных нелепиц?!

Лемарионский период видится Дору как время столкновения достигшей каких-то фантастических высот "магии Грозноморья" с по-своему не менее фантастической "наукой Лемариона".

В чем никак не откажешь автору – так это в богатейшем воображении. И в результате лемарионская наука в трудах Дору превращается в нечто столь же сказочное, что и магия.

Особенно показательны в этом отношении "пули" – некие стрелы, летящие столь быстро, что они уже и невидимы глазу! И тяжелые машины, летящие по воздуху, будто какие-то воробьи...

Господа! Не будем бредить, спустимся с небес на землю! Приборы, описываемые господином Дору, противоречат основам физики и не могли существовать никогда!

Кстати, как автор объясняет – отчего эта чудо-техника не сохранилась и до наших дней? А очень просто! "Высокие технологии" и "высокая магия" изничтожили друг друга, и в результате ни осталось ни того, ни другого.

Какая замечательная версия! Она совершенно упраздняет необходимость каких бы то ни было доказательств...

Так же фантастичны и объяснения автора "Мира Огнеморья" относительно появления "иных рас".

Для тех, кому интересна истина: в работах выдающегося ученого профессора Дурвина убедительнейшим образом выявлены законы мутаций и отбора. Под их действием и появились иные расы.

Еще один дешевый трюк господина Дору: к реально существующим эльфам и гномам он приписывает и совершенно фантастических вампиров и лемару...

И, наконец, "Сага о фаэтане", которую господин Дору подает как некий шедевр. Сам я в области литературы не специалист. Но обратившись к признанным профессионалам – трем лауреатам премий Волканской Литературной Академии получил от всех единодушный отзыв: "Сага о фаэтане" какими-либо выдающимися литературными достоинствами не обладает!

Подводя итог всему вышесказанному: читателей "Мира Огнеморья" можно только пожалеть!

А ведь живем мы в замечательное время, и не нуждается оно в выдумках и ложном украшательстве!

В Академии Гномдора, этом признанном центре волканской науки сейчас разрабатывается действительно грандиозный проект: "Паровая Революция".

Машины, движимые силой пара, вот ключ к грядущему счастью Человечества, гномов и эльфов!

Паровая революция принесет процветание и материальное благополучие всем. А значит – исчезнут причины для войн! Исчезнет и тяжелый физический труд.

Юноши и девушки! Жизнь станет лучше не от медитаций и прочих форм убогого самокопания. Паровой революции нужны ваши пытливые умы, умелые руки и вдохновенные сердца.

Участие в паровой революции – вот что способно сделать увлекательной вашу жизнь и наполнить ее глубоким смыслом!"

10. "Растроение" личности

...Из тумана вокруг нее постепенно сгустилось странное вибрирующее существо, в котором Ящерица, приглядевшись, узнала ... саму себя.

– Кто ты? – резко севшим голосом прохрипела Ящерица.

– Ты. Или, если по-другому, твоя Тень. – Усмехнулся ее двойник.

– Ты – Тень? А я тогда кто – Свет? – собственный голос доносился до Ящерицы словно из колодца.

– Вот еще! – Усмехнулась Тень, приобретая все более четкие очертания. Ты всего лишь та, кто загораживает Свет. Ты – Кукла, механизм, тело из инстинктов и мяса.

Было сверхочевидно, что Тень умна, сильна и дьявольски опасна.

– Да, – подтвердила ее мысли Тень. – Я намного могущественнее тебя. Я способна проходить сквозь стены, летать и убивать на расстоянии. Но ты не должна меня бояться.

Эти слова почему-то вызвали прямо противоположный эффект. Панический ужас завладел Ящерицей. Каждой клеткой своего тела ощущала она: надвигается грандиозная, непоправимая беда.

– Да расслабься же, дура! – наседала на нее Тень. – На самом деле мы трое нуждаемся друг в друге.

– Почему трое?! Кто третий?! – Никогда раньше Ящерица не подозревала, что способна визжать от страха, да еще от такого, причина которого совершенно не ясна.

– Ну, кроме Тени и Куклы есть еще Сознание. И напрасно оно так сильно приклеилось к Кукле – я тоже иногда нуждаюсь в нем!

– Нет! Нет!!! – В ужасе заорала Ящерица.

Она поняла, что если ей и суждено сойти с ума, то это произойдет именно сейчас. Изо всех сил она пыталась сопротивляться тому, что хочет совершить Тень, но это оказалось невозможным.

Что-то вспыхнуло, потом появился всасывающий как пылесос туннель, снова вспышка, и вдруг Ящерица с изумлением обнаружила, что смотрит теперь глазами Тени на свое прежнее тело, на Куклу, как ее назвали недавно...

Самое жуткое было в том, что, невзирая на возникшее отсутствие Ящерицы, Кукла нисколько не изменила свое поведение. Она продолжала верещать и спорить, по-прежнему трясясь от страха.

Лишь когда Тень решительно шагнула навстречу, Кукла закатила глаза и грохнулась в обморок. Последнее, что удержалось в памяти Ящерицы: та, кого она прежде безоговорочно считала собой, неподвижно валяется на полу в растекающейся под ней луже мочи...

11. Новая жизнь

Ящерица не знала точно – спустя сколько времени очнулась вновь. Она оказалась теперь в совсем других условиях – в постели, в маленькой комнатушке.

Вскоре появился лесник. Он принес ей какой-то чай.

– Не бойся, – усмехнулся он, перехватив ее настороженный взгляд, – это не та дрянь. Это то, что поможет от нее очухаться.

Весьма и весьма специфический процесс "очухивания", как выяснилось, занял четыре дня. Ближе к концу этого срока снова появился Агастан.

– Хреново прошли испытания, да? – поинтересовалась Ящерица. – Я вела себя не лучшим образом, да и не помню почти ничего.

– Девочка, – сказал Агастан, – ты показала великолепный результат: выжила и не свихнулась! Поверь мне, при таких обстоятельствах на это способны немногие.

– Жизнь я может и сохранила, но работу наверняка потеряла – исчезла без предупреждения на четыре дня.

– Надеюсь работа на кухне при третьеразрядном ресторане не была пределом твоих мечтаний?

– Если была бы – я не находилась бы здесь!

– Хороший ответ. Что ж – у тебя начнется новая жизнь. Сперва тебя еще кое-чему обучат. Но уже без столь драматичных ритуалов. А потом мы отправим тебя в одно чудесное место – городок на берегу моря, который называется Майастра...

С тех пор и надолго осталось у Ящерицы двойственное отношение к сидящему в ней существу – Тени.

Ее пугала эта непредсказуемая и разрушительная мощь. Ящерицу привлекала совсем иная сфера – жизнь в роскоши и удовольствиях без непонятной и мрачной мистики.

И в тоже время она понимала, что только такой союзник как Тень может открыть ей дорогу наверх – в мир пышных дворцов и ослепительных нарядов...

12. Флейтист у Врат Зари

В доме Дрива был накрыт праздничный стол, но радость сегодня была смешана с грустью. Купание в изумрудном море, прогулки среди древних пещер и скал, и тренировки, каждый раз открывающие что-то новое в них самих – вся эта сказка под названием "каникулы в Майастре" постепенно подходила к концу.

– Вы здорово поработали здесь, – сказал Дрив, – надеюсь, так же и отдохнули. Есть одна опасная болезнь – одержимость слабостью. Одержимый слабостью – раб своих неудач. Он постоянно винит во всем судьбу, окружающих, мир, но только не себя. Он смакует неудачи, свои и чужие, он жадно коллекционирует их.

Но вы выздоравливаете, и пришло время сказать еще кое-что. Победившие слабость – любимая добыча для болезни другой и еще более опасной одержимости силой.

Одержимый силой – раб своих успехов. Он презирает слабых, не помня, что и сам был таким же, не понимая, что и им еще могут открыться иные пути.

"Победивший слабость выздоровел, чтобы заболеть" – говорится в "Пути Саламандры". Это горькие слова, но правдивые.

– Ты говоришь, – сказала Изабелла, – не будь этим, не будь тем – ни одержимым слабостью, ни одержимым силой. Но каким же быть?

– Цель пути саламандры: вдохновенный воин. Только разницу между вдохновением и одержимостью объяснить не просто.

– Ну, – попыталась нащупать ответ Изабелла, – вдохновение – это что-то здоровое, а одержимость – это болезнь, что-то близкое к безумию.

– Верно, – согласился Дрив, – да только, мы ходим по кругу. Мы ведь с того и начали, что одержимость – болезнь.

– Но если путь саламандры – это и впрямь спасение от безумия, – Ровена хотела спросить об этом уже давно, – почему называют сумасшедшими их самих?

Даже многие известные маги говорят так.

– Я же и сказал, – пожал плечами Дрив, – что это не просто. Чокнутых считают здоровыми, здоровых – чокнутыми. Те "известные маги" призывают "следовать естественному ходу вещей", "идти с потоком" и считают, что это и есть путь к гармонии. А мы полагаем, что это всего лишь путь к смерти, и ничего более.

– Но утверждая такое, – покачала головой Феличия, – вы расходитесь уже со всеми! Не только с обычными людьми, не только с черными магами, но и со всеми магами вообще!

– Верно. – Согласился Дрив. – В этом мы и видим путь к настоящей гармонии – идти наперекор всему.

– Если ты хотел нас окончательно запутать под конец занятий, возмутилась Изабелла, тем не менее, продолжая усердно налегать на красную рыбу, – тебе это удалось!

– Ну, не все так уж и запутано. – Улыбнулся Дрив. – Возьмите, к примеру, весну. Разве не идет она наперекор зиме? Но именно из-за нее и существует гармония зимы и лета. И заря, врываясь во мрак, не следует пути ночи – она обрывает его. Вдохновенный воин подобен заре – идет против всего, и все благодаря ему обретает смысл. Впрочем, очень давно саламандры гораздо лучше сказали об этом стихами:

Свет во Тьме

И Тьма на Свету

Воин Алой Зари.

Подобен Весне,

И подобен Цветку,

Готов и сквозь камень расти...

– Черт! – Ровена крепко сжала кулак. – Это все точно, как если смотришь на море с высоченной скалы: и захватывает и пугает! Конечно, быть этим Воином Зари очень романтично. Но ведь такой человек обречен на одиночество! А я ненавижу одиночество больше всего на свете!

– Послушай, Ровенка, – Феличия успокаивающе погладила кулак Ровены. Мы, чаще всего, и так и так одиноки. Просто обманываем сами себя. Лучше уж знать правду с самого начала...

Мой отец погиб на войне вскоре после моего рождения. С первых лет жизни я знала: отцы есть у других, но не у меня. Было не легко, но я приспособилась. Тебе же казалось, что у тебя отец есть. Но эта была видимость, обман. И когда правда стала очевидной, не было ли тебе еще больнее, чем мне?

– И это весь выбор этой идиотской жизни?! – Спокойствие юного Урагана длилось считанные секунды. – Или горькая правда, или сладкая ложь?!

– Именно это всегда и возмущало саламандр. – Сказал Дрив. – И они отвергли и сладкую ложь, и горькую правду.

– И неужели осталось что-то, кроме этого? – спросила Изабелла.

– Надежда, – тихо сказал Дрив, – сумасшедшая, противоречащая здравому смыслу надежда – отыскать где-то, на островах ли Тысячи Грез в Океане Туманов, или в далеких звездных мирах свою истинную, настоящую Семью Великое Братство Одиночек, Легион Алой Зари. Одни говорят – это полнейший бред. Другие считают: Легион Алой Зари – это самая реальнейшая реальность. Но, на самом деле, об этом надо не говорить, а петь...

Дрив подошел к гитаре в углу комнаты:

– Слова и мелодию я еще помню. А вот аккорды подзабыл.

– А какая там мелодия? – спросила Феличия, тоже поднимаясь из-за стола.

– Сумеешь подобрать аккорды?

– Обижаете, господин гроссмейстер, конечно, сумею.

– За час? За два?

– Опять обижаете.

Изабелла с улыбкой смотрела на Феличию. Красота ее подруги в последнее время стала особенно заметна.

Феличия была ребенком столь редкого сочетания крови людей и иных. На три четверти человек, на четверть эльф.

Иногда Изабелла и месяцами не вспоминала об этой четверти иной крови. Казалось, Феличия ничем не выделяется среди прочих подростков в "Орхиене".

Но случалось – "эльфийская четвертинка" затмевала вдруг все остальное, и становилось очевидным: это светловолосое, голубоглазое существо со столь магнетическим обаянием и поразительно мелодичным голосом никак не может быть человеком...

Тем временем, Феличия и Дрив действительно разобрались с аккордами. Еще немного и почти забытая древняя песня саламандр как птица Феникс возродилась из пепла вновь...

Ждет их Дьявол, и ждет их Бог,

Но вдали от широких, шумных дорог

Идет сквозь туман неизвестной земли

Легион Алой Зари

Не привлекает их райская скука,

Не напугает их адская мука,

Идет сквозь туман неизвестной земли

Легион Алой Зари

Рунный посох в надежной руке,

Волшебная флейта лежит в рюкзаке,

Идет сквозь туман неизвестной земли

Легион Алой Зари...

13. Амфитеатр "Беллона"

В лучшей закрытой ложе лучшего амфитеатра Вотании "Беллона", небрежно развалившись в бархатных креслах, вели неторопливый разговор два человека.

– Не прогадал ли я, поставив на твоих бойцов, Селена? – спросил граф Агастан ди Лаэро.

– Противник сегодня тяжелый. Школу гладиаторов Арама Крысолова считают одной из лучших. Еще не поздно сбегать к букмекеру и отменить ставку.

– Но ты-то поставила на своих?

Графиня Селена ди Тарх холодно пожала обнаженными, холеными плечами:

– Меня не разорит и проигрыш...

Ближе к началу боя она наконец-то обратила на Агастана свои возбужденно-холодные голубые глаза:

– А если серьезно: главная разница между мной и Арамом – я готовлю бойцов твоими методами. Бросаю на арену мало обученных, и трачусь лишь на обучение выживших. Мои гладиаторы – или щенки, или суперзвезды, как, например, Ульф. Сегодня, кстати, ты увидишь его в деле. Ученики Арама все, как один, демонстрируют приличную технику. Но у них отсутствует подлинный блеск...

Фанфары возвестили о начале боя...

Оба противоборствующих отряда состояли из двенадцати бойцов. И оба, в большинстве своем, состояли из "крепов".

Крепы были рабами уже во многих поколениях. Когда-то, очень давно Вотания принадлежала им. Страна тогда, в основном, состояла из небольших деревень. Воинственные пришельцы из Лемариона легко превратили в рабов привычных к монотонному труду крестьян.

На сегодняшний день крепы были самыми дешевыми из рабов, и этом состоял их плюс с точки зрения хозяев гладиаторских школ. Но был и крупный минус – из них получались посредственные бойцы.

Физический труд с раннего детства давал им выносливость и силу, но им недоставало агрессивности, а темперамент крепов больше всего походил на коровий. И хотя в гладиаторы обычно продавали самых непокорных из крепов, даже и таким искусство убивать на арене давалось с большим трудом.

Впрочем, для хорошего представления необходимы не только способные эффектно убивать, но и умеющие эффектно умирать. И со вторым крепы справлялись великолепно. Тела их были мощными и живучими, и избиение крепов на арене превращалось в длинный и драматичный спектакль...

Отряд Арама состоял из семи крепов и пятерых дарханцев. Разумеется, "дарханское меньшинство" и составляло главную силу этой группы. Все пятеро не были рабами – они относились к тем немногим, кто отваживался выходить на арену за деньги. А дарханцам, когда-то наводившим ужас на все Огнеморье, владельцы щкол готовы были платить очень хорошо.

Но больше всех ценились в гладиаторских цирках Вотании рабы-сканды.

Сканды – светловолосые, золотокожие дикари, жили в дремучих и опаснейших Черных Лесах. Чтобы поймать там одного такого дикаря, нередко приходилось жертвовать десятками своих людей. Но торговцы рабами готовы были пойти и на это – из скандов получались великолепные гладиаторы.

Сканд Ульф из отряда Селены уже приобрел репутацию восходящей звезды. Но звезды цирков быстро вспыхивали и быстро гасли – каждый бой мог оказаться для них последним. И сегодня Ульфу предстояло сложнейшее испытание – все остальные в его отряде были крепами, к тому же – не лучшими из них...

В первые минуты боя Ульф был подобен ворвавшейся комете, одного за другим, поразил он троих противников.

Тем не менее, с каждым мгновением боя положение его отряда все ухудшалось. Дарханцы методично истребляли своих противников. Вскоре наступил и закономерный финал: арена оказалась усеянной телами крепов из обоих отрядов.