Текст книги "Тринадцать эльфиек для ДРАКОНА 3 (СИ)"
Автор книги: Алекс Голд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Что значат эти серые пятна на песке?
– Ничего не значат. Тоже песок, только пергалитовый. Пергалит моментально останавливает кровь. Но кто об этом знает? Люди нелюбопытны.
..............................
– Ради чего вы помогаете нам?
– Ради знаний и денег, моя госпожа. Уже чего-то одного хватило бы с лихвой.
Разговоры как будто велись сами по себе, никем, висели, звенели в раскалённом воздухе. И вдруг Ингрит осознала себя бредущей по песку. Сколько времени это продолжается? Арабески явственно приблизились. На самом деле их узоры ещё сложнее, чем казалось до этого. А до этого казалось, что сложнее – некуда.
Знахарь шел чуть впереди, а граф – чуть позади. Ингрит охватил новый, много сильнее предыдущих приступ ужаса. Жёлтый песок вдруг показался чёрным и заходил широкими волнами. Подумалось: «Так вот как земля уходит из-под ног...». Она приостановилась и дождавшись, когда Жакри с нею поравняется, кинулась ему на шею.
– Жакри... – зашептала она ему прямо в ухо. – Обещай, что это будет счастье... Пожалуйста, пожалуйста... Обещай...
– Обещаю, – тихо и серьёзно сказал он. Погладил её по жидким белокурым волосам и повторил: – Обещаю.
***
– Жакри, я счастлива! – крикнула она вверх, словно желая, чтобы не только супруг, но и небеса, в которые уходили бесконечно прекрасные Арабески, как следует расслышали.
На расстоянии вытянутой руки базальтовая стена вовсе не была стеной. Это было нечто непрерывно пульсирующее, вращающее всеми своими бесчисленными элементами, парад невообразимо сложных, совершенно выточенных фигур, утопающий сам в себе и вновь возникающий. И всё-таки это был базальт. Камень, мерцающий на солнце. Скала!
Ингрит коснулась её и рассмеялась.
Стала ли она ближе к кватрокам, к мужу? Тягость плоской тоскливой созерцательности ушла, мир заискрился и заиграл красками и формами.
Она присела на корточки и, зачерпнув пригоршню песка, медленной струйкой высыпала её в подол. Каждая песчинка была уникальна, но так же, как и остальные, ловила частицу солнца – и тут же отдавала. Ей, Ингрит. Всему, что вокруг. Миру.
Песок прекрасен. Мир прекрасен. Но всё, всё на свете может и должно быть ещё прекрасней!
Торопливо, но мастерски она начертила пальцем на песке серию сцепленных звёздчатых многоугольников. Это был изысканный, аккуратный узор-цепочка. Рука приноравливалась всё больше, получалось всё лучше, и она не собиралась останавливаться. Но вдруг ей захотелось делать это вместе с Жакри.
– Будешь помогать? – весело спросила она.
– Да...
Он был потерянным и задумчивым, таким же, как в первые минуты, как они добрались сюда, до большущей пёстрой горы драконьих отбросов.
Шустрым был Ми То. Довольно скоро, хотя и не сразу, он высмотрел в общей куче голубоватый, чуть сплющенный глаз и проворно выхватил его, успев увернуться от начавших падать потревоженных «деталей».
Остриём кинжала он поддел тонкую прозрачную линзу, миг – и она отлетела в сторону. В тот же миг густой голубоватый фонтан брызнул ему в лицо, и тягучие непрозрачные дорожки поползли по лбу, щекам, подбородку.
– Проклятье!
– Что случилось? – ужаснулся граф.
– По-вашему это не очевидно? Глаз лопнул... – Ми То начал вытираться, не забывая, впрочем, о деле. – Не стойте же, надевайте, время дорого! – прикрикнул он на графиню. – Кто его знает, что эта штука сочтёт за перемещение, она ведь уже переместилась, когда отлетела. Растает!
Ингрит подняла линзу и медленно поднесла к лицу.
– Но она же... большая... Надеть как маску?
– И задохнуться!.. Возьмите, – протянул он кинжал. – Вырежьте себе парочку линзочек по размеру. И надевайте, надевайте!
Ингрит взяла. Вырезала. И надела. С тех пор всё стало прекрасно. Всё запылало совсем другим, ярким, ясным, пронзительным светом и красотой. И жаждой, огромной жаждой ещё большей красоты.
Восхищаясь каждой чертой знахаря, Ингрит решила помочь ему отчиститься, но приглядевшись и оценив результаты его предыдущих стараний, она вдруг поняла, что голубоватая липкая масса забилась в каждую еле заметную морщину, в каждую пору, и проще будет избавиться от всего сразу, вместе с кожей. Это было тем более логично, что она точно знала: знахарь станет только прекрасней. Форму лоскута надо будет сделать восьмиугольной, а линию среза – чуть скошенной...
– Потише, графиня! Осторожнее! – отводил он её руку с кинжалом от своего лица. Ингрит вздохнула и сунула кинжал ему в живот по самую крестовину. Знахарь стал оседать, придерживая рукоятку, а она помогала, придерживая самого знахаря.
Подскочил Жакри. Он бормотал «зачем» и, похоже, действительно этого не понимал.
– Подожди. Скоро увидишь, – загадочно улыбнулась Ингрит, опустилась на колени рядом с побледневшим как полотно, лежащим с каким-то изумлённым видом знахарем и вынула из ножен второй его кинжал. – Сейчас... – сделала она короткий надрез у кромки его волос.
Ми То слабо дёрнулся, а Жакри, запричитав, схватил и сжал запястье супруги с такой силой, что кинжал выпал. Граф вдавил его каблуком в песок.
Ингрит всхлипнула.
– Ин... Сними линзы.
– Да, хорошо, – покивала она. – Отпусти руку.
Он отпустил. Она потянулась было к линзам, но вдруг резко выхватила знахарский топорик и саданула графа по ноге, а когда он схватился за алое пятно, тут же поплывшее по колену, – по голове.
Топорик вошёл в его макушку совсем неглубоко и выпал даже прежде, чем упал сам Жакри.
– Я же говорю тебе: подожди...
... – Так ты будешь помогать или нет? – Ингрит раскрыла его ладонь и сама насыпала туда песка.
– Буду...
– Ты такой задумчивый. Мир расцвёл! Расцвёл, как ты обещал. Жакри, говори со мной! Что ты видишь? Что чувствуешь? Этот мой локон – какой он? Я вижу его уходящим в бесконечность – но нет, он здесь. И даже не слишком длинный. Но как же он красив... А песок? Он такой, такой... Почему ты молчишь? Мне так хорошо! У нас ведь всё хорошо? Когда ты молчишь, мне немножко одиноко.
– У нас всё хорошо... Я люблю тебя, Ингрит... И всегда буду любить... Я молчу только потому... потому что... буду рассказывать тебе всё по дороге. Про локон... и песок... про всё... По дороге... Мы будем идти... долго идти... и долго ехать... И я буду рассказывать... и рассказывать... пока мы не приедем... Это будет самая лучшая поездка... Это будет...
– Вряд ли это будет, – заключила Ингрит тихонько, чтобы не разбудить уснувшего Жакри. Как жаль, что его, как и Ми То, сморило на солнце.
Она встала и походила по обжигающему песку – туфли она порвала, когда снимала с них пряжки, чтобы использовать как трафареты для украшения Жакри. Платье тоже было порванным и испачканным, но его снимать не хотелось – так красиво легли пятна! Правда, кусок подола уже начинал путаться под ногами... Как, должно быть, хорошо драконам! Ни одежды, ни обуви.
Внезапно и с необычайной силой её потянуло в Арабески – они даже завращались каким-то приглашающим образом. Может быть, так приглашают драконы? Отсюда, снаружи, их не увидеть, как ни заглядывай. Но они где-то очень недалеко – там, внутри, мелькали тени, оттуда доносились звуки, творилась какая-то жизнь. «Так почему я до сих пор снаружи?!».
И вдруг она вспомнила о лошадях и Рати. Представила, как они стоят и ждут, вспомнила ожидающе застывшую позу нахраата. Как же они прекрасны! И как важно, как нужно, чтобы они стали ещё прекраснее. Как Ми То (его восьмигранно освежёванное лицо с втёртым в него пергалитом выглядело каменным, совершенным) и как Жакри... Милый, милый Жакри, всё-таки он немного глуповат. Как он собирается идти? Кровавые бреши зияют из обеих его колен – этого требовала симметрия, родная сестра красоты. Симметрия же улучшила его лицо. С помощью Ингрит. Ингрит так старалась!
Она отошла от Арабесок, немного постояла и сделала ещё несколько шагов. Туда, где нахраат и лошади. Им надо помочь... Нахраат, лошади – и город! «О боги! – осенило её. А как же остальные? Кто поможет городу?».
Теперь городу было кому помочь. Не нуждалось в помощи одно-единственное существо – Цинни. Идеально шарообразный глаз, безупречная симметрия – по три совершенно одинаковых с каждой стороны...
(июль 2019)
