Текст книги "Моя автобиография"

Автор книги: Алекс Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

игроков упорно повторять некоторые упражнения, но именно так становятся настоящими футболистами – отрабатывая навыки и рефлексы. И я

сказал им: «Вы вытянули меня сюда, чтобы пожаловаться на тренировки? Я даже слышать этого не хочу», и ушел.

Позже ко мне зашел Рой и я сказал ему: «Я знаю, что произошло». Я сказал ему о том видео: «Ты критиковал своих одноклубников. Это позор,

клоунада. И ты хотел, чтобы все это увидели?»

Рой предложил показать видео команде и посмотреть, что они скажут. Я согласился, и мы пригласили всех игроков посмотреть запись. Дэвид Гилл

был у себя, но сказал, что я сам лучше в этом разберусь, и отказался прийти. А вот Карлуш и весь персонал пришли.

Рой спросил у ребят, хочет ли кто-нибудь высказаться по поводу его интервью.

Эдвин ван дер Сар хотел. Он сказал Рою, что неправильно критиковать одноклубников. А Рой стал кричать что-то в духе: «Кем ты себя

считаешь? Что ты знаешь о «Манчестер Юнайтед»?»К чести ван Нистелроя, он заступился за соотечественника. Тут Рой взялся за Рууда. Затем

перешел на Карлуша. Но десерт он оставил для меня: «В клубе вы решаете свои личные дела, продолжая тяжбу с Манье1».

Тут игроки стали выходить: Скоулз, ван Нистелрой, Форчун.

Язык – самый натренированный орган Кина. Вы не найдете человека с более подвешенным языком. Он может за считанные секунды обезоружить

самого уверенного в себе человека с помощью языка. В день ссоры его глаза сузились почти до маленьких черных точек – и это было

действительно устрашающе. А ведь я родом из Глазго!

Я, конечно, расстроился, Карлуш сказал, что никогда не видел ничего подобного. Он назвал это наихудшим спектаклем, который можно себе

представить в профессиональном футбольном клубе. «Он должен уйти, Карлуш», – сказал я ему. А Карлуш ответил: «Определенно. Избавься от

него».

Я отсутствовал до следующей среды, но позвонил Дэвиду Гиллу из Дубая и сказал: «Нужно убрать из команды Роя Кина». Он ответил, что, исходя

из моих отчетов, другого выбора и не оставалось. Он добавил, что должен переговорить с Глейзерами, и те одобрили наше решение. Мы

условились с Дэвидом, что клуб рассчитается с Роем за весь контракт и расстанется с ним красиво. Никто не скажет, что мы обошлись с

ним несправедливо.

Когда я вернулся с Ближнего Востока, Дэвид сообщил мне, что Глейзеры приедут в пятницу, а Майклу Кеннеди2 он уже звонил и пригласил на

встречу. Итак, мы встретились с Майклом и Роем и подробно изложили наше решение.

Кин в день, когда узнал, что уходит из «Юнайтед»

Позднее Рой публично заявил, что сожалеет, что не я сам завершил его карьеру в «Манчестер Юнайтед». Но для меня она закончилась уже после

первой нашей конфронтации. Я совершенно не хотел еще одной войны с ним и даже просто еще раз обсуждать с ним эти вопросы.

Я вышел на тренировочное поле и сказал игрокам о решении. Все были в шоке.

Я всегда знал, что мои главные тренерские решения приходили спонтанно, но основывались на неоспоримых убеждениях. Мне было совершенно

ясно, что делать, чтобы преодолеть этот кризис. Если бы я ушел от конфликта – это еще больше повысило бы его авторитет и уверенность в себе.

Он получил бы время, чтобы убедить всех в своей правоте. А он не был прав. То, что он сделал – неверно.

Когда Рой ушел из команды, в памяти всплыло немало эпизодов с участием Роя Кина. В первую очередь, конечно, чемпионат мира-2002, когда Рой

полетел домой после конфликта с тренером сборной Ирландии Миком МакКарти.

Мой брат Мартин повез меня на неделю в отпуск по случаю моего шестидесятилетия. Я не брал с собой телефон, Мартин взял свой. На его номер

позвонил Майкл Кеннеди и сказал, что пытался дозвониться до меня. Он сообщил, что в Сайпане, куда сборная Ирландии приехала готовиться к

чемпионату мира, произошел конфликт. «Вы должны поговорить с ним. Вы – единственный, кого он послушает». Я опешил. Я понятия не имел,

что могло так взволновать Майкла. Он рассказал мне о ссоре Роя с Миком МакКарти. По номеру, который мне дал Майкл, я не дозвонился и

попросил его, чтобы Рой мне сам перезвонил.

И вот Кин позвонил мне. Я спросил: «Рой, что ты там творишь?»Он выплеснул всю свою злость на МакКарти. Я сказал ему: «Успокойся. Я дам

тебе совет. Подумай о своей семье – ты не можешь допустить, чтобы твои дети ходили в школу с таким бэкграундом. Это будет ужасно.

Забудь о чемпионате мира. Об этом будут писать все лето».

Он знал, что я прав. Я сказал ему вернуться и поговорить наедине с МакКарти, решить вопрос и сказать, что он будет играть за сборную. Рой

согласился. Но к тому моменту, как он вернулся, Мик уже дал пресс-конференцию, на которой рассказал о случившемся. Теперь пути назад

не было.

Я стоял за Роя горой, потому что он из «Манчестер Юнайтед», а это означало высокий уровень профессионализма. Естественно, он разозлился из-

за плохой тренировочной базы и отсутствия тренировочных костюмов и, на правах капитана, стал жаловаться. Вопрос в том, насколько сильно

можно проявлять свое недовольство.

Даже несмотря на условия в Корее3, Рой не должен был перегибать палку. Но в этом весь Рой. Он всегда доходил до крайностей.

Я всегда защищал своих игроков – и Рой не исключение. Это было частью моей работы. Поэтому мне приходилось стоять за них, даже когда у

меня были веские основания от них отвернуться. Иногда я говорил себе: «Господи, о чем ты думал?»Кэти часто задавала мне этот вопрос. Но я не

мог отвернуться от своих игроков. Нужно было искать выход, а не публично критиковать их. Конечно, иногда приходилось штрафовать их или

наказывать, но это всегда оставалось в раздевалке. В противном случае я бы оступился от одного из важнейших принципов своей тренерской

работы – защищать. Точнее, оберегать игроков от посторонних суждений.

В современном футболе звездный статус превосходит авторитет тренера. В прежние времена никто и словом не мог обмолвиться о своем тренере.

Это было бы равнозначно самоубийству. Позднее я часто слышал об игроках, использовавших свое влияние против тренеров, и получавших

поддержку со стороны болельщиков и даже самого клуба. Игрок всегда будет выливать свои обиды всем, кто захочет его слушать, а тренер не

может этого делать, потому что его ответственность выше.

Мне кажется, Рой подошел к концу карьеры и возомнил себя тренером. Он возложил на себя тренерские обязанности, но, само собой, пойти на

телевидение «Манчестер Юнайтед» и поливать грязью своих одноклубников не входит в обязанности тренера.

Остановив это, мы сохранили Рою уважение всех в той команде. Но после того как разговор в моем офисе приобрел нездоровый характер, с Роем

для меня было покончено.

Чего бы я никогда не потерпел – это потери контроля. Ведь контроль был моим единственным союзником. Как в случае с Дэвидом Бекхэмом – я

знал, что в тот момент, когда футболист делает попытку управлять командой – с ним покончено. Настоящие игроки ценят это. Они любят жестких

тренеров. Или тех, которые могут быть жесткими.

Они ценят настоящих мужчин. И знают, что получат за это вознаграждение. Игрок задает себе вопросы: «1. Он может принести нам победу? 2. Я

могу развить свои навыки под его руководством? 3. Он верен нам?»Это ключевые мысли для футболиста. И если на все три вопроса он отвечает

«да», то он смирится с чем угодно. Иногда после матчей выходил из себя, чем нельзя гордиться. Возвращаясь домой, я переживал о возможных

последствиях. Вдруг игроки не будут со мной разговаривать, когда я приду на тренировку? Вдруг они устроят заговор против меня? Но в

понедельник оказывалось, что они боятся меня больше, чем я их. Ведь они видели мою ярость и не хотят, чтобы это повторилось.

Рой – смышленый парень. Он читал интересные книги. С ним интересно пообщаться, когда он в хорошем настроении. Терапевт заходил и

спрашивал: «В каком настроении сегодня Рой?»– потому что от этого зависел дух в раздевалке. Вот как много от него зависело в нашей

ежедневной работе.

Из-за резких перемен настроения Рой мог быть чудесным, а через минуту невыносимым. Такие смены происходили в мгновение ока.

Если разобраться, то его трансфер был отличным выходом из ситуации, поскольку он пугал многих игроков, а после его ухода они раскрылись по-

новому. В частности, Джон О’Ши и Даррен Флетчер. В ноябре 2005-го мы поехали во Францию играть с «Лиллем», и игроков освистали во время

предматчевой разминки, частично из-за интервью Роя Кина нашему каналу MUTV. Флетчер и О’Ши приняли на себя бóльшую часть оскорблений.

Думаю, с уходом Роя напряжение в команде спало. Игрокам больше не нужно было слушать шквал критики, к которому некоторые привыкли. А

поскольку его форма уже шла на спад, брешь в составе с его уходом оказалась не такой значительной, как если бы это случилось тремя годами

раньше. Перед матчем между «Селтиком» и «Рейнджерс» с его участием я сказал Карлушу: «Он будет блистать сегодня».

А Рой полностью выпал из игры. Он вел себя пассивно. Я больше не видел агрессивного, требовательного, играющего «на зубах» Роя. Ему

нравилось на «Селтик Парке». Мы обсуждали с ним это, и он хвалил тренировки, условия, систему Prozone 4. Мало-помалу наши отношения

наладились. Месяца через два мы с Карлушем обсуждали дела в моем офисе, когда мне сообщили, что приехал Рой повидать меня. Я был поражен.

«Я хотел извиниться за свое поведение», – сказал Рой. Именно тогда он стал рассказывать мне о том, как хорошо ему работалось в «Селтике». Но

после матча между «Рейнджерс» и «Селтиком» я знал, что он долго там не протянет.

Еще до ухода Кина в команде наметились перемены, хотя это не было слишком заметно. У «Манчестер Юнайтед» есть отличительная черта: мы

всегда были способны рождать новых игроков, свежие имена, и с уходом Роя мы смогли открыть их. Флетчер взрослел и набирался опыта; я привел

Джи-Сун Пака; Джонни Эванс прорывался в команду.

Зачастую основные игроки не осознают проходящую смену поколений, потому что замыкаются на своей игре и не видят ничего больше.

Исключениями были Гиггз, Скоулз и Невилл. Может быть, еще Рио и Уэс Браун. Другие понятия не имели. Их работа ограничивалась игрой в

футбол. Я же видел еще и развитие базы клуба. Пусть это время было не самым урожайным в плане трофеев, но когда ты проводишь перемены,

нужно принять и периоды затишья, ведь это занимает не один год.

В «Манчестер Юнайтед» мне бы никогда не дали три-четыре года на построение новой команды, поэтому приходилось ускорять работу, принимать

смелые решения, подключать молодых игроков, проверять их. С этим у меня не было проблем. Это было не просто обязанностью, а частью

любимой работы. В этом весь я. Я делал это и в «Сент-Миррене», и в «Абердине», и в «Манчестер Юнайтед». Поэтому в такие периоды я привык

доверять молодым.

Что касается покупок, Карлуш настоятельно рекомендовал Андерсона. В один день Дэвид Гилл побывал в «Спортинге» из Лиссабона, где подписал

Нани, и в «Порту», где приобрел Андерсона. Конечно, пришлось раскошелиться, но это демонстрировало амбиции клуба в отношении молодых

игроков. У нас был отличный защитный костяк в лице Фердинанда, Видича и Эвра. На них можно было положиться. Набирал форму Руни. Луи Саа

пришлось отпустить, потому что он постоянно получал травмы. Недолго у нас играл Хенрик Ларссон, и отлично себя проявил.

Наладившиеся отношения с Роем продержались недолго. Я прочел в газете статью о том, что он вычеркнул «Манчестер Юнайтед» из своей жизни.

Он заявлял, что мы все быстро забыли его. Как можно забыть о том, что он сделал для клуба? Благодаря воле к победе и его огню пресса видела в

Рое чуть ли тренера. Меня постоянно спрашивали: «Как вы думаете, Рой станет тренером?»По мере развития его тренерской карьеры,

становилось ясно, что он предпочитает покупать игроков. Мне казалось, у Роя не хватает терпения для построения команды.

В сезоне-2011/12 в наших отношениях снова нашла коса на камень, когда Рой раскритиковал наших молодых игроков после поражения от

«Базеля», остановившего нас в Лиге чемпионов. Я назвал его «телевизионным критиком». В конце его работы с «Сандерлендом» и «Ипсвичем» его

борода седела, а глаза становились чернее. Некоторые люди восхищались его работой на телевидении: «Вот это да – он может критиковать

Алекса Фергюсона». Я знал, что с того момента, как он стал телевизионным критиком, он примется за «Юнайтед».

Что касается критики молодых футболистов – он бы не посмел взяться за Руни – тот бы не стерпел такого отношения к себе. Опытные члены

команды поставили бы Роя на место. Поэтому он сосредоточился на Флетчере и О’Ши, и, как следствие, свои же болельщики освистывали их во

время матча против «Лилля». Его тренерская работа в двух клубах показала: ему нужны средства на покупку игроков. Траты в «Сандерленде»

оказались напрасными, он транжирил деньги в «Ипсвиче» и закончил ни с чем.

В своем интервью Дэвиду Уолшу из Sunday Times он заявил, что я забочусь только о себе, и привел дело Джона Манье и Рок оф Гибралтар в

качестве примера. Невероятно. В тот день, когда мы поссорились с ним в моем офисе, я видел его озлобленность. Его глаза чернели. Тогда он тоже

упоминал Джона Манье. Я так и не понял, почему его заботила история с Рок оф Гибралтар.

В ту памятную пятницу мы с ним условились, что не будем выносить сор из избы и не будем рассказывать о нашем разладе. Я бы никогда не

говорил об этом, если бы Рой первым не нарушил слово. Будучи тренером «Сандерленда», Рой обвинил «Юнайтед» в оскорблении и обмане перед

окончанием совместной работы. Клуб собирался подать на него в суд. Однако Рой отказался взять свои слова назад. Мне казалось, Рой искал

возможность впечатлить своих поклонников, для которых он все еще был героем, и довести дело до суда. Поэтому я посоветовал Дэвиду Гиллу не

начинать против него дело. Как мне кажется, мы сохранили наше достоинство.

Примечания:

1 – Джон Манье– ирландский миллиардер, личный друг Алекса Фергюсона. В 2005-м продал свою долю в «МЮ» (28,9 %) Глейзерам. У

Фергюсона и Манье случился конфликт из-за прав на лошадь-чемпион Рок оф Гибралтар, что породило слухи о том, что с помощью клуба тренер

решает личные проблемы.

2 – Майкл Кеннеди– лондонский юрист, агент Роя Кина. Практически не общается с прессой.

3 – Сайпан– столица Северных Марианских островов, недалеко от Японии и Южной Кореи, где прошел ЧМ-2002. Сэр Алекс ошибочно пишет,

что сборная Ирландии готовилась в Корее.

4 – Prozone– электронная система послематчевого анализа.

Глава 10. Нефутбольные интересы

Футбольной публике я, наверное, казался фанатиком, который в поисках развлечений редко заглядывал дальше «Манчестер Юнайтед». Но,

несмотря на всепоглощающую работу, я находил отдушину в многочисленных хобби, чтобы держать мозг в форме: на полках стояли книги, а

погреб заполняло хорошее вино.

Моя нефутбольная жизнь, кроме скачек, была скрыта от посторонних. В этот мир я возвращался, когда заканчивалась тренировка в Керрингтоне

или когда очередной матч был сыгран, разобран и отправлен в архив. Последние десять лет или около того я посвящал себя занятиям, позволявшим

эффективнее управлять «МЮ». Я работал не менее напряженно, но разнообразнее использовал клетки мозга. Мои увлечения были сосредоточены

дома: от биографий диктаторов до документов о покушении на Джона Кеннеди и сведений о моей коллекции вин.

Мои политические взгляды едва ли изменились с тех пор, как я числился профсоюзным организатором в доках Гована. Со временем, по мере того,

как люди богатеют и приходят к успеху, их взгляды меняются. В молодости я усвоил несколько идеологических принципов, с помощью которых

смотрел на происходящее, мой набор ценностей.

Я никогда не стремился стать ручной обезьянкой лейбористов, чтобы посещать ужины и маячить перед глазами во время каждой избирательной

кампании. Но я всегда поддерживал местного депутата от лейбористов. Кэти говорила, что с той минуты, как вы свяжетесь с политикой, от вас уже

не отстанут. Дойдет до того, что люди будут считать, что вы только рады и всегда готовы потратить свое время. Поддерживать Лейбористскую

партию и принципы социализма – это одно, но стать активным деятелем – совсем другое. У тренера «Манчестер Юнайтед» не хватило бы

времени. Я ставил крестик на избирательном бюллетене и не скрывал, что поддерживаю лейбористов. Вы ведь не видели меня, сидящим рядом с

Дэвидом Кэмероном1? Вы могли видеть меня рядом с местным лейбористским членом парламента. В этом мой вклад.

C местным кандидатом от лейбористов

Я всегда придерживался левых взглядов, отсюда мое уважение к работе Гордона Брауна2. И Джона Смита3. Он мог стать хорошим премьер-

министром. Мне жаль Нила Киннока4: отличный парень, которому не повезло. Мне бы очень хотелось видеть его на Даунинг Стрит5. Киннок

отличался вспыльчивым нравом. Принципы Брауна были мне близки, но я понимал, что популистский подход Блэра6 – путь к избранию. Он

правильно подавал себя. Плюс его харизма и популярность до ввода войск в Ирак.

С моим другом Алистером Кемпбеллом меня познакомил ветеран шотландской футбольной журналистики и доверенное лицо нескольких

лейбористских премьер-министров Джим Роджер. Он попросил меня поговорить с Алистером, который тогда работал на Mirror. Мы поладили, и

Алистер продолжил слать мне краткие письма. Он умел завязывать контакты. Он стал пресс-секретарем Тони Блэра, мы сдружились. Мы ужинали

с Алистером, Тони Блэром и его супругой Шери в манчестерском отеле «Мидлэнд» за неделю до выборов 1997-го. Я сказал Тони: «Вы можете

запереть правительство в одной комнате, и у вас не будет проблем. Сложность в том, что правительство действует само по себе, у них свои

союзники, свои журналисты. Взять под контроль кабинет – сложнейшая задача».

С Алистером Кемпбеллом

Тони внимательно отнесся к моей идее. Любой человек, наделенный властью, уязвим. Если ты руководишь страной, то принимаешь гигантскую

ответственность и соглашаешься на одиночество, которое близко и мне. Закончив работу, я вечерами сидел в офисе, желая с кем-нибудь

поговорить. Создается вакуум, и люди боятся в него вторгаться. Тони пошел на это, будучи молодым человеком.

В мемуарах он написал, что советовался со мной по поводу увольнения Гордона, который жил по соседству в доме номер 117. Тони не спрашивал

именно о Гордоне. Он поинтересовался, как я справляюсь со звездами. Я ответил, что самое важное – контроль. Как только они посягают на мой

авторитет, я избавляюсь от них. Он говорил о проблемах с Гордоном, но не уточнял, что спрашивает именно о нем. Я отвечал в общем, потому что

не хотел вмешиваться в межличностные отношения.

Тони Блэр и Алекс Фергюсон защищают ворота

Власть хороша, если ты хочешь ее употребить, но я не думаю, что она найдет отклик у футболистов, которые большей частью вышли из рабочего

класса. Я добивался контроля. Я мог прибегнуть к власти, если захотел бы, и я делал это, но когда добираешься до вершин, которых я достиг в

«МЮ», власть появляется по умолчанию. Большие решения на такой работе со стороны кажутся демонстрацией власти.

Лейбористская партия, отличные виноградники и Америка, как источник моих главных интеллектуальных интересов. Джон Кеннеди, Гражданская

война, Винс Ломбарди8 и великие американские игры с мячом: туда я убегал от футбольного давления. Я проникал в американскую культуру с

Нью-Йорка. Мы купили апартаменты в Нью-Йорке, и Манхэттэн превратился в прекрасное место для коротких выходных во время

международных пауз.

Штаты всегда интриговали и вдохновляли меня. Я подпитывался их энергией, масштабом, возможностями. Впервые я оказался в Америке в 1983-м,

когда «Абердин» выиграл Кубок обладателей кубков. На каникулы я отвез семью во Флориду. К тому времени Америка и ее история проникли в

меня. Убийство Кеннеди в Далласе в 1963-м отпечаталось во мне. Со временем во мне разросся детективный интерес: как его убили, кто и зачем.

Тони Блэр, Гордон Браун и Алекс Фергюсон

Я помню тот день, потрясший мир. Пятница, мы с друзьями собирались на танцы, я брился в ванной. Отец, он был немного глуховат, крикнул:

«Правда, что Джона Кеннеди застрелили?»

«Пап, ты плохо слышишь. Тебе показалось», – я вытерся и забыл о его словах. Через полчаса об этом говорили во всех новостях. Кеннеди отвезли

в госпиталь Парклэнда.

Я навсегда запомню, как на танцах во «Фламинго» недалеко от Гована играла песня, посвященная номеру один: Would You Like to Swing on A Star?

9 Никто не веселился, вместо танцев мы сидели наверху и обсуждали убийство.

Кеннеди захватывал воображение молодых людей вроде меня. Он был симпатичным молодым человеком, который зажигал нас идеей, что кто-то

свежий и динамичный может стать президентом. Для меня он остался выдающейся фигурой, мой интерес к убийству Кеннеди пошел по

неожиданному пути после речи на ужине в Стоке, на который меня пригласил Брайан Картмел.

Туда приехали Стэнли Мэтьюз, Стэн Мортенсен и Джимми Армфилд10. Я думал: «Что я здесь делаю, рядом с этими великими игроками? Конечно,

гости предпочли бы слышать Стэнли Мэтьюза, а не меня». На ужине Брайан спросил меня: «У вас есть хобби?»

«Не хватает времени, – ответил я, работа в «Юнайтед» полностью захватывала меня, – в моем доме стоит стол для снукера, люблю сыграть в

гольф, смотрю фильмы».

Он протянул визитку: «У моего сына фирма в Лондоне, он получает все киноновинки. Когда понадобится фильм, звоните ему».

Вечером предыдущего дня я ходил в кинотеатр в Уилмслоу на фильм JFK11. «Вам интересна эта тема?»– спросил Брайан. К тому времени я

купил несколько книг об убийстве. «Я ехал в пятнадцатой машине кортежа», – добавил Брайан. Мы были в Поттерис12, и этот парень

рассказывал, что ехал в кортеже Джона Кеннеди.

«Как?»

«Я был журналистом «Дэйли Экспресс». Эмигрировал в Сан-Франциско и работал на журнал «Тайм». В 1958-м я оправил запрос в

администрацию Кеннеди, чтобы работать на выборах».Брайан летел на самолете с Джонсоном13, когда того привели к присяге.

Линдон Джонсон принимает присягу

Личное знакомство позволило погрузиться глубже. Я начал посещать аукционы. Парень из США, прочитавший о моем интересе, прислал мне

протокол вскрытия. На тренировочной базе я держал несколько фотографий: одну приобрел на аукционе, вторую получил в подарок. За 3000

долларов я купил доклад Комиссии Уоррена14 подписанный Джеральдом Фордом15.

В 91-м мы с Кэти посетили США. Празднуя годовщину свадьбы, мы побывали в Чикаго, Сан-Франциско, на Гавайях, в Лас-Вегасе, погостили у

друзей в Техасе и завершили тур в Нью-Йорке. После этого мы бывали в Америке почти каждый год. Моя коллекция книг росла. Наиболее точная

биография Джона Кеннеди, вероятно, написана Робертом Даллеком: «Незаконченная Жизнь. Джон Ф. Кеннеди (1917-1963)». Исключительная

книга. Даллек получил доступ к медицинским файлам Кеннеди, и показал, что президент был живым чудом, учитывая его проблемы с печенью и

болезнь Аддисона.

На три года его президентства выпади гигантские трудности: операция в заливе Свиней16 (ответственность за которую он взял на себя), сегрегация,

Холодная война, Вьетнам, Карибский кризис. Здравоохранение, как и сейчас, оставалось кипучим вопросом. Кеннеди был перегружен работой. Вот

косвенное доказательство важности игры номер один. Знаете как в 1969 году ЦРУ узнало о том, что русские работают на Кубе? Футбольные поля.

Аэрофотосъемка футбольных полей, заложенных советскими работниками. Кубинцы не играли в футбол. Генри Киссинджер17 был европейцем, и

он заметил это.

Увлечение Кеннеди познакомило меня с замечательной литературой: «Лучший и ярчайший» Дэвида Халберстама стоит особняком. Автор

концентрируется на причинах введения войск во Вьетнам и лжи, которую внушали братьям Кеннеди. Даже Роберт Макнамара, министр обороны

США и друг семьи, обманывал их. Уйдя на пенсию, он принес извинения семье Кеннеди.

Во время летнего турне по США в 2010-м я посетил Геттисберг18 и позавтракал в Принстонском университете с Джеймсом Макферсоном, великим

историком Гражданской войны, написавшим «Боевой клич свободы»19. Также для меня провели экскурсию по Белому дому. Гражданская война

захватила меня, когда кто-то дал мне книгу о генералах тех сражений. У каждой стороны было по дюжине. Генералами становились учителя.

Однажды Гордон Браун спросил, что я сейчас читаю. «Гражданская война», – ответил я. Гордон пообещал прислать несколько записей. Вскоре

мне доставили 35 записей лекций Гари Галлахера, который вместе с Джеймсом Макферсоном исследовал роль флота в Гражданской войне, об этом

до сих пор написано очень мало.

Дальше идут скачки, еще одна большая страсть. Бывший председатель правления Мартин Эдвардс однажды сказал: «Тебе нужно взять выходной».

«Я в порядке».

Но я дошел до той черты, когда Кэти спросила не собираюсь ли я загнать себя до смерти. Дома после работы я до девяти вечера висел на телефоне,

я думал о футболе каждую минуту.

Первую лошадь я купил в 1996-м. На 30-ю годовщину свадьбы мы поехали в Челтенем20, где я познакомился с фантастическим человеком Джоном

Мулерном21, ирландским тренером лошадей. Мы позавтракали. Вечером в Лондоне мы поужинали. Неизбежно я спросил Кэти: «Что ты думаешь

о покупке лошади? Это бы меня отвлекало».

Джон Мулерн

«Где ты ее возьмешь?– спросила она. – Алекс, проблема в том, что со временем ты начнешь гоняться за каждым чистокровным скакуном».

Скачки стали моей отдушиной. Вместо того, чтобы чахнуть в офисе или убивать время в телефонных разговорах, я мог переключиться на

ипподром. Скачки приятно отвлекали от футбольного напряжения – поэтому я с головой окунулся в них, оградив себя от чрезмерных

переработок. Результатом моих трудов стали две победы на скачках первой категории со скакуном по имени Что за Друг. Мы выиграли «Лексус

Чейс» и «Эинтри Буол». За день до «Эинтри» мы уступили «Баварии» в Лиге чемпионов. На минуту понурил голову. На следующий день я победил

на скачках первой категории в Ливерпуле.

Я назвал свою первую лошадь, Куинсленд Стар, в честь корабля, который строил мой дед. Тренеры рассказывали о владельцах, чьи лошади

никогда не брали призы. У меня 60 или 70 побед, и доли в 30 лошадях. Мне очень нравится Highclere Syndicate22: ее владелец Гарри Герберт —

отличный человек и умелый продавец. Я всегда точно знаю, что происходит с лошадями, и получаю информацию каждый день.

Рок оф Гибралтар – была замечательной лошадью; первая в северном полушарии, победившая на скачках первой категории семь раз подряд,

побив рекорд Милл Рифа. Она ездила под моими цветами по соглашению с ирландской компанией «Кулмор Рэйсинг». Я считал, что мне

принадлежала половина прав на лошадь; в «Кулмор» настаивали, что мне причитается лишь половина призовых денег. Мы это урегулировали.

Проблема была исчерпана, когда мы согласились, что имело место недопонимание с обеих сторон.

Рок оф Гибралтар

Очевидно, намечался конфликт между моими интересами в скачках и владельцем доли. Когда на ежегодном общем собрании встал человек и

потребовал, чтобы я оставил должность, я растерялся. Я ни в коем случае не пренебрегал своими обязанностями в качестве тренера «Манчестер

Юнайтед». Мой замечательный семейный адвокат Лес Дальгарно решил дело в мою пользу. Моя любовь к скачкам не пострадала, и я сохранил

хорошие отношения с Джоном Манье23, главным человеком в «Кулморе».

Скачки, вместе с чтением и коллекционированием вин, научили меня переключаться. По-настоящему я заинтересовался винами в 1997-м, когда

уткнулся в стену и осознал, что нужно отвлекаться от футбола. Изучение вин помогло. Покупать вина я начал с Фрэнком Коэном, коллекционером

современного искусства и моим соседом. Когда Фрэнк на какое-то время уехал за границу, я продолжил покупать самостоятельно.

Я никогда не называл себя экспертом, но я неплох. Я знаю хорошие года и вина, могу попробовать вино и уловить некоторые из его качеств.

Мои поиски привели меня в Бордо и область Шампань, но в общем я расширял познания, читая о винах и общаясь с коллекционерами и

продавцами за ланчем или ужином. Захватывающий процесс. Я ужинал с винным писателем и телеведущим Озом Кларком и винным торговцем

Джоном Армитом. В винных барах Corney & Barrow подают отличные ланчи. Эти люди вели диалоги о винограде и годах, которые я даже не

надеялся поддержать, тем не менее они гипнотизировали. Возможно, должен был больше узнать о винограде. Он – основа всего. Я больше

развивался в практической части.

Осенью 2010-го, когда меня спросили о пенсии, я инстинктивно сказал, что пенсия для молодых людей, потому что у них есть куча других дел,

которыми они смогут заниматься. В 70 лет безделье быстро сломает обычный порядок вещей. Вы должны найти себе занятие. Сразу, на следующий

день, не после трехмесячного отпуска. В молодости необходимо работать по 14 часов, чтобы заявить о себе, и единственный способ сделать это —

надрывать задницу. Поэтому вы сами устанавливаете для себя правила трудовой дисциплины. Если у вас есть семья, то плоды ваших трудов

достанутся ей. Так поступили мои родители, так же я поступлю со своими детьми, и так далее. Молодость дает возможность обеспечить

стабильность на оставшуюся жизнь. С возрастом нужно правильно распределять энергию. Оставайтесь в форме. Люди должны поддерживать

хорошую форму. Правильно питайтесь. Я никогда не спал много, но находил время для моих пяти-шести часов, которых мне хватало. Некоторые

люди просыпаются и снова ложатся спать. Я никогда так не делал. Я просыпаюсь и выпрыгиваю из кровати. Я готов что-то делать. Я не лежу,

попусту теряя время.

Вы проспали свою норму, поэтому вы и проснулись. Я просыпался в шесть, иногда в 6.15 и в 7.00 уже был на базе. До нее 15 минут дороги. Я

никогда не менял установленный порядок.

Я вышел из военного поколения, эти люди говорили: ты рожден, значит, ты готов. И ты был в безопасности. Можно ходить в библиотеки, плавать в

бассейне и играть в футбол. Родители все время работали, а за тобой приглядывала бабушка или ты дорастал до тех лет, когда уже сам заботился о

себе. Примерно так выглядела базовая схема. Моя мама говорила: «Вот фарш, вот картофель. Тебе нужно лишь приготовить их в полпятого».

Все будет готово. К их приходу с работы я разведу огонь. Отец вернется без пятнадцати шесть, стол будет накрыт (это моя обязанность), а мусор

вынесен. Вот чем я занимался, придя из школы. Позже, в семь вечера, мы с братом садились за домашнюю работу. Простой режим, обусловленный

отсутствием благ современной цивилизации.

Сейчас люди слабее. Они никогда не были в доках или в шахтах; немногие занимались физическим трудом. Нынешнее поколение отцов, к