Текст книги "Моя автобиография"

Автор книги: Алекс Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

«Драмчэпел Эматерс». Мик МакГован, руководивший «Хармони Роуд», больше со мной не разговаривал. Он был непримиримым человеком, этот

Мик МакГован. Он переживал за «Хармони Роу» душой и сердцем и просто вычеркнул меня из памяти. Но с ребятами из Гована мы продолжали

ходить на танцы лет до девятнадцати-двадцати. Тогда мы и стали встречаться с девушками.

Вскоре после этого мы отдалились друг от друга. Я женился на Кэти и переехал в Симшилл. Ребята тоже женились. Дружба, казалось, угасала, мы

общались все реже. С 1958 по 1960 вместе с Джоном и Дунканом мы играли за «Куинз Парк». А когда ты руководишь чем-либо, то остается мало

времени на другие дела. В «Сент-Миррене» точно не оставалось. Но наша связь не порвалась окончательно. Примерно месяца за два до того, как я

покинул «Абердин» в 1986-м, позвонил Дункан и сказал, что в октябре у них с женой будет двадцатипятилетний юбилей совместной жизни, и они

хотели бы видеть нас на вечеринке. Я с радостью согласился, и это стало переломным моментом в моей жизни. Наши семьи давно сформировались,

мы были взрослыми мужчинами. Через месяц я переехал в Манчестер, и с тех пор мы оставались близки.

Когда тебе девятнадцать-двадцать, пути постепенно расходятся, но ребята остались вместе. Только я пошел другим путем. И это ни в коем случае

не было побегом. Просто моя жизнь свернула в другом направлении. Я управлял двумя пабами и футбольным клубом «Сент-Миррен». А в 1978

году началась работа в «Абердине».

Друзья поддерживали меня в «Манчестер Юнайтед». Они заезжали к нам в Чешир пообедать и попеть песни, и мы ставили наши старые записи.

Надо сказать, они все недурно пели. Пока очередь доходила до меня, вино придавало уверенности в вокальном таланте, и я думал, что пою не хуже

Фрэнка Синатры. Я совершенно не сомневался, что могу порадовать публику своим исполнением «Лунной реки»5. Но как только я запевал,

все разбегались.

Я жаловался: «Вы приходите ко мне в гости, едите, а затем садитесь смотреть телевизор, хотя я пою в соседней комнате!»

А мне говорили: « Да не хотим мы слушать твое ужасное пение!»И это порядочные серьезные люди, большинство из которых женаты больше

сорока лет! И они опускают меня на землю. Просто унижают меня! Но я не могу на них обижаться, ведь мы из одного теста. Мы вместе росли.

Частенько они поддерживали меня. Когда они приходили посмотреть матч, мы обычно выигрывали. Но когда мы уступали, они не говорили: «Вы

дерьмово играли», а сочувствовали: «Тяжелый выдался матч».

Я поддерживаю отношения и с друзьями из Абердина. Я понял, что в Шотландии есть интересная особенность: чем дальше на север – тем более

замкнуты люди. Они неохотно сближаются, но уж если это произошло, то всерьез и надолго. Гордон Кэмпбелл ездит с нами в отпуск, мой юрист

Лес Дальгарно, Алан МакРэй, Джордж Рэмси, Гордон Хатчеон.

По мере погружения в работу с «Юнайтед», моя личная жизнь отходила на второй план. Я уже не веселился субботними вечерами. Футбол забирал

все силы. Если в три часа дня начиналась игра, домой я возвращался ближе к девяти. Это была цена успеха: семьдесят шесть тысяч человек

возвращались после матча в это же время. Да и желания выходить в свет поубавилось. Зато круг моих крепких друзей расширился: Ахмет Курчер,

руководитель отеля Элдерли Эдж, Сотириос, Миммо, Мариус, Тим, Рон Вуд, Питер Доун, Пэт Мерфи, Джед Мэйсон, удивительный Харольд Райли

и все сотрудники клуба, которые были со мной все это время. Джеймс Мортимер и Вилли Хоги из моего родного города, Мартин О’Коннор и

Чарли Слиллитано из Нью-Йорка, Экхард Краутцун из Германии – это все отличные люди. И когда бес колол в ребро, мы отлично

проводили время.

Когда я только начинал работу в «Манчестер Юнайтед», я сдружился с Мэлом Макином, тренером «Сити», которого уволили вскоре после того,

как они обыграли нас со счетом 5:1. Поговаривали, его уволили за то, что он редко улыбался. Если бы такая логика работала в нашей команде, меня

бы давным-давно отправили в отставку. В то время мне помогал Джон Лайал, тренер «Вест Хэма». Я не знал всех английских игроков и еще не был

уверен в скаутском отделе клуба. Я частенько звонил Джону, и он присылал мне досье на интересовавших меня футболистов. А если он хотел

сказать, что «Юнайтед» плохо играли, то говорил: «Не вижу Алекса Фергюсона в этой команде».

Джок Уоллес, бывший вспыльчивый тренер «Рейнджерс», тоже однажды сказал мне в отеле: «Я не вижу Алекса Фергюсона в этой команде.

Постарайся вернуть его».

Эти люди безвозмездно предлагали советы, основываясь на крепкой дружбе. Бобби Робсон тренировал сборную Англии, поэтому наши отношения

развивались по-другому, но в итоге и они перешли в дружбу. Еще один друг, который появился в то время, – Ленни Лоуренс.

Мы с Бобби Робсоном наладили отношения во время прощального матча Эусебио в Португалии, где он тренировал «Порту» и «Спортинг» из

Лиссабона. В том матче дебютировал Эрик Кантона. Бобби зашел к нам в отель, отыскал Стива Брюса и сказал:

– Стив, я должен был пригласить тебя играть за сборную Англии, но я ошибся и хочу за это извиниться, —это признание произошло перед

всеми игроками.

Многое из того, что я знал к концу своей карьеры, пришло в ранние годы, и иногда я даже не понимал важности тех уроков. А в людях я стал

разбираться задолго до начала работы в «Манчестере».

Другие не видят игру или мир так, как ты, и иногда нужно принимать это. Дэйви Кэмпбелл играл у меня в «Сент-Миррене». Он носился по полю,

как угорелый, но совершенно без толку. Я выговаривал ему в перерыве, и тут вошел его отец:

– Дэйви, сынок, ты просто молодец! – сказал он и ушел.

Однажды мы с «Ист Стерлингширом» поехали в Кауденбиат, не проверив погоду. Поле было каменным. И мы пошли в город, чтобы купить

двенадцать пар бейсбольных ботинок. В то время не было резиновых подошв. И к перерыву мы проигрывали 0:3. Во втором тайме ко мне подошел

мой бывший одноклубник Билли Рентон и сказал:

– Алекс, хочу представить тебе своего сына.

А я ответил:

– Черт подери, Билли, мы проигрываем 0:3.

Тогда же Фрэнк Коннор, славный малый со скверным характером, яростно отреагировал на решение арбитра не в пользу его команды, швырнув

лавку на поле. Я сказал ему:

– Господи, Фрэнк, твоя же команда выигрывает 3:0!

– Но это же безобразие! – страсти кипели вокруг меня.

С Джоком Стейном

Помню, как Джок Стейн частенько ругался с Джимми Джонстоуном, превосходным игроком и легендарным кутилой. Как-то Джон заменил

Джимми за то, что тот не захотел играть в выездном еврокубковом матче. Уходя с поля, Джимми прокричал:

– Одноногий ты здоровый ублюдок, – и ударил ногой по скамейке запасных. Он побежал в раздевалку, Большой Джок кинулся за ним. Джимми

заперся в раздевалке.

– Открой дверь, – кричит Джок.

– Чтобы ты меня побил? – отвечает Джимми.

– Предупреждаю, открой дверь! – повторяет Джок.

Джимми открывает дверь и забегает прямо в горячую ванную.

Джок кричит:

– Вылезай оттуда!

– Не вылезу, – орет Джимми. А все это время на поле продолжается игра.

Тренерская работа в футболе – постоянные вызовы. И большую роль играет знание человеческих слабостей. Как-то после пьянки несколько

шотландских игроков решили залезть в гребные лодки. В итоге Джимми Джонстоуна, малыша Джинки, потерявшего весла и распевавшего песни,

унесло течение. А затем Джоку Стейну доложили, что Джинки спасла береговая служба в Ферт-оф-Клайд. Джок пошутил: «Он что, не мог

утонуть? Мы бы сыграли прощальный матч, присмотрели бы за Агнес, и волосы бы у меня не выпали».

Джок был неотразим. Когда мы вместе работали со сборной Шотландии, в мае 1985-го обыграли англичан на «Уэмбли» 1:0 и, довольные собой,

летели в Рейкьявик на матч против сборной Исландии. По прилете мы устроили банкет с креветками, лососем и икрой. Большой Джок никогда не

пил, но я его уговорил выпить бокал белого вина за победу над англичанами.

Мы с трудом вырвали победу у исландцев со счетом 1:0, показав слабую игру. После этого Джок повернулся ко мне и сказал:

– Вот видишь, что делает твое вино?

Несмотря на весь накопленный опыт, в «Манчестер Юнайтед» мне потребовалось время, чтобы освоиться. Конечно, мой вспыльчивый характер

помогал, потому что когда я срывался, у меня получалось доходчивее объяснять свои идеи. У Райана Гиггза тоже сильный характер, но спокойный.

Мой же был настоящим инструментом, при помощи которого я зарабатывал авторитет в команде. Игроки понимали, что меня лучше не злить.

Всегда есть люди, которые ни во что тебя не ставят. Даже когда я начинал в «Ист Стерлингшире», то пошел на принципиальную конфронтацию с

центральным нападающим, зятем одного из руководителей клуба Боба Шоу.

Джим Микин сказал мне, у них в семье есть традиция вместе ездить в сентябре на выходные за город. Я спросил:

– И что ты хочешь этим сказать?

– Знаете, я не смогу сыграть в субботу.

– Послушай, можешь не играть в субботу, но тогда вообще не возвращайся.

И он сыграл матч, а сразу после этого уехал к семье в Блэкпул.

В понедельник он звонит мне:

– Босс, у меня сломалась машина.

По его словам он, кажется, был в Карлайл. И, очевидно, держал меня за идиота. Я сразу ответил ему:

– Я тебя плохо слышу, дай мне свой номер – я перезвоню.

Тишина. Я выпалил:

– Можешь не возвращаться.

После этого директор Боб Шоу был крайне недоволен. Несколько недель спустя председатель сказал мне:

– Алекс, прошу тебя, верни Джима в команду, Боб Шоу уже достал меня.

– Нет, Вилли, с ним покончено. Я что, должен работать, учитывая пожелания ребят, когда они хотят поехать отдохнуть?

– Я понимаю ситуацию, но разве трех недель недостаточно?

Через неделю в Форфаре он зашел за мной в туалет, встал рядом и простонал:

– Пожалуйста, Алекс, ты же христианин!

После паузы я согласился, и он поцеловал меня. «Ты что делаешь, старый гомосексуалист? – возмутился. – Ты целуешь меня прямо в

общественном туалете».

В октябре 1974-го я продолжил свой путь познаний в «Сент-Миррене». Самый первый день, фотография для газеты «Пэйсли Экспресс». Я обратил

внимание на капитана команды, показывающего знак за моей спиной. В понедельник вызвал его и сказал:

– Если хочешь, можешь уйти в другую команду. Тебе здесь нет места. Ты не будешь играть.

– Почему?

– Для начала, если кто-то ставит тренеру рожки, то это говорит о неопытности и незрелости. А в капитане мне нужны противоположные качества.

Это дурацкий детский жест, и теперь ты свободен.

Ты должен заставить себя уважать. Как говорил Большой Джок, никогда не влюбляйся в игроков – они непременно будут водить тебя за нос».

В Абердине я имел дело с самыми разными проступками игроков, и приходилось их уличать. Спустя время невозможно сдержать смех, вспоминая

их реакцию.

– Я? – говорили они с самым невинным видом.

– Ну да, ты.

– А, я ходил к подруге.

– Серьезно? На три часа? И успел напиться?

Марк МакГи и Джо Харпер постоянно испытывали мое терпение. Был еще Фрэнк МакГарви из «Сент-Миррена». Как-то воскресным днем в 1977-м

на кубковую игру против «Мотеруэлла» на «Фир-Парк» с нами поехало пятнадцать тысяч болельщиков, но мы проиграли 1:2. Соперники возили

нас по полю, а на меня донесли в футбольную ассоциацию за то, что я усомнился в компетентности арбитра.

Фрэнк МакГарви

В тот вечер в моем доме раздался звонок. Это был мой товарищ Джон Донахи:

– Не хотел говорить тебе перед матчем – ты бы взбесился. В пятницу вечером я видел в пабе пьяного МакГарви.

Трубку подняла его мать.

– Фрэнк дома?

– Нет, он в городе. Я могу вам помочь?

– Попросите его перезвонить мне, когда он вернется. Я не буду ложиться до его звонка.

Без пятнадцати двенадцать раздался звонок. Я услышал короткий гудок, значит, звонили с платного телефона.

– Я пришел домой, – сказал Фрэнк.

– Но я слышал гудок.

– Да, у нас дома платный телефон.

Хоть это и было правдой, я ему не поверил.

– Где ты был в прошлую пятницу?

– Не припомню, – ответил Фрэнк.

– Ну тогда я тебе напомню. Ты был в баре «Ватерлоо». Вот где. Ты пожизненно отстранен от команды. Не приходи больше. И в молодежной

сборной Шотландии ты больше не играешь. Я отстраняю тебя от игр. Ты вообще больше не будешь играть в футбол в своей жизни, – и я

положил трубку.

На следующее утро мне перезвонила его мать.

– Мой сын не пьет. Вы, вероятно, ошиблись.

– Боюсь, что нет. Я знаю, что все матери считают сыновей святыми, но пойдите поговорите с ним посерьезней.

В течение трех недель он был отстранен от футбола, что не радовало моих игроков.

Но приближался решающий матч против «Клайдбэнка», и я сказал своему ассистенту Дэйву Провану: «Он мне нужен на этот матч».

За неделю до игры наш клуб проводил прием в мэрии Пэйсли. Мы с Кэти вошли, и вдруг из-за колонны выскочил Фрэнк и взмолился: «Дайте мне

еще один шанс».

Это был настоящий подарок. Я как раз думал над тем, как вернуть его в команду, сохранив лицо, и тут он сам выпрыгнул на меня из-за той

колонны. Я попросил Кэти оставить нас, а сам суровым голосом сказал ему:

– Я же сказал, что ты пожизненно отстранен.

Тут вмешался наблюдавший со стороны Тони Фитцпатрик:

– Босс, дайте ему еще один шанс, а я прослежу, чтобы он больше не облажался.

– Зайди ко мне утром, – проворчал я. – Сейчас неподходящее время.

Довольный, я присоединился к Кэти. Мы выиграли у «Клайдбэнка» со счетом 3:1, в той игре Фрэнк отличился дважды.

Молодым людям нужно прививать чувство ответственности. Тех, кто способен дополнить свою энергию и талант рассудительностью, ждет

выдающаяся карьера.

Чего я никогда не занимал, это умения принимать решения. Даже в школьные годы, когда мы собирали команду, я показывал, кому где играть.

Вилли Каннингем, один из моих первых тренеров, говорил: «Слушай, как ты мне надоел».

Я всегда ставил под сомнение его тактику:

– Вы уверены, что это правильное решение?

– Отстань, ты мне уже надоел, – отвечал Вилли.

Остальные ребята слушали, как я вмешиваюсь, и ждали, когда же он меня убьет за неповиновение. Но ведь я всегда сам принимал решения. Не

знаю, откуда это во мне, но с самого детства я был организатором, всегда собирал команду. Мой отец был простым рабочим, умным, но

совершенно обделенным лидерскими качествами, поэтому корни моего характера где-то в другом месте.

Однако во мне есть и другая сторона – одиночки, замкнутого человека. В 15 лет я играл за школьников Глазго и забил в матче против школьников

Эдинбурга – это был потрясающий день. Когда я пришел домой, отец сказал мне, что мной интересуется один большой клуб. Каково же было его

удивление, когда я ответил:

– Папа, я хочу прогуляться, сходить в кино.

– Да что с тобой? – спросил отец.

А мне хотелось уединиться. До сих пор не знаю почему. Мне нужно было побыть одному. Отец испытывал гордость и радость, мама танцевала и

говорила: «Сынок, это так здорово». Бабушка с ума сходила. Ведь забить в матче против сверстников из Эдинбурга было большим делом. А мне

нужно было побыть в своем маленьком мирке, понимаете?

Столько лет прошло с тех пор! Когда в 1986 году я начал работу с «Манчестер Юнайтед», Вилли МакФол тренировал «Ньюкасл Юнайтед».

Джимми Фриззелл – «Манчестер Сити», Джордж Грэм работал с «Арсеналом». Мне нравится Джордж – отличный человек и товарищ. Когда у

меня были проблемы с Мартином Эдвардсон по поводу контракта, нашим председателем был сэр Роланд Смит. Акционерные общества умеют

создавать неприятности. И приходилось ждать, пока дело рассмотрят. И вот сэр Роланд предложил, чтобы Мартин, юрист клуба Морис Уоткинс и я

поехали на остров Мэн и решили вопрос с моим новым контрактом. А Джордж в «Арсенале» в то время получал вдвое больше меня.

Джордж Грэм

– Если хочешь, я тебе дам свой контракт, – сказал Джордж.

– Ты серьезно?

И вот я еду на остров Мэн с контрактом Джорджа. Мне нравился Мартин как председатель правления. Сильный человек. Единственная проблема в

том, что он считал, что каждая копейка в клубе принадлежит ему. Он платил столько, сколько считал нужным. Не только мне – всем.

Когда я показал ему контракт Джорджа, он не поверил.

– Позвони Дэвиду Дейну, – предложил я ему. И он позвонил, а Дейн, председатель правления «Арсенала», сказал, что не платит своему тренеру

столько, сколько указано в контракте. Невероятно – у меня был контракт Джорджа, подписанный Дейном. Если бы не юрист Морис и Роланд

Смит, тот день был бы последним моим днем в клубе. Хотя и после я не был уверен в своем будущем.

В этой истории, как и во всех историях моей тридцатидевятилетней тренерской карьеры, была мораль: ты должен стоять за себя. Другого пути нет

Глава 3. Пенсия отменяется

Как, заснув перед телевизором на пять минут, Алекс Фергюсон продлил стаж на 11 лет.

На Рождество 2001 года я задремал на диване перед телевизором. На кухне назревал бунт. В этом традиционном месте семейных советов было

принято решение, которое изменило жизни каждого из нас. Я проснулся оттого, что глава мятежа пнула мою ногу. В дверном проеме я разглядел

три фигуры: мои сыновья стояли в ряд, выражая сплоченность.

«Мы посовещались, – сказала Кэти, – и решили, что ты не подашь в отставку».Я взвесил услышанное и понял, что у меня нет желания

сопротивляться. «Во-первых, твое здоровье в порядке; во-вторых, с домашними хлопотами я справляюсь без тебя; в-третьих, ты еще слишком

молод».Кэти говорила это и раньше, но тогда сыновья не стояли за ее спиной. Банда была заодно. «Ты поступаешь как дурак, папа,– сказали мне

мальчики, – не увольняйся. Тебе есть в чем прибавить. Ты можешь построить новый «Манчестер Юнайтед».Вот что значит задремать на пять

минут. Закончилось тем, что я проработал еще 11 лет.

Одна из главных причин, почему я решил уйти, – замечание Мартина Эдвардса после финала Лиги чемпионов-1999 в Барселоне. Мартина

спросили, найдется ли работа для меня, если я оставлю должность менеджера. Он ответил: «Мы не хотим, чтобы повторилась история с Мэттом

Басби»1. Меня впечатлили его слова. Мое время и время Басби нельзя сравнивать. В мою эру нужно бороться с дополнительными сложностями,

создаваемыми агентами и СМИ. Ни один здравомыслящий человек не ввяжется в это после завершения тренерской карьеры. Не было малейшего

шанса, что я буду вовлечен в перипетии трансферного рынка.

Мой план: не паникуй до последних 15 минут, сохраняй спокойствие до последней четверти часа, а потом иди ва-банк

Что еще подтолкнуло меня к отставке? После финала в Барселоне я не мог избавиться от чувства, что я достиг вершины. Прежде мои команды рано

заканчивали борьбу в Европе, и европейские трофеи казались мне призрачными. Когда ты достиг того, к чему стремился всю жизнь, ты должен

спросить себя, сможешь ли еще раз повторить успех. Когда Мартин Эдвардс сказал, что хочет избежать синдрома Мэтта Басби, моей первой

мыслью было: «Чепуха». Второй: «60 – хороший возраст, чтобы уйти на пенсию».

Особняк Алекса Фергюсона

Итак три вещи не давали: расстройство от слов Мартина, который потревожил Мэтта Басби; неуверенность в том, что я смогу завоевать второй

Кубок чемпионов; и цифра 60, превратившаяся в навязчивую идею. Я работал тренером с 32 лет.

60-летие сильно действует на человека. Как будто переходишь на другой уровень. 50 – поворотный момент. Полвека. Но ты не чувствуешь эти 50.

В 60 ты говоришь: «Боже, я чувствую себя на 60, мне 60!» Ты проходишь через это. Хотя понимаешь, что изменение иллюзорно, просто смена

цифр. Сейчас возраст меня не беспокоит, но 60-летие оказалось серьезным психологическим барьером. Оно мешало чувствовать себя молодым.

Изменился мой взгляд на собственную физическую форму и здоровье. Победа в Кубке чемпионов уверила в том, что я исполнил мечты и,

удовлетворенный, могу уйти на покой. Это катализировало ход мыслей. Но когда я понял, что Мартин относится ко мне, как к назойливому

приведению на плече у нового тренера, я пробормотал: «Какая шутка».

Я показывал на часы во время матчей, чтобы напугать соперника, а не завести свою команду

Дав полный назад, я почувствовал облегчение. Осталось обсудить детали с Кэти и мальчиками: «Не

уверен, что смогу переиграть ситуацию. Я уже уведомил клуб».Кэти ответила: «Тебе не кажется,

что они должны выказать немного уважения, позволив тебе изменить решение?»

«Они уже могли нанять кого-то»,– заметил я. «Учитывая все, что ты сделал, не думаешь, что они

обязаны вернуть тебя?»– Кэти настаивала.

На следующий день я позвонил Морису Уоткинсу2. Он засмеялся, услышав, что я возвращаюсь.

«Охотники за головами» на следующей неделе назначили собеседование моему потенциальному

преемнику. Я думаю, следующим тренером «МЮ» должен был стать Свен-Горан Эрикссон. Это моя

версия, Морис никогда ее не подтверждал3: «Может, ты прав, а может, ошибаешься».

Помню, однажды спросил Пола Скоулза: «Сколзи, должен был прийти Эрикссон?»4 Но Сколзи ничего

не знал. Морис связался с Роландом Смитом, председателем совета директоров «МЮ». Роланд сказал

мне следующее: «Разве я не говорил тебе, что ты поступаешь глупо? Нам нужно сесть и

обсудить ситуацию».

Бобби Робсон отказывался принимать факт, что работа в «Ньюкасле» неожиданно потребовала

больше, чем он мог дать. Этот вызов до конца не давал ему покоя

Роланд был тертым калачом. Он жил богатой и насыщенной жизнью. Его окружали яркие впечатления и приключения, он знал множество

занимательных историй. Одна из них о том, как Маргарет Тэтчер пришла на ужин к королеве. Ее Величество хотела отремонтировать королевский

самолет. Когда Роланд приехал, он увидел двух женщин, сидящих спинами друг к другу. «Роланд,– сказала королева, – не скажешь ли ты этой

женщине, что моему самолету нужен ремонт?»

«Мэм, я тотчас займусь этим», – ответил Роланд.

Вот такой реакции я ждал от него – мне нужно было, чтоб он занялся этим прямо сейчас. Во-первых, я нуждался в новом контракте, действующий

заканчивался летом. Время не ждало.

Я понимал, что совершил большую ошибку, объявив о дате ухода. Другие тоже это знали. Бобби Робсон всегда говорил: «Не ты решаешь, когда

уйти в отставку».Бобби был замечательным персонажем. Как-то я сидел дома, когда зазвонил телефон:

– Алекс, это Бобби. Ты занят?

– Где ты?

– В Уилмслоу5.

– Тогда заезжай.

– Я уже у дверей.

Бобби нес в себе свежесть. Даже на восьмом десятке он хотел тренировать «Ньюкасл», откуда его уволил в начале сезона-2004/05. Бобби по

природе был не таков, чтоб сидеть без дела. Он отказывался принимать факт, что работа в «Ньюкасле» неожиданно потребовала больше, чем он

мог дать. Этот вызов до конца не давал ему покоя, что показывает, как он любил игру.

На похоронах Бобби Робсона

Я перестал думать о команде, когда решил уйти. Изменив решение, я начал планировать: «Нам нужна новая команда». Задор вернулся. Я снова

почувствовал себя голодным. Я объявил скаутам, что пора браться за дело.

Я был здоров, и ничто не мешало мне продолжить. Тренер порой чувствует себя уязвимым. Начинаешь задумываться, а ценят ли тебя здесь? Я

помню телевизионную трилогию моего друга Хью МакИванни о Стейне, Шенкли и Басби. Хью акцентировал внимание на том, что каждый из

тройки оказался по-своему слишком большой личностью для своего клуба. Джок Стейнговорил мне о директорах и владельцах: «Помни, Алекс,

мы – не они. Они управляют клубом. А мы – наемные работники».Большой Джок всегда это помнил. Есть они и мы, феодалы и вассалы.

Вам нужно общение. Но все думают, вы слишком заняты важными делами и не хотят путаться у вас под ногами

То, что сделали с Джоком в «Селтике», кроме дурного тона, выглядело нелепо. Ему предложили консультировать букмекеров. Он выиграл с

«Селтиком» 25 трофеев, а ему предложили работу в букмекерской конторе. Биллу Шенклиникогда не предлагали войти в совет директоров

«Ливерпуля», в нем зрела обида. Он даже начал ходить на матчи «Ман Юнайтед» и «Транмер Роверс». Он появлялся на нашем старом

тренировочном поле «Клифф», посещал занятия «Эвертона».

Билл Шенкли

Каким бы хорошим ни было твое резюме, иногда ты чувствуешь себя уязвимым и преданным; хотя последние пять лет с Дэвидом Гилломмне

работалось просто прекрасно. У нас были великолепные отношения. Тренера постоянно преследует боязнь провала, он много времени проводит

наедине с собой. Порой ты готов отдать что угодно, чтобы не оставаться со своими мыслями. Случались вечера, когда я сидел в кабинете, и никто

не заходил ко мне, потому что все думали, что я занят. Я надеялся услышать стук в дверь. Мне хотелось, чтобы Рене Меленстенили Мик Фелан

предложили выпить по чашке чая. Мне приходилось искать собеседников, вторгаться в их пространство. Тренер часто сталкивается с изоляцией.

Вам нужно общение, а все думают, вы слишком заняты важными делами и не хотят путаться у вас под ногами.

С Рене Меленстеном

Примерно до часа дня ко мне шел постоянный поток посетителей. Парни из молодежной академии, мой секретарь Кен Рамсден, футболисты первой

команды, что радовало, потому что они доверяли мне и обычно приходили с личными проблемами. Я всегда приветствовал доверительное

отношение игроков, даже если они просили выходной из-за усталости или хотели пересмотреть свои контракты.

Если футболист просил дать ему выходной, на то была нужна очень серьезная причина, потому что никто не хочет пропускать тренировки

«Юнайтед». Я всегда шел навстречу. Я верил им. Потому что, если бы я сказал: «Нет, и вообще зачем тебе выходной?» – а он ответил бы:

«Потому что умерла моя бабушка», я бы оказался в дурацком положении. Если появлялась проблема, я всегда помогал ее решить.

Когда я прерывал Леса, он только распалялся. У него была степень профессора химии в

университете Манчестера

Я работал с людьми, которые были стопроцентными Алексами Фергюсонами. Например, Лес Кершоу,

Джим Райан и Дэйв Бушелл.Я пригласил Леса в 1987-м. Он – один из лучших, с кем я заключал

контракт. Я нанял его по рекомендации Бобби Чарльтона. Тогда я не очень хорошо знал английский

рынок, и советы Бобби были бесценны. Лес работал в футбольной школе Чарльтона и искал таланты

для «Кристал Пэлас». Он также сотрудничал с Джорджем Грэмом и Терри Венейблсом. Бобби считал,

что Лесу понравится в «Манчестере». Я заполучил его. Он оказался кипучим энтузиастом. Никогда не

замолкал. Он звонил в 18.30 каждую субботу, чтобы отчитаться по скаутским делам. Через час заходила

Кэти и удивлялась: «Ты все еще на телефоне?»

Когда я прерывал Леса, он только распалялся. Что за работник! У него была степень профессора химии

в университете Манчестера. Дэйв Бушелуправлял английскими школами для детей до 15 лет, я нанял

его, когда Джо Браунушел на пенсию. Джим Райанработал с 91-го. Мик Феланиграл в моей

команде и стал ценным ассистентом, несмотря на перерыв с 95-го по 2000-й. Пол МакГинессработал

со мной с момента моего прихода в клуб. Он был сыном бывшего игрока и тренера «МЮ» Вилфа

МакГинесса, и сам играл в футбол. Я сделал его тренером академии.

Обычно тренер приводит с собой помощника, и помощник работает с ним. В «Юнайтед» иная схема,

поскольку мои ассистенты достигали высокого уровня, и другие клубы предлагали им самостоятельную

работу. Мой помощник Арчи Ноксушел в «Рейнджерс» за две недели до финала Кубка обладателей кубков-1991. В его отсутствие я взял в

Роттердам Брайана Уайтхауса.

Позже я снова искал ассистента. Нобби Стайлс спросил: «Почему ты не попробуешь Брайана Кидда?»Брайан знал клуб, он модернизировал

скаутинговую сеть, пригласив старых приятелей из «МЮ», и привлек школьных учителей, которые хорошо знали местных ребят. Это была лучшая

работа, которую когда-либо делал Брайан, потрясающий успех. Итак, я нанял Брайана. Он быстро подружился с футболистами, обеспечив

хорошую атмосферу на тренировках. Он ездил в Италию, следил за командами Серии А и перенял там многое из отношений с игроками.

Когда в 98-м он собирался возглавить «Блэкберн», я сказал: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь». Когда тренеры уходят, они всегда спрашивают

мое мнение. Я не мог выбить из Мартина Эдвардса для Арчи Ноксастолько, сколько предложил «Рейнджерс». Брайан Кидд, я считал, не

подходит для работы главным тренером. Стив Макларен– без сомнений, тренер до мозга костей. Я посоветовал Стиву выбрать правильный клуб

и правильного босса. Это принципиально важно. Всегда. «Вест Хэм» и «Саутгемптон» предлагали ему работу.

Со Стивом Маклареном

Неожиданно Стиву позвонил Стив Гибсон, председатель правления «Миддлсборо», и я посоветовал тут же принять предложение. Брайн Робсон,

хотя и был уволен из «Миддлсборо», хорошо отзывался о Гибсоне: молодой, свежий, с желанием вкладывать в клуб. У них замечательная

тренировочная база. «Это все твоя заслуга», – сказал я Гибсону.

В «Реале» тебя могут уволить до конца сезона. В «Манчестере» ты можешь провести всю жизнь

Организованный, сильный, в поиске новых идей, Стив был создан для тренерства. Он обладал хорошими человеческими качествами, был горяч

и энергичен.

Карлуш Кейруш, еще один мой ассистент, был великолепен. Просто великолепен. Выдающийся. Дотошный, педантичный интеллигент. Его

порекомендовал Энди Роксбург. В то время мы пристальнее присматривались к игрокам из южного полушария. Требовался человек не из Северной

Европы, знающий один или два иностранных языка. Энди не ошибся. Кейруш тренировал сборную ЮАР, и я вызвал Квинтона Форчуна,чтобы

узнать его мнение. «Фантастический», – сказал Квинтон.

– На каком уровне он может работать?

– На любом.

– То, что мне нужно.

Когда в 2002 году Карлуш прилетел в Англию на переговоры, я ждал его в спортивном костюме. Карлуш был одет безукоризненно. Он источал

галантность. И так впечатлил меня, что я сразу предложил ему работу. Он взял на себя ответственность за многие процессы, которые формально

его не касались.

«Нам нужно поговорить», – Карлуш позвонил мне летом 2003-го, когда я отдыхал на юге Франции. Что это может быть? Кто после него? «Нам

нужно поговорить», – повторил он.

Он прилетел в Ниццу, я взял такси до аэропорта, и мы нашли тихий уголок.

– Мадридский «Реал» предложил мне работу, – начал Карлуш.

– Я должен сказать две вещи: во-первых, ты не можешь отказаться от такого предложения. Во-вторых, ты покидаешь очень хороший клуб. В

«Реале» тебя могут уволить до конца сезона. В «Манчестере» ты можешь провести всю жизнь.

– Я знаю, но это слишком заманчивое предложение.

– Карлуш, я не могу отговорить тебя. Потому что если мне удастся, а «Реал» через год выиграет Лигу чемпионов, ты скажешь: «Я мог быть там».

Но я говорю тебе, что работа в «Реале» – ночной кошмар.

Через три месяца он хотел уйти из Мадрида. Я сказал, что он не имеет права. Прилетел в Испанию и позавтракал с ним в его апартаментах. Мой

посыл был конкретен: ты не можешь уйти сейчас, доведи дело до конца, а в следующем году возвращайся ко мне. В том сезоне я не нанимал