Текст книги "Первые потери"

Автор книги: Алекс Бор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Им, двум друзьям, которые случайно встретились на этом добром морском берегу, было по детски хорошо и приятно вместе. Они были счастливы, потому что не думали в этот солнечный день у моря о том, что есть места на Планете, где такой же ясный солнечный день омрачён тревожным набатом сирены, возвещающей о начале бомбардировки; где морские волны багровы от крови, и где гибнут сейчас под бомбами и снарядами такие же, как Элина и Димка, мальчики и девочки, которым уже никогда не суждено подружиться...

Но Элина и Димка не думали о грустном. Зачем застраивать душу чужими страданиями, если можно, беззаботно смеясь, играть в догонялки, и верить, что в синем небе всегда будет сиять такое же жаркое солнце, и так же вечно будут плескаться прозрачно-аквамариновые., с проседью белых барашков, морские волны...

.. Набегавшись вволю, крепко сцепив мокрые ладошки, друзья побежали к лагерю. Извилистые тропинки, заросшие незнакомыми Димке душистыми южными травами и цветами, петляли между зеленых холмов. На самом высоком холме, рядом с лагерем, высилась приземистая стена древней крепости. Димка прочитал в книге, взятой в лагерной библиотеке, что когда-то эта крепость нависала над самым морем и представляла собой мощную цитадель, которая оберегала побережье от врагов-завоевателей и морских пиратов. Теперь же, столетия спустя, о неприступных бастионах, выдержавших не одну осаду, напоминала только серая стена, поросшая мхом, да квадратная башня, куда, пропуская мимо ушей запреты воспитателей и вожатых, – ещё сорвётесь, дураки, шеи себе посворачиваете, а нам отвечать! – любили лазить непоседливые мальчишки.

И Димка тоже любил.

Вместе с Роберто...

4

Роберто был старшим братом Элины, её ревностным защитником и покровителем.

Будучи старше Элины на два с половиной года, он заботливо оберегал сестру от всех неприятностей, которые, по его мнению, могли подстерегать Элину даже в мирном детско-подросковом лагере. Угрюмый и нелюдимый, скорый на драку, Роберто первое время никого не подпускал к сестре – ни девочек, ни тем более мальчишек. Элину, видимо, совсем не тяготила подобная опека, и она спокойно сносила своё одиночество. И быть может, так бы и уехала домой, так ни с кем толком не познакомившись, если бы не случай, который можно назвать счастливым.

Димка, вихрастый светловолосый мальчуган, в столовой всегда садился за один стол с Элиной и Роберто. Они ни о чём не разговаривали, только здоровались. И вот Димка как-то предложил им сходить вместе искупаться в море. Димка не знал, что его дёрнуло тогда за язык – Роберто, вечно мрачный, насупленный, как сыч, ему не нравился, а Элина производила впечатление шуганной дурочки. Конечно, Димка понимал, чем это вызвано неизвестно, как бы он сам повёл себя на их месте, если бы жил в стране, где идёт война! О войне он знал только по книгам, фильмам и выпускам новостей, а эти ребята пережили её наяву... Но одно дело – сочувствовать чужому горю, и совсем иное набиваться в друзья. Димка вообще не любил навязываться. Не хотят дружить – и не надо. Придёт время, они уедут из лагеря, и не вспомнят весёлого одиннадцатилетнего паренька, который садился с ними обедать за одним столом... И Димка тоже их не вспомнит...

Не возможно же, в самом деле, перезнакомиться и подружиться со всеми!..

Но, видимо, было что-то особенное в этих ребятах, что привлекло к ним внимание Димки... И он, наверное, тоже чем-то приглянулся им. Иначе они не стали бы друзьями...

Правда, в самом начале, когда Дика с бухты-барахты предложил им искупаться, он тут же испугался своей смелости. И уже хотел было сбежать из-за стола, так и не допив компот... Но что-то удержало его на месте...

И, сгорая от волнения, уткнувшись носом в фаянсовую кружку, Димка краем глаза увидел, что Элина бросила вопросительно-осторожный взгляд на брата.

Тот что-то сказал ей на своём языке. Димка осторожно поднял глаза. И наткнулся на взгляд Роберто. Тот пристально смотрел на Димку суровым, каким-то недетским взглядом.

Димке очень не понравился этот цепкий взгляд, он даже испугался, что Роберто сейчас полезет в драку. И Димка чуть было не опустил глаза.

Но не опустил...

Сумел выдержать этот неприятный, настойчивый, изучающий взгляд.

С минуту Димка и Роберто молча смотрели друг другу в глаза.

А потом случилось маленькое чудо.

Почти как в сказке...

Пунцовые, плотно сжатые губы Роберто, слегка дрогнули, и он улыбнулся.

Чуть-чуть...

Нерешительная такая получилась улыбка...

Но это была настоящая улыбка!

А затем Димка увидел, что в глазах Роберто – глазах сухих и холодных, подёрнутых мутной, как у много повидавшего в жизни старика, поволокой, затлел осторожный тёплый огонёк.

Огонёк улыбки...

Так началась их дружба. С улыбки. Как в одной очень старой песне...

Роберто был не высок ростом. Не выше Димки. Но коренастый и плечистый, как молодой дубок.

Димке никак не удавалось побороть Роберто – хотя сам Димка был совсем не слабак. Четвёртый по силе в своём дворе. И второй в классе.

Но когда под дырчатой тенью крепостной стены ребята мерились силой, Димка уже в первые секунды схватки оказывался на лопатках. Сильные руки Роберто намертво прижимали его к нагретой солнцем земле.

Димка не желал уступать другу. Он вставал, отталкивал Роберто, и, как бравый боевой петух, бросался на своего друга-соперника.

Но снова оказывался на обеих лопатках....

Мальчишеское самолюбие и нежелание уступать заставляли Димку верить, что когда-нибудь и он выйдет победителем. Что придёт время, и он положит на обе лопатки жилистого и мускулистого Роберто. Надо лишь чуть потренироваться... И Роберто будет побеждён.

Не сегодня – так завтра...

Не завтра – так послезавтра...

Не послезавтра – так через неделю...

Но длинная, почти бесконечная – как и всё детство – смена в приморском лагере уже подходила к концу, а Роберто по-прежнему с лёгкостью опытного борца спокойно бросал худенького, но сильного Димку на сухую песчаную землю, оставаясь непобедимым.

.. Он так и остался непобедимым, верный друг Роберто. Непобедимым навсегда...

Мальчишки не только мерились силами у подножья старой крепости, но и разговаривали, забравшись внутрь башни.

В башне царила прохлада, полуденные раскаленные лучи солнца не проникали сквозь толстые плиты сероватого известняка. Сидеть на травяном ковре, прислонившись спиной к щербатым камням, которые приятно холодят лопатки – одно удовольствие! И кажется, что даже время здесь внутри древней башни, течёт по особенному – медленнее, чем снаружи... О многом можно поговорить, помечтать...

А сиреневая полутьма располагает именно к доверительным беседам...

Там, в полутьме средневековой башни, и узнал Димка, почему Роберто всегда такой хмурый и необщительный. Почему и у него, и у Элины в глазах застыли печаль и страдание. Тринадцатилетний паренёк, Роберто давно уже забыл, что такое детство. Единственной игрушкой, с которой Роберто не расставался с восьми лет, был автомат. Не игрушечный, который продаётся в "Детском мире", а самый настоящий боевой автомат! "Калашников". Автомат перешёл в наследство к Роберто от двоюродного брата, погибшего в бою, во время обстрела. Роберто и сам несколько раз участвовал в боях.

– Ух, как интересно! – как-то вырвалось у Димки.

Роберто грустно усмехнулся:

– Знаешь, ты не прав... Это не интересно... Это... это смерть...

Димка стушевался, отодвинулся от Роберто, уткнулся подбородком в колени...

А Роберт рассказал, как в одном из боёв с бандитами, которые, пользуясь царящей в стране смутой, нападали на маленькие городки и посёлки, грабили и убивали их жителей, он был ранен. В ногу...

Димка сильно испугался, когда Роберто закатал штанину – несмотря на жару, он ходил в рубашке с длинными рукавами и брюках, – и показал сизо-лиловый рубец чуть пониже колена. Вскрикнул, словно его самого ужалила слепая пуля....

Роберто одёрнул штанину и хмуро бросил:

– Да что там! Обычное дело...

– И совсем не больно? – спросил Димка.

– Во время боя ничего не чувствуешь, зато потом....

Только несколько дней спустя Димка узнал, что в том бою бандиты захватили в плен отца Роберто...

Спустя сутки его растерзанный, исколотый кинжалами, обезображенный труп нашли на окраине посёлка, в канаве, куда спускали нечистоты.

И Роберто дал себе клятву – отомстить за отца. Ради Элины, для которой отныне он стал не только любящем братом, но и строгим наставником. Почти отцом...

– И ты отомстил? – спросил Димка, замирая от щекочущего душу холодного страха. По спине пробежал едкий холодок колючих мурашек.

– Отомстил, – сквозь зубы бросил Роберто. И добавил тихо, даже чуть виновато:

– Только ты Элине ничего не говори. Ни о чём её не спрашивай. Она чуть не умерла от слёз. Когда увидела отца...

– А разве от слёз умирают? – спросил ошеломлённый Димка.

– Умирают, – жёстко ответил Роберто. – У нас умирать сейчас легче, чем остаться в живых...

– Тогда не уезжай туда, – предложил Димка.

– Не могу, – вздохнул Роберто, – там моя страна. И там сейчас очень плохо.

Я хочу, чтобы поскорее закончилась война... Если настоящие мужчины разбегутся, как крысы, кто будет защищать слабых? Вот я здесь отдыхаю, а у нас сейчас умирают люди, которые могли бы жить, если бы я... – Роберто осёкся, уронил голову на колени. Его плечи чуть вздрагивали, и Димке показалось, что Роберто всхлипывает...

Однако когда он поднял голову, то его глаза были сухими.

– Но ты же один, что ты можешь сделать? – спросил Димка.

– Я не один, – ответил Роберто, – нас много. И у нас есть оружие. И мы сможем, если объединимся, победить не только бандитов, но и тех генералов, которые хотят воевать дальше. Мы создали свою организацию... А всё-таки, ты ничего не говори Элине, хорошо? – тихо сказал Роберто. – Она ещё...

совсем ребёнок. Девочка... Ей очень трудно...

Димка, впервые так близко столкнувшийся с чужим горем не столько удивился, сколько поразился словам Роберто. Впервые он почувствовал, что тот мир, который он давно, чуть ли не с рождения, привык считать устойчивым, на самом деле оказался хрупким, как оконное стекло. И очень опасным...

Димка понял – нет, не понял, а скорее почувствовал, – что человек, который рождается, чтобы жить и быть счастливым, не застрахован от миллионов нелепых случайностей, которые могут как бы между прочем, невзначай отнять у него саму возможность каждый день видеть солнце и небо.

Димка понял, что жизнь не всегда бывает легка и приятна, что она, жизнь, может быть сурова и беспощадна к человеку. Особенно к маленькому человеку... К ребёнку. Жизнь может заставить мальчишку, которому едва исполнилось двенадцать лет, в одно мгновение стать взрослым, отнять у него привычные радости детства, ожесточить его душу, научить не любить, а ненавидеть, искать врагов, а не друзей...

– Когда я вернусь домой, – часто говорил Роберто, – снова буду защищать свой дом и свою сестру...

У Роберто не было другого выбора...

И потому свой последний рассвет непобеждённый в мальчишеских бойцовых схватках Роберто встретил, прижимая к кипящей от ненависти груди граненый ствол верного автомата. Быть может, Роберто уверенными очередями палил в бессердечных убийц, опьянённых сладким запахом человеческой крови, чтобы спасти жизнь своей подросшей – но оставшийся в Димкиной памяти прежней маленькой смуглой девочкой – сестры. Девочке с печальными чёрными глазами, которые так ярко горели озорным огнём, когда Элина беззаботно плескалась в светло-голубых водах южного моря, забыв на время о том, что на другом берегу этого моря её родина истекает кровью...

Конечно же, Роберто не мог допустить, чтобы глаза Элины стали ещё более грустными, чтобы в них навсегда вселилась старческая тоска. И потому он стрелял по врагам, которые пришли, чтобы убить Элину.

Стрелял до тех пор, пока его самого не настигла слепая пуля, которая не разбирает, кто перед ней – старик или ребёнок...

Но разве вина ребёнка, если он с детских лет учится стрелять из автомата, чтобы отстоять своё право на жизнь?

Разве он виноват, что повзрослел раньше срока?

Разве он виноват, что, защищая себя и свой дом, он научился отличать друзей от врагов и понял, что нельзя доверять никому. И в результате его душа – чистая детская душа, рождённая, чтобы любить мир и верить в людей, – омертвела...

Разве виноваты дети в том, что взрослые люди, которые забыли, что сами когда-то были детьми, и верили, что бывает вечная – на всю жизнь! дружба; которые если дрались, то только до первой крови и только один на один – а потом, повзрослев, затевают жестокие и бессмысленные войны, в которых кровь капает уже не из разбитого носа маленькими каплями, а льётся полноводной горной рекой, отравляя целые страны...

И разве дети виноваты, что им приходилось с оружием в руках защищаться от взрослых?..

5

Расставаться с друзьями – это всегда грустно.

Во все времена...

Но особенно тоскливо, когда ты знаешь, что твои друзья будут просыпаться не под звонкое пение утренних птиц и ласковое дыхание солнечных лучей, а под глухой треск сухих автоматных очередей и гулкие взрывы бомб и снарядов.

Элина стояла у разлапистого платана, выросшего у самой подошвы крепостной башни. Стояла, прижавшись лбом к шершавому стволу, и её выгоревшие на солнце узкие плечи слегка вздрагивали. Роберто стоял рядом с сестрой, сурово нахмурившись. Его твёрдая рука лежала на худом, с выпирающей ключицей плече Элины. Взгляд Роберто был непроницаемо-суров, он изо всех сил старался казаться мужчиной, но ему это не очень удавалось. Роберто то и дело по мальчишески шмыгал носом и украдкой подносил к глазам исцарапанный кулак.

Димка стоял рядом с друзьями, и на душе его острыми коготками скребли неприятные кошки. Ему очень хотелось сказать Элине и Роберто что-нибудь доброе, хорошее и приятное, чтобы они если не развеселились, то хотя бы не были такими печальными. Димке хотелось, чтобы расставание стало менее грустным, не таким безотрадно-тоскливым... Но он не знал, что нужно сказать. В голове вертелся целый ворох разных хороших слов, но все они были не совсем те, которые были нужны сейчас...

И вдруг Элина подняла красные от слёз глаза. Грустно улыбнулась. И тихо сказала:

– А знаете, я не верю, что мы больше не увидимся. Мне кажется, что мы, когда ни будь, встретимся. Очень скоро встретимся...

– Хорошо бы, – вздохнул Димка. Только сейчас он понял, что их встреча состоялась благодаря чистой случайности. Ведь если бы он не приехал в этот лагерь... если бы у родителей не нашлось необходимой суммы... тогда бы они не познакомились и не подружились. А теперь пришла пора расставаться. И теперь они разъедутся, и между ними будет простираться широкий океан, который не так-то легко переплыть. Даже если очень-очень это захочешь...

– А знаете, что я придумала! – воскликнула Элина, озорно блестя влажными глазами. – Давайте встретимся, когда станем совсем совсем большими!

– Давай! – одновременно крикнули Димка и Роберто. Димка даже обрадовался оттого, что Элине пришла в голову такая прекрасная – да что прекрасная, просто замечательная! – мысль, которая ненадолго заставила забыть про близкую разлуку и поверить в новую встречу. Встречу через много много лет, когда детство закончится, и они станут взрослыми...

– А где мы встретимся? – спросил Димка.

– Здесь у моря, – сказала Элина, и её чёрные глаза засияли тёплыми лучиками. – Представляете, как это будет здорово! Мы станем взрослыми, и...

От избытка переполнивших Элину чувств она пружинисто подпрыгнула и захлопала в ладоши. По-детски весёлые глаза Элины горели азартным блеском, от прежней грусти не осталось и следа.

– Мы ещё встретимся, – уверенно сказал Димка.

– Конечно, встретимся, ответил Роберто.

.. А через полчаса они прощались.

Забравшись на бровку крепостной стены, они стояли в лучах яркого закатного солнца, взявшись за руки. И молчали. Словно давали друг другу молчаливую, но нерушимую клятву никогда не забывать, как бы не сложилась дальнейшая жизнь, ни счастливых дней, проведённых в лагере, ни этого свободно раскинувшегося над головами голубого шатра неба, ни чистого шара сгоревшего над горизонтом солнца, ни печальных криков чернокрылых чаек, которые деловито кружились над морем, выискивая добычу; ни самого необъятного моря, раскинувшегося, на сколько хватало глаз, до самого горизонта; ни эту полуразрушенную башню древней цитадели, которая стала их последним приютом перед долгой разлукой...

Да, разлука была близка и неизбежна. Так устроена жизнь, что друзьям приходиться расставаться. Расставаться надолго или навсегда.

Но трое ребят искренне верили, что, сколько бы ни прошло лет, как бы долго не тянулись их годы, они никогда не забудут этот вечер, солнечный и тёплый, который навсегда останется с ними, потому что отныне он станет не только началом разлуки, но и началом ожидания новой встречи.

Которая состоится непременно.

Сколько бы не прошло лет...

6

И вот теперь это письмо...

Лучше бы оно не дошло, не приходят многие, куда более важные и приятные письма...

Тогда Димка никогда бы не узнал, что обещанная встреча не состоится. Ни через год, ни через пять, ни через десять лет.

И он бы ждал новых писем от своих далёких друзей. Он бы знал, что когда-нибудь друзья напишут ему. Они часто пишут ему. Только не всегда письма доходят. Там, в стране его друзей, идёт война, не всегда есть возможность писать... Да и у нас почта работает плохо...

Если бы не дошло это проклятое письмо, Димка по-прежнему ждал бы новую весточку из далёкой страны, и мечтал бы о будущей встрече.

А теперь, когда он знает, что Элины и Роберто больше... нет... нет...

нет... что их убили...

"Убили", – какое простое слово!

Всего пять обычных букв...

Пять обычных букв, соединённых в простое слово, страшный смысл которого давно уже оставляет спокойными души людей.

Простое, привычное слово, острой свинцовой пулей летящее в раскрытое на встречу солнцу, небу, морю и ветру маленькое, одинокое и беззащитное детское сердце...

И как можно жить, – спрашивал себя Димка, сжимая в кулаке ненавистное письмо, – когда происходит такое?..

Как можно каждый день вставать утром, идти в школу, сидеть на уроках, получать отметки – хорошие и не очень, затем идти домой, делать уроки, читать любимые книги; как можно спокойно подрабатывать по воскресеньям, торгуя сигаретами на людных перекрестках, читать добрые и умные книги о невероятных приключениях придуманной Алисы, девочки из далёкого будущего далёкого будущего, которое никогда не наступит, – девочки, с которой никогда ничего не случится.

Потому что добрый писатель-сказочник никогда не сможет убить свою любимую героиню.

Разве это справедливо?

Разве место сказкам про Алису в мире, в котором убивают друзей? Лучших друзей...

И что знает о жестокости и несправедливости мира девочка, сыгравшая Алису в добром, но не реальном, а придуманном фильме? Что знает о мире эта девочка с добрыми голубыми глазами, которая давно уже стала взрослой?

Наверное, у неё были свои потери. Только никто не убивал у неё из автомата лучших друзей...

Димка кинулся к шкафу, в котором хранились видеокассеты, чтобы найти ту единственную, где была эта девочка, которая жила в более спокойное время, когда не убивали друзей. Найти кассету, стукнуть по ней изо всей силы пяткой, чтобы разломалась пластмассовая коробка. А потом и саму кассету изрезать на куски...

Но что-то остановило его. Он понял, что ни Алиса, ни та девочка, которая сыграла роль Алисы, не виновата в его беде. Это взрослые люди виноваты в том, что начинаются войны, в которых гибнут дети. Или не желая гибнуть, не желая становиться жертвами чьей-то злой воли, сами берут в руки тяжёлые автоматы, чтобы защитить свою жизнь.

Взрослые берут в руки оружие, чтобы покорять и завоёвывать.

Дети – чтобы защищаться от взрослых.

Взрослые убивают детей, а дети взрослых, потому что на войне есть только одна правда: или убьёшь ты, или убьют тебя.

Неправильный замкнутый круг...

Как его разомкнуть Димка не знал.

Да и кто это знает?..

И потому, мучаясь от бессилия изменить что-нибудь в этом жестоком и несправедливом мире, бессилия сделать его лучше, добрее и чище, чтобы он стал похож на мир, в котором живёт Алиса, – неподвижно сидел тринадцатилетний мальчишка над белым листом бумаги, – письмом, принёсшим страшную весть. Сидел и плакал, забыв о недочитанной книге, которая скорбно валялась на диване вверх обложкой...

Рядом лежала ненужная видеокассета...

А за окном шла своя жизнь.

Яркое солнце радостно светило с безоблачного неба. Воробьи, усевшись на карниз под окном, звонко щебетали, обсуждая свои птичьи проблемы.

Автомобили деловито шуршали шинами на соседнем проспекте. Трамваи пронзали гулкое весеннее пространство назойливым дребезжанием. Прохожие шли по своим делам или просто слонялись без дела по тёплым весенним бульварам.

И никому во всём огромном мире не было никакого дела до горьких слёз тринадцатилетнего подростка, совсем ещё мальчишки, детство которого закончилось так неожиданно.

Димка оставался один на один со своими не детскими мыслями и недетским горем.

Один на один с залитой кровью несчастной планетой...

/ 1986 – 1987, 1992 – 1994, 1998 /