Текст книги "Сказки городских окраин (СИ)"

Автор книги: Альберт Зеличёнок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Альберт Зеличёнок

Цикл рассказов «Сказки городских окраин»

Содержание

1. Сказка о горячем солнце

2. Сказка о Белом Ангеле

3. Сказка о Некрасной Шапочке

4. Сказка о туманном взгляде

5. Сказка о хладнокровии

6. Сказка о Книжном

7. Сказка о блестящем будущем

Сказка о горячем солнце

В крутом каменистом берегу реки зияла…

Нет, не так.

Меж заросших осокой обрывистых берегов лениво катились за горизонт сонные воды безымянной речушки. Может быть, конечно, она и имела название, но на много миль в округе спросить его было не у кого. Народ давно покинул эти мрачные места, если, конечно, когда-либо населял их.

Тоже не пойдёт. Конечно, всё вышесказанное – истинная правда, но так мы нескоро добредём до сути дела.

Короче надо, короче, по-современному.

Ладно, хорошо.

Итак, по малонаселённой местности меж искажённых временем деревьев протекала река неизвестного обозначения. Через неё в стародавние времена кто-то перебросил каменный мост – вполне примитивной конструкции, но надёжный. Сооружение неплохо сохранилось (лишь было слегка обшарпано веками) и соединяло два фрагмента заброшенного тракта. Под мостом имелась пещера, а в пещере водился тролль.

Давным-давно, когда наши деды и прадеды сами могли рассказывать про своих дедов и прадедов, – или ещё пораньше – в уважающем себя захолустье непременно нашёлся бы мост с навевающей ужас на мнительных граждан и их отпрысков пещерой под оным. К сожалению, не в любой подобной пещере жил тролль (или к счастью – это как взглянуть), ибо существа это редкие, реликтовые.

Но времена изменились, эльфы, так сказать, подались на Закат, энты отыскали жён и растворились в чащобах, полурослики попрятались в норы. Так что в пещеры ныне можно забираться совершенно спокойно, шансы найти там тролля ниже, чем маленького зелёного человечка в Зоне 51. Ничего там нет, кроме маньяков-насильников, полуразложившихся трупов и бездонных провалов, невидимых в темноте.

Однако в нашей пещере тролль таки был. Некогда его оставили в арьергарде отступающей армии охранять мост, но никто не снял с поста. Так и прижился. Завёл нехитрое хозяйство – существам его вида многого для уюта не надо, и всё, что требуется (котелок побольше, пара-тройка мечей в качестве столовых ножей, иногда немного мясца да кое-какая одежонка для приличия), в избытке доставляли странники, коим хватало странности в сумерках переходить мост.

Долгими (для него – короткими) ночами тролль выбирался на свежий воздух и любовался звёздами. Или – когда было облачно – не любовался. Проверял прочность моста – не расшатался ли. Поскольку считал себя ответственным за сооружение. Иногда подметал либо подправлял кое-что. Порой – редко – ловил рыбу. Он её терпеть не мог, но фосфор полезен даже такому организму, который не любит водоплавающего мяса.

Текли века. Он не старел – тролли практически не меняются с возрастом и живут – если выживают – непредставимо долго. Однако одиночество – пусть и прерываемое изредка гостями, обладающими хорошим вкусом, – стимулирует склонность к философствованию. И тролль начал задумываться. Что нехарактерно и даже вредно для представителей данного племени. Считается психическим заболеванием. Неизлечимым. При жизни.

Стремясь как-то отвлечься, он убрался в пещере. Повыбрасывал гниль. Исправил погнутый щит, который применял вместо тарелки, когда накатывала фантазия накрыть стол. Наточил и без того довольно острые мечи. Умылся в реке.

Не помогло. В душе вовсю бушевала тяга к прекрасному. А ведь он и не знал точно, была ли у него душа. Он даже выложил у входа в пещеру затейливый орнамент из костей и черепов. Не подействовало и это.

Желалось. Невозможного. Чего бы он никогда не видал. Но красивого. И при этом недостижимого. Именно в таком сочетании.

А разве нам с вами не хочется того же? В глубине сердца? Нет? А вы прислушайтесь к себе. Ну-ну, давайте, не стесняйтесь! Всё равно нет? Ну, тогда вы – не моя публика. Идите погуляйте себе, пока я закончу.

Солнце. Он мечтал о солнце. Не то, чтобы он жаждал взглянуть на него… Любой от такого ослепнет, а для троллей оказаться на прямом солнце – значит, окаменеть. Нет, конечно. Что вы?!

Да! Да! Да!!! Он именно что желал взглянуть на огненное светило. Алкал. Испытывал глубокую внутреннюю потребность. Непреодолимое влечение. Он представлял себе это… Жёлтое. Или оранжевое. Горячее. Дающее свет и тепло. Смертоносное.

А жить, однако, тоже хотелось. Поэтому он держал себя под постоянным контролем.

Всё это называется невротическим состоянием. Лечиться надо было. Но врача он тоже съел. Впрочем, данный эскулап тот ещё был шарлатан. Прямо доктор Калиостро, ей-богу!

Да… Но сколь верёвочке ни виться, а конец-то есть. Даже два конца.

Заехал летней ночью – часика так в два – на заповедный мост человек. Да не проста людына – богатырь. Герой! Весь в броне и вооружении. Несмотря на жару. Идиот. Или представитель вооружённых сил, ревностно исполняющий требования воинских установлений. Или всё вместе. Но в данном конкретном случае пресловутая суконная мудрость Устава оправдала себя в полной мере. Ибо – вы ещё не забыли? – под мостом жил-таки тролль. И запрещал проезд. Так что выскочил. И выпрыгнул. И сказал человеческим голосом… Нет, не успел. Первым заговорил человек:

– Кто ты, чудище? Чего тебе надо? Уходи, пока цел!

И как на это прикажете отвечать? На это можно сказать лишь:

– Твоего коня. Твои пожитки. И тебя самого на закуску!

Ну, или что-то в таком роде. Традиции – что поделаешь!

Вылез ясен сокол из седла, вынул меч двуручный из ножен, а жеребца попастись отпустил. На мосту верхом сражаться не стоит.

Итак, у рыцаря – катана, у тролля – дубина. Но огромная – по росту – и прочная, будто каменная. А может, и вправду каменная. И пошла у них сеча! Или меч против палицы – это не сеча? Ну, короче, махаловка. Герой то наискось рубанёт, то сверху вниз, то плашмя, а тролль по-простому – хрясь! Хрясь! Хрясь! А богатырь-то тренированный попался. Уворачивается, ужом скользит, изловчится – и снова двуручником шварк! Но монстр лишь дубину под оные выпады подставляет и вновь – хрясь! И в результате бой продолжается вничью, даже с некоторым преимуществом у монстра.

– Погоди, – поднял шуйцу рыцарь. – Прервёмся ненадолго, если не возражаешь.

– Да я и не устал, – прорычало чудище. – Впрочем, перерыв – так перерыв. Ладно.

Человек присел на край моста и снял шлем. Даже при лунном свете было видно, что он весь взмок. Дышал с трудом, прерывисто. Запыхался.

Тролль тяжело опустился на берег неподалёку от гостя, который первым нарушил тишину:

– Я Воломир. А тебя как звать?

– У троллей имён не бывает. Мы и без того отлично осознаём и себя, и других. А что такое имя? Пустое сочетание букв. Хотя урук-хаи под Изенгардом почему-то называли меня Кыш. Хочешь – так же зови.

– Значит, ты воевал?

– Пришлось. Сначала в Мории с гномами, но припёрся Бич, и мы с ребятами умотали подобру-поздорову. Потом у Изенгарда. Затем под Одинокой Горой. Оттуда начальство послало нас к Вратам, но туда мы вовремя не поспели. А дальше уж – только отступали. Под давлением превосходящих сил противника. С тех пор я здесь. А ты у Ворот был?

– Ну, Кыш, ты даёшь! Сколько, по-твоему, мне лет? Я ж не с Запада. Нормальные люди столько не живут. А вообще посражаться пришлось. Сначала Беорнинги сцепились с Белым Городом из-за эльфийского наследства…

– Из-за Лихолесья, что ли?

– Точно. А я смотрю, ты не такой уж тёмный.

– Да Тёмный я, Тёмный, темнее некуда, не сомневайся. Мы даже рождаемся во мраке. Просто новости ко мне в глухомань иногда всё же доходят. Или приезжают. На конях. Продолжай.

– Ну и, понимаешь ли, не ту сторону я выбрал… Но мне показалось мало. Когда рохирримы отделиться от Союза захотели, записался в волонтёры. Едва ноги унёс. Так что теперь работаю на одного барона. Из северян. Округу от всякой нечисти освобождаю. Орки, волкулаки, прочие гоблины…

– Тролли…

– Нет, ты у меня первый. И умертвия пока не попадались, слава Эру! А то, боюсь, я бы с тобой сейчас не разговаривал.

– Да ты и после меня не особо поговоришь.

– Возможно. Спорить не стану. Бой покажет. Мой-то хозяин ещё ничего. И платит честно. Причём интересует его только настоящая нечисть. А то, знаешь, эльфы-то уплыли, но не все и не совсем. Чистокровных практически не осталось, однако метисы кое-где у нас порой попадаются. И не всем это нравится. А есть ещё гномы, полурослики… Да мало ли кто! Словом, на хорошего мечника всегда спрос. Только мне это не по нраву, а есть-пить, понимаешь, хочется. Так что я за место держусь. Извини. И исполняю честно. Продолжим?

– Погоди малость. Расскажи мне про солнце.

– А тебе оно к чему?

– Так, интересуюсь ммаленько. Всех, кто попадается, расспрашиваю. Потом сравниваю.

– Ладно, мне-то чего… Ну, яркое оно. Прямо смотреть нельзя, глаза выгорят. Только во время затмений можно, и то через закопчённое стёклышко. Хотя сам я оных не видывал, врать не стану. Когда оно тёплое – неплохо, но порой так жарит – спасу нет! А зимой светит, собака такая, но не греет ни черта. И, ежели облака не застят – небо голубое-голубое! Это, я тебе скажу, да! Это я одобряю. Чего ещё услышать-то хочешь?

– Хватит, пошли…

И они начали по новой. Только человеку передышка не особо помогла. Ловкость ловкостью, но тролль и посильнее был, и повыносливее. И любимое мясо по-татарски, как всегда в подобных ситуациях, должно было-таки достаться ему на завтрак. Но вышло иначе. Потому что бойцы завозились. Затянули. А кое-кому следовало бы поторопиться.

Ибо первый луч солнца ударил из-за горизонта похлеще, чем катана.

Тролль только и успел, что развернуться в сторону восходящего светила. Но не увидел его. Ибо толстая, непроницаемая каменная корка покрыла тело монстра – всё, до последнего квадратного миллиметра.

Человек едва выпустил из сведённых судорогой ладоней меч. Двуручник глухо звякнул по перилам.

– Эх, парень, зря ты…

А что зря? Зря родился тем, кем родился? Дальше-то всё было предопределено, похоже… Зря попался на пути героя? Это пожалуй… Не повезло. Но кому-то из двоих должно было не повезти.

«Интересно, куда вы, нечистые, попадаете после смерти? Для нас во дворце Манвэ вроде есть специальный зал. Ну и толкотня там, должно быть, после всех этих веков! Эльфы, везунчики чёртовы, вообще могут туда живьём попасть. А вот вы? Есть у вас душа? И что, если есть, тогда – в Запредельную Тьму? Ну, в любом случае, где бы ты ни был – удачи тебе, парень!»

Светлый воин хлопнул бывшего противника по каменному плечу, свистнул коня и поехал дальше. В лесную чащу. По прежнему делу. Там, если верить слухам, завелась кикимора.

А тролль остался. Огромный, как холм. Неподвижный, словно валун.

Но не мёртвый. Особей его вида так просто не убьёшь. Глубоко под каменной коростой медленно – не чаще удара в столетие – билось живое сердце, и – пусть едва-едва – струилась кровь по жилам, а глаза всё смотрели на восток, в сторону просыпающегося солнца.

Однако гранитные веки плотно закрывали зрачки, не впуская внутрь ни единого лучика. И текли мимо века.

Но и горы разрушаются, так что кто знает…

Сказка о Белом Ангеле

И была ночь, и было утро – день седьмой…

А днём, часика этак в два пополудни, вяло бредущий мимо – то есть вовсе посторонний – мамонт растоптал юную и прекрасную Айвэй, которая как раз занималась чем-то юным и прекрасным с младшим Бурком. Собственно, Бурк также был раздавлен живым прототипом танка «ИС-2», но его не особенно жалело даже собственное семейство, ибо, во-первых, юноша концентрировался преимущественно на причинении беспокойства родичам, и, во-вторых, в племени Главных Героев наблюдался относительный переизбыток тестостерона. Потому что на десять девчонок по ещё не изобретённой статистике тогда в точности приходилось 17,623 ребят. Ровным счётом. Бывает… Особенно если по глупости (шамана До-Дзё) поссориться с соседями из племени Грубыхх Мужжиков, которое владело урочищем Грубыхх Мужжиков у озера Грубыхх Мужжиков, специализировалось на совершенствовании орфографии, насилиях и грабежах, но в свободное от основной деятельности время практически никого и почти никогда не трогало. Надо же было ещё тогда не покойному, то есть, я хотел сказать, очень беспокойному До-Дзё додуматься…

Однако мы отвлеклись. Итак, хипповатый элефант прошёлся по репутации молодой парочки с вытекающими последствиями. Что было довольно обидно. Особенно с учётом того, что надысь жирный кабан пропорол… и третьего дня голодная диатрима заклевала… а за неделю до того взбесившийся протозаяц перекусал…

Короче, Главные Герои решились-таки отправиться к священной лиственнице и предъявить счёт духам предков. Поскольку дары оным были неоднократно принесены, в том числе: двое пленников из трибы Отменно Вкусных (иногда До-Дзё посещали вполне разумные идеи); требуха, остававшаяся от охотничьих трофеев – не выбрасывать же; корешки съедобных трав (странные они, эти предки, согласны питаться любой гадостью); перебродивший кокосовый сок; помимо уже отмеченного, Кака Недостаточно Сексапильная при умеренном сопротивлении мужской части сообщества пожертвовала ради пращуров девственностью; а дядя Ык, проявив невиданную самоотверженность, презентовал из личных запасов связку отборных, годных к немедленному употреблению мухоморов. А результат? Фиговый, интеллигентно выражаясь. Нет, пора, давно пора было призвать хранителей очага к ответу.

Правда, никакие духи в дереве не жили. Всё это, понятно, сплошные суеверия, ещё сохранившиеся кое-где ввиду повальной безграмотности и общей умственной отсталости населения.

Однако в роще – как и во многих других местах – обитал Белый Ангел, некогда ниспосланный вышестоящими Силами на Землю. Для помощи, охраны и общего надзора. Должно быть, так.

– О выдающийся Прародитель!.. – взвыли Главные Герои, приятно шокированные величавостью и впечатляющим экстерьером предка, который, вдобавок, прилично вырос и поздоровел после смерти. Возмужал, одним словом.

А Белый Ангел (названный так потому, что, по сравнению с цветом его кожи, даже свежевыпавший снег казался… ну, несколько грязноватым, что ли…) даже не поморщился от подобной фамильярности. Сделал вид, что не расслышал. Ибо всепрощение было его добродетелью.

– Помоги, предок! – закричал самый нахальный юноша, за свою экспансивность названный Ху-Ли-Ганом, и народ поддержал его, вразнобой крича про дожди, пожары, засуху, морозы, неурожаи упомянутых выше кокосов и трав и про то, что в годы изобилия оные негде хранить…

– А единственную благоустроенную пещеру, – закончил перечень выявленных в мироустройстве недостатков вождь по имени Слу-Шайс-Тарик, – самовольно захватил тигр. И обитает теперь один в пяти галереях со всеми удобствами. Питается исключительно отборными младенцами, между прочим. Наиболее сочными и жирными. По какому праву?! А сам, извиняюсь за выражение, даже не саблезубый! Уж тут-то ты… Вы… просто обязаны помочь! По статусу, так сказать.

Ничего не ответил ангел. Даже головой не покачал. Лишь развернулся кругом, продемонстрировав присутствующим струящиеся золотом крылья, и скрылся между деревьев. Или просто исчез. Про них, небожителей, никогда нельзя сказать наверняка.

Прошли – в не зафиксированном количестве – тысячелетия. Отменно Вкусные неосторожно вымерли, а Главные Герои – впрочем, как и Грубые Мужжики – стойко и последовательно распространились по всей относительно твёрдой поверхности планеты. Дядя Ык стал сотником Тибулом; Ху-Ли-Ган, потеряв оба дефиса, но сохранив наглость и апломб, отважно занял безответственную должность вожака золотой молодёжи; Кака выбилась в весталки, где и получила новое имя Какка – раньше её звали иначе, но храмовым девственницам по должности было положено отрекаться от всего прежнего и мирского.

Однако жизнь – жестокая штука. И у благородных римлян накопилось на душе, в результате чего они собрались в храме Юпитера, дабы принести олимпийским богам жалобы на участившиеся горести и потребовать честной расплаты за многочисленные приношения – зачастую даже живым товаром выдающегося качества либо изготовленные из драгметаллов высокой пробы. А если получится, вытребовать у небожителей и пени – ввиду неоказания в оговоренное время соответствующих услуг.

Конечно, никаких юпитеров и вообще олимпийских богов не существует. Уж мы-то с вами знаем. Тем более, и гора Олимп расположена в дебрях Греции, так что при чём тут итальянцы – абсолютно непонятно. А вот Белый Ангел пребывал – согласно прописке – как раз… везде. В результате чего ему не составило труда явить себя пред изумлёнными очами граждан Рима. Которые, невзирая на вышеупомянутое удивление, мгновенно классифицировали пришельца как Аполлона (на коего он немного – но совсем незначительно – смахивал). И, даже не задумываясь, какого это хрена – прости, Господи! – Феб запросто является в храме Юпитера вместо молниеносного отца своего, тут же и вывалили на него весь ворох накопившихся претензий. Поможите, значит, боги добрые, а то варвары придут – грабят; собственные, родные, можно сказать, генералы агрессора разобьют – тем более грабят; его величество император всеримский грабит беспрерывно… На северах только и успевай прижимать бедных пиктов к скалистым берегам да смотри, чтоб не стащили чего… На юге Клеопатра, б… то есть, извиняемся, проститутка, спаивает наших цезарей, не говоря уж о чём похужей… Германцы – даром, что в будущем почти что культурный народ – ведут себя как гунны, а гунны – как готы, а готы… даже говорить о них, гадах, не хочется… Карфаген всё ещё не разрушен, так что из-за расплодившихся в неимоверных количествах слонов просто-таки на загородный участок не выедешь… Спартаковцы, свиньи, туда-сюда носятся с оружием и режут мирных работорговцев… А нечестивых христиан расплодилось столько, что цирков уже не хватает и у львов – несварение…

Ангел мог бы, конечно, моментально навести порядок и благолепие, но прозорливость была его добродетелью. И потому, не переменившись в царственно-прекрасном лице, он попросту растаял в воздухе. Даже крыльев не соизволили продемонстрировать.

Протекли века. Некогда перекормленные христианами домашние хищники давно вымерли от голода, а адепты победившей религии устали выяснять, чьё толкование Нагорной проповеди круче. Дядя Ык подался в патриархи. Ху-Ли-Ган основал графство. Племя Грубыхх Мужжиков, сменив имя, но не имидж, заселило шестую часть суши, где успешно строило помещичий рабовладелизм в одной, отдельно взятой стране. Тренировалось на будущее.

Но счастья всё не предвиделось.

И собрались те, кто оказались под рукой, в соборе Святого Павла, и взмолились, и предъявили Вседержителю свои претензии, и ненавязчиво напомнили о заслугах. Дескать, облицовка храма, драгоценные оклады, то-сё… Негров наобращали в истинную веру прямо в трюмах и на плантациях до хрена… то есть довольно много, индейцев крестили напропалую. В Иерусалим раз десять походы устраивали. Культмассовые. Пока средства были. Детей разводили как тараканов – хоть дустом трави! В полном соответствии с заветами.

Почему же тогда?.. Стражники нажрали морды шире задниц, которые шире сёдел, а на улицах грабят… Никакого почтения к старшим от молодёжи не дождёшься: и коленями их на горох, и плетью, и батогами – всю душу вложишь, а им хоть бы хны… Мытарю дай, священнику дай, нищему на паперти, чтоб его черти взяли, тоже дай – а жить на что?! Еды вечно не хватает, если, конечно, назвать это едой… И чуть не каждый год чёрная смерть, от которой идут пятнами… Ладно бы – у врагов каких или в соседней деревне, а то ведь повсюду... просто буквально повсеместно…

Белый Ангел, полномочно представляющий Того, к кому они обращались, даже не стал им являться. Он, конечно, незримо присутствовал в храме, как, впрочем, мог бы находиться – и находился, когда на то была его воля, – в синагоге, ступе, мечети или в круге поставленных на попа камней. Он не рыдал и не улыбался, не сердился и не огорчался. Его непроницаемое лицо оставалось столь же великолепным, как в день Сотворения мира. Ибо терпение было его добродетелью.

И ещё пару столетий пронеслись незаметно. Кака дождалась-таки изобретения пластической хирургии и стала Неумеренно Прекрасной, Особенно В Стратегически Важных Местах. Слу-Шайс-Тарик подался в депутаты и музыкальные продюсеры одновременно и теперь имел одну проблему – куда девать зелёные… то есть не имел проблем. Ык нашёл множество заменителей своим мухоморам и почти достиг нирваны – ну, или чего он там надеялся достичь? Впрочем, и мухоморы изредка пожёвывал – не забывал корней. Ху-Ли-Ган в эпоху наушников, наладонников и видеоигр тоже что-то там обрёл.

Однако мир по-прежнему несовершенен. И потомки Грубыхх Мужжиков и Главных Героев периодически собираются у До-Дзё Младшего в его дацане… братстве… обществе… церкви… – и предъявляют Единому (или Многим… или Всем-В-Одном) список претензий. Почему Он (Они) – всеведущий, всемогущий и всеблагий, а войны происходят, причём чаще, чем землетрясения? И почему, кстати, землетрясения? И почему болезни и, в частности, эпидемии? И почему старики?.. И почему дети?.. И почему?.. И для чего?.. И сколько же это будет продолжаться?!

Белый Ангел видит и слышит всё. Он мог бы ответить на любые вопросы. Он мог бы напомнить о свободе воли и неисповедимости пути. Он мог бы достать свой Меч (ибо у него есть тот самый меч, который пишется – и даже произносится – только с большой буквы) и прекратить это. Наконец, хотя бы иронии давно пора бы поселиться в той лёгкой полуулыбке, с которой он смотрит на подведомственное мироздание. Но нет – лицо его безмятежно. Ибо мудрость – его добродетель.

Взгляд его светел, мысли чисты и не замутнены ничем суетным, душа глубока, как океан.

Белый Ангел никогда не ошибается. Он одинаково чужд злобе и ненависти, вожделению и страху, сомнениям и раскаянию, состраданию и милосердию.

Ибо он знает Абсолютную Истину. Ему ведомо, что было, что есть, что будет. Он исполнен неземной любви. Неземной…

А более он не чувствует ничего.

Сказка о Некрасной Шапочке

Жила-была на белом свете девочка, которую вполне могли бы называть Красной Шапочкой, если бы она, конечно, носилась по региону своего обитания в алом головном уборе фасона «Бедлам инкорпорейтед». К счастью для родителей и прочей заинтересованной родни, у нашей заглавной героини хватало здравого смысла, чтобы украшать юную головку самыми различными платочками, шапочками, панамками и беретами, а то и вовсе оставлять волосы непокрытыми – не восемнадцатое же столетье на дворе, в конце концов.

Но вернёмся к нашей девочке. Стоит добавить, что обе её бабушки, прародительницы, так сказать, обитали довольно далеко. В абсолютно других, причём различных городах. На совершенно необъятных просторах соответствующей их рождению (точнее, рождениям – бабушек всё же наличествовало две) Отчизны. Так получалось даже удобнее: никаких тебе визитов конфуцианской вежливости, скучных посиделок за семейным столом, бессмысленных походов по слабопересечённой и плохо освещённой местности с маслицем, пирожками и прочими дарами супермаркетов… В общем, неплохо, я бы сказал, вышло с этими бабулями (между прочим, вовсе даже не старушками, а вполне бодрыми и порой даже сексуально агрессивными гранд-дамами раннего предпенсионного возраста). А подарки внучке можно и по почте отправлять – отделения связи, чай, на каждом шагу наблюдаются, куда ни плюнь (но плеваться на улице, детки, всё же не надо; нехорошо – мы же с вами не американцы какие-нибудь). Короче: пешком до местожительств праматерей было уж, во всяком случае, не добраться.

Тем не менее, у Некрасной Шапочки хватало и иных мотивов для того, чтобы прошвырнуться по лесу. Проложить свой маршрут через скопище дикорастущих зелёных насаждений, иные из коих способны таки нанести серьёзное лекарственное воздействие. А кое-какие – и незаконное наркотическое. И правда: ежели маленькие и большие девочки шлялись бы по рощам и пущам исключительно с целью отволочь корзинку со снедью престарелым родственницам, то сводка происшествий, ежедневно согревающая сердца миллионов телезрителей, была бы куда как менее волнующа (ввиду серьёзного дефицита разного пола и возраста субъектов, выбравших в качестве ареала обитания чащобы).

Собственно, наша героиня отправилась за город исключительно прогуляться под сенью сосен, пихт и прочих лиственниц. Вдохнуть, как наверняка сформулировал какой-нибудь поэт крупнейшей величины, смолистых елей лёгкий запах. Безо всяких задних матримониальных намерений, что бы там ни утверждали сочинители глупых анекдотов и откровенных писем в редакции нехороших газет.

А надо вам доложить, что проживал-таки в ближайшем логу, на пленэре, так сказать, злой волк по прозвищу Злой Волк. Своё настоящее имя он давно забыл, сохранив лишь псевдоним, так называемое «погоняло». Как и любой тип уголовных интересов и увлечений. Не подражайте таким персонажам, детки, иначе засосёт вас преступная среда, и пойдёте вы по кривой дорожке. А продвигаться по жизни кривыми тропинками очень нехорошо и неправильно, потому что прямой путь гораздо короче, причём приводит знающих людей к тому же самому – к деньгам, власти и удовольствиям. Ну, или в тюрьму. Как уж получится.

Вот выбрался Злой Волк из сравнительно густого ежевичника и уселся на придорожный пенёк. Но съесть пирожок не имел ни единой возможности ввиду абсолютного отсутствия оных в пределах видимости. И потому настроение у него было так себе. Не очень. О намерениях и планах данного субъекта уголовного права ничего вам сообщить не могу. Очень может быть, что являлись они до крайности извращёнными и экстремально гнусными. Или даже террористическими. Ещё бы: более или менее хвойный лес, достаточно извилистая тропа, вот-вот появится совершенно одинокая и относительно сексапильная девушка. И поджидает её – или кого другого – дикое животное в мрачном похмельном состоянии. У кого на месте Злого Волка не возникло бы грязных поползновений? Тем более, что был он, таки да, преступный тип. И, по жизни, одинокий, бессемейный, я бы так выразился.

Значит, вываливает из-за поворота Некрасная Шапочка, вся такая симпатичная и аккуратненькая, словно из фильма ужасов, плеер на талии внедряет в мозг посредством наушников бодрые песни западных исполнителей прогрессивного направления, волосы эдак поэтично развиваются по ветру, поскольку резинку она потеряла где-то на опушке – а тут матёрый представитель семейства псовых сидит на древесном обрубке нога на ногу, будто так и полагается. И говорит волчара почти человеческим голосом (что, кстати, было непросто при его-то устройстве гортани):

– Здравствуйте, юная девственница! Как Вас родители в метрике записали и куда путь держите по нашим населённым кикиморами да маньяками местам?

– Отвянь, животное! – приветливо ответило мимолётное виденье, – Зовут меня, если так интересно, Некрасной Шапочкой. А куда я иду, – добавила она своим нежным голоском, – не твоё собачье дело.

– Оно и верно, – согласился санитар лесов, проворно спрыгивая с пня и пристраиваясь рядом с девой в роли сопровождающего. – И кликуха Ваша мне по сердцу. А не желает ли принцесса отвести душу в ненавязчивой дорожной беседе?

Принцесса не проявила чрезмерной готовности к диалогу, но приставучему аборигену и отсутствия прямого отказа было с лихвой довольно. Тем паче, что на лесных «малинах» слыл он приятным и галантным кавалером. Даже, не побоюсь крепкого словца, жуиром. Так что выбрать интересную случайной девушке тему было для него сущим пустяком.

– Я бы предложил начать с пресловутых апорий Зенона. Которую Вы предпочитаете?

Он уж многих несмышленых обладательниц прекрасного пола охмурил именно подобным образом. «Зенон» вообще был его любимой фишкой. Действовал безотказно.

– Ну, не могу выбрать… – нерешительно произнесла Шапочка. – Отвалил бы ты от меня, мужчина, а?

– Тогда для начала могу предложить «Ахиллеса и черепаху». Лично мне совершенно непонятно, почему бы ему всё-таки не догнать её? По-моему, вполне себе догонит. Может быть, не сразу, конечно…

– Какого чёрта! В условии задачки же сказано, что нет – значит, нет, – робко возразила девочка, выдувая пузырь розовой жвачки.

Она боялась стоматологов и потому следила за состоянием зубов. Правильно поступала, между прочим.

– Мало ли что придумают эти университетские профессора! Жизнь сложнее. Я был знаком с Ахиллом – упорный оказался парень. Я сам от него еле убежал – что уж говорить о какой-то рептилии.

– А я знала многих черепах. Они медлительные, но настойчивые. Если на финише положить капустный лист – доползут как миленькие.

– Но Ахилл был очень целеустремлённый.

– А черепахи упрямые. Это внутри они мягкие и добродушные, зато на поверхности – сплошной камень. Кремень, можно сказать. Ни за что черепаха не позволила бы твоему Ахиллесу её настичь. Разве что попалась бы больная на всю голову. Тем более, не факт, что ему можно было доверять. Греки постоянно жрут черепаховый суп. Или квазичерепаховый. Не суть.

– Ахиллес был, во-первых. быстроногим, а во-вторых, смелым и гордым воином. Знаете, как он отводил душу? Чуть что не по нему – сразу идёт и рубится с Гектором. Или стреляется с Парисом.

– Очень ему это помогло!

– Хорошо, попробуем тогда зайти со стороны натурфилософии.

– Ну, эту лажу мы вообще в школе проходили. Давно, правда. В пятом классе, кажется. Я и тогда не до конца поняла, и сейчас не вполне в теме, но там точно дело было в замене непрерывного перемещения дискретным.

– Да-да, – сказал Волк. – Значит, получается так. С точки зрения черепахи, бег дискретен, и Ахилл её не догонит. А по мнению Ахилла, он непрерывен, и всё получится с точностью до наоборот. Разгадка, как и следовало ожидать, – в относительности движения. То есть результат зависит от положения и желания наблюдателя. Очень полезно для букмекеров, кстати.

– Или наоборот. Это откуда посмотреть. Вроде ещё этот… лохматый… Эйзенштейн чего-то подобное говорил.

– Эйнштейна помню. Тоже умный был мужик. Здорово на скрипке играл.

Помолчали.

– А хочешь, я тебе анекдот расскажу? – спросила Некрасная Шапочка. – По приколу.

– Мг, – согласился Злой Волк. Он очень любил анекдоты. Особенно – неприличные.

– Ну, значит, так. Идёт себе Петька, а навстречу – Василий Иванович. «Здравствуйте, Василий Иваныч», – сказал Петька. «Здравствуй, Петька, – ответил Чапаев. – Но разве я тебя знаю?» «Нет», – ответил Петька и пошёл дальше.

– И что? – произнёс после паузы ошарашенный Волк.

– И всё. Я ж предупреждала – по приколу. Но в этом анекдоте скрыта суть буддистской философии. Врубишься хоть наполовину – и пипец сансаре. Разом и с концами. Весь круговорот перерождений накроется соответствующим органом. Про улучшение кармы и говорить нечего. Ещё анекдот?