Текст книги "Вампирские сказки (СИ)"

Автор книги: Альберт Зеличёнок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Альберт Зеличёнок

Цикл рассказов «Вампирские сказки».

Содержание.

1. Гоблин под мостом

2. Красивая кикимора

3. Под полом кто–то умер

4. Великое путешествие на троих

5. Ожидающий–За–Углом

6. Первая охота

7. Розовый как желание

Гоблин под мостом

Гоблин Хем жил под мостом. Конечно, не в домике с крылечком, трубой и прочими причиндалами, но и не в норе, отрытой в склизкой береговой глине. В конце концов, не зверь же он рыкающий, напротив, мыслящее существо, продукт длительной цивилизации, в процессе которой гоблины перешли от первоначальных клановых имён эпохи матриархата (вроде Ыыы, Брт или Ххх) к современным благозвучным, таким, как Динамит или Зубастик, а также, вероятно, добились ещё каких-нибудь успехов.

Да, ребятишки, «матриархат» – это когда в семье всем управляет мама, а папа работает, или возится в гараже, или тихо сидит в углу и оттуда горячо любит не только саму маму, но и мамину маму. Так была устроена жизнь в давние времена, когда люди ещё не изобрели железо, вилку и пульт дистанционного управления. Мосты тогда были деревянными, а под ними укрывались гоблины или даже девятиголовые драконы. Повторяю, подобное происходило в древние века, которые учёные люди называют архаичными. Они придумывают такие слова, чтобы никто не понимал, о чём они рассуждают, и все их боялись и уважали.

С тех пор многое изменилось, и гоблины живут под каменными, бетонными и металлическими мостами. Крышей им служит настил моста, полом – почва; в стенах и бытовой технике они не нуждаются. Семей у них не бывает, а о том, как они размножаются, специалисты спорят ещё с пещерных времён и до сих пор.

Хем также пребывал в одиночестве и отчаянно тосковал. Свежий воздух и умеренно континентальный климат среды обитания укрепили его здоровье, но трава на склоне (в основном, сорняки и осока), медленно текущая куда-то к морю река с её раками и рыбами, черви и жуки, шмыгающие мимо по своим делам, – всё это порядком приедается за столетия.

Между тем за последние несколько веков в его уединенную обитель лишь пару раз заявлялись аборигены – почему-то по трое – и однажды степенно спустилась коза-экстремалка. Однако никто из визитёров не был в состоянии общаться с хозяином.

С тех пор он не ел ничего особенного и, дабы разнообразить свой рацион, периодически грыз подножие ближайшего быка.

Дорогие юные слушатели и читатели! Спешу сообщить вам, что в данном случае бык – это не бойфренд коровы, а такая здоровенная фаллическая штуковина, на которых, собственно, и держится мост. Говорят, если их убрать, он рухнет. Те, кто, как и я, в этом сомневается (а берега-то на что?), могут достать на любом рынке соответствующее количество тола и провести физический эксперимент. Уверен – будет впечатляюще. Только чур – на меня в милиции не ссылаться!

Да, что такое «фаллический», вам пока знать рано. Вырастете – объясню. А хотите стать умными и эрудированными – читайте мои книжки. Когда их издадут, конечно. Пока же слушайте сказку дальше.

У гоблинов, между прочим, вообще имеется такая дурная привычка – расшатывать основы. Из-за этого мосты ветшают и рассыпаются в самый неподходящий момент. Те, кто принял непосредственное участие в падении, потом очень расстраиваются и в беседах с родственниками и журналистами критикуют власти. А при чём тут, спрашивается, администрация, когда виноваты голодные гоблины?!

Хем как раз впился зубами в каменный бок опоры (когда нет ничего лучшего, гоблины едят камни – да-да! – а также бетон, и сталь, и дерево, вообще всё, кроме разных жидкостей; жидкости они пьют), когда сверху на него обрушилась груда мусора, включая аппетитную тушицу кошки, сдохшей не более недели назад. Вслед за лавиной кубарем вниз по склону скатился её виновник – мелкий престарелый мужчина в средневековой одежде и с котомкой, пребольно ударившей его по увенчанной треуголкой лысине. При этом старичок умудрился не выпустить изо рта трубку. Борода нежданного гостя вмиг запуталась в узловатой пятерне гоблина.

– Гм?! – сурово поинтересовался причинами столь внезапного визита Хем.

– Да, – сказал пожилой турист. – Приветствую вас. Какое милое местечко! Однако же вынужден раскланяться, поскольку мне уже пора. Был счастлив, чрезвычайно благодарен и так далее…

– Гм! – повторил гоблин уже с иной интонацией.

Бугристые брови его насупились даже больше обычного.

– Понимаю. Мне следует объясниться. Знаете ли, просто шёл мимо, любовался ландшафтом. И тут коровье гуано… такая, представляете, солидная куча… и как раз в районе откоса, – пенсионер покрутил в пальцах одну из крупных блестящих пуговиц, украшавших его жилет, и с отвращением покосился на испачканные зелёные штаны. – Надеюсь, теперь инцидент исчерпан, и я могу идти дальше?

– Бргх! – возразил Хем, вращая глазами и не выпуская из рук объект национальной гордости старца.

Не в традициях гоблинов расставаться с долгожданными гостями.

– Да, – вздохнула жертва пастбищного животноводства. – Не вышло. Полагаю, вы меня узнали, – от огорчения его ярко-красный нос стал прямо-таки багровым. – Признаюсь: я лепрекон. С фактом нашей взаимной идентификации уже ничего не поделаешь, что же мы предпримем в дальнейшем?

– Гм, – задумчиво, насколько сие было в его силах, пробормотал гоблин.

Детки, опять у нас накопилась изрядная куча иностранных слов, смысл которых я вам не растолковал вовремя. «Коровье гуано» означает именно то, что вы подумали. «Лепреконы» – это такие специальные ирландские гномы с большими претензиями. Кроме того, каждый лепрекон знает, где зарыт клад. Может и вам рассказать. Однако вряд ли захочет. «Ландшафт», «инцидент», «идентификацию» и прочее не берите в голову, просто лепрекон выпендривается – ну и пусть себе.

– Так, – загрустил неудачливый путешественник. – Уже и гоблины в курсе. Ладно. Я принесу вам свой горшочек с золотом. Жизнь, как говорится, дороже. Ой, а что это там?! – он ткнул указательным пальцем в сторону реки за спиной Хема.

– Гы?! – гоблин резко развернулся всем телом, не разжимая, однако, кулака; лепрекон взвизгнул от боли. – Га!!

– Извините, померещилось. Но всё же это была хорошая попытка. Значит, сокровище делим пополам?

Хем насупился. Гоблины никогда не делятся. В их племени это считается невежливым.

– Понял, осознал, проникся. Всё вам одному. Сейчас доставлю. Только снимите с меня ограничения по передвижению на местности. Ой!!! Отпустите, я хотел сказать – отпустите!

На этот раз Хем освободил бороду пленника. Честность лепреконов известна даже и подмостным гоблинам. Пообещали – сделают. Вот только добиться от них такого обещания трудновато.

Не было старичка довольно долго. Зато его горшочек оказался настоящим котлом. Примерно в таком варят смолу на стройках. Лицо у ирландца было грустным, алый нос сморщился от огорчения.

– Вот в таком разрезе. Фирма, что называется, гарантирует. Надеюсь, мы достигли консенсуса?

– Да! – сказал Хем и проглотил лепрекона.

Тот оказался слишком сладким на вкус, но кошка добавила приятной кислинки.

Недели через три, когда процесс пищеварения закончился, гоблин вспомнил про сокровище. Некоторое время он задумчиво осматривал казан, прикидывая вес его содержимого, а потом сожрал всё подряд – и чугунный котёл, и золото, перемешанное с редкими ядрышками драгоценных камней. Оттяпывая огромные куски острейшими клиновидными зубами и практически не жуя.

Его вновь ждал длительный период одиночества.

Берегитесь гоблинов, милые детки! Это неопрятные, малоразговорчивые, а главное – очень, очень непредсказуемые существа!

Водятся гоблины под мостами.

Красивая кикимора

На краю болота в собственном доме своих родителей обитала кикимора Ксюша. В тех местах нога человека, конечно, ступала (иначе кто же построил избу?), но давно и с большой опаской. А вот лесная нечистая братия сновала в Ксюшины хоромы постоянно, а порой и по несколько раз в день, и всё исключительно ради того, чтобы полюбоваться юной кикиморушкой. А ведь и было на что поглядеть: уши у хозяйской дочери не свисали приплюснутыми варениками, как у прочих представительниц их племени, а выступали заострёнными кверху треугольничками, нос не нависал над подбородком, а задорно торчал вперёд и даже немного вверх, глаза были не мутными, непонятного цвета, а яркими, блестящими, алыми. Ну до чего прекрасная кикимора! Она была даже почти похожа на человека.

Мама объясняла её неожиданную красоту тем, что в их род тихой сапой затесался эльф, которого прапрабабушка спасла из-под сапога лесника. Папа же, солидный домовой, в настоящий момент пребывающий в запасе из-за отсутствия в ближней округе православных душ, помалкивал и посмеивался себе в неопрятную бороду. Он был твёрдо убеждён, что дочка как две капли воды похожа на него; если же кто высказывал иное мнение, домовик мгновенно воспалялся и кидался на оппонента, яростно шевеля огромными лохматыми ушами.

Кстати, детки, к вашему сведению, кикимор-мужчин не бывает, только женщины, которые в результате вынуждены выходить замуж за кого попало. Могут и за вас, когда вырастете (если вы, конечно, мальчики, а не девочки).

К юной кикиморе неоднократно сватались самые завидные женихи вплоть до Кощея Бессмертного-младшего, однако она всем отказывала. Ждала принца, как судачили соседи. И дождалась.

Его Королевское Высочество Феликс-Эдмунд частенько бродил со свитой по лесу. Можно даже сказать, что излюбленным занятием принца было прогуляться с какой-нибудь хорошенькой фрейлиной за грибами-ягодами. Тут его и заметила Ксюша и мгновенно влюбилась. Вот только случая признаться в своих чувствах никак не представлялось. Наконец однажды ей повезло: когда принц, углубившись в поиски ежевики с обворожительной Матильдой, невзначай скинул камзол, наша героиня ловко стащила его (камзол, а не молодого человека). А едва юноша обнаружил пропажу и отправился по ближним кустам в надежде найти обронённую вещь (ещё бы: лапсердак-то был от Гуччи), кикимора немедленно похитила и его самого.

«Лапсердак», мои милые читатели и слушатели, – это примерно то же самое, что и пиджак, который, в свою очередь, не особенно отличается от камзола. Это во-первых. Во-вторых, никогда не покупайте одежду у Гуччи, иначе вас, того и гляди, сцапает кикимора. Или ещё кто-нибудь.

Ксюша приволокла пленённого принца в самую романтическую часть леса – в Комариную Топь – и здесь потребовала у него руку и сердце. Причём уточнила, что их, в принципе, можно было и не отделять от юноши. Если он, конечно, не против жениться на присутствующей даме.

Его Высочество огляделся вокруг и понял, что ни в коем случае не сумеет отсюда выбраться. По крайней мере, живым. Ещё яснее он осознал создавшуюся ситуацию, ненароком взглянув в алые зрачки Ксюши. Тогда он тщательно осмотрел лицо и фигуру прекрасной кикиморы и подумал, что это ещё не худший вариант. По крайней мере, почти похожа на человека. И он согласился на брак с, как он выразился, очаровательной незнакомкой.

До чего аристократические особы вежливы и обходительны! Точно вам говорю, ребятки, – верить им нельзя.

Вот только, продолжал юноша, ему необходимо ненадолго вернуться в столицу. Попрощаться там с отцом-матерью, собрать вещички, привести в порядок дела. Ну и, само собой, перед свадьбой необходимо провести мальчишник, им, принцам, без этого никак невозможно.

Милые детки, если вы полагаете, что «мальчишник» – это когда парни собираются вместе и проводят время безо всяких девушек, то очень хорошо, что вы так думаете.

Ксюша поверила принцу и даже проводила его до опушки, откуда он побежал к городским стенам быстро-быстро. Видно, очень уж соскучился по родителям.

Кстати, папа-король, когда принц рассказал ему про своё приключение, оказался совсем даже не против брака.

– А что? – сказал он. – Очень даже ничего. Переедешь, женишься, дети пойдут. По кочкам, как лягушата. Весело!

А всё дело в том, дорогие мои, что наш юноша был одним из младших сыновей Его Величества. Короли всегда заводят кучу детей: одного старшего, чтобы передать ему корону, и остальных – просто про запас. К примеру, кровь там старшенькому понадобится, если он порежется, или ещё какие-нибудь внутренние органы… А если кто из запасных принцев станет возражать, что, дескать, костный мозг и самому нужен – сразу ему надевают железную маску и сажают в надёжную крепость. Лет на двадцать, для перевоспитания.

Однако королева-мать очень возражала, сердилась и говорила красивое слово «мезальянс».

«Мезальянс», детки, означает «неравный брак». Например, когда мама у вас высокая и красивая, а папа – инженер. Или, наоборот, папа – доктор наук, а мама – домохозяйка. Про то, что брак ваших родителей – мезальянс, можно узнать довольно просто. Обычно в таких случаях родственники мамы говорят про вас, что вы – вылитый отец, а папины родные считают, что вы похожи на маму. Кстати, не замечали такого, случайно, на собственных семейных праздниках?

Принц очень не хотел огорчать матушку, да и вообще… Всё-таки предполагаемая невеста… как бы помягче выразиться… нечисть лесная. Обидно. К тому же п о ч т и похожа на человека.

Целый год Ксюша ждала жениха обратно из города, а потом узнала про его свадьбу. С принцессой Синусоидой из одной маленькой европейской страны с дурацким немецким названием, которая при этом именовалась Великим Герцогством. Здорово звучит, правда? Вот и Феликс-Эдмунд решил, что будет управлять огромным государством. Потом он долго ругался, когда всё выяснил.

Учите географию, детки, а то можете крепко обмишулиться.

Ксения сгоряча решила съесть обманщика, но потом вспомнила про свиту… да и охрану… Вдобавок он такой хорошенький: пухлые губки и щёчки, белые кудри, голубые глаза… Или наоборот? И прекрасная кикимора простила принца. Всё же она любила его. К тому же бабушка всегда говорила Ксюше, что месть – это блюдо, которое надо употреблять холодным. Кажется, она это вычитала где-то на помойке. А Ксюша терпеть не могла холодных блюд.

А вскоре она и сама вышла замуж. За лесовика по имени Прохор. Поселились они неподалёку от Ксюшиных родителей и жили очень долго и счастливо.

И всё потому, что отказалась от мести. Прощайте и вы, ребята, тех, кто вас обижает, и тоже будете счастливы. Наверное. Да и принца можно понять. Ксения – она, конечно, красивая кикимора, но с т р а ш н а я… Во всех смыслах этого слова.

А годика примерно через два Его Высочество выбрался-таки в лес и там потерял бдительность. И пока он её искал в укромном месте – как обычно, на пару с юной фрейлиной – Ксюша заметила его.

И съела. Прямо так, без ничего. Хотя потом говорила знакомым, что приготовила его под соусом а ля натюрель.

Никогда не теряйте бдительности, детки. Съедят!

Под полом кто–то умер

Старинные напольные часы отбивали двенадцать пополуночи. Звук первого удара всегда был самым нестерпимым. Ревя взбесившимся слоном, он заполнял коридоры, брал штурмом спальни и до предела натягивал барабанные перепонки, поднимаясь всё выше, переходя в стон, истончаясь и вдруг обрываясь в тишину, как в пропасть.

И тут из недр дома раздавался еле слышный и одновременно оглушительный треск. Пол вздувался пузырём и опадал, покрывавшие его плитки фальшивого мрамора шли волнами, подпрыгивали и, выскакивая из пазов, неряшливо задирались, словно рубашка, с которой рывком сдирают свитер. Стены тряслись запуганным кроликом, всё здание содрогалось в приступе малярии.

Мальчик прятался под одеяло, скатывался там в крохотный, незаметный комочек и дрожал минут пятнадцать вместе с домом и ещё час сам по себе. Близко, за тонкой стеной спали родители, но они ничего не слышали и не верили, что еженощно под полом бьётся в судорогах нечто.

– Дорогой, – говорила мама. – Ну что за фантазии?!

«Дорогой» – так она называла мальчика.

– Просто тебя будят дедушкины часы. Ближайшие два дня я занята, но в пятницу обещаю пригласить мастера.

Увы, неделя проходила за неделей, а проклятые старинные ходики так никто и не ремонтировал.

Как это нам знакомо, не правда ли, детки?

– Слушай, – раздражённо бурчал папа, – заканчивал бы ты со своими штучками. Чёртов антиквариат давно пора починить, но по таким проблемам обращайся к маме, пожалуйста. Я лично сплю спокойно и тебе советую не зацикливаться на ерунде. Не приходит сон – смени позу, расслабься или считай овец, что ли. Будь же мужчиной, в конце концов!

Папа всегда обращался к мальчику именно так – «Слушай». Можно было подумать, что у сына вовсе не было имени либо что оно ужасно не нравилось родителям.

Вполне вероятно, что так оно и было. Если кого-нибудь из вас, ребята, зовут Виссарион, Снежана или, скажем, Акакий – не спешите ругать папу с мамой. Неужели они пожелали бы своему ребёнку зла?! Обращайтесь с претензиями к дедушкам и бабушкам – наверняка именно они повинны в экспериментах над беззащитным ребёночком. Пусть теперь компенсируют подарками. И не только на дни рождения, есть много и других достойных праздников.

Мальчик ощущал себя так, будто внутри у него поселились двое. Послушный Дорогой честно пытался следовать рекомендациям: менял позу, считал прыгающих через жёрдочку овец, но, едва пол начинал содрогаться, овцы в панике разбегались, и одинокий мальчик плакал под одеялом, покинутый в беде храпящими в своей спальне родителями.

Деятельный Слушай не мог более терпеть, и у него созрел план…

– И ты действительно полагаешь, что я отправлюсь в мэрию или ещё не знаю куда рыться в груде бумаг? Что за бред сивой кобылы?!

Сивая кобыла, детки – это несчастная, тяжело больная психически лошадь. Серого цвета.

– Папа, – настаивал мальчик, – я тебе точно говорю: у нашего дома есть страшная тайна, и её необходимо выяснить. Под полом здесь наверняка похоронен кто-то умерший жуткой смертью.

Папа побагровел и задышал тяжело, как призовой бык, которого они как-то раз видели на ферме.

– Хорошо, – вдруг сказал он. – Я сделаю это, если ты в ответ пообещаешь, что затем мы больше никогда не услышим про то, что стены ночью пускаются в пляс.

– Обещаю. Только ты честно выясни.

Через неделю папа с видимым удовольствием швырнул на стол нетолстую пачку бумаг с синими печатями.

– Этот особняк ранее принадлежал лучшему городскому пекарю. Ужасный, наверное, был преступник. Построил здание его отец – тоже булочник. Старик, кстати, ещё жив. Единственный, кто здесь умер, – это канарейка. Скончалась в почтенном возрасте. Объелась, кажется, по словам бывшего хозяина – я и с ним беседовал. Возможно, это она расшатывает здание? Ты, кстати, помнишь своё обещание?

Разумеется, папины изыскания ничего не изменили, и у мальчика созрел новый план.

– Конгениально! – воскликнул папа.

Он думал, что это переводится «почти что гениально», но глубоко ошибался. На самом деле это иностранное слово означает «очень близко по духу, равно по таланту», что в данной ситуации абсолютно бессмысленно. С людьми, любящими красивые зарубежные слова, такое случается, ребята: вроде бы сказали что-то, а по сути – промолчали.

– Нет, ты послушай, милая: он требует вскрыть полы!

– Папа, но ведь мы ничего не знаем ни про пекаря, ни тем более про его родителей. А ведь там наверняка были ещё слуги, гости – да куча народу!

– Ты представляешь вообще, сколько это будет стоить?!

– Всё равно, – сказала, входя в комнату, мама, – обойдётся дешевле, чем постоянный семейный психиатр. К тому же ты сам говорил, что в его комнате пора менять отопление.

– Ладно!!! Но пусть он поклянётся…

– Клянусь!

Под полом спальни ничего не оказалось, кроме прогнивших труб.

– Теперь ты доволен? – спросил папа

– Нет.

– По крайней мере, зимой не будешь мёрзнуть.

– При чём тут зима…

Папа хлопнул дверью.

А между тем если бы рабочие сняли трубы, вскрыли фундамент, выкопали яму метра в два глубиной, то… То и тогда ничего бы не обнаружили. Всё было бесполезно, ребятки. И пусть чувствительный мальчик ощущал полуночные толчки и рыдал под одеялом, а его родители спокойно спали. Никого из них нельзя было спасти.

Потому что

под фундаментом,

под слоем почвы,

под развалинами древней крепости, над которыми был выстроен современный город,

под метрами базальта, на котором она была возведена,

под океаном раскалённой магмы,

глубоко-глубоко

во мраке

у самых корней Земли,

но всё же прямо под домом

кто-то

не умер.

Великое путешествие на троих

– Разрешите представиться: Граф Двакула!

Сколько раз он репетировал перед древним трюмо эту фразу, принимая величественные позы или, напротив, отвешивая дурашливые поклоны! Да, в зеркале ничего не отражалось, но перед ним странные па бледного темноволосого молодого человека (а при ближайшем рассмотрении – вампира) выглядели как-то более естественно. Увы, применить результат трудов никак не удавалось: Графа окружали сплошь родственники и знакомые родителей, большинство из которых некогда выбирали ему имя, рассевшись вокруг младенческой люльки и попивая консервированную кровь из старинных хрустальных бокалов, да и прочая родня знала его как облупленного. Образ не-жизни носферату столь архаичен (сами они считают его аристократическим)… Они и днём-то не выходят из дому в основном из-за требований этикета. На самом деле их наследственно-бледная кожа действительно легко сгорает на солнце, но не до такой степени, как это принято считать. И сочетаются браком они в своём узком кругу. Однако законов генетики никто не отменял, так что на лицах и конечностях многих представителей кровососущего племени наблюдаются признаки благородного вырождения. Впрочем, Графа подобное не затронуло. У него были другие проблемы.

И сегодня, забыв о них на время, он впервые (после тщательно рассчитанной осады родителей с использованием лести, обещаний и дедушки, а также ввиду совершеннолетия – накануне ему исполнилось пятьдесят) провёл целый вечер во внешнем мире. Даже посетил клуб и пробовал танцевать хип-хоп! Разговаривал с незнакомыми девушками! А ближе к полуночи оповестил окружающих, что уже порядочно набрался (что было наглой ложью) и что ему пора домой (а вот это – правда, он обещал маме вернуться до рассвета, а летние ночи столь коротки), и с тайной надеждой поинтересовался, не нужно ли кого проводить. Увы, вместо робкой особы слабого пола попутчиками оказались два парня: изящный блондин среднего роста и здоровенный бородатый шатен. Впрочем, и это было кое-что: семейный психоаналитик советовал Графу больше контактировать со сверстниками.

Ввиду позднего времени общественные кареты уже не ходили, и пришлось добираться пешком. По пути молодые люди разговорились на общие темы: спорт, музыка, кино, способы усиления кровопотока при лёгких ранениях и методы их нанесения – и в итоге решили познакомиться. Вот тогда-то и прозвучала давно заученная фраза:

– Разрешите представиться: Граф Двакула!

– Ладно, усекли, – сказал громила. – А зовут-то тебя как?

– Нет, ребята, вы не поняли, – вздохнул вампир. – Граф – это имя. В честь знаменитого предка, основателя нашего рода. Правда, у него была другая фамилия, и титул перешёл по старшей линии. Так что Графом меня просто зовут.

– Значит, кровушку нашу жрёшь, – констатировал крепыш. – Ну и как оно?

– Да никак, собственно, – ответил Граф, которого вдруг повело на откровенность, – в этом и проблема. Понимаете, парни, считается, что все носферату произошли от нетопырей.

– И что?

– А летучие мыши – они, в общем, бывают разные. Ну, большие там, маленькие, злые и не очень. Некоторые растительноядные, и их не так уж мало видов, между прочим…

– Не тяни, а?! – попросил нетерпеливый здоровяк. – Зоология меня уже в школе достала.

– Короче, получилось так, что во мне возобладали тотемные характеристики не той мыши. И при всей вампирской внешности я питаюсь только фруктовыми соками. Несмотря на воспитание и традиции рода.

Громила расхохотался.

– Зря смеётесь, – обиделся Граф. – Между прочим, это наша семейная трагедия, и о ней не принято упоминать в приличном обществе.

– Ни черта! Наше общество – неприличное, так что всё можно.

– Кстати, – добавил вампир, – сок – это кровь фруктов.

– Замётано! А ты кто? – повернулся здоровяк к молчавшему до сей поры блондину.

– Имя моё – Фингерборд из рода Заразихи Пурпурной. Мы происходим из луговых эльфов, но два уж века минуло, как урбанизировались предки наши.

– Стало быть, дивный, – заключил шатен и нехорошо усмехнулся.

– Не совсем, – уже другим, нормальным голосом сказал блондин, оценивающе покосившись на бицепсы собеседника. – Посмотрите на мои уши. Они составляют несчастье моей напрасной жизни.

– А чего: уши как уши. На лопухи не похожи. Обыкновенные.

– То-то и оно. А у эльфов они должны быть блистательно заострены, очертаниями своими пленительно лук напоминая. Я имею в виду не растение, естественно.

– И всего делов?

– Остальные недостатки – следствие неизбежное печального уродства моего. Я ужасно пою, в танце сбиваюсь с ритма, не обладаю поэтическим даром и неважно стреляю из вышеупомянутого лука. Я трижды якшался с человеческими отпрысками и прочим сбродом. Перепившись нектара, но сие меня отнюдь не оправдывает. Приходится признать: я аутсайдер.

– Да и я, в общем, не король Дарин, – вздохнул крепыш. – Ретаболил сын Мезима из рода Двалина Округлого. Гном, короче.

– Постой, – воскликнул Фингерборд, – но в тебе…

– Точно, – улыбнулся сын Мезима. – Ровно сто девяносто пять сантиметров и три хреновых миллиметра впридачу. В штреке не помещаюсь; сажусь гранить алмазы или там обувь тачать – спину через час ломит. Вот ежели бы война случилась – но об этом остаётся только мечтать. И даже тогда мне понадобятся особые доспехи – для переростков.

На некоторое время разговор увял, собеседники брели безмолвно, погрузившись в депрессию. Молчание, естественно, прервал Ретаболил.

– Короче, парни, все мы лузеры. Родня потешается над нами, и девки нас не любят. По крайней мере, порядочные девки. А раз терять нам нечего, то остаётся лишь прославиться. И идейка у меня есть. Давно уже, только в одиночку её не осилить, а компании подходящей до сего момента не было. Я тут в старой книге надыбал карту…

Эльф и вампир потрясённо посмотрели на Ретаболила.

– Ну да, – застеснялся тот, – я люблю читать. Остальные парни, когда намыливались там выпить пива и устроить махаловку, меня с собой не брали. Укоротись сначала, говорили, а то сплошной позор на наши гномьи головы. Я, конечно, понимаю, что чтение – забава для слабаков, а что оставалось делать, когда от скуки маешься. Пристрастился помаленьку. Зато карту отыскал. Ту книжищу, наверное лет триста никто не открывал, вся паутиной покрылась. Клёвый тайник, так что ежели бы не я... В общем, мужики, там указан путь к легендарной Короне Гоблина.

Гном многозначительно замолчал, задрав в ожидании восхищённых восклицаний левую бровь.

– Что-то я не помню никаких легенд об этой короне, – сомнение явственно звучало в голосе Фингерборда.

– Не короне, а Короне. С выражением надо говорить о таких штуках, как эта. И среди наших о ней все знают. Даже анекдоты есть. Значит, собрались гном и эльфийка за Короной. Хотя вы же соли не поймёте, а неприличную часть я в другой раз расскажу. Ну тогда песню:

Раз Гоблин сбирался Две Башни сгубить,

Подобный вастакам и оркам.

Чтоб сонмы народов верней поразить,

Чтоб юным понравиться тёлкам.

Голос у него оказался сиплый и неожиданно тонкий.

– Не надо! – синхронно вскрикнули вампир и эльф. – Мы оценили и верим. Карта при тебе?

– Да нет, я её, по-вашему, на танцульки таскаю? Это ж раритет, памятник средневековья практически. Если вы в доле – принесу.

– А что, собственно, нам терять? – пожал плечами Фингерборд. – Мы же – как ты сформулировал – лузеры. Так, значит, когда пойдём?

Кого-то отпустили в поход за славой легко, у кого-то (у Графа) дома были слёзы и уговоры, но в назначенный час троица собралась у ворот замка Двакул. Помимо дорожной одежды, смены дорожной одежды, смены белья, ещё двух смен белья (путешествие могло оказаться опасным), аптечки и еды на дорогу, вампир захватил с собой семейную реликвию – шпагу, эльф вооружился заговорённым от нечисти мечом (ввиду близости Графа он истерически испускал алое сияние), а также луком и колчаном со стрелами, гном повесил за спину щит и топор, а на голову водрузил шлем. Возможно, наши герои и не смогли бы обратить в бегство вражеский отряд, но одинокую девушку – наверняка.

Идти, естественно, предстояло через пресловутый Тёмный Лес. На опушке эльф повелительным мановением руки остановил спутников.

– Постойте! – воскликнул он. – Я припомнил старинный ритуал, каковой надлежит исполнять пред рискованным деянием. Наше ведь рискованное, не правда ли?

– Ясен пень, – заявил Мезимов сын.

– Это было риторическое высказывание. Фигура речи. Реакция не требовалась. Значит так, о други: сколько нас?

– Ты чего, считать разучился? – осведомился гном.

– Просто отвечайте на вопросы, – прошипел представитель дивного народа. – Так сколько же нас?

– Трое, ежу понятно.

– Сколько у нас шпаг?

– Одна, не видишь, что ли – вон у Графа на перевязи болтается.

– Сколько у нас коней? – не давал себя сбить эльф.

– Ни одной клячи нет! И ежели ты продолжишь свою трепотню в том же темпе, то нам в темнотище предстоит сбивать о всякие коряги свои любимые ноги. Мне это чтой-то не климатит. Двинул я, короче. Граф, за мной! А ты, как закончишь цирк – догоняй.

И гном тяжёлым шагом затопал по тропинке. Носферату пошёл следом.

– Постойте, – закричал Фингерборд, – тут уже немного осталось В общем, один за всех, и все за одного. Но вторую часть нам, между прочим, полагалось произносить хором.

И он последним пересёк границу Тёмного Леса.

На ближайшей поляне путешественников ждал первый сюрприз. На камне у внушительной дыры в земле восседал, положив правую заднюю лапу на левую, бурый зверёк размером с крупную кошку; судя по патетическим передним резцам – грызун.

– Приветствую вас! – воскликнул обитатель поляны. – Я – знаменитый сурок-предсказатель. Прорицаю будущее.

– Открой же нам тайны грядущего, о великий пророк! – попросил эльф. – Ждёт ли нас впереди беда?

– Ну, что вам сказать. В назначенный день, когда назойливые люди грубо прервали мой сон, я видел… Я наблюдал свою тень, и могу ответственно заявить: лето будет ранним и солнечным.

– Да оно уж началось, – пробурчал гном. – Ты дело говори.

– Ну, зима будет снежной. Мне лично так кажется, хотя спорить на деньги я бы не стал, – задумчиво проговорил чудесный грызун.

– А как насчёт нас?

– Что значит «насчёт вас»?! Вас зима, что ли, не касается?! Хотя вы, может, до неё и не доживёте. С героями такое случается. Вас ждут всяческие опасности. И неприятности в ассортименте.

– Ну, это и к гадалке не ходи, – отмахнулся Ретаболил и покинул поляну.

Двое остальных последовали за ним. Сзади рассерженный сурок требовал плату за прорицания, угрожая разнообразными карами, но вскоре его не стало слышно.