Текст книги "Точка возврата"

Автор книги: Альберт Байкалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3

Зелмах, тридцатилетний рослый чеченец, с коротко стриженными рыжими волосами, Мирзо, худощавый таджик, обиженный на русских за год, проведенный в рабстве на строительстве коттеджей, и Кадык, смуглолицый крепыш, покинувший несколько лет назад родную Пензу из-за отсутствия работы, третий час маялись в квартире журналистки Веселовой. Вся эта интернациональная тройка проникла в ее апартаменты незаконно. Кадыку понадобилось две минуты, чтобы открыть замок. Женщина явно мало уделяла внимания своей безопасности. Занятая с утра и до вечера работой, она даже не удосужилась установить железную дверь, не говоря уже о сигнализации. Эту троицу отморозков мало интересовала дорогая аппаратура, деньги и золото, которое журналистка небрежно оставляла в шкатулке на шкафу. Старший тройки – Зелмах – еще тремя днями раньше получил от Паду задачу – убрать ставшую опасной женщину. Причем он поставил условие сделать все так, чтобы смерть не вызвала ажиотажа и расследований. Троицу это озадачило. Внезапный уход из жизни еще сравнительно молодого и здорового человека, к тому же публичного, сам по себе подозрителен.

Все это время они наблюдали за Анной Веселовой. Прорабатывали варианты устранения и, в конечном итоге, пришли к выводу, что лучше расправиться с ней в ее же квартире. Соседи журналистки не походили на людей, которые могли прийти на помощь. Двор почти не освещался. Недолго ломали голову и над способом, которым лучше всего отправить женщину на тот свет. Как выяснилось, последние несколько месяцев она находилась в глубокой депрессии, поводом которой послужило сразу несколько обстоятельств. Сначала у нее разладились отношения с любимым человеком. На закате молодости это было серьезным испытанием. Как следствие, начались неприятности на работе. Серьезно упал рейтинг программы, которую она вела, и редактор дал понять, что намерен поменять ведущую. Это удалось выяснить Кадыку, который умудрился завязать знакомство с одним из работников компании. Поэтому было решено подстроить все под самоубийство. Паду такой вариант устроил. Тем более он давно хотел испытать привезенный из-за границы препарат, который, со слов знающего человека, используется спецслужбами. Белый порошок не имел запаха и вкуса. Попадание его в организм вызывало медленную, без агонии и мучений смерть. По прошествии нескольких часов это вещество разлагалось, и его присутствие в крови обнаружить уже было невозможно.

– Где эта тварь шарахается? – зло выдавил сидящий в кресле Кадык.

– Ты же знаешь, придет после одиннадцать. – Мирзо насмешливо посмотрел на него.

– Надоело здесь булки парить. – Кадык поднялся со своего места и подошел к окну. Ровно настолько, чтобы его не было видно снаружи.

– Лучше здесь сидеть, чем в лесу. Там только Леснику хорошо. Меня комар съел. Свет нет, вода нет. – Мирзо улегся на диван, положил голову на небольшую подушку и мечтательно уставился в потолок: – Приеду домой, женюсь.

– Хм. – Кадык отвернулся от окна и с удивлением посмотрел на подельника, – нашел о чем думать. Ему сейчас человека мочить, а он о женитьбе.

– Что, нельзя, да?! – Мирзо разозлился.

– Как женщины! – покачал головой Зелмах. – Молчать можете?

Чеченец стоял в проходе, уперев руки в бока. До этого Зелмах был на кухне, и никто не заметил, как он вышел оттуда. Едва они оказались в квартире, старший тройки сразу обследовал холодильник. В найденной там бутылке минеральной воды растворил выданный Паду порошок, поставил обратно и уселся за стол, где провел за размышлениями все это время.

Оба бандита затихли. Кадык стянул белую перчатку, почесал основание большого пальца и снова надел.

Почти одновременно в замочной скважине раздался металлический скрежет.

– Пришла! – громким шепотом констатировал Зелмах и отчаянно зажестикулировал руками, торопя своих помощников. Стараясь не шуметь, все устремились по своим местам. Кадык встал слева от входной двери. Зелмах затаился напротив. Мирзо проскользнул на кухню.

Они немного просчитались. Изучив график работы Веселовой, лишь через час собирались начать наблюдение за подъездом через окно, и сейчас все волновались, что пришедшая раньше времени женщина может услышать скрип паркета.

Однако Веселова ничего не заметила. Она вошла с огромным букетом цветов, сразу заполнив коридор ароматом духов. На лестничной площадке горел свет, а в квартире было темно. Именно на это сделали ставку бандиты. Веселова, ничего не подозревая, закрыла за собой дверь и потянулась к выключателю. Однако висевшее на стене бра включил Кадык. Женщина, увидев троих отморозков, которые стояли вокруг нее, впала в оцепенение. Несколько секунд она напоминала красивый манекен с букетом роз. Синие глаза, длинные черные волосы, ниспадающие по спине... Однако постепенно рука с цветами стала опускаться. Звякнули выпавшие на пол ключи. В следующий момент широкая ладонь стоявшего позади нее чеченца закрыла красивый ротик. Он прижал ее голову к своей груди. Кадык присел, обхватил красивые ноги, и они подняли ее на руки. На пол упала слетевшая с правой ноги туфелька. Женщину внесли в зал и уложили на диван. Мирзо задвинул шторы и включил свет. Из окон дома напротив могли увидеть, что происходит в комнате.

Между тем, догадавшись, зачем пришли эти ужасные люди, Веселова выгнулась и попыталась закричать. Оказавшаяся в минутах от смерти женщина вложила в это такие усилия, что все трое бандитов услышали хруст ее суставов и связок. Но что она могла сделать?

Мирзо принес с кухни бутылку с отравленной водой и поставил на стол.

– Слушай, женщина, я сейчас тебе рот открою, но ты не кричи. Хорошо? – Зелмах склонился над ней и заглянул в глаза. – Мы поговорить пришли. Сделаешь то, что скажем, оставим жить, нет – убьем. – С этими словами он посмотрел на Мирзо.

Тот откинул полу пиджака, вынул из-за пояса пистолет. Сунул другую руку в карман, достал глушитель и стал медленно прикручивать его к стволу.

Все они знали, что стрелять не придется. Эту сцену пришлось разыграть специально. Веселова должна поверить, что ее могут убить только из пистолета.

– Ну, так как? – вновь спросил Зелмах. – Расскажешь, где деньги прячешь, украшения разные? Ты ведь не хочешь, чтобы мы искали сами? Все ломали здесь, беспорядок устраивали? – Он оглядел обставленную антикварной мебелью комнату.

Она закивала.

Он осторожно убрал руку. Веселова часто задышала.

– Дай воды! – Зелмах посмотрел на Мирзо.

– Вот, специально принес. Холодный! – Таджик быстро наполнил стакан и протянул женщине. – Рано пришла.

Она трясущимися руками взяла его и стала пить.

– Зато ничего ломать не придется, правильно? – расплылся в слащавой улыбке Кадык.

Затаив дыхание, бандиты наблюдали за тем, как стакан пустеет. Они не ожидали, что все выйдет так легко. Зелмах правильно все рассчитал. Веселова поверила, что проникшие в ее квартиру люди – грабители. Ее не насторожило, что воришки не прячут лиц. Осушив стакан, она вернула его Кадыку и приподнялась на локтях.

– Я все отдам. – Анна посмотрела на книжный шкаф, стоящий за спиной Мирзо. – Там, в кармане домашнего халата, деньги. Валюта... Три тысячи долларов. Золото в шкатулке. Я его не прячу... Вы правда не тронете?

– Только и ты нас, дорогая, не закладывай! – повеселел Мирзо.

Неожиданно женщина побледнела и вновь легла. Взгляд ее стал отрешенным. Скорее эти изменения были связаны с перенесенным стрессом, чем с действием порошка. С момента его приема прошло еще слишком мало времени.

Продолжая имитировать грабеж, Мирзо подошел к шкафу и открыл дверцу. Немного порывшись, нашел там халат, о котором говорила женщина, достал деньги, развернулся к столу и стал пересчитывать.

Неожиданно, правая рука Веселовой безвольно свалилась с дивана. Обрамленные длинными ресницами веки медленно опустились.

– Кажется, началось, – едва слышно пробормотал Мирзо. – Можно в ванна нести и рук резать...

– Пацаны, может сначала трахнем?! – почти простонал Кадык, обернувшись на Мирзо.

– Успеешь. Она еще полчаса живой будет.

Платье девушки задралось, обнажив упругие бедра. Кадык исходил слюной, зачем-то продолжая держать ее ноги. Вскоре женщина уже едва заметно дышала, ее глаза были плотно закрыты.

Мирзо снова сложил деньги в пачку и вернул их на место. Закрыл створки. Ничто не должно натолкнуть на мысль людей, которые обнаружат труп, что в квартире были посторонние.

Зелмах выпрямился и осторожно разжал кулак. На пол закапали капли крови.

– Она тебя грызла, да? – удивился выдержке чеченца Мирзо.

– Мелочи. – Зелмах снял окровавленную перчатку, быстро убрал с паркета следы крови и направился в ванную, откуда вернулся через минуту с перемотанной полотенцем ладонью.

Кадык торопливо снимал штаны. Веселова уже была полностью обнажена. Зелмах скользнул взглядом по красивой груди с розовыми сосками, плоскому животу, лобку, покрытому завитками черных, шелковистых волос. Ему стало жалко, что они загубили такую красоту, но он тут же взял себя в руки. «Она не выполнила просьбу Паду, кроме того, неверная, значит, враг. Кадык тоже неверный и когда-то уйдет к своему богу. Пусть это животное делает что хочет».

В это время Кадык влез на Веселову. Какое-то время Зелмах смотрел на его прыщавые ягодицы, которые ритмично задвигались, потом брезгливо скривился и направился на кухню, где за столом сидел Мирзо.

– Когда она умрет? – Он выжидающе уставился на таджика.

Спросил просто так. Все трое знали, как будет действовать яд.

– С минута на минута. – Мирзо вынул пакетик с зеленым носовоем, забросил щепотку зелья под язык и ушел в себя. Он будто мысленно молился за душу отправленного им на тот свет человека. Хотя какой женщина человек?

Зелмах сел на другой табурет. Через некоторое время появился Кадык. Вид его был такой, словно он разгрузил вагон. Раскрасневшееся лицо украшала самодовольная улыбка.

– Кто следующий?

Зелмах медленно повернул в его сторону голову:

– Скот ты.

– Некрофил, – удивил своими познаниями Мирзо.

– Женщин умирает, он ее использует, – добавил Зелмах.

– Вы чего, мужики? – Кадык побледнел. – Что добру пропадать?

– Ты неверный, никогда не поймешь многих вещей. – Мирзо поднялся и отправился в комнату.

– А почему вы раньше молчали? – срывающимся голосом простонал Кадык, глядя на Зелмаха. Его взгляд бегал, губы тряслись. – Мы же одна команда!

– Молчи, – глядя прямо перед собой, проговорил Зелмах. – Иди лучше в ванна помойся. Заодно набери горячей воды.

Кадык безропотно отправился выполнять указание.

Зелмах проводил его брезгливым взглядом и вынул сотовый телефон.

– Паду, русский эту бабу трогал. Сейчас пошел в ванну. Давай план поменяем?

Сейчас Зелмаху пришла в голову идея изменить сценарий. Он предложил повесить в ванной Кадыка. Можно было подкинуть следствию версию, будто бы тот караулил журналистку на площадке. Когда она пришла, ворвался следом в квартиру, совершил насилие, после чего зарезал ее, а когда опомнился, наложил на себя руки. Любая экспертиза подтвердит, что между Веселовой и им был половой контакт.

– Все делайте как договорились, а этого ишака везите сюда, – ответил Паду.

Вернулся Мирзо.

– Надо спешить. Если сердце остановится, крови будет мало.

– Зови этого шакала, – имея в виду Кадыка, приказал Зелмах.

Вскоре Веселова уже лежала в ванне. Мирзо вынул упаковку лезвий, достал одно, взял погруженную в воду руку женщины и несколько раз провел по локтевому сгибу. Из разреза ударила струя крови, окрашивая воду в бордовый цвет.

Уничтожив следы своего пребывания и прихватив с собой бутылку с остатками минеральной воды, в которой растворяли яд, они осторожно покинули квартиру.

– Кажется, пронесло, – облегченно перевел дыхание Кадык, когда вся троица подошла к станции метро.

Едва он произнес это, как рядом с ними остановился неприметный «Опель». Не сговариваясь, бандиты заняли в нем места. Сидевший за рулем молодой мужчина, из-за специфического разреза глаз прозванный Эскимосом, отъехал от тротуара.

– Теперь опять в лес, – с тоскою в голосе проговорил Мирзо. – Комары надоел.

– Не надоел, а надоели, – хохотнул Кадык.

– Слышь, ты, умник, – зло процедил сквозь зубы сидящий рядом Зелмах, – заткни свой поганый рот! Почти мертвый баба драл, теперь джигитом стал, да?

Кадык втянул голову в плечи и затих.

* * *

После того как Дашу вытащили из сливной ямы, в которой она чуть не задохнулась под весом мертвого Корня, ее отвели в небольшое бревенчатое сооружение, по всей видимости, когда-то служившее амбаром. В углу, на полу, валялся драный, липкий от грязи матрац. Туалет заменяло ведро, стоявшее у стены напротив.

– Это наш «люкс», – съязвил Лесник, осветив фонарем ее новые апартаменты. На вопрос «где мужчины» он усмехнулся: – Тебе одного мало было?

Закусив губу и обхватив колени руками, она просидела до утра, почти не обращая внимания на комаров. Когда забрезжил рассвет, то оказалось, что и без того маленькие оконца были закрыты решетками, роль которых выполняли вбитые в бревна скобы. Даша поняла: захватившие их люди готовили эту импровизированную тюрьму специально. Кто они? Для чего им нужны пленники? А может, те, кого нашли военные, перед своей смертью как раз и жили здесь? Страшная догадка неприятным холодком пробежала от поясницы вверх по спине, шевельнула волосы на затылке. Пытаясь избавиться от этого ощущения, она поежилась.

– Средневековье, – невольно сорвалось с ее губ.

Ее покормили каким-то варевом, состоявшим из рисовой каши, лука и мелко нарезанного мяса. День тянулся медленно. Еду приносили по очереди Кэмэл или Лесник. Самым странным было то, что бандиты даже обеспечили ее мылом, зубной пастой и щеткой, а рядом с выходом повесили умывальник. Двое суток она находилась в неведении и каком-то полусонном состоянии. Даша подозревала: возможно, ей в чай подмешивают транквилизатор или даже наркотик. Но все равно пила его, потому как становилось легче. Не исключено, что головокружение было следствием сотрясения мозга. На исходе третьего дня заточения пришел Паду. Он долго и бесцеремонно рассматривал ее, склонив голову набок.

– Что вам от нас надо? – наконец не выдержала она.

– Для начала нужно, чтобы прошли синяки, – спокойно ответил тот. – У твоих друзей на это уйдет не один день.

– Где они?

– Здесь. – Паду показал взглядом на бревенчатую стену.

Даша догадалась, что эта импровизированная тюрьма перегорожена и имеет две половины.

– Для чего вы мне нужны, ты знаешь, – продолжил он, прищурив левый глаз. – Для того, чтобы рассказать миру правду.

– Я не могу этого сделать. – Она отчаянно замотала головой.

– Почему? – Он зло сплюнул прямо на пол.

– Я не видела этого своими глазами, – выдавила она из себя, чувствуя, как внутри все леденеет.

– Но ведь совсем недавно ты сама мне все рассказала! – взревел он.

– Только трупы...

Она не услышала своего голоса. Но чеченец понял ее:

– Разве этого мало?

– Но ведь...

Договорить он ей не дал:

– Акболат!

В тот же момент массивные двери распахнулись, и в них с трудом протиснулся огромных размеров кавказец. От одного его вида у Даши помутнело в глазах. Он походил на шкаф, обтянутый камуфлированной тканью. Холодный взгляд, дугообразные брови, искривленный, словно у боксера, нос. Акболат был лысый. Бритая голова блестела, а нижнюю часть лица покрывала густая щетина.

– Что, командир? – Акболат уставился на Паду взглядом преданной и готовой на все собачонки, никак не вязавшимся с его габаритами и мощью.

– Режь ее горло. – Паду отступил на шаг назад, словно опасаясь, что брызги крови попадут ему на одежду.

Акболат вынул из висевших на поясе ножен огромный кинжал. Взгляд его потемнел.

Даша была сейчас согласна на все, но ее охватило такое оцепенение, что она не могла даже шевельнуться. Во рту пересохло, а мышцы, отвечающие за речь, свело судорогой. В голове пронеслось столько, что она даже представить раньше не могла, что мозг может так работать. Нет, как пишут в книжках, вся жизнь перед глазами не пролетела. Просто она подумала о матери, которая никогда не узнает, где и как умерла ее глупая дочь, о своем операторе и водителе, их детях, о том, как тяжело придется вдовам, успела пожалеть, что сама не успела завести ребенка...

Акболат сделал два шага и навис над Дашей. Она затряслась, а в голове заметался звон.

Тем временем палач схватил ее своей огромной ручищей за шею и в мгновение ока поставил на четвереньки. Даша не успела опомниться, как он, не церемонясь, вцепился в волосы и завернул голову назад. Из глаз брызнули слезы.

Она пыталась выдавить из себя, что согласна, но вместо этого изо рта, по подбородку, лишь потекла слюна.

«Это конец!» – с ужасом подумала Даша. Свет в глазах померк, пол стал снова проваливаться, уходить куда-то в сторону, руки подогнулись, и она полетела в бездну.

«Так вот она какая, смерть», – мелькнула последняя мысль, и наступило умиротворение...

Даша долго ничего не могла понять. Она лежала, словно резиновая кукла. Над ней стоял какой-то человек.

«Наверное, сон», – подумала она и тут же все вспомнила. Ее словно ударило током. Она резко села. Пол качнулся, а светлые прямоугольники окошек медленно поплыли.

– Я даю тебе последний шанс, – раздался голос Паду.

Даша не видела ничего, кроме Акболата. Чеченец стоял, сложив на груди руки, и задумчиво глядел на нее. В его глазах была пугающая пустота и безразличие. Она пыталась, но не могла отвести от него взгляд.

– Я сделаю все, что скажете! – Боясь, что ее могут не услышать или неправильно понять, Даша для верности закивала головой, одновременно ощутив боль в шее от «массажа» Акболата.

Вместе с даром речи к ней вернулась способность управлять собой. Она посмотрела на Паду.

– Вот и хорошо. – Выражение лица бандита не изменилось. – Сколько хочешь за свою работу?

– Ничего не надо. – Она потрогала горло, словно пытаясь убедиться, что там нет чудовищного разреза.

– Ладно, мы обсудим этот вопрос позже. – Паду вздохнул. – Тебе надо переодеться.

Только сейчас Даша увидела под собой лужу мочи и ужаснулась. Ей стало стыдно. Она даже не заметила, как это произошло.

– Сейчас мы выпустим тебя. Не вздумай бежать. Вокруг лес и болота, а у нас твои друзья. Мы сразу убьем их и уйдем отсюда. – Задумчиво глядя на Дашу, Паду потер подбородок рукой. – Будешь выполнять женский работа.

– Это что, вы все меня одну?! – ужаснулась она, решив, что ее собираются сделать наложницей этого отряда отморозков.

– Ты не это подумала. – Паду повеселел. – Готовить, мыть посуда...

Даша с трудом встала и оперлась рукой на стену. Ноги тряслись.

«Совсем как старуха», – мелькнула мысль.

– Пошли, – кивком показал на двери Акболат.

Оказавшись на улице, она вновь почувствовала головокружение. Вечерело. Лениво, словно зевая, стрекотали кузнечики. Бездонное небо напоминало огромную, перевернутую вверх дном розовую чашу. Словно кто-то накрыл ей этот кусочек леса вместе с несколькими домами и сараем, отделив его от остального мира в надежде, что поселившееся здесь зло не расползется дальше.

Остывающий воздух успокаивал запахом полыни и хвои. Несмотря на трагизм ситуации, Даша на какое-то мгновенье испытала необъяснимый восторг. Она словно заново родилась. Однако это быстро прошло. Можно сказать, мелькнуло, оставив в душе тоску и унынье.

Не обращая внимания на полчища комаров, от укусов которых у нее горело лицо, она шатающейся походкой направилась вслед за Паду. Сзади, громко сопя, шел Акболат. Ей снова было страшно. Казалось, что чеченцы попросту обманули ее.

Они дошли до дома, где с ней первый раз говорил Паду. Она заметила за оградой крышу какой-то машины. Перед крыльцом стояли четверо незнакомых мужчин. В отличие от обитателей хутора, они были не в камуфляже, а в гражданской одежде. Два русских, рыжеволосый кавказец и представитель Средней Азии. За время работы Даша научилась отличать даже корейцев от китайцев. Позади – Лесник и Кэмэл.

То, что она в руках интернациональной террористической группы, сомнений не было. Об этом говорило и требование Паду. Предложенная работа носила явно политический характер и преследовала цель дискредитировать российское руководство в глазах мирового сообщества. Если на фоне последних событий Даша действительно сделает такой репортаж, это будет «бомбой». Нужно было как-то выходить из положения.

– Иди в дом. – Акболат больно толкнул ее между лопаток.

Ощущая на себе взгляды восьмерых мужчин, она поднялась по скрипучим, рассохшимся ступенькам крыльца, взялась за ржавую ручку и потянула дверь на себя. Раздался скрип, от которого по спине снова пробежали мурашки. Она боялась обернуться. Ей опять стало казаться, что сейчас вся эта свора войдет следом и устроит оргию. Она вспомнила о мокрых джинсах и юркнула внутрь.

В доме было сумрачно. Можно сказать, темно. Стоял запах жареного лука, немытых тел, носков и плесени.

Она прислушалась. Следом никто не поднимался. Лишь раздавались приглушенные голоса. Огляделась по сторонам. С момента ее первого посещения этой клоаки ничего не изменилось. Даже стало еще хуже. На столе по-прежнему громоздилась гора посуды, которую представляли в основном железные тарелки, алюминиевые кружки, несколько открытых банок рыбных консервов и сковорода. В углу, прямо на полу, – ворох одежды. Она ужаснулась. Наверняка ей придется все это перестирывать. К горлу подступил тошнотворный комок, а на глаза навернулись слезы. Она почти никогда не делала это вручную. У нее были изящные ручки с длинными пальцами и нежной кожей.

– Ты понимаешь, шакал вонючий, что любой экспертиза... если в руки ментам или фээсбэшник попадешь, – донеслись с улицы обрывки фраз Паду. Даша замерла, вся превратившись в слух. – ...всех сдашь, кафир! Зелмах, а ты куда смотрел?

– У него своя голова на плечах, – раздался незнакомый голос. Она догадалась, что он принадлежал рыжему кавказцу.

– Ты командир тройки...

Даша на цыпочках прошла к окну. В доме было намного темнее, чем на улице, и она знала: снаружи ее не увидят.

Паду стоял к ней лицом. Сбоку – громила Акболат. Четверо приехавших, понуро опустившие головы. Одного заметно трясло. Он странно дергал правой ногой, а ухом словно пытался достать до левого плеча. Это был парень славянской наружности. Она обратила на него внимание, когда ее вели в дом.

Даша, затаив дыхание, наблюдала за происходящим. Она поняла: русский в чем-то провинился, и сейчас Паду, вне себя от ярости, отчитывает его.

– Может, ты еще женщина хочешь? – неожиданно вступил в разговор Акболат. – У нас есть. Хороший баба. Ты видел. В дом зашла.

У Даши екнуло сердце. Она поняла: сейчас речь идет о ней.

Парень отчаянно замотал головой.

– Раздевайся! – неожиданно приказал Паду.

– Паду, прости. – Парень рухнул на колени. – Я же за вас...

– Кадык, делай что говорят, – перебил его стоящий рядом кавказец.

Парень, которого назвали Кадыком, стал спешно снимать с себя одежду. Руки тряслись. Вскоре он стоял в одних трусах.

– Все снимай. – Паду многозначительно посмотрел на Акболата.

Даша отступила на шаг от окна.

– Теперь берите его, – скомандовал Паду, – ведите к дров. – Акболат, сними все на камера. Другим покажем, чтобы знали, что бывает с теми, кто глупость делает.

Парень наверняка знал, чем закончится этот разговор. Он с невероятной прытью бросился в сторону забора, но рыжий ловко выставил ногу, и тот рухнул в траву.

– Чего смотришь?! – взревел Акболат на Кэмэла. – Делай, как сказал!

Бандиты всей гурьбой навалились на своего проштрафившегося дружка и через полминуты уже несли на руках в дальнюю часть двора. Паду на ходу давал им какие-то указания. Даша уже не могла разобрать слов, но от того, как дико завыл Кадык, она поняла: его будут убивать. Будь на ее месте другая женщина, она бы наверняка, заткнув уши, чтобы не слышать этих ужасных криков обреченного, бросилась прочь от окна, либо вовсе лишилась чувств. Но Даша была журналист, и в ней уже выработался определенный профессиональный иммунитет.

Кадыка поставили на колени перед почерневшей от времени чуркой, на которой, по-видимому, когда-то кололи дрова. Акболат снова вынул свой ужасный кинжал. Кадык, как мог, сопротивлялся. Рыжеволосый чеченец снимал происходящее на миниатюрную видеокамеру.

«Сейчас голову отрубят», – с ужасом подумала она.

Однако в следующий момент Даша поняла, что ошиблась. У нее даже заныло внизу живота. Одним взмахом Акболат лишил несчастного мужского достоинства. Крик оборвался, и Кадык повалился на бок. На чурбане, в луже крови, осталось что-то сизое.

Все отошли. Истекающий кровью, Кадык встал на четвереньки и пополз. Завалился на бок. Потом поднялся во весь рост. Ниже пояса все было в крови. Сделал несколько шагов, снова упал и скорчился. Он молчал. Это был шок.

Акболат несколько раз воткнул кинжал по самую рукоять в землю, очищая его от крови, потом заботливо вытер о рукав куртки и сунул в ножны.

Паду направился в сторону дома. Даша опомнилась, бросилась к столу и стала быстро собирать посуду. Руки предательски тряслись. До слуха донесся скрип ступенек; двери распахнулись, и чеченец вошел в дом.

– А тряпка у вас есть? – срывающимся голосом спросила она.

– Сколько хочешь. – Он показал большим пальцем себе за спину. – У крыльца лежат вещи.

– Мне посуду мыть.

– Тогда не надо там брать, – неожиданно поменял свое решение Паду.

– Что мне делать?

– Посуда мой, потом пол. – Паду выдержал паузу. – Спать со мной будешь.

– Мне нельзя, – выпалила Даша.

– Так все говорят, – усмехнулся он.

– Я правда болею.

– Врешь, – спокойно проговорил он, прошел к столу и сел на некое подобие табурета.

– Кто кричал во дворе? – набравшись смелости, спросила Даша.

– Разве ты не смотрел? – удивился чеченец.

– Мне было страшно, и я даже закрыла уши руками, – соврала Даша, отметив про себя, что днем он говорил практически без акцента.

– Ишак, – спокойно ответил Паду.

Даша взяла с печи тазик и вопросительно посмотрела на Паду:

– Где брать воду?

– Колодец за дом. – Паду кивком головы показал направление и, брезгливо оглядев ее с ног до головы, спохватился: – Женщина! Сначала себя мой! У тебя штаны мокрый!

Было видно, что он едва сдерживает себя, чтобы не свернуть ей шею. Но она нужна ему свежей, без единого намека на синяк или царапину. Даша поняла, что на этом можно строить свою защиту.

– Дайте другую одежду! – потребовала она.

– В тот комнат бери. Новый форма есть.

Даша вошла во вторую половину дома. Слева вполне приличная, заправленная чистым бельем кровать. Она догадалась: это ложе Паду, которое он собирается разделить с ней. Справа нары в два яруса. Ее удивило, что они аккуратно заправлены синими, как принято говорить, «солдатскими» одеялами. Прямо, у окна, – полки, на которых ровными стопками лежала униформа. Она прошла и стала перебирать камуфлированные штаны и куртки, пытаясь найти размер поменьше. Вскоре ей удалось отыскать свой рост.

Когда Даша вышла во двор, Кадык, жалобно подвывая, продолжал ползать в углу двора. Его дружки безучастно наблюдали за ним, стоя в сторонке. Стараясь не смотреть в ту сторону, она обошла дом. Колодец оказался рядом со злополучной баней. Когда-то здесь был «журавль», о чем говорил покосившийся столб. Сейчас просто ведро на веревке. Рядом куча песка.

«Чистили колодец», – догадалась Даша, вновь поймав себя на мысли, что террористы основательно готовили себе базу. Отыскав брошенный хуторок, они потратили не один день на его благоустройство.

Даша сдвинула кусок ржавой жести, который заменял крышку, и заглянула в сруб. Снизу, словно в тусклом, слегка колыхающемся зеркале, она увидела свой силуэт. От вбитого в бревно гвоздя к нему тянулся капроновый шнур. Она потянула за него. Из воды появился какой-то предмет. Воровато оглянувшись назад, она выбрала шнур до конца и увидела обыкновенный пластиковый пакет. Теряясь в догадках, заглянула внутрь. Там лежала трехлитровая банка с мясом. Неожиданно ее стошнило. Она догадалась, что это обычная говядина, а колодец бандиты используют в качестве холодильника. Однако на фоне последних событий не могла побороть в себе отвращение к розовым, сочившимся кровью кускам. Справившись с собой, она вернула пакет обратно, с трудом вытащила половину ведра воды, перелила ее в таз и отнесла его в заросли лебеды. Потом отнесла туда же форму. Стыдливо озираясь, умылась и переоделась. Вода была ледяной. Когда стирала джинсы, руки ломило. Но мысли были заняты тем, как освободить мужчин и бежать. Ее запирали на обычный засов. Значит, и они не под замком. С одной стороны, это облегчает задачу, с другой – где гарантии того, что Паду на ночь не выставляет охрану?

«Нужно на сутки прикинуться кроткой, сломленной мышкой, – подумала она, – а потом действовать».

* * *

Шли третьи сутки поисков пропавших телевизионщиков. Уже ни у кого не было сомнений, что произошло нечто экстраординарное. Заблудиться в лесу – одно дело. Но на машине, даже используя проселки, почти во всех случаях есть возможность выбраться к шоссе или населенному пункту. Родимов задействовал вертолет. В близлежащих селах были оповещены главы администраций и участковые уполномоченные. Но «десятка» с журналистами словно провалилась сквозь землю.

Один микроавтобус со спецназовцами, во главе с Котовым, наматывал километры по дорогам справа от «бетонки», второй – слева. Эту группу возглавлял Филиппов. Антон не исключал, что телевизионщики нарвались на террористов, после чего были убиты, а их тела спрятаны. Машину же давно перегнали далеко за пределы района поисков либо утопили в многочисленных болотах. Также он допускал, что бандиты обжили и используют одно из брошенных военными укрытий. Поэтому осмотрели шесть пусковых шахт, ЗКП, узел связи, несколько бункеров. Ничего. Большинство объектов находилось под землей, на пятнадцатиметровой глубине, и было полузатоплено. Конечно, трупы можно легко закопать в лесу, равно как и обустроить там лагерь. Если так, то дело – дрянь. Еще хуже, если в брошенный ракетчиками городок бандгруппа приезжала для тренировок из Москвы. Да мало ли других городов? Стоит просочиться информации в прессу, как они залягут на дно. А рано или поздно это случится. Слишком много людей знает о страшной находке. В погоне за сенсациями пишущая и снимающая братия беспринципна.

– Командир! – Дрон высунулся из пассажирского салона в кабину. – Мы по обе стороны от «бетонки» мотаемся. А прямо есть еще одна «точка».

– Где? – оживился Антон.

Машину сильно трясло. Трое суток практически не спали, и голова уже соображала туго.

– Вот, здесь. – Василий ткнул острием карандаша в обозначенную на карте низину.

– Банкет! – Он тронул сидевшего за рулем майора. – Разворачивайся.

– Понял, – кивнул лысый, с бесцветными бровями, крепыш.

Спустя час они остановились на территории непроверенной площадки пусковых установок шахтного типа.