Текст книги "Победу ни с кем не делим!"

Автор книги: Альберт Байкалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Альберт Байкалов
Победу ни с кем не делим!

Вино «Хванчкара» может изготавливаться только из винограда сорта Александроули, выращенного в регионе Рача, в северо-западной части Грузии.

Глава 1

Морковного цвета, с паутиной трещин на лобовом стекле, ржавый «Москвич» стоял в заросшем травой кювете, в нескольких шагах от изъеденной временем асфальтированной ленты шоссе. Нос был неестественно задран, а правое переднее колесо висело в воздухе. Было ясно, что в последний момент сидевший за рулем человек не справился с управлением. Уже немолодая осетинка, кусая нижнюю губу и тяжело дыша, волокла от автомобиля мужчину. На сером от пыли и страдания лице – застывшая маска отчаяния. Темный платок свалился на плечи. Черные как смоль волосы, слегка посеребренные на висках ранней сединой, рассыпались по спине. На женщине была зеленая кофта, под которой виднелась ночная рубашка и синяя юбка. На ногах тапочки. Все говорило о том, что одевалась она в спешке. Осетинка подтащила мужчину к небольшому кусту и обессиленно повалилась на землю. Неожиданно едва различимый звук скользнувшей по одежде ветки заставил ее обернуться. Лицо исказил страх. Позади нее, всего в нескольких шагах, стоял человек. Причем его внешность красноречиво говорила о том, что он принадлежит к категории людей, большая часть жизни которых проходит на войне. Несмотря на зелено-коричневые полосы «грима» на лице, она различила цвет глаз и успокоилась. Их обладатель не мог быть грузином, и это было хорошо: ведь за прошедшую ночь эта нация стала для осетинки воплощением зла. Глаза человека были серого цвета и не таили в глубине опасности. Правильной формы нос, волевой подбородок. На голове косынка. Поверх камуфлированной формы – безрукавка со множеством карманов. Странное, непохожее на привычный в этих краях автомат Калашникова оружие толстым стволом направлено вверх. На руках беспалые перчатки. Осетинка неожиданно для себя улыбнулась.

– Что с ним? – спросил Антон, кивая на мужчину.

– Мы ехали, в нас стреляли. Ему попали в спину. Когда оказались здесь, он потерял сознание, – лаконично объяснила она.

– Где это случилось? – насторожился Антон. Поначалу он считал, что машина подверглась обстрелу с воздуха.

– И одного километра не проехали, – женщина взялась рукой за левую половину груди, несколько раз глубоко вздохнула и затормошила мужчину за плечо: – Эдик!

Мужчина всхлипнул и что-то произнес на осетинском. Она сокрушенно вздохнула и вновь посмотрела на Антона:

– Вы русский? – у нее на глаза навернулись слезы. Не дожидаясь ответа, она заговорила: – В городе все разбомбили. Камня на камне не осталось. Они стреляют из танков прямо в окна. Гоняются на машинах за женщинами и стариками, давят и смеются. В подвалы, где прячутся люди, бросают гранаты…

Антон понял, что она говорит про грузин. Но его больше волновали подробности того, как ее муж получил ранение. Все говорило о том, что где-то в непосредственной близости орудует грузинская диверсионная группа или прорвавшееся подразделение. Женщина сказала, что с момента ранения мужа они проехали меньше километра. Но он знал, что такое шок. Расстояние могло быть большим, просто она не обратила на это внимания. Хотя, с другой стороны, она наверняка не первый раз едет по этой дороге, и ориентировалась не по времени, которое для нее поменяло свой бег, а по местности. Антон знал, что представляет собой грузинское «потешное войско», которое было копией американского. Грузины имели мобильные группы, передвигающиеся на машинах высокой проходимости. Те «Хаммеры», что стояли на вооружении, в корне отличались от тех, на которых колесили по России богатеи. Кроме пулемета, установленного на крыше, они имели противопульную броню, систему коллективной защиты, средства навигации и практически являлись бронетранспортерами. Не исключено, что осетинка и ее муж столкнулись с отрядом, оснащенным именно таким образом.

– С какой стороны дороги вас обстреляли? – спросил Антон. – Постарайтесь вспомнить, из чего?

– Я только слышала стук по машине и как сзади сыпалось стекло, – она развела руками. – Муж кричал, чтобы я легла на пол.

– Понятно, – Антон подошел к машине. На багажнике красовались пулевые отметины.

– Вы идете на помощь? – продолжала говорить женщина. – Там, где казарма ваших миротворцев, всю ночь было зарево и был слышен страшный гром. Неужели им никто не поможет? Будь проклята мать, родившая этого негодяя!

Было понятно, что теперь свой гнев осетинка обрушила на президента Грузии.

В этот момент мужчина вдруг подтянул ноги к животу и протяжно застонал.

– Эдик! – осетинка бросилась на колени и что-то заговорила на родном языке.

– Москит, – направляясь обратно, Антон прижал пальцем микрофон.

– На связи, – торопливо отозвался доктор группы.

– Надо посмотреть «трехсотого». Местный.

– Понял, – ответил старший лейтенант.

Почти сразу появился невысокий, с азиатскими чертами лица военный. Он снял со спины объемистый пятнистый рюкзак, достал из него небольшой пакет, разорвал его и вынул салфетку, пропитанную дезинфицирующим составом.

– Сколько прошло времени? – протирая руки, спросил Москит осетинку.

– От силы полчаса. – Женщина осторожно принялась снимать с мужа окровавленную рубашку.

– Возьмите, – Москит протянул ножницы.

Она проворно распорола ими материал. Пестрая тряпка, которой был обмотан торс раненого, набухла от крови. Москит быстро снял ее. Ранение было сквозным, чуть ниже правой лопатки. Придерживая мужчину, женщина завороженно наблюдала за тем, как быстро и без суеты врач обрабатывает рану, закрывает ее специальным прорезиненным материалом, накладывает повязку.

Антон стянул с головы косынку, скомкал ее, провел по лбу, избавляясь от пота, и повернулся в сторону покрытого редкими деревьями и кустарником склона. В наушнике переговорного устройства слышались только дыхание и едва уловимым гулом – шаги поднимающихся Кота и Банкета. Они должны были осмотреть высоту и вернуться.

Антон опустился в тени старого граба. В затылке тупой болью пульсировала кровь. Глаза слипались. Еще бы, вторые сутки без сна. Он посмотрел на часы. Вчера генерал Родимов объявил для группы «Сбор». Большинство офицеров находилось в учебном центре, и сигнал не застал их врасплох. Отрабатывались вопросы, связанные с ведением боя в городе. Группа Филиппова по-своему была уникальной. Она входила в состав структуры, сформированной в связи с необходимостью противодействия террористическим угрозам. Наряду со специальными подразделениями ФСБ, МВД и МЧС при возникновении ситуаций, требующих комплексного решения, группа переходила под руководство объединенного контртерорристического штаба, в составе которого был и генерал-майор Родимов. Большую роль в том, что именно подразделение Филиппова было включено в программу, сыграли офицеры-чеченцы. Вахид Джабраилов пришел в спецназ вместе с Шамилем Батаевым и его братом Исой больше четырех лет назад из одного ОВД. Причем долгое время у себя на родине они считались перешедшими на сторону боевиков. Шамиль, среднего роста, со слегка вытянутым лицом и дугообразными бровями чеченец все схватывал на лету. Особенно это помогало на первых порах. Спустя два года Иса погиб в Грозном. Его заменил Лече Истропилов. Бывший оперативный уполномоченный работал в Гудермесе. Получивший с легкой руки Дрона прозвище Стропа, чеченец оказался в ГРУ после длительной и кропотливой работы целого ряда структурных подразделений, впрочем, как и все спецназовцы. Именно благодаря их знаниям менталитета, языка, психологии и обычаев горских народов имели успех почти все последние операции на Кавказе. Они легко завоевывали доверие полевых командиров, лидеров этнических преступных групп, могли работать под видом арабов, турок, албанцев и прочих представителей мусульманских стран. Интенсивные тренировки, занятия, учения сочетались с выполнением реальных боевых задач. Время не прошло даром. Любой из троих чеченцев по многим показателям мог дать фору своим коллегам.

Антон догадывался, что во второй половине недели произойдет нечто подобное. Начало Олимпийских игр совпадало с обострением обстановки в некоторых кавказских республиках. В добавление к этому слишком слащаво заговорил грузинский президент. У Антона сложилось впечатление, что Мико пытается притупить бдительность, но только делает это слишком примитивно. Вообще, этот человек сильно раздражал Антона. Страшно удивляло, как подобные люди могут стоять во главе государства. Президент Грузии напоминал полицаев времен Второй мировой войны, на собственной земле служивших фашистам. Дрон считал его самым совершенным диверсантом. Действительно, американцы вложили деньги в одного человека, а получили целую страну. Дешево и сердито.

И все же, сидя вечером перед телевизором, Антон и предположить не мог, что уже на рассвете сойдет с рампы транспортного «ила» во Владикавказе с задачей на территории Южной Осетии. Грузинский президент, взращенный в СССР, по вероломности переплюнул Гитлера, обрушив на спящий город тонны смертоносного металла в день открытия Олимпийских игр. Антон сразу догадался, что на этот раз у России лопнуло терпение. Родимов был лаконичен: группе, во взаимодействии с аналогичными подразделениями, предстояло изучить обстановку в районах, прилегающих к дороге от Рокского тоннеля до Цхинвала. Как таковое, решение Верховного главнокомандующего озвучено еще не было но, судя по тем крохам информации, которая поступала из районов боевых действий, грузинская армия зашла слишком далеко и в прямом и в переносном смысле. Как в таких случаях принято говорить в спецназе, она прошла точку невозврата. Особо это чувствовалось здесь, по эту сторону перевала. Полуодетые, перепуганные люди, которые шли пешком или ехали в заполненных до отказа машинах с разбитыми окнами и пулевыми отверстиями… Трупы вдоль дороги… Пролетающие в сторону юга самолеты и далекая канонада… Все это было похоже на сон. Не верилось, что все это происходит в двадцать первом веке. Но вместе с осмыслением происходящего появилась странная апатия. Организм, словно включив самозащиту, притупил чувства. Какое-то время Антон механически двигался, на уровне совершенного робота выполнял свои обязанности, анализировал ситуацию и управлял группой. Но постепенно переполнившая до краев ярость взломала защиту организма.

«Какое право этот холеный грузин имеет распоряжаться чужими жизнями? – думал Антон. – Как бы этот демократ повел себя, окажись хотя бы на минуту под обстрелом? Что бы чувствовал, видя в небе пикирующий штурмовик? О чем бы думал, узнав, что его мать попала под обстрел реактивной артиллерии?» В ярость приводило то, с каким цинизмом этот негодяй запустил молох, перемалывающий сейчас женщин, детей и стариков. Антон с трудом верил в происходящее. Вновь в голове всплыли исторические аналогии. Выходит, правда, что история развивается по спирали? Очередной фюрер взялся истреблять целый народ. И он понятия не имел, что такое смерть, голод, боль, разруха. Антон прекрасно знал биографию новоявленного Гитлера. По всему выходило, что ущербный во всех отношениях человечишка, взращенный в тепличных условиях, решил таким образом самоутвердиться в глазах заокеанских стратегов, которые вовремя разглядели в его психопатической личности маньяка. Антон давно выстроил для себя теорию появления таких людей. Находясь в пограничном состоянии между нормальным состоянием и сумасшествием, они получали неописуемый восторг от власти и вседозволенности, а массовые убийства приводили их в состояние эйфории. «Серийные убийцы – это несостоявшиеся Саакашвили», – вспомнил он фразу, брошенную Дроном, одновременно ловя себя на мысли, что он стал часто цитировать неугомонного майора.

От размышлений отвлек несущийся по дороге «уазик». Такие в простонародье называют еще «таблетками». Подпрыгивая на выбоинах, он на огромной скорости несся в сторону спасительной границы. Судя по темным окнам, в нем было полно людей. Почти одновременно в небе послышался гул самолета.

– Интересно, чей? – проговорил наушник переговорного устройства голосом Дрона.

Антон поднял голову. Из сиреневой дымки появилась точка. Быстро увеличиваясь в размерах, она стала приближаться к земле.

– «Сушка»! – процедил сквозь зубы Туман.

Антон оглянулся. Коренастый майор сидел на корточках, привалившись рюкзаком к стволу дуба. В руке он держал «Винторез».

– Нет ничего обиднее, чем наблюдать такую картину, – вновь заговорил Дрон.

Антон, как никто другой, понимал Василия. Еще бы, ведь когда-то этот штурмовик состоял на вооружении в стране, у которой было общее с грузинами небо.

Между тем самолет был уже над дорогой. Антон закусил губу. Под крыльями блеснули вспышки. «Нурсы» с шипением пронеслись чуть выше «уазика» и закучерявились разрывами у обочины, в полукилометре впереди него. «Уазик» надрывно взревел двигателем, вильнул, но продолжил движение. Самолет пролетел далеко вперед, потом завалился на правое крыло и стал набирать высоту.

– Вернется? – зачем-то спросил Дрон.

Все замерли в ожидании. Но прошло время, необходимое для разворота, а штурмовика не было.

– Слава Аллаху! – прохрипел головной телефон голосом Джина.

Антон улыбнулся. Напряжение спало. Вахид Джабраилов редко позволял себе выплескивать наружу эмоции. И вообще был эталоном сдержанности в группе. Угрюмый, со сросшимися на переносице косматыми бровями и массивным подбородком чеченец был прямой противоположностью вездесущему и пронырливому Дрону. Антон никак не мог привыкнуть к тому, что Василий уже давно майор. Среднего роста, смуглолицый, с озорным взглядом и слегка волнистыми, темными волосами офицер слыл балагуром и весельчаком. Антон иногда всерьез думал, что Дрона включили в состав группы намеренно, чтобы снимал напряжение и разряжал обстановку. Правда, зачастую его «разрядка» выходила за рамки приличия, но с этим уже все смирились.

– Филин, это Кот, наблюдаю группу людей, в количестве шести человек, – зашелестел наушник переговорного голосом заместителя. – Дальность триста. Двигаются в северном направлении, параллельно дороге. По характеру внешнего вида, ополченцы.

– Они ничего не перепутали? – Антон удивился. – В таком случае им в обратном направлении.

– Какие будут указания? – уточнил Кот.

– Проверить надо, – принял решение Антон. – Давайте пока «откат», на рубеж, справа, «Москвич», слева группа камней.

– Понял, – ответил Кот и тут же продублировал команду Банкету.

Вскоре оба офицера появились среди деревьев. Короткими перебежками, по очереди, они отходили на указанный рубеж. Группа рассредоточилась, заняв круговую оборону.

Кот опустился в нескольких метрах правее от Антона, в небольшое углубление в земле и стал водить удлиненным глушителем по склону. Вскоре Антон заметил мелькнувшего между деревьями человека. Почти сразу еще одного. Через минуту он уже видел всех шестерых. На двоих маскировочные костюмы старого образца и ботинки. Двое в камуфлированных комбинезонах. Еще пара вовсе в гражданской одежде. У одного самодельный разгрузочный жилет одет прямо поверх серого цвета рубашки с короткими рукавами. На ногах обыкновенные джинсы, перепачканные в грязи и саже. Его дружок был в спортивных штанах и майке. В отличие от остальных, у него был не автомат Калашникова, а охотничье ружье. За спиной объемистый рюкзак черного цвета. Похожие были еще на двоих.

«Странно, – подумал Антон. – Куда они направляются? Вся милиция, ополченцы и вооруженные формирования непризнанной республики бьются за город. Может, это дезертиры? Тогда почему с рюкзаками? Было время зайти домой, чтобы взять в дорогу продукты и вещи?»

Между тем спецназовцы продолжали ожидать команды, не допуская действий, которые могут повлиять на обстановку. С предполагаемого маршрута движения странной компании быстро убрался Дрон. Истропилов Лече переполз правее и укрылся за выступающим из земли камнем. Антон же пока медлил. Что-то было в этих ополченцах такое, что никак не вязалось с происходящим. И он неожиданно понял. Они не были удручены как все, кто встречался на его пути. В их движениях было что-то парадное, показушное. Вот уже можно рассмотреть лица. Холеные, с воинствующим, даже надменным взглядом. Так не смотрят на окружающий мир те, кто бросил под огнем своих товарищей. «Почему я решил, что они дезертиры? – неожиданно подумал Антон. – Разве не могут эти шестеро быть людьми, посланными для усиления охраны того же тоннеля? А что? – Антон даже фыркнул. – Действительно. Ехали на машине, попали под обстрел. Дальше выдвигаются пешим маршем по кратчайшему маршруту. Да и от воздушной атаки легче уберечься здесь, вдали от дороги, которая служит для пилотов отличным ориентиром».

Едва он хотел окликнуть мужчин, как один из них неожиданно наткнулся взглядом на осетинку. Москит уже оказал помощь ее мужу, перевязал, сделал укол. Но команда «К бою» вынудила его бросить раненого и укрыться в кустарнике. Прятать осетинку с мужем не имело смысла, да и было нереально. Между тем мужчина обернулся на своих попутчиков и что-то быстро сказал. Все устремили свои взоры в направлении женщины.

Шедший первым посмотрел по сторонам и направился к женщине. Остальные замедлили шаг, с интересом наблюдая за происходящим.

«Может, решил документы проверить?» – подумал Антон.

В это время женщина поднялась. Она не мигая, с затаенным страхом смотрела на приближающегося к ней человека. Антон вдруг вспомнил, как быстро оттаял и потеплел ее взгляд, когда она увидела его.

– Что здесь делаешь? – спросил мужчина. – Кто еще с тобой?

– Странно, почему он на русском с ней говорит? – голосом Дрона проговорил наушник.

– Мой муж, – осетинка показала рукой на мужчину. – Мы не можем ехать дальше.

– Кто еще с вами? – мужчина подошел к ней и остановился.

– Никого нет, – она пожала плечами.

– Куда ты шла? – он снова, но уже как-то воровато, оглянулся по сторонам. Антона это насторожило. Так ведут себя люди, у которых на уме что-то нехорошее.

– Мы ехали в надежде переждать у родственников…

– А потом собирались вернуться? – насмешливо спросил мужчина.

«Глупые вопросы», – заметил про себя Антон и вновь посмотрел в сторону остальных. Те продолжали с интересом наблюдать за происходящим. Они словно знали, какой будет развязка, и боялись отвести в сторону взгляд, чтобы не пропустить самого главного. «Все ясно, – подумал Антон. – Свежеиспеченные „джи-ай“ грузино-американского производства, воспитанные на фильмах Голливуда». Для них война – это стрельба по безоружным людям ради спортивного интереса. Ошалевшие от пропаганды юнцы. Заведенные вседозволенностью, они тем не менее мгновенно ломаются при возникновении малейшей угрозы.

– Я тебя спрашиваю! – грузин сделал строгое лицо.

– А что здесь такого? – удивилась она и перешла на родной язык.

– Замолчи! – неожиданно оскалился мужчина. – Скоро на этой земле не будут так говорить.

– Вы не осетины! – крикнула она. Антон понял – женщина хотела, чтобы они услышали ее.

В это время мужчина, не размахиваясь, ткнул ее прикладом в грудь. Она, потеряв равновесие, сделала несколько шагов назад и упала на спину. Грузин хладнокровно прицелился.

– Убивай! – крикнула женщина.

В этот момент Антон нажал на спуск. Он не понял даже, когда успел прицелиться. «Винторез» привычно вздрогнул. Антон неожиданно поймал себя на мысли, что испытал удовольствие, и это его испугало. Он словно стал частью оружия, почувствовав, как пуля в мягкой свинцовой оболочке скользит внутри ствола и летит, впиваясь затем в цель. Приглушенный звук выстрела слился с металлическим лязгом. Автомат из рук грузина вылетел и упал на землю. Сам негодяй взмахнул руками и рухнул вслед за автоматом.

– Всем мордой в землю! – не своим голосом заорал возникший из-за кустов Дрон. Антон чертыхнулся. Вездесущий майор за время, пока грузины говорили, покинул свою позицию и вышел к ним в тыл, оказавшись тем самым на линии огня.

В тот же момент поднялись Кот и Москит. Две короткие автоматные очереди Джина и Шамана завершили дело. Грузины повалились на землю, словно сверху на них обрушилось что-то тяжелое.

Часть офицеров устремилась к ним, часть рассредоточилась с задачей наблюдать за подступами. Мало ли сколько еще подобных групп бродит в окрестностях. Дрон откинул ногой автомат от лежащего на земле грузина, присел на корточки и с силой двинул тому по затылку ладонью.

– Лежать, Апельсин гребаный!

Грузин закрыл голову руками и уткнулся носом в землю.

Кот на пару с Банкетом, не церемонясь, обыскивали остальных. Попытавшегося что-то спросить мужчину тут же заставили замолчать ударом приклада в шею. Спустя несколько минут пленники лежали в один ряд со связанными за спиной руками. А чуть в стороне, на земле, – все оружие и снаряжение странной команды. Среди обычных вещей, таких как фляги с водой, мыльницы, сигареты, нашлось достаточно много интересного. Как оказалось, в каждом рюкзаке было по две довольно мощные мины американского производства, навигатор и спутниковый телефон. Имелись и три радиостанции. Сомнений не было, что в руки спецназовцев попала грузинская диверсионная группа.

– Командир, – позвал Банкет.

Антон обернулся. Майор стоял перед сидящим на корточках грузином, у которого Антон выбил выстрелом оружие.

– Что?

– Это главный, – он показал взглядом на диверсанта.

– Фамилия, имя отчество? – задал Антон первый вопрос, беря из рук Москита карту, обнаруженную Банкетом в одном из многочисленных карманов разгрузочного жилета.

– Не понимаю, – проблеял грузин.

– Банкет! Две минуты на изучение русского языка.

– Понял. – Банкет, не церемонясь, вынул из разгрузочного жилета нож, левой рукой схватил стянутые за спиной грузина запястья и с силой потянул вверх.

– А-аа! – не своим голосом взревел диверсант. В следующий момент лезвие вошло в ладонь. Вначале грузин напрягся, сделавшись малиновым. Он стоял, согнувшись, со связанными за спиной руками, и не видел ничего, кроме носков своих ботинок. Наверняка стянутые руки онемели, и он не сразу понял, что происходит. Однако Банкет на этом не остановился. Когда лезвие прошло насквозь, он стал поворачивать его. Протяжный, нечеловеческий вой огласил окрестности. Антон не успел моргнуть, как несчастный уже ткнулся лицом в землю.

Банкет шагнул следом, схватил его за шиворот и перевернул:

– Отвечай!

– Тимур Мгеладзе! – прохрипел грузин.

– Звание!

– Первый лейтенант! – скрипя зубами, выдавил Тимур.

– Мартышки, – Антон зло сплюнул. – Пятьдесят первый штат Америки. Даже воинские звания скопировали. Никакой гордости.

– Какова численность группы? – между тем продолжал Банкет.

– Все здесь! – почти кричал Тимур.

– Ты предлагаешь мне посчитать? – нахмурился Банкет.

Добиваться ответа на каждый вопрос было необходимо, чтобы зомбировать пленного, подчинить его своей воле, направить допрос в нужное русло.

– Численность группы пять человек, – отрапортовал Тимур.

– Какая вам поставлена задача?

– Проведение диверсий против подразделений русских, – отрапортовал Тимур. – Корректировать огонь артиллерии и наводить авиацию.

– А кто сказал, что русские пойдут этой дорогой? – удивился Антон.

– Это единственный путь. – Тимур уже взял себя в руки. О том, что он испытывает ужасную боль, говорил лишь мокрый от пота лоб.

– Но ведь это ваша территория? – зашел Антон с другой стороны. – Неужели в Грузии считают, что Россия станет вмешиваться во внутренние дела другого государства.

– Вы все равно будете пытаться помочь своим миротворцам, – сквозь зубы процедил Тимур.

– Ваш президент считает Российскую армию ни на что не способным сбродом. Он уверен, что мы побоимся Америки и не будем совать нос в ваши проблемы.

– План операции разработан с таким расчетом, чтобы после всего обвинить Россию в неспособности даже на миротворческие функции.

Антона поразила грамотная формулировка. Уверенный в том, что грузин просто запомнил сказанное кем-то, он переглянулся с Банкетом и вновь уставился диверсанту в глаза:

– Скажи, кому принадлежат эти слова?

– Перед тем как мы отправлялись, в часть приехал один американец…

– Фамилия, имя, – потребовал Антон.

– Я не запомнил, – стушевался грузин. – Но он говорил с переводчиком и был чернокожий.

– Это вы обстреляли машину? – Банкет ударил его носком ботинка по щиколотке и показал рукой на «Москвич».

– Мы не могли себя обнаруживать, – почти простонал Тимур. – У нас другая задача.

– Значит, в районе как минимум две диверсионные группы, – задумчиво проговорил Антон.

– Я честно не знаю, – замотал головой Тимур. – Но на последнем инструктаже, кроме меня, было еще два командира.

– Назови позывные своего начальника, график выхода на связь, частоту, – доставая из кармана разгрузочного жилета спутниковый телефон, потребовал Антон.

– Я выполняю приказ бригадного генерала Амзара Гуташвили. Его позывной Техас…

Антон связался с Родимовым.

– Слушаю тебя, – ответил генерал.

– Обезвредили диверсионную группу в количестве шести человек. Зона действий – дорога Владикавказ – Цхинвал. Цели – колонны подразделений российских войск. Были одеты как ополченцы, поэтому поначалу едва не оплошал, – признался Антон.

– Ориентируйся на весь арсенал уловок, – назидательно проговорил генерал. – Их обучали американские инструктора, они же, по всей видимости, разрабатывали план операции.

– Этому уже есть подтверждение, – Антон покосился на Тимура, которому Москит бинтовал поврежденную Банкетом руку.

Антон вкратце пересказал то, что удалось узнать от пленников, и спросил, как с ними быть. Родимов поставил задачу передать грузин представителям армейцев, а самим продолжить выполнение задачи в зоне ответственности.

Антон убрал трубку в карман и огляделся, размышляя, кому поручить грузин. На глаза попался прапорщик Лаврененко. Круглолицый, рыжеволосый связист совсем недавно вышел из госпиталя. Но ранения, полученные им, до сих пор давали о себе знать.

– Лавр, – окликнул Антон и посмотрел на Тумана. – Дождетесь наших. Передадите этих вояк вместе с оружием.

– Есть, – кивнул Туман.

– Да, – спохватился Антон и посмотрел на женщину с ее раненым мужем. – Поможете им добраться до врачей.

– Не вопрос, – кивнул Лавр.

Все это время с командиром диверсантов беседовал Банкет.

– Все, закругляйся. – Антон подошел к Банкету.

Вскоре группа возобновила движение. В головной дозор ушел Джин. В замыкание Антон назначил Дрона.

– Слышь, командир, – неожиданно отвлек от размышлений голос Банкета, – наш Тимурчик знаешь, где образование получил?

– Никак в Вест-Поинте, – съязвил Дрон. Все переговорные устройства работали сейчас на одной частоте, и он слышал разговор.

– Не угадал, Вася, – Банкет выдержал паузу, словно давая еще одну попытку ответить, и, не дождавшись, объявил: – Ростовский политехнический институт.

– Чего раскудахтались как на базаре? – Антон оглянулся на шедшего позади него Банкета. – Наблюдать каждый в своем секторе.

Вновь стали слышны раскаты взрывов. Со стороны перевала в направлении города прошли два вертолета. В воздухе чувствовалось напряжение, похожее на то, какое бывает перед грозой. Даже хор кузнечиков стал тише.

* * *

Васо Нателашвили, круглолицый, с залысинами и крючковатым носом грузин опустил бинокль и еще некоторое время смотрел в направлении горящего города. Над Цхинвалом поднимались клубы белесого дыма, на фоне которого то и дело взлетали сгустки черного, похожего на обрывки грязной ваты. Грохот канонады сливался с эхом разрывов. Было страшно, но вместе с тем душу переполняли странная радость и восторг. Васо был горд за свою маленькую республику, которая способна наносить такие страшные удары. Несколько последних лет не прошли даром. Грузинская армия получила лучшую в мире технику, научилась использовать ее. Сегодняшняя ночь и утро развеяли терзающие душу сомнения. До этого многое казалось ему бесполезным и больше напоминало игру. Однако напряжение, достигшее своего апогея за минуту до первого выстрела, прошло. Вскоре к городу двинулись механизированные колонны.

«Пусть только русские сунутся! Мы на своей земле. Афганистан и Чечня покажется для них раем. Разве смогли бы победить Дудаева, будь у него такое оружие? – размышлял Васо, ловя себя на мысли, что этим он пытается себя успокоить. – Осетины незаконно живут на этой земле. Им предлагали жить в составе Грузии, они отказались. Вот и заработали».

По дороге на Ацрисхеви промчался грузовик. Васо направил на него бинокль, однако «ЗИЛ» уже скрылся за деревьями. Грузин обернулся. Его небольшое войско уже переоделось в форму русских. Ее привез, как и обещал, американец. Странный он. Каждый комплект распространенного по территории бывшего Союза камуфляжа был помещен в герметичный пакет. Васо удивился этому. Его люди подогнали обмундирование, напялили бронежилеты и теперь ждали команды. Васо до сих пор не знал, как к ним обращаться. Еще вчера они назывались курсантами, хотя американец говорил «кадеты». Теперь непонятно. Он даже удивился, что не подумал раньше над этим вопросом. «Солдат» – не вяжется, «диверсант» – слишком громко. Он вздохнул, глядя на это собранное со всех частей света войско. Кто-то дремал, лежа в тени деревьев, другие, как и он, наблюдали за взрывами, двое играли в карты. Расюк травил анекдоты двум братьям-близнецам из Прибалтики. Ему нравилось общество латышей. Само общение с ними его веселило. Лишенные чувства юмора Добжячикусы и сейчас, слушая весельчака, улыбались лишь для того, чтобы вновь не стать предметом насмешек. Выдававший себя за одессита украинец ни на минуту не умолкал. Иногда это раздражало. Но Васо не решался одернуть его. Ведь это не грузины. Они приехали за многие километры по первому зову, чтобы оказать братскую помощь его народу. Разве можно так с ними поступать? Закончится война, и Грузия отблагодарит таких людей. Возможно, им даже выделят землю, которую они отберут у осетин. Хотя зачем им земля? Васо мечтательно перевел взор на запад, туда, где, по его мнению, было море. Вот это достойно таких людей! Какое счастье иметь домик на берегу! Скоро дойдет очередь и до Абхазии.

Дверца стоящего рядом микроавтобуса «Форд» бесшумно отъехала в сторону, и наружу выбрался американец. Жмурясь от яркого света, Дэви Седжвик огляделся и подошел к Васо:

– Я надеюсь, вы не прикасались к одежде, которую я привез? – спросил он едва слышно.

– Не понимаю вас, – ошарашенно протянул Васо. – Неужели?!

Его вдруг осенило. Он, наконец, понял, почему форма была так старательно запакована. Она обработана ядом! Как он сразу не догадался! Васо машинально посмотрел на свои ладони, но тут же убрал их за спину. Чего бояться, ведь он ничего не трогал? Но по спине пробежал холодок. Немея от ужаса, он перевел взгляд на своих подопечных. Ничего не подозревая, они продолжали заниматься каждый своим делом.