Текст книги "Счастливая звезда Хомы и Суслика"

Автор книги: Альберт Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Как Хома с Медведем породнился

Обидел Хому как-то Медведь. Встретились они случайно на тесной тропинке, и он заорал:

– А ну, прочь с дороги, козявка!

Сам-то здоровый, все ему мелкотой кажутся.

Часто оскорблял Медведь Хому. То он у него «карлик», то «лилипут ходячий», то «мелочь пузатая». А то и вовсе «комар-пискун»! Разве можно такое выносить?!

Другой бы и на этот раз промолчал, ушёл в кусты. Но Хома слишком долго терпел.

– Нехорошо так к своему родственнику относиться, – упрекнул он Медведя.

– Родственнику? – неимоверно удивился Медведь.

– А ты у любого спроси – похожи мы или нет? И фигурой, и характером, и вкусом. Один к одному. Ты орехи любишь? – подмигнул Хома.

– Люблю…

– И я люблю. А молодой, сладкий горошек?

– Тоже люблю, – причмокнул губами Медведь.

– И я тоже. А мёд?

– Обожаю, – закатил глаза Медведь.

– И я обожаю. Мало тебе?

– Но это не повод ко мне в родичи набиваться, – опомнился Медведь.

– А я не набиваюсь. Что вижу, то и говорю, – степенно заметил Хома.

В общем, заспорили они. Да так, что Медведь чуть не прихлопнул его лапой прямо на месте. На тропе.

Да всё-таки спор меж ними силою не решишь. И без того ясно, что Хома слабее. Вот если бы он здоровее был, можно было бы и побороться. Кто победил, тот и прав. А у них не тот случай.

Пришлось им к чужой помощи прибегнуть.

Белок спросили, синиц, зябликов – похож ли Хома на Медведя? А если и похож, то как?

– Похож, – отвечали. – Но только отдалённо.

– Издали, значит, – пояснил Хома.

– А близко? – пробурчал Медведь.

– Похож, – опять отвечали. – Но лишь приблизительно.

– И вблизи, значит, – растолковал Хома.

Что ему и требовалось.

Затем он к большой луже Медведя подвёл. И показал на их отражения.

– Гляди. Как близнецы.

Взглянул Медведь, покряхтел и сказал:

– У тебя ушки сильнее торчат.

– Был бы ты меньше, они бы у тебя ещё больше торчали, – заявил Хома.

Весть об их странном споре повсюду разнеслась. Волк примчался. Лиса прибежала. И даже Кабан пожаловал. Бывший правитель в последнее время избегал при всех показываться.

– Съешь хомяка, и спору конец! – посоветовала Лиса Медведю.

– Хочешь, я за тебя съем? – разинул Волк зубастую пасть.

– Нет уж, – засопел Медведь. – А зубы свои убери, а то, я гляжу, много лишних.

– У меня лишних нет, они все считанные, – обиделся Волк.

– Были считанные, будут пересчитанные, – храбро сказал ему Хома. – Ты с моим родичем, Медведем, не очень-то цапайся!

– Опять он за своё, – всплеснул Медведь лапами. – Вот когда решим, тогда…

– И тогда я его съем, да? – захлопал в ладоши Волк.

– И тогда посмотрим, – дал ему затрещину Медведь. – Тебе же сказали – не лезь!

– У-у-у, – плаксиво завыл Волк. – Тебе бы так.

– Не смей моему родичу грозить! – топнул ногой Хома, снова вступившись за Медведя.

– Весь в меня! – засмеялся Медведь.

Все так и ахнули.

– Это я… пошутил, – смутился Медведь. – А ты что про наш спор думаешь? – внезапно обратился он к молчаливому Кабану.

– Не обещаю, но подумаю, – удачно, как ему казалось, ввернул Кабан. И расхохотался.

Медведь безнадежно посмотрел на него, и вдруг решительно направился к ручью:

– Пусть нас Выдра рассудит. Уж она-то всё знает: и на земле, и под водой.

Все гурьбой последовали за ним.

Выдру они не сразу нашли. Она испугалась такого нашествия.

В конце концов её удалось вызвать. Выдры страсть какие любопытные!

Медведь поведал ей обо всём и взмолился:

– Рассуди нас, а то, видишь ли, этот грызун мелкотравчатый, – сердито указал он на Хому, – мне проходу не даёт! – И пояснил – Дорогу не уступает – малявка.

– А он, – кивнул на Медведя Хома, – всю дорогу меня оскорбляет. Все слышали.

– Разве может такой карапуз моим родственником быть? – негодовал Медведь.

Выдра внимательно поглядела на них и сказала:

– Сначала вы мне ответьте, пескарь и карп – родственники?.

– Рыбы они, – рявкнул Медведь.

– Я не о том. Все мы тоже животные. Я о более близком родстве говорю.

– Сравнила карпа, – уважительно пробасил Медведь, – с пескарём, – насмешливо хмыкнул он. – Никакая они не родня!

– Как раз наоборот, – вежливо улыбнулась Выдра. – Пескарь – из семейства карповых.

– Ты намекаешь, что Хома – из семейства медвежьих? – разволновался Медведь.

– Вполне возможно. Пескарь – мелкий, карп – здоровый. И оба вкусные. Хома маленький, ты большой. А на вкус – не знаю.

– Этого ещё не хватало, – взревел Медведь. – Родню на вкус определять!

– Миша, – влезла в их разговор ушлая Лиса, – ну, предположим, вы родственники. А разве обязательно надо к родне хорошо относиться? Ведь только на это и упирает наглый хомяк. Вот я своих родственников, конечно, не ем, но не перевариваю. А кроме того, ну-ка, Выдра, скажи, кто кому дорогу уступает: пескарь карпу или карп пескарю?

– Пескарь карпу, – честно ответила Выдра.

– Видишь! – возрадовалась Лиса. – Так почему же ничтожный хомяк требует от тебя почтительного отношения?

– Именно, – приободрившись, буркнул Медведь. – Хотя… родня всё-таки.

– Но ведь карп пескаря в упор не видит, – вновь начала Лиса.

– Что карп? – гневно оборвал её Медведь. – У него кровь холодная. А я теплокровный. У нас, медведей, принято родичей уважать.

– Я его выручаю, а он ещё и противится, – раздражённо махнула хвостом Лиса. – Сам выкручивайся!

– Я выкручиваться не привык. Раз он мой отдалённый и приблизительный родственник, то…

И Медведь умолк.

– То пусть его – меня, значит, – никто не трогает, – подсказал ему Хома. – Иначе будут иметь дело со мной – то есть с тобой!

– Пусть меня никто не трогает, – послушно повторил Медведь. – Тьфу! Пусть его никто не трогает. Слышали?

– Да как же так! – ошалела Лиса. – Я вот родственница собакам. Мы с ними из семейства волчьих. Правильно, Выдра?

– Правильно, – подтвердила она.

– А как ко мне собаки относятся? – горячо продолжала Лиса. – По-собачьи! А Волк? Мы с ним ближайшие родичи. А он у меня последний кусок вырывает!

– Свои семейные отношения утрясай сама, – отмахнулся Медведь, – а в мои не лезь.

– В твои? А кто приказал нам – Хому не трогать? – оскорбилась она. – Мы с ним не родственники.

– Тут ты права, – поскрёб Медведь когтями затылок. – Это ваши дела. А сам я с ним буду обходиться по-родственному.

На том всё и закончилось.

С тех пор медведи хомяков не трогают, не обижают. Зато лисицы… Но они из другого семейства. Волчьего.

– Ты что, правда, из семейства медвежьих? – благоговейно спросил потом Хому Суслик.

– Какая разница! – гордо ответил Хома. – Зубы есть? Есть. Мы все из одной семьи.

– Какой?

– Из большущей семьи грызунов. Поэтому надо поменьше между собой грызться. И дорогу тем, кто слабее, уступать.

– И не унижать маленьких, – подхватил Суслик. – Кыш, козявка! – И сбил щелчком с плеча крохотную мошку.

– Весь в Медведя, – тяжело вздохнул Хома. – И, стало быть, в меня.

Как Хома Суслика у Волка купил

Нашёл Хома однажды монету в поле. Новенький, блестящий рубль.

Суслик над ним только посмеялся:

– На рубль мало чего купишь. Теперь копи. Ходи, высматривай. Может, ещё найдёшь.

А Хома невозмутимо ответил:

– Неважно, сколько у тебя денег. Важно, как их потратишь. Это ещё тётушка моя говорила. А она-то во всём знала толк.

– Вот и береги свою монету, – продолжал насмехаться Суслик. – Может, пригодится.

Легкомысленный он, Суслик. Несерьёзный. Всё ему хиханьки да хаханьки. А деньги – это деньги.

У них в роще только один богач был, да и тот – Волк. Упорно ходили слухи, что он уже 4 (четыре) рубля скопил. И неудивительно. Повсюду рыщет, чем бы поживиться. Мог бы и больше найти с такими замашками…

Правильно говорят, что Волка ноги кормят. Они у него длинные, быстрые. Куда не пойдёшь, везде можешь с ним, окаянным, встретиться. А там уж как повезёт. Ему или тебе. Раз на раз не приходится!

В этот раз не повезло Суслику. Волк его врасплох на поле гороховом захватил.

Объелся Суслик молодым, сладким горошком, отяжелел и заснул в тенёчке. Лежит себе, прохлаждается.

Тут-то Волк его и сцапал, тёпленького-прохладненького. И в логово своё унёс. Там ещё прохладней.

Хорошо, хоть сразу не проглотил. Сытый был Волк, на ужин добычу оставил.

Весть о том, что Волк поймал Суслика, – быстро повсюду пролетела. На чёрных крыльях Главной Вороны.

– Волк спящего Суслика поймал! – кричала она на лету. – И в своё логово утащил! На ужин оставил!..

Дошло это чёрное известие и до Хомы. Он как раз вздремнуть собирался после обеда – по старому русскому обычаю.

Вначале Хома порадовался, что не его схватили. Затем расстроился, что Суслика поймали. Потом возликовал, что их обоих не сцапали! Если бы оба попались, тогда бы уж точно конец. Кто тогда выручит глупого Суслика?

Побрёл Хома к Волку. И будто назло, ни одной дельной мысли в голове нет, как непутёвого друга спасти.

«На месте разберусь», – успокаивал себя Хома.

И правда, место иногда сильно помогает. Как-то Лиса, а не Волк, тоже поймала Суслика. Долго пришлось ловить, поэтому и обозлилась до чёртиков. Связала его и усадила на горке.

Отличное, видное место, прицельное, чтобы в пленника издали грушами-дичками прицельно бросать. Прекрасное развлечение, если, конечно, не в тебя кидают!

Один только раз Лиса в него грушей угодила, зато так метко, что он кубарем с горки до самой своей норы катился. А там уже Хома как на подхвате стоял. Успел впихнуть связанного друга в нору, и сам следом нырнул. Не растерялся.

Вот что значит удачное место!

Но и удачное время также большую роль играет.

Хома подкрался к Волчьему логову как раз вовремя. Волк пересчитывал на свету у входа свои металлические рублики. Вероятно, надеялся, что вдруг прибавилось. А может, вообще уважал порядок. Денежки счёт любят.

– Сколько? – громко спросил Хома из-за куста.

– Четыре рубля, – машинально ответил Волк и, вздрогнув, быстро закрыл деньги лапами. – Кто там?

– Я там, – храбро показался Хома.

Он хорошо понимал – Волк за ним не погонится. Денежки не бросит.

– Что тебе? – рыкнул Волк.

– Четыре рубля – не пять, – многозначительно заметил Хома.

– Не пять, – хмуро согласился Волк.

– Могу рубль дать.

– Кидай сюда – до кучи, – оживился Волк.

– Я с деньгами не хожу.

– Боишься, ограбят? – подмигнул Волк.

– Карманов нет.

– Понятно. И за щекой не носишь?

– И за щекой не ношу, – достойно ответил Хома.

– Думаешь, вытрясут?

– Проглотить могу, – объяснил Хома. – С испугу.

– Ясно. И где же твой целковый? – выпытывал Волк.

– А в норе.

– В твоей?

– Думаешь? – усмехнулся Хома.

– Я кого спрашиваю – в твоей норе? – прохрипел Волк.

– Не-а, – беззаботно ответил Хома.

– А где же?

– В норе у Суслика, – доверительно соврал Хома.

– А он об этом знает? – встрепенулся Волк.

– Ещё чего! – оскорбился Хома. – Я тайком у него спрятал.

– Похвально, – протянул Волк.

– Подальше положишь, поближе возьмёшь.

– Ладно. Что ты за свой рубль хочешь? Только не Суслика, – цредупредил Волк.

– Нужен он мне! – отмахнулся Хома.

– А что тебе нужно? Давай меняться.

– Давай. Ты мне – два рубля, а я тебе – рубль.

– За рубль – два?! – несказанно поразился Волк.

– Твои, я видел, старые, тусклые. А мой новый, блестящий!

– Новый, говоришь?

– Сияет как новый.

– Взаправду новый или только сияет? – вскипел Волк.

– А я как сказал? – пожал плечами Хома. – И сияет, и новый. Сияет, потому что новый. А новый, потому что сияет. Как твои глаза!

У Волка глаза засверкали. Затем померкли.

– За два – один? Не пойдёт.

– Тогда до свидания, – повернулся было Хома.

– Стой! Куда ты?

– Домой к Суслику, пока он тут. Лишний раз полюбуюсь на свою монету. Заодно её и почищу – до зеркального блеска.

Незримый блеск желанной монеты буквально ослепил Волка!

– Ну, хочешь, – пробормотал он, – я тебе взамен подарю…

Он обернулся на своё логово и внимательно его осмотрел. Но ничего подходящего, кроме Суслика в тесном загончике, не углядел.

– Я тебе подарю… – опять напряженно пробормотал он.

– Может, мне хотя бы Суслика взять, раз большого выбора нет? – принялся вслух размышлять Хома. – Да только он мне ни к чему. Теперь у меня не одна, а две норы. В одной жить буду, в другой деньжата хранить. Ни за что не променяю эту привольную жизнь на какого-то жалкого Суслика!

– А я говорю, бери Суслика! – вскричал Волк, сразу забыв о своём прежнем условии, и стал его расхваливать – Какой он толстенький, сытенький, пушистенький! Сам бы съел, да деньги нужны позарез. Одного меха с него на целую постель себе надёргаешь.

– Ну, если меха на постель, – заколебался Хома.

– А меня спросили? – вдруг донёсся негодующий вопль глупого Суслика. – Не позволю из меня мех дёргать!

– А тебя не спрашивают, – огрызнулся Волк. – Вот проглочу тебя и без меха!

Суслик враз успокоился. И больше ни гу-гу.

– Ладно, возьму твоего Суслика, – неохотно сказал Хома. – Я у него не только весь мех оборву, но и всю дурь вытрясу, чтобы его не хватали почём зря спящим!

– За свои деньги можешь с ним что угодно делать, – расщедрился Волк, не очень-то понимая, зачем Хоме понадобилась Сусликова дурь.

– И смогу, – сердито подтвердил Хома. – Ну, я пошёл?

– Подожди, пока я деньги припрячу, – заторопился Волк.

– Нет уж, – отказался Хома. – Сам его принесёшь и к нему в нору кинешь.

– Бережно положит, а не кинет! – снова истошно подал голос пленник.

– Цыц! – прикрикнул Волк. – Ну, кину я его тебе, а рубль ты взамен выкинешь? – засомневался он.

– Я, может быть, и самого Суслика заодно выкину, – мрачно пообещал Хома.

– Уговор дороже денег! – рявкнул Волк, глубоко убеждённый в обратном.

И Хома помчался домой.

Взял дома свою монету. Затем забрался в нору Суслика – и стал ждать.

Вскоре послышались быстрые Волчьи шаги.

– Суслик здесь. Принёс, – доложил Волк. – А ты готов?

– Давно наготове, – откликнулся Хома.

– Может, сперва монету выбросишь?

– Деньги на ветер не бросаю, – скупо ответил Хома.

– А всё-таки? – настаивал Волк.

– Нашёл дурака!

– Нашёл, – гоготнул Волк. – Держи его!

Хома втащил друга за ноги в нору. И выкинул наружу монету.

Волк схватил её, потёр о мохнатый бок и пошёл восвояси, любуясь сверканием денежки.

– Волк, а Волк, – вылез из норы Хома, – сколько теперь у тебя?

– Ровно пять!

– А что ты на них купишь? В магазин в деревне тебя ведь не пустят.

Волк так и застыл на месте.

– Что ж ты раньше молчал! – провыл он.

– А ты меня раньше спрашивал, когда копил?

– А ты зачем рубль хранил, умный такой? Ты-то что купить собирался?

– Я уже купил, – рассмеялся Хома. – На рубль мало чего купишь. Кроме Суслика.

И, вернувшись в нору, весело посмотрел на безмолвного друга. Рублёвого Суслика.

– Одно разоренье с тобой, – сказал Хома. – Меху, что ли, с тебя на постель надёргать?..

Как Суслику имя выбирали

Спохватился Суслик, что у него имени настоящего нет. Всё Суслик да Суслик. Разве это имя? Вон Хома – кто? Хомяк. А имя у него есть.

У всех имя есть. Или хотя бы прозвище. Ёж не просто Ёж, а старина Ёж. Заяц и то не Заяц, а Заяц-толстун. Сразу ясно, о ком речь.

Пристал Суслик к Хоме: вынь да по ложь ему новое имя.

– Так что тебе нужно – имя или прозвище? – сдался, наконец, Хома.

– Мне всё равно. Лишь бы было точно, звучно и красиво.

– Дылда, – сразу придумал Хома. – Звучно?

– Ну, звучно, – разочарованно пробормотал Суслик.

– Точно? – настаивал Хома. – Кто выше меня?

– Ну, точно…

– Красиво?

– Нет, – вздохнул Суслик.

– Пожалуй, – согласился Хома, потому что уже другое имя подыскал. – Нарцисс!

– Что-о?

– Цветок такой, культурный, редкий. Звучно?

– Звучно.

– Красиво?

– Красиво.

– Точно?

– Нет, – опять вздохнул Суслик. – Какой я тебе культурный цветок?

– И правда, – признал Хома, внимательно посмотрев на него.

– Думай, думай, – требовал Суслик.

– Стручок! – внезапно выпалил Хома.

– Гороховый, – хмыкнул Суслик.

– А что! Длинный, красивый, вкусный.

– И без того хищники проходу не дают. Мне нужно точное имя, а не вкусное.

– Ну, оговорился, – примирительно сказал Хома. – Зато звучит как – Стручок!

– Я сказал – не нравится, – отмёл Суслик.

– Тогда – Билл. Красиво?

– Где там! Это собачье имя.

– Эдвард! Точно?

– Кошачье имя, – расстраивался Суслик. – Какой из меня Эдвард?

– Верно, – нехотя согласился Хома. Следующее имя никак не придумывалось.

– Пойдём к Зайцу-толстуну. Пусть он себе голову поломает, – чуть не свихнулся Хома.

Пошли. Рассказали.

– Думай, Заяц, – попросил Хома.

– Думай, хорошо думай, – занудил Суслик. – Мне любое имя не надо. Мне на всю жизнь. Звучное, точное, красивое имя!

– Килсус, – неожиданно предложил Заяц.

– Кто-о? – оторопел Суслик.

– Суслик наоборот – Килсус. Точно?

Суслик пошевелил губами.

– Точно.

– Звучно? Килсус!

– Звучно-то звучно…

– Красиво? – настаивал Заяц.

– Нет, – покачал головой Суслик. – Самое лучшее имя ищи, Нутслот!

– Кто-кто? – опешил Заяц.

– Толстун – наоборот.

– Сам ты – наоборот! – рассердился Заяц-нутслот. – К Ежу идите. Пусть вам старина Ёж придумывает.

Хороший он совет им дал. Действительно, старина Ёж много жил, много видел. Наверняка много замечательных имён знает!

Нашли Ежа.

Выслушал он их. Выдернул у себя иглу и задумчиво почесал ею затылок. Тупым концом.

– Гигант! – вдруг произнёс он. – Звучно?

– Звучно! – просиял Суслик.

– Красиво?

– Очень красиво!

– Но не точно, – остановил их Хома.

Кому приятно, что твой лучший друг носит такое красивое и звучное имя – Гигант!

– А может, необязательно, чтобы точно было? – робко проговорил Суслик.

– Нет уж. Сам просил точное! Да и что это за имя? Ну, выйду я на луг и буду тебя звать. Гига-а-ант, Гига-а-ант, сюда-а! – закричал Хома, словно осёл.

Они не знали, что в эту минуту Лиса у норы остановилась и прислушалась.

– Кто гигант? Где гигант? – перепугалась она. И опрометью бросилась прочь.

– Покричу вот так, – продолжал Хома, – ты прибежишь, и все обхохочутся.

– Твоя правда, – потускнел Суслик.

– Правда всегда моя. Лучше оставайся своим прежним именем – Суслик. Всё равно тебе, ветрогону, не угодишь.

– Как ты сказал?! – вскричал Суслик.

– Я ничего, – Хома даже отступил.

Но Суслик крепко схватил его за плечи и громко расцеловал.

– Спасибо, друг.

– За что?

– Имя нашёл. Точное, звучное, красивое

– Какое? – тут и старина Ёж ошалел.

– Ветрогон! – гордо заявил Суслик. – Так теперь меня и называйте. Ветрогон – значит, быстрый. Так ношусь, что ветер обгоняю!

– Когда это было? – удивился Хома.

– Вспомни, как я недавно от Лисы удирал!

И Суслик, с ветром наперегонки, умчался к Зайцу – хвалиться своим новым именем.

– Знаешь, Хома, – сказал старина Ёж, когда они остались одни, – ветрогон – значит, легкомысленный. То ли ветер в голове гуляет, то ли ветром его гоняет.

– Зато красиво и звучно.

– И до чего точно! – усмехнулся Ёж. – Точнее не скажешь.

– Кто придумал! – заважничал Хома.

Больше они об этом не говорили. Понравилось имя лучшему другу? Понравилось. Лишнее доказательство, что он ветрогон. Так ему, ветрогону, и надо!

Да только не прижилось это звучное, точное и красивое имя. Привыкли все Суслика Сусликом называть.

Жаль, они никогда не узнали, как перепугалась Лиса, когда Хома Гиганта позвал.

Так и не стал Суслик Гигантом.

А если вдуматься, красивое всё же имя – Суслик. Ласковое и точное. И очень звучное. Далеко звучит-разносится:

– Су-у-сли-и-ик…

Как Хома в чужом глазу бревно заметил

Попала как-то Хоме соринка в глаз. Суслик её не только заметил, но и вынуть помог.

Хорошее дело сделал. Зато уж и расхвастался перед всеми!

К Ежу пришёл:

– Я у Хомы соринку в глазу заметил и вынул!

Затем к Зайцу:

– Я у Хомы соринку из глаза убрал!

Даже Лисе крикнул издали:

– Я у Хомы соринку…

– Слышала, – недовольно прервала она. – Мог бы и не заметить, тогда и он бы меня не так замечал.

А уж перед самим Хомой Суслик до чего заносился!

Чуть что:

– Помнишь, слепота, как я соринку в твоём неосторожном глазу нашёл? Разве можно таким незрячим быть! – осуждал он.

До того он с этим надоел, что Хома всерьёз подумывал, не засорить ли себе нарочно глаза, а заодно и уши, чтобы только Суслика не видеть и не слышать.

Напрасно Хома надеялся, что Суслик вскоре забудет о своём подвиге. Ничуть не бывало. Каждое утро подступал к Хоме. И в глаза ему пытливо заглядывал. Может, опять что-то есть?..

И так по нескольку раз в день.

А однажды и ночью разбудил. Склонился над ним сердито:

– Мне сон приснился, что ты, неловкий растяпа, оба глаза себе засорил. Ты же такой рассеянный, за тобой глаз да глаз нужен!

Ну прямо житья от лучшего друга не стало. Глаза бы его не видели!

И всё-таки есть на свете справедливость.

Есть она, есть.

Шли Хома и Суслик по тропе через рощу – на Дальнее поле.

Суслик по вредной привычке нет-нет да и заглядывал Хоме в глаза: не видно ли там чего-нибудь новенького. Можно подумать, они всё время засоряются.

И Хома, совершенно случайно, тоже взглянул в глаза настырного друга.

Батюшки мои! Он мигом отшвырнул Суслика в сторону, и сам отскочил подальше.

Тут же с грохотом рухнуло здоровенное дерево – поперёк тропы. Гул по роще пошёл!

Это дерево давно здесь стояло засохшее. Бревно бревном.

Ни жив ни мёртв поднялся Суслик с земли.

– Я в твоём глазу вдруг бревно заметил, – тяжело дыша, сказал Хома. – Вижу, прямо на тебя падает!

– Оно в моём зрачке отразилось, да? – никак не мог прийти в себя Суслик.

– Оно бы на всём тебе отразилось, если б не я.

– А в твоих глазах не было видно, – переживал Суслик.

– В чужих ты любую соринку видишь, а в своих бревно не замечаешь.

После этого Суслик напрочь отвязался от глупой привычки – в чужих глазах мусор искать.

А ведь он уже и к старине Ежу, и к Зайцу-толстуну присматривался. Спас их Хома невольно от глазастого Суслика.

Никогда потом, ни в глаза, ни за глаза, не хвастался Хома своей удивительной зоркостью. И не попрекал лучшего друга тем, что тот здоровенных брёвен в упор не видит.

Лишь иногда, когда Суслик принимался кого-то осуждать, Хома поглядывал на его гневные зрачки: нет ли там нового тяжёлого бревна.

А что, бывает!