Текст книги "Черная Берта"

Автор книги: Альберт Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Валентинов Альберт
Черная Берта

АЛЬБЕРТ ВАЛЕНТИНОВ

"ЧЕРНАЯ БЕРТА"

Старые знакомые

3емля повернулась еще на несколько градусов, и, вынырнув из-за линии терминатора, в полосу зари вплыл большой город. Сначала заалели крыши, вознесенные на сумасшедшую высоту. Они, как парашюты, покачивались в бездонной голубизне неба. Потом нежный румянец быстро заскользил вниз по гладким стенам, прогоняя белесую предрассветную дымку.

Земля поворачивалась, и дома наперегонки выбегали из темноты, будто стадо лошадей из загона. Однако прошло три часа, прежде чем солнце добралось до дна глубокой и узкой, словно каньон, улицы и зажгло окна маленькой общественной библиотеки.

Когда-то библиотека знавала лучшие времена. Это было давно, тогда она была самым высоким одноэтажным зданием на этой улице. Сейчас с одного бока ее давил трехзальный кинотеатр, на фасаде которого лихие электрические ковбои палили на полном скаку из огромных, как гаубицы, револьверов. После каждого выстрела валил настоящий дым. С другого бока фешенебельный ресторан завлекал взыскательных гастрономов любой кухней мира, включая нектар и амброзию, те самые, что вкушали боги на Олимпе. В зареве окружающих реклам библиотека совершенно терялась, и оглушенные прохожие пробегали мимо, не подозревая о ее существовании.

Старый библиотекарь, серый, будто выцветший, как древний пергамент, не сетовал на недостаток внимания. Он был склонен к философии и давно уже уговорил себя, что принимает жизнь такой, какая она есть. Или, во всяком случае, временно принимает. Днем он дремал в громоздком, как комод, кресле, лениво приоткрывая глаза на скрип двери, когда какойнибудь отчаявшийся безработный заглядывал сюда в поисках случайного заработка, а вечером... Впрочем, кого могло интересовать, что делает вечером старый библиотекарь!

Но сегодня привычный распорядок был нарушен. Не успел библиотекарь нащупать знакомую впадину в любимом кресле, как дверь изумленно пискнула, пропуская молодого человека, одетого так, как одеваются сейчас все молодые люди.

– Читать будете? – недоверчиво спросил библиотекарь постариковски скрипучим голосом.

– С вашего разрешения подожду приятеля, – ответил посетитель, направляясь к самому дальнему столу. – Это, кажется, единственное место в этом проклятом городе, где можно спокойно поговорить.

Библиотекарь удовлетворенно кивнул, будто и не ждал другого ответа, и закрыл глаза. Посетитель поставил на стол модный портфель размером с туристский чемодан, потянулся было за сигаретами, но, спохватившись, рассеянно забарабанил пальцами по когда-то полированной крышке стола. Постепенно строгая тишина библиотеки подействовала на него. Он беспокойно заерзал на стуле, взглянул несколько раз на часы, потом, видимо сообразив, что самое естественное здесь – читать, вытащил из портфеля папку, а из папки достал газету. Это была очень старая газета, и посетитель разворачивал ее осторожно, боясь порвать. Очевидно, он знал ее наизусть, так как безошибочно открыл нужную страницу – там, где огромный заголовок пересекал разворот:

ТАЙНА "ЧЕРНОЙ БЕРТЫ" УТЕРЯНА – НАВСЕГДА?

Молодой человек, неопределенно улыбаясь, пробегал полустертые строчки:

"Учитывая повышенный интерес наших читателей к нашумевшей сенсации века, мы собрали новые факты о таинственном убийстве профессора Терригари. Как известно, труп профессора был обнаружен позавчера в помещении блока питания "Черной Берты" – самосовершенствующегося компьютера с неограниченными степенями свободы. Здесь же находились еще два трупа. Полиция опознала в них молодчиков из шайки гангстера Бигля – Скорохода Нэда и Снайпера Сэма. Все трое убиты автоматными очередями.

Друг убитого профессор Даниэльс рассказал Вашему корреспонденту, что покойный сделал крупнейшее открытие эпохи: экспериментально доказал возможность телепортации – перемещения предметов в пространстве в распыленном на атомы состоянии. Телепортацию осуществляла "Черная Берта", однако все перфокарты с программой исчезли. Еще не выяснено, в каких отношениях состоял с гангстерами профессор. Имея ряд косвенных данных, полиция высказала предположение, что мафия финансировала его работы, однако сын убитого категорически отрицает это.

В трагическом происшествии есть еще одна тайна. В момент гибели рядом с профессором находился лаборант Хари Риган. Доказано, что он вошел в лабораторию незадолго до проникновения туда убийц и обратно не выходил. Хари Риган бесследно исчез. Упорные попеки ни к чему не привели, но полиция продолжает расследование.

Таким образом, открытие века надежно погребено в недрах "Черной Берты". В бумагах покойного профессора не обнаружено ни одной строчки, объясняющей суть атомной транспортировки. Кто вырвет тайну у машины? Терригари-младший, студент физического факультета, говорит: "Я!"

– Черта с два! – пробормотал посетитель, раздраженно взглянув на часы, где стрелка перевалила за условленную цифру.

В этот момент послышалось осторожное покашливание. Молодой человек поднял голову. На соседний стул, кряхтя, усаживался сморщенный старик. Его скрюченные пальцы мелко тряслись, а лысая голова с нелепой бороденкой дергалась, как на пружинке.

– Имею честь приветствовать Бигля-младшего! – пропел он фальцетом. – Да ты стал совсем взрослым, Джонни!

Молодой человек онемел от изумления. Ему пришлось несколько раз перевести растерянный взгляд с пустого кресла на своего неожиданного соседа, чтобы убедиться, что перед ним не кто иной, как библиотекарь.

– Так это ты?.. Здесь?! – запинаясь, выдавил он. – А телеграммы?

Старик ухмыльнулся:

– Это я, мой Джонни, это я! И почти все эти годы я провел здесь, у тебя под боком. Знал бы ты это, когда подсылал убийц... Хорошо хоть, что мало осталось тех, кто помнил меня в лицо. А телеграммы... Так ведь сервис для того и существует, чтобы можно было посылать телеграммы с любого конца планеты, не двигаясь с места. Сначала, правда, твой родитель заставил меня предостаточно поколесить по свету. Это уж потом я догадался, что где-где, а уж здесь-то меня искать никогда не будут.

– Ну знаешь... Тут сам господь бог развел бы руками: Хари – и книги!

Старик судорожно втянул голову в плечи и испуганно оглянулся.

– Тс-с, мальчик! Конспирация, конспирация... Хотя старый Форрес и пьет сейчас на том свете виски вместе с твоим отцом, но у него осталась дочь, и, говорят, такая, что папу за пояс заткнет. Поэтому не произноси имена так громко, если не хочешь, чтобы все сорвалось!

Бигль-младший уже вполне овладел собой.

– Чепуха! Теперь не сорвется. Это только такой олух, как ты, мог дать себя распылить... Да и нынешний Терригари, говорят, в подметки не годится старому. А дочь Форреса... Кто ее видел в последние годы?

Хари вытащил несвежий платок, вытер слезящиеся глазки.

– Эх, молодость! И я двадцать лет назад считал себя суперменом. Мне всего-то было восемнадцать, а я уже кулаком мог переломить человеку шейные позвонки. Есть такой прием в каратэ. Старый Терригари и взял меня за силу и ясные глаза: думал, что с такими глазами человек не может быть жуликом. И еще за то, что я необразованный, не мог украсть его идеи и меня можно было допустить в святая святых. Да, тогда я был хорош, а теперь...

– Теперь тебе на вид все сто! – рассмеялся Джонни.

– Верно, сынок. А на самом-то деле всего тридцать восемь. Проклятая "Берта"!

– Она-то при чем?

– Так ведь она все натворила. Беда, когда машинам дают волю! Терригари и знать не знал, как это делается. Он просто сформулировал задачу, а "Берта" вернула перфокарту, потому что в условии не хватало одного компонента. Ты ведь знаешь эти машины: их просишь рассчитать, сколько времени нужно, чтобы добраться до любимого бара, где отпускают в кредит, а их разбирает любопытство, как ты будешь двигаться – ползком или на четвереньках. Так и "Берта" потребовала дополнительных данных. Ох и закрутился тогда Терригари! Представляешь: задача имеет решение, только не хватает какой-то малости. Чего он только не пробовал – и магнитные поля, и гравитацию... А потом совершенно случайно вставил вектор пространства-времени в произвольном значении. Если бы он хоть скоординировал его по нашему времени... И "Берта" заработала! Через сутки она выдала распылитель атомов и синтезатор. Помню, мы изумились, что там нет ни одного винтика, сплошной монолит. Я так понимаю: "Берта" не хотела, чтобы мы разобрались, что к чему, хотя профессор и уверял, что она не может хотеть или не хотеть. Просто она мыслит другими категориями. Для того чтобы все это срабатывало, требовалось только нажать курок на распылителе. Остальное делала "Берта": переправляла атомы в синтезатор и давала программу, как их снова собрать. И как Терригари ни манипулировал формулами, "Берта" так и не раскрыла своей тайны. Недаром репортеры прозвали ее потом "Черной Бертой".

Как сейчас помню первый опыт. Мы телепортировали кирпич, самый обыкновенный кирпич, который профессор подобрал на дороге. А что из него сотворила "Берта"! Да ты знаешь. Это та самая абстрактная скульптура, что стоит в приемной на подставке с табличкой "Порыв страсти". Посетители думают, что профессор приобрел ее на выставке за бешеные деньги. Вначале, значит, у "Берты" не все срабатывало. Но скоро она добилась полного совпадения формы.

Хари говорил быстро, захлебываясь, его глаза беспокойно ощупывали лицо собеседника. Он будто ждал чего-то важного и одновременно боялся, что это важное вот-вот наступит.

– Подумать только, от каких пустяков зависит иногда судьба человека! Не пойди я в тот вечер в бар, был бы и сейчас молодой. Если правду говорят, что бог на небесах определяет пути человека, то он был очень уж несправедлив ко мне, когда посадил за столик твоего отца, главы гангстерского синдиката, и допустил, чтобы я все разболтал ему после третьего стакана. А за соседним столиком сидел человек Форреса, который знал меня, как родную маму. Только я-то его не знал. Я хоть и был уже достаточно развращен, но уж никак не мог подумать, что Терригари ставит опыты на денежки Форреса. Профессор и мафия... Для меня это было слишком. И родитель твой, старый волк Бигль, этого не знал. Они ведь с Форресом были заклятые враги. Два могущественных синдиката – и ни один не хотел идти на слияние. Каждый надеялся уничтожить другого. Твой отец сразу смекнул, что на открытии Терригари можно здорово заработать. Представляешь: вместо того чтобы корежить сейф в банке, где тебя, того и гляди, застукают фараоны, распылил его и переправил в уютное местечко. И без хлопот, и улик нет. Да и не только сейф. Иногда так необходимо потолковать наедине с нужным человечком, а он упорно жмется поближе к полицейскому участку. Сначала-то я сопротивлялся, боялся вступить в "фирму". Сам знаешь, потом не выберешься. Но твой родитель умел "уговаривать". Недаром его прозвали волком...

– Ладно, об этом мы еще поговорим, – перебил Джонни, взглянув на часы. Он достал из портфеля деревянный футляр, щелкнул замком. – Знакома эта штука?

На черном матовом бархате лежало что-то похожее на старинный дуэльный пистолет – пластмассовая рукоятка и длинный никелированный ствол с большим раструбом. На сморщенном лбу Хари выступили мутные капельки пота.

Утреннее солнце пустило по сверкающему никелю веселый зайчик. Он прыгнул к рукоятке, потом блестящей змейкой скользнул на самый край раструба и вдруг метнулся обратно в окно, прямо в лицо высокой блондинке в розовом пуловере, неторопливо идущей по тротуару. Женщина вздрогнула, резко повернулась к окну, готовая и рассердиться и улыбнуться.

Но улыбка застыла на ее лице, и тонкие брови медленно поползли вверх. Секунду она рассматривала увлеченных собеседников, потом отскочила от окна и кинулась к телефонной будке. Нужная монета никак не попадалась среди ключей, пудреницы, помады и прочего, чем всегда набиты дамские сумки. Женщина даже застонала от нетерпения. Наконец отыскав монету, нервно закрутила диск. Загораживая губы ладонью, она торопливо бросила в трубку:

– Живо на улицу Магдалины, я нашла его!

Очевидно, на том конце провода ее не поняли, потому что она раздраженно крикнула:

– Да Ригана же! Я нашла Хари Ригана!

...Хари, тяжело дыша, смотрел на распылитель.

– Наконец-то! – хрипло выдохнул он, протягивая трясущиеся руки.

Джонни невозмутимо защелкнул футляр:

– Не считай меня идиотом. Ты ведь способен нажать курок. А я слишком долго искал его и... и тебя, чтобы сделать глупость напоследок.

– Не бойся! – торопливо шептал Хари, извиваясь от нетерпения. – Не бойся! Прежде чем нажимать, надо вложить в "Берту" задание. Она ведь как человек... забывает. Ну дай, дай подержать!

Бигль-младший неохотно протянул футляр и вдруг резко отдернул руку.

– Сначала бумагу, – потребовал он.

Хари, но сводя глаз с распылителя, вынул из внутреннего кармана пиджака завернутый в целлофан пожелтевший ветхий лист, на котором еле проступали колонки формул.

– Да тут ничего не разберешь! – недовольно воскликнул Джонни.

Старик молчал, самозабвенно поглаживая сверкающий ствол и даже прижимаясь к нему щекой. Собеседник раздраженно толкнул его в плечо.

– А? – Хари поднял отсутствующий взгляд. – Ах, это! Ну, это уж, мальчик, смешно. В наше время можно прочесть даже то, что не было написано. Тебе ли не знать! Ведь ты привял после отца "фирму" и, говорят, ведешь дело с еще большим размахом.

– Старый дурак, неужели ты не мог сохранить ее в лучшем виде?

Тусклые глазки Хари наполнились слезами.

– Не оскорбляй меня. Из-за этого листика разбита вся моя жизнь. Он ведь тоже постарел вместе со мной. Когда я очнулся, он был уже таким.

– Придется снять копию. – Молодой гангстер полез в портфель.

– Нет! – Хари выхватил бумагу. – Нет! Я и так рискую. Мы же договорились: миллион – и все в твоих руках. Не забудь: синтезатор спрятан в пещере, про которую знаю я один. Даже твой отец не смог вырвать у меня, где она. Две пули, три удара ножом, а тайна все-таки в моих руках.

– Сам виноват! – сквозь зубы процедил Джонни. – Не надо было петлять от нас по всему миру, как перепуганный заяц... "Две пули, три удара ножом!" – передразнил он. – А сколько наших ты отправил на тот свет пока не удалось договориться? Если бы не смерть отца... Ну, да черт с тобой! – Бигль-младший спрятал распылитель в портфель. – Делай свое дело.

Он первым вышел из библиотеки и зашагал по тротуару, не обращая внимания на женщину, идущую по другой стороне улицы. И когда они столкнулись у дверей лаборатории, он дружески приветствовал ее. За Хари, двинувшимся через два часа в ту же сторону, незаметно следовал человек, левый борт пиджака которого слегка оттопыривался. Пиджак обязательно оттопыривается, если под мышкой вшита кобура двенадцатизарядного кольта.

Крестон и Маклин

– К черту! – Крестон швырнул корзину на пол. – Тринадцатая порция! Я объявляю забастовку!

Он уселся на подоконник и принялся сосредоточенно массировать левой рукой онемевшую правую. Несмотря на столь решительное заявление, лицо его было унылым. Маклин осторожно поставил свою корзину рядом.

– Не понимаю, чего ты раскипятился, – спокойно сказал он. – "Берта" перегружена...

Крестон будто только и ждал этого возражения, чтобы снова взорваться.

– А я не собираюсь ломать хребет за паршивые двадцать монет в неделю! – заорал он, в исступлении молотя кулаками по подоконнику. – "Перегружена, перегружена"! Она всегда перегружена.

Маклин невозмутимо закурил.

– Цыпленок! Подумаешь, перетрудился! Да ты и не нюхал настоящей работы. Это еще цветочки, а вот когда "Берта" решала ТУ задачу...

– Можно подумать, что ты при сем присутствовал! – фыркнул Крестон.

– Мне рассказывал старый Крисе, ты его не застал. Тогда такое творилось... Весь персонал сбился с ног. Сам Терригари ворочал, как грузчик. "Берта" требовала и требовала, и не только транзисторы, а и металл, и пластмассу, и кучу всяких вещей. И они швыряли и швыряли в ее чрево, не зная, что из этого выйдет. Вот это была работа!

– Да мне-то что до этого! – снова заорал Крестон. – Чем больше работы, тем больше монет у Терригари, а мне так и так одна цена.

Он соскочил с подоконника и с наслаждением пнул корзину. Блестящие горошинки транзисторов зашуршали по полу.

– Ах, молодость, вечно она не рассчитывает силы! – хихикнул сзади дрожащий фальцет.

Лаборанты, вздрогнув, обернулись. Где-то на уровне их груди покачивалось, дергаясь, сморщенное личико. Асимметричность его подчеркивалась нелепой, растущей вкривь бородкой.

Старик ухмыльнулся, отчего бородку его повело совсем уж куда-то вбок, легко прошел, будто просочился между ними, отвратительно подмигнул сразу обоим и заковылял по коридору, с хрустом давя транзисторы.

Лаборанты остолбенело глядели ему вслед. Они очнулись, когда старик уже исчез за углом.

– Мерзкий мегатерий! – прошипел ему вслед Крестон.

Маклин молча опустился на колени и начал горстями ссыпать в корзину транзисторы. Крестон подождал немного, потом неохотно присоединился к нему. Губы его брезгливо вздрагивали.

Заказ принят

С лица Хари так и не сошла ухмылка. Он бойко ковылял вдоль коридора, дергаясь к каждой двери, будто хотел подслушать, а что же там делается. Его скрюченная фигура на светлом фоне стены казалась чем-то нереальным, противоестественным, будто кадр из фильма ужасов. Толстая ковровая дорожка заглушала его шаги.

Одна из дверей была полуоткрыта, и Хари, привычно оглядевшись, бочком соскользнул с дорожки и будто приклеился к стене, пытаясь заглянуть в щелку. Никакой необходимости в этом не было, но старый бандит просто не мог совладать с собой. Внезапно дверь распахнулась, сильно толкнув его.

– Что вам угодно? – холодно спросила высокая худощавая блондинка лет тридцати пяти.

Она была красива той чуть грустной, начинающей отцветать красотой, про которую говорят: бабье лето. Ее серые, искусственно удлиненные глаза смотрели на Хари серьезно и испытующе.

– Как пройти к вашему боссу, красавица? – прошамкал Хари, делая вид, что ничего не произошло.

В глазах женщины мелькнула ирония.

– Руководителя лаборатории называют не боссом, а профессором, – явно издеваясь, пояснила она. – Так вот, профессора Терригари сегодня нет и не будет.

Хари мысленно послал ее к черту. Задержка намеченной операции хотя бы на один день представлялась ему катастрофой.

– Но если у вас не личное дело, я вполне заменю его, продолжала женщина.

– Я намеревался сделать заказ на кое-какие вычисления, угрюмо сказал Хари, поворачиваясь, чтобы уйти.

Блондинка чарующе улыбнулась:

– По такому пустяковому вопросу не стоит беспокоить профессора. Оформлением заказов занимаюсь я. – И она жестом пригласила войти в комнату.

Хари облегченно вздохнул. Еще лучше, что профессора нет. Эта накрашенная красотка, во всяком случае, не разберется, для чего ему нужны вычисления.

– Какая старая бумажка! Похоже, что вы лет двадцать таскали ее в кармане. – Блондинка достала большую, с блюдце, лупу. Хари вздрогнул, до того точно она определила срок. Так и есть, некоторые цифры совершенно стерлись. Вот, например, этот интеграл по времени... – Она посмотрела бумажку на свет, поморщилась: – Нет, уважаемый, мы не можем принять такой заказ. Фирма дорожит своей репутацией. Мы работаем без ошибок.

Такого поворота Хари никак но ожидал. Все поплыло у пего перед глазами.

– Почему бы вам не обратиться в другую, менее загруженную фирму? – холодно предложила женщина.

Она явно принимала его за полусумасшедшего изобретателя вечного двигателя, по крайней мере Хари рассчитывал именно на такое впечатление. Но, кажется, переиграл. Однако убитый вид старика, очевидно, смягчил женщину. Пожав плечами, она свова взяла бумагу.

– Мы обычно никому не отказываем в помощи, за соответствующую плату, разумеется, но ваш случай... Ну что здесь вр.писано: "тридцать пять" или "пятьдесят три"?

Хари склонился над лупой, огпарашенно моргая.

– Пожалуй, "пятьдесят три".

– Вы уверены? – Блондинка с сомнением покачала головой. А если мы ошибемся? Ведь между этими двумя цифрами разрыв в семнадцать временных единиц, а с временем не стоит шутить, она невольно вздохнула, – даже в абстрактной математике. Подождите, у нас есть установка с боковым светом.

Она вышла и через десять минут, за которые Хари успел десять раз схватиться за сердце, вернулась.

– По-моему, все-таки "тридцать пять". На этом и остановимся. Если временной фактор задан неправильно, пересчитаем. Но это обойдется вдвое дороже, а все убытки – за счет заказчика.

– О господи, сколько угодно! – Хари торопливо достал бумажник. – Сдается мне, что там все-таки "пятьдесят три", но у вас-то глаза помоложе. А когда будет готово?

Это был самый главный вопрос, и женщина ответила так, как Хари и рассчитывал:

– Машина делает вычисления за секунды, но у вас сто восемьдесят пятая очередь. К тому же надо еще расшифровать и отпечатать на бланке. В общем, если доплатите за срочность, приходите завтра во второй половине дня.

Хари затоптался возле нее, не в силах расстаться со своим сокровищем. Насколько он пять минут назад желал, чтобы у него взяли бумагу, настолько теперь страшился уйти без нее. Но блондинка уселась за перфоратор и непреклонно указала ему на дверь. Он двинулся обратно приплясывая. Но вряд ли у него было бы так легко на душе, знай он, что в обязанности перфоратистки вовсе не входит оформление заказов, а профессор Терригари находится сейчас в своем кабинете, за две комнаты отсюда.

Хари назначает свидание

Крестон еще два раза объявлял забастовку, пока дотащил тринадцатую партию. Маклин пыхтел рядом и помалкивал. Добравшись до верхней площадки, Крестон рухнул на пол и облегченно закурил. К нему тотчас вернулось хорошее настроение.

В блоке питания стояла нестерпимая жара от нагретых металлических стен, за которыми проходили теплоотводящие трубы. Даже каменный пол не принес Крестону облегчения. Отшвырнув окурок, он вытер мокрое лицо, подошел к обтянутому гуттаперчей люку в стене и двинул в него ногой:

– "Берта", открывай пасть, жратву принесли.

Люк с готовностью откинулся.

– А теперь, – сказал Крестон, когда корзины были опустошены, – я снова ложусь на пол и буду долго и с удовольствием отдыхать.

Маклин не мог не улыбнуться, глядя на него. Невозможно было сердиться на этого бесхитростного, непосредственного парня, лицо которого отражало все его мысли, Маклин прощал ему многое – и нежелание трудиться, и неровности характера, и не всегда тактичные намеки на отношения Маклина и перфоратистки Ли Керри. Молодость, что с нее взять! Вот и сейчас Крестон открыто, совершенно по-детски увиливал от работы. Напрасно осторожный Маклин указывал, что "Берта" голодна и, если она откажется работать, можно нарваться на скандал. Крестон только лениво отмахивался.

Так прошло полчаса. Маклин начал злиться и уже подумывал, не запустить ли в приятеля пустой корзиной, когда поза Крестона чем-то поразила его.

– Тьфу, черт! – расхохотался он. – А я-то ломаю голову... Ты лежишь точь-в-точь как покойный отец нашего шефа и на том же месте.

Крестон взвился, будто его кольнули шилом:

– Неужели это было здесь?

– В том-то и дело. Крисе водил меня сюда и разыграл целое представление в лицах. Честное слово, в нем пропал неплохой актер. Так вот, сначала их было двое, и они носились за Терригари по всему зданию. Он все пытался прорваться в кабинет, чтобы вызвать по телефону полицию, но они загнали его сюда. А потом появился третий... Когда утром отыскали трупы, они были продырявлены, как дуршлаг.

– Как дуршлаг... – машинально повторил Крестон и вдруг, подхватив корзину, ринулся вниз.

Маклин едва поспевал за ним. Но, спрыгнув с последней ступеньки, Крестон выронил корзину и попятился.

Навстречу ковылял тот же безобразный старик. Приятели отступили к стене, выставив корзины, как щиты. Хари осклабился:

– Не откажите, молодые люди, в любезности сообщить имя очаровательной блондинки в розовом пуловере, что сидит в пятой комнате.

– Ее зовут Ли Керри, – поспешно ответил Крестон.

А Маклин, нахмурясь, спросил:

– А затем это вам?

Хари заговорщически подмигнул ему:

– А разве я уже не могу пригласить женщину в приятное местечко, где можно замечательно провести время? Скажем, в "Голубую мечту" сегодня вечером, часиков эдак в восемь.

Посмеиваясь, он двинулся дальше, а озадаченные приятели уставились друг на друга, потом пожали плечами и одновременно плюнули.

В "Голубой мечте"

Улица привычно готовилась к вечерним развлечениям. Первыми вспыхнули рекламы лотерей. Искатели счастья атаковали электронные машины, выбрасывающие шестизначные числа. Машины учитывали психологию людей, люди старались угадать психологию машин. Угадавший загребал миллион. Иногда в газетах появлялись портреты счастливчиков, и новые сонмы страждущих спешили положить свои медяки у ног ненасытного Молоха удачи.

Одна за другой, как яркие гнилушки, освещающие только самое себя, загорались вывески дансингов и кинотеатров, кабачков с танцами и ресторанов со стриптизом. С пролетающего самолета улица казалась сверкающей змеей, делающей стремительный рывок.

Ли Керри выпрыгнула из вагона монорельсовой воздушки, и эскалатор, мягко шурша, опустил ее на мостовую. Маклин ждал на традиционном месте.

– Салют! – крикнула Ли, поднимая руку, чтобы он разглядел ее в толпе.

При неверном свете реклам она была необычайно хороша в коротком, сильно декольтированном платье нежно-голубого цвета. Светлые прямые волосы небрежно падали на спину и грудь, согласно последней моде. Маклин, высокий, подтянутый, с седеющими висками, походил на преуспевающего бизнесмена.

"Неудачник! – подумала Ли, с внезапным раздражением окидывая взглядом его красивое лицо. – Окончить университет – и работать лаборантом! Беден, но честен. Тоже мне рыцарь Печального Образа!"

Она с облегчением подумала, что эта затянувшаяся и совершенно бесперспективная связь сегодня наконец-то будет прекращена.

– Знаешь что? Пойдем в "Голубую мечту", – неожиданно предложил Маклин.

– Что это тебе захотелось в этот кабак? – удивилась Ли.

– Так. – Маклин рассмеялся: – Сегодня у меня чуть было не появился соперник.

Ли равнодушно пожала плечами.

Против ожидания, в "Голубой мечте" было вполне приличпо. Они прошли в малый, "семейный" зал. Эстраду занимал невиданный музыкальный гибрид – цыганский джаз, и тихие полузабытые мелодии создавали минорное настроение. Две красивые цыганки в мини-юбках заученно поводили плечами, обжигая публику сверкающим от белладонны взглядом. Вдоль стены стояли пальмы в нарочито старомодных горшках. Листья их блестели, будто начищенные. Официант ловко откупорил бутылку с тягучим янтарным ликером.

...А полчаса спустя в большом зале "Голубой мечты" встретились молодой Бигль и Хари.

– За удачу! – сказал Хари.

– За удачу! – откликнулся Джонни. – Финиш! Наконец-то! Двадцать лет тянулась эта история. Я был совсем сопляком, когда впервые услышал о "Берте". И потом, пока рос, отец все время твердил, что эта тайна должна быть нашей. Это было как заклинание. Сколько денег мы ухлопали на поиски! Двенадцать трупов проложили дорогу к этому парню с распылителем. А уж как Форрес прятал его! Слава богу, все это позади. Завтра мы станем королями мира. – Он торжественно поднял бокал и чокнулся с Хари.

...Чей-то взгляд упорно сверлил спину Ли. Наконец она неохотно обернулась. Толстяк за соседним столиком таращил бессмысленные глаза, в которых уже не было ничего человеческого. Ли смерила его презрительным взглядом и отвернулась, судорожными глотками прогоняя внезапную тошноту.

– Вышвырнуть его? – предложил Маклин.

– Оставь, с такими не связываются. – Она нервно закурила. – Какое животное!

– А ведь когда-то, наверное, был кудрявым херувимчиком, чистым, как безоблачное небо, – задумчиво сказал Маклин. Думали ли папа с мамой...

– Все мы были когда-то как небо, – неожиданно горько засмеялась Ли. Не переводя дыхания она вытянула содержимое пятого бокала, и в ее прищуренных глазах появилась сентиментальность. – Вспоминаю свой первый бал. Мне стукнуло семнадцать, но я еще не задумывалась, почему это нас не приглашают в некоторые дома, хотя мы были богаче всех в городе. И вот я позвала друзей, подружек, и мы всю ночь танцевали, бегали по саду, целовались украдкой... Это было как раз семнадцать лет назад. Когда проступила заря, я вдруг поняла, что детство кончилось, но ничуть не испугалась. Я ощутила себя такой... такой... чистой, что ли. Никакая грязь, казалось, не могла прилипнуть ко мне. Никакая...

Она торопливо схватила бокал, залпом выпила. В углах ее густо накрашенных губ наметились горькие складки. Раньше этих складок не было. Впрочем, Маклин и сейчас их не видел.

– Семнадцать лет, странное совпадение! – усмехнулся он. Семнадцать лет назад я окончил университет и с новеньким дипломом в кармане шел по дорожке. Да что там шел – летел! Такая белая мягкая дорожка из речного песка. Она кончалась у красивых металлических ворот, а за ними – твердое гудронированное шоссе. Закрыл ворота – и куда хочешь. И, шагая по этой дорожке, я был непробиваемо уверен, что удача зажата у меня в кулаке... Теперь я частенько сомневаюсь, а была ли она, та дорожка?

Он, не глядя, протянул руку, и его пальцы безошибочно обхватили резную стеклянную поверхность бокала.

А в соседнем зале шел свой разговор:

– Уж и не помню, кому пришла в голову эта идея – телепортировать бутылку с вином. Наверное, профессору, он мастер был на всякие выдумки. Синтезатор в тот раз стоял у него на квартире; мы переносили аппарат с места на место, чтобы проверить, как влияет на телепортацию расстояние, а также всякие экраны – железные, свинцовые, магнитные и какие-то там еще. В конце концов оказалось, что "Берте" все нипочем – и расстояние и экраны. Профессор просто молился на нее за такую мощь, как какой-нибудь язычник на своего деревянного идола. И надо сказать, "Берта" достойна преклонения: достаточно посмотреть, как ловко она синтезирует всякие предметы. Ты еще увидишь это. Сначала из раструба синтезатора появляется легкое голубое сияние. Только оно не растекается вокруг, а дрожит на одном месте. Потом оно начинает густеть, темнеть, становится угольно-черным, и у тебя почему-то делается нехорошо на душе. Профессор пытался объяснить, каким образом это сияние влияет на психику, но, по-моему, он и сам этого не понимал, а уж я и подавно. Под конец ослепительно вспыхивает молния, и ты невольно зажмуриваешься, а когда открываешь глаза, у раструба уже лежит посылка. И хотя на этом сеанс кончается, ты ходишь целый день с таким чувством, будто прикоснулся к чему-то недозволенному. Как если бы подобрался к замочной скважине ада, полюбовался на поджариваемых грешников и благополучно вернулся на землю. Нельзя людям наблюдать зрелища богов. Поэтому после второго иди третьего раза мы предпочитали быть подальше от синтезатора, когда он работает.