Текст книги "Людовик Святой и его королевство"

Автор книги: Альбер Гарро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

III. САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ПРАВЛЕНИЕ ЛЮДОВИКА СВЯТОГО С 1235 ПО 1248 г.

Девять лет регентства Бланки Кастильской имели решающее значение для укрепления королевской власти как в самом королевстве, так и за его пределами. Несомненно, главная заслуга в этом принадлежит регентше, но не следовало бы преуменьшать и роль юного короля; он покорял своих подданных блеском своего присутствия, прелестью своего возраста и святостью души еще до того, как принимал решение или отдавал приказ. Он не был груб, резок или жесток; он всегда вел себя сообразно своему королевскому сану; он с мягкой настойчивостью добивался повиновения, а когда был уверен в своей правоте, то становился непреклонным и упорным. Впоследствии именно эти качества характеризовали его как правителя. Он всегда советовался с другими, но никому не позволял давить на себя, будь то иерарх Церкви или знатный барон.

Первые трудности у короля возникли из-за его некогда верного союзника – Тибо, графа Шампанского. В 1234 г. Людовик Святой позволил ему после смерти его дяди, короля Санчо VII, заполучить корону Наварры; он же помирил Тибо с королевой Кипра, которая хотела завладеть Шампанью. Однако Тибо, не испросив согласия Людовика Святого, выдал свою дочь замуж за юного графа Бретонского. Так был возрожден союз крупных вассалов, направленный против короля. Людовик Святой немедленно потребовал себе три замка, которые Тибо обещал отдать ему в том случае, если выдаст замуж дочь, не спросив у него разрешения. Вместо того чтобы уступить, Тибо заключил соглашение с графом Маршским, пообещавшим ему и графу Бретонскому оказать помощь против любого лица в королевстве.

Не оставив новым мятежникам времени для того, чтобы набрать силу, Людовик Святой созвал в Венсен своих рыцарей. Но в 1235 г. Папа велел доминиканцам и францисканцам приступить к проповеди крестового похода. Тибо Шампанский вместе с герцогом Бургундским, графом Бретонским и прочими фландрскими сеньорами объявили себя крестоносцами. Еще 6 ноября 1234 г. Папа писал Людовику Святому, потребовав от короля заключить мир с англичанами и готовиться выступить в поход на Восток в тот самый миг, который ему укажут из Рима. Когда же Тибо узнал, что на него надвигаются королевские войска, то стал просить у Церкви защиты, полагавшейся каждому крестоносцу; тогда Папа запретил Людовику Святому нападать на графа. Но король не обратил внимания ни на это послание, ни на угрозу применить к нему церковные санкции; он отправился в Венсен со своими отрядами, и его вид, по словам хрониста, внушал всем отвагу и радость. Тогда Тибо отдал королю замки Брей и Монтеро. Однако Людовик Святой не счел этот дар достаточным, и графу Шампанскому пришлось лично молить его о снисхождении. Совершить этот демарш ему посоветовала Бланка Кастильская. Людовик Святой простил ослушника, но Тибо должен был окончательно отказаться от прав, которые он все еще имел на сеньории Шартр, Блуа и Сансерр, проданные королю в 1234 г.; кроме того, он обязался прожить семь лет в ссылке – либо в Наварре, либо на Востоке, куда он, как и обещал, отправился в крестовый поход.

Тибо добился прощения у Людовика Святого, но его брат, юный Робер д'Артуа, не желал, чтобы он так легко отделался. Он приказал своим людям публично оскорблять графа; один из них запустил Тибо в лицо творогом, другие обрезали хвост и ухо графской лошади. Тибо пожаловался королеве Бланке, и тогда король приказал повесить всех виновников инцидента; но Робер объявил себя зачинщиком происшедшего и испросил их освобождения.

В 1235 г. король Генрих III женился на Алиеноре Прованской, младшей сестре королевы Франции Маргариты. В свою очередь, Людовик Святой пожелал женить Робера д'Артуа на единственной дочери графа Фландрского; но она умерла в юном возрасте, и Робер в 1237 г. вступил в брак с Маго, дочерью Генриха II, герцога Брабантского. В том же году в Компьени король посвятил его в рыцари. По этому случаю Людовик Святой устроил пышный праздник, на который собралось до двух тысяч рыцарей. Это празднество было задумано не только с целью воздать почести королевскому брату, но и из-за того, что император Фридрих II созвал неподалеку от Компьени, в Вокулере, на границе с Францией, всю христианскую знать, и эта толпа вооруженных людей знаменовала собой почти неприкрытую угрозу в адрес короля. Людовик Святой пообещал прибыть в Вокулер, но во главе мощного войска, собранного им в Компьени; таким образом, он не рисковал попасть в плен. Узнав об этом, Фридрих распустил собрание.

Филипп Муске сообщил нам, что на празднествах в Компьени присутствовал некий сарацинский эмир, причем дает этому весьма любопытное объяснение. В 1236 г. Старец Горы, глава ассасинов, якобы послал во Францию двух своих учеников, дабы заколоть Людовика Святого из ненависти к христианской вере. Но когда тамплиеры предупредили его, что французский король – не крестоносец, а кроме того, мусульмане нисколько не выиграют от его убийства, ибо погибшего заменят братья, глава ассасинов отказался от своего намерения и направил к Людовику двух эмиров, чтобы предупредить его об опасности. Тамплиеры торжественно представили эмиров королю, которые преподнесли ему дары их хозяина в знак мира. На некоторое время король окружил себя личной охраной, вооруженной железными палицами, а эмиры перехватили первых посланцев Старца Горы в Марселе. Не была ли эта история плодом фантазии, разыгравшейся при виде араба на празднествах в Компьени? Правдива ли она, или же ее придумали тамплиеры, чтобы увлечь короля в крестовый поход?

В то же время королю удалось подчинить себе Пьера Моклерка, графа Бретонского. Последний, передав своему сыну графство Бретонское, прибыл в Понтуаз, чтобы лично передать Людовику Святому три крепости: Беллем, Сен-Жак-де-Беврон и Перьер-ан-Перш. Он принял крест и обязался сопровождать графа Шампанского в Палестину. Наконец, его сын, принявший титул графа Бретонского, признал себя вассалом Людовика Святого.

* * *

Крестовый поход, к которому призывал Папа Римский и готовились многие сеньоры, казался тем более необходимым, что франкская империя Константинополя находилась в крайне опасном положении: ей угрожали болгары, греческие князья – исконные владельцы Царьграда, и особенно татары, приведенные Чингисханом из глубин Азии.

Иоанн де Бриенн, правивший в Константинополе в качестве опекуна своего зятя Бодуэна II, послал его просить помощи у Папы Григория IX. Бодуэн погостил со своей женой Марией де Бриенн, внучатой племянницей Бланки Кастильской, в Париже, у своего кузена Людовика Святого. Там их настигла весть о смерти Иоанна де Бриенна. В Константинополе начались волнения. Папа и Людовик Святой ускорили набор войск для Бодуэна, собиравшегося отбыть в 1238 г. в Сен-Жан. Король и Бланка раздобыли крупную сумму денег и наняли солдат. Но все эти приготовления оказались напрасными, так как император Фридрих II запретил войскам проход по своим землям. Именно тогда Бодуэн заложил Терновый венец, хранящийся в его сокровищнице, венецианским банкирам.

В 1238 г. Людовик Святой принял посольство азиатских сарацин, как говорили, прибывших от Старца Горы, который предлагал королю свою помощь против татар. Татарский хан послал передать императору Фридриху, что советует ему ради собственного же блага стать его вассалом. Ужас перед степными ордами был столь велик, что в этом году рыбаки Готландии и Фрисландии не осмеливались, как обычно, ловить сельдь у английских берегов, боясь оставить свои семьи на растерзание татарам. Именно тогда, по словам Матвея Парижского, Людовик Святой объявил: «Мы либо победим, либо станем мучениками». Сарацины, у которых татары только что отняли Персию, также отправили послов просить помощи у английского короля; но епископ Винчестерский предложил не вмешиваться, чтобы «эти собаки перегрызли друг друга».

Молодой император Бодуэн II предложил Терновый венец Людовику Святому, поручив ему выкупить его у хранивших его венецианцев. Людовик Святой с радостью согласился и отправил за венцом в Константинополь двух доминиканцев, Жака и Андре. Они нашли его в Константинопольской церкви у венецианцев и сами перевезли его в Венецию, куда прибыли на Рождество, ускользнув от греческих кораблей, собиравшихся захватить их в плен. Людовик же из Санса, где он находился, отправился навстречу реликвии до Вильнев-д'Аршевек, в пяти лье оттуда; его сопровождали Готье Корню, епископ Сансский, Бернар, епископ Пюи, и Бернар, епископ Оксерра. 11 августа 1239 г. процессия, во главе которой несли Терновый венец, вступила в Санс при огромном стечении народа. Людовик Святой со своим братом Робером д'Артуа, босые, в простых рубахах, несли раку с венцом на плечах. На следующий день кортеж двинулся в Париж. За Сент-Антуанскими вратами, подле монастырской церкви воздвигли престол, чтобы принять реликвию. Епископы, белое и черное духовенство вынесли раки с мощами парижских святых и ждали Терновый венец. С тех пор это место прозвали Сторожевая башня (Guette). Король и граф Артуа несли реликвию; на торжестве вместе с монахами Сен-Дени присутствовали обе королевы. Звонили все колокола. Толпа с восторгом глазела на великолепное шествие, восхищаясь смирением Людовика Святого и его братьев. 18 августа, восемь дней спустя после того, как реликвию внесли в Санc, ее при большом стечении прелатов, клириков, рыцарей (все они были босы) перевезли в собор Парижской Богоматери. После того как отслужили благодарственный молебен, святыню поместили на хранение в дворцовую капеллу святого Николая, вместо которой Людовик Святой вскоре построил Сен-Шапель (Святую часовню). Готье, архиепископ Сансский, оставил рассказ об этих празднествах.

До этого Терновый венец находился в личной часовне византийских императоров во дворце Буколеон. Его подлинность ни у кого не вызывала сомнений, и однако же в самой Франции, в аббатстве Сен-Дени, монахи в то же время представляли верующим для почитания другой Терновый венец. Они говорили, что хранили его со времен правления короля Карла Лысого, забравшего его из императорской часовни в Ахене. Людовик Святой прибыл почтить ее в 1270 г., перед отъездом в последний крестовый поход, с ней же происходили процессии в 1283 г.; считали, что это была часть подлинного венца. Кроме того, в аббатстве Сен-Дени находился шип из венца, хранившегося в Буколеоне: Бодуэн I, став императором в Константинополе, прислал его Филиппу Августу, который передал шип в 1205 г. монастырю Сен-Дени.

* * *

Обстановка в христианском мире особенно усложнилась из-за германского императора Фридриха II, и настал момент, когда Людовику Святому пришлось вмешаться.

Фридрих, сын императора Генриха VI, был протеже великого Папы Иннокентия III, но, взойдя на трон, захотел подчинить своей власти Святой Престол. В тот век веры этот умный и величественный государь – глубоко безбожный, безнравственный, поступавший лицемерно или цинично, в зависимости от обстоятельств, без угрызений совести окружавший себя еретиками, евреями, арабами, который вел на Сицилии скорее языческий или мусульманский, нежели христианский образ жизни – представлял собой фигуру необычную и возмутительную.

Папа Иннокентий III, ловкий политик, решил предотвратить опасность. Он попытался разорвать унию имперской и сицилийской корон, созданную в правление Генриха VI. Папа поддержал Фридриха в Германии в его борьбе против императора Оттона IV, но заставил его пообещать, что как только он станет императором, то оставит королевство Сицилию своему сыну. Иннокентий III умер в 1216 г., и Фридрих, став императором, так и не покинул Сицилию.

Итак, Святой Престол с севера и юга окружали имперские владения. Папа попытался занять Фридриха II крестовым походом. Венгерский король Андрей II и Иоанн де Бриенн в 1219 г. захватили Дамьетту, надеясь с помощью Фридриха добраться до Каира. Но император, невзирая на то что принял крест, так и не прибыл на Восток, и христиане потерпели поражение. Вскоре Фридрих получил императорскую корону из рук Папы Гонория 111 и снова пообещал отправиться в крестовый поход. Немного спустя, в 1225 г. он женился на Изабелле, дочери Иоанна де Бриенна, Иерусалимской принцессе. Таким образом, интересы императора были соблюдены. Но все равно Фридрих не спешил на Восток, и новый Папа, Григорий IX, отлучил его от церкви. И только тогда он решился отбыть на Святую землю.

Однако вместо того, чтобы сражаться с врагами. Фридрих договорился с ними: он с сарацинами понимали друг друга лучше, чем с христианами. Султан Египта, воевавший с одним из своих братьев, уступил Фридриху Иерусалим по договору, подписанному 18 февраля 1229 г. Этим договором, помимо всего прочего, вводилось десятилетнее перемирие в Палестине. Узнав, что в его Неаполитанском королевстве началось восстание, Фридрих вернулся в Италию и в 1230 г. заключил с Папой мир.

Сын Фридриха, принц Генрих, поднял в Германии мятеж против отца. Но сторонники бросили его, и Генрих попал в плен к Фридриху, который победил миланцев и Ломбардскую лигу в битве при Кортенуова и собирался захватить всю Италию. Сардинию он отдал своему внебрачному сыну Анцио. Расценив сей поступок как недопустимый вызов, Папа Григорий IX 20 марта 1239 г. отлучил императора от Церкви.

Людовик Святой позволил французским епископам огласить отлучение в церквях своего королевства. Он также разрешил Папе начать во Франции сбор денег на крестовый поход против Фридриха, но сам не стал участвовать в нем и отказался от императорской короны, которую понтифик предложил его брату Роберу. Но Фридрих, чья супруга Изабелла скончалась, только что снова женился – на сестре короля Генриха III Английского, перейдя, таким образом, в лагерь врагов короля Франции.

Владея большей частью Италии, Фридрих II намеревался захватить Рим и, как говорили, присвоить себе теократическую власть. Когда его предали анафеме, он апеллировал к церковному Собору. Папа объявил, что готов созвать Собор. Тогда император прибег к уверткам; он заявил, что не признает Собор, поскольку Папа является его врагом; и одновременно он соглашался заключить перемирие, но только не с Ломбардской лигой.

Тем не менее Папа в августе 1240 г. созвал христианских прелатов на Собор. Фридрих стал препятствовать его созыву. Он контролировал Италию, а флот под командованием его сына Анцио задерживал корабли, везущие на Собор епископов. Французские и английские прелаты, добравшиеся до Марселя, не нашли ни судов, ни экипажа, дабы плыть дальше. Папа созвал их в Геную, чьи горожане были его сторонниками. Но флот Анцио 3 мая 1241 г. разбил генуэзскую эскадру. В бою погибло несколько епископов, а большая их часть попала в плен.

Фридрих готовился идти на Рим. Он написал римскому сенату, что идет заключать мир с Папой и намерен возглавить крестовый поход на татар. Английскому королю 18 мая 1241 г. он представил свою победу как Божий суд. «Знайте, – пишет он ему, – что Господь, восседающий на своем престоле и судящий по справедливости, с нами, и Ему угодно, чтобы мир управлялся не только духовенством, но имперской властью и духовенством».

Людовик Святой тут же потребовал освободить французских епископов, коих Фридрих держал узниками в своих итальянских замках. Император ответил, что эти люди прибыли осудить его, – следовательно, они его враги и по праву взяты под стражу. Людовик Святой написал во второй раз, тоном, не допускающим возражений:

«Мы всегда полагали, что империя и наше королевство составляют единое целое, и поддерживали с вами дружеские отношения, подобно предшественникам. Мы никоим образом вас не провоцировали и даже отказали легатам в материальной помощи, которую те просили для борьбы с вами. Так что пусть Ваше императорское величество хорошо уяснит то, что мы собираемся ему сказать: удовлетворите [наши требования], ибо королевство Франция не настолько ослабло, чтобы пасть под вашей пятой».

Фридрих уступил и выпустил французских епископов на свободу. Кроме того, престарелый Григорий IX умер после 21 августа 1241 г., а новый Папа, Целестин IV, скончался после 18 дней правления. Фридрих II повел себя так ловко, что Святой Престол оставался вакантным в течение 18 месяцев. И англичане воспользовались этими обстоятельствами, чтобы напасть на Людовика Святого.

* * *

В 1241 г. татары наводнили Польшу, Чехию и Венгрию и разграбили эти страны. Бланке Кастильской Людовик сказал: «Будем уповать, матушка, на помощь Господа. Если татары дойдут до нас, то либо мы прогоним их в пустыню, либо они нас отправят на небеса».

В том же году умер Готье Корню, с 1222 г. архиепископ Сансский, служивший короне со времен Филиппа Августа, а император Бодуэн уступил Людовику Святому большую часть Истинного Креста, равно как и прочие реликвии. Король выставил их для обозрения парижскому люду; он со своими братьями, босым, отправился за Крестом 14 сентября в день Воздвижения. Именно тогда, начиная с 1242 г. Людовик Святой повелел выстроить при дворце Сен-Шапель, чтобы хранить там святые реликвии.

Принца Альфонса посвятили в рыцари и в 1241 г., в день рождения святого Иоанна, в Сомюре провозгласили графом Пуатье. Ему исполнился 21 год, и он был уже женат на Жанне, единственной дочери графа Тулузского. Жуанвиль, который присутствовал на празднике, посвятил ему подробный рассказ. Там были король Наваррский, граф Тулузский, тесть Альфонса, граф Маршский и великое множество сеньоров и прелатов. Праздник был дан в крытых рыночных помещениях города, весьма обширных и построенных наподобие клуатра. Людовик был высокого роста и широк в плечах: на ассамблеях он на голову возвышался над остальными баронами. К тому времени он уже облысел. В тот день на нем была атласная фиолетовая. рубаха с камзолом и плащ алого атласа, подбитый горностаем. Жуанвиль добавляет: «…у него на голове был колпак из хлопка, который был ему совсем не к лицу, так как он еще был молодым человеком». Граф Шампанский был одет в атласную рубаху и плащ, отделанные лентами с золотыми застежками и золотой короной на голове. Жуанвиль, его сенешаль, прислуживал ему. За королевским столом сидели граф Пуатье, граф Дре, которого тоже только что посвятили в рыцари, затем граф Маршский и Пьер Моклерк, граф Бретонский. Вокруг этого стола несли охрану Эмбер де'Боже, будущий коннетабль Франции, Ангерран де Куси, Аршамбо де Бурбон и за ними тридцать рыцарей в атласных рубахах и великое множество сержантов, облаченных в доспехи цветов графа Пуатье. Стол на другом конце зала возглавляла королева Бланка Кастильская, которой прислуживали ее племянник граф Булонский, ставший королем Португальским, граф де Сен-Поль и один юный немец восемнадцати лет, сын святой Елизаветы Венгерской; королева Бланка целовала его в лоб, ибо думала, что его мать не единожды целовала его туда. За другим столом сидели двадцать архиепископов и епископов, а в других крыльях здания и во внутреннем дворе толпилось бесчисленное множество рыцарей; никогда на празднике не видано было столько камзолов и одежды из расшитой золотом ткани.

У короля была еще одна причина собрать столько рыцарей: он поступил так не только ради престижа, но и ради собственной безопасности, ибо среди вассалов, которым предстояло принести оммаж молодому графу Пуатье, находились старые и опасные противники короны. На празднествах в Сомюре присутствовал Гуго де Лузиньян, граф Маршский. Он отправился в Пуатье вместе со своей женой, которую величали королевой Английской, так как она была вдовой по первому браку короля Иоанна и матерью Генриха III. Граф Маршский принес оммаж графу Пуатье, и документ, подтверждающий это, сохранился до сих пор в наших национальных архивах. Гуго возвратил своему новому сеньору Сен-Жан-д'Анжели и Они, откуда королева Бланка, выполняя условия Вандомского договора, вывела королевские гарнизоны. Но королева Английская не снесла подобного унижения. Она была уязвлена как тем, что ее муж был лишь вассалом вассала французского короля, так и тем, что обе королевы – Бланка и Маргарита – не признавали ее ровней. Король и его братья заночевали в замке Лузиньяна. После отъезда графиня Маршская поспешила уничтожить все следы их пребывания, повелев увезти ткани, сундуки, стулья и всю мебель, вплоть до образа Девы Марии. «При виде этого граф Маршский, совершенно пораженный, спросил ее, зачем она.так недостойно ободрала весь замок. Она же ответила: "Убирайтесь и освободите меня от своего присутствия – вы, оказавшие честь тем, кто лишил вас наследства; видеть вас больше не хочу"». Однако же он последовал за ней в Ангулем, но она отказалась принять его в своем замке, и ему пришлось обедать и ночевать в резиденции тамплиеров. В конце концов она согласилась на минуту принять его. Когда же он прибыл, она ударилась в слезы и сказала: «О наихудший из мужей, разве вы не видели, как в Пуатье я дожидалась три дня, чтобы повиниться перед вашими королем и королевой, вы не видели, как в тот момент, когда я предстала пред ними в покоях, король сидел на постели с графиней Шартрской и своей сестрой, аббатисой Фонтвроля, и они даже не пригласили меня сесть с ними, дабы унизить меня перед всеми? Ибо позволить мне стоять среди всего этого народа, окружавшего их, значило оскорбить меня; и ни при моем появлении, ни при уходе они, презирая меня, даже не привстали, как вы и сами могли видеть. Но боль и стыд заглушили, стиснули мне горло. Эти боль и гнев еще больше, чем потеря земли, которую у нас отобрали, меня сгубят, если с Божьей помощью они в этом не раскаются и не опечалятся, и не потеряют свое [добро]. Или я лишусь всего, что у меня осталось, или умру от тоски». Тогда граф поклялся, что сделает все, что она пожелает.

Он подготовил мятеж не только в Пуату, но и на всем Юге. Граф Тулузский, тесть Альфонса Пуатье, согласился поддержать непокорного графа. Виконт Нарбоннский, графы Комменж и Арманьяк, сеньоры Лотрек и Л'Иль-Журден, Транкавель, горожане Альби тоже примкнули к заговору. Пьер Моклерк, король Наваррский, король Арагонский – бывший сеньором Монпелье и претендовавший на Каркассон – отнеслись к событиям сочувственно. Английский король был готов поддержать претензии своей матери.

На рождественские праздники Альфонс пригласил графа Маршского и прочих вассалов в Пуатье, где находился его двор. Жена графа Маршского прибыла вместе с ним, чтобы лично подтолкнуть супруга к мятежу. Лузиньян появился перед графом Пуатье, публично бросил ему вызов и отказался признать его своим сюзереном. Затем воины Гуго расчистили ему путь; он отправился поджечь дом, где жил, и уехал из Пуатье.

Вся французская знать была удивлена и разгневана такой дерзостью. Людовик Святой потребовал от графа Маршского подчиниться своему сеньору. Когда Гуго отказался, король собрал парламент из пэров Франции, постановивший, что земли мятежника должны быть конфискованы. Тогда граф Гуго подготовил свои крепости в длительной осаде. Генрих III послал ему денег и стал готовиться к вторжению во Францию. Однако поведение английского монарха вызвало раздражение у его баронов, и они отказали в субсидиях на эту войну. Все же король отправился со своим братом Ричардом, которому пообещал отдать Пуату, тремя сотнями рыцарей и тридцатью бочками с золотом, на которые он собирался нанять пуатевинских и гасконских воинов. 20 мая 1242 г. он высадился в Руане.

Людовик Святой собрал флот из 80 кораблей в Ла Рошели и созвал свое войско в Шиноне: в апреле там собралось четыре тысячи рыцарей и двадцать тысяч оруженосцев, сержантов и конных арбалетчиков. Затем король вторгся на земли графа Маршского в Пуату, осадил и взял крепость Вуван. Графиня Маршская в отчаянии послала людей, чтобы отравить Людовика Святого и его братьев; но их заметили на королевской кухне и схватили.

Вассалы графа Маршского отступали, разоряя все позади себя, дабы оставить перед королевской армией пустыню: они сжигали деревни, вытаптывали луга, рубили деревья, засыпали колодцы, отравляли источники. Но наступление королевской армии продолжалось. Людовик осадил Фонтеней. который оборонял сильный гарнизон во главе с сыном Гуго де Лузиньяна.

Именно во время этой осады Генрих III объявил французскому королю войну. До сих пор Генрих заявлял, что держит путь в свое герцогство Гиень; он даже отправил посла к Людовику Святому, дабы спросить его, почему тот прервал их перемирие. Людовик Святой развернул орифламму, и осада Фонтенея продолжалась. Альфонса де Пуатье ранили в ногу, но крепость пала. Сына графа Маршского и сорок пленных рыцарей привели к королю. В назидание мятежникам их хотели повесить, но Людовик Святой воспротивился этому. «Этот юноша, – сказал он, – не заслужил смерти за то, что подчинился своему отцу, а эти люди – за то, что верно повиновались своему сеньору». И он велел их поместить в темницу и тщательно стеречь.

Взятие Фонтенея вызвало панику в рядах сторонников графа Маршского до самой Гаскони, и множество крепостей без сопротивления сдались королю. Самые слабые замки Людовик Святой приказывал разрушить, другие – укреплять и размещать в них гарнизоны; таким образом, он приобрел опорные пункты везде, где проходило его войско.

Король Английский все же прибыл из Руайана в Пон, где был принят сеньорами Сентонжа. Затем он дошел до Сента и Тонне на реке Шаранте, где посвящал молодежь в рыцари и, как законный государь, раздавал почести и земли.

Неподалеку от этого места, в Тайбуре, Людовик Святой столкнулся с английскими отрядами. Они стояли на левом берегу реки и охраняли мост, ведущий в город, который находился на правом берегу.

Французам не пришлось захватывать город: его жители открыли ворота перед королем Франции. Людовик остановился в Тайлбуре, а лагерь для своей армии приказал разбить у ворот. У англичан было шестнадцать сотен рыцарей, шестьсот арбалетчиков и двадцать тысяч пехоты. Французское войско было больше: под стяг Людовика Святого прибыли его братья, графы Артуа и Пуатье, его кузен Альфонс Португальский (ставший графом Булонским после смерти Филиппа Лохматого), Пьер Моклерк и великое множество других баронов. Генриха Ш Английского сопровождали его брат Ричард, зять Симон де Монфор, граф Маршский, графы Солсбери, Норфолк, Глостер.

Но Шаранта вовсе не была непреодолимой преградой. Утром 19 июля французы начали переплывать ее на лодках и атаковали мост, который защищала горстка англичан; говорят, что достаточно было Людовику Святому самому броситься в схватку, чтобы обратить их в бегство. Впрочем, возможно, что Генрих III решил выстроить свои отряды в некотором отдалении, на равнине, дабы сражаться в более благоприятных условиях.

Но перед этим он послал своего брата Ричарда, безоружного, с посохом паломника, к французам для переговоров. Граф Артуа привел его к Людовику Святому, который заключил с англичанами перемирие на 24 часа. Матвей Парижский сообщает, что король сказал: «Сеньор граф, я предоставляю вам перемирие на сей день и последующую ночь, чтобы у вас было время обсудить, как лучше вам отныне поступать, ибо ночь приносит совет». Ричард, убедившись в превосходстве французского войска, посоветовал своему брату отойти к Сенту, и в тот же вечер англичане отступили.

На следующий день, как только истек срок перемирия, Людовик Святой начал их преследовать. Королевские фуражиры дошли до самых стен Сента. Граф Маршский захотел наказать их за дерзость и отомстить за свое поражение: он вышел из города со своими тремя сыновьями и английскими и гасконскими воинами и атаковал французов. До города донесся шум начавшейся битвы, и английский король пожелал принять в ней участие. Графу Булонскому донесли о нападении на французский авангард, и Людовик Святой спешно прискакал на поле сражения. Оба войска вступили в бой раньше, чем хотелось бы англичанам. Несмотря на всю их отвагу, они потерпели полное поражение. Французы преследовали их с таким пылом, что некоторые из солдат ворвались в Сент вслед за англичанами и тут же попали в плен. Людовику Святому пришлось сдерживать свои войска.

Английский король, надеявшийся отвоевать Нормандию у французов, увидел Людовика Святого у врат Гиени. Он упрекал за поражение графа Маршского, который обещал привести в его войско более многочисленные отряды; сам же Лузиньян был изгнан из своих земель, почти полностью занятых войсками французского короля. Его союзники помышляли лишь о том, чтобы покориться Людовику Святому на относительно сносных условиях.

Генрих III, узнав, что Людовик Святой собирается начать осаду Сента, и предвидя, что граф Маршский в конечном счете его предаст, бежал во весь опор, приказав поджечь город, и остановился только в Блайе. Его люди, которым пришлось прервать обед на середине, лишь с большим трудом догнали своего государя. Все смешалось в этом отступлении; Генрих III потерял там свою походную часовню и реликвии. Людовик Святой вступил в Сент и продолжил преследование врагов. Но король Англии успел укрыться в Бордо.

После разгрома англичан их союзники думали только о повинной. Старший сын графа Маршского заключил от имени своего отца договор, подготовленный при посредничестве Пьера Моклерка. Граф Маршский прибыл с женой и двумя сыновьями, дабы броситься в ноги к королю, умоляя о прощении. Людовик Святой велел их поднять и простил на установленных условиях. Он возвратил графу большую часть его земель и получил за них оммаж. Жуанвиль рассказывает, что один сеньор, некогда потерпевший большой ущерб от графа Маршского, поклялся на мощах, что никогда не будет стричься, как рыцарь, а будет носить волосы гладко причесанными на прямой пробор, как женщина, покуда не почувствует себя отомщенным, то ли собственной рукой, то ли кем-то другим. «Когда он увидел графа Маршского, его жену и детей на коленях перед королем, взывающих о милосердии, он обрезал волосы и велел себя постричь в присутствии короля, графа и всей ассамблеи».

Эртоль, комендант замка Мирбо, напротив, не торопился подчиняться королю Франции. Он пошел за Генрихом III, ибо был связан с ним клятвой верности. Но английский король признался ему в своем бессилии и вернул ему свободу действий. Тогда Эртоль прибыл к Людовику Святому. Он не скрывал, что покинул своего прежнего государя не по своей воле; об этом свидетельствовал его облик: всклокоченные волосы, глаза, покрасневшие от слез. Король, которого отнюдь не задела его скорбь, лишь похвалил Эртоля. Он пообещал принять его под свое покровительство; будучи уверен, что человек, столь преданный своему прежнему сеньору, будет не менее верен ему самому, король принял от Эртоля клятву верности и вернул ему замок.