Текст книги "Демон-босс (СИ)"
Автор книги: Алайна Салах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
18
– Поверить не могу, что я согласилась, – шепчу я себе под нос, пока сажусь в машину Жданова под прицелом десятка взглядов коллег. Среди которых, между прочим, есть Шапошников.
Почему согласилась? Потому что поняла, что в противном случае полиграфический магнат с меня не слезет. Не в буквальном смысле, конечно. Он, как только ногу на ногу перекинул и заявил: «Ну что, инженер Люба, надеюсь, ты приветствуешь сверхурочные, потому что куковать мы здесь будем до тех пор, пока ты в трактир со мной поехать не согласишься», стало ясно, что настроен серьезно.
Я от растерянности полминуты не знала, что сказать. У нас ведь кабинеты на сигнализации. Разве могу я просто так запереть взрослого уважаемого человека и уехать? Охрану вызывать тоже не вариант. Тот дедушка в вестибюле в обморок упадет, стоит Жданову спросить «Как докатился до жизни такой?».
Вот и получается, что стала я заложницей обстоятельств. Вернее, жертвой собственного воспитания и некачественно организованной службы безопасности. Пришлось поехать чаевничать.
– Добрый вечер, Михаил, – здороваюсь я с водителем. Он мне симпатичен еще с тех пор, как помог справиться с севшим аккумулятором. – У вас всегда такая машина чистая – ни пылинки.
– Еще бы, – грохочет Жданов, опускаясь со мной по соседству. – Каждый день ее на мойке пидорит за мои деньги.
Я испуганно смотрю на Михаила. Не оскорбился ли на такие слова? Но он продолжает смотреть вперед так, будто ничего и не слышал. Может быть он глухонемой и понимает только жесты? Я ведь ни разу от него слова не слышала. Хотя стоит заметить, что с таким характером как у Жданова это стало бы для него спасением.
– Ты глянь, как в нашу сторону вылупились, – бормочет полиграфический магнат, глядя в затонированное стекло. – Пони с ресепшена того и гляди бинокль достанет.
И повернувшись ко мне, усмехается.
– А мы тут с тобой вхолостую сидим. Никак не дадим хорошего повода для сплетен.
– Тут я, боюсь, вы ошибаетесь, Игорь Вячеславович, – вздыхаю я, понемногу вырабатывая иммунитет к его шуткам. – На ближайшие две недели я стану самой обсуждаемой личностью в офисе.
– Так это же и прекрасно, Люба Владимировна. Думаешь меня не обсуждают? Обсуждают и еще как. А теперь спроси: что я по этому поводу думаю?
Я не удерживаюсь от улыбки. Хоть и грубоватый он, но обаятельный, особенно когда в глазах вот такие чертята пляшут.
– Спрашиваю. Что вы думаете по этому поводу?
– А ничего я не думаю, Люба, – громко гаркает Жданов. – Потому что мне плевать. На мнение каждого дурака оглядываться будешь – полжизни потеряешь. И тебе рекомендую подобной ерундой не страдать. Собаки лают – хоровод идет, слыхала такое выражение?
– Вы имеете в виду караван? – деликатно справляюсь я.
– Хоровод, караван – какая разница? Суть ты уловила, – фыркает он и следом повышает голос: – Миша, а мы чего стоим? Или мне тебя пришпорить надо? Новую жральню на Никитской открыли – там, где у меня первый офис был, помнишь? Туда трогай. Я тут одного неприступного инженера едва ли не на коленях отужинать упросил, а ты сидишь, время тянешь.
Я не знаю, то ли краснеть, то ли хихикать как дурочка. На коленях он меня упросил. Вернее будет сказать, взял шантажом и измором. А Михаил, бедный, похоже точно глухонемой. Ни один мускул на лице не шевелится. Хотя, если он по губам читает, то все понимает. Зарплата у него, наверное, высокая. Не могу представить человека, который может спокойно уживаться с таким как Жданов. Ему бы чая моего фирменного попить. Очень успокаивает.
– Как там еврей твой поживает, Люба? Или ты после наших совместных посиделок вняла словам старших и дала Моисею пинка под хвост?
– Какому Моисею? – переспрашиваю я, крайне смущенная упоминанием о своем ухажере.
– Ну а как там его звали? – снисходительно морщится Жданов.
– Его зовут Лев. И мы с вами не станем его обсуждать. В противном случае, я попрошу высадить меня из машины прямо сейчас.
– Ты ж смотри, как оскорбилась за интеллигента, – щурится Жданов, разворачиваясь ко мне всем телом. – Рано я его, что ли, со счетов списал?
Не зная, что на это ответить, я отворачиваюсь к окну. Кажется, предстоящее «чаепитие» еще не раз заставит меня понервничать.
19
– Здравствуйте, вы стол бронировали? – осведомляется миловидная девушка на входе в ресторан с претенциозным названием «V.I.P».
При виде стойки из массива красного дерева и литого мраморного пола я невольно ощупываю пиджак. Достаточно ли отглажен? Все ли пуговицы на месте? Вообще-то я везде чувствую себя довольно свободно, но тут уж обстановка сильно… Как это бы поточнее выразиться? Для очень важных персон, вот.
– А что, аншлаг у вас? – басит Жданов, бросая мимолетный взгляд в зал. – Не похоже.
– У нас полная запись, – все с той же почтительной улыбкой заключает девушка. – Приношу свои извинения, но мест нет.
Испугавшись, что подобная новость приведет в бешенство непредсказуемого полиграфического магната, я спешно предлагаю:
– Тогда может быть в соседнее заведение пойдем? Выглядело вполне мило.
– Да не кипиши ты, Люба Владимировна, – морщится Жданов, выуживая телефон из кармана пиджака. – Что ты как первокурсница на первом свидании? А то я этих их «мест нет» не знаю. Цену набивают себе, чтобы народ слюной исходился и в очередь к ним выстраивался. Маркетинг от сохи.
– Это не так, – обиженно возражает девушка, очевидно крайне задетая подобным замечанием. – Наш ресторан очень популярный, и каждый вечер у нас полная посадка.
Не обратив внимания на сказанное, Жданов прикладывает мобильный к виску и отворачивается.
– Да, Женя. Слышишь ты меня? Я тут внял твоему приглашению и решил проект твой новый посетить. На Никитской который. А мне тут на входе дама одна малолетняя кукиш показывает. Говорит, мест у нее нет.
Я с опаской смотрю, как с каждым новым словом краснеет бедняжка-администратор, и от всей души ей сочувствую. Ясно ведь, что она просто работу свою выполняла и не знала, что из себя представляет Жданов.
– Давай, жду. Да не надо мне никакой халявы… Просто пусть посадит нас за стол поприличнее. Со мной тут инженер дюже голодный…. – Обернувшись, Жданов стреляет в меня глазами. – Сейчас как скандал устроит – неизвестно, что буду делать.
Нет, ну что за человек? Обожает ставить людей в неудобное положение. Шутник.
– Да, Евгений Леонидович, – испуганно произносит девушка, приложив к уху зазвонившую трубку. – Да, конечно. Найду. У окна дальний? Хорошо. Сейчас сделаю. Да... Да, поняла… Передам Ильясу. До свидания…
– Вот за что я не люблю отечественный бизнес, так это вот за такие выкрутасы, – ворчит Жданов, когда она, вынырнув из-за стойки, просит нас следовать за ней. – С одной стороны, хорошо конечно. Если хватило тебе мозгов бабок больших заработать – любую проблему можно решить. Пара звонков – и все тебе рады. И стол есть, и разрешение делать то, чего другим не позволяется… Но как патриота Родины все равно бесит. Почему блат везде необходим? Работайте нормально. Пусти ты людей без выпендрежа и тумана не нагоняй. Вот как человеку жизни радоваться, если везде, блядь, все приходится через звонки и откаты разруливать? Даже чтобы пожрать в кафетерий модный сходить.
Мне вот с одной стороны вроде и жалко девушку – она разве что голову в плечи не втянула, оттого как ее распекают, а с другой стороны, не могу со Ждановым не согласиться. Слишком много у нас всего «не просто так». Я когда свою Нику надумала в англоязычный лицей перевести, у меня прямым текстом взятку попросили. А то, что она нужные экзамены с отличием сдала – это так, дело второстепенное.
– Приятного отдыха, – пищит девушка и, едва не откланявшись, исчезает.
А стол нам и впрямь выделили самый лучший: в уютном закутке и с видом на город. Ай да Жданов.
– Ну что, Люба, – гаркает он, глядя на меня с противоположной половины стола. – Заказывай основательно. Не зря же я столько мытарств натерпелся. Сначала тебя уговаривать приехал с другой половины города, потом места посадочные выклянчил. Ох, чую, не расплатишься ты со мной.
– Вы меня на эти «не расплатишься» не купите, Игорь Вячеславович, – с улыбкой отвечаю я, отчего-то все сильнее проникаясь с нему симпатией. – Для этого нужно кого-нибудь помоложе на ужин приглашать. Я к своим сорока трем себе цену знаю.
– Надеюсь на это, Люба Владимировна. А иначе стал бы я за ширпотребом бегать.
20
– Ну, рассказывай, Люба Владимировна, как докатилась ты до жизни такой? – произносит Жданов, пристально глядя на меня поверх бокала.
При мне он уже не в первый раз такое спрашивает, но я все равно поневоле вздрагиваю. Кажется, эта фраза для него что-то вроде «как дела», но звучит все равно грозно.
– И где же моя жизнь, по-вашему, свернула не туда? – шутливо отвечаю я, заставляя себя удерживать его взгляд. – Потому как меня-то в ней все устраивает.
– Если еврей этот твой постоянный ухажер, то не так уж все и радужно, Люба. Хотя был бы он постоянным, ты бы сейчас со мной тоном другим разговаривала.
– А что не так с моим тоном? – осторожно уточняю я, невольно напрягаясь. Ох и полиграфический магнат. Умеет сказать так, что волей-неволей задумаешься и подберешься.
– Да все так, – басит Жданов. – Что ты напряглась как электричество? Хороший у тебя тон. Самый подходящий для свидания.
И я снова краснею как девчонка. Неужели правда такой у меня тон? Будто я с ним кокетничаю? Нет, при всей его, скажем так, эксцентричности, Жданов мне действительно импонирует, но… Чтобы я вдруг флиртовать начала, и сама не заметила… Или все-таки не заметила и начала?
– Снова громко думаешь, Люба, – ворчит он. – Забрасывай ты это дело. По крайней мере на ближайшие пару часов. Смущать тебя я цели не преследую – просто констатирую свои наблюдения. Знаешь, какой ты из этого вывод должна сделать?
Судя по повисшей паузе, отвечать на собственный вопрос Жданов не намерен, поэтому я покорно ему подыгрываю:
– Ну и какой?
– Что нам с тобой, двум взрослым умным людям вся эта требуха с притворством не нужна. Я сам прямой как топор, если не заметила: всегда говорю то, что думаю. Свои карты я перед тобой как есть выложил. Нравишься, заинтересован. Предлагаю и тебе сделать то же самое.
– И чего же вы от меня ждете? Признания в чувствах?
– Ну для признания в чувствах, положим, пока рановато, – хмыкает Жданов. – Погодим неделю-другую. Ты большие глаза не делай, когда я говорю, что мы на свидании. Сама все знаешь. У тебя ведь дочь, если не ошибаюсь, взрослая. Не первый раз, получается, замужем.
– Справедливости ради замечу, что замужем я была лишь однажды, – ехидничаю я, устав смущаться.
– Ну вот и второй раз сходишь, чтобы уже наверняка, – безапелляционно заявляет Жданов. – Но это я так, на будущее. А пока можно браться за вилки. Холуй местный нам наконец-то морских гадов тащит.
Пожалуй, я еще никогда так не радовалась появлению официанта, как сейчас. Потому что пока он расставляет тарелки с осьминогами и кальмарами, я могу спрятаться за рукавами его рубашки, чтобы получить передышку от напора полиграфического магната. Я себя-то всю жизнь считала прямым человеком, но тут даже я теряюсь… И впрямь прямой как топор. С мужчинами я к такому не привыкла.
– А кстати, муж твой где? Умер, что ли?
– Почему умер? – удивленно переспрашиваю я. – Мы развелись.
– И кто инициатор такого бесчинства?
– Я.
Жданов удовлетворенно хмыкает.
– Я так и думал.
– И почему, интересно?
– Не похожа ты на женщину, от которой мужик добровольно уйдет. Пироги недуром стряпаешь, да еще и инженерка, на которой крупное производство держится. И рубашка вон как на тебе сидит… – глаза полиграфического магната быстро опускаются на мою грудь. – Загляденье.
– Приятно, что вы обо мне такого высокого мнения. На развод действительно подала я, но причиной послужили измены отца Ники.
– Вот и отлично, что развелась, Люба, – невозмутимо заявляет Жданов. – Зачем тебе жить с долбоебом.
Глоток апельсинового сока фонтаном взмывает к носу, и я закашливаюсь. Ох, ну умеет же он емко сказать.
– Успокаивать и сочувствовать мне по этому поводу не нужно. Я все уже давно пережила и на Вадима зла не держу.
– Да кто тебе сочувствует и успокаивает? Я факт констатирую. Долбоеб твой Вадим. Обратно-то сколько раз просился?
Я невольно улыбаюсь. Ну, Жданов. Вот откуда ему все известно?
– До сих пор просится, когда к дочке приезжает. Он профессиональный боксер, много гастролировал в свое время. А конечно у него было много поклонниц.
– Так ты за боксера, что ли, замуж вышла? – морщится он. – Опрометчиво с твоей стороны. Вадим-то выходит долбоеб в кубе.
– Давайте оставим тему моего бывшего мужа, – мягко прошу я. – Я его таковым не считаю. Он все же отец моей дочери.
– Ладно, понял я, что ты борец за человеческое достоинство, – отмахивается Жданов. – Ты каракатицу попробовала – нет? Ешь давай. Успеем еще наговориться.
21
– Про дочь я тебе уже рассказывал… В США поехала мамашу навестить, когда та замуж сдуру выйти надумала, и там сын этого янки в нее клешнями своими госдеповскими вцепился. Короче, неравноценный обмен вышел. Бывшая моя в слезах и соплях домой вернулась, а единственная дочь так там и осталась. Любовь у них, видите ли, интернациональная случилась, а против нее не попрешь.
С каждым новым словом я все сильнее проникаюсь к нему симпатией и сочувствием, несмотря на своеобразную манеру повествования. Потому что чувствую, что переживает он разлуку с дочкой.
– Отговорить, стало быть, пытались?
– А чего ее отговаривать? – хмыкает Жданов и неожиданно берет меня под локоть, притягивая к себе. – Аккуратнее, лужа. Туфли промочишь, придется мне как джентльмену, на руках тебя до подъезда тащить.
Покраснев, я бормочу «спасибо». Да уж. Вот была бы картина на потеху соседям: я и у чужого мужчины на руках.
– Слава головой. к счастью, в меня, а не в мать пошла, – продолжает он. – МГУ между прочим с красным дипломом окончила. Я янки этих сам терпеть не могу, но с жирафом своим она не прогадала. За нее любому глотку порвет. Ну и толковым оказался. Бизнес у него успешный, дом недавно вот приобрел в центре Манхэттена. Я тебе говорил, что они четверых внуков мне настрогали?
– Что-то такое слышала, – улыбаюсь я. Забавно видеть Жданова таким… Сентиментальным, что ли? За этой его внешней грубоватостью читается большая любовь к семье.
– Старший внук в Москву на лето каждый год приезжает. На меня знаешь как похож? Сала в голове еще маловато, конечно, но это с возрастом придет. Средняя – Саша… Эта вертихвостка еще та… Мягко стелит, жестко спать. Чуть зазеваешься, на шею залезет и пятками пришпорит. Ждановская порода, – Голос полиграфического магната звенит плохо скрываемой гордостью. «Ждановская порода» – это очевидный комплимент. – Еще Маша есть и Никита. Эти мелкие еще совсем: куклы да машинки подавай. Но Маша, как мне видится, в Сорокиных пошла… – На этой фразе он морщится, словно съел что-то кислое. – Больно уж нежная барышня. Прошлым летом впервые мультфильм «Ну, погоди» увидела и слезами залилась. Волка ей, видите ли, жалко. У Славы мамаша такой же была. Чуть что не так – ладонь ко рту и в обморок грохается.
Вот значит, какой она была, его первая жена? Тургеневской барышней? Никогда бы не подумала. Хотя было время я и сама мечтала так уметь: ладонь к рту и лишиться сознания. Такое умение от стольких проблем в жизни избавляет.
– Получается, вы с дочерью до сих пор близки?
– А как не близки? – хмыкает Жданов. – Звонит еще чаще, чем матери. Да и жираф мне набирает раз в неделю. Куда он, долговязый, без любимого тестя.
Я улыбаюсь его благодушному ворчанию. Ну надо же, а? С виду такой суровый, а копнешь поглубже – мягкий, как бисквит. Ох, чувствую не доведет до добра этот разговор. Таю я, таю, как снег весной. Уж очень меня подкупают мужчины, которые любят своих детей. Прямо моя Ахиллесова пята.
– А у жирафа имя есть?
– Гас его зовут. Я эти госдеповские имена терпеть не могу, поэтому и зову его жирафом. Познакомишься еще. Они раз в год погостить приезжают.
От очередного намека на совместное будущее я скромно опускаю взгляд себе под ноги. Ну вот как он это делает? Верно и настойчиво внушает мысль о том, что все у нас может сложиться. И ведь самое интересное, что я действительно начинаю допускать подобный исход событий, забыв и про верного Леву и про то, что романы на работе редко приводят к чему-то хорошему и про девушку Майю, которая явно имеет виды на Жданова.
– Ну что, Люба, – вдруг громко говорит он, остановившись. – Километра три мы с тобой уже намотали. Последний раз в институте так гулял от безвыходности, когда в штанах чесалось, а денег на гостиницу не было.
Я смотрю на него с укоризной. Это что еще за намеки? А потом вижу, как серый взгляд искрится весельем и моментально такую грубую ремарку прощаю. Околдовал Жданов меня, что ли? Совсем не могу на него злиться.
– Да, неплохо мы погуляли перед сном, – соглашаюсь я. – Теперь можно и домой. Вам ведь тоже вставать наверняка рано.
– Ты за мой сон не волнуйся, Люба. Лучше на чай пригласи. Света у тебя в окне, вижу нет… – Он кивает аккурат на мой этаж. – Стало быть и дочери твоей не помешаем.
22
Уже в который раз за этот вечер Жданову удается застать меня врасплох. Тем, что он откуда-то знает, где находится мое окно, ну и прямым предложением подняться, разумеется. Неудивительно, что он так в бизнесе преуспел: для него будто бы не существует препятствий. Увидел, возжелал и прет как танк без лишних сантиментов. Хотя сантименты все же, надо признать, были, когда он про своих дочь и зятя рассказывал.
– Во-первых, этажом вы могли и ошибиться… – В попытке не выдать свое смятение я начинаю звучать как телефонная Сири. – Во-вторых, Ника в это время бывает дома, а в третьих…
– А в третьих, пускать его в квартиру рано, потому что ты не такая, да еще вдруг не прибрано, – заканчивает Жданов. – Что тут скажешь, Люба. Не удивила. Этажом я не ошибся, потому что когда тебя на выставку забирал, одна мадемуазель двадцатилетняя к окну как жвачка прилипла и меня фотографировать стала. Совпадение скажешь? Не думаю.
Я непроизвольно краснею. Ну Ника. На кой ей его фотографии? Зумила наверное, чтобы разглядеть получше. Неудобно-то как перед Ждановым. Взрослый ведь и серьезный человек.
– Дома у меня порядок, – выдавливаю я, заставляя себя оторвать взгляд от своих туфель и вновь встретиться глазами с полиграфическим магнатом. Разница у нас всего-то лет десять – двенадцать, а веду я себя как девчонка перед классным руководителем. Пора уже собраться и вспомнить о том, что я взрослая женщина, которую деловым напором не пронять. Даже если Ники дома действительно нет, я не обязана приглашать Жданова на чай по первому требованию. Хватит с него и того, что он меня-таки на ужин выманил. Уж больно семимильными шагами мы двигаемся. Цветы, ужин, обещания познакомить с семьей, теперь вот на так называемый чай напрашивается. А я, между прочим, еще сегодня утром зарекалась с ним личные отношения иметь. Нет-нет, надо немного себе пространства дать и еще раз хорошо все взвесить.
У меня ведь какой главный недостаток есть по меркам мужчин? Очень люблю я независимость и свободу. А со Ждановым, привыкшим разделять и властвовать, рано или поздно выйдет у нас конфликт на этой почве. Хотя и говорит он, что ценит умных женщин, боюсь, ум этот ему нужен до поры до времени.
– Благодарю за замечательный вечер, Игорь Вячеславович, но ко мне домой мы все же подниматься не будем. С окном вы кстати действительно угадали, а за Нику приношу свои извинения и все ваши фотографии заставлю ее удалить. Она в своем возрасте очень любопытная и привыкла быть в курсе того, что происходит в моей жизни. А вы ее очевидно очень заинтересовали.
– Дочь заинтересовал сильнее, чем мать, выходит, – иронично вставляет Жданов. – Да и хрен с ним, с фотографиями – пусть любуется.
– Я все же попрошу ее удалить. И чтобы не придумывать отговорок, замечу, что вероятно, Ники действительно нет дома, и я вполне могла бы угостить вас чаем… Но нет. Вы правы. Слишком быстро, рано и я не такая. Можете считать мой отказ старомодным и даже трусливым, но я привыкла прислушиваться в первую очередь к себе, хотя и должна признать, что в вашем присутствии это бывает довольно сложно…
– Как много слов, Люба. Не нужно так стараться. Понял я, не дурак. Настаивать не собирался, спорить тоже и решение твое уважаю. Могла просто «нет» сказать. Попробовать-то нужно было. – В его глазах снова появляются эти дьявольские угольки. – А вдруг бы пригласила.
Я невольно обмираю, потому что в следующую секунду он кладет ладонь мне на поясницу и, наклонившись, целует в щеку.
– Спокойной ночи, инженер Люба, и до скорой встречи. Да, еще просьба одна у меня к тебе будет.
– Какая? – Ошеломленная внезапным деликатным и в высшей степени романтичным жестом, мне с трудом удается шевелить ртом.
– Пирогов настряпай еще. Последние с уткой прямо на мишленовскую звезду тянут у тебя. Только за них готов на тебе жениться.
Все, что я могу – это только кивнуть и тихо хихикнуть. Ай да Жданов. Стоит только подумать, что увернулся от его брутальных чар, как он парой фраз снова выбивает из равновесия.
– Спокойной ночи, Игорь Вячеславович. – Махнув на прощание рукой, я иду к крыльцу. Сердце стучит как в девятнадцать, когда Борис Никифоров, умница и первый красавец университета, пригласил меня на свидание в кафе «Лакомка».
– Давай, Люба, – догоняет меня у подъездной двери. – Как истинный джентльмен подожду, пока свет в окне загорится.
