Текст книги "Префект"

Автор книги: Аластер Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 4

С панели управления катера донесся сигнал тревоги. Дрейфус отодвинул термос с кофе и изучил показания приборов. К парковочному сектору приближалось нечто слишком маленькое для субсветовика. На крайний случай Том подготовил катер к бою: пушки активировались и зарядились, хотя на корпусе еще не проступили. Дрейфус решил, что для управляемой ракеты объект летит чересчур медленно. Через несколько секунд камеры катера зафиксировали компактный шаттл и разложили его на составляющие. Формой шаттл напоминал безглазый конский череп, на черной броне была отпечатана алая стрекоза с блестящим контуром. Том получил приглашение установить аудиоконтакт.

– Добро пожаловать, префект. – Голос принадлежал мужчине, который говорил на современном русише без намека на акцент. – Чем могу вам помочь?

Том не без труда изменил речевые настройки.

– Поможете, если останетесь на месте. Я в парковочный сектор не проникал.

– Однако вы очень близки к его внешней границе, а это свидетельствует о намерении проникнуть.

– С кем я говорю?

– Префект, я мог бы задать тот же вопрос.

– У меня есть право находиться в этом территориальном пространстве, большего вам знать не нужно. Я имею честь говорить с назначенным представителем парковочного сектора?

– Зовите меня портмейстер Серафим, – ответил голос после паузы, не связанной с задержкой времени. – Я говорю от имени всех кораблей, которые собрались в парковочном секторе и стоят у сервисного центра.

– Значит, вы ультранавт?

– По вашему узкому определению – нет. Я не служу ни одному из кораблей или экипажей. Но пока корабли стоят здесь, их экипажи мне подотчетны.

Дрейфус порылся в памяти, но не вспомнил ни одного Серафима, ультранавт он или нет.

– Значит, я облегчу себе жизнь.

– Что, простите?

– Возможно, мне потребуется доступ на один из ваших кораблей.

– Это совершенно неправомерно.

– Ошибаетесь, капитан. А вот уничтожить анклав и девятьсот шестьдесят его жителей мощным квантовым лучом и впрямь неправомерно.

Снова продолжительная пауза. У Дрейфуса аж ладони вспотели. Раскин-Сарторий он упомянул преждевременно, грубо нарушив требование Джейн Омонье. Но ведь Омонье не рассчитывала, что Дрейфус встретит полномочного представителя парковочного сектора.

– Префект, почему ваши пушки в боевой готовности? Я вижу их под корпусом вашего катера, несмотря на маскировку. Вы нервничаете?

– Нет, проявляю здравомыслие. Ваших пушек я не вижу, но, полагаю, они тоже в боевой готовности.

– Мы квиты! – усмехнулся портмейстер Серафим. – Только я не нервничаю, а исполняю свой долг – защищаю парковочный сектор.

– Корабль из вашего парковочного сектора нанес ущерб, на который ни мой катер, ни ваш шаттл не способны. По-моему, это очевидно.

– Да, если верить вам. Обвинение серьезное.

– Я не выдвинул бы его без веских доказательств.

– Каких, например?

– Маршрут корабля. Вещдоки с анклава, обожженные лучом того самого корабля. Могу назвать его, если вам…

– Пожалуй, нам стоит поговорить вживую, – заявил портмейстер Серафим с неожиданной решимостью. – Пожалуйста, снимите орудия с боевого взвода. Хочу приблизиться и жестко пристыковаться к нижнему шлюзу вашего катера.

– Я не дал вам разрешения.

– Пока нет, но сейчас дадите.

Шлюз заработал – начал нивелировать разные протоколы давления и состава атмосферы, действовавшие на кораблях. Дрейфус тем временем попытался начисто отбросить предубеждения. Ультранавт – воплощение обманчивости. Порой внешне он не отличается от служащих «Доспехов», а внутри напичкан опасными устройствами.

Портмейстер Серафим показался Дрейфусу не такой уж диковинкой. Туловище и конечности капитана поддерживала ярко-зеленая броня экзоскелета. Голова словно сморщилась, рот и нос скрывались за серебряными решетками дыхательного аппарата, очевидно вживленного в череп. Слева на голове виднелось входное гнездо, облицованное хромовыми пластинами: ультра предпочитают подсоединяться к своей периферии напрямую. Других признаков обширной киборгизации не просматривалось. Длинные черные волосы были заплетены в косу, а тонкие бледные руки напоминали отпечаток птичьих крыльев на древней скале.

– Спасибо, что позволили подняться на борт, – поблагодарил Серафим гортанным голосом.

Дрейфус представился и проводил ультранавта в жилой отсек катера.

– Могу я что-нибудь вам предложить, ну, как гостеприимный хозяин?

– Гемодиализ мне проведете?

– Боюсь, нет.

– Жаль. Мой корабль плохо вычищает токсины усталости. Наверное, пора менять фильтры… А к сервисному центру мне слетать некогда.

– Может, лучше кофе?

– Нет, спасибо. Вернемся к неприятной теме, которую мы хотели обсудить.

– Тема не просто неприятная. Девятьсот шестьдесят мертвецов. Об этих людях я ни разу прежде не слышал. А значит, капитан, они жили тихо-мирно и никого не трогали.

– Мне очень жаль погибших. Правда, жаль. Душа у нас есть, префект Дрейфус, и совесть тоже. Но все наверняка случилось не так, как кажется на первый взгляд, уверяю вас.

– «Аккомпанемент теней» находился так близко к анклаву, что участие другого корабля исключается.

Серафим коснулся дыхательного аппарата, будто слегка меняя параметры подачи воздуха.

– Вам не приходило в голову, что расправу учинили другие, а вину решили свалить на экипаж корабля, который оказался неподалеку?

– Ссора с ультранавтами нам с шефом совершенно не нужна. Но мы знаем, что вскрыть «пузырь» Раскин-Сарторий мог лишь корабль сочленителей.

– Другие варианты исключаются? Пушка, например?

– Такое ни одной пушке не по силам.

– Из нам известных, может, и ни одной. Только все слышали, какое страшное оружие создавалось в прошлом. Вдруг что-то дотянуло до наших дней? Все наслышаны о пушках класса «Ад»…

– Серафим, я префект и работаю с фактами, а не с домыслами, – спокойно напомнил Дрейфус. – Мифические пушки из темного прошлого искать не нужно. Есть доказательства, что здесь замешан субсветовик, большего мне не требуется.

– Тем не менее тут наверняка ошибка. Ни один экипаж на такое зверство не пойдет.

– Даже из-за нарушенного договора?

– Действовать со зла – это очень по-детски, а мы не дети.

– Ладно, а вдруг это случайность?

– Квантовые лучи самопроизвольно не образуются.

– Ясно. Значит, кто-то нажал на кнопку. Хорошо, что мы с этим разобрались.

– Ни с чем мы не разобрались. Что я, по-вашему, должен делать?

– Хочу, чтобы вы не выпускали «Аккомпанемент теней» из парковочного сектора. Это первое. Второе: не позвольте членам экипажа захватить корабль. И третье: воспользуйтесь своей властью, чтобы предать капитана правосудию.

– Многовато вы от меня требуете.

– Работа такая.

– А если ослушаюсь?

– Мы пересмотрим существующие торговые соглашения. Блистающий Пояс – десять тысяч анклавов, открытых для бизнеса, но без нашего благословения никто с вами разговаривать не станет.

– Тогда мы найдем обходные пути.

– Охотно верю, только что останется от прибыли? Для вас, капитан, может сложиться пренеприятнейшая ситуация.

– Не угрожайте нам, префект, – предупредил капитан. – Никогда.

– Это почему же?

– Потому что мы нужны вам больше, чем вы нам.

* * *

Перегородка осталась прозрачной, но, прежде чем войти к Талии, Спарвер постучал. Как младший префект третьего уровня – Спарвер был на два уровня выше Талии и ждал перевода в полевые префекты, – он имел право входить без приглашения; Дрейфус наверняка так бы и поступил. Но с тех пор как Талия влилась в их команду, Спарвер держался с ней на равных. Дочери Джейсона Нг приходилось несладко и без глупой субординации, которая была уж совсем излишней в отношениях с другим помощником Дрейфуса.

– Шеф передохнуть не дает? – осведомился Спарвер, когда Талия оторвалась от работы.

– Ничего не поделаешь. – Талия хлебнула кофе из термоса и потерла глаза. – Сперва самым важным и срочным было дело Дома Перигалов, потом его перекрыл Раскин-Сарторий. Рада, что Дрейфус доверил мне оба дела.

Спарвер стоял у ее консоли и просматривал данные, прокручивающиеся на нескольких мониторах. Талия шутила над своей способностью к скорочтению, хотя у нее индекс Клауснер[1]1
  Индекс Клауснер – индекс скорочтения. Термин придуман Рейнольдсом и назван в честь Гарриет Клауснер, самого плодовитого обозревателя «Amazon.com». (Здесь и далее примечания переводчика).


[Закрыть] был куда выше, чем у Спарвера.

– Не волнуйся, шеф тебе доверяет.

– Но сомнения у него есть.

– Почему ты так думаешь?

Талия остановила прокрутку данных.

– Имело смысл взять в «пузырь» Раскин-Сарторий меня. Структура поверхности «пузыря» известна мне, как никому другому.

– У тебя уже было столько дел…

– Сейчас их еще больше. Разве это повод не брать меня с собой?

– Дрейфус понимал, что в «пузыре» и я справлюсь, – проговорил Спарвер. – Если бы возникли сложности, ты бы взяла катер и через час прилетела к Раскин-Сарторию.

– Хочется в это верить.

– Слушай, Талия, шеф очень тебя ценит. Возможно, не показывает, но это так. Иначе просто не взял бы тебя в команду.

– Боюсь, он думает, что я недорабатываю.

– Он прямо об этом сказал?

– Нет, не говорил.

– Вот и хорошо.

– Все равно не пойму, почему он не позвал меня в «пузырь».

– Потому что операция была потенциально опасной.

– Опаснее наложения блокады?

– Потенциально да. Те, кто практически уничтожил «пузырь», вполне могли вернуться для добавки, если бы увидели деловито суетящихся префектов.

– Но они не вернулись.

– Суть не меняется. Помимо нежелания утомлять, Дрейфус не взял тебя на Раскин-Сарторий, потому что не хотел подвергать опасности одного из своих лучших помощников. Организация блокады – другое дело: ты должна была участвовать. А с полетом к «пузырю» он, по-моему, решил правильно. Так что о твоей некомпетентности нет и речи.

Талия смутилась:

– Наверное, для тебя все это глупости.

– Ничуть. Когда я начал работать с Дрейфусом, несколько месяцев гадал, что делаю не так. Он ни разу меня не похвалил. Но со временем стало ясно: уже то, что Дрейфус держит меня в команде, и есть похвала.

– А сейчас… отношение изменилось?

– Не особо. Ну, скажет разок доброе словцо, а в остальном обращается так же, как с тобой.

– Со стороны кажется иначе.

– Это потому, что ты еще новенькая. Когда стану полевым префектом, меня переведут на другое направление, а мое место займешь ты. Дрейфус возьмет второго младшего префекта, и тот побывает в твоей сегодняшней шкуре.

– Спарвер, он тебе нравится? – просила Талия, глянув на ожидающую приказов перегородку.

– В «Доспехах» больше нет никого, с кем бы мне так легко работалось.

– Я спросила не об этом.

– Понимаю, но ответить могу лишь так. – Спарвер развел руками. – Талия, я свинья, из-за этого некоторые префекты не смотрят мне в глаза. А Дрейфус специально просил, чтобы меня прикрепили к нему. За это я страшно ему благодарен, даром что он сухарь и бука.

– Некоторые префекты и мне в глаза не смотрят, – посетовала Талия.

– Вот видишь, мы оба обязаны шефу. Слушай, если поделишься со мной работой, постараюсь помочь.

– Спарвер, ты вовсе не обязан мне помогать.

– Разумеется, о регенерируемых бетах мне известно куда меньше твоего. Зато, пока я провожу стандартные тесты, ты можешь заняться делами посложнее.

– Раз ты об этом заговорил… – Талия снова потянулась к консоли. – Для всех двенадцати регенерируемых я провела стандартные восстановительные процедуры с использованием протоколов «Тяньцзинь». Пять-шесть повреждены безнадежно, хотя точно я смогу определить только после второй серии тестов.

Спарвер кивнул.

– Повторные тесты будут по протоколам «Лисичанск»?

– Вряд ли что-то изменится. Если по «Тяньцзиню» регенерация не прошла, «Лисичанск» не поможет. Но для полноты картины тесты провести нужно.

– Я ими займусь.

– Спасибо тебе, Спарвер.

– Может, еще чем-нибудь помочь?

Талия взглянула на свои руки: они так и застыли над консолью.

– Есть одна просьба, но из другой оперы.

– Выкладывай.

– В самом начале я спрашивала у тебя, почему Дрейфус такой, что с ним случилось.

– Уже плохо помню.

– Ты ответил, что всего не знаешь, но когда-нибудь поделишься со мной тем, что тебе известно.

– Ага, говорил, – подтвердил Спарвер.

– Пять лет прошло. Может, расскажешь что-нибудь?

– А ты другим вопросы не задавала?

– Ты разве не заметил, что с вопросами я почти ни к кому не лезу?

– Верно. Через турбины ты его не прокачивала?

– По-моему, некрасиво выяснять биографию шефа тайком от него.

– А сплетничать красиво?

– Это другое, – ответила Талия, грозно взглянув на свинью. – Как друга прошу: расскажи, что с ним случилось.

Решимость Спарвера таяла. Когда Талию взяли в команду, он дал ей обещание, а потом надеялся, что она забыла. И вот теперь он не мог пойти на попятную.

– Случилось не с Дрейфусом, а с близким ему человеком. Ее звали Валери Шапелон.

Это имя Талия слышала впервые.

– Она была его женой?

Спарвер медленно кивнул, чувствуя, что постыдным образом выболтал чужой секрет.

– Что случилось? – спросила Талия.

– Дело было одиннадцать лет назад. Теперь спроси себя, как давно Джейн Омонье пребывает в таком состоянии, все сразу прояснится.

Спарвер ждал, когда в глазах Талии мелькнет догадка.

* * *

Руки скрещены на груди, подбородок поднят, в глазах острый сосредоточенный блеск – Джейн Омонье парила в воздухе.

– Ты вернулся раньше, чем я ожидала, – проговорила она, когда Дрейфуса остановил ограничитель приближения.

– Дело сдвинулось с мертвой точки.

– По-моему, я советовала тебе не вступать в контакт.

– У меня не было выбора. В парковочный сектор я не проникал, зато переговорил с якобы полномочным его представителем.

– Полагаю, ты встретился с портмейстером.

– Не знал, что вы с ним пересекались.

– Пару раз доводилось. Жуликоватый тип, однако лучше большинства предшественников. Мне показалось, он готов к разумному диалогу.

Дрейфус неловко переступил бы с ноги на ногу, если бы не парил у границы защитного поля.

– Надеюсь, что так.

Лицо Джейн, обычно бесстрастное, посуровело.

– Ты ведь не подстрекал его?

– Некогда осторожничать. Как только вскроется, что ультра сжигают анклавы, у Серафима и его дружков возникнут проблемы куда серьезнее моих туманных намеков.

Омонье сосредоточилась на показаниях датчиков. Глаза потускнели: на миг она словно унеслась от Дрейфуса на несколько световых секунд.

– Ты прав, времени нет. Маскировать катастрофу пока удается, но с каждым часом на нас сыплется все больше вопросов. Слухи просочились в другие анклавы. Люди чувствуют: что-то случилось. Рано или поздно кому-то захочется слетать и проверить, либо мы не сможем убедительно ответить на вопрос.

– Что тогда?

– Тогда начнется самое интересное, – мрачно предрекла Омонье.

– Выходит, хорошо, что я был настойчив и решителен. Если вы правы и Серафим отличается здравомыслием, может, мы чего-то добьемся.

– Том, ты с огнем играешь.

– Игру выбирали не мы, – напомнил Дрейфус. – «Доспехам» поручено вести ее.

Омонье промолчала. Дрейфус подумал, что разговор окончен, что Джейн забыла о его присутствии и сосредоточилась на огромном настенном дисплее, где постоянно менялось изображение. Такое уже случалось, и Том не обижался. Но когда Джейн заговорила снова, он понял, что верховный префект набиралась мужества, чтобы затронуть болезненную тему.

– Том, я должна кое-что тебе рассказать. Речь пойдет о скарабее.

– Хорошие новости? – спросил Дрейфус, хотя тон Джейн однозначно указывал на обратное.

– Нет, не хорошие. Точнее, непонятные, а для меня плохие по определению.

– Расскажите, в чем дело.

– Знаешь, что меня особенно тревожит? Не то, что скарабея не снимут. В компетентность Демихова я верю, возможно, больше, чем он сам. На команду лучше, чем у него, я и рассчитывать не могла.

– Так что вас тревожит? – тихо спросил Дрейфус.

– Что я не смогу видеть сны. Каково людям, которые не видят сны одиннадцать лет? Том, ты таких знаешь?

– Сны к вам наверняка вернутся.

– Гарантий нет. А если отдел моего мозга, который отвечал за сны, зачах от бездействия? Если его поглотил другой отдел? Так бывает. Мозг постоянно перестраивается.

– Сны к вам вернутся, – повторил Дрейфус, словно Джейн следовало утешиться его словами.

– Команда Демихова зарегистрировала структурные изменения, – проговорила Омонье после паузы. – Компоненты переместились. Я и сама это почувствовала. К чему приведут изменения, Демихов не знает.

– Разве Демихов не утверждал, что изучил скарабея вдоль и поперек?

– Нет, он лишь сказал, что однажды снимет с меня скарабея, мол, для этого его знаний достаточно.

Дрейфус вгляделся в устройство, прикрепленное к затылку Омонье. Размером с кулак, оно напоминало хромированного красного жука. Скарабей цеплялся за затылок ножками со стерильными зубцами, которые уходили Джейн под кожу.

– Почему сейчас? – спросил Том.

– Последние несколько дней получились сложными для всех нас. Из Демихова много не выбьешь, но я догадываюсь, о чем он думает. Уже известно, что скарабей имеет доступ к моему позвоночнику, чтобы анализировать состав крови. Еще у него, предположительно, есть полевой трал, и он чувствует, когда я начинаю засыпать. Лично я в этом не сомневаюсь: порой даже щекотно, он же будто пальчиками у меня в мозгу роется. По-моему, я хорошо его подпитываю. Том, он реагирует на уровень моего стресса. Что-то во мне переступило черту, и скарабей отреагировал соответственно.

– Помимо структурных изменений и перемещения составляющих, скарабей ничего не вытворяет?

– Возможно, он готовит меня к чему-то, ждет, когда повысится стрессовый уровень. Специалисты из Лаборатории сна отмалчиваются. Думаю, их беспокоит то, что может со мной случиться, если я еще сильнее разнервничаюсь.

– Я потолкую с Демиховым, – пообещал Дрейфус. – Выпытаю из него правду.

– Буду премного благодарна.

– Это такая малость!

– Недопустимо, чтобы скарабей отвлекал меня от нынешнего кризиса. Но я подумала: ты должен знать о моих тревогах. Вдруг… – Джейн нервно сглотнула. – Вдруг и правда со мной что-нибудь случится.

Глава 5

Перегородка за спиной старшего префекта Гаффни закрылась и исчезла. Он только что вернулся из хосписа «Айдлвилд», и его синусы еще не отошли от контакта с сухим горячим воздухом корвета. Гаффни ковырнул в носу и намазал мерзкую слизь на стену, где она тотчас исчезла – впиталась в абсорбирующую матрицу из супервещества.

В кабинете, сердце Службы внутренней безопасности, царили холод, тишина и пустота, как в самой глубокой и сырой пещере. Впрочем, система тотчас отреагировала на появление Гаффни – создала удобства соответственно его эргономическим предпочтениям. Гаффни устроился у складной консоли, над которой поднимался многогранный дисплей. На консоли зажглись яркие голубые символы. Пальцы Гаффни заскользили по ним – старший префект вводил длинную цепочку сложносоставных команд, которые открывали доступ к базам данных. Команды нанизывались, как бусины на нить, тексты и графики мелькали на гранях дисплея, прокручивались на невероятной скорости. Гаффни гордился своим индексом скорочтения, одним из самых высоких в «Доспехах».

Далеко-далеко в невесомом чреве астероида поисковые турбины перелопачивали невообразимое количество заархивированных данных. Абсурд, конечно. Только Гаффни мог поклясться, что слышит рокот подземных поисковых машин и чувствует напор информации, несущейся по каналам. Он замедлил прокрутку и сузил зону поиска.

«Внимание, вы переходите в сверхсекретную директорию, – сообщила система. – Она открыта лишь для имеющих допуск „Панголин“. При его отсутствии воздержитесь от дальнейших запросов».

Гаффни продолжил поиски: он не просто имел допуск «Панголин», но и решал, кто его получит, а кто нет.

«Категория: тип оружия, архивная, запрещенная», – объявила система.

Гаффни в последний раз уточнил параметры поиска.

«Нестандартный информационно-поисковый запрос, – прокомментировала система. – Боевой робот. Класс „Долгоносик“».

– Покажи! – шепотом велел Гаффни и набил соответствующую команду.

Грани дисплея заполнились принципиальными схемами и частичными разрезами. Гаффни всмотрелся еще внимательнее: кое-где долгоносики изображались рядом с человеком, чтобы наглядно продемонстрировать их размер. «Какие маленькие!» – удивился Гаффни, а потом вспомнил, что долгоносиков часто использовали для проникновения на вражескую территорию. По всеобщему мнению, они отличались быстротой и большой тактической самостоятельностью.

Впрочем, ясных воспоминаний о долгоносиках не сохранилось ни у кого из живущих. Временны́е отметки на комментариях были как минимум вековой давности.

Пальцы Гаффни снова задвигались – на дисплее замелькали строки букв и символов на ЯПА, человекочитаемом языке программы-ассемблера. Инструкции слились в расплывчатый массив. Тот кружил, ритмично корчился и извивался, показывая, насколько сложен последовательный код. Если задать эти команды соответствующим производственным установкам, можно собрать работоспособного долгоносика.

Одного или тысячу одного.

Гаффни убедился, что скрипт на ЯПА не оборван, не содержит ошибок, и спрятал его код в закрытой части директории Службы внутренней безопасности. Тот, кого угораздит туда попасть, увидит стандартный график работы герметичных перегородок на астероиде «Доспехов».

Гаффни заархивировал верхний уровень стека запроса. Пальцы задрожали над клавиатурой, и он перешел к голосовому управлению.

– Выдай данные по ключевому слову «головня».

– Пожалуйста, повторите ключевое слово.

– Го-лов-ня, – медленно произнес Гаффни.

Гаффни, конечно, ждал результатов, но не предполагал, что они заполонят грани дисплея. Он наложил фильтры и сократил стек. Но даже в таком виде данных осталось до жути много, и среди них ничего, хоть как-то связанного с «Доспехами» или с объектом Аврориного интереса.

«Головня».

Что, черт возьми, означает это слово? Его выдал Энтони Теобальд, и Гаффни убедил себя, что оно важно. Настолько важно, что Гаффни перестал тралить бедолагу и не позволил ему впасть в стабильное вегетативное состояние. Бедолагу он отпустил и теперь, один на один с поисковыми турбинами, гадал, не зря ли остановился на полпути.

– Что за фуфло ты мне скормил, а, Тони? – вслух спросил Гаффни. – Негодник, ах какой же ты негодник!

Буквально тут же вспомнилось другое высказывание Энтони Теобальда. Разболтавшие пароль однажды обмолвились, что их операции сверхсекретны. Они, мол, неотслеживаемые, неподотчетные, официально не зафиксированные ни на одном уровне управления «Доспехов», вплоть до самой «Королевы скарабеев».

Иными словами, неудивительно, что двухминутный поиск не дал заслуживающих внимания результатов. Слово «головня» вполне может иметь тайное значение, только сидя за консолью его не вычислить.

Следующие пять минут Гаффни заметал следы – уничтожал признаки того, что он просматривал логи запросов в поисковых турбинах. Потом еще пять минут заметал следы заметания тех следов. Закончил работу в полной уверенности, что даже сам себя не выследил бы.

Гаффни поднялся и велел консоли с креслом сложиться. Потом он вытер лоб рукавом кителя, провел пальцами по рыжим кудрям и двинулся к перегородке. Он понимал, что поступил плохо: плохо было перехватывать, тралить и вышвыривать, как мусор, бедолагу Энтони Теобальда. Но ведь, как любит напоминать Аврора, все на свете зависит от точки зрения. Он защищал гражданское население Пояса – что в этом плохого? Хотя в первую очередь граждан следует защищать от их собственной порочной сущности.

Аврора всегда права!

* * *

Бета-симулякр взирал на Дрейфуса с холодным безразличием. Дрейфус смотрел просительно, словно ждал ключевой фразы анекдота. Эта старинная техника каналирования, как правило, была вполне результативна.

Итак, Дрейфус смотрел на мужчину с тонкими чертами лица, ростом чуть выше его самого. Тело беты скрывалось под складками широкой пурпурной мантии или плаща. Правая рука по плечо затянута в черную стеганую кожу, на кисти перчатка, на пальцах кольца. Коротко стриженные седеющие волосы, орлиный нос, импозантность, стать – чем не статуя влиятельного римского сенатора? Если бы не прозрачность, фигура казалась бы абсолютно материальной.

– Префект, если не хотите задавать вопросы, зачем регенерировали меня? – спросил Энтони Теобальд, когда пауза затянулась до неприличия.

– У меня много вопросов, – дружелюбно отозвался Дрейфус. – Просто хотелось, чтобы сперва высказались вы.

– Полагаю, вы тот, кого ваша коллега упоминала при последнем каналировании.

Талия уже активировала бета-копии, чтобы проверить, насколько они готовы к общению. Из двенадцати спасенных на Раскин-Сартории дать полноценные показания могли только три, как Талия со Спарвером ни старались восстановить функциональность других девяти.

– Я Дрейфус, – доброжелательно ответил Том. – Добро пожаловать в анклав «Доспехов», гражданин!

– Возможно, я и гражданин, а вот «добро пожаловать» не воздает мне полагающихся почестей.

– Элементарная вежливость, – пояснил Дрейфус. – Лично я вообще не считаю бета-копии носителями сознания. Для меня вы часть массива данных судебной экспертизы. Да, я могу с вами разговаривать, а вы – твердить, что чувствуете себя живым, но это ничего не меняет.

– Как приятно встретить столь просвещенного человека! А что вы думаете о женщинах? По-вашему, они стопроцентно разумные существа или разумные, но с большими оговорками?

– Я не против женщин. Программные продукты, которые прикидываются живыми и рассчитывают на равные права и привилегии, – вот что меня смущает.

– Как я могу рассчитывать, если меня нет в живых?

– В способности убеждать вам не откажешь. Но если почувствую, что вы юлите или утаиваете правду, отправлю вас обратно на глубокую заморозку. При повторной заморозке никаких гарантий нет – и глюки не редкость, и файлы по ошибке стираются.

– Полицейский старой закалки, – одобрительно кивнул Энтони Теобальд. – К чему огороды городить, перейдем к делу, то бишь к угрозам и травле. Такой подход мне очень по душе – прямота подкупает.

– Пока мы друг друга понимаем.

– Не объясните, что случилось?

Дрейфус поскреб жирный затылок – складки буквально нависали нал воротом.

– По нашим данным, в «пузыре» вы были главой семьи, а если верить последней переписи, держали в подчинении более девятисот человек.

– Все они свободные граждане и члены семьи. Еще раз спрашиваю: что случилось?

– Моя помощница что-нибудь объяснила?

– Ничего определенного.

– И правильно сделала. Для начала скажу: «пузыря» Раскин-Сарторий больше не существует. Ваш анклав уничтожен выхлопом двигателя субсветовика под названием «Аккомпанемент теней». Судя по всему, преднамеренно. Энтони Теобальд, вы помните это событие?

Энтони Теобальд подрастерял самообладание – у него даже выражение лица изменилось.

– Нет, не помню.

– Что последнее отложилось у вас в памяти? Название корабля ассоциаций не вызывает?

– Префект, тут не только ассоциации. С «Аккомпанементом теней» мы вели переговоры. Корабль стоял неподалеку от Раскин-Сартория.

– Почему не в парковочном секторе вместе с другими кораблями?

– По-моему, у них возникли проблемы с внутрисистемным шаттлом. Проще было переместить сам корабль и воспользоваться нашим ближнемагистральным шаттлом. У нас технических средств хватало, так что экипаж Дравидяна с удовольствием развлекался за наш счет.

Так впервые прозвучало имя капитана.

– Переговоры касались торговли?

Энтони Теобальд зыркнул на Дрейфуса так, словно считал вопрос абсурдным.

– Иначе зачем иметь дело с ультра?

– Я просто спрашиваю. Как шли переговоры?

– Сначала успешно.

– А потом?

– Менее успешно. У нас нет опыта ведения дел с ультра. Если честно, я надеялся, что так туго не придется. Определенные финансовые трудности мы испытывали, но я думал, что роман Вернона и Дельфин немного разрядит обстановку… Увы, обстановка не разрядилась, и в итоге нам осталось лишь обратиться к ультра.

– Что вы пытались продать?

– Работы Дельфин, разумеется.

Дрейфус кивнул, словно пояснений не требовалось, а сам запомнил новые сведения, чтобы использовать при случае. Талия уже сообщила, что другие стабильные бета-субъекты – Дельфин Раскин-Сарторий и Вернон Трежан, ее любовник.

– Когда прилетали члены экипажа, с кем вы в основном имели дело?

– Чаще всего с Дравидяном.

– Что скажете о нем?

– Он слишком прямолинейный для киборга, или химерика, или кто он там… Дравидян заинтересовался отдельными работами Дельфин и вызвался продать их подороже на другом астероиде.

– Куда он намеревался лететь?

– Честно говоря, не помню. На Фанд, на Окраину Неба, в Первую Систему или в другую дыру. Какая разница, главное – работы мы продали.

– А если Дельфин ими дорожила?

– Так поговорите об этом с ней. Меня волновала только прибыль для анклава.

– По-вашему, Дравидян не занизил цену?

– Разумеется, мне хотелось получить больше, но его предложение показалось вполне разумным. Судя по состоянию корабля и экипажа, у них самих были финансовые проблемы.

– Итак, сделка вас устроила. Вы продали ультранавтам работы Дельфин. Дравидян попрощался и увел корабль прочь от «пузыря». Что потом?

– События развивались не совсем так. Переговоры близились к концу, когда Дельфин получила анонимное сообщение. Она тотчас показала его мне. В нем говорилось, что Дравидяну доверять нельзя: он, мол, сильно занижает цену – и нам лучше обратиться к другим ультра.

– Но связи с другими у вас не было.

– До тех пор не было. Анонимка намекала, что желающие найдутся.

– Как вы отреагировали?

– Мы посоветовались. Я не доверял анонимке и настаивал на сделке с Дравидяном, и она была заключена. А вот Дельфин возражала и воспользовалась исключительным правом аннулировать соглашение. Вернон ее, разумеется, поддержал. Я разозлился, а Дравидян пришел в полную ярость. Твердил, что задета честь его корабля и экипажа, угрожал, что Раскин-Сарторий дорого заплатит за расторгнутый договор.

– А потом что?

– Экипаж Дравидяна отвезли на корабль. Наш шаттл вернулся. «Аккомпанемент теней» улетел прочь. – Энтони Теобальд развел руками. – Больше ничего не помню. Как вы любезно напомнили, я симулякр, копия бета-уровня; мое восприятие зависело от распределенных систем контроля Раскин-Сартория. Система обработала и сгруппировала воспринятые мною сведения, но произошло это не моментально. На то, чтобы внедрить воспоминания о последних минутах жизни анклава, элементарно не хватило времени.

– Ну, вы хоть что-то запомнили.

– Уверен, другие вам сообщили то же самое. – Взгляд Энтони Теобальда так и буравил Дрейфуса. – Я прав?

– Не могу сказать, я еще не всех опросил.

– Дравидяна опрашивать собираетесь?

– Поговорю с каждым, кто способен пролить свет на случившееся.

– Префект, такое зверство не должно остаться безнаказанным. Участь Раскин-Сартория чудовищна. Кто-то должен заплатить за его гибель.

– Кто-то обязательно заплатит, – пообещал Дрейфус.

Затем, вопреки яростным протестам сима, вернул его в хранилище и выделил минуту на то, чтобы занести свои мысли в компад. Возможно, зря он так категорично высказался о бетах, но патриарх Раскин-Сартория держался очень враждебно. Впрочем, придавать этому слишком большое значение не стоило. Никто не жаловал «Доспехи», и воскрешенные мертвецы не были исключением.