355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алана Инош » Дороги осени (СИ) » Текст книги (страница 1)
Дороги осени (СИ)
  • Текст добавлен: 6 декабря 2018, 16:00

Текст книги "Дороги осени (СИ)"


Автор книги: Алана Инош



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Алана Инош
Дороги осени

Так много кленовых листьев под ногами – золотые страницы чьей-то рассыпавшейся книги... Фонари – ночные холодные софиты, выхватывающие душу из темноты на сцене. А зритель кто? Пустой двор да свет в окнах. У людей – домашний уют, октябрьский вечер, семейная жизнь. А может, и одиночество, как у неё.

Инесса сидела на детских качелях с банальным букетом кленовых листьев в руках. Уже стемнело, пора бы домой, к телевизору и чаю, тапочкам и интернету, но что-то держало её здесь, в кленовой зябкости, в освещённой электрическими лучами пустоте.

Возвращаться домой было не к кому. Ещё два года назад в ванной стояли две зубные щётки, висели два полотенца. Были полушутливые-полусерьёзные бои за фен по утрам. Купить второй – вот и всё решение проблемы, но они всё никак не удосуживались дойти до магазина. А может, прелесть этих «битв» перевешивала, без них – глаже, правильнее, благополучнее и... скучнее. Потом Инесса в конце концов купила ещё один фен, но не тут-то было: как только новый прибор для сушки волос поселился на полочке перед зеркалом, старый, будто бы приревновав, взял и сгорел. Демонстративно так, обиженно. Инесса огорчилась. Она относилась к вещам трепетно, наделяя их душой – в андерсеновском смысле. Честно сказать, ей даже хотелось сочинить сказку о сломанном фене с разбитым электрическим сердцем... Но она отнесла его в ремонт, а пока он там находился, соревнования по утрам возобновились – что-то вроде «кто первый встал, того и фен». Его старый собрат вернулся из ремонта и... лёг на полку, а вернее, на скамейку запасных, а пользовались они по-прежнему новым – наперегонки. Рите с её короткими волосами он был нужен на непродолжительное время, поэтому Инессе с её длинной шевелюрой приходилось уступать. Впору было установить график пользования: день – Рита, день – Инесса. Отремонтированный фен тоже был вполне рабочий, но новый нравился им обеим гораздо больше. И красивый, и дул мощнее, и целый набор режимов у него, и насадки полезные – одним словом, масса преимуществ. Старенький простенький фен ему проигрывал. У него была только одна кнопка – «вкл/выкл», единственный режим, температура не регулировалась, да и струя воздуха слабее.

И вот однажды он во время уборки в выходной день упал со шкафа прямо на голову Инессе, после чего грохнулся об пол и раскололся. На голове вскочила шишка, а из глаз чувствительной Инессы хлынули слёзы. Кажется, сказка о Старом Фене кончилась печально... Фен она жалела неизмеримо больше, чем свою голову. Голове-то что – заживёт, а вот фен... Сердцем она чувствовала: это конец.

– Да погоди ты расстраиваться, попробуем что-нибудь сделать, – сказала Рита.

Инессе, безнадёжному гуманитарию, её техническое мастерство всегда казалось чем-то недосягаемым. Рита и в прошлый раз могла бы сама починить фен, просто времени не хватало – руки, что называется, не доходили. Поэтому прибор отнесли в ремонт. А сейчас, глядя в полные слёз глаза Инессы, она не смогла поступить иначе. Она не смеялась над сентиментальностью любимой, просто закатала рукава и взялась за дело.

Электрическая начинка не пострадала, разбился только пластиковый корпус. Склеивать его не стоило: тот во время работы подвергался нагреву, и неизвестно, как мог повести себя клей. Рита просверлила дырочки и соединила части при помощи гибких перфорированных пластинок и маленьких винтиков. Это была поистине ювелирная работа, почти хирургическая операция. Фен после неё выглядел неказисто, но работал и током не бил.

– Золотые руки у тебя, Рит, – искренне восхитилась Инесса.

У Риты и сердце было золотое – самое родное и дорогое на свете. После этого случая Инесса стала всё-таки время от времени пользоваться старым феном – из уважения и сентиментальной привязанности к многострадальному старичку. Ей не хотелось его обижать. Впрочем, прибор «прожил» не слишком долго – окончательно вышел из строя месяца через четыре. На сей раз ремонту он уже не подлежал и с почестями упокоился в гробу-коробке на свалке. В сказке о Старом Фене была поставлена грустная точка.

Теперь новый фен был полностью в распоряжении Инессы, вот только в русых прядях в свете фонарей блестели следы первых заморозков.

Играя в карты с бродягой-вечером, таким же одиночкой, как она, Инесса отпускала из букета лист за листом. Она проигрывала, но и ставок не было.

Далеко, в тихом уголке под берёзами, под одеялом из опавшей листвы... сил не было продолжить. Что слова? Даже мысль падала на лету и лежала, обняв крыльями тот последний клочок земли – огороженный, ровно на одного человека. Вместо того чтобы обнимать Инессу на двуспальной кровати, понадобилось зачем-то перебираться в эту тесную постель. Золотое сердце остановилось навсегда внезапно, посреди улицы.

Какая-то отстранённая, анализирующая часть «я» наблюдала бесстрастно, отмечая все стадии горя, сменявшие друг друга, как по учебнику. Даже в самый разгар ослепляющего и оглушающего, нестерпимого, стонущего сквозь зубы протеста этот внутренний аналитик не терял своей трезвости. Инесса поражалась его бесчувственности, но он же и спасал её. Перекрывал газ, держал у перехода, заставляя всё-таки дождаться, когда загорится зелёный свет. Не давал оступиться, подсказывая, что таким способом туда не попасть, воссоединения не будет. Не только тела будут лежать в разных односпальных оградах, но и души не встретятся. Не гладят за такое по головке высшие силы.

Тёплое, пушистое прикосновение вернуло её в реальность осеннего вечера, под кленовый полог, озарённый фонарями. Зеленоглазая трёхцветная кошка тёрлась об её ногу, громко мурлыча и задрав хвост. Во дворе жили несколько кошек, подкармливаемых жильцами, но такой Инесса среди них не встречала. Какая-то новенькая.

– Привет, – невольно улыбнулась она, протягивая руку.

Кошка сама льнула к ладони, бодалась головой, подставляла ухо для почёсывания. Непрерывно слышалось ластящееся прямо к сердцу «мурррр».

– Привет, – повторила Инесса, чувствуя под ладонью живое, вибрирующее от мурчания тепло. – Ты откуда взялась, такая ласковая? И упитанная. Может, ты чья-то? Домашняя? Ты не потерялась, а? А может, просто погулять вышла?

Кошка запрыгнула к ней на колени, продолжая ластиться. И правда упитанная, отнюдь не лёгонькая, килограммов пять пушистого веса. Большая девочка.

– Ты ж такая хорошая, – приговаривала Инесса, зарываясь озябшими пальцами в тёплую шёрстку. – Ты ж такая красотка! Ну, чего ты трёшься? Мне даже угостить тебя нечем.

Впрочем, дома была охлаждённая курица. Ещё не приготовленная, ждавшая своего часа – наверно, именно вот этого. От этой мысли уголок губ приподнялся.

– Ну что, киса, хочешь курочки? Тогда пойдём.

Кошка, мягко спрыгнув на усыпанный листьями асфальт, проворно побежала за ней. Она то и дело льнула к ногам, и Инесса ласково погрозила пальцем:

– Не путайся, запнусь ведь о тебя!

Кошка будто понимала слова. Она села в прихожей и обернула лапки хвостом, следя за разувающейся Инессой большими, выпуклыми глазами тёплого светло-зелёного оттенка.

– Какая культурная гостья, – усмехнулась Инесса. – Ждёшь приглашения? Ну, заходи.

Курица была разделана. Снимая мясо с костей, Инесса откладывала кусочки на блюдце для кошки. Угощение она поставила под кухонный стол. Гостья вежливо принялась за еду. Ела она неспешно, степенно, без жадности. А Инесса готовила ужин для себя: часть куриного мяса она поставила тушиться с картошкой, а часть убрала в морозилку.

Обследование у ветеринара показало, что кошка очень здоровая и ухоженная для уличной – видимо, всё-таки домашняя. В пользу этого говорил и тот факт, что она была стерилизована. Как ни хотелось Инессе оставить ласковую красавицу себе, она всё-таки расклеила на улицах объявление о найденной кошке со своим телефоном и фотографией пушистой гуляки, которую распечатала для пущей точности на цветном принтере, чтобы передать все особенности окраса. Кто-то, вероятно, сейчас искал её, тревожился и огорчался.

Спустя два дня, в точно такой же тихий и тёмный вечер, полный шуршания кленовой листвы, Инессе позвонили. Женский голос сказал:

– Здравствуйте, я насчёт кошки... Кажется, это моя.

– Добрый вечер, – поздоровалась Инесса. – Вы уверены?

– У неё особая примета, которую на фотографии не видно – чёрное пятнышко в виде сердечка на спине, ближе к хвосту.

– Да, действительно, такое пятнышко есть.

Голос был приятный, молодой, обладательнице могло быть около тридцати. В нём дрожало волнение и мурлыкала любовь, и это отчего-то задело сердце Инессы странной грустью. Осень шуршала ласково, утешительно: вот и нашлась любящая хозяйка. И всё будет хорошо – у кошки. А у Инессы – по-старому. Впрочем, ей не привыкать играть в карты-листья с осенним сумраком.

– Я смогу подъехать к вам примерно через час, – сказала хозяйка. – Я с работы сейчас еду, надо домой заскочить за переноской.

– Да, конечно, – сказала Инесса. Она назвала своё имя и продиктовала адрес.

Вскоре приехала невысокая девушка в тёмных прямых джинсах и куртке, из-под которой виднелась белая горловина свитера. Джинсы сидели на ней прекрасно, подчёркивая красивые, развитые мышцы бёдер. Их очертания не переходили за грань, где кончается спортивная, подтянутая красота и начинается чрезмерная для женщины выпуклость. А второе, что привлекало взгляд – светло-зелёные глаза такого же тёплого оттенка, как у кошки. Они были до смешного похожи. Инесса не удивилась бы, если бы у хозяйки обнаружилась родинка-сердечко на пояснице. Тёмно-русые волосы были оформлены в короткую причёску «боб» с приподнятым затылком.

– Здравствуйте, Инесса, – улыбнулась она, и сердце отчего-то согрелось, как от прикосновения пушистого кошачьего бока.

Поставив на пол в прихожей переноску, девушка присела и протянула руки к кошке. Та сразу же подошла и прильнула к ладоням, замурлыкала. Она явно узнавала хозяйку. Но ведь и к Инессе кошка прижималась, как к родной.

– Несси, ну разве так можно, а? Ах ты, бродяга-путешественница!

Девушка гладила кошку, а сердца Инессы касалась кленовым листком ласковая грусть.

– Спасибо вам огромное, что нашли её и дали объявление! – сказала девушка, вскинув на Инессу тёплые зелёные глаза. – Вы ничего не написали насчёт вознаграждения, но, может быть, возьмёте?

– Не стоит,  – сказала Инесса. – Раз в объявлении ничего не сказано, значит, не надо.

– Спасибо вам огромнейшее ещё раз! – тепло просияла девушка взглядом.

Кошка вдруг отказалась лезть в переноску. Вместо этого она игриво отскочила в сторону кухни.

– Это ещё что такое? – удивилась хозяйка. –  Несси, Несси! Иди сюда... Домой же сейчас поедем! Ты не хочешь домой?

Кошка побежала к ней, но в последний момент не далась в руки – проскочила в комнату.

– Несси, что за фокусы? – недоумевала девушка.

Вместе с не менее озадаченной Инессой они направились следом за кошкой, которая восседала на спинке кресла. Хозяйка снова принялась её подзывать, но та и усом не вела. Вместо этого она мягко перепрыгнула на тумбочку.

– Да что ж такое-то! – воскликнула девушка. И, смущённо улыбаясь, добавила: – Вы, наверно, думаете, что это не моя кошка, но это правда Несси. Вот, могу показать её фотки...

– Я вам верю, – сказала Инесса.

Но девушка всё-таки показала в своём телефоне снимки кошки в домашней обстановке.

– Вот и пятнышко-сердечко, – обратила она внимание на фото, где хвостатая любимица сидела спиной.

– Да верю я вам, верю, – рассмеялась Инесса. – У вас с ней глаза одинаковые.

Девушка светло улыбнулась.

– Есть такое дело. Когда я брала её котёнком, сразу обратила на это внимание. Ну, думаю, судьба.

Однако эта мохнатая судьба не очень-то горела желанием возвращаться домой. Несси не шипела, не отбивалась лапами, просто шаловливо убегала: с тумбочки – обратно на кресло, с кресла – на диван, а оттуда – в спальню, под кровать. Там она разлеглась и принялась невозмутимо умываться. А Инесса с хозяйкой, сидя на полу, по очереди подзывали её:

– Несси, Несси! Кис-кис-кис!

Попробовали выманить её едой, разложив кусочки корма дорожкой прямо к переноске. Первые пару кусочков кошка съела, но когда хозяйка попыталась её схватить, та вывернулась, извиваясь, как уж, и устремилась вверх по занавеске.

– Несси, что ты делаешь? – возмутилась девушка. – Это чужие занавески! Нельзя! – И, посмотрев на Инессу виновато, добавила: – Извините, пожалуйста! Она даже дома так не делает. Не понимаю, какая муха её укусила...

Но тут пять килограммов сыграли свою судьбоносную роль: один конец карниза оторвался и рухнул, занавеска расстелилась на полу, накрыв собой кошку.

– Господи, Несси, ну что ты натворила, а?! – Хозяйка была явно расстроена, щёки порозовели от смущения и чувства вины. И добавила сердито: – Кое-кому жрать надо меньше!

Инесса уже не могла сдержать рвущийся наружу смех.

– Да нет, это просто карниз плохо закреплён... Там слабое место, он уже вот так падал пару раз, – сквозь хохот попыталась она успокоить хозяйку, которая не знала, куда деть глаза от стыда за свою кошку.

– Мя-я-я-я! – доносилось из-под занавески. Под тканью барахтался живой комок.

Они вместе бросились выпутывать виновницу переполоха. Инесса давилась от смеха, а девушка возмущённо журила пушистую проказницу:

– Неська, засранка! Наела себе такую попу – даже занавески тебя не выдерживают! Позорище!

Крепление карниза вырвалось «с мясом» – вывалился небольшой кусочек стены, в которую был вбит пластиковый дюбель и вкручен шуруп. Девушка наконец поймала кошку и прижала её к себе.

– Ах ты, толстая котоморда! Ты полюбуйся только, что ты наделала! – Встав на ноги, она приподняла Несси и показала ей выбоину в стене. – Замазывать это придётся...

Кошка перестала убегать, будто достигла своей цели. Она безропотно позволила усадить себя в переноску, а её владелица, встав на табурет, уже внимательнее изучала стену, ощупывала пальцем ямку.

– Стена у вас непрочная, крошится...

– Увы, – вздохнула Инесса. – Я и говорю – слабое место. Чуть тронь – и вываливается. Я однажды просто занавески раздвигала – как обычно, даже не дёргала с силой. А карниз оторвался. Этот же самый конец.

– Знаете, что? Раз уж Несси тут такое учудила, я обязана устранить последствия, – сказала зеленоглазая девушка. – У меня от ремонта кое-какие материалы остались – чтоб вам не покупать ничего ради небольшой дырки. Давайте, я завтра вечером к вам подъеду и всё сделаю. Закрепим всё, как было, даже лучше.

– Ой, что вы, ничего страшного, я сама как-нибудь, – начала из вежливости отказываться Инесса.

– Нет уж, раз по нашей с Неськой вине это случилось, мне и устранять, – твёрдо сказала девушка. И добавила: – Меня Ася зовут.

– Очень приятно,  – улыбнулась Инесса.

– И мне, – просияли ответной улыбкой зелёные глаза. – Ну, мы пойдём тогда. До завтра.

– До свидания...

Осень перетасовала свои карты удивительным образом. У Аси и кошки были похожи глаза, а имя Инессы созвучно с кличкой. Несси – Инесса. Да, осень любила пошутить.

*

Вечерний листопад шуршал за окном, устилая кленовым золотом озарённый фонарями двор. Пока Ася возилась со стеной, Инесса заваривала чай. В груди было грустноватое, но приятное чувство: осень свернулась у сердца рыжим пушистым клубком и мурлыкала.

– Я вставила дюбель подлиннее и замазала выбоинку эпоксидной шпаклёвкой. Закреплять карниз пока не надо, пусть затвердеет как следует – до завтра хотя бы, – отчиталась Ася о проделанной работе, когда Инесса заглянула в комнату.

– Я там чай заварила, – смущённо улыбнулась Инесса. – Будете? У меня тыквенный пирог есть.

– Не откажусь, пожалуй! – И Ася слезла с табурета, вытирая салфеткой пальцы. – И от чая, а уж от пирога – тем более.

Чтобы карниз с занавесками встал на место, потребовалось ещё двадцать четыре часа и ещё одна кружка чая – на сей раз с ореховым рулетом. И ещё двенадцать месяцев понадобилось, чтобы в ванной поселилась вторая зубная щётка, а в углу у дивана – кошачья лежанка.

Это был длинный путь – через осень, зиму, весну, лето и ещё одну осень. Нет, не забылась сказка о Старом Фене; в золотой осенней книге ей было отведено вечное место – на самой светлой и солнечной странице. Но книга на этом не закончилась, хотя на написание продолжения ушёл целый год. На следующих страницах появилась новая сказка – о Рухнувшем Карнизе.

Новый год Инесса встретила у Аси. За окном валил снег, насыпая огромные сугробы и покрывая ветки деревьев сахарной пудрой; грозди рябины тоже висели, точно засахаренные, а Ася готовила глинтвейн. Сердце Инессы вдруг защемило и стиснулось до слёз, но пушистый бок тепло защекотал ей ноги. «Муррр, муррр, муррр», – ластилась Несси, бодалась головой и тёрлась ушком о ладонь, и Инессе стало стыдно плакать в такой волшебный зимний день – а точнее, уже почти вечер, голубоватый и снежный. Кошка свернулась клубком у неё на коленях, и глаза уже высохли, когда с кухни вернулась Ася с глинтвейном. В квартире было прохладно, она ходила дома в рубашке с длинным рукавом и толстом шерстяном жилете, а Инессе предложила тёплые угги и уютный кардиган.

Видимо, в уголках глаз Инессы ещё что-то блестело, потому что Ася, присев рядом и вручив ей бокал с пряным горячим напитком, посмотрела вопросительно-ласково. Инесса полюбовалась зимними узорами на бокале, отпила глоток и улыбнулась, утопая в тёплой зелени её глаз.

– Спасибо, Ась. Мне хорошо.

Тёплые, пахнущие глинтвейном губы мягко накрыли её рот, а у сердца что-то мурлыкало, обвиваясь вокруг него и щекоча шёрсткой.

Нельзя сказать, что всё шло идеально. Случались и недопонимания, но мягкая пушистая мудрость незримой лапкой касалась их душ и ставила всё на свои места. Инессе не хотелось думать о страшном, но ценить и беречь следовало каждый миг, каждый удар ставшего родным сердца. Асе не доводилось хоронить любимых людей, только кошек, которые жили у неё всегда, с детства. Каждую она любила по-своему. Терять пушистых любимиц было невыносимо больно, но без них в душе возникала пустота, которая требовала заполнения. Несси у неё была третьей питомицей, а Инесса – второй девушкой; предыдущая, по счастью, была сейчас жива и здорова, но далеко – за границей. Страх потери никогда не обретал словесный облик, отражаясь только в глазах Инессы, но сердце Аси улавливало всё. Виноватое «прости меня» срывалось с губ обеих до смешного синхронно. Страх не поддавался излечению до конца, он лишь смягчался, притупляясь и становясь почти неслышным, терпимым. Раны заживают, но не исчезают бесследно, просто с ними учишься жить мирно.

Снова октябрьский осенний пожар раскидал по двору резные кленовые листья густым, шуршащим ковром. Ася возвращалась с работы на час позже Инессы, и та хозяйничала на кухне, сооружая на скорую руку ужин. «Муррр, муррр», – тёрлась о ногу Несси, выпрашивая угощение. Фонари-софиты ярко освещали холодным светом двор, усыпанный опавшей листвой, в рано наступающем осеннем мраке зажигались окна, но качели оставались пустыми. Нет, Инесса была совсем не прочь покачаться, но не в будние сумерки, а в выходной день, жмурясь в лучах прохладного, мудро-ласкового солнца. А сейчас она, выглянув в окно, улыбнулась: двор скорым шагом пересекала Ася. Через минуту в замке повернулся ключ.

– Привет, Неська! (Кошка уже минут пятнадцать прогуливалась в прихожей в ожидании возвращения хозяйки).

Инесса не побежала к двери со всех ног, хотя – что греха таить! – такое желание дрожало внутри пружинкой. Она напустила на себя деловитый вид, раскладывая по тарелкам куриные котлеты, пюре и салат, но когда её плеч коснулись ладони, она изогнулась, прильнула к обнявшей её сзади Асе. В её руках она сама становилась кошкой, изящной и гибкой.

– Привет, – эхом чувственных мурашек защекотал её ухо нежный шёпот.

Долго бродила любовь по дорогам осени, но нашла свой дом, идя по следам кошачьих лапок.

23 октября – 7 ноября 2018 г


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю