Текст книги "Странствующий теллуриец"

Автор книги: Алан Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Шварц Алан
Странствующий теллуриец

Алан ШВАРЦ

СТРАНСТВУЮЩИЙ ТЕЛЛУРИЕЦ

1

Как и большинство теллурийских гетто, колония на Лхонце-4 содержала академию. Здание было двухэтажным, чем отличалось от окружающих его построек. Оно было прочным и внушительным, построенным из местного красного камня. Его украшали традиционные тяжелые гобелены и найденные в гетто большие камины.

Лхонц-4 был маленьким холодным миром. Здесь издавна обитали волосатые гуманоиды, чья привлекательность была весьма сомнительна. Отношения между местными жителями и сынами Теллуса, торговцами смертью, строились исключительно на расчете наличными.

Но теллурийцам приходилось поддерживать отношения с Лхонцем. Немного найдется миров, которые согласны терпеть колонию расы, издавна снискавшей репутацию одной из самых злобных, и к тому же владеющей оружием, превосходящим все, что известно в галактике.

Теллурийцы Лхонца-4 придерживались мнения, что планета эта настолько непривлекательна и бесполезна, что обитатели ее даже представить себе не могут, чтобы кто-то пожелал ее у них отнять. Поэтому они не возражают против небольшой колонии теллурийцев, раз она приносит пользу местным резчикам по дереву, мясникам, пекарям и ремесленникам, делающим свечи.

Лхонц-4 не был беспокойным миром. К теллурийской индустрии смерти здесь относились нормально. Как и большинство народов галактики, жители Лхонца давно уже придерживались социально-экологической тактики, которая исключала любую разновидность широкомасштабного конфликта. Это было еще одной причиной, почему теллурийцы основали здесь колонию. Даже самые воинственные люди предпочитают, чтобы дом их находился в мирном месте.

В академии Герберт Герберт излагал доктрину экологистов: вернуться на родную планету, к принудительному миру. Майкал Вендал слушал ученого и верил его словам. Майкал Вендал в возрасте двадцати был на грани того, чтобы самому стать ученым. Майкал Вендал собирался никогда не покидать академию ради права голоса, принадлежавшего его отцу, небольшого участка космоса в галактике неподалеку от Лхонца-4, на который у него была лицензия от Ассоциации и где были пять-шесть постоянных покупателей и, может быть, еще тридцать в перспективе – мелкие лорды и тираны, которые с радостью обменяют свои ценности на порох.

Энвер Вендал не был в восторге от занятия, которое выбрал себе его сын. Он не признавал сантименты экологистов. Старший Вендал был истинным консерватором, он ценил статус-кво до последней песчинки на улице и никогда не упускал случая преподать свои идеалы сыну.

Однажды вечером, когда он находился в особенно подходящем для этого состоянии духа, он начал вечернюю беседу с замечания, что их родная планета мало приспособлена для жизни человека или зверя и, в любом случае, заселена в основном последними.

– Все равно это наш мир, – сказал Майкал.

– Твой мир – это Лхонц-4. Этот мир был миром твоего деда и будет миром твоего сына, нравится тебе это или нет.

– Местные могут нас вышвырнуть завтра же. Четыре поколения – это рекорд.

– Тебе нравится академия?

– Я хочу стать ученым. Вот как сильно она мне нравится.

– Ты вот-вот должен будешь отправиться работать – впервые в жизни. Я скоро буду слишком стар, чтобы работать, так что тебе пора начинать, пока мы не умерли с голода.

– Я не намерен быть торговцем смертью.

– Завтра ты им станешь. – Глаза Энвера Вендала сузились. – Мне наплевать, нравится тебе это или нет. Завтра.

– Никогда.

Только сейчас до него дошло, что именно говорит отец.

– Что ты этим хочешь сказать – "завтра"?

– Завтра. Это такой день, который обычно следует за сегодня.

– Я ни за что не сделаю этого.

– Ты сделаешь это завтра, или убирайся прочь.

– Мне некуда идти. Ты хочешь, чтобы я замерз где-нибудь в поселке волосатых?

– Тебе это не грозит, потому что ты отправляешься в космос, – сказал Энвер Вендал. – Точно так же, как это сделал я, когда достиг твоего возраста.

– Я лучше замерзну насмерть, чем это сделаю.

– Посмотрим.

Герберт Герберт выглядел сонным, когда впустил младшего Вендала в свою квартиру в одноэтажном доме позади академии, где жили все ученые. Он закутался в ночной халат из толстой грубой ткани и прошел в центральную комнату, где в камине горел яркий огонь. Майкал следовал за ним.

– В чем дело? – спросила жена Герберта из-за занавески, за которой была кровать, встроенная в каменную стену рядом с очагом.

– Небольшой кризис, дорогая. Спи.

Они устроились перед огнем в низких креслах, сделанных из металла и ткани. Древесина деревьев Лхонца-4 в тепле гнила чересчур быстро, чтобы имело смысл делать из нее мебель.

– Мой отец сказал, что я должен отправляться работать, или он вышвырнет меня.

– Ты обязан слушаться его.

– Вы говорили, что никто не должен поступаться своими принципами.

– Какие у тебя принципы?

– Возвращение и воссоединение.

– Это лозунг, – критически заметил Герберт Герберт.

– Это итог всего, во что я верю. Я не стану помогать существованию нашей нынешней системы.

– Похвально. Чего ты добьешься?

– Не знаю. Может быть, замерзну насмерть.

– В любом случае ты нанесешь ущерб чести отца. У нас здесь сильны семейные связи. Вы оба потеряете авторитет – потеряете лицо, как это называется.

– Зато мои идеи станут известны.

– Никто не захочет тебя слушать.

– Я хочу быть ученым, – сказал Вендал. – Что в этом дурного?

– Ничего, если бы ты был готов. Но ты не готов. Похоже, ты ничего не знаешь о жизни.

– Я думал, вы мне поможете.

– Ты хочешь, чтобы я велел тебе быть героем. Для меня важнее, чтобы ты был жив и благополучен.

– Как вы хотите, чтобы я поступил?

– Перестань думать нутром. Отправляйся. Когда вернешься обратно, тогда у тебя будет право говорить.

– Вы хотите, чтобы я отправился в Космос?

– Разве это так уж отвратительно?

– Я никогда не думал, что вы пойдете на компромисс.

Герберт Герберт тихо рассмеялся.

– Я каждый день иду на компромисс. Я научил тебя обращаться с книгами. Я научил тебя задавать курс космической лодке. Я научил тебя, как осваивать языки при помощи анализатора. Я научил тебя делать все, чего сейчас может потребовать от тебя отец. Ты можешь рассказать наизусть составляющие пороха и построить чертежи десятков видов оружия.

– Не понимаю.

– Мятежные идеи – это только побочный эффект обучения.

– Я на самом деле не понимаю. Если вы считаете, что мне лучше лететь, я так и поступлю, но я не буду притворяться, что мне понятно.

Учитель покачал головой.

– У меня не было времени научить тебя, как это делается. Может быть, на планете где властвуют конфликты ты научишься быстрее, чем в классной комнате.

Майкал Вендал некоторое время печально смотрел на огонь, прежде чем покинуть Герберта Герберта.

2

Завтрак в центральной комнате дома Вендалов не был приятным. Отец и сын смотрели друг на друга через стол. Мать и дочь, пребывающие в благоговейном ужасе от глубины молчания мужчин, тихо подавали отбивные котлеты и овсяную кашу.

– Ты отправишься, – сказал Энвер Вендал.

– Я отправлюсь. Я уже сказал тебе, что отправлюсь.

– Ты отправишься.

Майкал Вендал не мог придумать, что бы еще сказать. Очевидно, его отец тоже.

Закончив завтракать, они оба закутались в двойные плащи и вышли из дома. Они направились к амбару для космических лодок в конце Каунтингхаус Роу. Это была длинная постройка из синего камня с наклонной крышей, покрытой шифером. Внутри строение было разделено на множество боксов, в большинстве которых находились сферические предметы примерно шести футов в диаметре, имеющие гладкую поверхность. Каждая космическая лодка стояла на трех тонких опорах.

Энвер Вендал вынул из кармана устройство субакустического управления и нажал кнопку. Входной люк космической лодки, представлявший собой прямоугольное отверстие в корпусе, открылся на шарнире в верхней части. Внутри зажегся свет.

– Вот, – негромко произнес Энвер Вендал.

– Вот, – эхом отозвался его сын.

– Мне не придется тебя выталкивать.

– Я сделаю то, что ты велишь. Даже если мне это не понравится.

– Береги себя.

– Со мной будет все в порядке, – сказал Майкал.

– Будь осторожен там, снаружи. Держись подальше от Ладза. Это семь седьмых, восемь десятых, пять седьмых...

– Знаешь, мне, кажется, почти интересно, что же там, снаружи.

Энвер покачал головой.

– Тебе не придется задерживаться надолго. У тебя все мои карты. Береги себя.

– Ты уже говорил.

В боксе был шкафчик со снаряжением. Энвер Вендал вынул из него скафандр – синий с металлическим оттенком скафандр, который защитит Майкала практически от любого оружия, которое могут направить на него в технологически примитивных мирах, куда он отправлялся. На поясе скафандра был иглострел с зарядами. Энвер Вендал помог сыну одеться. Скафандр растянулся, где было необходимо, чтобы быть Майкалу как раз впору. Энвер Вендал отдал сыну устройство управления люком космической лодки.

– Это все, что я могу сделать.

Энвер Вендал протянул руку для древнего символического рукопожатия, и Майкал взял его руку в свою.

Майкал забрался в космическую лодку. Он сел на широкое сиденье без обивки. Там было достаточно места для еще одного человека, но, разумеется, с ним больше никто не полетит.

Панели на вогнутой внутренней поверхности космической лодки были связаны с электроникой, управляющей генераторами гравитационных циклов, которые, собственно, и отправят Майкала в космос. Он бывал в космосе на школьных экскурсиях, но никогда не совершал посадку на другой планете.

Майкал надеялся, что у него не будет причин открывать панели. Конечно, ленты в библиотеке расскажут ему, что делать. Но он не был специалистом по космической технике. Он разбирался в технологии уничтожения вплоть до бездымного пороха, поскольку это было то, что он обычно должен был продавать. Но обучение, которое он получил, сделало его всего лишь библиотекарем особого рода. Вся информация, относящаяся к периоду до Конца, была закодирована в лентах его библиотеки. Он научился тому, как понимать эту информацию, и как ее использовать.

Майкал закрыл люк. Он надел управляющий шлем и сдвинул вниз визор шести панелей, чтобы тот оказался у него перед глазами. В числе прочего его обучили пользоваться визором, так что он мог легко интерпретировать круговой обзор, предоставляемый прибором, переводя его в действия. Майкал дал мысленный сигнал, который откроет над ним крышу. Когда он увидел при помощи визора, что крыша над его боксом открылась, он дал мысленную команду космической лодке начать движение. Он мысленно направил ее вверх, и вот он уже в пути. Майкал лениво задумался – а что, интересно, думают волосатые аборигены о космических лодках, стартующих из гетто? Тут он поймал себя на шовинизме и задумался над тем, какими словами обитатели Лхонца называют теллурийцев, когда их не сдерживают правила вежливости.

Когда лодка оказалась за пределами атмосферы, а затем миновала самый внешний из четырех маленьких спутников Лхонца-4, Майкал отдал мысленный приказ запустить главный двигатель. Тем временем он рассматривал в визоре множество звезд. Он мысленно скомандовал ограничить систему визуальной информации звездами, лежащими в пределах пятидесяти льи. Он не станет отправляться ни к одной из планет, которые осмотрел его отец. Всего таких было восемнадцать. За исключением нескольких, все относились враждебно к теллурийской технологии.

Он произвел проверку при помощи Навигатора Космического Поиска и выбрал планетную систему с координатами пять-один-восемь седьмых, шесть-один-шесть десятых, двенадцать пятых. Система имела одну зарегистрированную обитаемую планету. Со времени Конца не проводилось ни одного Поиска, так что вся информация в навигаторе устарела на две тысячи лет. Но это было лучше, чем поиски наугад.

Майкал установил местоположение планетной системы и мысленной командой направил космическую лодку к ней. Меньше чем через минуту он оказался в надпространстве. Теперь в визоре не было ничего. Майкал автоматически установил таймер в момент вхождения в надпространство, так что теперь ничего не оставалось делать, кроме как ждать. В академии он узнал, что в надпространстве нет объективного времени, но субъективное время есть. У его приборов была одна версия субъективного времени, постоянная. Его субъективное время постоянным не было. Майкал ждал.

Примерно через час он вышел из надпространства и увидел в визоре, что он находится на краю планетной системы и может совершить быстрый прыжок к планете, зарегистрированной в Навигаторе. Майкал немного отдохнул и мысленно направил космическую лодку к выбранному объекту.

Ему показалось, что добраться до зоны оптимальных орбит удалось за несколько минут. Он начал спуск, тем временем производя проверку химического состава атмосферы и наличия радиосигналов. Первый находился в пределах, пригодных для живых существ, которые дышат кислородом. Вторые отсутствовали.

Майкал установил местоположение концентраций углеводорода и направился к одной их них в надежде, что это окажется населенный пункт, а не просто лесной пожар. Вскоре он был достаточно близко, чтобы разглядеть в визоре прямоугольники полей и строений. Он опустил космическую лодку на одно из полей. Лодка приспособилась к поверхности так, чтобы стоять ровно. Майкал мысленной командой открыл люк и выбрался наружу. Местное солнце поднималось над горизонтом. Поблизости не было видно никаких людей, как бы они здесь ни выглядели.

Разумеется, они скорее всего окажутся человекоподобными, что бы они из себя ни представляли. Таков был опыт давно погибшей службы Космического Поиска. Существовало много непохожих на человека форм разумной жизни, психология которых была столь отлична, что вместе с условиями их среды обитания не было ни практических возможностей, ни, в сущности, причин, налаживать с ними контакт. Но дышащую кислородом часть галактики контролировали гуманоиды.

Через некоторое время вокруг него начали собираться люди. Они были настолько же безволосыми, насколько обитатели Лхонца-4 волосатыми. Похоже было, что они ничуть не заботятся о том, что в более холодном мире называлось бы скромностью. Но их мир явно не был холодным. Они были выше и преимущественно более худы, чем Майкал, к тому же весьма разговорчивы. С учетом их разговорчивости Майкал вынес из лодки анализатор и закрыл за собой люк при помощи субакустического устройства управления.

Он надел анализатор на голову. Прибор был сконструирован так, чтобы надеваться как шлем. Это было специализированное вычислительное устройство, создание которого стало возможным в результате высадок службы Космического Поиска на сотнях и сотнях планет. Любая разновидность человеческого языка практически наверняка соответствовала одному из образцов, на обработку которых был рассчитан анализатор. Нужно было только, чтобы он получил достаточно примеров речи для анализа.

Конечно, некоторые расы открыли способ общения посредством телепатии. Другие использовали для этой цели свет – вроде того, как Майкал и его современники играли с модуляционными светолучевыми телефонами в возрасте девяти – десяти лет. Некоторые расы разговаривали на звуковых частотах выше или ниже обычного человеческого порога. Но эти исключения были чрезмерными отклонениями от гуманоидной нормы.

Аборигены болтали без толку – такое, во всяком случае, это производило впечатление. Майкалу снова пришлось поймать себя на шовинистическом порыве и подождать, пока анализатор не предоставит ему информацию, необходимую для "болтовни".

Прошло примерно полчаса, и появилась группа людей среднего возраста в тогах, которые напомнили Майкалу картинки из пред-древней истории теллурийской цивилизации. Они прошли сквозь толпу остальных, столпившихся вокруг космической лодки, и окружили Майкала. Их было человек десять двенадцать. Они казались суровыми, но недружелюбия не проявляли – по крайней мере, открытого. Они произнесли что-то, по-видимому, приветствие, и Майкал с свою очередь приветствовал их. Но разумеется, они поняли его не лучше, чем он их, так что временно все оказались в тупике.

Наконец анализатор начал выдавать информацию. Майкал искренне надеялся, что анализатор не подсунет ему ничего такого, из-за чего Майкал мог бы допустить серьезный промах. Он перешел в мысленное состояние, необходимое для использования анализатора, то есть предельно расслабился, и стал произносить слова, которые поначалу ничего не значили для его собственного слуха.

– Доброе утро, господа. Я – Майкал Вендал с планеты Лхонц-4. Я теллурийский советник и у меня есть для продажи информация о многих полезных вещах.

– Доброе утро еще раз, Майкал Вендал. Похоже, что у вас есть много полезных устройств. Меня зовут Браций, я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Пройдемте с нами.

Незнакомые слова с одной стороны не имели никакого смысла, но с другой их значение было вполне ясным. Майкал имел небольшой опыт обращения с анализатором, достаточный лишь для элементарного использования устройства. Все это было для него еще непривычным. Он обнаружил, что путешествие в космос начинает казаться ему захватывающим. Когда он шел через поля вслед за людьми в тогах, он задумался над тем, как повлияют путешествия в космосе на его политические идеи.

Деревня состояла из хижин, хорошо построенных из глины, крытых соломенными крышами зеленого цвета. Несколько построек были двухэтажными, но в основном они были одноэтажными. Проемы окон и дверей не были ничем закрыты. Это служило еще одним доказательством того, что климат здесь теплый, как уже успел заметить Майкал. Он подумал, будет ли он себя хорошо здесь чувствовать в разгар дня.

Группа одетых в тоги людей средних лет, с которой он двигался, прошла по узким грязным улицам по направлению к постройке сравнительно больших размеров в центре деревни. Постройка эта была снабжена узкой высокой башней. Майкал предположил, что это либо дом собраний, либо храм.

Майкал начал недоумевать, почему никто особенно не удивился его прибытию. Конечно, он не знал, чего ожидать на незнакомой планете. Но его прибытие вызвало сначала праздное любопытство, а затем его с достоинством встретили люди старшего возраста. Никто не проявил благоговейного трепета или страха. Как будто к этим людям каждый день прилетают гости с неба. И все же их деревня явно принадлежала к дотехнологическому уровню. Майкал задумался, чувствовал ли бы он себя в большей безопасности, если бы они стали с криками разбегаться от него или бросать в него копья. Но больше у него не осталось времени на размышления, потому что они пришли к зданию с башней. В постройке были широкие двери из двух половинок, которые торопливо отворил один из эскортирующих Майкала людей. Группа вошла в здание. Они оказались в большом зале ста футов длиной и сорока футов шириной.

Вдоль обеих боковых стен зала шли аркады. Стены были покрыты мозаиками. На противоположной входу стене висел знак. Он был похож на символ мужского пола и отличался от него тем, что стрела не имела острия, а окружность была перечеркнута диагональной чертой, словно для того, чтобы ее зачеркнуть, отменить.

Вдоль этой стены были поставлены несколько рядов кресел с высокими спинками. Сопровождавшие Майкала люди поклонились символу. Майкал последовал их примеру из соображений дипломатии. Они все подошли к креслам и уселись. Один из них жестом показал Майкалу, чтобы тот тоже сел вместе с ними.

Когда все расселись по местам, расправили тоги и устроились удобно, насколько это было возможно сделать на жестких сиденьях, все повернулись к Майкалу. Человек, который говорил с ним на поле, Браций, открыл рот:

– У тебя есть некоторая информация для продажи нам, юноша? Расскажи мне, какая именно.

– Я могу показать вам, как делать устройства для передвижения больших тяжестей.

– Не нужно. У нас есть тягловые животные.

Несколько человек захихикали, что очень не вязалось с их суровым достоинством.

– Я могу показать вам, как разговаривать с другими людьми на больших расстояниях, не повышая голоса.

– Бессмысленно говорить с тем, кто находится на большом расстоянии и от кого не может быть немедленной пользы говорящему. В таком разговоре нет никакой выгоды.

– Вас не интересует то, что у меня есть, – сказал Майкал.

– Не интересует.

– У вас нет врагов? – спросил Майкал.

Даже тот, к кому он обращался, с трудом подавил хохот. Но наконец ему удалось заговорить.

– Юноша, у нас нет ни необходимости, ни желания покупать твои устройства. Мы почти уничтожили сами себя много лет назад, и с тех пор живем своей землей и своим умом – бедной, но хорошей жизнью. Прости, что мы смеемся. Это место смеха. Оно посвящено абсурдности нашего собственного прошлого, наших прошлых конфликтов. Разве твоя собственная раса почти не вымерла в результате пристрастия к этим игрушкам? Неужели ты не ощущаешь абсурдности вселенной?

Майкалу на ум пришло слово "экзистенциалист". Он постарался отвлечься на некоторое время от собственных забот и понял, что раса, которая чуть было не уничтожила себя, может испытать такой психологический шок, последствием которого будет религиозный ритуал, в котором он сейчас участвует: демонстрация морального превосходства. Над ним.

– Похоже, никто особенно не удивился моему прибытию, – сказал Майкал. Это утверждение в действительности было вопросом.

– У нас есть пословица, и это даже больше чем пословица: "Если солнце говорит, не надо удивляться". А солнце часто говорит со мной. Ты видел, как оно открывает рот? У него очень нехорошие зубы, юноша.

Значит, это не был экзистенциализм. Это больше походило на какое-то психическое заболевание. Однако эти люди казались достаточно безвредными.

Если их реакцией на свою версию Конца был психоз, то как можно назвать нашу собственную реакцию? – подумал Майкал. Он встал и вышел из зала, а ему вслед несся хохот.

Он снова прошел по узким улицам. Людей было не больше, чем он видел до сих пор. Он завернул за угол и наткнулся на девушку, которая сидела на пороге хижины, уставившись в стенку напротив.

– Доброе утро, – вежливо произнес он. Несмотря на редкие волосы на голове, она была привлекательна. Майкалу стало интересно, такая же странная здесь молодежь, как и взрослые, или нет.

– Вы не должны отвлекать меня от предмета, который я изучаю, сказала она.

– Что же вы изучаете?

Она начала хихикать.

– Трещина в стене напротив учит меня религии. Лучше вам уйти, пока трещина не устала от меня и не ушла прочь.

– Понятно, – сказал Майкал, хотя он совсем не был уверен, что понял хоть что-нибудь.

Он вернулся на поле. Не было видно ни души. Он явно не представлял собой ничего интересного для людей, которые разговаривали с солнцем и, вероятно, были очень разочарованы тем, что у него обычное количество глаз. Интересно, подумал Майкал, это он – безумец в нормальном мире, или люди этой планеты – безумцы в нормальной вселенной? Тут он вспомнил, что вселенная, если иметь в виду ее население, не очень-то нормальна.

Он громко засмеялся и решил, что лучше ему отправляться восвояси, прежде чем он будет столь же потрясен абсурдностью, как те, с кем он только что беседовал. Он нашарил устройство управления и открыл люк космической лодки.

Одну планету можно вычеркнуть совсем. Он захлопнул за собой люк и снял анализатор.

Майкал занял свое место и дал лодке мысленную команду вверх, прочь из атмосферы планеты. Приятное было место, но никак не аргумент в пользу концепции экологизма. Насколько большую цену можно считать правильной платой за мир? – задумался Майкал.

Выбравшись из опасной зоны, он снова справился с Навигатором Поиска. После недолгого изучения он нашел планету, о которой когда-то сообщалось, что она обитаема. Он приготовился к перемещению в координаты пять-один-девять десятых, пять-девять-девятых, четыре-шесть-ноль пятых.

3

Майкал опустил космическую лодку в атмосферу этой планеты медленно, осторожно. Он не был уверен, хочет ли он продолжать свою работу – не из-за каких-либо убеждений, а просто из опасений за свое психическое здоровье. Он вспомнил самых убедительных противников экологизма – матриархию на планете Ладз. Возможно, что Ладз – это всего лишь легенда, придуманная кем-то из службы Космического Поиска, у кого было богатое воображение и много свободного времени. Но пока Майкал размышлял над проблемой своих убеждений, идея Ладза все глубже и глубже проникала в его мысли.

Когда Майкал опустился на поверхность, там было совершенно темно. Он с трудом разглядел при помощи визора небольшой дымок, поднимающийся в темно-зеленое небо. Еще поблизости было фортификационное сооружение на самой высокой точке местности, на холме, расположенном примерно в километре (по меркам Лхонца) от места посадки космической лодки.

Майкал отдохнул и принял пищевые таблетки. Некоторое время он провел, скучая, а затем увидел, что местное солнце восходит. Он еще немного подождал, и открыл люк. Воздух снаружи был вонючий, однако Майкал дышал им без труда. Эта планета была одной из сотен кислородных планет. Согласно Навигатору, кислорода на ней было достаточно, чтобы возникли формы жизни, которые он по крайней мере сможет распознать. Скоро ему предстоит это проверить.

У подножия холма располагалась деревня. Холм был футов пятидесяти высотой, не считая укрепления на его вершине, которое добавляло еще пятьдесят футов. Холм был единственной возвышенностью поблизости. Майкал предположил, что эта местность раньше была дном озера. Вдали он видел зубчатые пики гор.

Никто не выходил из деревни, хотя он видел, как какие-то фигуры движутся среди каменных хижин. Воздух был холодным. Разумеется, и близко не таким холодным, как на Лхонце, однако холодным. Майкал сообразил, что он не знает, какое тут сейчас время года.

Прошло еще некоторое время, и в деревне произошло шевеление. Майкал увидел, как гуманоидные фигуры взбираются на огромных рептилий, длинноногих ящеров, и направляются к нему. Зрелище напомнило ему фильмы о древней теллурийской кавалерии. Он смотрел фильмы об этом, якобы существовавшем явлении, в детстве. Но подлинное зрелище, даже так странно измененное, производило куда большее впечатление. Особенно учитывая, что он понятия не имел, какие могут быть намерения у всадников.

Всего их было пятеро. Это были обычные гуманоиды с розоватой кожей, непривычной к солнцу – во всяком случае, к большому его количеству. Географическая широта была для этого вполне соответствующая. Четверо были одеты в униформу – красные просторные одежды и шлемы. Это означало, что здесь уже изобрели лук и стрелы. Шлем, как правило, не нужен в ближнем бою, если бы не было других факторов, которые следовало принимать во внимание – таких, как стрелы. А эти люди производили такое впечатление, что вряд ли они стали бы делать что-то просто для того, чтобы покрасоваться.

У всех пяти были при себе длинные и тяжелые мечи в ножнах из кожи ящеров. Пятый человек, который, похоже, ими командовал, был одет ярче других. У него одного не было пики и шлема.

Группа приблизилась по комьям земли, производя шум, и остановилась перед Майкалом. У пары воинов был такой вид, будто они видят в Майкале мало пользы и с удовольствием разделались бы с ним прямо сейчас. Главный наклонился и что-то крикнул ему. Майкал надел анализатор. Он никак не мог знать, что говорит главный, но все равно ему ответил.

– Я прибыл с другой планеты. Я невероятно могущественен, так что не пытайтесь причинить мне вред.

Он был рад, что воин его не понимает.

Главный махнул рукой, и двое воинов с пиками направили своих ящеров трусцой вокруг Майкала, заходя к нему со спины. Он закрыл люк космической лодки и был готов, когда его ткнули пиками в спину в знак того, чтобы он пошевеливался. Он шагнул вперед, хотя сквозь скафандр не почувствовал боли. Он знал, что его забирают в укрепление – может быть, это был настоящий замок, – чтобы допросить. Именно этого он и хотел.

Двое легко одетых мужчин находились рядом Майкалом в подземной камере, расположенной под главным помещением укрепления. Майкал решил, что это все-таки укрепление, а не замок, после того, как убедился, что постройка имеет толстые стены и большой гарнизон, но в ней совсем мало жизненного пространства. Одно и то же здание служило штаб-квартирой, казармой и, на подземном уровне, тюрьмой.

Его мучители, похоже, были местными обладателями знания. Он попытался с ними поговорить, чтобы и анализатор мог обработать их язык. Но они проводили слишком много времени, совещаясь в дальнем конце камеры.

Помещение не было слишком уж неудобным. В нем была даже кровать, сделанная из дерева и покрытая соломой. Майкал никогда до сих пор не видел, чтобы дерево применялось для сооружения чего бы то ни было. Древесина на Лхонце-4 была совершенно бесполезна для подобных целей. Солома тоже крайне удивила его. Майкал смутно догадывался, что это такое. Злаки не растут на Лхонце-4, кроме как в тропиках.

Он задумался над тем, какой линии поведения ему придерживаться с аборигенами. Некоторым торговцам приходилось позволить считать себя богами, иначе они не могли ничего продать. Им приходилось выдавать себя за богов или за колдунов, причем боги обычно имели больший успех. Но Майкал не мог принять решение до того, как сможет понимать местных жителей и быть понятым ими. Он ждал и пытался разговорить двух человек, которые тем временем пытались понять его собственный язык – принятую на Лхонце-4 разновидность теллурийского.

– Вы и впрямь парочка приятных идиотов. Надеюсь, у нас в результате получится что-нибудь осмысленное, – сказал он с таким видом, будто это было вежливым ответом на вопрос, который ему задали.

Анализатор начал выдавать первые результаты. Майкал снова расслабился и начал произносить незнакомые звуки – или, по крайней мере, звуки, которые он считал ему незнакомы. Остальные поняли их мгновенно и пришли в восторг.

– Что это за место? – спросил он.

– Это крепость его великолепия лорда м'Эртцла.

– В каком королевстве?

– Здесь нет короля, – ответил один из них. Похоже, слова Майкала его шокировали.

– Это... ээ... республика? – спросил Майкал, и внезапно понял, что использовал неверное слово, а в словарном запасе, который ему приходится использовать, такого слова нет.

– Нет, этим местом не правят мятежные крестьяне, – ответил один из них. – Ты решил, что мы фермеры? Так?

Майкал понял, что они считают, будто он знаком с их планетой. Он не знал, стоит ли разуверять их в этом. Он решил попытаться добыть информацию. У более опытного торговца не возникло бы таких проблем, он действовал бы, полагаясь на инстинкт. Майкал порылся во внутренних ощущениях и понял, что у него еще нет таких инстинктов. Как гласит поговорка, ему придется играть в игру, пытаясь тем временем отгадать правила.