Текст книги "Миссия в молокин"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Этан отпустил канат и поднял голову, путаясь в собственных ногах – казалось, они сами хотели укатиться прочь. Стены небольшой крепости наверху были сложены из массивных каменных блоков. Не было ни башенок, ни остроконечных крыш, за которые мог бы ухватиться ветер.

– Нет, это вряд ли возможно, – изрек наконец один из оруженосцев. – Слишком крут путь наверх.

– Возможно! – Услышав такое, оруженосец уставился на Септембера.

– Небесный пришелец, мы что – полетим, как гутторбины?

Септембер подошел – вернее, подкатился – к основанию скалы. Утес слегка сужался наверху.

– Здесь всего метров двадцать. Мы можем попробовать взобраться.

– Ты хочешь сказать: оставить лед? – глаза Гуннара в ужасе расширились.

Этану внезапно пришло в голову, что для трана, который так легко и грациозно скользил по ледяному океану, но считал даже ходьбу делом ненужным и утомительным, сама идея вскарабкаться по отвесной стене должна казаться кошмаром. Острые когти транов помогали им быстро лазать по деревянным реям и мачтам корабля, однако эти же когти будут только скользить, не давая опоры на гладком камне. А относительная негибкость их лап не даст им нащупывать опору на скале, как это свободно может делать «мартышкина» ступня человека.

– Хорошо. Мы с Этаном пошли.

– Одну минуту, Сква.

– Говорите, у вас есть другое предложение?

Этану пришлось признать, что ничего лучше он не может придумать.

– Юноша, на нашей стороне будет фактор внезапности. Не забывайте об этом.

– Так оно и будет, если мы не разобьемся.

– Хотя вы оба сошли с ума, – Гуннар пожал плечами, – нам приходится благословлять ваше безумие. Другого выхода у нас нет. Попутного вам ветра!

– Спасибо, Гуннар. – Этан отвернулся, снимая коньки. Затем он полез за Септембером вверх на первый уступ, стараясь думать только о том, за что уцепиться руками и куда поставить ноги. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы начался легкий бриз и сдул его со скалы, по которой он полез, словно муха по стене.

Но ветер оказался союзником. Он упорно дул ему в спину, прижимая его к скале. И утес оказался не таким уж гладким и отвесным, как это казалось в темноте. В камне были широкие трещины и небольшие уступчики, на которых могла найти опору рука или нога. Они упорно лезли вверх.

Примерно в середине пути Этану пришлось ждать, пока Септембер пытался найти ускользающую опору для руки в гранитной стене. Переводя дыхание, он бездумно уставился на спину гиганта и вдруг подумал – а какой смысл в действиях этого скромного и вовсе не такого уж удачного агента по продажам, прицепившегося словно кусок мяса, к холодной скале в этом студеном и негостеприимном мире, пытающегося спасти принцессу-спорщицу, которая больше походила на бесхвостую мэнскую кошку, чем на человека?

Возможно, в словах Гуннара, назвавшего их план безумием, было больше правды, чем он тогда был готов признать.

Септембер двинулся вперед. Пыхтя, как старый мотор, Этан полез по его следам. Ему казалось, что утес увеличивался, становился выше, а не ниже с каждым трудно дающимся сантиметром подъема вверх.

Один раз он посмотрел вниз. Темные точки чернели на льду – вероятно, там поджидали их траны. Он задохнулся и с усилием снова перевел взгляд вверх.

Он подтянулся еще на один уступ и пролежал там несколько минут, прежде, чем понял, что лежит рядом с так же простертым Септембером, и что гигант делает ему знаки молчать.

Впереди он увидел тщательно подогнанные друг к другу каменные блоки.

Этот уступ был шириной всего метра в два – так близко подходила к краю скалы стена крепости. Глянув вверх, он заметил, что стены крепости вовсе не так уж высоки по сравнению с ее скромными размерами. Да и с какой стати? Ни один тран не подумает о возможной угрозе нападения с этой, по их мнению, совершенно отвесной стороны.

Крепко ухватившись за камни и гравий, Этан подтянулся к краю и снова заглянул вниз. Он увидел только голый лед, это означало, что все траны отошли к лестнице, скрывавшейся где-то в скале со стороны утесов. Согласно их плану, они должны ждать там, пока Этан и Септембер не расчистят для них дорогу наверх.

Двое мужчин подобрались к основанию стены и начали осторожно взбираться вверх, стараясь держаться как можно ближе к камням. Стена была высотой всего метров в пять, но опасность упасть с нее была очень велика.

Этан раздумывал о том, есть ли у них шансы. Должно быть, нападавшие все еще залечивают раны. И не ожидают организованного нападения на крепость так быстро после своего возвращения. В конце концов, они взяли в плен только одного человека, из-за которого вряд ли может начаться самоубийственно опасный штурм крепости. Они наверняка устали после скольжения на полной скорости назад, на базу; плюс еще подъем по лестнице.

А ведь им точно пришлось подниматься пешком, Этан был уверен в этом. Ни одна ледяная дорожка не могла бы обеспечить безопасный подъем под таким углом; на это могла годиться только скрытая лестница. Для них такой подъем должен был быть трудным и страшно утомительным. Но этот же самый подъем должен был остановить любого врага.

– Где будет возможно, будем пользоваться ножами, дружище, а излучатели оставим на крайний случай. – Избавившись от часовых, охранявших подъем со льда, они должны будут дать сигнал Гуннару и штурмовой группе, а затем продержаться, прикрывая проход от любого, кто попробует встать у них на пути.

Таков был план.

После пяти минут продвижения вдоль каменной стены они оказались на защищенной утесами стороне крепости. Тут они увидели то, что было очень похоже на спуск вниз. Чуть отстранившись от стены, Этан увидел ступеньки, тщательно вырезанные в скале, спускавшиеся в темноту каменного чрева утесов. Прижавшись к краю, он снова посмотрел вниз, на лед. Ни Гуннара, ни других не было видно. Так и должно было быть. Он понимал, что друзья молча ждут внизу, спрятавшись в глубокой тени, надеясь получить сигнал от людей.

Два вооруженных трана стояли наверху лестницы. Их внимание было заправлено вниз и в другую сторону, их пики угрожающе загораживали проем лестницы. Находясь так близко к краю, Этан сумел рассмотреть парапет прямо над входом.

– Наверху нет часовых, – прошептал он поджидавшему Септемберу.

– А зачем им там быть, приятель? – гигант казался темно-коричневым валуном, еще одним куском скалы, нависшим над наружной стеной. – Они вполне обойдутся часовыми у лестницы и, возможно, у подъемного моста.

Мысли Этана снова вернулись к неспособности транов карабкаться вверх по гладкой поверхности. По всей длине лестницы, что спиралью спускалась вниз, не было ни одного места, где можно было бы спрятаться. Один тран вполне мог заметить отряд нападавших, поднять тревогу, сходить позавтракать и вернуться до начала сражения. Несколько солдат с луками и стрелами или просто с копьями вполне могли бы сдержать наступление целой армии.

Септембер снова зашептал, обращаясь к нему.

– Я займусь толстяком, что подальше. А вы, дружище, берите на себя другого. – Он нащупывал маленький топорик на поясе. Этан решил действовать кинжалом. Он надеялся, что им не придется воспользоваться излучателями.

Дело было не в том, что от них будет больше шума, чем от топора или ножа, но яркие вспышки света вполне могли быть замечены кем-нибудь в крепости.

Он пополз назад вслед за великаном. Обдирая животы, они ползли к часовым, держась поближе к пятнам тени возле скалы. Ветер помогал им быть почти бесшумными, но у транов был отличный слух.

Треугольные пушистые уши дернулись в их направлении – один из часовых обернулся, прищурившись. Двое мужчин замерли, превратившись в часть пейзажа.

– Это ты, Смигер? – Двойные веки часового дрожали на ветру. – До твоей смены еще три вате. – Этан сдержал дыхание. Недоумевающий страж приблизился к нему еще на несколько шагов. – Смигер, тебе что, плохо?

Хотя часовой уставился прямо на Этана, он, очевидно, так и не мог поверить в возможность появления какого-либо врага позади себя.

Другой часовой с удивлением уставился на своего товарища.

Времени на использование древнего оружия не оставалось. Было невозможно промахнуться, стреляя из излучателя с такого близкого расстояния. Тонкие нити лазурного света пронзили обоих транов. Друг Смигера повалился с выражением боли и удивления, словно все еще не мог поверить в то, что с ним случилось. Он опустил взгляд на дыру у себя в груди, уронил пику и недоуменно уставился в пространство. Глаза его закрылись, и он осел на бок. Его пронзенный коллега зашатался, опрокинулся назад и перевалился через край утеса.

Бросив еще один взгляд на залитые лунным светом стены крепостных сооружений, Септембер поднялся и подошел к лежащему перед ними телу. Он быстро осмотрел его, затем подхватил его за руку и за ногу. Короткий бросок вниз подарил еще один труп ночи и льду. Ветер и большое расстояние не дали им услышать, как тело разбилось о лед внизу. Этан ничего не имел против этого, но он рассеянно подумал, уж не ударили ли падающие темные тени по ошибке кого-нибудь из членов поджидающего их отряда. Однако теперь у них не было времени беспокоиться об этом.

Они бросились к дверному проему. Вход в крепость был заблокирован только одной дверью из толстой древесины. Дверь эта открывалась наружу; она была как раз такого размера, чтобы траны могли протискиваться туда по одному. Любой враг, которому удалось бы прерваться по лестнице вверх, был бы расстрелян по одному, пытаясь пробраться в крепость.

Их задача была выполнена только наполовину. Было вполне разумно предположить, что внутри их поджидает еще один часовой – если не целая смена караула. Но никто не вышел наружу поинтересоваться происхождением вспышек голубого света. Исчезновение часовых прошло незамеченным.

Септембер снова пристегнул излучатель к поясу и вновь взялся за топорик.

Внутри мы никак не сможем пользоваться излучателями, – пробормотал он. – Пока нам повезло, но внутри кто-нибудь наверняка обратит внимание на свет за стеной. – Этан уже держал наготове свой нож.

– А что теперь? Может, нам просто войти внутрь и проверить, нет ли часовых?

– Может, так и сделаем, дружище. Вроде они на должны запирать эту дверь. Если часовые на лестнице дадут сигнал тревоги, они всегда успеют запереть дверь.

Этан двинулся вперед и встал спиной к стене рядом с дверью. Септембер положил руку в перчатке на горизонтальную задвижку на дверях и медленно отодвинул ее. Этану показалось, что в темноте тихий скрежет прозвучал, как выстрел. Как только задвижка была открыта, Септембер взялся за ручку двери и потянул. Дверь не поддалась, и он потянул опять, на этот раз сильнее.

Скрипнули петли, но дверь не поддалась.

– Все-таки она заперта изнутри. Проклятие! – Он тяжело дышал. – Попробуем-как еще разок. – Он передал Этану топор. Упершись ногами в стену, он схватился за ручку двери обеими руками, сначала потянул, а потом резко дернул.

Металлические петли снова застонали. Дверь приоткрылась на пару сантиметров.

– Пинг! – раздался какой-то звук с другой стороны. Дверь распахнулась сначала на полметра, а затем на метр… и металл сверкнул в лунном свете.

– Осторожнее!

Септембер отпустил ручку двери и повалился на камни, а Этан прыгнул вперед, схватившись за излучатель. Не было времени доставать нож, он не знал, сколько мечей встретят его в темноте. Гигант уже поднялся на колени, готовый сцепиться с любым, кто покажется из двери.

– Извините… В этом свете так трудно разглядеть. – Эльфа Курдаг-Влата убирала меч, уставившись на двух испуганных людей.

– Это ты! – выдохнул Этан.

Она повернулась, посмотрела на что-то, им пока не видное, затем перевела напряженный взор с одного из мужчин на другого.

– Внутри больше никого не видно. А где часовые? – Когда никто из них не ответил, она сделала короткий понимающий жест. – Хорошо. Я просидела там внутри целых десять вате, пытаясь решить, что делать. Я знала, что они выставлены здесь, и не могла придумать, как перерезать две глотки одновременно, не поднимая при этом тревоги. Часовых скоро сменят, но теперь у нас еще есть время. – Казалось, вдруг ее остановила внезапная мысль. – Простите мою забывчивость, сэр Этан. Где только мои хорошие манеры. Благодарю вас обоих за мое спасение.

– Я не хочу считать своей заслугой нечто, с чем ты почти справилась сама, – ответил Септембер. – Клянусь честью, ты находчивая девчонка.

– Я старалась, как могла, сэр Сква. – Но, говоря это, она смотрела на Этана, и ее желтые глаза блестели в слабом свете.

Он поспешно отвернулся:

– Нам бы лучше двигаться. Нечего испытывать удачу еще раз, оставаясь здесь.

– Один момент.

Этан и Септембер обменялись непонимающими взглядами, когда она снова исчезла в темном дворе крепости. К великому облегчению Этана, она почти сразу же вернулась. Что-то темное и большое было перекинуто через ее правое плечо. По ее спине болтались две безвольные конечности. Руки.

– Чтоб. Кто это? – спросил он.

– Я имела честь захватить пленного. – Если это тело было тяжело для нее, она и виду не подавала. – Думаю, он в ранге оруженосца или даже выше.

Разве вам бы не хотелось узнать, кто на нас нападал сегодня и почему?

– Значит, ты тоже думаешь, что это было не простое пиратское нападение? – Септембер улыбнулся ей, хотя в таком призрачном свете она не могла бы рассмотреть под маской усмешку на его лице.

– Я ничего точно не знаю, но мне хотелось бы знать.

– Мне тоже. – Септембер подошел к ней. – Ну-ка дай мне его.

Она яростно уставилась на него.

– Уж не думаешь ли ты, что я не смогу справиться с таким пустячным грузом?

– Я убежден, что ты справишься со всем, с чем захочешь, киска. Но ты родилась не для того, чтобы лазить по ступенькам, а их там много, и спускаться придется в темноте. Будь мы сейчас на гладком льду, я бы и рта не раскрыл.

Она помедлила только минуту, передавая ему безвольное тело.

– В твоих словах правда, рыцарь. – Она снова обратила свое внимание на Этана. – Ты так храбр – пуститься штурмовать крепость почти в одиночку!

– Просто мы лучше других умеем лазать вверх, – ответил он, чувствуя себя не совсем удобно. – Пошли.

Именно Эльфе пришла в голову блестящая мысль закрыть и запереть на задвижку проклятую дверь, оставшуюся позади них.

Глава 6

– Тише! – Гуннар делал отчаянные знаки собравшимся вокруг него морякам. Он старательно всматривался в темноту прохода, который вел к подножию лестницы. – Кто-то идет.

Звук шагов по камню, неразличимый для людей, но совершенно ясно доносившийся до ожидающих транов, продолжался еще несколько минут.

– Я узнаю сэра Этана! – сказал один из оруженосцев, и тогда все дружно бросились из засады, приветствуя дочь ландграфа и ее спасителей.

Когда они столпились вокруг нее, обмениваясь возгласами и шутками, Этан снова поразился той неформальности отношений между правителями и подданными, что было так характерна для транов. Вообще-то, ему показалось, что некоторые из радостных объятий, которыми обменялась Эльфа с несколькими из моряков, были уж слишком фамильярными. Гуннар не был исключением.

– Ладно, наслаждайтесь вы всей славой этого приключения, – сказал

Этану рыжебородый рыцарь. В его голосе звенело счастье.

– Не приписывайте нам почести – мы только расчистили проход. – Он указал на Эльфу. – Она уже поджидала нас за дверью.

– Вот с этим. – Септембер бросил потерявшего сознание пленника на лед. При виде одного из похитителей готовые к сражению воины сердито забормотали. Вокруг неподвижного тела тихо начало смыкаться опасное кольцо.

Гуннар приказал им остановиться:

– Если мы не получим от этого удовольствие сейчас, то всегда сможем убить его позднее. – Он посмотрел вниз, на безжизненного воина. – Думаю, что мы получим такое удовольствие. Мудрец может учиться и по горящей книге.

Веревка из пика-пины обхватила лодыжки пленника, вторая связала его запястья, соединенные спереди. Два трана подхватили веревку, удерживавшую его ноги, открыли перепонки и рванулись назад, к видневшемуся в отдалении «Сландескри».

Набирая скорость, Этан удивлялся прочности и крепости шкуры транов.

Должно быть, спина пленника разрывается сейчас между телом и льдом. Он рассказал о своем беспокойстве Буджиру, который несся рядом с ним.

Оруженосец с таким мягким обычно голосом торжественно заявил, что никому не интересно, что творится со спиной пленника, всем интересен только его рот, который должен заговорить.

Учитывая настроение группы, Этан решил, что сейчас не время настаивать на более цивилизованном обращении с пленным. У него хватало забот и без этого: он старался удержаться и сохранить равновесие, пока два трана тянули его по льду.

Он бросил взгляд на запястье. Минус шестьдесят градусов.

Добравшись до корабля, они попали в объятия остальных членов экипажа.

Их приветствовали тем более радостно, когда убедились, что все они живы и здоровы.

Последние десять минут Этан ждал, что сзади послышатся яростные крики преследователей. Очевидно, часовые все еще не сменились в ничего не подозревавшей крепости. Или, если смена уже пришла, и побег Эльфы обнаружен, обитатели крепости еще не вышли из шока и обсуждают, что им делать. К тому времени, когда они наберутся решимости снова напасть, «Сландескри» будет далеко.

Та-ходинг уже отдавал команду поднять якоря. Хотя капитан и не был в восторге от мысли вести огромный корабль ночью и, не переставая, ворчал по этому поводу, его ледяному сиятельству пришлось примириться с военной необходимостью.

Допрос пленного начался на следующее утро, когда ледяное судно было уже далеко от утесов острова Арзудуна, и сияющее солнце осветило только чистый голый лед позади них.

Хотя Этана и интересовали многие аспекты транской культуры, он предпочел оставаться подальше от носа корабля, где происходил допрос.

Ветер поглощал почти все крики, которые доносились до него по палубе. Он старался не слушать эти слабые, завывающие стоны, но понял, что не может не думать о пропасти, отделявшей от него его транских друзей. Пропасть эта не могла исчезнуть, хотя он был готов отдать жизнь за Гуннара и наоборот.

Возможно, пра-пра-прадед Этана много поколений назад был более активен и принял бы более живое участие в допросе пленного, с таким же жестоким безразличием, что и Эльфа или Балавер, и другие. Такое варварство было обычным дня людей в прошлом, вплоть до двадцать первого века по старому календарю.

Подумав, он был вынужден признать, что различия между современной цивилизацией Содружества и феодальными порядками, обычными на Тран-ки-ки, были не так уж велики. Все, что отличало новое общество от старого, это только неформальность в отношениях и взаимопонимание, называемое моралью, причем некоторые из общепринятых правил были записаны в виде законов.

Конечно, в его обществе тоже было немало граждан, пытавшихся игнорировать первые, одновременно пытаясь обойти вторые. Ему не следует слишком заноситься, иначе высокомерие по отношению к этой цивилизации отбросит его слишком далеко. По крайней мере, методы транов отличали такие добродетели, как прямота и простота, пусть они и были неосознанными. Один особенно долгий, протяжный стон донесся до него через палубу, и он не мог не содрогнуться, услышав его.

Обеспокоенный, он прошел по ступенькам, параллельным ледяной дорожке, что поднималась на штурвальную палубу. Как всегда, Та-ходинг стоял, словно какой-то прибор на своем диковинном корабле, глядя вперед, у крутого штурвала. Время от времени он давал отрывистые указания рулевым, и колесо начинало двигаться, или же громко кричал команды своим помощникам, а те передавали их морякам, работавшим на мачтах.

Он был самым толстым из всех транов, что встречались Этану, и отличался спокойствием, миролюбием и меньшей кровожадностью, чем обычные матросы или профессиональные рыцари и воины.

– Что они с ним делают?

– С пленником-то? – Та-ходинг продолжал смотреть вперед далеко вперед, на лед, убегавший под бушприт. – Они допрашивают его, друг Этан.

Слабое шипение, словно от поджариваемого бекона, примешивалось к шуму ветра; это был шум, производимый пятью огромными коньками из дюраллоя, резавшими лед.

– Я знаю это. Но как?..

Похоже было, что Та-ходинг серьезно обдумал ответ, перед тем как заговорить.

– Я не знаю, каков в этом случае обычай твоего народа, или как поступают жители этих земель, но в Уонноме и близлежащих городах допрос военнопленного происходит по неизменным правилам. Чтобы продемонстрировать свою смелость, силу и честь своей семьи, пленник должен или красноречиво лгать или отказаться отвечать на все вопросы. Таким образом, он может бросить вызов своим захватчикам с целью доказать, что он более изобретателен и смел, чем они. Ему или ей будут задаваться вопросы, и количество их будет увеличиваться до тех пор, пока пленный сможет на них отвечать, не путаясь.

Количество времени и усилия, которые придется потратить захватившим его для того, чтобы заставить его отвечать честно и правильно, определяет, сколь велики будут заслуги пленного в загробной жизни.

– А что же бывает, если вопросов больше нет?

Та-ходинг был удивлен.

– Тогда, конечно же, пленного убивают.

– Но это же негуманно! – Кристаллики льда усеяли маску Этана.

Та-ходинг на какое-то время отвернулся от ледяного океана.

– Мы и не стараемся прикинуться тем, кого вы называете гуманистами, друг Этан. Мы – траны. Я сам видел, как твой меч покраснел от крови в

Уонноме. Скажи мне, а как вы получаете ответы в вашем мире от кого-нибудь, кто не хочет говорить с захватившими его воинами или с его начальством?

– Он будет подвергнут действию стрессового анализатора, – ответил Этан. – Это машина. Она помогает получить ответы безболезненно для него и всегда показывает, когда пленный говорит правду.

– Предположим, – задумчиво проговорил тран, – что пленный вообще отказывается говорить?

– В таком случае к нему применяют насилие… его запирают, пока он сам по доброй воле не решит ответить на все вопросы.

– А если он решит никогда не отвечать, что тогда?

– Полагаю, он навсегда останется в заключении.

– И вы никогда не получите нужные вам ответы, очень неразумно. Наш способ куда лучше.

– Одну минуту, – сказал Этан. – А откуда вы знаете, что он говорит правду? Что, если он притворяется, что говорит правду после того, как вы пыта… допрашивали его?

На этот раз удивление Та-ходинга было еще больше, чем раньше. И вид, и голос у него были, словно что-то шокировало его.

– Пленный потеряет все заслуги, приобретенные им при сопротивлении.

Он умрет, и у него не будет добродетелей, чтобы перенести его в загробную жизнь.

Этан изменил манеру своих вопросов.

– После того, как пленный ответит на все вопросы, что вы задаете ему, ответит честно и правдиво, если, как ты говоришь, так бывает, зачем же убивать его?

– Убивают не всех.

– Хорошо, а зачем убивать этого?

– Потому, что он заслуживает смерти. – Кажется, в тоне ответа прозвучала нота жалости к Этану. Нюансы речи транов все еще иногда запутывали для Этана смысл.

Он хотел было что-то сказать, но передумал. Лучше прекратить разговоры на эту тему, пока там продолжают допрос с пристрастием.

А продолжают ли? Этан напряг слух, но услышал только вой ветра и шипение дюраллоевых полозьев, резавших лед.

На палубе показались Септембер и Гуннар. Этан призадумался, досмотрел ли зрелище до конца его могучий друг? Временами он чувствовал сильную привязанность к великану, к его всегда хорошему настроению, к его пренебрежению опасностью и готовностью рисковать собой ради друга. Но временами…

Сква Септембер, размышлял Этан, был сродни транам не только своими физическими особенностями. Когда это сходство проявлялось, Этану и

Миликену Вильямсу становилось не по себе. Личность Септембера казалась ему похожей на яблоко. Оболочка цивилизации была яркой и блестела, но была очень-очень тонкой.

– Ну, юноша, мы узнали то, что хотели узнать.

– Не сомневаюсь. – Этан старался говорить как можно безразличнее. Но он не мог не спросить затем: – А кто совершил финальное убийство? Ты, сэр Гуннар?

У рыцаря-трана был расстроенный вид.

– Я, друг Этан? Я бы никогда не осмелился нарушить приличия. У меня не было такого права разделаться с тем, кто заслужил столь сурового приговора. Оно было предоставлено, – добавил он небрежно, – тому, кто больше всех пострадал в этом деле.

Отказавшись позволить Этану проигнорировать то, что и так было очевидно, Септембер закончил рассказ с безразличной жестокостью:

– Это сделала девушка. А кто же еще? Она хотела, чтобы он умирал медленно, – бодро продолжал он, – но Гуннар и Балавер помешали ей.

Поскольку пленник держался долго и храбро, ей пришлось удовлетвориться тем, что она отсекла его…

Этан зажал уши руками под капюшоном и отнял их лишь тогда, когда увидел, что губы Септембера закончили фразу. Он чувствовал тошноту.

– Ты же не слышал, – мягко проговорил великан, – как они обращались с ней.

– И что же это за бесценная информация, которую вам удалось выбить из него? – печально пробормотал Этан.

Септембер подошел к поручням и посмотрел на слегка припорошенный снегом лед, убегавший под днище корабля.

– Их нападение на нас было таким же случайным, таким же неподготовленным, как и та драка в таверне Арзудуна. Наш пленник в местной иерархии занимал место между рыцарем и оруженосцем. Сам командующий крепостью не имел звания рыцаря. Они получили приказ – пленник не знал точно, в какое время, – атаковать «Сландескри», когда тот будет огибать южную оконечность главного острова, и захватить его, если будет возможно.

– Ему было неизвестно, – вмешался Гуннар, – кто послал такой приказ.

Командующий никогда не упоминал этого. Но когда стало известно, что на борту находитесь ты и твой друг Септембер, – люди, пришельцы с неба, местный гарнизон стал задавать вопросы. До этого их всегда учили, что людям нельзя причинять вреда.

Повернувшись к поручням, Септембер продолжил:

– Кажется, что этот строгий запрет был проигнорирован. Подобные инструкции и нашему пленнику, и нам позволили предположить, что приказ о нападении исходил от какого-то важного и влиятельного лица, возможно, даже от самого ландграфа Арзудуна. Но наш пленник отказывался в это верить.

– Но я подозреваю нечто большее, приятель. – Поручни заскрипели под его весом. – «Сландескри» – богатая добыча для любых местных жителей. Но для того, чтобы местный ландграф отдал разрешение убить нас, безволосых, он должен быть уверен, что его положению ничего не угрожает. По сути дела, он должен быть четко уверен, что если атака провалится и слух об этом дойдет до «Медной обезьяны», он не станет объектом упреков местного представителя правительства Содружества. По мне, так существует какая-то договоренность между ландграфом и кем-то, занимающим крайне важный пост среди руководства станцией.

– Трелл?

Септембер с сомнением отнесся к вопросу Этана.

– Вот не знаю. Он с нами довольно мило обошелся. Я бы скорее подумал, что это кто-то из его непосредственных подчиненных, может, даже сам начальник форпоста Ксенаксис. Ведь это он проверяет каждый килограмм из обмениваемых товаров. Это может быть любой, кто заинтересован в сохранении ныне существующей монополии на транскую торговлю.

– Что действительно важно – так это факт, что мы не можем ожидать помощи ни от кого с «Медной обезьяны», пока мы за пределами законов станции. Сезон открыт и охота разрешена до прибытия на орбиту следующего корабля Содружества. Значит, остается еще два месяца. Если сейчас мы вернемся и сообщим о нападении, мы потратим два месяца на попытки отделаться от убийц в той или иной форме. Теперь, когда на нас было совершено открытое нападение, кто бы ни прикрывал ландграфа или высокое начальство из жителей Арзудуна, он должен заметать следы. – Он взглянул на центральную каюту, где Ээр-Меезах и Вильямс были поглощены горячим спором о френологии. – Я бы хотел еще обсудить кое-что перед тем, как мы примем окончательное решение.

Этану пришлось уступить Септемберу. Он не боялся спрашивать мнения других и менять свою точку зрения, если их аргументы оказывались лучше.

– Я думаю, что лучше всего будет продолжать осуществление нашего начального плана, чтобы попытаться положить начало образованию конфедерации островных государств. Если мы вернемся на «Медную обезьяну» и поставим Трелла перед совершившимся фактом, я не думаю, что он или те, кто стоят за ним, постараются отомстить. Не будет смысла убивать нас, если их монополия будет уже уничтожена. По крайней мере, я считаю, что у него хватит ума не делать это. Конечно, это все может оказаться просто вымыслом, возможно, это самое обыкновенное нападение туземцев.

Этан посмотрел на корму, за которой очертания утесов Арзудуна превратились просто в неровную линию на горизонте.

– Мы бы захватили корабль, – продолжал настаивать полусердитый, полуиспуганный голос, – если бы не вмешательство небесных пришельцев. У них с собой были короткие ножи, что стреляют солнечными лучами. – Теперь в голосе звучало отвращение. – Что могут сделать меч или стрела против оружия, что пронзает щиты и поджигает корабли?

Колоннин Ре-Виджар прислонился к спинке массивного деревянного кресла и выглянул из окна третьего этажа замка. Отсюда ему были видны далеко внизу островерхие крыши города, гавань и залив – вплоть до выхода в океан.

Передвинувшись к другому окну, он изучал странные, гладкие постройки людей и три стеклянные чаши, на которые спускались их крохотные корабли прямо с неба – корабли, каждый раз привозившие немыслимые богатства.

Теперь выгодные отношения с могущественными пришельцами находились под угрозой.

Он вспомнил, что другой из находившихся в кабинете с ожиданием смотрит на него и повернулся лицом к обеспокоенному высокородному. Они были одни в личных покоях ландграфа. Слова, которыми они только что обменялись, были слишком опасны, чтобы их могли подслушать даже самые доверенные члены его двора. Поэтому он предпочел принять Обеля Казина здесь, а не в покое для официальных аудиенций.

Он знал, что его продолжительное молчание только увеличивает нервозность трана. Он все еще ничего не говорил, а только смотрел на стройного высокородного гостя, отметив перевязанную шею я свежий разрыв, уродливо перечеркнувший мембрану его левой перепонки, а также голые места на теле, с которых был срезан мех.

– Успокойся, высокородный Казин. Ты сделал все что мог.

– И я не буду, – неуверенно спросил высокородный, – наказан за мою неудачу?

– Это я тебе обещаю.

Помогая себе обеими руками, чтобы встать, Ре-Виджар подошел к окну и встал около него. Рама из стеклосплава, – от пола до потолка, – послужила эффектным фоном для его фигуры. Это был самый большой целый кусок стекла, когда-либо импортированный в Арзудун. Он был больше, чем любое стекло, о котором когда-нибудь слышал или мечтал Колоннин. И вот, он был здесь, в его замке, доставленный ему с небес одним из человеческих небесных кораблей. Ему сказали, и теперь он сам этому верил, что стекло прочнее, чем стены, в которые оно было встроено – хотя и было не толще самого маленького когтя на его лапе.