Текст книги "Миссия в молокин"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 3

Можно было бы считать, что местные жители вполне привыкли к проявлениям передовой технологии человечества: они не уставились с благоговением вверх, когда взревели тормозные моторы шаттла и он уютно устроился на своей площадке, словно улитка, возвращающаяся в свою раковину.

Когда рев моторов замер, внутренние элементы суперохлаждения, встроенные в покрытие дельтакрылого атмосферного летательного аппарата, принялись за работы. Скоро и корпус, и сами моторы остыли до того, что их можно было потрогать рукой.

С пролетов ожидающего моста протянулись фалы. Трясущийся от холода пилот корабля и посадочная команда обменялись короткими деловыми репликами. Пакеты и корзины стали поступать из скрытого склада в шаттл, тогда как в обмен маленький кораблик-челнок порождал из своих недр множество посылок меньшего размера, но с печатями.

Изделия местных промыслов обменивали на ножи, лампы и оружие из сталамики. Куски все еще бесценного зеленого осмидина, пусть даже и неважного качества, обменивались на радио, триоды и другие средства связи.

Этан вспомнил об огромном вулкане, который местные траны называли Места-Где-Кипит-Кровь-Земли, и о пещере, наполненной осмидином, обнаруженной ими внутри. Он подумал о том, что бы сделал тот самый некто, кто контролировал местную торговлю, узнай он об этом хранилище сверхценного поделочного камня, от размеров которого перехватывало дыхание.

Неподалеку Геллеспонт дю Кане начал оживленно болтать с врачом, которого предусмотрительно выслал на шаттле капитан звездного корабля, едва только узнал о своем неожиданном и знаменитом пассажире. Колетта стояла рядом, отрывисто отвечая на ворчливые и несколько непристойные прощания Септембера и более вежливые и почтительные заверения Вильямса.

Когда оказалось, что больше не с кем говорить и больше нечего делать, Этан вдруг понял, что он движется ей навстречу. Она тоже направилась к нему.

Несколько мгновений прошли в молчании. Возможно, мысль, что теперь он решился, помогла ему более стойко встретить ее взгляд.

– Как ваш отец? – наконец поинтересовался он.

– Так хорошо, как это можно было ожидать. – Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить с обычной для нее откровенностью. – Я пытаюсь убедить его согласиться и поменять физическое тело… а он отказывается от дополнительных стимуляторов и операции. Он не желает этого. Не думаю, чтобы это было желание умереть. Психогностики говорят, что это не так. Но он не желает даже омолаживаться, причем действует вполне осознанно. Главное его желание сейчас – чтобы я все взяла в свои руки, – он, мол, уже и так долго этим занимался.

– Вы готовы заняться этим, Колетта? – Этан говорил мягко, но без воодушевления. Было очень трудно заставить Колетту поверить в себя. – Я знаю, как работают торговые семьи. Я сам работаю на такую семью.

– Готова я или нет, но мне приходится это делать. – Ответ ее был таким мягким, что трудно было поверить, что это она так говорит. – А что вам надо делать, Этан?

Он улыбнулся. Это было нелегко.

– Извините, Колетта. Мне правда очень жаль.

– Ох уж эти торгаши, сначала говорят, что продают самое лучшее, а потом заявляют, что им очень жаль.

– Колетта… – Этан подыскивал слова. – Я не тот, кто приказывает, а тот, кому приказывают. Вы воспитаны и обучены так, чтобы отдавать приказания. Я взрослел, приучаясь выполнять их. Я могу предложить только совет, но никогда не смогу командовать. Не думаю, чтобы это у меня хорошо получалось. Я запутаюсь на любом ответственном посту, который вы сможете предложить мне, и вам придется прикрывать меня. Вам придется объяснять, кто я, моим коллегам, настоящим квалифицированным специалистам и компьюсивам. – Он печально покачал головой. – Я не смогу справиться с насмешками, объектом которых я непременно стану. И не хочу становиться бесполезным паразитом.

– У вас уникальное представление о том, что значит жить вместе с кем-то. – Голос ее прозвучал почти отчаянно, но непохоже было, что она упрашивала его. – Вы могли бы делать все, что захотели бы… Что угодно – путешествия, хобби… Это даже не обязательно должно было бы быть вместе со мной. – Она слегка опустила глаза. – Вы могли бы… даже заводить женщин на стороне, если бы только пожелали. Я устроила бы все так, чтобы вы смогли позволить себе все самое лучшее. – Она снова посмотрела вверх. – Вы же хороший человек. Вы могли бы делать все, что хотите… если бы только вы… – она поколебалась, – опять возвращались ко мне.

– Нет, Колетта. Здесь у меня есть дело, которым мне предстоит заняться.

Что-то вспыхнуло в ее глазах на долю секунды.

– Это тот мускулистый медвежонок, так?

– Нет. – Этан произнес это с силой, которая сквозила в честности и откровенном удивлении ее словам. – Эльфа ничего не значит. Не знаю, что она нашла во мне, но она представитель иного мира.

– В прошлом это людей не останавливало, – напомнила ему Колетта.

– Это останавливает меня. Во всем, что касается Эльфы Курдаг-Влата, любой интерес, кроме антропологического – строго односторонний. И причем с ее стороны. Я уже объяснил тебе подлинную причину. Я никогда не мог быть профессиональным студентом, профессиональным путешественником, профессиональным хоббистом. Или профессиональным мужем.

Казалось, она уже готова уйти, но вдруг она обхватила его так внезапно и так крепко, что ему пришлось силой удерживать равновесие. Она начала молить его, говоря так тихо, что никто, кроме Этана, не смог бы ее услышать. Он моментально поддался гипнозу этих зеленых глаз с металлическим блеском.

– Ты – первый из встреченных мною мужчин, кто обошелся со мной, как с человеком. Ты был добр ко мне, и ты был честным со мной. Я знаю, что я безобразна.

– Нет, Колетта, вы – что угодно, только не это.

Ее улыбка выдавала внутреннюю боль.

– Многие месяцы я была единственной женщиной в округе. Я наслаждалась этой изоляцией. Я достаточно хорошо знакома с физиопсихологией, чтобы прочитать, что в твоих глазах каждый месяц этой изоляции я теряла по пять килограммов. Как только мы добрались до какого-то форпоста цивилизации, ты сразу увидел, какая я на самом деле, ведь этого не сможет исправить ни один врач. Так и случилось здесь, на этом форпосте. Я страдаю ожирением, я саркастична и упряма до разочарования.

– Два последние качества вам нужны, чтобы удержаться на том месте, которое ожидает вас, – заверил ее Этан. – Что же касается первого, так это просто образ, который вы сами себе создали. – Он подумал о том, что сказал ему Септембер. – Психическая форма и привлекательность не имеют друг с другом почти ничего общего. В темноте все человечество похоже друг на друга. Нет причины, по которым я не могу жениться, связаны с нашим умственным устройством, а не с физиологическим.

Она отпустила его. Его руки, должно быть, покраснели в тех местах, где она удерживала его.

– У «Дома дю Кане» есть филиалы и отрасли в большинстве населенных миров и многих колониях. Если вы когда-нибудь передумаете, Этан Фром Форчун, то сможете связаться со мной. – Она широко ухмыльнулась. -

Двадцать-два Р-два, Этан совершит чудо.

– Вы найдете еще кого-нибудь.

– С моей-то привлекательностью? Я могу только предложить баланс моего картометра и моего положения. А на это не купишь то, чего я так хочу. Я уже просила и упрашивала, Этан. Я не буду молить вас.

– Я знаю. Попрошайничество – не ваша фамильная черта, Колетта.

Из салона, куда только что был переведен ее отец, выглянул стюард и жестами подзывал ее. Слабый голос назвал ее по имени. Он прозвучал из глотки мощного гуманоида.

– Пора уходить. До свидания, Этан. Вспомните обо мне, если передумаете. Помните обо мне, если и не передумаете.

Она избавила его от необходимости раздумывать, целовать ли ее или нет, повернувшись и решительно зашагав к своему отцу, к людям и машинам, помогавшим ему остаться в живых. Он наблюдал, как она быстро направилась вверх по сходням в приемную тубу шаттла. Снег запорошил окошко, через которое он смотрел.

Прошло пятнадцать минут. Затем прекратился обмен картонками и пакетами. Приглушенный звук химического бурления донесся через окно из толстого стеклосплава. Ярко-оранжевые полосы, словно потеки масляной краски, вырвались из сопел шаттла. Он быстро поднимался, пока не стал размеров не больше одного из десятков тысяч ярких снежных хлопьев, кружащихся в холодной-холодной атмосфере Тран-ки-ки.

Этан потер правую руку – там, где она дотронулась до нее – и задумался.

Глава 4

Септембер позволил ему стоять на месте почти час, но потом присоединился к нему.

– Нелегко, дружище?

– Нет, Сква, нелегко.

– В любом случае, так-то лучше, – бодро сказал гигант. – Деньги – это еще не все. С годами она становилась бы только жестче, а не покладистее.

Вселенная полна мотыльков, которые только и ждут, чтобы размять крылышки, и они уж куда приятнее.

– Сква.

– Что такое, приятель?

– Заткнитесь. – Он пошел прочь вниз по коридорам порта, глубоко засунув руки в карманы. Пожав плечами, Септембер последовал за ним, строго соблюдая дистанцию, как бы представляя Этану побыть в одиночестве.

Сэр Гуннар и два его оруженосца терпеливо ждали их снаружи здания шаттл-порта. Септембер пытался спорить, заставляя их зайти внутрь и проследить отлет шаттла с более близкого расстояния. Но траны предпочли отказаться от такого удовольствия, раз оно означало подвергать себя воздействию губительно высокой температуры внутри.

– Мы видели, как они взлетели, прямо отсюда, Этан, – сказал транский рыцарь. – Он больше, чем небесная лодка, в которой вы прибыли к нам. – Нотка детского удивления прозвучала в его голосе. – Неужели эта штука присоединится к еще большему кораблю?

– Он гораздо больше, Гуннар. – Любопытный и открытый взгляд трана напомнил Этану о причине, по которой он остался тут.

– Давайте найдем местечко в городе и выльем по кружке ридли. – По крайней мере, этот суперпсевдомед поможет ему облегчить мучения болевшего горла, если не смятенной совести.

Таверна, которую они разыскали, приткнулась между двух– и трехэтажными домами респектабельного вида на узкой улочке. Меда там не подавали, но зато они нашли широкий выбор нетоксичных интоксикантов.

Большинство из них получали из различных видов растущей повсюду пика-пины или же из пика-педан, и только несколько – из других видов растительной жизни. Все они наполняли стана одинаковым ровным теплом.

– Как же мы сформируем это правительство или конфедерацию, друг Этан?

– голос Сваксуса Даль-Джаггера прозвучал обескураженно, а ведь их экспедиция еще и не начиналась. – Мы ничего не знаем об этой стране. Никто из Уоннома или из Софолда в жизни не бывал так далеко от дома.

– Их отделяет отсюда столько сатчей, – пробормотал его компаньон Буджир.

– Это может оказаться нам на руку. – Септембер наклонился над столом.

– Другие государства, которые мы посетим, тоже ничего не знают о Софолде, но, возможно, что они услышат или уже слышали об Арзудуне, и, соответственно, о станции, основанной здесь человечеством.

– Мы уже получили доказательства того, что слишком много продуктов, произведенных на этой планете, идут на экспорт – слишком много, чтобы быть произведенными только в Арзудуне. Это означает, что жители Арзудуна ведут обмен и торговлю с окружающими его государствами. Что еще заставляет их выглядеть такими важными и значительными, как не заявления о том, что небесные волшебники – мы, то есть, – их союзники?

– Тогда как же они отреагируют, когда мы покажемся и скажем им, что лучше было бы для них самих поскорее объединиться в конфедерацию?

Этан опустил на стол высокую кружку с напитком и воспользовался огромной ложкой своего запястья, чтобы зачерпнуть еще немного сильно приправленного супа, стоявшего перед ним. Он осторожно отхлебнул, так как кончик ложки был слишком широк для его человеческого рта. Ему никогда не нравился суп. Он всегда предпочитал что-нибудь более солидное и твердое.

Но климат Тран-ки-ки делал любого большим любителем горячей еды в любом виде.

– А вот я бы, – старательно продолжил Гуннар, подумав над словами Септембера, – начал по соседству с Софолдом. – Он откинулся на стуле, балансируя на двух задник ножках. Этан знал, что рыцарь не свалится. Он никогда не встречал людей с таким совершенным, врожденным чувством равновесия.

– Нет. Я думаю, Гуннар, что мы скорее преуспеем тут, где мы – незнакомцы для тек, кого хотим обратить в свою веру, и где сомнительная репутация человечества, уже, возможно, опередила нас.

– Та-ходинг тоже должен принять участие в обсуждении. – Буджир замолвил словечко за капитана «Сландескри». – Это ведь на него ляжет значительная ответственность за то, чтобы благополучно доставить нас через ледяные пространства, еще не нанесенные на карту, и за то, чтобы спасать нас маневрами в тех случаях, когда будет угрожать опасность.

– Это неизбежно, – бодро согласился Септембер. – Я согласен, что старина Та-ходинг тоже заслуживает свой кусочек, но гораздо важнее, чтобы мы…

– Я чую здесь странный запах, Бафтем!

Разговор за столом прекратился.

Говоривший оказался очень богато разодетым траном, который стоял почти рядом с их кабинетом. Шипы на его одежде блестели хромом и отливали розовым, и он почти задыхался под невероятно тяжелым и густым мехом какого-то зверя с белыми полосками и черными пятнами на шкуре. Рядом с ним стоял один из самых крупных транов, которых Этан когда-либо видел, этот колосс был примерно метра на полтора выше и шире в плечах, чем любой другой из транов. Одна из его лап легко покоилась на рукоятке какого-то неизвестного оружия, пристегнутого к левой ноге. Она была тускло белого с серым цвета и выглядела, словно бедро какого-то ходячего зверя из тех, что водились на Тран-ки-ки. Дубинку покрывал затейливый узор. Нижний ее конец был заострен в нескольких местах.

– Отвратительный запах – и я тоже его чую, – сказал гигант, неприятно улыбаясь. Этан обратил внимание на то, что все разговоры в таверне стихли, превратившись в ровный и приглушенный говорок. Почти все взоры устремились на них.

Богатый туземец сделал сложный жест в воздухе перед своим носом, сопровождая все это весьма выразительным гримасничанием. Продолжая защищать свою морду от какого-то воображаемого запаха, идущего из их кабинетика, заглядывая под стулья, нюхая столы и проверяя пол. Опустившись на четвереньки, он приблизился к столу Гуннара, перестал принюхиваться и поднялся. Для большего эффекта, он принюхался еще раз, так, чтобы его смогли услышать все зрители.

– Думаю, что нашел причину, Бафтем, – сказал он своему компаньону. – У кого-то настолько плохие манеры, что он привел кастрированного бурфа в эту комнату.

В комнате повисла полная тишина. Когда никто за столом не среагировал, гигант отчетливо сморщил свою морду, покосился на Гуннара и произвел пренебрежительный звук.

– Ты же знаешь, как воняют еноглиды, если их стерилизовать. Мерзкое зловоние! – Он осмотрел стол и воскликнул с притворным удивлением. – Да здесь не один источник, а несколько!

– Тише, Бафтем. Гражданин должен быть вежливым, даже обращаясь к кастрированному бурфу. – Он наклонился между Этаном и Гуннаром над столом.

– Не соблаговолите ли вы выйти вон?

Этан почувствовал восхищение выдержкой Гуннара, когда рыцарь обернулся через правое плечо и прокричал:

– Эй, хозяин, чья это таверна – твоя или его?

С изумительной прозорливостью хозяин таверны уже отступил ко входу на кухню. В отчет на вопрос Гуннара он издал какой-то нечленораздельный булькающий звук и быстренько шмыгнул внутрь, прежде чем любые последующие вопросы могли быть заданы.

– Может, это ты теперь хозяин? – Гуннар рассеянно взглянул вверх на забияку. – Только все равно, на мой взгляд, ты больше похож на слизняка. – Он опустил глаза, посмотрев на ноги подошедшего к ним. – Однако, слизь, что тянется за тобой, ведет от дверей, а не с кухни.

Отступив назад и одновременно выхватив меч, оскорбленный горожанин обрушил его вниз. Гуннар все еще балансировал на двух задних ножках стула.

Как только лезвие мелькнуло в воздухе, он резко качнулся назад. Тяжелая спинка стула ударила нападавшего по поясу, от чего он полетел на пол.

Этану удалось выскользнуть из-за стола и выхватить свое оружие. Оно весило больше, чем картометр, однако за последние несколько месяцев он был вынужден узнать, как пользоваться этим средством убеждения. Он не заметил трана, который обошел их сзади, но это успел сделать даль-Джаггер.

Убийца-неудачник опрокинул Гуннара, повалившись на него, так как слепо цеплялся за кинжал оруженосца, вонзившийся ему между выпученных глаз.

Теперь казалось, что на них бросились все находившиеся в таверне. В новопришедших бешено полетели ледовые мечи, топоры из кости и металла.

Этан оказался на полу, пытаясь увернуться от удара пикой, которой целил в него дюжий посетитель. Он откатился в сторону, и острие пики, ударив в каменный пол, выбило из него искры. Вояка с пикой попытался нанести еще один удар, подняв свое оружие, когда его остановил брошенный в лицо стол.

Кинув стол, Септембер сцепился с гигантом, страховавшим с тылу состоятельного оскорбителя. Огромная костяная дубинка засвистела в воздухе. Септембер быстро пригнулся, избегая ее удара. Врезавшись в стену, дубинка пробила в деревянной перегородке кабинетика дыру размером с голову.

Септембер двинулся вперед и нанес своему кошкоподобному оппоненту сильный удар в пояс. Гигант охнул от удивления, но не упал. Он поднял над головой дубинку, а выражение его лица из яростного стало идиотским.

Септембер поднял колосса, кости которого весили так мало, и бросил его почти на середину таверны.

Понимая, как мало от него толку в физической схватке, Миликен Вильямс пригнулся в кабинетике и старался сделать все возможное, чтобы не привлекать ничье внимание к собственной персоне.

Этан увернулся от удара мечом, схватил трана за шею и оторвал его от пола. Тран тяжело ударился в стену, обмяк и затих. Большой, но неорганизованной группе нападающих приходилось несладко, когда они оказались лицом к лицу с людьми, отлично сражавшимися, несмотря на тяжесть своих тел, и с профессиональной тренированностью сэра Гуннара и его оруженосцев.

Запах крови становился невыносимым.

Этан подставил руку, блокируя широкий замах саблей, и почувствовал, как от удара задрожали все мускулы на плече. Стараясь вложить в свой удар как можно больше силы, он взмахнул своим мечом и опустил его вниз.

Соперник отпарировал удар, но с такой силой, что Этан выбил меч из его рук. Он наклонился и подхватил его раньше, чем Этан успел бы нанести еще один удар. Но, вместо того, чтобы возобновить нападение, он отступил назад и бросился за помощью.

Самым храбрым человеком из всех присутствующих оказался не Септембер, и не сэр Гуннар, и не кто-либо из неистовствующих горожан, а хозяин трактира.

С потолка спускалось массивное кольцо кованого железа. Оно поддерживало восемь масляных ламп. Когда Септембер сорвал люстру с потолка и принялся размахивать ей, словно оружием, хозяин решил, что пришло время постоять за свое имущество. Ведь люстра, сделанная из металла, была самым ценным предметом во всей таверне. Нехорошо будет, если она окажется погнутой или вовсе сломанной. Рискуя жизнью, трактирщик рванулся через поле битвы и, не получив ни царапины, скрылся в дверях.

Сражение продолжалось несколько минут, пока, со скоростью, достойной восхищения, трактирщик не привел группу констеблей. Один из сражавшихся возле двери объявил об их приближении, и разгоряченные соперники тут же прервали бой и стали искать запасные выходы наружу.

– Кухня! – воскликнул сэр Гуннар.

– Почему? – захотел узнать Этан. – Ведь это не мы начали!

Рука потащила его вперед:

– Приятель, полиция везде одинакова. Лучше, по возможности, не сталкиваться с ней.

Они бросились через вонючую кухню и выскочили в боковую улочку, присыпанную легким снежком. Следуя за сэром Гуннаром, они немного пробежали влево, затем замедлили бег.

– Почему мы останавливаемся? – Этан выжидающе оглянулся. Но в узком переулке не было слышно никаких признаков погони. – Ведь мы все еще очень близко от таверны.

– Друг Этан, здесь они не станут нас искать. – Гуннар напряженно дышал, дыхание его было короче и быстрее, чем у троих людей.

– Почему?

Гуннар указал на мостовую, по которой они шли. Когтем на ноге он ковырнул бледный и твердый, словно фанера, слой снега, открывая взору каменные блоки.

– Здесь нет ледяной дорожки. Ни один тран, особенно, если он спешит, не бросит ледяной дорожки. Эту идею я у вас перенял. – Дыхание его сгущалось и с математической точностью появлялось перед ним.

– Мы не бегаем, как вы, – добавил он. – Траны не ходят и не бегают там, где могут скользить. Поэтому местные власти будут блокировать только ледяные дорожки, чтобы задержать тек, кто хочет от них скрыться.

Они продолжали идти по каменной мостовой, пока не вышли на более широкую дорогу. Там они смешались с обычным для этого времени дня потоком транспорта. И перестали чем-либо отличаться от транов, деловито сновавших мимо них. Разве только смятенными своими мыслями? Но они старались скрыть их так же хорошо, как и свои запятнанные кровью мечи.

Когда они вернулись на борт «Сландескри», моряки и солдаты окружили

Даль-Джаггера и Буджира, критически рассматривая их легкие раны и расспрашивая о сражении. Гуннар и три человека отошли к самому борту и встали, разглядывая спокойный пляж.

– Они напали на нас.

– Это и так очевидно, Миликен.

Школьный учитель нетерпеливо потряс головой:

– Нет, нет – я не отрицаю то, что и так ясно. Я хотел только сказать, что они напали на нас – на людей.

– Ну и что тут такого? – Этан остановился и подумал. – Ага! Понятно.

До сих пор, местные обращались с нами вежливо, почти учтиво. – Он возбужденно посмотрел на Септембера. – Сква, помните тот инцидент несколько дней назад, когда мы впервые пошли навестить начальника порта?

Толпа, которая провоцировала Гуннара, просто-напросто разошлась прочь, когда увидела, что мы готовы вмещаться. Отчего же сегодня они были так смелы с нами?

– Приятель, я на это могу ответить только одно. – Септембер продолжал смотреть на плащ, в то время, как его рука (в чистом новом спецкомбинезоне) задумчиво отковыривала лед на деревянном борту. -

Наверняка это было запланированное нападение. Нас намеренно спровоцировали. Или, вернее, спровоцировали-то Гуннара и его ребят, в надежде, что вы, и я, и Миликен тоже втянемся – так оно и произошло.

Кто-то хочет видеть нас мертвыми, как, впрочем, и Гуннара. Я подумал, что некоторые из посетителей этой таверны слишком уж хорошо дерутся для кучки внезапно раздраженных горожан.

– Но почему? – мысли Этана были столь же настойчивы, как и ветер – иными словами, кружили туда и сюда.

– Неужели ты до сих пор не понял, друг Этан? – проговорил Гуннар сардонически, уставившись на город. – Это как раз тот самый прием, который нам суждено встретить везде, куда мы сунемся со своим планом конфедерации.

Все траны по природе своей подозревают чужеземцев. И если такое происходит даже в Арзудуне, где знают твой народ и считают его своим благодетелем, можешь представить, что будет с нами в других местах!

– Извини, Гуннар. – Септембер вытянул вверх руку в защитной перчатке, ухватившись за толстые ванты из пика-пины. – Ты прав, говоря, что твои люди подозрительны по самой своей природе, но я сомневаюсь, что это было причиной нападения на нас. Кто-то считает нас опасными – Этана, и Миликена, и меня. Им хотелось бы убрать нас с дороги. Зачем? Возможно, что некоторые из них – арзудуны, и не только они – организовали чудесную маленькую монополию, приносящую хорошую прибыль от межпланетной торговли.

А мы хотим ликвидировать эту монополию. Откуда им это известно? Должно быть, проговорился кто-то из матросов. – Голос его понизился. – Я не был уверен, что кто-то решится убить нас. Но сегодня днем…

– Так почему бы нам не сообщить об этом, Сква?

– Приятель, – мягко проговорил Септембер. – Не будьте так наивны. Что такого случится, если несколько человек погибнет в местной заварушке? Ну да, конечно, мы с вами знаем, что это была не просто случайная встреча, но как мы это докажем судье из транов? – Он покачал головой. – Самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это радоваться, что они оказались неважными воинами, да еще ускорить наши приготовления, чтобы быстрее убраться отсюда.

– Это было сражение, о котором можно говорить с гордостью. – Глаза Гуннара блеснули. – Пятеро против двадцати пяти!

Этан с отвращением посмотрел на запятнанный кровью меч, висевший на поясе его костюма. Он уже пытался вытереть его снегом, но замерзающие красные кристаллики обвиняюще прилипали к лезвию.

– Ты гордишься убийством, Гуннар?

Рыцарь-тран склонил голову набок и стал похож на вопрошающего кота.

– Да, Этан. Ведь я происхожу не из твоей передовой цивилизации. Так что терпи, общаясь с нами. – Ветер поднялся и застонал вокруг них, и Гуннар указал на огромный залив, ведущий к выходу в открытый океан.

– Наверное, этот мир не так располагает к пониманию и доброте, как тот, в котором ты живешь. Здесь мы сражаемся руками, а не речами.

– Я не хотел оскорбить тебя, – с готовностью ответил Этан.

– Хватит! – Септембер неприязненно переводил взгляд с человека на трана. – Мы ведь предполагали создать новый союз, а не рушить ту связь, что уже существует. – Он показал большим пальцем в сторону города. Дым поднимался из тысячи труб. – Уверен, что чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше. – Он посмотрел на Гуннара. – Куда же нам направиться?

Гуннар заворчал в ответ:

– Не в Софолд же, до которого так много сатчей! Вы ведь настраивались начинать свое великое дело именно здесь. Да и я не уверен, что чем ближе к дому, тем нам больше будет везти. Так что советую поискать себе союзников где-нибудь тут поблизости. А кроме того, – сердито продолжал Гуннар, – вблизи от дома мы можем растерять нашу команду. Трудно удержать людей, у которых есть выбор – странствовать в погоне за безумными идеями или разойтись по домам. – Он в сердцах сплюнул и заскользил прочь.

– Вам не следовало доводить его до такой ярости, приятель! – пожурил Септембер своего друга.

– Не следовало. Но я не умею навязывать свои идеи другим и не могу симпатизировать тому, кто этим занимается. – Этан плутовато улыбнулся. – У Колетты это шло бы куда лучше, чем у меня.

– Если вы так чувствуете, приятель, зачем же остались и взялись за это дело вместо того, чтобы уехать домой, туда, где тепло и где люди, как сказал Гуннар, бьют друг друга только речами?

Этан задумался на минуту:

– Затем, чтобы внуки Гуннара не испытывали необходимости хвататься за ножи, улаживая спор! – Сзади над ними на штурвальной палубе Та-ходинг разговаривал с несколькими помощниками. – Надо договориться о курсе. И пусть убьет нас та зрелость мысли и то знание, которое мы принесем в этот мир.

– Что ж, весьма вероятно, что это и убьет нас. – Они направились на корму. – Во всяком случае Гуннар прав. Эта идея конфедерации принесет нам немало неприятностей!

Этан зашагал быстрее и увереннее.

– Пусть!

Джобиус Трелл слегка приоткрыл рот под маской костюма для выживания, прислушиваясь к смеху печенья и улыбнулся, посасывая его. В этот момент у печенья был вкус хурмы, а смех был женский, завлекающий.

Стройный тран в возрасте, стоявший рядом с ним на склоне холма, вопросительно посмотрел на него, удивленный способностью мужчины производить такое звенящее хихиканье.

Прервав изучение хода работ, проводившихся в небольшой долине под ними, Трелл поднял маску и обратил лицо в сторону жалящего бриза. Рукой в перчатке он вытащил изо рта остаток печенья и показал его своему любопытному чужеземному компаньону.

– Печенье со смехом. Сладкая еда, – объяснил он.

– Иеньй за эмъегом, – пока тран боролся с незнакомой фонетикой, постоянный комиссар засунул кусочек обратно в рот и снова принялся сосать.

– Но откуда же звук, который я слышал, друг Трелл?

– Печенье сделано в несколько слоев, – со вздохом объяснил Трелл. До чего же ему надоедало вот так объяснять самые заурядные стороны цивилизации Содружества этим варварам, даже таким любопытным и все схватывающим на лету, как его сегодняшний компаньон. Его внимание снова вернулось к работе, кипевшей внизу.

Землетрясение, порожденное взрывом вулкана, известного под названием Места-Где-Кипит-Кровь-Земли, нанесло некоторый ущерб, в основном туземному городу, но так же немного и «Медной обезьяне». Поскольку он был

Комиссаром, в его обязанность входило лично наблюдать и осуществлять руководство необходимыми восстановительными работами. Кроме того, это укрепляло его авторитет в глазах аборигенов.

В том, что обрушившийся туземный продовольственный склад в долине под ними был единственным серьезным последствием землетрясения, сказывалось незаурядное инженерное мастерство аборигенов. Но ведь, размышлял он, даже на территории защищенного от ветров берега Арзудуна, чтобы выдержать обычную дневную погоду, любое строение транов должно быть построено основательно.

– Как еда может говорить?

– Что? А… Когда каждый из твердых слоев печенья тает во рту, он выделяет разный вкус и разный смех. – Он повернулся лицом к стоявшему рядом с ним трану.

Тот был стройнее, чем многие из его собратьев. Местами – длинными полосами и пятнами – его серовато-стальной мех отливал угольно-черным.

Другие темные отметины украшали его левое ухо, морду и левую щеку, уходя наверх и спускаясь сбоку, словно потеки дегтя, и теряясь под выкрашенными в яркую голубую краску кепкой и жилетом. Его сравнительно стройное сложение было очень похоже на фигуру самого комиссара.

Однако, у этих двоих было нечто общее и помимо телосложения.

Трелл заканчивал объяснение:

– Смех записан от настоящих людей – ты же видел и порту наши записывающие устройства, так?

Тран сделал утвердительный жест.

– Затем компьютер – думающая машина – монтирует звуки в крошечные пузырьки воздуха, которые становятся не просто пузырьками, так как печенье делается твердым. Когда каждый слой пузырьков, записанных со смехом, подвергается действию воздуха во рту, звук выходит наружу. – Он ухмыльнулся под маской, видя, как ошарашил собеседника таким объяснением.

– Скажи мне, ну почему бы еде не звучать так же приятно, какова она на вкус?

– Не знаю, – недовольно ответил тран. – Но для меня это странная мысль, и она не совсем мне приятна.

– Возможно, но мы привезли вам немало странных вещей, и оказалось, что даже самые невероятные из них приносят прибыль. У нас есть архаичное выражение – как и мое печенье, деньги тоже говорят.

Лицо трана просветлело: