Текст книги "Час ворот"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Опираясь на поручни, Талея застыла на носу, взгляд ее был прикован к черноте, лежавшей впереди и вокруг. Прохладный ветер трепал ее волосы и заставлял гадать, что скрывается под покровом ночи.

Много дней плыли они по течению в темноте: вода была наверху и внизу. Труба с жидкими стенками увлекала их к неизвестной судьбе. Джон-Том находил сходство между корабликом и молекулой в кровеносном сосуде. После всех речей про «зубы» Зарита и путешествий в «брюхе» горы, аналогия эта вселяла в него беспокойство.

Время от времени они бросали якорь посреди реки, чтобы пополнить припасы рыбой, населявшей здешние воды. Тогда Хапли и Мадж отправлялись на разведку в верхнюю реку. Они влезали на мачту – Мадж помогал не столь ловкому в этом деле лодочнику. Затем в дно верхней реки с помощью стрелы запускали небольшой поплавок. Его надували, чтобы лучше держался, а веревку привязывали к мачте. Хапли и выдр взбирались наверх и исчезали в жидком потолке.

Они брали с собой маленькие масляные фонари, снабженные рукоятками, иначе оба искусных пловца могли затеряться на глубоководье.

На двенадцатый день, когда путешествие сделалось опасно монотонным, Хапли спустился по канату в необычном возбуждении.

– По-моему, проехали, – радостно объявил он.

– Проехали? Что? Конечно, не горы. – Клотагорб нахмурился. – Не может быть. При такой высоте хребет не может быть настолько узким. Ведь и легенды…

– Нет-нет, сэр. Не горы. Просто воздушное пространство над верхней рекой увеличилось. В пещере плыть интереснее – не то что в этом тоннеле, где ничего не меняется. Теперь можно перейти наверх, там все-таки есть какой-то свет.

– А какой? – поинтересовалась Флор.

– Увидишь.

Все занялись приготовлениями. На сей раз разгружать лодку не пришлось. Вещи поднимали к верхнему потоку, а там они моментально выскакивали на поверхность. Мадж поджидал их и оттаскивал поплавки к берегу.

Когда переправили все припасы, сухопутные жители полезли по веревке и погрузились в верхнюю реку. Переход оказался проще, чем в первый раз: выбираться на поверхность – это не нырять невесть куда.

Джон-Том непринужденно выскочил наверх и, плавая, обозревал огромную полость, в которой текла река.

Флегматик-лодочник недооценил ее размеры. Пещера была невероятно огромной.

Слева Джон-Том увидел каменный козырек, которым закончилась скальная крыша, столько дней прикрывавшая верхний поток. Здесь течение несло кое-какой мусор, редкие куски древесины были чуть ли не отполированы постоянным соприкосновением с камнем.

Куда более удивительными были стены пещеры, усеянные мириадами крошечных огоньков. Молодой человек неторопливо подплыл к ближайшему берегу. Выбравшись, он подхватил полотенце и направился исследовать ближайшие светящиеся камни.

В основном огоньки были золотыми, впрочем, заметны были причудливые мазки и пятна красного, синего, зеленого и желтого цвета. Светились лишайники и грибы. Мелкие казались пятнами, у тех же, что покрупнее, флюоресцировали ветви и шляпки. Каждый из них испускал немного света; произрастая здесь в изобилии, они освещали пещеру подобно заходящему солнцу.

Джон-Том нагнулся, чтобы рассмотреть скопление ярко-голубых поганок, когда за спиной послышался шумный всплеск. Молодой человек оглянулся, ожидая появления из глубины невероятного чудища. Однако это была их лодка.

В первые дни путешествия он гадал о назначении высушенных желудков, уложенных вдоль борта. Теперь все прояснилось: в надутом виде они создавали подъемную силу, достаточную, чтобы извлечь суденышко на поверхность верхней реки.

Теперь лодка покачивалась, пока Хапли торопливо выпускал воздух из надутых желудков, чтобы кораблик не вознесся к потолку пещеры. С палубы текла вода, Мадж торопливо откачивал воду из трюма.

Вытершись и одевшись, пассажиры вновь поплыли на восток. Здесь было куда веселее, и Джон-Том надеялся, что пещера не сомкнется над ними вновь, заставляя опуститься на унылую поверхность нижней реки.

Беспокоиться было не о чем. Пещера, напротив, становилась все просторней. Она казалась бесконечной, флюоресцирующие просторы впереди были неохватными.

Светящиеся заросли делали реку достойной живописца, сверкающие краски сливались в невероятных, просто анархических сочетаниях. С далекого потолка зубами опускались гигантские сталактиты. Некоторые были намного больше, чем их лодка. Суденышко проходило мимо огромных натеков, настоящих рек пятнистого кальцита. На стенах изгибались геликтиты[14]14
  Спиралевидные натеки (прим. перев.)


[Закрыть], завиваясь кристаллическими усами. Повсюду светились грибы.

В обе стороны от главной пещеры отходили тоннели. Джон-Том испытывал огромное желание взять фонарь и побродить там. Однако Клотагорб напомнил, что любые исследования задержат их.

Размеры и великолепие пещеры не прогнали из его головы мысли о сложном строении Слумаз-айор-ле-Уинтли. Трудно все-таки плыть по реке, когда под ней воздух, а не скала или песок.

– А откуда ты знаешь, что у нее вообще есть дно? – однажды спросила у лодочника Флор. – Что, если она тройная… или четверная?

Хапли восседал на корме в обнимку с рулевым веслом.

– Потому что я, милая леди, не раз бывал на этом самом дне и поднимался оттуда. В любом случае, где бы ты ни встал на реке, якоря цепляются за второе дно.

Теплое свечение зарослей временами меркло и пропадало. Тогда приходилось полагаться на фонари и ждать следующего светящегося пятна.

Пога, у которого наконец закончился продолжительный период ворчливости, все это не тревожило. Темнота была для него естественной, и он наслаждался ею. Путешественники слышали, как он наверху порхает и рыщет между наростами. Иногда мыш покидал лодку надолго – к неудовольствию Клотагорба, – однако через некоторое время звуковой локатор безошибочно приводил его назад.

– Прекрасно, – бормотал Джон-Том, глядя на проплывающие мимо красоты. – Несравненно.

Талея стояла возле него и разглядывала темные отверстия в стенах; иногда их зияющие жерла подступали прямо к воде.

– Интересное у тебя представление о красоте, Джон-Том. А мне это не нравится ни в коей мере.

– Чдо вы, люди, понимаете в пещерах? – фыркнул появившийся над ними Пог. – Все вы, кроме чаропевца, не смыслите в эдом ничего.

– Что делать, если я свет предпочитаю тьме и просторы – стенам? – возразила она.

– Аминь, – от всего сердца поддержала ее Флор.

Первоначальное восхищение обеих девиц при виде светящихся растений уступило место суеверному ужасу, который люди испытывают перед подземными глубинами и ходами в них. Поскольку Джон-Том искренне интересовался пещерами, подобные страхи были ему достаточно чужды. Красотой эти образования, веками создаваемые терпеливой водой из известняка, не уступали любым наземным чудесам.

Впрочем, встревожены были не только Флор и Талея.

– По мне, так внутри реки было б поспокойнее, – однажды утром высказался Мадж. – Там хоть знаешь, где ты есть. – Он показал мохнатой лапой на темный большой боковой ход. – Мне эта дыра вовсе не по вкусу. Я еще молод для собственных похорон.

– Суеверия, – пробормотал Клотагорб, – губят цивилизацию.

Лодочник оставался таким же невозмутимым, как и в своих родных водах.

– А как все это называется? – спросил Джон-Том, разглядывавший лазоревые грибы на берегу.

– Как называется?.. Имя разве что в легендах найдешь.

Хапли отвернулся. Мелькнул невероятно длинный язык, втянув в рот прозрачную крылатую букашку. Лодочник-лягушка причмокнул губами.

– На вкус ничего, пусть никакого цвета и нет. – Он кивнул в сторону свода. – В сказках и историях речного люда это место зовется Горлом Земным.

– А куда оно ведет? – поинтересовалась Флор. Хапли пожал плечами.

– Кто знает. Твой наставник в твердом панцире полагает, что через все горы. Возможно, он прав. Надеюсь, что мы живыми выберемся отсюда, а не угодим, скажем, в чрево земли.

– Не очень приятно слушать. – Талея крутила рукоять ножа, словно рассчитывая с его помощью утихомирить разбушевавшуюся тьму.

Или то, что могло в ней таиться…

Глава 7

Они уже начали надеяться, что без приключений сумеют пройти через Зубы – по крайней мере, до конца реки. Долгие дни спокойного плавания, плавно несущее лодку течение убаюкали страхи, скопившиеся за время путешествия по Мечтравной степи.

Шум первым заслышал Пог, слух которого был острее, чем у всех остальных.

– Фальшивят, – объяснил он, – но в собственном понимании поют. Их там много – не один.

– Не сомневаюсь. – Длинные уши Каза были повернуты к северному берегу и дергались синхронно с бдительным носом.

Прошло несколько минут, прежде чем люди смогли понять, к чему именно внимательно прислушиваются их спутники. Ритм пульсировал, вздымаясь и опадая, легкий и эфирный, как женский хор. Без сомнения, это была музыка, но слова невозможно было разобрать.

Иногда пение нарушали оживленные модуляции, напоминающие смех. Джон-Том знал толк в странных мелодиях, однако этот хохот, с музыкальной точки зрения, ничего не стоил.

Настороженную тишину нарушил голос Хапли, в котором слышалось непривычное для него беспокойство.

– Лодка не слушается руля.

И в самом деле, суденышко неуклонно приближалось к северному берегу. Там вдоль скал тянулся галечный пляж, непригодный для высадки. Под гладкой шкурой лодочника бугрились мышцы, он старался выправить курс, но лодку неудержимо влекло к берегу.

Скоро суденышко стукнулось о скалы, темными головами высовывающиеся из воды.

Флор, стоявшая у противоположного борта, отшатнулась от поручней и закричала. Джон-Том ринулся к ней. Поглядев за борт, растерялся и он.

В воде кишели дюжины силуэтов. Положив руки на борт, они толкали и толкали лодку, уже цепляющуюся за каменистое дно.

– Тихо, – предупредила Талея.

Она стояла на носу, нож и меч в ее руках поблескивали в тусклом свете и указывали на сушу.

К лодке двигались какие-то создания, ничем не отличающиеся от засевших в воде. Все были футов пяти ростом и невероятно худы. Чем-то они напоминали людей, колоннами марширующих на параде.

Две ноги, две руки. Одежды не было, но на гладкой коже отсутствовали все признаки пола.

Плоть их была истинно белой… Бледной, молочной едва ли не прозрачной. В тестообразных головах сидели крошечные угольные глазки. Отсутствовали зрачки, уши, ноздри – лишь поперечная щель рта пересекала плоть под парой гляделок. Пальцы были короткими, ноги же на первый взгляд не имели суставов и казались резиновыми.

В такт музыке создания прошествовали к лодке; медленно, гипнотически размахивая руками, они методично распевали свою стенающую песнь.

Джон-Том повернулся к Клотагорбу. Волшебник выглядел озадаченным.

– Не знаю, мой мальчик. Легенды умалчивают о племени певцов-альбиносов, обитающем в горах. – Он окликнул певцов. – Как вы зоветесь и что вам от нас нужно?

– Что мы можем сделать для вас? – спросила Флор, пробормотав по-испански нечто неразборчивое.

Певцы не отвечали. С изяществом ручья колонна текла с берегового откоса. Передние уже начали хвататься за поручни. Двое уцепились за правую руку Талеи.

– А ну назад! – приказала она, вырываясь, но ее не выпустили. Существа продолжали тянуть девушку за собой.

На палубе показалось еще несколько бледнокожих, они все с той же терпеливой решимостью принялись тащить за собой Джон-Тома и Маджа.

– Эй вы, жабы холодные, руки прочь!

Выдр вырвался на свободу.

Джон-Том и Талея последовали его примеру. Но незваные бледные гости приближались, тянули руки к путешественникам.

Пещеру заполнил другой звук. Он тек над водой, направляя колеблющиеся причитания бесстрастного хора. Густой низкий стон контрастировал с мелодией, которую выводили белые певцы. Дело было неладно. В интонациях нового голоса Джон-Тому послышались все обертоны злодейства и коварства, какие можно уловить слухом. Звук исходил откуда-то из черных глубин, из-за марширующей колонны певцов.

– Довольно, – решительно заявил Хапли. Схватив запасное рулевое весло, он замахнулся на певцов, оказавшихся на палубе. Два из них повалились, не оказав ни малейшего сопротивления. Головы резиновыми мячиками поскакали по палубе. Черные глазки не дернулись, не было даже стона – впрочем, петь эти двое перестали. Одна из голов пролетела через поручни и с плеском плюхнулась в воду, мгновенно потонув.

Потрясенный Хапли, застыв, некоторое время глядел на лишившиеся голов тела. Крови не было.

– Черт побери! Они же неживые.

– Живые, – заверил Клотагорб, неуклюже сопротивляющийся попыткам трех бледнокожих уволочь его тяжелое тело с лодки. – Но это иная жизнь, не такая, как наша.

– Мертвыми они будут похожи на нас.

Меч Талеи заметался косой. Три певца рухнули, распавшись на шесть аккуратных половинок. Шматками белой глины лежали они на палубе, недвижные и холодные.

Джон-Том поспешил на помощь Клотагорбу.

– Сэр, что, вы думаете, нам…

– Отбивайся, мальчик мой, отбивайся! Этих не переубедить, а я полагаю, что, если нас утащат с лодки, вновь нам ее не увидеть. – И маг-черепаха удалился в панцирь, озадачив этим потенциальных похитителей.

Крики обороняющихся и песнь жутких в своей невозмутимости нападающих покрывали стенания зловещего баса. Звук определенно приближался, и Джон-Том удвоил усилия, намереваясь очистить палубу от певцов.

Взяв посох за конец, он размахивал им во все стороны, сшибая головы, руки и ноги. Создания ломались, как обожженная глина, но на смену дюжинам искалеченных лезли ряды их безмозглых копий, возглашающих потусторонний гимн.

– Отступаем от берега! – Талея старалась удержать белые тела подальше от носа.

Пока Мадж прикрывал Хапли, лодочник навалился на руль. И хотя он налегал изо всей силы, течение не в силах было отнести их от берега.

Джон-Том перегнулся через борт. Длинными руками и посохом он принялся отпихивать тела от борта. Сзади к нему тянулись жадные белые длани, но Флор, помахивая кистенем, косила их, как бледную траву. Нападающие не обращали на нее внимания. Наверное, из-за белых одежд, решил Джон-Том.

Он сосредоточился на посохе, размашистыми движениями сбивая головы и снося макушки. Отсутствие сопротивления лишь слегка ослабляло силу его ударов.

Потеряв голову, бледное тело переставало махать руками и уходило под воду. Впрочем, некоторые оставались на поверхности и кусочками пеностирола плыли вниз по реке.

Пение продолжалось, шла бескровная бойня, вопли ей не мешали. Над лодкой креп густой стон. Теперь он сделался громче и уже заглушал хор. С потолка пещеры посыпались камни.

Наконец тела оттолкнули, и лодка поплыла вниз по реке. Подобные термитам белые певцы шествовали к воде. Они заходили по грудь и неторопливо пускались вплавь.

Тяжело дыша, Джон-Том привалился к поручням, опираясь еще и на посох. Те из пловцов, кто повернул судно к берегу, либо лишились голов, либо были отогнаны. Теперь лодка вновь оказалась в потоке, и течение уносило их от мерзкой погони.

– Не понимаю, что… – обратился юноша к лодочнику, но Хапли не слушал. Закрепив руль, он бросился за веслами.

– Греби, друг! Греби, если хочешь жить!

– Что?

Джон-Том поглядел на берег, рассчитывая увидеть там лишь ковыляющую орду преследователей.

Но вместо этого взгляд молодого человека наткнулся на нечто, превратившее вопль, готовый сорваться с его уст, в тот глухой стон, каким люди реагируют на истинный ужас. Берег позади них затопила серая текучая масса. Туша почти касалась потока. Если на пути попадались препятствия, она или обтекала их, или наползала сверху на камни, являя собой консистенцию, среднюю между туманом и жидким маслом. Стоны гремели в пещере, отражаясь от далеких стен.

Чудище состояло из окутанного слизью тумана, если не считать громадных пульсирующих розовых глаз. Щурясь, они разглядывали крошечный кораблик и застывшие на его палубе фигурки.

Бока чудовища находились в постоянном движении. Комья слизи ползли по ним к земле. Достигнув ее, они окрашивались в уже знакомый белый цвет. Подобно яйцам какого-то колоссального насекомого, они срывались со скользких боков на камни и гравий, катились и поднимались на только что образовавшихся ногах; одновременно на гладком лице появлялась трещинка рта и новый голос присоединялся к жуткому своей сладостью хору.

Нечто твердое и неподатливое уткнулось в живот Джон-Тома. Поглядев вниз, он увидел весло, которое протянул ему Хапли. Яростная физиономия лодочника была уже повернута к другим, тоже принимающим весла.

А потом Хапли оказался на своем месте у кормы и принялся поспешно грести. Послышался его вопль, обращенный к спутникам:

– Гребите, проклятые, гребите!

Джон-Том наконец зашевелился. Перегнувшись через борт, он погрузил весло в темную поверхность реки. Ему было трудно и неудобно, но он греб, пока не стал задыхаться.

Жуть, что, неровно дергаясь, преследовала их, невольно придавала силу ослабевшим рукам. Талея, Флор, Каз и Мадж следовали его примеру. Пог, не оставляя расчалки, укрылся в крыльях, похожий на дрожащую от страха каплю. Клотагорб наблюдал за происходящим и что-то бубнил себе под нос.

От шиферно-серой движущейся горы отделилась толстая ложноножка. Она хлестнула по воде в каких-то ярдах от кормы удирающего суденышка. При всей своей ирреальности, плоть чудовища была вполне материальна. Стоявших в лодке окатила вода.

Поблескивая черными глазами, белые ходячие личинки отваливались от пульсирующей туши. Джон-Том нахмурился – над оглушительными завываниями прозвучали слова. Молодой человек искоса глянул на Клотагорба.

– Массагнев. – Чародей заметил обращенный к нему взгляд и повторил имя. – Я видел его в своих видениях, ощущал существование в трансах, но чтобы оказаться возле его логова… Удивительное и необыкновенное приключение. А ты, мой мальчик, ничего не узнаешь?

– Узнаю? Клотагорб, вы рехнулись? Или это все мы сошли с ума? Или…

Он помедлил. Невзирая на чудовищное, неведомое обличье, в невероятной твари угадывалось нечто знакомое.

Вновь хлестнула ложноножка. Лодка отозвалась надрывным стоном: конец массивного выроста ударил рядом с Клотагорбом и вырвал вместе с поручнем кусок палубы. Чародей инстинктивно втянул конечности в панцирь и откатился на несколько ярдов к носу. Там маг медленно поднялся на ноги. Тем временем Хапли еще отчаяннее навалился на весла, проклиная преследующее их наваждение.

От конца ложноножки отделилось несколько не до конца сформировавшихся белых силуэтов. Они лежали на палубе, медленно двигая незавершенными конечностями. Там была голова без туловища и нижняя часть тела, на уровне груди стягивающаяся в точку. Вытащив из воды весло, Джон-Том принялся сбрасывать пакостные штуковины. Одна ухватилась за него и потащила к себе – руки у нее были, а ноги отсутствовали. Пришлось прикоснуться к ней руками. Преодолев тошноту, он отодрал эту мерзость от себя. Белая, словно резиновая, плоть была холодной, как лед. Джон-Том перекинул тварь через борт, слабые руки ее скользнули по коже. Послышался плеск. Тем временем Массагнев пробирался между скалами и сталагмитами и старался догнать корабль, разражаясь бездумной тарабарщиной.

– Если река сузится и мы окажемся ближе к берегу, нам конец, – тонким взволнованным голосом выпалила Талея, орудовавшая длинным веслом.

– Что это? – Джон-Том тер ладони о брюки, но руки по-прежнему оставались липкими. Подняв весло, молодой человек окунул его в воду.

– Это Массагнев, – повторил Клотагорб. Полет через всю палубу, похоже, не повредил ему. – Родительница Кошмаров. Тут ее логово, ее дом.

Джон-Том попытался отвести взгляд от перетекающей им вслед слизистой горы. Белые сгустившиеся капли по-прежнему отрывались от ее боков, поднимались на ноги и направлялись к воде. Они держались ярдах в двадцати за кормой, но не прекращали погони. У них не хватало сил. А есть ли у них мышцы, подумал Джон-Том, чтобы догнать лодку? Армия певцов-близнецов клубилась возле основания Массагнев, иные в полном безразличии исчезали под огромной тушей, других отбрасывало в воду.

– А что представляют из себя белые твари? – с трудом выговорила Флор.

Клотагорб с явным изумлением поглядел на нее поверх очков.

– Детка, ну что может сотворить Родительница Кошмаров?.. Только кошмары. Я же спросил, узнаете ли вы их. Сейчас они лишены снов, в которые можно было бы проникнуть, а потому не имеют очертаний, формы… Они только создаются. Здесь, в месте своего рождения, они отчасти телесны. Но, внедрившись в разум живого существа, они становятся подобными дуновению ветра. Жизнь их пуста, коротка и полна муки.

– Что-о? – Каз пару раз сглотнул. – Что нужно от нас поганой твари? – Мех на спине его стоял дыбом – на манер утыканной гвоздями доски йога.

– Кошмары питаются снами, – пояснил чародей. – Им необходимы умы, на которых можно паразитировать. Чем питается их Родительница, я могу лишь представить. Однако кто захочет оказаться закошмаренным насмерть? Может, ей нужны лишенные корней рассудки безумцев, клочки которых приносят те из отпрысков, что способны пережить ночь? Говорят же, что сумасшедший не просыпается.

Ревущее и стонущее чудище продолжало преследовать их. Белым потом срывались со спины и боков двуногие монстры. Иногда к лодке вновь протягивалось новое щупальце, серое и влажное, но безуспешно.

Джон-Том запомнил слова отчаявшейся Талеи: если какое-то препятствие заставит их приблизиться к берегу, по которому ползет Массагнев, – лучше перебить друг друга.

Теперь – последние несколько минут – всех беспокоила какая-то вибрация. Она равномерно усиливалась, но казалась не связанной с преследующей лодку Родительницей Кошмаров. Скоро уши Джон-Тома наполнил могучий грохот, заглушивший даже стоны Массагнев.

Грохот становился сильнее. Обезумевшая серая туша выбросила сразу не одну дюжину ложноножек различной длины. Расплескав воду позади лодки, они оставили на поверхности множество склизких кошмаров.

Рев продолжал усиливаться, сливаясь с вибрацией в единое целое. Утомленный Хапли устало припал, передыхая, к рулевому веслу. И вдруг нахмурился, поглядев вперед. Прошло несколько минут, и на лице его появилось выражение великого покоя.

Джон-Том, пыхтя, расслабился у своего весла.

– Ты… Ты знаешь эти места?

– Да, знаю. – Лодочник как будто бы обрадовался. Что ж, отлично. Однако казался он каким-то отстраненным, что не сулило ничего хорошего. – Легенды о Слумаз-айор-ле-Уинтли знает каждый речник. Нас ждет… Во всяком случае, не Массагнев. Смерть будет опрятной и чистой.

– Какая смерть? О чем ты? – Талея и все прочие оставили весла, заметив, что преследовательница отстала.

Хапли протянул вперед руку. Там вдалеке проступал густой туман. Яростно клубясь, он облаком поднимался к своду огромной пещеры.

– Клотагорб, – Джон-Том повернулся к чародею, – о чем это он бредит?

– Не бредит, юноша. – Массивный чародей также перестал следить за отставшим чудищем. – Он же говорил, помните? Потому Массагнев и отстала в такой ярости. Адов Водопой ей не преодолеть.

Гром оглушал Джон-Тома, ему даже пришлось зажать уши руками. Но шум проникал через палубу, ноги и тело, пронзая каждую его клеточку.

Грохот и туман, дымка и гром становились все ближе. Итак, что говорят они, что предвещают? Хапли не бывал здесь, но понял, что ждет впереди. Значит, и он должен догадаться…

«Водопад!» – вдруг осенило Джон-Тома.

И, бросившись к сундукам, где лежало их имущество, он попытался вспомнить песню, способную даровать им спасение. Чистая и сухая дуара ожидала его руки, чтобы пробудиться под прикосновением, чтобы спеть заклинание.

Перекинув ремень через плечо, он ощутил знакомый вес инструмента.

В последний раз длинные струи серой слизи выстрелили по лодке. Массагнев растянулась почти до предела, но все же этого ей не хватило. Трепеща от разочарования, массивная туша осела на скалы, вулканические кратеры глаз скорбно взирали вслед ускользнувшей добыче.

Впереди языками жидкого пламени взмывал к своду пещеры туман.

Джон-Том глядел на него, словно зачарованный, и все искал, искал в памяти подходящую песню. Что тут можно спеть? Ясно было, что они приближаются к водопаду, но каким он окажется? Насколько высоким, широким, быстрым?..

В отчаянии он выпалил несколько куплетов из полудюжины песен, как-то связанных с водой, но видимого результата не добился. Курс лодки и скорость не изменились. Даже гничии как будто оставили его. Джон-Том уже успел привыкнуть к тому, что они появляются, стоит ему только прикоснуться к струнам дуары, и их отсутствие испугало юношу.

Впереди теперь оставались лишь клубы тумана. Талея громко ругнулась. С предупреждающим воплем Каз вцепился в поручни, Мадж рухнул на палубу и прикрыл лапами глаза, словно это могло ему помочь.

За спиной Джон-Тома раздавалось негромкое бормотание.

Клотагорб стоял возле руля рядом с несгибаемым Хапли. Короткие руки чародея были подняты вверх, пальцы на левой руке он растопырил, правой же выводил в воздухе круги и невидимые рисунки.

Щелкнув, поднялся парус, хотя ни одна рука не прикоснулась к нему. Ужаснувшийся Пог выпустил расчалку, и ветер подбросил его вверх. Мышу пришлось потрудиться, чтобы вновь опуститься на свой насест. На этот раз он припал к деревяшке всем телом, обнимая ее лапами и крыльями.

Голос Клотагорба сделался властным, истинно чародейским. Ветер бил в лица грубо и бесцеремонно, ничем не напоминая приятное дуновение, сопровождавшее их всю дорогу.

Рев, пронизывавший тело, полностью лишил Джон-Тома слуха. Но глаза еще не отказали ему. Перед ним открылся котел, наполненный туманом и водяной пылью. В воздухе, сливаясь с рекой, плясали частицы воды, юноша хотел было закрыть глаза, но любопытство не позволило ему сделать это. Массагнев теперь не было ни видно, ни слышно.

Впереди возникала резкая грань, за которой был один лишь туман… Край. Лодочка миновала его и… поплыла дальше. Клотагорб все твердил свое заклинание, но даже его пронизывающий голос терялся в грохоте воды. Впрочем, Джон-Тому показалось, что он расслышал часть заклинания, в которой упоминались гидростатика и ровный киль. Лодка плыла в пропитанном влагой воздухе.

С холодной отстраненной заинтересованностью парашютиста, чей парашют не раскрылся, Джон-Том опустил дуару, шагнул к поручням и поглядел за борт.

Водопад опускался на целую тысячу футов. Нет, скорее – на пять тысяч. Трудно было сказать точно: белые струи исчезали в туманных глубинах. Он мог оказаться неглубоким… или доходил до сердца земли, достигая, быть может, самого ада, если не врет название.

Действительно, глубины светились красно-оранжевым пламенем, поднимавшимся от далекого водоворота.

Лодка продолжала скользить по пустоте, и молодой человек наконец увидел источник грома. Здесь был не один водопад – четыре. Два рушились вниз по правому и левому борту, последний лежал впереди. Потоки эти были столь же широки и многоводны, как и только что пройденный путешественниками. Четыре невероятных каскада грохотали над ямой, наполняя бездонную чашу Адова Водопоя. Потоки эти могли бы иссушить все океаны любой планеты.

Лодка дернулась, все лихорадочно нащупывали опору. Они уже достигли середины Водопоя, где в воздух поднимался столб водяной пыли. Суденышко дважды повернулось вокруг оси, крутнулось еще раз, и центробежная сила выбросила его наружу. Лодка плыла над пропастью.

Дальний водопад приближался. Нос судна соприкоснулся с водой, киль погрузился в поток. Теперь они шли против течения. Ветер дул в корму. Парус затрепетал и наполнился – впервые с тех пор, как вступили они в Горло Земное.

Клотагорб, отшатнувшись, привалился к поручням, уронил руки и умолк. Лодка замедлила ход. Жуткий затянувшийся миг… Джон-Том боялся, что быстрое течение все-таки осилит ветер. Но умение Хапли в конце концов позволило им продолжать путь.

Скорость медленно возрастала… Наконец вселяющий трепет рев превратился в слабый далекий рокот. Они плыли против течения, и ветер подгонял лодку. Стены пещеры покрывали все те же светящиеся наросты. Путники плыли по подземной пещере, ничем не отличающейся от той, что привела их к Адову Водопою.

В порыве эмоций Джон-Том перегнулся через поручни и поглядел за корму. Даже дымка над водопадами давно растаяла вдали. Вселяющие ужас чада Массагнев остались позади. Они не сумели догнать беглецов. Никогда теперь Массагнев не пошлет своих бледных отпрысков возмущать сны путешественников. Пережив ужас в пещере, они приобрели иммунитет к кошмарам. Встреча с Массагнев стала прививкой от ночных страхов. Того, кто видел саму Родительницу Кошмаров, ее отпрыскам не смутить.

Клотагорб опустился на палубу. Он сидел, потирая правое запястье, и бормотал, ни к кому в общем-то не обращаясь:

– Не в форме я, ох, не в форме.

Внимание чародея привлекла мачта. Пог, словно лентой, своим телом обмотал расчалку. Теперь мыш медленно отматывался. Мелкая дрожь отпустила его, и он ворчливо зашептал:

– Мазь нужна, Мастер? Можед, дать растирания и бальзам для руки, а од головы – голубую пилюлю?

– Все в порядке? – Джон-Том с восхищением поглядел на отдыхающего чародея.

– Еще чуть-чуть – и все будет в порядке, мой мальчик. – Волшебник осевшим голосом обратился к фамулусу: – Пожалуй, мазь. От головы таблетку не надо, дай зеленую – от горла. Пять минут возглашал заклинания. – Тяжело вздохнув, Клотагорб перевел взгляд на Джон-Тома.

– Имей в виду, мой мальчик, что самой страшной опасностью для волшебника является не недостаток знаний, не приход старости, даже не моя нынешняя забывчивость, а ларингит.

Все вокруг радостно зашевелились – за исключением невозмутимого Хапли. Лодочник оставался на своем посту, бдительно следя за течением.

Лодку путешественники предоставили его вниманию, а все взаимные поздравления он оставил на долю своих клиентов.

Через некоторое время Мадж обнаружил Джон-Тома на носу. Тот сидел, мрачно уставившись перед собой. Ветер вздымал его зеленый плащ, и молодой человек зажал его в коленях. Дуара лежала на животе. Джон-Том грустно перебирал струны, тем временем разноцветные пятна проплывали мимо.

– Ну че ты, парень? – озабоченно спросил выдр, нагибаясь к нему и принюхиваясь. – В чем дело, а? Эта самая Массагнев знает лишь прошлое, а не то, что мы встретим.

Взяв новый аккорд, Джон-Том вяло улыбнулся выдру.

– Не вышло у меня, Мадж. – И, поскольку с физиономии выдра озадаченное выражение не исчезло, добавил: – Я мог бы сделать то же самое, что и Клотагорб, но подобрать музыку не сумел. – Он вновь поглядел на дуару. – Я не смог найти подходящей мелодии, даже аккорда. И если бы все зависело от меня, – добавил он, поежившись, – все мы сейчас были бы мертвы.

– Но мы-то живы, – бодро парировал Мадж. – А это вещь немаловажная.

– Наш нахальный приятель прав.

Каз подошел к ним и теперь стоял возле выдра, глядя на сидящего человека. Лапы его были заведены за спину и сложены как раз над пушистым шариком хвоста.