Текст книги "Чародей с гитарой"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

Он смотрел прямо в кишащую чем-то пустоту. В ней присутствовало нечто загадочное… Сотни каких-то сущностей. Но когда он поглядел на них, они исчезли.

Куда-то налево, подумал он, и вновь повернулся за ними, и они опять пропали.

– Кажется, над тобою, приятель. – Джон-Том откинул голову назад, чтобы вновь ничего не увидеть. Они метнулись вниз, чуть вправо – за дерево гинкго, но и так он их не увидел, потому что теперь они бросились влево, но и там их уже не было.

У Джон-Тома начала кружиться голова.

Он словно бы пытался увидеть эхо. Напрягая глаза, он вглядывался, но каждый раз мог различить лишь какие-то тени.

– Ничего не вижу. То есть вижу, но не совсем.

– Конечно. – Мадж уже ухмылялся. – Я тоже. Их видно, тока когда они исчезли уже.

– Но ты-то ведь видел? Только что? – проговорил Джон-Том, чувствуя себя дураком, потому что сам-то вполне был уверен – возле них в лесу что-то есть. – Ты же сказал мне глядеть туда, где они оказались.

– Приятель, это верно лишь наполовину. Я сказал, чтоб ты посмотрел, но не в ту сторону, где они тогда были. Их можно увидеть тока когда они исчезают. – Выдр поскреб ухо и поглядел назад через мохнатое плечо. – Но – никогда не выходит. Их так не увидишь. Тока те вот кому почти удалось их заметить, так и не могут прекратить этого дела. Вона!

Он быстро показал вправо. Джон-Том повернул голову так резко, что защемил нерв и дернулся от боли. Визуальные отпечатки образовывали в памяти изображение.

– Они здесь повсюду крутются, – сообщил Мадж, – тока в основном возле тебя.

– Кто это – они?

Путалось не только в глазах, путался уже и разум. Трудно было сразу видеть и не видеть и не пытаться додумать увиденное… Что же такое представляют из себя эти самые «они»? Или не представляют? Это как с двумя магнитами: ты можешь приблизить друг к другу одноименные полюса, но в последний момент они всегда разойдутся.

– Это гничии.

Джон-Том быстро поглядел налево. И снова ничего не увидел. Но ощутил уверенность, что, подвинь он глаза в сторону – на какую-то чуточку, – и, несомненно, все четко и ясно увидит.

– Что еще за чертовы гничии?

– Ни хрена себе… Так ты чего говоришь, в твоем этом самом месте… У вас их нету, что ль?

– Мадж, у нас нет многого, к чему вы здесь привыкли.

– А я-то думал… – Выдр пожал плечами. – Гничии, они всегда вокруг нас и повсюду. Просто иногда их лучше видно или хуже не видно… не знаю, как точнее сказать. Их чаще миллионы и миллионы.

– Ты сказал, миллионы? А почему мне хотя бы одного увидеть не удается?

Мадж воздел лапы к небу.

– Хорош вопросец, а? Не знаю. И никто не знает. Держу пари – даже Клотагорб. А чего… чего они там из себя представляют – так это еще одна тайна. Самое лучшее описание, которое мне удалось услышать, так это они то что видишь, когда повернул голову и ничего не увидел, хотя знал, что там чтой-то есть. Гничии – это то, что, казалось, увидел уже уголком глаза, ан нет – повернул, и исчезло. Ваще – почти-были, едва-ли-есть, то-ли-были-то-ли-не-были. Они всегда с нами, и их всегда нет.

Джон-Том задумчиво откинулся в седле, сопротивляясь желанию поглядеть направо или налево.

– Может, они и у нас есть. Только здесь они чуть более видимы, даже более материальны, чем у нас. – Он подумал, не кишит ли весь университет миллионами гничиев. Это помогло бы объяснить многие факты.

– А откуда ты знаешь, что они реальны, раз их невозможно увидеть?

– Конечно, реальны, чувак, или тебе котелок другое говорит? Сам ведь видишь. Просто ум они могут еще одурачить, а глаза – не совсем удается. Тока что мне до них? У меня хлопоты другие – простые, значит, так вот. А для тех, кто ими интересуется, иметь дело с гничиями – одно наказание. Они магии не чувствуют. Не было такого волшебника, что сумел бы остановить гничия и посмотреть, что это такое. И Клотагорб не может, и Квуелнор… Даже легендарный Насаделма не умел этого. Тока они безвредные, я еще не слышал, чтоб кому от них худо было.

– А ты откуда знаешь? – удивился Джон-Том. – Их ведь даже не видно.

– Угу, не видно… Тока покойничков возле них тоже не видно.

– У меня от них мурашки по коже бегут. – Джон-Том пытался не смотреть вокруг, что стоило ему все больших и больших усилий. Одно дело знать, что видишь такое, чего нет на самом деле, другое – понимать, что вокруг тебя с неизвестными целями в воздухе роятся миллионы и миллионы существ неизвестного вида.

– А почему они возле меня трутся?

– Кто знает, приятель. Тока слыхал я… Словом, они, гничии-то, к тем льнут, кто встревожен или нервничает. Ну и к вам еще, чудотворцам. Стало быть, ты годишься сразу с двух сторон. А раньше ты ничего не замечал возле себя, когда бывал в таком вот настроении?

– Замечал. Когда нервничаешь, всегда что-нибудь не то кажется.

– Они не кажутся, – поправил Мадж. – Они всегда вьются возле тебя. И они тут ни при чем. Просто тянет их к такому… Чувствам твоим и ощущениям, потому что они у тебя не от этого мира.

– Ну и ладно, только я хочу, чтобы они убирались. – Джон-Том обернулся и закричал: – Подите отсюда, убирайтесь! Немедленно! – И замахал руками, словно отгоняя стаю мух. – Вредные вы или безвредные, нечего вам около меня делать. Не раздражайте меня!

– Так не пойдет, Джон-Том, – проговорила Талея, оборачиваясь назад в своем седле. – Чем больше будешь злиться, тем больше гничиев будет к тебе липнуть.

Юноша настойчиво махал руками.

– Неужели же я ни одного не зацеплю? Для этого ж их и видеть не надо. Если там и впрямь что-то есть – я рано или поздно попаду хоть по одному.

Мадж вздохнул.

– Вот послушаешь тебя, парнишка, так вечно кажется, что на канат жизни тебя вытолкнули, а вот балансиром снабдить позабыли. Раз гничии слишком быстры даже для твоего взгляда, как можно надеяться, что они подвернутся под твои ленивые руки? С ихней точки зрения, мы тут в чану с патокой плаваем. А может, и не движемся вовсе, так, просто как часть пейзажа. Разве тока чувства всякие излучаем… или что там их к нам привлекает. Лучше поблагодари знак, под которым рожден, за то, что они безвредны.

– Не верю я в астрологию. – Наверно, пора было направить разговор в другое русло. Беседа о гничиях становилась бесполезной.

– А кто тут об ей говорил? – Выдр удивленно поглядел на юношу. – Что до меня самого, так я родился под знаком сапожника в береговой общине Мчикаменья. А ты?

– Не знаю… А, вот что, наверное, я рожден под знаком генерального клерка графства Лос-Анджелес.

– Значит, из военных будешь?

– Не совсем, – рассеянно отвечал Джон-Том, ощутив определенное утомление от всех экспериментов со своими вновь обнаруженными способностями, не говоря уже о миллионах не вполне физических существ, находящих его привлекательным. Чтобы отделаться от них, нужно не волноваться, лучше успокоиться… Вообще, стать здесь своим. Он еще мог заставить себя успокоиться и не паниковать, но как быть с последним пунктом?

Он провел беспокойную ночь. Мадж и Талея безмятежно спали, лишь раз послышался удар кулаком по мохнатому телу, а затем раздалось недовольное ворчание.

Джон-Том уснуть не мог, как ни старался. Не думать о присутствии гничиев можно было с тем же успехом, что и не произносить определенного слова. В итоге получалось, что ни о чем другом, кроме этого слова – в данном случае то были гничии, – ты думать не можешь.

Он впивался глазами во тьму, замечал только движение крошечных, едва светящихся искорок, что исчезали в ночи, избегая его взгляда. Но мозг требует своего, и постепенно глаза Джон-Тома устали, как утомилось и все его тело, и он уснул под воркование гигантских ползучих папоротников, ночных летуний-рептилий и под громкий хор водяных клопов, ухитрившихся в своем пруду изобразить нечто, весьма напоминающее шествие из сюиты Прокофьева к «Подпоручику Киже».

Когда он наутро проснулся, яркий солнечный свет выгнал из памяти все мысли о гничиях. Немедленно сделалась понятной двойственная природа их образа жизни. Чем больше ищешь их – тем больше налетает. И наоборот: чем меньше обращать на них внимания, считая существование гничиев нормальным, тем меньше их будет возле тебя. То есть на практике выходило, что пчел следует отгонять медом.

Ближе к вечеру не знающая усталости ездовая змея пошла в гору. На востоке маячили вершины, которых Джон-Том еще не видел. В этой части Колоколесья они с Маджем так высоко не забирались.

Далекий хребет – зубастый, словно вершина Гран Тетона, – укрыт был высокими облаками. Он тянулся с юга на север.

– Это? Зубы Зарита. А вот там, – указала Талея поверх деревьев, – там пик Костолом, на нем здесь держится мир… Склоны его усыпаны костями тех, кто решился подняться по ним.

– А там – с другой стороны?

В голосе девушки послышался трепет… даже страх, столь несвойственный отважной Талее.

– Зеленые Всхолмия, где обитает Броненосный народ.

– Я слыхал. – И Джон-Том ребячливо ухватился за проявленную Талеей слабость. – Ты что, боишься их?

Она скорчила физиономию, нахмурилась, рукой отвела от глаз рыжие волосы, пригладила огненные локоны.

– Джон-Том, – проговорила Талея серьезным тоном, – на мой взгляд, ты мужчина храбрый – правда, иногда кажешься глуповатым, – но о Броненосном народе ты ничего не знаешь. Не следует пренебрежительно относиться к тому, о чем не имеешь представления. Твои слова меня не задели, потому что я не боюсь признать собственный страх. Кроме того, я понимаю, что ты так сказал по незнанию… иначе слова твои были бы другими. Поэтому я не обиделась.

– Я мог бы сказать то же самое, даже если б и знал твой Броненосный народ. – Он не сводил с нее глаз.

– Зачем это? – Зеленые глаза поглядели на него с любопытством.

– Потому что я хочу видеть тебя взволнованной.

– Не понимаю, Джон-Том.

– Ты ж дразнила меня, насмешничала, дураком выставляла… с самой первой встречи. И мне так хочется отплатить за насмешки. Я, конечно, не надеюсь, что теперь ты будешь обо мне лучшего мнения. Наверное, я по-прежнему являюсь превосходной мишенью для твоих шуточек… Вспомнить хоть передрягу в Усадьбе Жулья. Жаль, конечно, но выучиться, не ошибаясь, нельзя, а если эти ошибки иногда имеют плохие последствия… Я ничего не могу поделать. Талея, я не хочу тебе ничего плохого. Я был бы только рад, если бы мы стали не просто союзниками, а ДРУЗЬЯМИ. И если ты не против, я бы хотел от тебя лишь чуточку понимания и поменьше сарказма. Ну как?

Более чем удивленный столь продолжительным выступлением, Джон-Том откинулся в седле.

Змея скользнула на луг… Вокруг трепетали зеленые и розовые крылья стеклянных бабочек, подсолнухи моргали своими огромными янтарными глазами… Талея все смотрела на юношу.

– Знаешь, Джон-Том, по-моему, мы с тобой уже стали друзьями. А если я была грубовата с тобой – так это от нетерпения и разочарования, а не по неприязни.

– Значит, я тебе все-таки нравлюсь? – Он не сумел скрыть надежды в улыбке.

Девушка едва не улыбнулась в ответ.

– Если будешь скор не только на словах, но и в новообретенной магии, тогда мы действительно окажемся в безопасности.

Она отвернулась, и Джон-Тому показалось, что на лице ее он заметил нечто среднее между удивлением и глубокой заинтересованностью. Впрочем, возможно, и нет – на деле мысли Талеи могли оказаться столь же неуловимыми, что и гничии.

Он промолчал, и короткий разговор окончился. Довольно было и того, что теперь он ощущал большую уверенность в прочности их отношений, хотя Талея, возможно, хотела лишь заверить юношу в том, что не испытывает к нему враждебности. И тут Джон-Том обнаружил абсолютно безотказный и простой способ изгнать гничиев вон из головы. Стоило только сосредоточиться на округлом задике Талеи, мягко покачивающемся в седле…

Прошел еще один день. Еще один день прожили они, питаясь корнями, орехами, ягодами, мясом рептилий. Джон-Том даже не предполагал, что оно окажется таким мягким и нежным. Пусть Мадж и любил прихвастнуть, все же он был искусным охотником, и за трапезой всегда было жаркое из ящерицы или змеиное филе.

Прошел еще один день, и впереди показалась знакомая поляна. Посреди нее высился могучий дуб, не потерявший за это время ни единого листочка.

Утомленные ездоки слезли на землю. Талея привязала ездовую змею так, чтобы та могла ползать кругами. Нельзя, пояснила девушка, отпустить пресмыкающееся поохотиться: без постоянного присмотра л’бореанские верховые змеи быстро дичают.

– Во дерьмо, опядь вы туд! – немедленно высказал свое мнение черный крылатый силуэт, отворивший им дверь. – Или ды, парень, вовсе дуп, или непроходимо глуп – Взглядом ценителя Пог глянул за спины Маджа и Джон-Тома. – А эдо кдо? Приядная девочка…

– Меня зовут Талея. Этого тебе достаточно, раб.

– Раб? Кдо эдо здесь раб? Я дебе покажу, кдо у нас раб!

– Ты, старина, потише, пожалуйста. – Мадж шагнул вперед короткими лапами, загородив Талею от нападения крылатого мыша. – Она нам друг, правда, на язычок колковата. Скажи-ка Клотагорбу, что это мы вернулись. – Он предупреждающе глянул на Джон-Тома. – Кой-какая неудача у нас приключилась, значит. Неудача, говорю, вот и пришлось чуток поторопиться.

– Во, теперь, ей-богу, не врешь, – с надеждой в голосе проговорил мыш, – иначе не приперся бы сюда. Ой, поднапортачил же ты… Хошь пари? Интересно будед поглядеть, как эдо старый жук превратит тебя в человека. – Он поглядел вниз. – Со смеху сдохнешь небось – на даких-до коротких ножках.

– Разве так приветствуют друзей, Пог? Тока не говори больше таких жутких вещей, иначе я, того гляди, в штаны напущу и перед дамой опозорюсь. Мы делали только то, чего нельзя было не делать. Так ведь, парень? – Выдр озабоченно поглядел на Джон-Тома.

С этим заявлением Джон-Том согласился не без внутреннего сопротивления. Возможно, для учителя Мадж не слишком-то склонен к альтруизму, но он ведь старался! Лишь выдра молодой человек в известной мере мог считать другом в этом мире, пусть отношения с Талеей сулили даже большее. Впрочем, он вполне отдавал себе отчет: случись что – выдр куда надежнее, чем Талея. Однако выкладывать все это Погу смысла не имело.

– Ага, в Линчбени нам пришлось туго. Кроме того, нашлись еще кой-какие причины возвратиться к его чародейству.

– Ну ладно, ладно. Входиде. Дупицы поганые… Опядь, значид, сейчас работенка для Пога найдется. – И он полетел вперед, недовольно бурча себе под нос, словно неисправный мотор.

Джон-Том пропустил вперед Маджа.

– Талея, попридержи язычок. Помни, этот самый Клотагорб и похитил меня из моего мира. Это очень могущественный волшебник, и хотя он проявил по отношению ко мне заботу… даже доброту, старый чародей сейчас весьма озабочен зреющим кризисом, и я сам видел, как он чуть-чуть не испепелил этого мыша.

– Не беспокойся, – отвечала девушка с напряженной улыбкой. – Я знаю, кто он такой и что из себя представляет. Дряхлый старец, у которого хватило ума засесть в свой панцирь и не высовываться. Или ты считаешь меня необразованной деревенщиной? Я знаю и о чем поговаривают, и что рассказывают. Я знаю, кто сейчас в силе, кто чем занят… и с кем. Вот так и я узнала, что именно он испортил тебе жизнь, Джон-Том. – Она нахмурилась. – Ты самый странный чародей из всех, кого я встречала и о ком слыхала… кроме разве что самого Клотагорба. В этом вы друг друга стоите… Понятно, почему он ни с того ни с сего за тебя уцепился.

Сравнение удивило Джон-Тома. Ему и в голову не приходило, что у него и волшебника-черепахи может оказаться нечто общее.

– Это ничего, – с готовностью отозвался он. – Я тоже еще не сталкивался с более забавной мартышкой, чем ты.

– Смотри, чтоб на темной улице чего не вышло, там посмотришь, какая я забавная. – В голосе Талеи звучало предупреждение.

– В самом деле? Такими забавами я еще на улице не занимался. Интересно попробовать.

Она хотела огрызнуться, но с явной неуверенностью вдруг заспешила вперед.

– Ладно, ладно. – В голосе ее слышалось раздражение… но не только. – Смешной ты, Джон-Том. Я так и не поняла еще, кто ты такой.

«Значит, – подумал он, провожая ее взглядом, – ты не столь безнадежна, как мне показалось».

Удивительно, размышлял Джон-Том, следуя за Талеей, почему это приятная фигурка, обтянутая узким костюмом, способна моментально прогнать из головы все мысли о столь низких материях, как собственное существование? Эх, натура, основные потребности, думал он.

Но чтобы выжить в этом мире, требуется обратиться именно к ним. Не о том ли говорили ему Клотагорб и Мадж, каждый по-своему? Обратившись к природным потребностям, можно хотя бы избежать безумия.

Но только если Талея вдруг не передумает – а она способна на это – и не проткнет ему пузо мечом. От этой мысли пыл Джон-Тома несколько поостыл, уступив место долгосрочному интересу.

Замедлив шаг, он остановился возле нее в главной палате посреди Древа. От Талеи пахло духами, само присутствие было утешением для молодого человека в этом чужом мире. Не выйдет – будем друзьями. Еще одно знакомое лицо в этом мире.

Из центральной палаты Пог провел их в рабочую комнату, где они с Маджем еще не были, и повис неподалеку. Все четверо принялись наблюдать за волшебником, неловко возившимся с бутылями и фиалами.

Поглощенный работой чародей не сразу заметил гостей. Выдержав надлежащую паузу, Пог подпорхнул поближе и почтительным тоном обратился к нему.

– Простите за вторжение, Мастер, долько они вернулись.

– А… Что? Кто вернулся? – Клотагорб огляделся. Взгляд волшебника упал на Джон-Тома. – Ох, да… Я помню тебя, мальчик.

– Похоже, уже не очень. – Юноша рассчитывал на более теплый прием.

– Дела, дела, мой мальчик. – Волшебник поднялся с невысокой скамьи и отыскал взглядом серый силуэт Маджа, жавшегося за спиной Джон-Тома. – Рановато явились – вот что. Итак, ленивое злоречивое млекопитающее… что ты скажешь в свое оправдание, несносный болтун? Или же вы решили нанести мне визит вежливости и все у вас идет как по маслу? – В голосе чародея слышалась обманчивая мягкость.

– Дело обстоит не то чтобы, как вы думаете, ваше низкопоклонство, – настаивал выдр. – Я учил юношу тому, как живем мы в Линчбени, но перед нами возникла непредвиденная проблема. Так. И я тут виноват не более, чем он сам. – Большой палец выдра указал в сторону Джон-Тома.

Клотагорб поглядел на рослого юношу.

– Он говорит правду, мой мальчик? Он не подвел меня и хорошо заботился о тебе? Или он и впрямь такой лжец каким кажется?

– Ну надо ж такое сказать, – негромко возмутился Мадж.

– Трудно утверждать, сэр, что за положение, в которое мы попали, можно было возложить ответственность на кого бы то ни было. – Джон-Том просто чувствовал, как черные глаза выдра буравят ему спину. – С одной стороны, несомненно, я… все мы действительно сделались жертвами весьма невероятного стечения неудачных обстоятельств. С другой же…

– Нет, приятель, – поспешно вставил Мадж, – теперь нет нужды заново перебирать все эти глупости. – Он повернулся к волшебнику. – Ваше Высочайшество, я для парнишки этого сделал все что мог. А чего? Честно скажу – никому из чужестранцев за такое короткое время не удавалось столь подробно познакомиться с нашими обычаями, как этому парню.

Джон-Том подтвердил его слова самым нейтральным тоном:

– Ничего не могу возразить против этого, сэр.

Осмотрев Джон-Тома, Клотагорб заключил:

– По крайней мере, этот увалень одел тебя так, как надо. – Взгляд его остановился на боевом посохе, потом на дуаре. Наконец взгляд чародея обратился к третьему члену маленькой группы.

– А кем же вы им приходитесь, юная леди?

Девушка горделиво шагнула вперед.

– Я – Талея из графства Вавер, из Яркеник, что поспевают ночами, третья у матери, первая с рыжими волосами и зелеными глазами… И я не боюсь мужчины, женщины или зверя… И даже волшебника.

– Хм, – Клотагорб отвернулся от нее и словно бы сгорбился, опускаясь на невысокую скамеечку. Привалившись панцирем к столу, он устало поскреб пальцами лоб и, едва ли не извиняясь, улыбнулся гостям.

– Простите за тон, друзья мои. В особенности ты, Джон-Том. В последние дни мне не до вежливости… Я теперь так легко все забываю. Раз я стал причиной твоих неудобств, мальчик, ты вправе рассчитывать на мое внимание, а не на короткие расспросы о том, чем ты был занят. Моя брюзгливость объясняется лишь тревогой о твоем благополучии. Но, видишь ли, дела идут все хуже, нет даже намеков на улучшение.

– Это тот кризис, о котором вы рассказывали? – сочувственно удивился Джон-Том. Чародей кивнул в ответ.

– И мои сны из-за этого превратились в чан, полный дегтя. Мне снятся лишь тьма и смерть. И еще – океан тлена, который грозит поглотить все миры.

– А-а-а, да неча обо всем эдом беспокоиться, – встрял Пог, висящий на ближайшем стропиле. – Ты ж, босс, себя эдими пустяками заморишь. А все-до смеются, когда ты к ним панцирем поворачиваешься. Знаешь, какими тебя словами обзывают? Хошь, скажу? Так из них «выживший из ума старикан» – еще самое мягкое будет.

– Знаю я все эти местные россказни. – Клотагорб чуть улыбнулся. – Чтобы оскорбления задевали, надо иметь некоторое уважение к тем, кто их наносит, я уже говорил тебе это, Пог. Что мне до мнения черни, пусть я даже и пытаюсь спасти этот сброд? Какой из тебя получится сапсан, если будешь прислушиваться ко всякому вздору? Ястребы и соколы – гордый народ. Учись быть независимым – умственно и социально.

– Ага, рассказывай дальше, – буркнул в ответ мыш. Невзирая на все его собственные проблемы, загадочная угроза мирам еще смущала Джон-Тома.

– Значит, ничего нового о природе этого зла вам пока не удалось выяснить? Или об источнике его… Или о том, когда все случится?

Волшебник скорбно качнул головой.

– Все по-прежнему туманно и неосязаемо, мой мальчик. Я еще не приблизился к пониманию сути того, с чем скоро придется сражаться.

Джон-Том попробовал утешить расстроенного чародея.

– А у меня есть сюрприз для вас, сэр Клотагорб. Правда, меня самого он тоже удивил.

– Что еще за загадки, мой мальчик?

– Возможно, я все-таки смогу быть вам полезным.

Клотагорб с любопытством поглядел на молодого человека.

– Ага, да, точно он грит, ваша гениальность, – быстро выпалил Мадж. – Я ему все и подсказал… – Выдр умолк и, немного подумав, отказался от столь явной лжи. – Нет. Конечно же, нет. Заслуга здесь не моя – это он сам все сделал.

– Что он сделал? – переспросил заволновавшийся чародей.

– Мы вот с ним все пытались, значит, ремесло ему подыскать подходящее, ваше руководительство. Молодой он, вот, значит, и не много еще умеет… Просто не на чем было остановиться. Ну, разве что на силе, росте да прыти. Сперва я думал, что из него солдат выйдет хороший. А он в ответ грит: «Хочу в адвокаты или музыканты».

Джон-Том согласно кивнул.

– Значит, ваше лордство может понять, что я подумал о первом предложении. А вот о другом так выходит: голос у него, значит, громкий, тока с мелодией плоховато – если вы понимаете, о чем я. Но вот музыкант из него – дело другое, сэрра. Такое рвение… И еще кое-что. И вот мы наткнулись… действительно набрели случайно на эту великолепную дуару, которая у него щас на шее болтается. И когда он принялся бренчать по струнам, начались странные вещи! Просто не поверите, если скажу. Кругом свет, пурпур, все сотрясается… Ну а звук… – Выдр мелодраматично поднес лапы к ушам. – Парень умеет выжать такие звуки из этой коробки с музыкой! Это он сам говорит, что музыка, тока я такой игры не слышал еще в своей недолгой и полной событий кратковременной жизни.

– Сэр, я не знаю, как все случилось и почему, – Джон-Том провел пальцами по дуаре. – Она вибрирует, когда я на ней играю: словно хочет, чтобы я поскорее привык к ней. А что касается магии… – он пожал плечами. – Боюсь, я в ней не слишком искусен. Едва ли я в какой-то мере способен контролировать то, что является по моему зову.

– Это он скромничает, сэр, – проговорила Талея. – Он самый настоящий чаропевец. Мы долго шли по лесу и устали. Тогда он завел песню о какой-то непонятной повозке. – Она искоса глянула на Джон-Тома. – Не могу даже представить себе, о чем он пел, но получилась л’бореанская ездовая змея. Он ее не просил.

– Ни в малейшей степени, – согласился Джон-Том.

– Тем не менее она материализовалась и великолепным образом отвезла нас сюда.

– И это еще не все, сэрра, – проговорил Мадж. – Потом вот едем мы ночью по лесу, а он бренчит себе на струнах… Так вот, сэрра, гничиев собралось – я стока во всей стране не видал. Ставлю голову об заклад – гничиев вокруг было, как блох на косом лисе после четырехдневной пьянки. Я даже ничего похожего не видал.

Клотагорб задумался, помолчал.

– Итак, в тебе обнаружились способности чаропевца. – Он поскреб один из ящиков на панцире.

– Похоже, что так, сэр. Мне приходилось слыхать прежде о скрытых талантах, только вот не надеялся обнаружить подобную штуковину в себе самом.

– Очень интересно. – Чародей поднялся со скамьи, завел себе руки за спину, насколько это было возможно, и почесал панцирь. – Это проясняет многие вещи. Например, почему я вытащил сюда именно тебя и никого другого. – В голосе его послышалась гордость. – Значит, не такой уж я выживший из ума старикан, как здесь говорят. Я так и думал, что здесь у нас не вышло ошибки. Талант я искал – талант и получил.

– Не совсем, сэр. Как сказала Талея, я могу позвать – но получаю нечто неожиданное. Я не владею этой своей… магией, что ли. Это же, наверное, жутко опасная штука.

– Мальчик мой, чародейство вообще дело опасное. Итак, ты полагаешь, что способен помочь мне? Отлично. Если мы сумеем обнаружить нечто такое, чему ты сможешь противостоять, я буду только рад твоим услугам. Джон-Том взволнованно переминался на месте. – Дело в том, сэр, что я не уверен, что сумею помочь вам именно в чародействе. Может быть, вам все-таки лучше поискать в моем мире истинного мага, истинного инженера?

– Я так и намереваюсь поступить. – Клотагорб поправил очки.

– Тогда отошлите меня обратно и обменяйте на другого.

– Я же говорил тебе, мой мальчик, что необходимо скопить энергию, приготовления требуют времени… – Он остановился, поднял глаза кверху. – Ага, полагаю, я понял тебя, Джон-Том-чаропевец.

– Именно, сэр. – Юноша не мог сдержать волнения. – Если оба мы соберемся, отдадим всю энергию, быть может, общих сил наших хватит. Вам не придется отправлять меня домой в одиночку или искать там мне замену. Дополняя друг друга, мы можем произвести обмен за один прием.

Клотагорб серьезным взором окинул рабочий стол.

– Такое возможно. Впрочем, есть некоторые ограничения. – Он поглядел на Джон-Тома. – Но дело это рискованное, мой мальчик. Ты можешь застрять между мирами. В лимбе[8]8
  Лимб (собств., край, окраина), где пребывают в ожидании души, помещается, по Данте, в первом круге ада.


[Закрыть] нет будущего, только вечность; едва ли можно найти более унылое место для существования.

– Я рискну. Этого не избежать.

– Хорошо, но с кем ты хочешь поменяться местами?

– Что вы хотите сказать? – неуверенно переспросил Джон-Том.

– Тот эн’джинеер, которого мы с тобой, Джон-Том, нащупаем нашими мыслями, окажется выброшенным из родного времени и пространства, как это случилось с тобой. И он пробудет здесь куда дольше, чем пробыл бы ты – ведь я не скоро наберу сил, чтобы отправить его обратно. Что, если он не сумеет приспособиться к здешней жизни так скоро, как ты?.. И, может быть, никогда не вернется домой? Принимаешь ли ты на себя ответственность за то, что случится с тем человеком?

– Та же ответственность ляжет и на вас…

– Сейчас под угрозой весь мир, а возможно, и твой собственный тоже. Я знаю, где стою. – Чародей, не мигая, глядел на Джон-Тома.

Тот заставил себя вспомнить мысли и ощущения, с которыми материализовался в этом мире. Стеклянные бабочки… Полная дезориентация. Выдра пяти футов ростом… под поющими на ветвях колокольчиками.

Что, если сюда попадет человек немолодой, лет сорока или пятидесяти, у которого может не хватить сил, чтобы перенести даже физические трудности местной жизни, не говоря уже о психологических невзгодах? У которого дома осталась семья. Или это будет женщина… многодетная мать.

Он поглядел на Клотагорба.

– Мне бы хотелось попробовать подобный обмен. Только если вы не шутите и этот кризис настолько серьезен. Возможно, у вас нет уже выбора. Вам просто необходим настоящий инженер.

– Так, – ответил чародей, – но у меня есть куда более важный повод желать, чтобы подобный обмен свершился.

– Мои собственные желания вполне понятны. – Юноша отвернулся от остальных. – Извините, раз я не отвечаю здешним героическим стандартам.

– Джон-Том, я не жду от тебя никаких подвигов, – мягко проговорил Клотагорб. – Ты всего лишь человек. Я только хочу, чтобы ты принял решение. Если ты решился, этого с меня довольно. Я приступаю к приготовлениям. – И он повернулся к своей скамье, оставив Джон-Тома польщенным, ожидающим и несколько встревоженным.

Вот тебе твое самосохранение, сердился на себя юноша. Остается только пожелать удачи тому, кто займет его место. Сам он так никогда и не узнает, кого притянет сюда.

Однако это его корявое, дурацкое чародейство немногим способно помочь Талее, Маджу… всему Клотагорбову миру. Быть может, оно сумеет помочь сменившему его – если чародей-черепаха не ошибся в оценке опасности. Разумная или нет, мысль эта успокаивала.

«Я не просился сюда, – сказал он себе, – и если предоставляется возможность вернуться домой, черт побери, почему бы ею не воспользоваться?»