Текст книги "Чаша судьбы"

Автор книги: Алан Чароит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Бард кивнул, поднимаясь на ноги.

– Теперь убедился, неверующий наш? – Он усмехнулся, глядя на Джерри.

Тот даже не подумал огрызнуться в ответ, вместо этого указав пальцем куда-то в сторону мельничного колеса.

Элмерик взглянул и обомлел: баньши устроилась прямо на широкой деревянной лопасти. Колесо то поднимало её над водой, то опускало, протаскивая по самому дну. Любой человек был бы уже мёртв, решись он так прокатиться. Но старухе было хоть бы хны. Каждый раз, оказываясь на верхней точке проворота колеса, она протягивала костлявые руки к солнцу и отчаянно завывала… Элмерик не мог разобрать, плачет она или смеётся. А может, и то и другое одновременно?

Теперь и ему стало страшно, а сердце сжалось от дурного предчувствия. Бард вздрогнул, когда Розмари ещё сильней сжала его руку, которую так и не выпустила.

– Смотри-ка! – Она кивнула в сторону моста, по которому шагом ехал всадник на белой лошади. – Кажется, у нас гости-то.

Элмерик прищурился, силясь разглядеть, кого это там принесло. Всадник точно приехал не из деревни – там отродясь не бывало таких добрых коней фейской породы.

– А стеснительная баньши-то – никак от него сбежала-то! – Розмари покачала головой. – Он, выходит, ещё пострашнее нас с вами будет.

Незнакомец был одет в белое с фиолетовым. Плащ цвета спелой черники развевался на ветру, словно крылья за спиной. На его левом боку Элмерик разглядел меч в серебряных ножнах. Бард задумался, кто из лордов Объединённых Королевств носит такие цвета, но так никого и не вспомнил. Его бесплодные размышления прервал Джеримэйн:

– Вот мало нам на мельнице эльфов! Ещё один пожаловал… – В его голосе послышалась досада. – Эй, чего вы на меня вытаращились? Сами, что ли, не видите? Уши-то острые.

Элмерик, приглядевшись получше, убедился, что Джерри прав. Ох! Да, им определённо пора было домой…

2

Когда Соколята вернулись на мельницу, их гость – уже без плаща и меча – восседал в любимом кресле командира, положив ногу на ногу, пил вино и, мило улыбаясь, беседовал с Келликейт. Патрик и Флориан сидели рядом с одинаково кислыми лицами. Говорящего ворона нигде не было видно.

По-тихому подсмотреть, что происходит в гостиной, не удалось – чуткий эльф заслышал их шаги ещё в коридоре:

– Эй, кто там? Заходите!

Элмерику очень не понравился его тон: эльф вёл себя так, будто это он был у себя дома, а все прочие – в гостях.

– Это наши ученики. – Мастер Патрик махнул рукой, делая Соколятам знак войти. – Джеримэйн, Элмерик и Розмари, позвольте представить вас нашему гостю…

– Я – Фиахна, – перебил его эльф. – Можете называть меня так.

Элмерик был уверен, что уже слышал это имя прежде. Черты гостя тоже казались знакомыми. Но они же не могли встречаться раньше? Бард наверняка запомнил бы…

Впрочем, гадал он недолго. А ещё мгновение спустя едва не хлопнул себя по лбу, озарённый внезапной догадкой. Ну конечно! Они никогда не встречались, просто эльф был очень похож на Шона без маски – Элмерик видел рыцаря Сентября в истинном обличии всего лишь раз, на Самайн. Хотя вернее было бы сказать, что это Шон похож на Фиахну – своего отца, младшего брата короля Финварры. Но разве Фиахна не должен сейчас быть с братом на том свете, в Мире-под-волной? Помнится, в сказаниях говорилось, что они отправились туда вместе. Или, может, сказания врут?

Элмерик с интересом рассматривал нежданного гостя. На плечах у того свободно лежали тёмные вьющиеся волосы (тут отец с сыном не сошлись: у Шона волосы были прямыми и гладкими), а от левого виска спускалась единственная тонкая косичка, увенчанная у самого кончика цветком мать-и-мачехи. Тунику насыщенного сливового цвета украшала серебряная вышивка в виде листьев папоротника. Рукава белоснежной рубахи были прихвачены тяжёлыми серебряными браслетами. Чёрные, как угли, глаза смотрели цепко. Фиахна пристально изучал Соколят, тогда как они рассматривали гостя украдкой. Взгляд тёмных глаз заметно потеплел, задержавшись на Розмари. Эльф улыбнулся и отсалютовал ей бокалом.

– Тогда не стойте в дверях, проходите. Вечером у нас будет пир в мою честь. Надеюсь, к тому времени мой сын и мой дорогой племянник почтят нас своим присутствием.

Патрик, закатив глаза, вздохнул:

– Я уже говорил тебе: они оба сейчас в Каэрлеоне. У них важные дела. И я не уверен, что…

– Нет ничего важнее новостей, что я вам принёс. – Фиахна поставил кубок на стол. – Пускай поторопятся. Я знаю, у Каллахана есть дракон как раз для особых случаев. А пока мы всё равно ждём, я прошу, чтобы прекрасная Розмари наполнила мой кубок вином.

– Как вам будет угодно-то! – Щёки девушки зарумянились.

– Хотя мой неожиданный приезд повлёк за собой некоторые неудобства. – Фиахна перехватил кубок, коснувшись её руки (Элмерик готов был поклясться, что эльф сделал это нарочно). – Я всё равно рад! Встретить в такой глуши два прекрасных цветка!

Он наметил лёгкий поклон в сторону Келликейт и снова уставился на Розмари, прямо-таки пожирая девушку жадным взглядом.

– Дочь младших фэйри подобна дикому шиповнику: хороша собой, но её вид не даёт забыть о шипах. Разумеется, я говорю о её спрятанных до поры кошачьих когтях. – Он усмехнулся, довольный своей шуткой. – А вот белокурая дочь смертных – настоящая роза! Скажи, красавица, в чём твоя сила?

Казалось, нельзя было залиться краской ещё больше, но Розмари это удалось:

– Я делаю обереги-то. И насылаю проклятия. – Она опустила глаза, потому что была не в силах выдерживать пристальный взгляд Фиахны так долго.

– Мать Прародительница! Кто нашёл её? Это же настоящее сокровище! Проклинать и защищать одновременно – вы понимаете, насколько это изящно?

Джерри закашлялся, но, памятуя о выходке Медб, ничего не сказал. Похоже, лишь эльфы могли заставить его хотя бы иногда придерживать язык.

– Господин Фиахна, мы просим прощения, что не подготовились должным образом к вашему приезду. – Келликейт отвлекла внимание на себя, спасая подругу: судя по цвету лица, Розмари была готова сгореть от смущения. – Но неужели нам придётся ждать появления остальных, чтобы узнать, что привело вас в Чернолесье? Может, хотя бы один маленький намёк? Хорошие вести или дурные?

– Смотри-ка! – прошипел Джерри на ухо барду. – Не зря всю зиму во дворце проторчала! Как заговорила-то, а? Прямо по писаному!

Элмерик отмахнулся. Как-никак, Келликейт была дочерью лорда… Впрочем, вряд ли она хоть раз говорила с Джеримэйном вежливо. Зачем, если тот всё равно не понимает по-хорошему?

Фиахна тем временем наклонился к Келликейт и легонько щёлкнул её по носу.

– Любопытство кошку сгубило! – Он улыбнулся. – Всему своё время, дорогуша.

Элмерик ожидал, что Келликейт возмутится такому обращению, но та отчего-то промолчала. И что только девчонки находят в этих эльфах?! Его негодованию не было предела. Наверняка бард был бы очень смущён, если бы ему напомнили, что совсем недавно он и сам мечтал посмотреть на живого эльфа хоть одним глазком. Но, к счастью, напоминать никто не стал.

Тем временем в окно постучали. Элмерик не успел удивиться, как мастер Флориан уже открыл створки, впуская в гостиную Брана. Ворон устроился у него на плече на специальной войлочной подушке, ловко подцепил клювом предложенное лакомство и прокаркал:

– Пр-р-риедут завтр-р-ра.

– Значит, и пир будет завтра, – решил Фиахна. – А сегодня… не обращайте на меня внимания. Ведите себя так, будто это самый обычный день на мельнице.

Мастер Патрик снова закатил глаза.

– Так, я хочу прогуляться. – Эльф встал и перевесил через руку свой черничный плащ. – Надеюсь, прекрасная Розмари не откажется составить компанию? Мне нужен кто-то, кто знает здесь всё.

Девушка кивнула и на всякий случай присела в реверансе.

– Оставим условности. – Он предложил ей руку, и Розмари смущённо коснулась белого шёлка его рубашки.

Элмерик проводил их взглядом и неожиданно для себя скрипнул зубами. Ему совсем не понравился этот Фиахна.

И, кажется, в своём мнении он был далеко не одинок. Бран спрыгнул с хозяйского плеча на стол, склевал какую-то крошку и раскатисто пророкотал:

– Пр-р-роблема!

– Да уж, – вздохнул мастер Патрик. – «Проблема» – это второе имя Фиахны… Скорей бы уже Шон приехал!

Самая ранняя яблоня, как оказалось, расцвела у Элмерика под самым носом – в саду у мельницы. Всего одна – другие пока и не думали распускаться. Он бы и ту не заметил, если бы не Келликейт.

Теперь бард стоял перед деревом, с замиранием сердца смотрел на едва раскрывшиеся цветы и думал: что делать? Если яблоневая дева просыпается с первым распустившимся цветком, то разве она не должна уже быть здесь? Может, Ллиун забыла о своём обещании?

Он приложил ладонь к стволу, ощущая каждую трещину на коре, и прочистил горло.

– Ну и где же ты? Я ждал тебя всю зиму!

Дерево зашелестело листьями, но это, к сожалению, был не желанный ответ, а просто свежий весенний ветер.

– Знаешь, это не смешно… – Элмерик начинал немного злиться. – Ты не сказала, как тебя найти. Я думал, это будет легко. А теперь стою, как дурак, и разговариваю с деревом.

В голову вдруг закралась страшная мысль: бард видел Ллиун наяву всего единожды – когда она помогла ему залатать ногу. Потом же девушка являлась ему лишь в видениях и снах. А что, если всё это было не взаправду, и на самом деле лианнан ши ему ничего не обещала?

Он не удержался от разочарованного возгласа, и в этот миг кто-то закрыл ему глаза руками. Усилившийся аромат яблоневых цветов вернул сердцу надежду.

– Ллиун? Это ты?

Звонко рассмеявшись, она отняла ладони.

– Говорят, маленький чаропевец уже отчаялся меня дождаться? Готов был отступиться и уйти?

– Неправда! – Элмерик мотнул головой; отросшие за зиму кудри упали на лицо, и яблоневая дева, едва коснувшись щеки, заправила непослушную прядь ему за ухо.

На ней было платье цвета свежей зелени, украшенное белой вышивкой, соцветиями яблони и многочисленными золотыми шнуровками. Длинные полупрозрачные рукава спускались почти до земли.

– Пойдёмте отсюда. – Она взяла его за руку, уводя подальше к ограде. – Нас могут увидеть.

– Ну и пусть. – Элмерик охотно пошёл за ней. – Мне скрывать нечего.

Ллиун опять звонко рассмеялась.

– Маленький чаропевец такой серьёзный… Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали. У вас же с собой флейта?

– Конечно. – Бард хлопнул по кожаному футляру, висевшему у пояса. – А что? Какие-то чары? Может, лучше взять арфу? В последнее время я больше с ней упражнялся.

Ллиун задумалась, накрутив на палец золотой локон.

– Флейта, пожалуй, лучше. – Она ускорила шаг, острые коготки впились в кожу Элмерика.

– Куда мы идём? – Бард споткнулся о корягу в траве и едва не упал.

Они спускались с холма вниз по заросшему склону. Под ногами не было тропинки, но лианнан ши шла легко и уверенно.

– В Чёрный лес, куда же ещё? Тот, кто хочет получить награду от своей дамы, должен сперва выполнить её просьбу. Так ведь говорят в сказаниях?

Ллиун обернулась и подмигнула. Элмерик не мог взять в толк, шутит она или говорит серьёзно.

– И чего ты просишь?

Она повела плечом:

– Маленький чаропевец скоро сам всё увидит.

Они вошли в лес, когда солнце уже начало клониться к закату. Ох, не самое лучшее время для прогулок… Бард поёжился, вспоминая былые приключения. Они с Джерри и Розмари едва не погибли тут однажды. Впрочем, это было давно, когда Соколята совсем ничего не умели. Теперь Элмерику незачем было опасаться лесных фэйри. Скорее уж это они должны были страшиться встречи с ним. Ну, по большей части…

– А может, ты хочешь заманить меня в чащу и там съесть? – Короткий смешок получится нервным и наигранным.

Лианнан ши, задрав юбки, перепрыгивала через многочисленные ручьи, и Элмерик не мог оторвать взгляда от её стройных щиколоток и острых коленей.

– Всё может быть. – Она сверкнула зеленющими глазами, даже не думая опустить подол, словно вообще не знала никакого стыда. – Вот мы и пришли.

Элмерик огляделся. Это было чудесное место: не просто лесная поляна, а настоящий яблоневый сад, вокруг которого пышно росли колючие кусты ежевики, а стволы старых деревьев увивал буйно-зелёный плющ. Под ногами хрустели прошлогодние полусгнившие яблочки-дички, повсюду царило буйство весенней зелени… и ни одного цветка. Яблони будто спали. Бард почти что слышал, как они вздыхают во сне.

– Пусть маленький чаропевец сыграет им. – Ллиун присела на замшелый пень и подперла рукой подбородок. – Может, тогда они наконец-то проснутся?

– Хочешь сказать… – Элмерик запнулся, подбирая слова.

Лианнан ши поникла, опустив узкие плечи.

– Всё так. Я единственная из лианнан ши, кому посчастливилось оттаять. Зима была слишком холодной… А всё из-за чародея Жестокое Сердце. – Она подняла руку, и Элмерик увидел, что от заклятия, подчинившего Ллиун воле Лисандра, остался заметный алый шрам – как раз там, где в запястье врезалась острая струна.

Проследив за его взглядом, лианнан ши смутилась и спрятала руку за спину, но Элмерик перехватил её ладонь, пресекая попытки вырваться.

– Тебе нечего стыдиться. Это раны, полученные в бою.

– Но они же некрасивые. – Глаза Ллиун наполнились слезами.

Ох уже эти эльфы, повёрнутые на своей красоте! Вместо лишних слов Элмерик поднёс её запястье к губам, и лианнан ши, захлопав глазами, перестала вырываться. Бард выпустил её ладонь сам, но далеко не сразу.

– Почему ты думаешь, что я смогу разбудить их? – Он потянулся за флейтой.

Ллиун пожала плечами.

– Кому ещё, как не чаропевцу, под силу такое колдовство?

– Ладно, попробуем.

Элмерик снял с пояса флейту, продул её и заиграл мелодию. Сперва тихо, потом всё громче и громче. Пальцы живо бегали по телу серебряной флейты. Когда он готов был перейти ко второй, более лирической части, Ллиун остановила его жестом:

– Нет, так не пойдёт. Маленький чаропевец боится.

– А кто бы не боялся? – фыркнул Элмерик, отнимая от губ флейту. – Я собираюсь пробудить к жизни десятка два яблоневых дев. Наверняка очень голодных после зимы. А я слышал, бардов вы особенно любите. На вкус.

В лесу начинало темнеть. С заходом солнца сразу похолодало, и Ллиун, заметив мурашки на коже барда, взяла его руки в свои, чтобы согреть дыханием замёрзшие пальцы.

– Маленький чаропевец прав и не прав. Мы любим бардов, но не только за их горячую кровь. Мои товарки не посмеют вас тронуть, я ручаюсь.

– Почему?

Она улыбнулась.

– Не важно. Верьте мне. И просто сыграйте ещё раз.

Во второй раз мелодия вышла намного лучше. Она была похожа на звон капели и журчание ручьёв, на пересвист возвращающихся птиц и шум южного ветра. Элмерик играл о весне, призывал её, в какой-то мере он и сам сейчас был весной. Это сработало: он вдруг увидел, как маленькая белая точка на ветке превратилась в бутон и нежные лепестки дрогнули, готовясь раскрыться.

В этот миг Ллиун снова остановила его.

– Благодарю вас! Дальше они справятся сами. А нам лучше отсюда убраться, и поскорее.

Бард не заставил просить себя дважды.

– Что, всё-таки сожрут? – Его голос предательски дрогнул.

Ллиун соизволила ему ответить, когда они отошли от яблоневой поляны на значительное расстояние.

– Не в этом дело… – Глаза лианнан ши сияли, как вечерняя роса на листьях. – Просто я не хочу, чтобы мне завидовали. Ведь я-то уже нашла своего барда. А им ещё придётся потрудиться. Что ж, маленький чаропевец заслужил награду.

Она наградила его долгим поцелуем. Потом ещё одним. Смеясь, увлекла за собой на мягкое ложе из плюща и сама распустила золотистую шнуровку на платье.

Наверное, надо было что-то сказать, но Элмерик начисто потерял дар речи. В голове мелькнула дурацкая мысль, что надо было захватить с собой плащ, чтобы подстелить, – земля ведь ещё холодная, а потом все мысли вовсе исчезли.

Бард беспокоился зря: этой ночью им вовсе не было холодно. Острые когти яблоневой девы царапали его кожу почти что нежно. Когда Ллиун куснула его за шею, Элмерик решил, что теперь-то уж точно всё – хитрая лианнан ши выпьет его кровь. Но даже это не могло заставить его остановиться. В сердце не было ни капли страха. Ведь чему быть, того не миновать. Голова кружилась, как будто бард перебрал молодого вина (а ведь он вообще не пил сегодня!), перед глазами стоял туман, а запах яблоневых цветов ещё никогда не был таким желанным. Элмерику хотелось вдыхать их приторный аромат снова и снова. Никогда не переставать. И плевать, если за это желание придётся заплатить жизнью. К счастью, Ллиун вовсе не убивать его собиралась…

Они разомкнули объятия под утро, когда первые лучи солнца едва коснулись макушек деревьев.

– Мы увидимся снова? – Голос барда прозвучал хрипло.

– Но мы же ещё даже не расстались. – Лианнан ши, усмехнувшись, провела острым коготком по его подбородку и, глядя на вытянувшееся лицо возлюбленного, расхохоталась. – Конечно увидимся. Я теперь никуда не отпущу своего барда! Завтрашней ночью ждите меня снова, и не вздумайте спать.

3

Окрылённый этим обещанием, Элмерик попрощался с Ллиун, поцеловав её напоследок, и со всех ног бросился домой. Он надеялся пробраться в спальню незамеченным, но в этот раз ему, увы, не повезло. На крыльце стоял белый как мел наспех одетый мастер Патрик, и вид наставника был настолько грозен, что бард невольно втянул голову в плечи, предвкушая серьёзный нагоняй. И тот не заставил себя ждать.

– Ты совсем спятил? – Мастер Патрик даже не кричал, а шипел: это означало, что он был не просто зол, а взбешён.

Таким Элмерик его не видел… да пожалуй, со дня пропажи Келликейт.

– А что случилось? – Бард только сейчас заметил, что за плечом наставника маячил призрак леди Эллифлор, тоже крайне бледный и обеспокоенный.

– И он ещё спрашивает! Кто вчера незадолго до заката ушёл из сада под ручку с лианнан ши и потом пропал на всю ночь? Что мы должны были подумать? Где искать твои косточки? – Леди-призрак шумно дышала, хотя ей вовсе и не обязательно было это делать. – Патрик уже всех на уши поднял! Мы собирались на поиски.

– Но я уже не маленький, – пробурчал Элмерик, краснея, – и сам знаю, что делаю. Оставьте меня в покое.

Мастер Патрик взял его за подбородок, осмотрел шею, недовольно поджал губы при виде следов, оставшихся в память о страстной ночи, и только потом облегчённо выдохнул.

– Ну, по крайней мере, она его не укусила.

– Проверь ещё запястья, – подсказала леди Эллифлор, но Патрик покачал головой.

– Нет смысла. Эта связь иного рода. Сама подумай: он же бард…

Эллифлор ахнула, прикрыв рот рукой.

– Бард, ну и что? – От досады у Элмерика дрожали губы. – Что бы вы там себе ни думали, это совсем другое… она и я… мы…

– А ты знаешь, почему лианнан ши предпочитают бардов? – Голос мастера Патрика снова стал спокойным, как если бы тот был в классе и вёл урок. – Отвечай.

Элмерик пожал плечами.

– Потому что мы особенные? – Он смотрел на наставника в упор, пытаясь скопировать наглый взгляд Джеримэйна; у него даже почти получилось.

– Ох, мальчишки… – Патрик вздохнул. – Ладно, пусть Каллахан с тобой разбирается, особенный ты наш! А до его возвращения запрещаю тебе покидать мельницу.

– Но…

– Никаких «но». Отправляйся к себе. А если будешь перечить, запру в подвале. Ты там уже сидел. Видать, понравилось?

Элмерик надулся, но ослушаться не посмел. Добравшись до комнаты, он рухнул на кровать, даже не сняв сапоги.

А ведь день так чудесно начинался… Вот обязательно надо было всё испортить?

Каллахан, Шон и Мартин приехали на мельницу сразу после обеда – бард увидал их из окна.

Командир даже издалека выглядел обеспокоенным. То есть его лицо, конечно же, оставалось бесстрастным, но Элмерик всё равно знал, что учитель напряжён, как перетянутая струна на арфе. Это чувствовалось во всём: в походке, в повороте головы, в том, как он спрыгнул с взмыленного коня и велел принести воды.

Половина лица Шона, как обычно, скрывалась под маской, но бард готов был биться об заклад, что тот тоже не очень-то рад предстоящей встрече с отцом. И только Мартин хмурился открыто, даже не пытаясь выглядеть благодушным.

И если прежде Элмерику было просто не по себе, то теперь сердце аж заныло от дурного предчувствия: уж эти трое ни за что не будут волноваться по пустякам.

Улыбающийся Фиахна встретил их у дверей. Он обнял Шона, хлопнул Каллахана по плечу, подмигнул Мартину.

– Вы заставили себя ждать! – Он выпятил нижнюю губу. – Я почти обиделся. Каллахан, где же твой хвалёный дракон?

– Гостит у Медб. – Командир поднялся ещё на одну ступеньку; стало заметно, что они с Фиахной одного роста. – Я могу пройти в свой дом?

Гость неохотно посторонился.

– У Медб? Ага, старая подруга! Как она там? По-прежнему ворует рыцарей?

– А ты по-прежнему воруешь девиц? – Шон стряхнул с сапога комок налипшей грязи.

– Что-то же должно оставаться неизменным в этой жизни. – Фиахна пригладил свои кудри. – И потом, это ведь честный обмен. Ведь сперва они крадут моё бедное сердце.

– Интересно, Медб тоже так оправдывается? – фыркнул Мартин.

– Ты не понял, – с обезоруживающей улыбкой отозвался Фиахна, – я не оправдываюсь.

– Папа хвастается, – со вздохом пояснил рыцарь Сентября, увлекая Мартина за собой в дом.

Несмотря на то что время обеда уже прошло, по настоянию Фиахны все Соколы снова собрались за столом в гостиной.

– Пир будет, но немного позже. – Наглый эльф устроился в кресле Каллахана. – А пока пейте вино, ешьте пирожки. Они чудесны, но ещё чудеснее та, что их приготовила.

Он кивнул Розмари и поманил ее пальцем.

– Я хочу, чтобы ты сидела рядом со мной. Сынок, а ну-ка подвинься!

Шон, не говоря ни слова, пересел.

– Ой, не стоит-то беспокойства! Мне и тут неплохо-то. Да и к кухне-то поближе. – Розмари хоть и отнекивалась, а всё же пошла, села рядом с эльфом и неловко спрятала руки под стол, словно не зная, куда их девать.

– Скромница, – шепнул Фиахна, наклонившись через неё к Шону, – прямо как твоя мать. Эх, что поделать: ну нравятся нам смертные… Думаю, это семейное.

Рыцарь Сентября закатил глаза – прямо как мастер Патрик, – а Фиахна выпрямился, прочистил горло и звучно произнёс:

– Ну что же, раз все в сборе (на самом деле в гостиной не было Джерри, но эльф решил не обращать внимания на такую малость), теперь я расскажу, зачем приехал!

Его голос не был мелодичным, как у Каллахана, или низким бархатным, как у Шона. И всё же им нельзя было не заслушаться. Льющийся и зачаровывающий – вот, пожалуй, наиболее точное определение.

– Меня послал к вам с важной вестью король Финварра. – Стоило ему произнести имя эльфийского правителя, как воцарилась гробовая тишина: всё затаили дыхание; казалось, даже птицы за окном перестали петь.

А Фиахна, кивнув сам себе, продолжил:

– Он велел сказать, что остаётся в Аннуине и не вернётся более в мир проявленный, но станет одним из королей в Мире-под-волной.

Эльф делал паузы между фразами, будто бы наслаждаясь тем, как слушатели встречают каждое его слово и как жадно ждут продолжения.

Элмерик с опаской глянул на Каллахана – всё-таки Финварра был его отцом. А стать иномирным королём хоть и почётно, но по сути это означало умереть навсегда. В этой жизни отец и сын больше не увидятся, а встретятся только в тот миг, когда Калллахан сам отправится за грань.

Командир крепко сжал пальцы на своём кубке и пригубил вино. Губы что-то прошептали совсем беззвучно.

– Я же вернулся, чтобы объявить его волю. Финварра хочет, чтобы я объявил преемника – того, кто будет править Неблагим двором отныне и до самого последнего дня, когда придёт его черёд отправляться к Прародительнице эльфов. Но пока нас не было, вы тут наворотили всяких дел, поэтому сперва я должен разобраться в происходящем, и только потом огласить имя нового короля. С этого момента я объявляю себя наместником Финварры…

Каллахан стукнул кубком о стол чуть громче, чем обычно. Патрик, сделав страшные глаза, взглянул на Мартина, а тот, в свою очередь, переадресовал взгляд Шону. Рыцарь Сентября же, слегка приподняв брови, поинтересовался:

– А Браннан знает?

– Разумеется.

– И как он воспринял эту поразительную новость?

Фиахна рассмеялся.

– О-о-о, он был очень зол! Но бесы с ним, этот парень с детства прослыл вспыльчивым, как лесной пожар. Сейчас я хочу знать, что скажет Каллахан.

Командир встал и, поколебавшись всего мгновение, склонил голову перед Фиахной. Бусины в его волосах звякнули друг об друга.

– Рассчитываю на твою мудрость, дядя.

Шон, не удержавшись, прыснул в кулак, но быстро взял себя в руки. Кажется, мудрость была именно тем, чего Фиахне всегда недоставало.

– Вот и прекрасно! – Новоявленный наместник хлопнул в ладоши. – Всё как я и думал. Розмари, дорогая, налей мне ещё вина. Мы непременно должны выпить за здравомыслие. Никто же не будет возражать, если я назначу эту гостеприимную обитель своей временной резиденцией?

Кажется, Патрик очень даже возражал. По тому, как недобро сверкнули его глаза, он готов был во всеуслышание заявить об этом, добавив словечек, которые обычно не употребляют за общим столом. Но Мартин закрыл ему рот рукой.

– Кое-что, конечно, надо будет переделать. – Фиахна с сомнением посмотрел на потолок и углы, затянутые паутиной. – И покрасивее обставить мои покои. Сейчас там весьма уныло.

– Я распоряжусь, – сухо сказал Каллахан.

– О, не стоит себя утруждать, дорогой племянник! Я сам всё устрою. Поверь, мне это будет даже в радость. Люблю что-то делать для других. – Фиахна поправил серебряный браслет на руке, любуясь искусной чеканкой. – И кстати… я пригласил в гости Браннана. Нам надо будет кое-что обсудить втроём. Он прибудет сегодня к ужину – как раз успеет на пир. Вот он, между прочим, быстрый парень, не то что некоторые…

Теперь уже Каллахан поймал отчаянный взгляд мастера Патрика и кашлянул:

– Могу я попросить впредь предупреждать о гостях заранее? Так будет удобнее всем нам.

– Я учту эту просьбу. – Фиахна лучезарно улыбнулся. – Особенно если прекрасная Розмари попросит меня о том же. Что скажешь, Роз? Стоит нам прислушаться к словам племянника?

– Д-да, пожалуйста, – еле выдавила девушка, разглядывая трещинки на деревянной поверхности стола. – Д-думаю, это очень-то разумно было бы.

– Значит, быть посему. – Фиахна хлопнул ладонью о стол (Розмари вздрогнула) и повернулся к Шону; его внимание быстро перескакивало с одного на другое. – Но раз уж Браннан всё равно будет здесь, я спрошу с него за твоё лицо. Мой дорогой сын ничем не заслужил стольких лет позора.

– Папа, оставь! Мы сами разберёмся, – прошипел Шон, но отец его уже не слушал.

Фиахна встал, потянулся, прошёлся вдоль стола, погладил ворона (тот с удовольствием подставил пернатую макушку), потрепал по волосам Келликейт, хлопнул барда по плечу, а потом вдруг достал из кармана монетку и подбросил её в воздух.

– Да, кстати, пока я управляю Неблагим двором, мне понадобится паж… оруженосец… помощник… а, не важно, всё в одном. Я выбираю тебя. – Монетка упала на стол прямо перед Элмериком, и тонкий палец эльфа упёрся барду прямо в грудь. – Если никто не против, конечно.

Но все уже поняли, что спорить с Фиахной бесполезно. Он всё равно сделает по-своему.

– Мне, кажется, или я что-то пропустил?.. – Задрав голову, Джерри смотрел на высокие белые башни, выросшие на месте мельницы. – Тут случился конец света, а я не заметил?

– А ты ещё больше по девкам бегай, и вообще всё проспишь! – фыркнул Элмерик, наслаждаясь его замешательством.

Чудесная серебряная черепица отбрасывала на стены солнечные блики. На самой высокой из башен развевался стяг с белым листом цветущего папоротника на фиолетовом поле – это был герб Фиахны. На башенке поменьше колыхалось другое знамя: белый сокол на чёрном поле. Элмерику хотелось думать, что оно вывешено в честь всего отряда, но, скорее всего, новоявленный регент таким образом чествовал своего племянника, и только. Догадку подтверждало и то, что прямо сейчас брауни прилаживали флаг на третий шпиль, где на белом поле раскинул крылья чёрный ворон – любимая птица Браннана.

Фиахна помнил, что белый цвет в геральдике означает серебро, поэтому и цветущий папоротник, и сокол, и поле, по которому летел ворон, испускали слабое сияние, отливая перламутром. Ночью знамёна наверняка будет видно издалека. А замок всё ещё перестраивался: он уже стал раза в два больше. Интересно, это иллюзия или Фиахна и впрямь поработал с пространством?

– О, ты даже не представляешь, что тут творится! – Келликейт обеими руками придержала капюшон, чтобы его не сорвал ветер. – Элмерик у нас теперь оруженосец эльфийского короля. А Розмари уже почти фаворитка.

– Не короля, а всего лишь наместника, – поправил её бард, но Джерри, казалось, его не слышал.

– Какой ещё, к бесам, король?!

– Говорю же тебе: эльфийский! – Келликейт подробно пересказала ему последние новости, а Элмерик не без ехидства наблюдал, как глаза Джеримэйна расширяются всё больше. В конце рассказа тот аж присвистнул:

– Ну дела… выходит, наша милашка Роззи таки охмурила эльфа?

– Да иди ты! – беззлобно фыркнула Розмари.

– Это ещё кто кого охмурил. – Келликейт покачала головой. – Вообще-то, это он ей проходу не даёт.

– А тебе что, завидно? – Розмари снова покраснела как мак.

– Но ты же не против его ухаживаний? – уточнил у неё Джерри, уже по-настоящему хмурясь и сжимая кулаки.

Элмерика позабавила его готовность вступиться за подругу, даже если придётся иметь дело с эльфийским королём или наместником – не важно. Да Фиахна этого забияку одним пальцем отделает так, что даже Медб не снилось…

Розмари мотнула головой и приложила ладони к полыхающим щекам.

– Не-а, не против. Вот только не знаю-то, что ж мне с ним делать-то теперича?

Джеримэйн пожал плечами. Мол, раз так, то разбирайся сама со своими эльфами.

– А тебя самого где носило? – поинтересовалась Келликейт.

– Да мы тут с Мэриэнн гуляли…

В его голосе Элмерик ожидал услышать похвальбу, а вовсе не досаду. Но Джерри был совсем не рад.

– Слушайте, а этому вашему Фиахне случаем второй оруженосец не нужен?

А, так вот в чём дело! Бард едва не рассмеялся – какова ирония судьбы, а? Джеримэйн неприкрыто завидовал, что Элмерику посчастливилось стать оруженосцем эльфийского короля, а бард, в свою очередь, так же отчаянно завидовал извечному недругу, что тот может беспрепятственно встречаться со своей возлюбленной и никто ему слова поперёк не скажет. Он бы даже поменялся, если бы это могло чем-то помочь. Но увы, сейчас они могли только ревниво коситься друг на друга.

Тем временем брауни с непонятным человеческому уху воркотанием потащили флаг Браннана вниз: пролетавшая мимо птица умудрилась нагадить ровно по центру полотнища.

– М-да, чую, Браннан будет не рад! – хохотнул Джерри.

В тот миг они даже не представляли насколько…