Текст книги "The Programmers' Stone (Программистский камень)"
Автор книги: Alan Carter
Соавторы: Colston Sanger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Картостроение – естественное состояние человека, и каждый в душе картостроитель. К сожалению, сообщества людей по всему миру развили альтернативу, которую мы называем паковкой, примерно в то же время, когда появилось земледелие, т.е. около 6000 лет назад. Она не могла возникнуть раньше – доаграрный паковщик, борющийся с диким животным на охоте, мог тяжело поплатиться, если бы обращался к небу и кричал, что животное плохо следует процедуре!
Альтернатива включает людей, убежденных, что хорошая жизнь заключается в следовании предварительно заданным процедурам и подавлении любых альтернатив. Она должна была принести преимущества построенным вокруг выращивания урожая новым сообществам, когда на полях должна быть проделана значительная скучная работа, и если дела идут тяжело, то единственное что можно делать – это трудиться, трудиться, трудиться до сбора урожая. Таким образом, паковка включает социализацию (приобщение) молодежи к мировоззрению паковки и построению общества, где реальность состоит в подходе паковщика и наборе пакетов знаний, и ничего больше. Любой человек, предполагающий, что могут быть другие способы взглянуть на вещи, окажется в оппозиции с каждым членом общества, в котором он оказался, в оппозиции к неэффективности общества паковщиков и ритуализированному образу жизни, даже когда социальные обстоятельства дают сбой. Этому раскольнику могут быть приписаны загадочные свойства, вроде магической силы, если ему повезет реализовать некоторые идеи здравого смысла, либо безумность, если окружающие паковщики вовремя задумают саботировать его отклонения. Большинство людей не смогут поверить, что может существовать какой-то другой, отличный от паковки, подход к мирозданию.
Сегодня в развитом мире спрос на работу в три погибели невелик, но есть огромная потребность в сознательных людях для создания новых программ автоматизации. Только естественные картостроители обладают способностями распознавания образов (структур), существенных для написания компьютерных программ.
В течение большей части времени своего существования стратегия паковщика, вероятно, хорошо послужила своим пользователям, поддерживая порядок на полях и на первых фабриках, обеспечивая условия для выполнения простого ручного труда, который был необходим для выживания. В тех условиях это было важнее, и хотя литературе можно было бы уделить побольше внимания, со времен изобретения печатного пресса всегда было гораздо больше поэтов, чем печатных прессов, поэтому, вероятно, эта способность стоила немного. Но в начале 20 века эра индустриализации сделала паковку опасно неэффективной стратегией. Просто мы были слишком богаты. Наши машины позволяли нам делать вещи, о которых не могли мечтать предыдущие поколения, и нам нужно было понимание, чтобы их использовать. Попав в сети мировоззрения паковщиков и обладая неприменимыми в индустриальном обществе пакетами знаний, Европа была разорвана на части, поскольку миллионы пошли воевать, вооружившись двигателями внутреннего сгорания, гусеничными машинами, колючей проволокой, пулеметами, горчичным газом, аэропланами и другим оружием, что извращало доиндустриальный пакет знаний "Война – это продолжение дипломатии другими средствами" в любом разумном дипломатическом определении целей на основе одной лишь цены.
Теперь все начало трещать по швам. Мы достигли мечты веков, исчезла потребность работы миллионов, освободив их время на то, чтобы делать то, что они пожелают. Пока мы называем это безработицей, и по-прежнему занимаем миллионы не требующей большого напряжения ума работой, просто манипулирующей предметами аграрной экономической системы. Существует так много такой непродуктивной работы, что ее трудно увидеть сразу, но каждый кассир в супермаркете, кассир в банке, билетный контролер, сборщик налогов, бухгалтер и многие, многие другие на самом деле заняты непродуктивной работой. Лишь небольшая прослойка населения выполняет работу, действительно необходимую для поддержания нашего материального благосостояния, и мы до сих пор убеждены, что живем в нужде!
Даже видимые сейчас противоречия, гораздо худшие, чем когда-либо в истории (паковка всегда приводит к определенной глупости, когда приходится принимать решения в необычной обстановке), не могут указать путь обратно к картостроению на языке паковщика. Можно сказать, что предотвращение обсуждения картостроения – это развитая за тысячелетия функция языка паковщика! Поэтому в прошедшие времена возврат к картостроению должен был быть действительно очень редким событием. Если эффективность или приемлемость картостроительного подхода к проблеме становится объектом обсуждения, то мнение большинства паковщиков будет всегда таким, что не важно, что результат был получен, поскольку он был получен "неправильно".
Только сегодня у отдельных людей есть реальная возможность поупражняться в картостроении и получить так важную для обучения реалистичную обратную связь. Это происходит потому, что только картостроители могут программировать компьютеры. Если человек, все еще с мировоззрением паковщика, следует процедуре и переводит требования, то результат скорее всего будет ужасным. В этот момент он мог бы материть компилятор, операционную систему или пользователя, но, возможно, следовало бы просто осознать, что компьютер на самом деле с абсолютной точностью отражает то, что ему сказал человек. Поэтому человек может принять, что он и только он сам, должен понять динамику проблемы и семантику системы. Здесь начинаются бессонные ночи, открывающие дорогу к реальному мышлению, а не исполнению бессмысленных ритуалов, в чем заключается паковка, и что большинство паковщиков считает нормальным.
С этой перспективы интересно посмотреть на некоторые нити предыдущих размышлений, которые пытались описать опыт картостроения в культуре, где нельзя просто сказать "Программа работает!", а нужно обладать достаточно сильными аргументами в свою пользу на языке, который картостроители могут понять в терминах совместно используемого субъективного опыта игры с представлениями реальности в чьей-то голове, пока они не выправятся настолько, что станут полезными, и который паковщики вообще не могут понять. Возможно, это не удивительно, что многим великим программистам интересны эти нити предыдущих размышлений...
Мы уже обсуждали природу алхимии как внутреннего путешествия, которое изменяет взгляд оператора на мир – базовую технику картостроения. Традиции алхимии, скорее всего, распространились по Европе из Мавританской Испании благодаря таким людям, как Роджер Бэкон (Roger Bacon).
В книге "В поисках чудесного" (In Search of the Miraculous) П.Д.Успенский (PD Ouspensky) описал беседы с Г.И.Гурджиевым (GI Gurdjieff), которые происходили в России в 1915 году. Успенский приводит слова Гурджиева, странной и влиятельной фигуры, утверждавшего, что провел многие годы в изучении мистических традиций:
В целом, есть четыре возможных для человека состояния сознания ... но обычный человек ... живет только в двух самых низших состояниях сознания. Два высших состояния сознания недостижимы для него, и хотя он может сталкиваться со вспышками таких состояний, он не способен понять их, и он оценивает их с точки зрения тех состояний, в которых он обычно находится.
Эти два обычных (и низших) состояния сознания – это, во-первых, сон, или, другими словами, пассивное состояние, в котором человек проводит треть и даже часто половину своей жизни. И, во-вторых, состояние, в котором человек проводит остальную часть своей жизни, в котором он ходит по улицам, пишет книги, рассуждает о возвышенных материях, участвует в политике, убивает других, которое он считает активным и называет его "ясным сознанием" или "пробужденным состоянием сознания". Термин "ясное сознание" или "пробужденное состояние сознания", как кажется, дан в шутку, особенно когда вы осознаете, что ясное сознание действительно должно существовать, и каково на самом деле состояние, в котором человек живет и действует.
Третье состояние сознания – это само-вспоминание или само-осознание или сознание собственного бытия. Обычно считают, что у нас есть это состояние сознания или что оно может у нас быть, если мы этого захотим. Наши наука и философия упускают факт, что мы не обладаем этим состоянием сознания и что мы не можем создать его в нас самих по желанию или одному лишь решению.
Четвертое состояние сознания называется объективным состоянием сознания. В этом состоянии человек может видеть вещи такими, какие они есть. Вспышки этого состояния сознания также возникают в человеке. В религиях всех народов есть указания на возможность состояния сознания этого типа, что называют "озарением" ('enlightenment') и разными другими именами, но которое не может быть описано словами. Но единственный правильный путь к объективному сознанию лежит через развитие самосознания. Если обычный человек искусственно введен в состояние объективного сознания и затем возвращен обратно к своему обычному состоянию, то он ничего не будет помнить и будет думать, что в это время он потерял сознание. Но в состоянии самосознания у человека могут проявляться проблески объективного сознания и он может их запомнить.
Четвертое состояние сознания у человека означает совершенно другое состояние бытия; это результат долгой и трудной работы над собой.
Но третье состояние сознания составляет естественное право человека, раз он есть, и если человек не обладает им, то только вследствие неправильных условий своей жизни. Без всяких преувеличений можно сказать, что в настоящее время третье состояние сознания появляется в человеке только в виде кратковременных вспышек и что его можно сделать более или менее постоянным только посредством специальных тренировок.
Очень похоже, что паковка соответствует второму состоянию, картостроение третьему состоянию, а то, что происходит при разрешении проблемы – это четвертое состояние. К счастью, описанные Гурджиевым трудности уменьшены сегодня добрыми нанимателями, которые желают платить нам высокие зарплаты, чтобы мы целый день сидели перед обучающими машинами. Если мы сможем приспособить к работе язык третьего уровня вместо языка второго уровня, то сможем отплатить этим добрым людям написанием для них множества прекрасных компьютерных программ.
По справедливости нам следует сказать, что хотя значительная часть описанного в книге "В поисках чудесного" непосредственно достижима в терминах модели картостроитель/паковщик, многое – нет. Существует также система "Водородов" ('Hydrogens'), которая, оказывается, вообще не имеет отношения к физике элементарных частиц и которая, предположительно, описывает структуру пространства. Но она, однако, вносит в сознание фрактальную структуру и атракторы и претендует на то, чтобы стать видением мира, которое позволяет личности восхищаться необычайно расширившимися возможностями посредством "освобождения себя от общих законов" в не подчиняющейся сокращенному описанию форме. Мы не можем найти у этого ни головы, ни хвоста, но посмотрев на картостроителей и паковщиков на работе, только обнаружив их сидящими за компьютерами, мы начинаем задумываться, что может быть правда стоит заняться ... созерцанием.
В Исламе есть концепция двух Коранов. Есть написанный Коран, записанный Пророком под диктовку Бога, и обнародованный Коран, который являет собой мир вокруг нас, созданный Богом. И обязанность каждого человека, который получает удовольствие от роскоши совершенствования себя, проводя свое время в изучении этих творений Бога, состоит в том, чтобы продолжать свои поиски доступным каждому способом. Возможно, это прекрасная идея – позволить ученику убедиться в своем невежестве, затеяв безнадежное прямое соревнование с Богом, которое у любого закончится поражением, и затем научить тому, что духовный долг ученика состоит в уменьшении этого невежества, и этой идеей Ислам может внести некий полезный вклад в нашу область. Ведь все мы знаем, откуда к нам пришли алгебра и алгоритмы!
В Китае есть древняя даосская традиция, которая также страдает от коммуникационной проблемы – "Дао дэ цзин" (Tao Te Ching) начинается с:
"Дао, которое можно произнести – это не вечное Дао."
Даосы сосредоточены на нахождении глубокой структуры в глубокой структуре и получении максимального воздействия "правильным действием". Даос не ковыляет "по течению", у него есть ясное (и, следовательно, непротиворечивое и правильное) понимание того, что он желает осуществить, и ищет правильную точку приложения воздействия, глядя на структуру взаимосвязанных явлений, которыми он заинтересовался. Правильное действие тогда может быть легким толчком в нужное место! Как и во всех мистических традициях, у даосов просто нет времени на превознесение чего бы то ни было.
Когда дао встретилось с буддизмом, появился дзен. С позиций картостроителя/паковщика, дзен можно описать как специальный набор картостроительных методик и строительных блоков, которые позволяют исследование глубокой структуры, что часто может идти вразрез с интуицией того, кто поражен (болен) мировоззрением паковщика. Когда дзен спрашивает "Как звучит хлопок одной руки?", то он говорит, что хлопок нельзя обнаружить ни для левой руки, ни для правой, но только во взаимодействии между ними. Многие великие программисты, особенно работающие над искусственным интеллектом, любят ублажать себя дзен-притчами (Zen koans) [см., например, The Jargon File – www.jargon.org – С.К.].
Алхимия, дао и дзен – это все мистические техники, которые вообще не несут в себе сверхъестественного компонента. Они обсуждают состояние ума практикующего и таким образом усиливают имеющиеся способности, освобождая их от закаменевшей корки стереотипов, создаваемых при паковке. Как сказала Кейт Буш (Kate Bush – еще один фаворит у программистов),
Don't fall for a magic world
We humans got it all
Every one of us
Has a heaven inside.
Не гнись пред мира волшебством
Мы, люди, получили его целиком
Каждый, бережно храня,
Таит небеса внутри себя
Но несмотря на свою нацеленность на практику, при обсуждении субъективного опыта картостроителя все они вынуждены использовать аллегорический язык. Древний аллегорический язык, который не имеет никакого смысла для паковщиков, легко путают с религией, и в 19 веке некоторые люди пытались буквально интерпретировать древние описания происходящего.
Философ Фридрих Ницше (Frederic Nietzsche) проделал большой путь в преодолении коммуникационного барьера картостроитель/паковшик и вызвал сильное волнение в своем местном обществе паковщиков тем, что заявил, что Сверхчеловек (Superman) не ограничен простыми законами. Он умер в психушке, но успел оказать значительное воздействие на философию.
Ницше интересовался разницей между человеком, который реализовал свой потенциал, и тем, кто живет в общественной реальности паковщиков. Ему на самом деле не нравились хныкающие, завистливые, злобные, неумные обыватели, которых он противопоставлял своему Сверхчеловеку. Вновь он вызвал интерес у людей, занятых Тотальным Управлением Качеством (TQM).
Зигмунд Фрейд (Sigmund Freud) опросил в Вене большое число женщин среднего класса и создал оригинальный психоанализ, который включал своеобразный (idiosyncratic) взгляд на мотивацию и импринты (preoccupations) человека. Не все его последователи поддержали эти импринты, но осталась его концепция "отчуждения" ('alienation'). Это такая ситуация, когда человек играет роль, вместо того, чтобы вести себя "подлинно" ('authentically'), и является, таким образом, отдалением, отчуждением от своих товарищей, которые также играют роли. Возможно, мировоззрением этого человека становится показная, фиктивная реальность, так что он становится отчужденным от самого себя и больше не может идентифицировать и осознавать свои собственные желания и заботы.
Серен Кьеркегор (Soren Keirkegaard) озаботился тем, как мы можем вообще что-то знать в том сумасшествии, которое нас окружает, и создал философскую позицию экзистенциализма, где величину и значение действия может оценить только действующее лицо, на основе имеющейся у него информации. Этот вид социального релятивизма определенно выделяет личность из группы, в которой можно избежать условия самоцензуры картостроения, и человек может носить черное и плодиться. Он, однако, коварно предполагает, что нет такой вещи как объективная, внешняя реальность (или, если она есть, то не имеет значения, поскольку никто не знает, что это такое). Это лживо до абсурда, поскольку означает, что стоять на углу и корчить рожи – это такое же дельное занятие, как облегчение ужасных страданий или строительство домов, если этот идиот говорит, что они есть. Этот аспект экзистенциализма противоречит опыту картостроителя, который приводит картостроителей к убеждению, что существует великой искусности внешняя реальность, и хотя никто из нас еще не представил ее себе полностью, она прекрасна. И если один из нас открывает явление, то оно очевидно подтвердит совместимость с любым другим уже открытым нами явлением. В этом смысле, внешняя реальность важна, даже если она не постигаема.
За Кьеркегором последовал Жан-Поль Сартр (Jean-Paul Sartre), который написал условие членства в обществе, которое само себя отрицает, и Лэинг ( Ronald D. Laing), который привнес идеи экзистенциализма в психиатрию, где он наблюдал целые семьи, тайно сговорившиеся поддерживать одного человека, которому был поставлен диагноз "шизофреник" ('schizophrenic'), в условиях полного неведения, которые тратили значительную часть своих ресурсов, финансовых и временных, на защиту реальности паковщиков своих несчастных семей от угрозы со стороны оказавшегося среди них картостроителя. С точки зрения картостроителя, "пациент" находится в центре сложной сети мистификации и насилия, распределенной по всей семье, которую необходимо разорвать, если они хотят найти счастье. Точка зрения паковщика в том, что Лэинг "осуждает" родителей за "навязанную болезнь". Это означает, что работа Лэинга не встречает поддержки в клинической ситуации, где эффективная сила находится в руках родственников пациента (или он не был бы пациентом). Однако, коллега Лэинга, Мелани Клейн (Melanie Klein), которая выдвинула множество собственных идей, поработала в индустриальном секторе, и идеи экзистенциализма, выдвинутые Клейн, в промышленной психологии по-прежнему интересны.
Недавно Питер Сенге (Peter Senge) из Sloan Business School при MIT написал о Системном мышлении (Systems Thinking), которое является подходом к решению проблем на основе формирования мысленных моделей и использовании таких вещей, как обратная связь.
Когда мы попытались понять, почему некоторые люди так хороши в программировании, мы знали, что ответ будет очень интересным, но мы никогда не предполагали получить простую модель, которая могла бы также выявить универсальную тему у такого количества мистических и философских школ. Вероятно, так сделать было очень ценно, поскольку с таким количеством совершенно различных способов сказать об одном предмете ситуация для любого, кто безуспешно пытается пробить мышление паковщика, вместо того чтобы остановиться и изучить несколько предметов, очень запутанна. Чьи-нибудь друзья могут даже подумать, что тот впал в маразм!
Картостроение и ADHD
Говорят, что существует расстройство, называемое расстройством с гиперактивным дефицитом внимания (Attention Deficit Hyperactivity Disorder – ADHD), которое поражает 3% населения. Страдающие от нее, как можно предположить, влачат жалкое существование, она им мешает, но принимая соответствующие лекарства и получая поддержку, они могут надеяться на некоторую интеграцию в общество.
В терминах модели картостроитель/паковщик, мы подозреваем, что ADHD может быть просто результатом естественного детского картостроения, когда дети, будучи умнее своих ровесников, становятся все более и более холодны к окружающим паковщикам, по мере того как они все упорнее и упорнее думают, пытаясь понять что от них хотят учителя-паковщики, ровесники и родственники, в то время, как взрослые считают этих детей непослушными или больными, поскольку им не видна очевидная дисфункция, требующаяся для того, чтобы сидеть и непрерывно выполнять одни и те же простые, бессмысленные, тупые действия, пока не станешь себя вести как стадное животное.
Как развивался этот подход
Создание этой работы – само по себе пример картостроения, поэтому будет показано, как была собрана вся картинка.
Необходимость этой работы стала ясна после взгляда на то, что произошло, когда в компьютерную индустрию был внедрен стандарт ISO 9001. Оказалось, что в лучшем случае, он обеспечивал гарантию, что сертифицированная по ISO 9001 организация была по крайней мере выше уровня "Лаурел и Харди" ('Laurel and Hardy'), где кто-то смог потерять исходный код работающих у заказчиков программ, но не давал ничего позитивного для улучшения способностей программировать у занимавшихся программированием людей. Несколько лет назад был инцидент, когда работникам организации, которая производила программное обеспечение для управления огромными мельницами, пришлось посетить заказчика под благовидным предлогом, вынуть ПЗУ (ROM) и скопировать его для того, чтобы дизассемблировать содержимое и обеспечить поддержку программы. Никто из тех, кто оказывался в такой ситуации, никогда такое не забудет. Поэтому ISO 9001 был хорош, но реальная работа нуждалась в "инженерном чутье" и "здравом смысле", которые упоминались во всех лучших документах – составляющих, которые мы не могли получить подражая автозаводам.
Но затем мы увидели, что в некоторых организациях, существовала необъяснимая, но почти религиозная вера в то, что сведением всего к упрощающему процедурализму можно достигнуть совершенства, и что метры книжных полок заключают в себе необходимые простые процедуры. Окруженное процессом ограниченное обдумывание того, что нужно делать, могло быть заброшено или лучше уничтожено, и каждый мог бы бегать кругами, будучи "профессионалом", не достигая на самом деле вообще ничего. В те старые времена даже у самых бедных организаций исходный код был достаточно длинным, чтобы продавать его заказчику и платить арендную плату!
Нам нужно было выяснить, в чем состоит настоящее программирование, чтобы противостоять как негативным последствиям плохо применяемого ISO 9001, так и как важный ингредиент, дополняющий хорошо применяемый ISO 9001. Основываясь на том, что в ISO 9001 было нечто упущено из описания рабочего места, и в честь сюрреалистического объявления лондонской подземки, эта работа получила в тот момент рабочее название 'Mind the Gap' ("Осознай пробел" / "Напоминаем о перерыве в движении" / "Осторожно, зазор").
Мы начали с наблюдения, что есть некоторые программисты, которые гораздо лучше большинства, и что они согласны между собой, в том, кто они. Они могут разговаривать друг с другом о программировании, и хотя они часто не приходят к согласию в количественных оценках, они часто соглашаются в главном.
Конечно, прямо с самого начала мы столкнулись с трудностями описания на "языке управленцев" того, что мы увидели, разговаривая с великими программистами. Мы проводили много времени споря в кружках, пытаясь поместить двумерное создание в третье измерение, показывая его последовательностью шагов, каждый меньше предыдущего. В целом, конечно, представление было с изъяном, поскольку не важно, насколько тонким был срез шага, он по-прежнему оставался трехмерным объектом, недоступным для двумерной твари. Но тогда мы этого не знали.
В то же самое время мы смотрели на образ мыслей великих программистов изнутри, анализируя наш собственный процесс мышления в процессе работы, и наблюдая за другими. Это дало гораздо больший прогресс, и мы очень быстро идентифицировали "Программиста-Ремесленника" ('Artisan Programmer') как фигуру, больше напоминающую мастера-ремесленника прошлого, чем современного рабочего на конвейере.
Мы также интересовались лежащей в основе акта программирования когнитивной нейропсихологией, но вряд ли вообще что-то получили. Мы не смогли найти много работ, связывающих субъективный опыт с его платформой, и одна из областей, на которую нам особенно хотелось взглянуть, это отличия в программировании у разных полов, оказалась особенно редко исследуемой. Приватно нейропсихологи сообщали нам, что различия полов в мышлении иногда очень трудно исследовать вследствие соображений "политкорректности". Однако, при отсутствии полезных психологических исследований, мы делали попытки сконструировать работающие определения субъективного опыта. Это случайно привело к мысленному эксперименту с простейшей программой, который окончательно похоронил внешний процесс, и заставил нас сконцентрироваться на субъективном опыте.
Период с весны 1992 до осени 1995 мы провели в беседах с программистами, обсуждая и обдумывая то, чему мы научились. Мы должны были испытать сотни способов "рассказать историю", каждый из них погибал на языковом барьере. Однако, мы обнаружили, что некоторые немногие вопросы возникали вновь и вновь, в одном месте за другим, и на эти вопросы имелись правильные ответы. Они были сформулированы как Принципы Проектирования. Мы также обнаружили, что некоторые идеи и истории, которые нам рассказали великие программисты, оказывали очень положительный эффект на новичков, которым мы их рассказывали. Этот материал также был включен в Камень.
Затем, осенью 1995, экстраординарная работа Фредерика Кантора (Frederick W. Kantor) в области физики "Информационная механика" (Information Mechanics) дала главное вдохновение. В ней Кантор отбросил все костыли и попытался построить целостную картину физики чисто на концепциях информации. Вероятно, решением нашей проблемы стало бы отбрасывание всего того языка, который, как мы знали, не работал, и использование языка, который, как мы знали, работал. Возможно, посредством такой онтологической строгости, мы смогли построить самодостаточную картину, даже если она шла в разрез «главному направлению» реальности, что мы видели достаточно отчетливо.
Очень быстро мы сфокусировались на движении сознания и увидели связь с алхимией. Быстро проявились связи с другими мистическими традициями, и мы пытались использовать инспирированный мистикой язык к новичкам, и объяснили цикличность алхимических путешествий. Мы обнаружили, что можем улучшить производительность программистов лучше прежнего, но мы все еще не могли объяснить на обычном языке – почему. С этого момента мы называли наш проект "Развернутое сознание" (`Deployed Conciousness').
Летом 1997 мы столкнулись с ADHD, и сразу распознали в чертах характера детей с ADНD великих программистов, с которыми мы разговаривали. Мы могли видеть, что делали дети, но нам казалось совершенно очевидным то, чего не видели психологи и другие профессионалы, и они могли бы научить их реальным вещам вроде теории чисел вместо того, чтобы пичкать амфетаминами, чтобы те сидели тихо и выполняли бессмысленную, в духе школы паковщиков, "работу". Это было большое потрясение, но оно дало нам важный ключ: здесь должно присутствовать некоторое ослепление сознания, что означает, что эти психологи были просто не способны понять детей и не могли даже осознать, что происходит нечто, что они не могут понять.
Это показало нам, почему существует проблема языка – восхитившись, когда это проявилось, нам пришлось заключить, что все наши коллеги действительно находились в одном из двух (и только двух) возможных состояний, и мы могли описать различия между ними. Мы быстро это записали, предполагая некую лежащую в основе нейрологию в виде черного ящика, возможно включающую сдвиг в стратегии обработки, раз некий ресурс или что-то другое достигло критического уровня и сделало переключение на другую стратегию оптимальным решением, и распространили среди друзей, которые с самого начала обсуждали с нами эти темы.
Мы получили много откликов, в большинстве случаев положительных, но один комментарий оказался критическим. Нас спрашивали, не могли бы мы найти какую-нибудь связь между нашей работой и ME (aka CFIDS), истощающим послевирусным расстройством (debilitating post-viral disorder), которое разрушило жизни многих активных творческих людей. Многим картостроителям казалось, что они знают нескольких людей, пострадавших от ME, и мы составили список. Да, это все были активно думающие люди, а не наглые неинтеллектуальные "юппи", о которых говорили бы, что они подхватили "грипп юппи" (`yuppie flu'). Но далее, они все были думающими людьми, чьи чрезвычайно вежливые характеры вынуждали их отвечать на действия величайшей глупости, набрасывающейся со всем презрением, на какое может мобилизоваться паковщик, унынием, а не, скажем, гневом или презрением. Побейте обезьяну палкой подольше, и у нее повыпадают волосы. Это психологический эффект от постоянной психологической жестокости. ME проявлялась в период, когда фундаментализм паковщиков сокрушил все в мире, приводя к гигантской глупости и жестокости. ME с успехом могла бы быть следствием. Но почему только у вежливых? Они все были очень активны, они бы покрыли черепицей дом, потому что стало тепло, или объездили бы Канаду на велосипеде, чтобы отпраздновать ее открытие, хотя все они были мечтателями. Это не могло быть мечтательством, поскольку мы все мечтатели (daydreamers) ... и упал пенс.
Различие между паковщиками и картостроителями заключается в том, что паковщики социально обусловленно подавляют свои естественные способности строить мысленные модели мечтая (фантазируя), и вместо этого скатываются к механически заучиваемым процедурным, ориентированным на действие реакциям. Мы могли отбросить нейрологические черные ящики, и просто сказать "мечтание" ('daydreaming'), чтобы навести мост к обычному языку. И тогда эмпирическая работа, как и понимание природы проблемы языка, все стало на место.
Так завершился путь нашего исследования. Когда начинали, мы не знали, что найдем, но у нас была уверенность, что это окажется полезным. За первых три с половиной года мы помогали нескольким новичкам разрабатывать, но мало чего достигли еще. Мы собирали материал и искали закономерности.
Вся работа заняла около шести лет, но это неплохо для глубокого результата. Если бы мы не начали, то никогда бы не достигли результата, который теперь предлагаем вам прочитать за гораздо более короткий срок, чем шесть лет!
Сложность космологии
Этот повторяющийся опыт больших инвестиций картостроителей в стратегию познания, когда они не знают, окупятся ли эти инвестиции. Почему так? Есть ли у нас зацепки к глубокому ответу на этот вопрос?
