Текст книги "Джон Фицджеральд Кеннеди"

Автор книги: Алан Бринкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Алан Бринкли
Джон Фицджеральд Кеннеди

John F. Kennedy: The American Presidents Series: The 35th President, 1961-1963

by Alan Brinkley

Из серии «Американские президенты»

Перевод: Наталия Дорошенко

Уильяму Лейхтенбергу с благодарностью за дружбу и за все, чему я у него научился

От редактора Институт президентства в США

В политическом устройстве Америки президент играет главную роль. Может показаться, что такой порядок вещей идет вразрез с намерениями творцов конституции США. Не желая повторять негативный опыт Британской монархии, они выдвинули принцип разделения властей, чтобы, как заметил позже судья Верховного суда США Луис Дембиц Брэндейс, «предотвратить злоупотребление властью». Соответственно, государственное управление было разделено между тремя ветвями власти – исполнительной, законодательной и судебной, которые должны были иметь равные права и действовать согласованно.

Но системе, основанной на разделении власти на три ветви, изначально присущи тяготение к косности и к возникновению тупиковых ситуаций. Для того чтобы система функционировала нормально, необходимо, чтобы одна из ветвей брала на себя инициативу. А на это – в силу своей структуры – способна только исполнительная власть. По-видимому, отцы-основатели США понимали это, когда согласились с утверждением Александра Гамильтона, высказанным в семидесятой статье сборника «Записки федералиста», что «дееспособность президента – главная черта, которая характеризует хорошее правительство». Таким образом, они предусмотрели существование сильного президента – но исключительно при столь же сильной и действенной системе ответственности перед народом в рамках конституции. (Появившийся в 1970-х годах термин «имперское президентство» описывает ситуацию, в которой баланс между президентской властью и представительными органами, предусмотренный Конституцией, нарушается в пользу власти исполнительной.) Итак, американская система самоуправления прежде всего находит свое воплощение в институте президентства, который, по словам Вудро Вильсона, и есть «движущей силой системы». Выдающийся американский историк Генри Адамс, сам правнук и внук президентов, сказал, что американский президент «напоминает капитана корабля на море. Он должен крепко держать штурвал, вести судно по курсу и иметь четкую цель – свой порт назначения». Все мужчины, побывавшие в Белом доме (до сих пор, увы, только мужчины), выбирая свой курс, определяли историческую судьбу американского народа.

* * *

Биографии президентов непринужденным способом знакомят нас с историей Америки, представляя прошлое человечнее, ярче, доступнее, делая его более близким нам, сегодняшним. Эти биографии напоминают нам, что президенты отнюдь не супермены. Они такие же люди, как и все остальные. Как все, они, принимая решения, сомневаются, как все – заботятся о своих женах и детях, стараются повсюду поспеть, разрываясь между работой и семьей. Прав был Ральф Уолдо Эмерсон: «Никакой истории, по сути, нет – есть только биография».

Биографии президентов могут нас вдохновлять, а могут служить и предостережением. Не все их поступки служат примером для подражания. Народ, как утверждает Верховный суд США, «не может рассчитывать на то, что у власти всегда будут мудрые и гуманные правители, искренне преданные принципам Конституции. Место, которое когда-то занимали Вашингтон и Линкольн, может занять человек безнравственный и властолюбивый, ненавидящий свободу и не уважающий закон».

Люди, которые попали в Белый дом, выражают идеалы и ценности, слабости и недостатки своих избирателей. И вполне понятно, что мы хотим знать больше о добродетелях и пороках тех, кому доверили управлять нами. Чем больше мы будем знать о них, тем лучше познаем себя. Ибо, как говорил французский философ и политик Жозеф де Местр: «Каждый народ имеет такое правительство, какого заслуживает».

К началу двадцать первого века хозяевами Овального кабинета побывали сорок два человека. (Джордж Буш-младший считается сорок третьим президентом, потому что Гровера Кливленда, занимавшего пост президента два срока, но с перерывом, учитывают дважды). Во всех опросах общественного мнения, периодически проводящихся историками и политологами, список президентов неизменно возглавляют одни и те же люди – десяток-полтора имен. Что же делает президента великим?

Выдающиеся американские президенты наделены – или одержимы – видением идеальной Америки. Когда они становятся у штурвала, их главное стремление – держать правильный курс к порту назначения, к намеченной ими цели. Великие президенты всегда ощущают глубокую внутреннюю связь с гражданами своей страны, они понимают нужды, тревоги и чаяния своего народа. «Я не верю, – говорил Вудро Вильсон, – что человек способен управлять страной, не испытывая глубокой симпатии к тем, кем он управляет, а значит, сопереживая им – сердцем, а не рассудком».

«Все наши великие президенты, – отмечал Франклин Делано Рузвельт – становились идейными лидерами в те исторические моменты, когда нация находилась на распутье и нуждалась в новых идеях». Так, Вашингтон воплотил в жизнь идею федеративного государства, Джефферсон и Джексон – идею демократии, Линкольн – идею единения страны и свободы для всех, Кливленд – идею бескомпромиссной честности. А Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон, считал Франклин Рузвельт, являли собой примеры «нравственных лидеров нации, которые – каждый по-своему и в свое время – использовали Белый дом как трибуну проповедника».

Чтобы успешно выполнить свою миссию, президенты должны не только вести корабль в порт назначения, но еще и убедить Конгресс и избирателей, что выбор пункта следования был правильным. Политика в условиях демократии, в конечном счете, представляет собой воспитательно-просветительский процесс, и успех ее зависит от умения убеждать и умения достигать согласия. По сути, каждый президент стоит на упомянутой Рузвельтом высокой трибуне.

Президенты, которые в рейтингах историков и политологов называются великими, – Вашингтон, Линкольн и Франклин Рузвельт – были лидерами, преодолевшими самые масштабные кризисы в истории страны. Безусловно, во время кризиса у президента возникают более широкие возможности для смелых и нестандартных действий, но сама по себе критическая ситуация не создает великих лидеров. Так, угроза раскола страны не пробудила творческое лидерское начало в Бьюкенене, а кризис во время Великой депрессии – в Гувере. Их неспособность найти выход из кризиса позволила Линкольну и Франклину Рузвельту показать, насколько важна роль личности в истории. В то же время даже в относительно стабильные периоды сильный и решительный президент способен убедить страну в правильности своих приоритетов, как это делали Томас Джефферсон, Эндрю Джексон, Джеймс Полк, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн, Джон Кеннеди, Рональд Рейган, Джордж Буш-младший.

Об американских президентах можно рассказать множество захватывающих и драматических историй. Их биографии представляют собой хронику мудрости и безрассудства, благородства и мелочности, смелости и хитрости, прямоты и обмана, распрей и компромиссов. Безостановочный водоворот событий вокруг Белого дома отражает сущность американской демократии.

Серия «Американские президенты» задумана как широкая панорама американской власти. По замыслу биографии должны быть изложены кратко для занятого читателя, понятно для студента и достоверно для ученого. В каждой книге серии рассказывается и о личности, и о карьере одного из президентов. Надеюсь, эти жизнеописания помогут читателю не только составить представление о трудностях, с которыми сталкивается президент, и его возможностях, но и лучше осознать гражданскую ответственность. Знаменитая табличка на рабочем столе Гарри Трумэна – «Фишка дальше не идет» [1] – лишь отчасти верна. Именно граждане несут окончательную ответственность за судьбу своей страны. На самом деле, «фишка» останавливается не на столе президента, а в кабине для голосования.

Артур М. Шлезингер-младший

Введение

Ежегодно более трехсот тысяч человек посещают, наверное, самое впечатляющее из многочисленных памятных мест и мемориалов Джона Фицджеральда Кеннеди – «Музей шестого этажа» [2] в Далласе. Он расположен в здании бывшего Техасского школьного книгохранилища, где 22 ноября 1963 года Ли Харви Освальд ожидал на появление президентского кортежа и откуда стрелял в президента. Музей необычен уже тем, что непосредственно связан с гибелью Кеннеди, хотя его экспозиция не ограничивается одной историей этого вероломного убийства. Но самый запоминающийся (и жуткий) момент при посещении музея – это момент, когда посетители поворачивают за угол коридора седьмого этажа – и перед ними внезапно открывается вид на Дили-плаза из окна, откуда Освальд произвел те роковые выстрелы. Помещение заставлено ящиками, точно так же, как это было в тот ноябрьский день.

Почти так же впечатляет и книга отзывов, в которой многие посетители музея, кроме собственных имен и названий городов и стран, откуда они приехали, оставили свои комментарии. Некоторые восхищенно пишут о Кеннеди: «Величайший из наших президентов», «Как нам его не хватает!», «Это величайший человек после Иисуса Христа». Не меньше и записей, в которых говорится о самом убийстве, о том, что нельзя верить выводам комиссии Уоррена и что правительство по-прежнему старается скрыть правду о заговоре против Кеннеди.

Прошло не одно десятилетие, но политическое наследие Джона Кеннеди и сегодня трудно переоценить. Может быть, в жизни он был не совсем таким, каким его представляют. Но за недолгое время своего президентства этот сдержанный и прагматичный человек стал в глазах человечества харизматическим лидером, который в жизни своей, и даже в смерти стал символом надежды и целеустремленности.

* * *

В годы пребывания Кеннеди в Белом доме я, тогда еще совсем мальчишка, жил в Вашингтоне, и был очарован этим человеком. Он был необычайно популярен. Каждая его пресс-конференция, каждое выступление, каждая поездка за рубеж привлекали сотни тысяч поклонников. Он был первым президентом, который меня заинтересовал: я с жадностью поглощал любую информацию о нем в газетах, журналах и телепередачах. В 1961 году я стоял на Капитолийском холме, чтобы увидеть церемонию его инаугурации, а в 1963-м стоял в толпе на Пенсильвания-авеню, провожая траурный кортеж, медленно движущийся по направлению к ротонде Капитолия – и тут кто-то включил транзистор, и я услышал, что застрелили Ли Харви Освальда – его убийцу. Полная драматических событий жизнь и трагическая смерть Кеннеди оставили неизгладимый след в памяти миллионов людей не только моего поколения, но и тех, кто родился уже после его смерти.

Президентство Кеннеди с самого начала не было похоже на правление его предшественников. Необыкновенно популярного президента постоянно ассоциировали с такими понятиями, как харизма, благородство, энергия, целеустремленность. Он был молод, богат, красив, красноречив и остроумен. Он публиковал очерки и статьи; написал книгу, которая была удостоена Пулитцеровской премии. У него была красавица жена и очаровательные дети. С его появлением в Белом Доме Вашингтон словно ожил. «Столица, сонная и неподвижная в годы правления Эйзенхауэра, внезапно очнулась ото сна», – писал в 1965 году в воспоминаниях о Кеннеди Артур М. Шлезингер-младший. «Свежий ветер ворвался в затхлую и гнетущую атмосферу. Ощущалось радостное волнение: пришли новые люди с новыми идеями; вокруг них бурлила энергия, потому что у этих людей была возможность осуществить свои идеи на практике» [3].

* * *

Десять лет спустя оценки большинства историков были намного сдержаннее, так что по их оценке в рейтинге послевоенных президентов Кеннеди обычно оказывался где-то в середине списка. В 1970-х годах политолог Ричард Нейстадт – большой поклонник Кеннеди – писал: «…он останется всего лишь мерцающим огоньком, который будет казаться тусклым в свете успехов его преемников. Я не думаю, что Джон Кеннеди займет значительное место в истории» [4].

Имидж Кеннеди не всегда соответствовал действительности. Он славился энергией и жизненной силой, а между тем всю жизнь страдал от тяжелых болезней. Имея прекрасную семью, он скрывал свою почти патологическую сексуальную озабоченность. По его собственному признанию, первый год его президентства был просто катастрофическим. Не наладив близких контактов с Конгрессом и не имея эффективных рычагов влияния на него, Кеннеди не мог добиться одобрения большей части своих законопроектов. Он долго отказывался принять реалии движения за гражданские права и проявлял консерватизм в толковании принципов кейнсианства. Многие его действия были реакцией на происходящее, а не частью собственной стратегии. Позволив втянуть себя в реализацию планов администрации своего предшественника Эйзенхауэра, он потерпел поражение в Заливе Свиней. Карибский кризис был вызван действиями советского лидера Никиты Хрущева, который считал американского президента слабой личностью. Как ни пытался Кеннеди этого избежать, реалии предыдущего десятилетия заставили его значительно усилить вмешательство США в гражданскую войну во Вьетнаме. Тот факт, что Кеннеди не был столь смелым политиком, каким хотел казаться, едва ли означал его слабость: часто самые смелые его решения оказывались самыми неудачными.

Просчеты президента почти не отражались на его политическом имидже. В трудных ситуациях выручало его ораторское искусство. Он обещал «вернуть страну на путь развития» и говорил о поисках «миссии американской нации». Он призывал американцев к жертвам во имя общего блага, и соотечественникам нравились эти призывы, хотя они и не очень спешили воплощать их. На протяжении почти всего его пребывания в Белом доме опросы общественного мнения показывали, что уровень доверия к президенту составлял 70 % и более.

Как и у большинства его коллег, у Кеннеди были хорошие и плохие времена, он знавал и победы и поражения. За свой неполный президентский срок ему пришлось столкнуться с многочисленными проблемами и критическими ситуациями: достаточно вспомнить Кубу, Лаос, Берлин, Вьетнам, а также Джорджию, Миссисипи и Алабаму. Проявляя находчивость, а иногда и отвагу, он сумел найти правильные решения в целом ряде кризисных моментов, но далеко не во всех. Едва ли можно назвать его великим президентом, но он, безусловно, многого добился. Благодаря его усилиям Холодная война стала менее опасной и более управляемой. Именно при нем был разработан исторический Билль о гражданских правах, направленный на широкую десегрегацию на Юге США и меры против дискриминации чернокожих граждан, заложены основы таких важнейших социальных программ, как «Борьба с бедностью» и «Медикэр», предусматривающая бесплатную медицинскую помощь для людей старшего возраста.

Ни один из этих законопроектов не стал законом при жизни Кеннеди, но его гибель, по-видимому, ускорила их принятие. Удивительно, что Кеннеди, крайне сдержанный в проявлении эмоций человек, воспринимался многими как пылкий и идеалистически настроенный либерал. После его смерти Норман Мейлер сказал: «Какое-то время мы чувствовали, что это наша страна, но теперь она опять принадлежит им» [5]. Мейлер тут ошибался: при жизни Кеннеди никогда не был «нашим», как и не был «их». Только после смерти он действительно стал принадлежать всему человечеству.

Глава 1 Ирландский принц

Джон Фицджеральд Кеннеди родился в семье выходцев из Ирландии. Именно благодаря членам его семьи отношение к американцам ирландского происхождения навсегда изменилось. Многие поколения ирландских иммигрантов в Америке сталкивались с практически непреодолимыми препятствиями на пути к самореализации. До начала двадцатого столетия ирландцы в США большей частью жили в изолированных общинах и были весьма ограничены в выборе профессий. Дети посещали католические школы, а те, кто хотел заниматься политикой, баллотировались на выборные должности исключительно в округах с ирландским населением и боролись за голоса избирателей-ирландцев. За пределами своей национальной общины такие политики получали поддержку крайне редко. Но две семьи, которые, соединившись, дали стране ее первого президента-ирландца, стали своего рода первопроходцами.

Деду Джона Кеннеди по материнской линии, Джону Ф. Фицджеральду, удалось выйти за рамки, ограничивающие политические устремления ирландцев. Этот обаятельный, красноречивый и очень энергичный человек, который закончил Бостонский колледж, частный американский университет в городе Бостон, штат Массачусетс, и затем недолгое время учился на медицинском факультете Гарвардского университета, в 1894 году был избран в Конгресс США. Спустя 12 лет он стал первым мэром Бостона ирландского происхождения и занимал этот пост целых три срока, с 1906-го по 1914-й. Долгие годы он оставался одной из самых популярных политических фигур города. (Джон Фицджеральд дожил до того момента, когда его внука избрали в Конгресс, и предсказывал, что тот станет президентом.) Фицджеральд был женат на своей троюродной сестре Мэри Джозефине Хэннон, которая родила ему шестерых детей. Старшим ребенком была Роза Элизабет Фицджеральд, которая родилась в 1890 году [6].

Второй дед будущего президента, Патрик Дж. Кеннеди, в четырнадцать лет бросил учебу и пошел работать: большая семья едва сводила концы с концами. Несмотря на недостаток образования и тяжелое материальное положение семьи, Патрику Кеннеди удалось со временем накопить достаточно денег для покупки небольшой сети баров и закусочных. Позже он основал компанию, импортирующую алкогольные напитки, а вслед за этим стал совладельцем угольной компании и банка, что не только принесло ему финансовое благосостояние, но и сделало заметной фигурой в ирландской общине. Его жена, Мэри Хики, дочь преуспевающего владельца бара, родила четверых детей. Одним из них был Джозеф Патрик «Джо» Кеннеди, появившийся на свет в 1888 году [7].

В замкнутом мирке преуспевающих ирландцев Новой Англии Роза Фицджеральд и Джозеф Кеннеди были фигурами незаурядными. Роза с юных лет выделялась среди сверстников, как дочь известного политика. Девочка училась в элитной католической школе и много путешествовала по Европе. К восемнадцати годам она отказалась от мечты участвовать в политической деятельности отца и поступить в Колледж Уэллсли, женский колледж свободных искусств [8].

Хотя Джо Кеннеди происходил из менее высокопоставленной семьи, он был более целеустремлен и честолюбив – а также более успешен, чем кто-либо другой среди американских ирландцев. Он учился в престижной и старейшей в США Бостонской латинской школе, потом окончил Гарвардский университет, и занялся банковским делом. К двадцати пяти годам он уже стал президентом правления «Коламбия Траст» – небольшого банка, одним из инвесторов которого был когда-то его отец. Довольно скоро Джо капитал банка удвоил [9].

Романтические отношения между молодыми людьми завязались еще в 1906 году, когда ей было всего шестнадцать, а ему – восемнадцать. Но у отца Розы был на примете другой кавалер для дочери – преуспевающий подрядчик и друг семьи – и в течение нескольких лет отец препятствовал встречам влюбленных. Однако Розе больше нравился Джо, а не избранный отцом жених – и протеже отца получил решительный отказ. В 1914 году молодые люди поженились и обосновались в городе Бруклайн, в штате Массачусетс, где в то время проживали исключительно протестанты, что было нарушением традиции ирландских американцев-католиков. Их первенец, Джозеф Патрик Кеннеди-младший, родился в 1915 году, а двумя годами позже, 29 мая 1917 года, на свет появился второй сын – Джон Фицджеральд Кеннеди [10].

* * *

Образ жизни семьи Кеннеди определялся честолюбивыми политическими замыслами главы семьи и его впечатляющими финансовыми успехами. Его женитьба на дочери мэра была одним из тех шагов, которые должны были вывести и его самого, и его детей далеко за рамки замкнутого ирландского землячества. Умный, честолюбивый и при необходимости жесткий Джо стремился не только к богатству, но и к власти. И считал, что банковское дело – это ключ к успеху. Позже он писал: «Даже на примере моего собственного скромного опыта я увидел, что рано или поздно деловые круги обращаются за финансированием в банки». По его утверждению, перед банкиром «все дороги открыты, так как он играет важную роль в развитии любой предпринимательской деятельности» [11].

Его конечной целью были не просто власть и богатство. Джо не привлекала перспектива быть самым известным банкиром ирландского происхождения в городе. Он хотел подняться гораздо выше: стать своим в мире банковского капитала Бостона и Нью-Йорка, где правили представители именитых кланов Новой Англии. Первая мировая война нарушила его планы. Джо оставил работу в банке и стал управляющим военным производством на предприятии сталелитейной и судостроительной компании «Бетлехем Стил» в городе Квинси, штат Массачусетс. Он подлежал призыву в армию, но руководство компании отстояло его, назвав незаменимым руководителем.

Так постепенно, двигаясь от успеха к успеху, он все больше осваивал мир деловой элиты Новой Англии. Один из его коллег позже сказал: «В основе поразительных финансовых достижений Кеннеди лежала его способность предугадать будущее … его дальновидность, которая всегда придавала ему силы и направляла его – этот дар предвидения был поистине феноменальным» [12].

Во время биржевого бума 1920-х годов он вошел в брокерскую фирму «Брамин», сумел расширить свои связи в финансовых кругах и стал одним из самых проницательных и преуспевающих инвесторов своей эпохи. К 1927 году он перевез семью в Нью-Йорк, в Ривердейл, к северу от Манхеттена, чтобы быть поближе к Уолл-стрит с ее Нью-Йоркской фондовой биржей. К этому моменту его капитал составлял 2 миллиона долларов, и это было только началом его восхождения к вершинам финансового процветания.

Поразительные успехи Джо создавали проблемы для Розы. Ей хотелось упорядоченной, респектабельной семейной жизни. Однако Джо не был идеальным супругом – постоянные разъезды, работа допоздна, постоянный поиск новых связей, новых возможностей. В решении сложных каждодневных проблем их разросшейся семьи Розе приходилось рассчитывать только на себя. К началу 30-х годов у супругов было уже девять детей: Джо-младший, Джек [13], Розмари, Кэтлин, Юнис, Пэт, Бобби, Джин и Тед. Вопреки всем усилиям, Розе не удавалось поддерживать порядок в их шумном и беспокойном семействе, возможно, потому что в течение первых семнадцати лет замужества она была либо беременной, либо приходила в себя после очередных родов. Переехав в Ривердейл, они сохранили за собой землю и недвижимость в Массачусетсе. Джо приобрел большое имение в Хаяннис-Порт, ставшее родовым гнездом Кеннеди. Знаменитые фотографии семьи Кеннеди в более поздние годы – на морской прогулке у побережья полуострова Кэйп-Код, за игрой в тач-футбол [14] на зеленой лужайке перед домом – напоминали о детстве, играх на свежем воздухе и спортивных соревнованиях. Задолго до того, как представители клана Кеннеди стали известными политическими фигурами, семья уже вошла в число самых знаменитых ирландских семей Америки – с одной стороны благодаря огромному состоянию Джо, а с другой благодаря привлекательному имиджу всего клана Кеннеди.

За образом красивой, идиллически-счастливой, купающейся в роскоши семьи постороннему глазу не были видны ее беды и заботы. Между тем Роза тяготилась бременем ответственности за свое огромное семейство, особенно после того, как у их старшей дочери, Розмари, диагностировали умственную отсталость. В Нью-Йорке у Розы было мало друзей, и она в основном занималась своей постоянно растущей семьей. Она сохраняла сексуальные отношения с мужем только с целью продолжения рода и, чтобы отвлечься от домашних проблем, много путешествовала по Америке и Европе. Дети (особенно Джек) очень страдали от ее отсутствия. Джо-старший, занятый делами по расширению своей бизнес-империи, по-прежнему мало бывал дома. Теперь в сферу его инвестиционных интересов вошла киноиндустрия. Также он поддерживал внебрачные связи, самой известной из которых стал роман с актрисой Глорией Свенсон, звездой немого кино. Дети долгое время оставались под присмотром только слуг и родственников [15].

Если не учитывать Розмари, тяжелее всех в семье приходилось Джеку. Находясь в тени своего старшего брата, Джо-младшего, на которого отец возлагал большие надежды, Джек соперничал с братом, но почти всегда проигрывал. Еще более важное место в его детстве, да и на протяжении всей жизни, занимала борьба с болезнями, которые донимали его с самого рождения. В младенчестве Джек был беспокойным, плохо усваивал молоко, страдал от судорог и колик в животе. Когда ему было около трех лет, он перенес скарлатину – и был настолько серьезно болен, что его мать «чуть не обезумела от страха», а отец часами молился в церкви (чего с ним раньше никогда не случалось) [16].

После скарлатины были другие изнурительные болезни (ветряная оспа, ушные инфекции, какие-то желудочно-кишечные заболевания, которые врачи не могли диагностировать, и некоторые другие болезни, когда ему было трудно есть; иногда он был так слаб, что не мог даже стоять). Болезни преследовали его все детство и юность, и позже. Ни доктора, ни члены семьи, ни сам Джек не могли понять, что с ним происходит. Целыми месяцами бледного изможденного мальчика не покидала слабость. Положение усугублялось тем, что ему все время ставили новые диагнозы, которые, как правило, оказывались ошибочными.

Лечение одного заболевания создавало проблемы для других органов, и никто так до конца и не смог объяснить причин его недомоганий. Джек обычно шутил по поводу своих частых недугов, пытаясь таким образом скрыть боль и тревогу. Но случались и периоды настоящего отчаяния, особенно когда после его долгого пребывания в больницах и бесконечных анализов врачи только беспомощно разводили руками [17].

Болезни не могли не отразиться на школьных занятиях Джека. Вскоре после того, как семья переехала в Нью-Йорк, он пошел в частную школу Ривердейл-Кантри. Учился Джек посредственно, и, когда ему исполнилось тринадцать лет, родители решили отослать его в интернат. Роза особенно стремилась отослать подрастающих мальчишек из дома, потому что ей и так было трудно справляться с целой ватагой детей. Джек ожидал, что отправится вслед за Джо-младшим в Чоут, знаменитую школу-интернат в Уоллингфорде, штат Коннектикут, но осенью 1930 года Роза по собственному усмотрению определила его в Кентербери, католическую школу для мальчиков в Нью-Милфорде, штат Коннектикут. Он страдал там не только от своих постоянных болезней, но и от тоски по дому. Он жаловался домашним, что в школе «его донимают религией» и что «за территорию можно выйти, только когда команда Йельского университета играет против Гарварда, или против команды вооруженных сил» [18]. Большую часть учебного года он провел в местной больнице, а последние месяцы учебного года занимался с репетиторами дома [19].

Следующий учебный год он начинал уже в Чоуте, где учился его брат Джо и где ему поэтому больше понравилось. В учебе Джек по-прежнему не блистал. Его учителя постоянно нарекали на отсутствие у него «прилежания», а директор назвал его «одним из самых ненадежных мальчиков в классе». Его работы были «небрежно» выполнены, и он имел репутацию «несерьезного и несобранного» ученика в школе, которая возвела порядок в принцип [20]. В ответ на упреки он утверждал, что «старается быть более общительным человеком» [21]. Все считали Джека способным, но от этого его «посредственные» результаты вызывали еще большее осуждение [22]. На самом деле невнимательность была лишь одной из проблем Джека, так как вскоре к нему вернулись его непонятные изнурительные болезни. По словам Лема Биллингса, с которым Джон Кеннеди дружил всю жизнь, в какой-то момент он «чуть не умер» [23]. Выписавшись из больницы или покинув школьный изолятор, он тотчас снова попадал туда, но при этом старался вести нормальный образ жизни и не отставать в учебе. Во всех этих жизненных испытаниях Джек оставался веселым, остроумным и обезоруживающе обаятельным. «Я никогда не встречал человека с таким замечательным чувством юмора и такой способностью рассмешить и поднять настроение», – писал Билллингс [24]. Много лет спустя директор школы Чоут вспоминал: «Джеку не нравилось быть серьезным. У него всегда было восхитительное чувство юмора … Он очень располагал к себе, внушал большую симпатию» [25].

Было нелегко жить в тени старшего брата, признанного лидера, имевшего отличные успехи в спорте и учебе. Джек не мог составить ему конкуренцию. Теперь школа Чоут, которую он часто называл тюрьмой, нравилась ему не намного больше, чем когда-то Кентербери. Но через все школьные годы он пронес общительность, обаяние и острословие. Неудивительно, что иногда юмор Джека был черным, так как его здоровье продолжало ухудшаться. Он неделями лежал в клинике Майо, проходя бесконечные обследования и унизительные процедуры. Как обычно, в письмах к Биллингсу он рассказывал о них с юмором: «Вместо еды продолжают давать горох и кукурузу, а клизмы мне ставит очаровательная блондинка. Этим, мой дорогой, исчерпываются мои убогие радости» [26].

Чтобы как-то компенсировать отсутствие высоких результатов в спорте или учебе, он совершенствовал свое сексуальное мастерство, которым славился до конца жизни. Как и для его отца, для Джека секс был своего рода спортом: он занимался им, когда предоставлялась возможность, и обычно не связывал с ним какие-то нежные или романтические чувства. Большинство его свиданий ограничивались одной ночью, и он порой не мог вспомнить имя очередной сексуальной партнерши. В регламентированном мире Чоута не так-то легко было заниматься сексом, но Джек находил возможности решать эту проблему, как научился справляться со своими недомоганиями [27].

Болезни Джека, его скромные академические успехи и недовольство школой, гордящейся своими закостенелыми традициями, привели его в группу таких же бунтарей, которые организовали «Клуб Макеров». (Слово «макер» [28] в школе Чоут использовалось учителями и администрацией по отношению к недисциплинированным ученикам, не уважающим «культуру Чоута». Отец Джека, отчасти сочувствуя сыну, позже заметил, что если бы он организовывал клуб, то его название начиналось бы не с буквы «м»). Члены клуба сочиняли и пели песни, содержащие непристойные намеки, иногда касавшиеся учителей. Мальчишки организовывали разного рода шалости, высмеивая устаревшие школьные традиции. Директор называл их «группой чрезмерно эгоистичных, абсолютно невосприимчивых к науке любителей удовольствий»; и был близок к тому, чтобы исключить всю компанию из школы. Розе Кеннеди, которую привели в ужас бунтарские действия Джека, хотелось верить, что конфликт с директором был переломным моментом в становлении характера ее сына, и он теперь научится уважать власть и жить по установленным в школе правилам. Но Джек отнюдь не сдался, хотя и стал избегать явных нарушений дисциплины, из-за которых, собственно, члены клуба и имели неприятности. Перед окончанием школы он не мог отказать себе в последнем удовольствии позлить администрацию и провел успешную кампанию по выборам «Наиболее вероятного кандидата на жизненный успех», воспользовавшись своей популярностью, чтобы победить более прилежных соперников [29].