Текст книги "Перед потопом"

Автор книги: Алан Александр Милн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Милн Алан Александр
Перед потопом

Алан Милн

Перед потопом

Перевод Виктор Вебер

Нам говорят, что Ламех родил сына в 182 года, а потом прожил еще 595 лет. Поэтому мы не удивляемся, читая: "...Всех же дней Ламеха было семьсот семьдесят семь лет, и он умер". Этого следовало ожидать. Но очередная фраза дает нам пищу для размышлений: "Ною было пятьсот лет, и родил Ной Сима, Хама и Иафета"[1]. Едва ли речь идет о двух независимых событиях. Скорее всего, тогдашний летописец не стал бы специально сообщать нам, что в какойто момент Ною исполнилось 500 лет. Об этом мы смогли бы догадаться и сами, памятуя, что ему стукнуло 595, когда умер его отец. Если же, что более чем вероятно, указанные события связаны между собой, по всему выходит, что в возрасте 500 лет у Ноя родилась тройня. Видать, люди тогда были не чета нынешним.

Современному историку, однако, трудно представить себе как пятисотлетнего мужчину, находящегося в расцвете сил, так и пожилого джентльмена, годков этак под восемьсот сорок. Пожалуй, он подумает, что изменилась не природа человека, а система отсчета, и найдет целесообразным разделить возраст патриархов на десять, в надежде получить более правдоподобную картину. Таким образом, по его предположению, Ной вошел в Ковчег, когда ему было шестьдесят лет, а сыновьям Ноевым, соответственно, двадцать восемь, двадцать четыре и двадцать. И так как в известной истории о женщинах сказано совсем ничего, хотелось бы уделить им побольше внимания, предварительно напомнив читателю, что жену Ноя звали Ханна, жену Сима Керин, Хама – Айша, а Иафета – Мерибол. Теперь можно и начинать наш рассказ.

* * *

Но ночам Ной часто видел сны, а за утренней трапезой пересказывал их содержание. Прямые предсказания грядущих бедствий перемежались весьма неопределенными пророчествами, правильное толкование которых становилось возможным лишь после свершения события. Если, к примеру, саранча уничтожала посевы, Ной самодовольно напоминал семье, что месяц тому назад во сне вычерпывал ситом бездонный колодец. Одновременно признавая и свои ошибки: поначалу он истолковал видение как знак того, что из второго сына ничего путного не выйдет. Ной не любил Хама. Хам позволял себе спорить с отцом.

Однажды Ной увидел особенно яркий сон. Воды Тигра и Евфрата слились и ринулись на него, а он и Хам оказались на бревне посреди разбушевавшейся стихии. "Почему тебе не приснилось это наводнение? – спросил Хам. – Тогда мы могли бы построить лодку и спасти мою мать, и моих братьев, и жен моих братьев, – а помолчав, добавил. – И Айшу". Затем Хам вдруг превратился в крокодила, и крокодил возопил: "А как же моя жена?" И тут же закричали всякие и разные животные: "А как же наши жены?" Но он уже не держался за бревно, а сидел на верхней ветви кипариса и отпиливал ее, намереваясь строить лодку. И тут, в своему ужасу, обнаружил, что пилит сук, на котором сидит. Падая, громко закричал, и жена, проснувшись. Спросила: "Что такое?" Слава Богу, случилось это лишь во сне. Ной так и сказал: "Это сон, дорогая. Утром я все тебе расскажу". А потом, размышляя, лежал три часа и в конце концов даже забыл, что это был сон. Снова заснул, когда уже нарождалась заря, уже без тени сомнения в том, что с ним говорил Яхве.

– Сим, мальчик мой, – за завтраком обратился Ной к старшему сыну. – Чем ты собираешься заняться этим утром?

Сима он любил больше остальных. Сильный и послушный, тот не отличался умом, зато Бог наградил его золотыми руками. И Ной знал наверняка, что старший сын в точности исполнит любое его указание. Не то, что Хам, бесстыдный и вечно всем недовольный. Хам ничего не принимал на веру. Ставил под сомнение то, что являлось законом для других, в частности, не считал, что отец – олицетворение мудрости и его следовало почитать, даже если ваши мнения гдето и расходились. Иафет только что женился на Мерибол, а Мерибол только что вышла замуж за Иафета. Они сидели вместе, думали вместе, гуляли вместе. И уже шесть месяцев ни один из них не говорил "я" – только "мы". На какоето время они полностью выбыли из общественной жизни.

Прежде чем Сим успел собраться с мыслями и ответить, Ной продолжил:

– Я хочу, чтобы ты отложил все дела и помог мне строить лодку. Хам, ты, несомненно, желаешь узнать, почему лодку, если вода у нас разве что в колодце? Хам, мальчик мой?

– Мой дорогой отец, – брови Хама удивленно поднялись, – мне бы и в голову не пришло спрашивать, зачем строить лодку. Наоборот, я всегда думал, что нашей ферме недостает именно лодки. Каждому из нас нужна своя лодка. Всего семь лодок, – пояснил он, взглянув на ИафетаиМерибол. – Как знать, а вдруг красивая лодка для чегото да сгодится?

– Ты совершенно прав, Хам. Лодка нам может очень даже понадобится.

Ханна поспешила вмешаться, чувствуя, что дело идет к ссоре.

– Ной, ты же собирался рассказать нам свой сон. Тебе приснились лодки? Раньше они никогда тебе не снились.

– Раньше не было повода, Ханна. Но на пороге ужаснейшей катастрофы в истории человечества, когда великий потоп вотвот захлестнет всю Землю и уничтожит род людской, меня милостиво предупредили и дали дельный совет.

Ближние Ноя восприняли эти слова довольно спокойно. Падение овцы в колодец – вот самое худшее, чего они могли ожидать от сна главы семьи. Из чистого любопытства Хам поинтересовался, откуда возьмется вода.

– Отовсюду, сын мой, – сурово ответил Ной. – С небес.

– Ага. Значит, пойдет дождь?

– Дождь будет лить сорок дней и сорок ночей, пока под водой не скроются даже склоны Арарата.

– А мы будем сидеть в нашей лодке?

– Не только мы, но и по две особи каждого вида животных, мужская и женская.

Иафет-и-Мерибол улыбнулись друг другу.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Хам.

– Насколько я понимаю, грехи этого мира вывели Яхве из себя, и он намерен уничтожить все живое, за исключением нашей семьи и... э... тех животных, о которых я упомянул. Яхве испытывает к нам, вернее, ко мне, особое расположение.

– Что же будет потом? Или мы навечно останемся в лодке?

– Когда вода спадет, мы начнем все заново и возродим цивилизацию.

– Мы ввосьмером и все животные?

– Да.

– Может, ты чегото недопонял? – спросила Ноя Ханна. – Или ты считаешь, что я тоже должна рожать детей?

Ной нахмурился.

– Женщина, как ты смеешь указывать Богу в делах Его?

– Помилуй Господи, я только сказала, что ты мог неправильно истолковать этот сон.

ИафетиМерибол о чемто пошептались и Мерибол спросила:

– Папа Ной, мы хотим узнать, собираетесь ли вы брать с собой двух скорпионов?

– Разумеется, дитя мое. Яхве не допускает никаких исключений.

– Мы думаем, – продолжил Иафет, – что скорпионов лучше оставить. Нам кажется несправедливым спасение двух скорпионов, если матери и отцу Мерибол суждено утонуть. Разве мы не можем обойтись без них? Сказать, что не удалось их поймать, или мы поймали двух самцов, или чтото подобное?

– Чем отличается самец скорпиона от самки? – спросил Хам. – Ктонибудь знает?

– Я думал, – холодно заметил Ной, – что все объяснил тебе перед брачной ночью.

– Неужели? – удивился Хам. – Но мне кажется, речь тогда шла не о скорпионах, – он посмотрел на жену и добавил. – В тот момент в этом не было необходимости.

Айша ответила полным ненависти взглядом и опустила глаза.

– Наверное, самец больше самки, – предположила Ханна. – Или меньше?

– Он может быть моложе, мама, – ответил Сим.

– Вероятно, – Ханна улыбнулась, – Яхве не станет возражать, если мы начнем строить новый мир без скорпионов.

– Ему это очень не понравится, – насупился Ной.

– Ладно, пусть скорпионы остаются, – подытожил Хам. – Только бы не забыть о них.

– Пусть также останутся мама и папа, – и милой улыбкой добавила Мерибол.

– Разве ты не рада, что породнилась с нашей семьей? – спросил Иафет, целуя жену в нос. Мерибол быстро оглядела комнату и укусила его за ухо.

– Все это мелочи по сравнению со строительством лодки, – важно изрек глава семейства. – Чтобы вместить всех животных, потребуется большая лодка. Как мне сообщили, четыреста пятьдесят футов в длину, семьдесят пять в ширину и сорок пять в высоту.

Сим ахнул.

– Батюшки, – выдохнула Ханна.

– И как ты назовешь эту большую лодку? – ехидно спросил Хам.

Ной сделал вид, что не расслышал вопроса.

Хотя патриархи следили за тем, чтобы женщина знала свое место в доме, как и предписывалось законом Божьим, трудно поверить, чтобы ее влияние на семейные проблемы намного отличалось от кого, каким она пользуется теперь, в век славной эмансипации. Ханна, надо отметить, часто путала Ноя с Яхве, смотрела на них, как на детей, и считала своим долгом оберегать от житейских неурядиц.

– Дорогой, прежде чем приступать к вырубке леса, задержись на минутку, – обратилась она к мужу после завтрака.

– В чем дело, Ханна? Ну, ладно. Сим, подожди меня у колодезных ворот.

– Да. Отец, – Сим вскинул на плечо топор и вышел из дома.

– Так что, дорогая? – спросил Ной.

– Я насчет лодки...

– Думаю, мы должны назвать ее Ковчег. Да, теперь я вспоминаю, что именно так называл ее Яхве. Ковчег.

– Ты действительно в это веришь? Дорогой, иногда твои сны... Взять хотя бы пророчество о том, что в Хама ударит молния.

– Если ты вспомнишь, любовь моя, – назидательно ответил Ной, – вскоре после этого у Айши случился выкидыш, вызвавший горе и потрясение, сравнимые с ударом молнии в Хама. Именно это и предрекал Яхве, просто я не до конца разобрался в значении его слов.

После стольких лет совместной жизни Ханна не могла надивиться простодушию Ноя. С жалостью смотрела она на мужа. Да ни одному человеку старше пяти лет просто не могла прийти в голову мысль о том, что у Айши был.... Неужели он не замечает, что происходит между Хамом и его женой?

– Значит, ты веришь в потоп?

– Больше, чем во что бы то ни было.

– Тогда нам нужно как следует подготовиться к жизни в Ковчеге. Как долго нам придется в нем пробыть?

– Дождь будет лить сорок дней. А потом должна спасть вода. Я не знаю, сколько на это уйдет времени. Возможно, не меньше года.

– Нам нужен запас пищи и питья для восьми человек и всего этого зверья. Ты знаешь, какие существуют животные и что они едят?

– Нет, – в замешательстве ответил Ной. – Я... – Тут он широко улыбнулся. – Я поручу это Хаму. Каждый должен внести свою лепту.

– Они же не принесут с собой еды.

– Я... э... нет. Не думай, дорогая, – торопливо добавил он, – что я не ощущаю той огромной ответственности, которую возложило на тебя указание Яхве.

– Рада слышать, что ты это понимаешь. Поэтому я надеюсь, что ты не скажешь: "Ничего другого я от Ханны и не ожидал", – если к концу девятого месяца чтонибудь случится с редкими животными, о повадках которых мы мало что знаем.

– Дорогая моя, я тебя ни в чем не упрекну.

– Ты видишь много странных снов, Ной. Возможно, это один из них. Хорошо, дорогой, бери топор и иди. Сим, наверное, уже заждался тебя.

После ухода Ноя Ханна заглянула к Керин.

– Кажется, это надолго, – вздохнула она.

* * *

Вскоре даже соседи поняли, что дело принимает серьезный оборот.

– Похоже, ты чтото строишь? – спросил както раз Натаниэль, весьма наблюдательный мужчина.

– Да, – ответил Ной, вытирая пот, застилавший глаза.

– Скоро ты сведешь со своей земли весь лес.

– А что делать? – вздохнул Ной.

– И зачем тебе это нужно?

Натаниэль стал тридцать вторым, задавшим этом вопрос.

– Зачем? – Ною уже надоело отвечать. – Да просто так.

– Если я быстро моргну, а потом посмотрю в сторону, мне начинает казаться, что ты строишь дом. Я прав?

– Да.

– Большой дом, не так ли? Ты ожидаешь прибавления семейства?

– Да.

– Это хорошо. Я только радуюсь, когда вижу, что молодые люди... – он хотел сказать "наслаждаются жизнь", но в последний момент, вспомнив о набожности Ноя, нашел другие слова, – ...выполняют свой долг перед обществом.

– Да, – кивнул Ной.

Натаниэль почувствовал, что задает слишком много вопросов, и перешел к делу.

– Как я уже сказал, тебе может не хватить строительного материала. Я мог бы уступить кипарисовую рощу площадью в пару акров, если тебя это интересует.

– Северный лес? – оживился Ной.

– Да. Возможно, роща даже больше двух акров.

– Что ты за нее хочешь?

– У тебя хорошие овцы, – осторожно ответил Натаниэль.

– Тут есть о чем поговорить, – кивнул Ной. А отчего не поговорить, если он знал, что все овцы, кроме двух обречены. Да и самого Натаниэля ждала та же участь, поэтому он мог сначала получить лес, а передачу овец отложить на более поздний срок, после потопа.

– Приходи ко мне вечером, – предложил Натаниэль, – и мы все обсудим.

Ной снисходительно кивнул. Да и можно ли вести себя иначе, если сам Господь назвал тебя единственным в мире человеком, достойным спасения.

* * *

– Как идут дела? – спросил Хам старшего брата за обедом несколько недель спустя.

– Все нормально, – ответил Сим.

– Если бы ты трудился так же усердно, как твой старший брат... заговорил Ной. – Старший брат, – пояснил он, взглянув на ИафетаиМерибол, попрежнему составляющих единое целое, – тогда бы и у тебя все шло нормально. Ты отвечаешь за животных, Хам, но пока, как я вижу, не ударил пальцем о палец.

– Наоборот, – Хам почесал локоть. – Я поймал блоху. Правда, не знаю, самца или самку. Но начало положено.

– Бездельник пробурчал Ной.

– Этого еще не хватало, – вмешалась Ханна. – Мне вполне хватает зверей и птиц, я не собираюсь заготавливать пищу еще и для блох.

– Как раз об этом я и хотел спросить тебя, отец. Напрасно ты считаешь, что я сидел, сложа руки. Я думал. И поверь мне, тут есть о чем подумать, хотя никто не придает этому особого значения.

Очевидно, "никто" Хама включало в себя и Яхве, поэтому Ханна испугалась. Его реакция всегда была непредсказуемой. Он так легко обижался. И она поспешила указать, что вот ей тоже пришлось много думать: не такто легко запасти провизию на целый год.

– Именно это я и имел в виду, мама. Отец настаивает, чтобы мы взяли каждой твари по паре. Ни больше, ни меньше.

– Настаивает Яхве, – поправил сына Ной.

– Пусть так. Но некоторые животные едят других. Если мы хотим целый год кормить львов, нам понадобятся отнюдь не две газели. Иначе у нас не останется ни львов, ни газелей. Львы, я подсчитал, съедают по газели в день. Поэтому, взглянув на наше путешествие с позиции льва, мы должны взять с собой семьсот тридцать две газели.

– Яхве говорил только о двух, – упорствовал Ной.

– Поступайте, как хотите, – пожал плечами Хам. – Мнето какая разница.

Ной погладил бороду.

– Еще одна проблема, – прошептал Иафет на ухо Мерибол и оба захихикали.

– Решение очевидно, – улыбнулся глава семьи. – Можно найти выход из любого положения, надо только подумать. Мы забьем этих газелей. Яхве не возражал против того, чтобы мы взяли с собой их туши, – он торжествующе оглядел сидящих за столом. В комнате повисла тяжелая тишина.

– Я всего лишь женщина, – сухо отчеканила Ханна, – и мое единственное желание – повиноваться Богу и мужу. Но, если мне предложат на выбор, спокойно утонуть и ли целый год жить в ящике с тушами семисот сорока газелей...

– Да утонуть бы нам всем и покончить с этим! – с жаром выкрикнула Айша. Слезы брызнули из ее глаз, она выбежала изза стола. Айша! У Хама вдруг защемило сердце. Если она тоже несчастна... Он уже поднялся, чтобы последовать за ней. Но какой в этом толк? Что он услышит от нее, кроме: "Оставь меня в покое!" Хам снова сел, но на душе у него стало легче. Айша!

– Всю жизнь я соблюдал закон Божий, – с горечью молвил Ной. – Я повиновался Его заповедям. И если теперь мои близкие ни в грош не ставят указания Яхве, тогда мне действительно лучше утонуть.

– Да, дорогой, – Ханна успокаивающе погладила его по руке, – но мы не утонем. Потому что ты построишь нам прекрасную лодку.

– Ковчег.

– Конечно, дорогой, Ковчег. Эту лодку, которая растет ни по дням, а по часам.

– Трудно найти глупца, который рискнет поспорить в мудрости с нашим Создателем, – медленно заговорил Хам, тщательно подбирая слова. – Но, если Он дает нам приказ, который не в силах выполнить ни один человек, не сойдем ли мы с указанной Им тропы, убеждая себя, что слова Его невозможно полностью услышать, до конца осознать, правильно истолковать?

Ной молча поглаживал бороду.

– Можно нам, отец? – спросил Иафет, поднимая руку.

– Да, сын мой. Пусть выскажется каждый.

– Мы все обговорили между собой и вот что мы думаем. Нам не удастся заполнить Ковчег разными животными с густой шерстью и взять с собой только двух блох. А еще есть и мухи! Представь себе Хама, гоняющегося по всему Ковчегу за мухами и осматривающего каждую пойманную, чтобы отобрать одного мальчика-муху и одну девочкумуху... – Мерибол хихикнула. – А потом ему придется убить всех остальных. Или птицы. Двух мы пустим в дверь, но что делать с теми сотнями, которые сядут на крышу? Кошки! Сколько котят мы возьмем с собой? И как сможет Хам собрать всех живых тварей? Возможно, в сотне миль отсюда живут редкие пчелы. Как ему поступить с ними?

– Мне все равно придется идти туда за вторым орлом, – ввернул Хам.

Ной молчал. Да и что он мог возразить? Он поднял голову и увидел, что Сим просит слова.

– Да, мой мальчик.

– Я вот думаю... если мы не будем брать с собой всю эту живность, размеры Ковчега уменьшатся и мы обойдемся имеющимся у нас лесом.

Ной кивнул.

– Керин? Мы тебя слушаем.

– Мы бы хотели еще коечто выяснить, – вмешался Иафет.

– Говори.

– Вот что нас интересует. Что мы сделаем, если вода покроет землю и мимо, держась за бочку, проплывут отец и мать Мерибол? Помашем им рукой?

– Керин! Ты хотела нам чтото сказать.

Светлые волосы Керин двумя косами спускались ей на плечи. Холодная безупречность ее лица резко контрастировала с волнительнопугающей красотой черноволосой и страстной Айши. Керин всегда держала себя в руках, зная, что у нее есть и чего она хочет.

– Что бы мы ни говорили, – ответила она, – но каждому из нас придется подчиниться велению сердца, разума, совести. Если Яхве намерен уничтожить весь мир, не в наших силах ни помочь Ему, ни помешать. Но, если Он предоставляет нам, и только нам, возможность спастись, тогда все наши устремления должны быть направлены на выживание. Устремления не только тела, но и души. В чемто мы можем и ошибаться, но что бы мы ни сделали или не сумели сделать, планы Яхве относительно нашего мира останутся неизменными.

"Все они против меня, – подумал Ной. – Все!"

– Дорогой, если ты позволишь мне...

– Говори, Ханна.

– Не лучше ли подождать, пока ты увидишь еще один сон, который многое нам прояснит?

– Я не могу видеть сны по заказу, Ханна. Я не могу вызывать Яхве, чтобы Он поговорил со мной.

– Нет, дорогой, но я заметила, что такое часто случается, если ты поешь ливанского меду. Керин, милая, тебя не затруднит найти горшочек на верхней полке чулана? Прошу тебя, достань из него немного меда, положи на блюдечко и принеси сюда.

В конце концов Ною удалось выбраться и из этого тупика. Он согласился пойти на компромисс. В этом его поддержала божественная власть. Образно говоря, он изложил возникшие трудности Яхве, когда, удалившись на покой, детально обсуждал сложившуюся ситуацию с Ханной, пока та не заснула. К утру решение окончательно созрело. Его совесть была чиста. Он сделал все, что мог.

– Вот что я думаю насчет животных, – изрек Ной за завтраком.

– И насчет матери и отца Мерибол, – проворковал Иафет.

– Теперь я получил четкое указание (Ханна взглянула через стол на Керин и кивнула). Мудрость Господа нашего труднопостижима, и разум простого смертного не способен сразу осознать ее. А подменяя своими несовершенными мыслями не понятую до конца святую мудрость, человек легко впадает в прискорбные ошибки.

Он помолчал, словно желая услышать мнение сидящих за столом, но никто не произнес ни слова, не зная, чего от них ждут: почтительного согласия или вежливого неодобрения.

– Ну почему вы сразу не поняли, что, говоря о живых тварях, я имел в виду домашних животных? Если Яхве желает уничтожить злое и грешное человечество, он тем более хочет избавиться от всех хищников, бегающих и ползающих. Хам, тебе следовало сразу догадаться об этом. А упоминание цифры "два". Ну почему вы увязали ее с числом животных? Речь, естественно, шла лишь о том. что мы должны взять с собой и женские, и мужские особи. Иафет, мальчик мой, я удивлен, что ты сам не пришел к такому выводу. Ханна, дорогая, ты представляешь себе, как можно прожить целый год без коров и овец, которые дадут нам мясо и молоко? Исходя из этого, сама мысль о том, что мы возьмем с собой только двух овец... – Ной выдержал паузу и добродушно хмыкнул, – ... кажется весьма нелепой.

– Разумеется, теперь, когда ты столь логично изложил свои доводы, мне все понятно, – ответила Ханна. – У мужчин, – продолжила она, посмотрев на Керин, – с логикой дело обстоит гораздо лучше, чем у нас, женщин. Мерибол, дорогая, когда я вижу, как ты гложешь ухо Иафета, у меня возникает ощущение, что я плохо веду хозяйство. Оставь его про запас, на случай, что потоп продлится дольше, чем мы ожидаем.

– Божий глас возвести мне, – гордо объявил Ной, – что мы, возможно, вновь окажемся на сухой земле через восемь недель после окончания дождей. Восемь недель, Ханна. Тем не менее, – добавил он, – едой мы должны запастись на целый год, на всякий случай.

– Разумеется, дорогой, – кивнула Ханна. – Как ты поймешь позже, Керин, когда вы с Симом заживете отдельной семьей, одного божественного намека достаточно для того, чтобы облегчить себе жизнь.

– Теперь поговорим о людях, – Ной откашлялся. – В том числе и об отце и матери Мерибол. То ли благодаря моим молитвам, то ли в своем безграничном милосердии Яхве сменил гнев на милость. Нам дозволено предупредить о Потопе наших друзей и соседей, дать им шанс на спасение.

– Как Он добр, – пробурчал Хам.

– О, благодарю вас, папа Ной, – воскликнула Мерибол и тут же, после того, как Иафет подтолкнул ее в бок, поправилась. – Спасибо вам обоим.

– Дорогой, ты хотел сказать, дать им шанс спастись в нашей лодке...

– Ковчеге.

– ...в нашем Ковчеге или каждый из них должен строить собственную лодку?

– Ну... – Ной замолчал, не зная, что ответить.

– Ты понимаешь, в чем разница, дорогой? – озабоченно спросила Ханна.

– Я думаю, Ханна, пока не стоит искать ответ на этот вопрос. Главное сейчас – предупредить их о потопе.

– Но все и так знают, зачем мы строим Ковчег, – заметил Хам. – Не так ли, Сим?

– Они приходят и спрашивают, я отвечаю, а потом они смеются надо мной.

– Разве этого недостаточно, отец?

– В общемто, да, мой мальчик, но я считаю, что коекого следует предупредить особо.

– Например, Натаниэля?

– Честно говоря, я имел в виду не Натаниэля, но отца и мать Мерибол.

– Я согласна, – поддержала мужа Ханна. – Сегодня же зайду у твоей матери, Мерибол, и все ей объясню.

Ханна так и сделала и сколь радостна была их встреча! Когда восторги поутихли, Ханна перешла к делу.

– Прекрасная стоит погода, но, разумеется, не помешал бы небольшой дождь.

– Насколько я понимаю, – не без ехидной нотки ответила мать Мерибол, он скоро начнется.

– О, так ты слышала наши новости, – рассмеялась Ханна. – Сорок дней и сорок ночей. Представляешь?

– Это... официальная информация? – спросила мать Мерибол, посмотрев в потолок.

– Боюсь, что да. Как, впрочем, и все, что говорит Ной. Надеюсь, ты понимаешь, как с ним трудно.

– Шоубол был таким же, но я выбила из него всю дурь.

– Ты умная женщина, Тирза, – вздохнула Ханна. – Мне следовало поступить так же. Но теперь, к сожалению, уже поздно.

– Ты в это не веришь, не так ли? – голосу Тирзы, однако, недоставало уверенности.

– В потоп? – Ханна рассмеялась. – Дорогая, о чем тут говорить. Сплошной дождь.

– Я сказала Шоуболу: "Кто слышал о дожде, который льет сорок дней?"

– Действительно, кто? Но это еще не все. Дождь вызовет потоп, вода покроет даже вершину Арарата, и все живое утонет! Просто умора! И чего только не придумает этот Ной.

– О, так вот почему вы строите этот огромный ящик? Знаешь, как назвал его Шоубол? "Ноев ковчег". Меткое название. Он спросил меня: "Ты слышала о Ноевом ковчеге?" Так я не сразу поняла, о чем речь.

– Дорогая моя, – Ханна помрачнела, – для тебя и Шоубола это шутка, для меня – нет. Я должна запасти провизию для этого ящика на целый год.

– Мне помнится, ты упомянула сорок дней...

– Да, но потом вода должна сойти, а на этой уйдет чуть ли не год.

– Ханна! Это безумие!

– Естественно, но что я могу поделать?

– Когда я впервые узнала о Ковчеге, то сказала Шоуболу: "Наша дочь попала в сумасшедшую семью".

– К сожалению, ей не повезло, бедняжке. У нее такой хороший характер. Но, Тирза, каково нам будет в этом ящике, со всякой живностью, для которой хватит места? И нам придется просидеть в нем целый год!

– Ужасно, – Тирза содрогнулась. – Но, если дождь не пойдет, вы, разумеется...

– О, мы все равно полезем в ящик. Ной настроен очень решительно. Будем сидеть в ящике и ждать дождя. Потом будем ждать, пока он закончится. Потом еще целый год. А потом... О, Тирза, я так завидую тебе и Шоуболу, благоразумному Шоуболу, которого не осеняют такие странные идеи.

– Я думаю о Мерибол. Ей придется нелегко.

– Да, да. К счастью, она не видит дальше носа Иафета и счастлива. А вот мы, со всеми этими вонючими тварями... Ну ладно, дорогая, зачем обременять тебя нашими маленькими заботами. Я так рада, что повидалась с тобой.

Она встала, прижалась щекой к щеке Тирзы, двинулась к двери, но остановилась на полдороге, вспомнив о цели своего визита.

– Какая же я глупая! – Ханна рассмеялась. – Я совсем забыла о том, что просил передать мой муж. Мне даже стыдно повторять его слова. Ты еще подумаешь, что я смеюсь над тобой.

– Ну что ты, Ханна, такое мне и в голову не придет.

– Заранее прости меня, дорогая, – Ханна помолчала, прежде чем продолжить. – Тирза, пусть это покажется тебе странным, но Ной приглашает вас, если вы того пожелаете, присоединиться к нам и просидеть в ящике весь год. Боюсь только, что о провизии вам придется позаботиться самим. Мужчины никогда об этом не думают, но тыто меня понимаешь? А мы с радостью возьмем вас с собой, – она шумно выдохнула и закончила. – Уф! Я все сказала.

– О, дорогая, – воскликнула Тирза. – Передай Ною нашу глубокую благодарность, гл... знаешь ли, у Шоубола столько дел на следующей неделе, да и мне врачи рекомендовали как можно больше бывать на свежем воздухе. Не волнуйся, ничего серьезного, но...

– Разумеется, Тирза. Не думай об этом. Но муж настаивал на том, чтобы я спросила тебя, и я не могла его ослушаться. До свидания, дорогая, передай Шоуболу мои наилучшие пожелания. До свидания.

* * *

– Мерибол, милая, у меня плохие новости, – сказала за ужином Ханна. Твои мать и отец не верят в потоп. Так опрометчиво с их стороны, – она поймала взгляд Керин и добавила. – Я сделала все, что могла.

– Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулась Керин.

Слова "мать" и "отец" донеслись до Мерибол издалека. Она разглаживала брови Иафета.

* * *

Строительство близилось к завершению. Соседи насмотрелись на Ковчег, вдоволь насмеялись и потеряли интерес к гигантскому сооружению.

Както Керин вынесла из дома кувшин с молоком.

– Ты устал, – сказала она Симу, – и, наверное, хочешь пить. Посиди со мной. Нам надо поговорить.

Сим положил топор и распрямился.

– Я не устал, – но взял у нее кувшин и сел рядом.

– Сколько ты еще будешь строить?

– Осталось закончить крышу, – Сим отпил молока. – Вкусно. Думаю, за тричетыре дня управлюсь.

– А потом?

– О чем ты?

– Потом мы войдем в Ковчег и останемся там? Все вместе?

Сим кивнул.

– Мы и так живем вместе.

– Разве я этого не знаю? Но пока нам удается хоть изредка побыть вдвоем. А теперь целый год...

– О, пустяки. Сначала, возможно, будет тесновато, но мы привыкнем.

– Целый год, – вздохнула Керин. – Мне кажется, я не... – она замолчала, неожиданно воскликнула. – Сим!

– Да?

– Я хочу, чтобы ты мне коечто пообещал.

– Все, что ты скажешь.

– Когда закончится потоп, ты уйдешь со мной?

– Куда?

– Куда глаза глядят, только подальше и чтоб мы были вдвоем.

Сим удивленно воззарился на жену.

– А в чем дело, Керин? Разве тебе плохо с нами?

– Я думаю, муж и жена должны жить отдельно.

– Да, дорогая, но с детьми. Как папа и мама.

– Нет, нет и нет! – с жаром выкрикнула Керин. – Без детей, если они уже выросли.

– Таков закон, – попытался возразить Сим.

– Неужели? Тогда почему Мерибол не живет с отцом и матерью? А ты хотел бы жить с моими родителями, будь они живы?

– С дочерьми дело обстоит иначе.

– С дочерьми дело обстоит иначе, – согласно повторила Керин. – Значит, дети не обязаны вечно жить с родителями. Святой закон этого не требует.

Сим почесал затылок, глотнул молока.

– А разве плохо жить вместе? Я чтото не понимаю. Тебя все любят. Кто мешает тебе быть счастливой? Я знаю, что мама любит тебя.

– И мне нравится твоя мать. Я восхищаюсь ей, и она часто забавляет меня.

– Забавляет? – удивился Сим. У него в голове понятия мать и забава както не складывались.

– И все, естественно, уважают твоего отца. Такой милый старичок. Иногда он тоже забавляет меня, – улыбнувшись, видно вспомнив о чемто, добавила Керин.

Опять это слово!

– Керин! – вскричал Сим. – О чем ты говоришь?

– Да, они оба мне нравятся. Мне хорошо в вашей семье. Но, видишь ли, я не люблю никого, кроме тебя.

Сим изо всех сил пытался понять, что она хотела этим сказать, но никак не находил правильного ответа. И смог лишь промямлить: "Я думал, мы все счастливы, живя под одной крышей", – но голосу его недоставало уверенности.

– Все! – фыркнула Керин. – Хам и Айша не разговаривают друг с другом. Иафет и Мерибол счастливы лишь потому, что ведут себя так, словно вокруг никого нет. То есть считают, что они уже ушли.

– Ты же не хочешь, чтобы мы вели себя, как Иафет и Мерибол?

– А ты бы этого не хотел? – мягко спросила Керин.

В изумлении Сим повернулся к жене, заглянул в глубину ее синих глаз и утонул в них. Протянул к Керин руки, сжал в объятьях так, что у нее перехватило дыхание, поцеловал.

– Хорошо, я обещаю. А теперь мне надо доделывать крышу.

Керин, напевая, пошла к дому с пустым кувшином в руке.

* * *

– Согласно гласу Божьему, – объявил Ной в тот же вечер, – Ковчег подплывет к вершине Арарата. Произойдет это не раньше семнадцатого дня седьмого месяца. Затем вода начнет постепенно убывать.

– А что мы будем делать? – спросил Иафет.

– Мы будем постепенно вылезать, дорогой, – хихикнула Мерибол.

– И окажемся на вершине Арарата, – добавил Хам. – Мама, ты сможешь спуститься с горы, высотой семнадцать тысяч футов?

– Даже не знаю, дорогой. В последнее время мне както не приходилось лазать по скалам. Но думаю, у меня получится лучше, чем у коров.

Ной дернул себя за бороду.

– Возможно, я не все понял насчет Арарата, – с неохотой признал он.