Текст книги "Безлюдье. Жатва Мертвых"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Привет, Петрович, – весело окликнул его один из сидевших бойцов.

– Вадим! Живой!

– Да что мне сдеется! – Валов был, как всегда жизнерадостен и улыбчив.

– Ну, что тут у вас?

– Да в следующем доме засел, наверное, с десяток бандюков. Головы поднять не дают! Вот ждем, когда ребята с улицы их обойдут и свистнут нам.

– Чего свистеть! Рации включите. Потапов, наверное, заискался вас.

– Неужели наладили?

– Спасибо Мамоновым скажите. Они и минометчиков «Шмелем» согрели и кунг с глушилкой сожгли.

– Ну, маладца вологодские! – Вадим стал тут же прилаживать гарнитуру рации. – Сейчас послушаем. Ага, Колян уже на выезде с проулка стоит, прошел его напролом, как нож сквозь масло. Ни пули его не берут, ни гранаты, это вы хорошо придумали! Сейчас Денис на таратайке туда подъедет, а потом и нам двигать.

  Михаил кивнул в ответ. Хоть тут все пошло по плану. Зачем переть в лоб, когда можно обойти врага с флангов и тыла?

    Через минуту рядом раздались звуки работающего тяжелого пулемета «Корд», больше похожего на оглушающее грохотанье огромного молота. Кораблев расчетливо стрелял короткими, в два-три патрона очередями. Напарник Валова, не спеша, высунул за угол дома такое же досмотровое зеркальце и молча кивнул .

– Ну, мы пошли, командир. Прикрой! – Вадим с напарником быстрым шагом поспешили к забору на соседский участок. Бойкич осторожно встал, прислонившись к стене и взял на прицел окна соседнего дома. На втором этаже быстрой искрой блеснула чья-то короткая очередь, и атаман заученным движением чуть передвинул метку коллиматорного прицела и нажал на спусковой крючок. «Двадцать один» пронеслось в голове, так их в Советской армии учили правильно стрелять очередями. Из АКМ удавалось вести эффективный огонь только короткими, в два-три патрона, очередями, потом ствол задирало от отдачи. АК-74 избавился от этой проблемы, хотя проявились другие. Ничто не идеально!

  Похоже, что прикрывающая стрельба прошла успешно, из окон соседнего дома никто больше огонь открывать не пробовал. Спереди раздался двойной свист, и Михаил резво побежал вперед. Зима с минимумом движений не прошла все-таки для него даром. Он тяжело рухнул около забора – бронежилет, увесистый шлем, полностью набитые подсумки и ранец делали из обычного бега весьма напряженную физическую нагрузку. Да и все-таки сорок два года – это не двадцать лет!

   Валов молча показал на ближайшие окна и сделал два движения пальцами – «Прикрой».

  Не зря они мучились и потели на тактических занятиях. Вбитые в голову и заученные телом упражнения сильно облегчили им жизнь в этот страшный кровавый день. Бойкич коротко кивнул в ответ и пристроился за толстым стволом старой груши, держа ближайшие окна под прицелом. Вадим с напарником моментально достигли стены дома, в котором засели чужие бойцы. Стекла в окнах уже оказались разбиты. Оба ополченца выхватили из карманов разгрузки округлые тела РГДэшек и дружно бросили их в крайние к углу два окна, раздался сдвоенный оглушительный хлопок. На улицу полетели какие-то ошметки и вырвался наружу кисло пахнущий толом воздух.

  Это только в голливудских блокбастерах взрыв обычной гранаты сопровождается ярким сполохом огня и оглушительным ревом. Сто с гаком грамм тротила в жизни такого натворить не могут, хотя отнять её запросто. После взрывов в угловой комнате раздались пронзительные крики, правильней даже сказать, отчаянный на грани восприятия визг. Напарник подставил руки и буквально выкинул Валова в крайнее окно. Бойкич тем временем, присматривал за соседними. Но никто не желал помочь товарищу и прикрыть его убийственным огнем. Раздался двойной свист, и напарник Валова махнул рукой Михаилу, тот не задержался с прибытием и через пару секунд уже был в помещении.

   Он сразу же нырнул к полу и огляделся. Возле распахнутой двери в напряжении присел Вадим, а посередине комнаты, видимо, некогда детской, рядом с игрушками лежал в луже собственной крови человек. Судя по цифровому армейскому камуфляжу это был вражеский боец.  На полу также были заметны кровавые следы, ведущие в коридор. Кого-то они еще задели, но пока еще живого. Сиё обстоятельство не радовало, как и перспектива полностью зачищать здание. Но ничего не попишешь. Михаил глянул на висящие в специальных гнездах гранаты и включил рацию.

– Это Атаман в эфире, всем, кто рядом. Мы в крайней угловой комнате сером здании. В доме как минимум спрятался еще один раненый бандит. Есть кто рядом? Прием.

– Атаману Десятник три. Мы с другой стороны серого дома. Никого не наблюдаем. Прием.

– Десятнику три Атаман. Зачищаем здание. Внимательней, нас не зацепите. Отбой связи, – Михаил коротко кивнул Валову.

   Тот достал из подсумка еще одну гранату, вытащил чеку и сноровисто забросил в коридор. Бойкич только успел открыть рот и вжаться в стену. В помещении взрыв гранаты звучал уже намного оглушительней на слух. В нос шибануло резким запахом тротила и поднявшейся вековечной пыли. Вадим, не глядя высунул Калашников в коридор и перекрестил его длинной очередью. Пока он менял магазин, Бойкич закинул автомат за плечи и достал «Ярыгина», в тесном помещении пистолет сподручнее. Патрон уже был патроннике, оставалось только снять пистолет с предохранителя.

  В этот момент его стукнули по плечу, это был напарник Вадима. Он указал в сторону двери, атаман кивнул в ответ. В руках у того был ментовской пистолет-пулемет, штука намного более эффективная в ближнем бою. Они молча двинули вперед, заученно перебегая от комнаты к комнате. Михаил держал правую сторону, напарник левую. Для осмотра открытых дверей использовали зеркало, ибо не фих голову по дурному подставлять. На учениях такая тактика была отработана до мелочей с помощью совместного полицейско-армейского опыта. Ведь в огромном количестве киношных боевиков сунувшийся без разведки в дверь полицейский обычно тут же становился жертвой многочисленных попаданий.

  Закрытые комнаты сначала прочесывали выстрелами сквозь тонкие филенчатые двери, потом осторожно вскрывали ударом ноги. На всем первом этаже этого большого дома они обнаружили только два трупа. Один местной жительницы, видимо, хозяйки дома. Юбка на ней была задрана, трусики порваны, а горло перерезано. Искаженное в смертной муке лицо бедолаги заставило исказить лица взрослых мужиков от праведного гнева.

  «Суки! – прохрипел напарник, еще больше сжав свой пистолет-пулемет пальцами в обрезанных перчатках. Михаилу же показалось, что он знал эту бедную молодую женщину. Он пару раз выдохнул, чтобы успокоиться. Не место сейчас нервы изводить, а лучше покарать бандита-насильника.

  Второй труп, вражеского боевика, лежал на кухне навзничь без головы, похоже, ему прилетела пуля от «Корда». За передовой двойкой тихо следовал Валов, держа в руках подготовленную к броску РГДэшку. За кухней они обнаружили лестницу, ведущую наверх, на деревянных ступеньках были отчетливо заметны кровавые следы. Михаил стукнул по плечу напарника и показал знак – "Стоп".

– Эй, там, наверху! Жить хочешь? – Бойкич подошел с осторожностью к лестнице и громко кричал. – Не молчи, а то сейчас гранатами закидаем. Поверь, у нас их много!

– Не убьете? – раздался сверху шелестящий слабый голос.

– Ну это, как ты себя вести будешь. Я здесь главный и мое слово закон. Выкидывай оружие и руки в гору! Попробуешь схитрить – умирать будешь несколько дней. Ты уже, наверное, понял, что мы не из гражданских ?

   Наверху послышался грохот, и напарник Валова осторожно двинулся вперед. У среза лестница он осмотрелся с помощью зеркала, затем пулей выскочил наверх. За ним двинулся и Михаил. На середине неширокого коридора лежал Ак-74, рядом разгрузка армейского образца. Возле напрочь разбитого пулями окна сидел большой и широкий в плечах человек в цифровом камуфляже, его уже обыскивал напарник.

– Суууки. Сначала хоть перевяжите … – протяжно застонал раненый.

   Бойкич подошел к нему поближе, присел на корточки и жестко ответил бандиту:

– Я уже видел, как вы женщине в этом доме помогли. Быстро отвечай! Есть кто еще дома?

– Да пошел т.. ааааа!

   Михаил ударил бойца пистолетом прямо в рваное кровавое отверстие на плече и заорал.

– Говори быстро! Кто есть в доме? Где ваше командование?! На ремни тебя сейчас порежем, падаль!

– Не бейте…. Больно … Ооо! Нет никого здесь, я последний! Эти вояки суки нас бросили и свалили, когда бульдозер вперед поехал. Связи нет ни с кем после взрыва у минометчиков. Больше ничего не знаю! Не убивайте, пожалуйста.

  Скорчившийся и размазывающий сопли громила был жалок. Михаил двинул его ногой напоследок и скомандовал:

– Вадим! Этого перевязать и сдать Войтовичу. Лично за ним проследи! Я иду к бульдозеру.

   Бойкич заглянул в оставшиеся две мансардные комнаты второго этажа. В одной он обнаружил убитого бандита, быстро выглянув в окно, он внезапно уразумел, что это его рук дело. Одна из двух автоматных очередей все-таки нашла себе жертву. Затем Михаил связался с Потаповым по рации и получил доклад об обстановке. Уже через пару минут Бойкич стоял на широкой заасфальтированной улице рядом с бульдозером. Тут же находился довольный собой и необычайно жизнерадостный Николай, показывающий ополченцам отметины от попаданий ракет РПГ.

  Железяки, наскоро приваренные поверх кабины, оказались во многих местах согнуты ударами огненного металла или простреляны. Бронежилеты от прямых попаданий сорвало с лямок, и они слетели с кабины. Но сам Николай и его напарник совершенно не пострадали. Пока строительная машинерия перла буром по проулку, ополченцы создали вдоль нее сплошной огневой коридор, постоянно сопровождавший двигающийся вперед напролом трактор. Все, кто посмел к нему сунуться, уже лежали в пыли дороги, остальные вражеские бойцы в панике отступили назад. Против лома нет приема! Тяжелая техника противника оказалась выбита, а гранатометчиков камикадзе среди бандитов не нашлось.

  Михаил внимательно огляделся. Выстрелы слышались теперь только слева, дальше по этой улице, делающей к концу её изгиб. Там особняком стояли несколько зданий. Они полностью обрушили оборону левого фланга противника и додавили совместно с ополченцами второй волны и центр Должи. Позади дымилось несколько строений, люди пытались заливать их водой из колодцев. За домами, стоящими ближе к трассе, черным дымом чадил БРДМ, рядом с ним валялись несколько тел в «цифре». Атаман прошелся вдоль улицы, там у подбитого, выкрашенного в камуфляжный цвет высокого бронеавтомобиля стоял Потапов и громко с кем-то переругивался по рации.

  Лицо лейтенанта почернело и стало как будто лет на двадцать старше. Только сейчас Михаил осознал, что пришлось пережить молодому офицеру в этом страшном бою. Его команде досталось больше всех! Позади послышался рев мотора, он обернулся и увидел медленно движущийся в их сторону тяжелый самосвал. Из тех, что перегородили в начале контратаки правый проулок. Странно, что он мог еще двигаться.

  В его стальном ковше стояли донельзя довольные собой ополченцы. С натугой ревя, тяжелая машина проехала мимо, среди махавших ему из ковша людей Бойкич узнал Серегу Туполева и Андрея Аресьева. На сердце сразу стало легче. В горячке боя ему было некогда подумать о своих друзьях. Затем сердце кольнуло мыслью о Нине. Как она там с такой массой раненых.

– Поехали на зачистку, – раздался возле самого уха голос командира разведчиков.

– К трассе?

– И дальше.

– Мне сообщили, что кто-то из бандитов успел сбежать.

– Знаю, – мрачно кивнул Потапов, – вот машины сейчас для погони вызывал. Наша «Буханка» разбита. В этой части Должи ничего целого не осталось, не на бульдозере же догонять? Кстати, с ним ты здорово придумал. Да что говорить, все сегодня на славу постарались. Поначалу уж решил, что пиздец нам полный пришел.

– Всех бандитов выбили из поселка?

– Есть еще большой дом дальше по улице у самых лесопосадок. Не подойти пока, дом недостроенный, вокруг него открытая местность. Да и баня рядом горит, мешает. Ждем пожарную машину с мехдвора. Потом Ипатьева туда двину, не хочу людей терять, пойдут под его прикрытием. Кораблев с Диско их крепко поддержит. Да гранатометов соберем туда из оставшихся.

– Много наших погибло?

– Да больше гражданских, эти суки никого не жалели, мочили всех подряд. Раненых много. В самом начале потери были большие, и когда из минометов палить пошли, не высунуться. Командир, а ведь почти со спущенными штанами нас взяли! Спасибо Лютому, что успел предупредить. Не то сейчас на окраине Герасимово отстреливались бы! – лейтенант зло сплюнул. Его лицо в этот момент было предельно угрюмым. Никакой радости по поводу выигранного боя он не испытывал. Видел сам какой кровью это досталось. Бойкич незаметно вздохнул, остро ощущая в этот момент собственную вину. «Особый, бля, него!»

– Пленные есть?

– К Войтовичу отправили, вроде даже как один из их офицеров попался. Контузило его гранатой. Не вояки это в большинстве, непохожи по действиям. Хотя оружие армейское, а пользоваться толком не умеют, да и в тактике слабоваты, на этом мы их и срезали. Правда, и у нас самих косяков хватило, ведь где тонко, там и рвется.  Ладно, командир, пойду готовить мотогруппу для преследования. Не то потом свищи ветра в поле!

   Михаил молча смотрел вслед согнувшемуся от забот десантнику. Возле крыльца соседнего чудом уцелевшего дома располагались вышедшие из боя ополченцы и жадно пили колодезную воду из ведра. Он почувствовал, что и у самого глотка совершенно пересохла, достал с пояса флягу и сделал два больших глотка. Ополченцы, похоже, были еще из первой волны, некоторые легко раненых, лица изможденные и грязные. Видно, что они смертельно устали. Хотя ведь прошло чуть менее четырех часов, считая от первых выстрелов! Этим людям досталось больше всего. Первоначальная паника, натиск озверевших от собственной наглости и превосходства бандитов, отступление по родным огородам и садам под непрекращающимся ливнем пуль противника. Вводящий в ступор вид первых убитых в бою товарищей и соседей. Кровь, смерть, преодоление собственного животного страха, постепенно переходящего в дикую ответную ярость. Все это было нисколько не похоже на киношную бравурную войну.

– Связь один атаману, ответьте. Прием, – прошелестело в наушнике.

– Атаман связи один. Прием, – сразу же ответил Михаил.

– Вы где? Вас Войтович заискался. Прием.

– У меня все в порядке. Я на околице, смотрел обстановку, все под контролем. Передайте Войтовичу, что скоро буду. Отбой связи.

Кровавое воскресенье-закат

– Михаил, тебя проводить?

   Атаман оглянулся и разглядел улыбающееся немного закопченное лицо Андрея Великанова. Одет тот был в бундесверовскую униформу и каску Натовского образца. В руках АК-105, увешанный всевозможным обвесом. Похоже, что из того же места, что автомат самого Бойкича. В качестве магазинов мародерщик использовал внушающие уважение круглые банки от РПК-74. Со стороны парень выглядел, как настоящий «солдат удачи»!

– Андрей, как я рад тебя видеть! – они обнялись. – Ты, как сам и где Матвей?

– Да нормально, атаман. Две зарубки могу нарисовать, и в плен одного из бандитских командиров взяли. Оглушили гранатой, мордой в стену и повязали. Матвею осколок от подствольника в ногу прилетел, но кость не задета, увезли в центр недавно. До свадьбы заживет.

– Свадьба, – внезапно побледнел Михаил, – как я мог забыть!

    Он стал судорожно вызывать по рации штаб:

– Атаман Связи один. Ответьте! Это срочно! Прием.

   Но в эфире прошли какие-то странные помехи. Голоса искажались, и ничего не было понятно.

– В чем проблема Михаил?

– Около железки Складников с Ольгой находился. Я знаю только, что они отбили одну из атак, больше ничего о них не слышал.

– Ага, понял. Об Ольге беспокоишься? – Великанов остановился и посмотрел с прищуром на атамана. – Да ни фига себе, ты никак сватом заделался?

– Ну, типа того, – нехотя ответил Бойкич.

– Тогда двигаем к Войтовичу. Он на краю деревни, там телефон и штаб, всяко чего-то знают. Шагай за мной, тут тропинка одна между домами есть, моментом дойдем.

   И они вместе поспешили на другую сторону деревни. Узкая тропинка петляла мимо заборов, садов и кривых сараек. Видимо, изначально это тоже был переулок, но со временем часть его застроили подсобными сооружениями или загородили заборами. Неожиданно спереди послышался невнятный шум, по деревьям что-то глухо застучало, и шедший первым Андрей безвольным кулем свалился на землю. Тело среагировало быстрее мысли, Михаил уже лежа выставил вперед собой Калашников, дернув пальцем селектор на автоматический огонь, выстрелив вперед. Рядом опять как-то странно застучало, он повернул голову влево и увидел содранную кору росшего возле тропы дерева.

  "Твою дивизию! Кто-то палит из бесшумного оружия!"

   Звук, на самом деле был, но отличался от обычного выстрела и делал непонятным место его происхождения. Паника охватила атаман только на секунду, и поднявшаяся следом изнутри холодная ярость разом прочистила голову. Дальше он по наитию сделал пару оборотов направо, закатившись за дерево, и длинной заполошной очередью добил магазин. Потом схватил Андрея за специально пришитый для таких случаев хлястик на куртке и рывком затащил за это же толстенный ствол вяза.

   Снова послышался стук по дереву. По спине как будто пробежала мёрзлыми когтями ледяная кошка. Михаил решился и одним огромным прыжком оказался за углом кирпичного гаража. Сразу же по его боковой стене зашлепали пули, стреляли короткими очередями из автоматов. Противник уже палил открыто, сразу из двух стволов.

  "Вот попал!" – вспыхнуло ярким трафаретом в голове. Связь не работает, и он один.

  Михаил перевернул тело Великанова, тот сейчас только хрипел, сквозь развороченное пулями горло хлестала ярко-алая кровь. Атаман попытался заткнуть рану рукой, но в один миг понял, что ничего поделать не может. Открытые глаза Андрея начало застилать смертной поволокой, он уже покидал бренный и такой жестокий мир. Это ужасающее чувство, когда ничем не поможешь вырвать из цепких лап смети своего друга! Рядом послышался неясный шаркающий шум. Идут, сволочи! Ну хотя бы отомстить…

  Михаил высунул автомат за угол гаража, нажал на спусковой крючок и…ничего. Он забыл перезарядить магазин! Ответной очередью Калашников попросту вырвало из его рук, вражеские бойцы оказались меткими стрелками. Атаман ошеломленно замер, потирая ушибленные кисти, но вовремя вспомнил об оружии Андрея. Подняв валяющуюся рядом ветку, он одним взмахом подтянул оружие за ремень поближе к себе. Круглая банка от РПК была почти полная. Михаил перевел сектор стрельбы на автоматический и прилег на сыроватую почву.

  Осторожно высунув Калашников за угол, он хлестанул от самой земли длинной очередью, патронов так на тридцать-сорок, дернув немного ствол в сторону. Оттуда кто-то пронзительно закричал, атаман быстро откатился в обратно и, как оказалось, вовремя! Кирпичи угловой кладки стали разлетаться на мелкие осколки, враг палил из чего-то тяжелого. Михаила засыпало кирпичной красной крошкой, щеки зажгло, он машинально провел по ним рукой и увидел на ладони кровь. С той стороны послышались щелчки затворов, наверное, закончились патроны.

– Ну, суки, держитесь! – он добил круглый магазин, снова чуть высунув автомат за угол. Затем выдернул из крепления две гранаты РГД-5. Тренировки по их метанию проводились недавно, поэтому потребовалась пару секунд, чтобы выдернуть чеки и кинуть гранаты одну за другой в сторону врага. Затем Михаил стремительно бросился вдоль стены в обратную сторону, и зажав уши руками, открыл рот.

  Хлопки взрывов слились практически в один. За ним последовал ужасный визг, даже на человеческий непохожий, и разом наступила тишина. Михаил выдернул из автомата круглый магазин и поменял на свою спарку. Затем он осторожно подошел к углу гаража и стал доставать из кармашка разгрузки досмотровое зеркало. Оно было разбито при падении, пришлось воспользоваться жалким осколком. Зеркальное стекло показало, что неподалеку навзничь лежал человек, его плечи были здорово посечены осколками гранат. Этот бандит не двигался, но кто-то еще лежал в выросшей на ладонь молодой траве в пяти метрах дальше. Неподалеку послышались тревожные крики, ополченцы спешили на помощь. Но он не стал их ждать, ярость, полыхающая в груди, еще не вышла из него.

 Сделав две короткие очереди в направлении лежащих тел, Михаил выскочил на тропу. Возле первого противника он резко остановился и, не отрывая приклада от плеча, внимательно посмотрел вперед, никакого движения нигде не наблюдалось. Михаил перевернул лежащее на животе тело, лицо также было сильно разбито гранатными осколками, похоже, что этот боец умер мгновенно. Но атаман все-таки сделал пару контрольных выстрелов в голову, разорвавших её на части. Так было надо, ради Андрея. Больше он ни разу не обернулся в распотрошенные железом тело. Еще одна жертва войны.

  Второй чужак его несколько озадачил, на спине лежала молодая женщина, большая и сильная. Скинутая наземь каска открыла короткие белокурые волосы, а голубые глаза смотрели на него со страхом. Она могла только сипеть, на губах вскипала кровавая пена, видимо, её бронежилет не выдержал попадания 7.62 миллиметровых пуль в упор и был разворочен в районе груди. Рядом с ней лежал странный автомат с толстым обрубком глушителя. Заметив его, на Михаила поднял автомат вверх, а затем яростно обрушил приклад вниз. Женщина перед смертью широко открыла глаза, изо рта раздался отчаянный хрип, и в следующий миг ее лицо разлетелось в кровавую кашу. Ошеломленный содеянным, атаман застыл на месте.

– Командир, не стреляй!

  Бойкич оглянулся, слева из-за пробитого пулями забора выглядывало двое ополченцев. Позади по тропе бежали еще несколько человек. Среди них он увидел Толика Рыбакова.

– Миша, что тут нах за дела? – видимо, взгляд у Бойкича был сейчас не совсем нормальным. Потому как Анатолий слегка отшатнулся от друга в сторону и намеренно медленно произнес. – Спокойно, брат, спокойно. Все кончилось, мы здесь, – потом он оглянулся на своих бойцов, ушедших вперед, и выкрикнул. – Есть еще кто там?

– Еще один лежит. И, похоже, живой, сука.

   Атаман сорвался с места в сторону бойцов. Видимо, раненый той длинной очередью бандит успел отползти за деревянный сарай и попытался спрятаться в кустах. Сейчас он сидел, опершись на покрытую сучковатыми досками, стену. Ополченцы уже обыскали его. Ак-74 и черный пистолет иностранного производства валялись в стороне. Одет он был в обычную «Горку», на голове незнакомой конструкции боевой шлем. На правом бедре растеклось пятно крови, чуть выше был наложен стандартный зеленый жгут.

– Снимите с него шлем, – скомандовал Бойкич. Потом он подошел ближе и резко ударил ногой в лицо сидящего врага. Тот покачнулся, из разбитого носа потекла кровь.

– Командир! – его схватили за плечо, но Михаил злобно встряхнул руку и еще раз ударил раненого.

– Молчать! Эти уроды Андрюху Великанова застрелили. У той дохлой сучки оружие с собой бесшумное было. Ну-ка, – он выхватил нож и распорол на плече бандита "горку".

   Стоящие рядом бойцы увидели на предплечье раненого врага татуировку с «волчьим крюком». Лица ополченцев разом помрачнели. Один из бойцов сделал разрез на обмундировании убитой женщины, там была такая же татуировка.

– Ох, бля… –  только и смог выговорить Рыбаков. – Это что еще за птицы?

– Непростые птицы, – обернулся к нему уже пришедший в себя Михаил. Потом повернулся к раненому, нагнулся и посмотрел в серые испуганные глаза, – и ты нам все о них расскажешь. И не думай, что ты сможешь у меня молчать, как партизан. Я, если потребуется, буду убивать тебя неделю, резать на маленькие кусочки, и ты мне все расскажешь.

    Последние слова он проговорил зловещим шепотом, так что стоящим рядом с ним ополченцам стало как-то не по себе. Больно уж верилось вырвавшимся словам атамана, да и выглядел он сейчас особенно зловеще.

– Перевяжите этого и тащите к Войтовичу, – отдал приказ Михаил и, повернувшись к другу, добавил. – Толя, давай только осторожно, проверьте каждый куст вокруг. Больше не хочу никого терять.

– Сделаем, Миша. Я тебе двух бойцов в сопровождение на всякий случай дам, они проводят.

    Бойкич молча кивнул в ответ и двинулся дальше по тропе. Надо было добраться до Войтовича. Добраться черт побери до Войтовича!

   Они прошли два дома и свернули на широкую улицу. Около разбитого в хлам пулями забора лежали несколько тел. Первым был ополченец из местных, одет еще в гражданскую одежду, видимо, только успел схватить оружие. Нижняя половина его тела превратилась в кровавую кашу, видать, попало из крупнокалиберного пулемета. Рядом с ним валялся переломанный АКМ. Через несколько метров от него в траве лежали две женщины. Пожилая, худощавая и одетая в простенький ситцевый халат. Вторая же была совсем молоденькой женкой, в легкой прозрачной ночнушке, ставшей сейчас совершенно красной от натекшей крови. Их прошили вместе одной длинной очередью, все тела были изрешечены. И ведь нападавшим было четко видно, что это именно женщины. Значит, убивали их целенаправленно!

   От увиденного в голове у Михаила разом помутилось, к горлу подкатил ком. Он повернулся и неожиданно для себя рядом с телами убитых приметил большую сломанную куклу, остановил на ней недоумевающий взгляд, и только через какое-то время до него дошло, что это лежал ребенок. На негнущихся ногах атаман подошел к нему и опустился на колени. Это была девочка лет пяти, русые волосы растрепаны, короткая юбочка измазана чем-то красным. Она лежала совершенно в неестественной позе, живые дети так не могут лежать.

  Пуля прошла через грудную клетку, вырвав из спины толстый клок мяса. Она умерла мгновенно, так и не успев понять, за что ее так жестоко выдернули из жизни. Михаил сорвал с головы опостылевший шлем и поднял девочку на руки. Чуть позже из его груди вырвались непонятные звуки. Они нисколько не были похожи на человеческие, а больше смахивали на волчий вой. Но Михаил уже не мог сдержаться, что-то невероятно мерзкое в этот миг выходило из глубин его души, абсолютно поглощая остатки сознания.

 Проходившие мимо люди недоуменно оглянулись. Застыли и сопровождающие атамана ополченцы. Все они еще были разгорячены прошедшим боем, многие даже толком не осознавали происходящее вокруг. Подавляющее большинство из ополченцев участвовали в боевых действиях в первый раз, и они уже успели увидеть смерть своих друзей и соседей, и это и так было огромным потрясением для всех. Как и поживших на этом свете достаточно мужиков, так и для совсем молодых людей.

  Их обучали метко стрелять, метать гранаты, действовать слаженной группой. И когда пришло время, они смогли правильно применить эти полезные знания на практике. Им отдавали приказы, они их четко и правильно выполняли. Ополченцы смогли, несмотря ни на что пережить первоначальную панику, выстоять под смертельным натиском и, в конце концов, остановить и уничтожить жестокого врага. Но самым большим потрясением этого дня для людей, видевших эту сцену, стал не сам бой, а теперешний вид их командира.

 Человека, приведшего их к победе. Того, кому они доверили сегодня свою судьбу. Смертельно уставшие бойцы стояли молча и смотрели сквозь слезы на атамана, державшего на руках маленькую убитую девочку и нечеловеческим криком, оплакивающим ее смерть. Казалось, что в эти минуты солнце скрылось за тучами и на землю опустился мрачный морок. Стало безмерно холодно и жутко, будто сама смерть вернулась обратно и заглядывала каждому человеку в душу. От этого продирал мороз и хотелось забиться в самый темный угол, чтобы не видеть нечеловеческое горе.

  Немногие из очевидцев потом рассказывали, что будут помнить эту сцену до конца жизни. И сложно было найти еще что-то из биографии Михаила Бойкича, что добавило бы больше авторитета для его и так неординарной личности. Его странный волчий вой пробирал до самых костей, вид его был страшным, своя и чужая кровь запеклась на грязном лице, камуфляж изодран, в бронежилете зияло небольшое отверстие, пробитое пулей, из него торчал край смятой титановой пластины.

  Только через несколько минут к нему осмелилась подойти пожилая женщина и забрала из негнущихся рук атамана девочку. Бойкич еще некоторое время непонимающе озирался вокруг, как будто кого-то ища. Затем он медленно встал и двинулся вперед по улице. Люди шарахались от его пылающего, полного ненависти взгляда. Сопровождающие атамана ополченцы осторожно шли чуть позади своего командира, не зная, что делать. В этой ужасной обстановке можно было запросто поехать умом. Наконец, они добрались до кирпичного коттеджа, в котором располагался временный штаб. Там к нему подбежала молодая девчушка из числа студентов-медиков и, посадив на кресло, стала оттирать спиртовым тампоном запекшуюся кровь. Потом наложила на щеку пластырь и сунула в руки горячую кружку с чаем.

  Бойкич молча выслушал последние новости. Эту часть Должи практически всю зачистили, крайний у леса дом обстреляли из РПГ и поставили бандитам ультиматум. Потапов уехал со своими разведчиками в погоню. Он обнаружил вторую машину с портативным глушителем, и теперь радиосвязь опять была восстановлена. Разведчики сообщили, что на Фишке обнаружили тела Лютого с подругой. Ребята сражались до конца, рядом в кустах нашли кровь убитого ими бандита, а вся Фишка была испещрена пробоинами. Сейчас по всему поселку люди собирают убитых и раненных, тушат пожары и пытаются навести хоть какое-то подобие порядка в сложившемся хаосе сражения.

  Михаил молча пил чай и впитывал выкладываемую информацию. Видимо, у него был такой вид, что все начали с опаской коситься на своего командира. Войтович, наконец, не выдержал, подошел и сел рядом.

– Михаил Петрович, у тебя все в порядке?

– Нет, у меня все не в порядке, – хрипло ответил тот, слепо уставившись куда-то вперед, – у меня погибли дети. И я не смог их спасти, у меня ни хрена не в порядке!

– Спокойно Миша, спокойно, – Войтович был явно испуган. Радужка атамана прямо на глазах меняла свой цвет. И что еще непонятное, непостижимое уму здорово перепугало старого человека, и он замолк.

– Где пленные?

– Тут рядом в гараже двое, остальные в соседнем доме, там погреб больше. Ждем Складникова и Вязунца для допроса. Эти двое не хотят говорить и, похоже, они из их командиров.

– Не хотят, говоришь, – Михаил, видимо, принял для себя какое-то решение и встал.

– Может, не надо, Михаил? – Войтович отшатнулся, в него уперся ствол поднятого пистолета.

– Сидеть всем здесь, я понятно выражаюсь? – Бойкич осмотрел находящихся рядом людей, а потом быстро вышел из дома. Возле гаража стояли два ополченца, он отстранил обоих и вошел в небольшое здание.