Текст книги "Восхождение (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Надя выбежала в дверь, а Степан перехватил задумчивый взгляд Полынина. Да он никак к его жене неровно дышит? Хотя нет, это просто любование красивой дамой. Гэбист всегда был галантен до невозможности. И откуда только такое воспитание? Хотя да, он же говорил, что его в органы на укрепление призвали. Наверняка пресловутая «Анкета» до этого не подходила, но когда загребают скопом, то особо не спрашивают.

Мило щебеча, Ягужинская начала раскладывать средства гигиены по большим пакетам. Их завезли в фирму во время показа в подарок иностранцы, и те сами стали для многочисленных поставщиков лучшими подарками. Офигеть, кусок полиэтилена здесь ценится как бутылка хорошего коньяка! Видимо, Полынин своим острым взглядом успел заметить, что это за коробочки, потому что густо покраснел. Не привыкли в этом времени к циничности подобного жизненного вопроса. Надежда это тут же заметила и начала нарочито раскладывать все купленное на столе.

– Мне нужно еще своим девчонкам передать, – прокомментировала она процесс и бросила ехидный взгляд в сторону гэбиста. – Что так смотрите, Кирилл Тимофеевич? Наконец-то советская власть сподобилась сделать хоть что-то для женщин. Я и понятия не имела, как наши мамы и бабушки мучились! Ну а вы, советские начальники, соорудили праздник Восьмого марта, ввели равноправие, а об элементарном не позаботились. Эх, мужчины!

Если Степан наблюдал за импровизированной выволочкой с легкой улыбкой, то Кирилл не знал, куда девать глаза.

Спас положение приход Сонечки, яркой и сочной в прелестях, брюнетки, которая была помощницей Ягужинской. Та уже смела к этому времени со стола все лишнее, и Соня поставила туда поднос с кофейником, чашками и всем полагающимся. Девушка красивая, с длинными стройными ногами, нарочно открытыми короткой юбкой по «самое не могу», она явно играла на подполковника, ухаживая за ним отдельно и при этом низко нагибаясь. Степан не видел, но был уверен, что Кириллу показали все «наглядно и неформально». То-то он так запыхтел.

– Наш майор…

– Он уже подполковник, Наденька.

– О, господин полковник, еще не женат?

– Нет, – внезапно дал петуха Полынин. Соня еще ярче улыбнулась и градус в крови службиста явно подскочил верх.

– Тогда заходите к нам почаще. Здесь работают самые красивые и умные девушки Москвы. Я за это вам ручаюсь!

– Постараюсь.

Холмогорцев внезапно отметил, что Кирилл и сам улыбается Соне и смотрит ей в глаза. Черт возьми, она ему понравилась! И как Надя просчитала гэбиста? У неё же три помощницы, блондинка, яркая шатенка и Соня с короткой стрижкой иссиня-черных волос. Не все он еще знает о собственной жене.

Полынин даже не заметил, что ему в кофе плеснули чуточку коньяка. Он понемногу отмяк и разговорился.

– Надо признаться, Надежда, но к той продукции, что у вас в сумке, я также приложил руку.

– Вот как?

– Эта важная составляющая женского быта, которую дамы из будущего частенько нам напоминали, была выужена из обилия общей базы нужная информация и отправлена наверх. У нас же тоже женщины служат. Я, тогда как раз перешел в Центр и занимался согласованием вопросов и передачей их в правительство. И знаете, поначалу в Министерстве легкой промышленности эти предложения приняли в штыки. Типа это не самое главное для страны!

– Вот уроды! И как вы вышли из положения?

– Да очень банально, – Полынин улыбнулся. – Просто привлекли женщин. Эти нехорошие люди из министерства не учли, что и у них работает множество женщин, и женщины есть среди депутатов Верховного Совета, в ВЦСПС и многих других общественных организациях. И когда они все скопом вломились в министерскую приёмную, то бедному министру мало не показалось. Ну а потом появился я с экономистом из нашего Центра с проектами готовых постановлений. В итоге уже заработало три фабрики на импортном оборудовании и строится совместное предприятие со шведами. Думаю, что вложенная валюта того стоит.

– Какой молодец! Дай я тебя расцелую за всех женщин Советского Союза!

– Эй, ничего что тут муж сидит?

– Тогда Соню позову, а можно и всех девчонок, – лукаво улыбнулась Надежда. – Только вот сможет ли после этого товарищ полковник явиться на службу…

Полынин, отсмеявшись, заявил.

– Опасная вы все-таки женщина! Вот слежу я за вашей деятельностью, Надежда. С подобным напором вы так и до уровня Совета Министров дойдете.

– Да ну вас! Это уж слишком, никакой личной жизни не останется, – женщина притянула к себе Степана, – я же от нее отказываться нынче не собираюсь, – затем Надежда внезапно кинула подозрительный взгляд в сторону Полынина. – Так-так, знаете, некоторые случаи в моей деятельности носят иногда странный характер. Будто бы кто-то невзначай в нее вмешивался. Это не вы часом мне помогаете?

– Можно на ты. Было, каюсь, но чаще всего не я. Умных людей у нас хватает. Просто пока система перемен не сложилась, зачастую приходится действовать педально, в ручном режиме.

– Но все равно спасибо. Я же, как видишь, стараюсь.

– Я уже заметил, – улыбнулся Полынин и снова бросил взгляд на прозрачную дверь. Там как раз мимо пофланировала Сонечка. Степан и Надя переглянулись и расплылись в улыбке.

– Кирилл, а что у тебя за Центр такой?

Полынин любезно предложил подвезти их, не спрашивая адреса. Ягужинская не отказалась и сейчас внимательно рассматривала новую модель «Волги» изнутри.

– Ну это мы между собой его так называем, а на самом деле это Двенадцатое управление.

– Никогда о таком не слышал.

– Недавно создали на основе восьмого. Занимаемся секретами и передачей их в народное хозяйство. Конкретно мое подразделение курирует связи Всесоюзного Информационного Банка и Совета Министров СССР. Не бойся, это открытая информация. Мы как раз для того и созданы, чтобы открываться людям. Кстати, ваша идея о снятия излишней секретности с полезных для народного хозяйства материалов уже работает. Огромное множество их рассекречено и передано соответствующим ведомствам, и институтам.

– Есть толк?

– Конечно! – Полынин повернулся и кивнул в сторону светофора с дополнительной стрелкой. – Вот даже по организации дорожного движения изменения пошли. Знаки стали информативней и больше, дополнительные светофоры появились. Ездить заметно легче. Что по остальному…Как сказали наши аналитики, выхлоп будет заметен невооруженному взгляду года через три-четыре. Ну там еще новшества со стороны правительства пошли, да будущие технологии, которые только начинают внедряться. На одной экономии электричества сколько можно сберечь финансов! Ну а современные материалы, их производство скоро изменит весь наш быт. В Совмине только успевают уворачиваться от предложений пустить новинки на экспорт, но есть строгое указание – в первую очередь обеспечить нужды СССР. Пусть завидуют! Это провернуть в первый раз такой гигантский вал, конечно, неимоверно сложно, зато потом не остановишь.

Холмогорцев задумчиво смотрел на бывшего куратора. А ведь у него совсем не спал энтузиазм первых дней. Видать, и на самом деле, работа пошла. Дай бог, и все получится!

– Ты заходи, адрес знаешь.

– И ко мне заскакивай! – улыбнулась хитро Надежда.

– Обязательно, но только предварительно позвоню.

Они тепло попрощались. Но сколько всего еще не переговорено. Хотелось бы узнать судьбу ребят с Ярославского ЦПВП. Как сложилась их дальнейшая жизнь? Раскидало нас по всей стране и не со всеми осталась связь. Социальных сетей здесь еще долго не будет и как найти человека в огромной стране было непонятно. Такие встречи, как тогда в ресторане с Костей Масловым, очень редки. Кстати, как у него там с Варей? Они точно виделись, но та барышня своенравная, с Алтайским характером.

– Муж, хочу автомобиль! Такой же, как у Кирюши.

– Здрасьте! Он уже у нас Кирюша? Ты точно его к себе для Сонечки пригласила.

– Для нее, ты же видел, как она на полковника запала?

– Он подполковник.

– Не цепляйся к словам, завтра будет полковником. Он еще молодой, ему хорошая женщина нужна.

– Чего это ты в сводни заделалась?

Они вошли в квартиру, и Степан помог Наде разуться. Это была его прерогатива снимать ей туфли или сапоги.

– Каждый имеет право на счастье. Ты не знаешь, но у него был роман с одной из наших. Но им запрещено с попаданцами в личных целях якшаться. Сонечка же девочка хорошая, добрая, хозяйственная.

– Она не из этих…

– Сионистов? Нет, там греческие корни. Не бойся, там у нее никого нет. Думаешь, моим девочкам анкеты не проверяют? Им же заграницу ехать, представлять Союз. Боже, сколько же тут еще идиотизма! Так пусть такие умницы, как Кирилл помогут своей стране. Ну а я помогу ему, будет у полковника крепкий тыл!

– Ох, Надя, – только и покачал головой Степан, вспомнив дневную встречу с генералом.

– Не охай, лучше скажи, муж, что ужинать будем?

– Макарошки с сыром, дорогая. До аванса еще дожить надо.

– Да, – Надежда устало присела на пуфик и вытянули ноги. – Транжиры мы еще те! С Володей и Маришкой все прогуляли. Но ладно, как-нибудь переживем. Мне тут премия за удачные контракты квартальная светит. Так что завтра перехвачу из кассы взаимопомощи. Сколько взять?

– Ну учитывая, что в выходные ты захочешь вина, то четвертак точно.

– Ого! Нет. Надо жить проще. Вари макароны, только не хочу с сыром. Сделай соус из томат-пасты, как ты умеешь.

– Лады!

– И подумай о машине.

– Надя!

Глава 7 Нежданные встречи. 9 октября 1976 года. Москва. Верхняя Масловка

– Сколько в кассу? – Холмогорцеву взвесили килограмм кильки и подали бумажку с цифрой. Хоспади, как его уже задолбал этот совковый формат торговли! Когда же в их районе появятся магазины самообслуживания или торговых точек станет еще больше? Кто-то в ОЗэПе упоминал о том, что одна из причин постоянных очередей – недостаточное количество торговых площадей и плохая логистика. И в самом деле, в будущем кроме формата «магазина за углом» вдобавок существовали супермаркеты, гигамаркеты и огромнейшие Моллы.

Степана покамест мирило с действительностью лишь общее качество и натуральность местных продуктов, и их наличие. Москву все-таки по советским меркам снабжали относительно неплохо. Особенно если учитывать новые форматы торговли в виде фирменных магазинов и колхозных мини-рынков. Но они далеко, а гастроном близко. Так, осталось метнуться в молочный отдел, отвесить сметаны и творога, а затем идти пробивать в кассу.

Суббота время для закупок! Обычно в этот день он вставал пораньше, но сегодня Надежда не отпустила, попросила еще «разок». Ей-то хорошо дальше понежиться в постельке, а он сегодня выпровожен на холод и отправлен в гастроном. Народ к этому времени успел проснуться и попёр закупаться. Москва! Населения здесь всегда было предостаточно. Поначалу Холмогорцева бесили постоянные толпы и очереди, но постепенно привык. Ко всему привыкаешь.

– Вас здесь не стояло!

– «Опа-на!»

Холмогорцев чуть не выронил из рюкзака молочные бутылки на обмен. Этот российский персонаж, наверное, вечен! Толстая со свинообразным лицом; шея, на которой замаешься считать жировые складки; вот такая тётка встал сейчас безобразной рыхлой глыбой на его пути. Беспардонная, наглая и всегда уверенная в собственной правоте. Типаж на все времена и веси!

– Вы гляньте, какой молодой, а уже нахал!

На самом деле Степан был её старше, но здесь и сейчас это обстоятельство не играло никакой роли. Самое смешное, что подобные ей тётки будут и в будущем. Такие слова можно было запросто услышать где-нибудь «Ашане» или любом другом большом супермаркете. Внезапно рядом со Степаном раздался уверенный мужской голос.

– Уважаемая, он как раз стоял передо мной. Вот лично вас я не помню.

Тётка аж задохнулась от возмущения, Степан же благодарно кивнул мужчине лет сорока и нырнул вперед его. Он точно стоял за ним, но ругаться с очередной жлобихой не хотелось. Абсолютно бесполезное занятие, подобные ей типы понимают только язык закона и грубого насилия.

Настроение Холмогорцева покатилось вниз по наклонной еще с утра. Денег, чтобы ехать на любимый колхозный рынок у них с Надеждой сейчас не было. Премию Надежде задерживали, а полученная Степаном стипенсия разошлась как-то очень быстро на всякое-провсякое. Проза жизни. Все вроде вокруг как бы недорого, особенно плата за жилье, но они, как люди взрослые и пожившие, любили удовольствия и более высокий стандарт жизни. Это уже стоило иных денег и положения. Вот и приходилось крутиться. Так сами знали, на что шли…

– Спасибо.

– Да не за что. Есть же такие наглые дуры. Я тебя, кстати, знаю, ты к нам в спортзал ходишь.

Холмогорцев обернулся. И в самом деле, лицо знакомое.

– Закупаюсь вот. Суббота!

– Меня тоже жена послала. Сам женат?

– Да, на своей.

Степан только сейчас понял, что ляпнул лишнего. Но сосед никак не отреагировал. Может, и знает. Дальше они помогли друг другу быстрее обернуться, заняв очереди в разных отделах. И таким образом многие здесь поступали. Обычно в советских больших магазинах постоянно шло этакое «броуновское» движение. Поначалу Степан тупил и вечно куда-то опаздывал, совершенно забыл систему.

Да и откуда ему помнить? Мелкий еще был. Когда стал постарше, то оказался в семье ответственным за покупки «ежедневного». То бишь хлеба, молока, масла и прочих вермишелей. Но к этому времени неподалеку выстроили новый торговый центр с магазином самообслуживания. В нем все было уже по-иному. Очередь только в некоторые отделы и в кассы за развесным товаром.

Вышли из магазина вместе. Николай, так звали мужчину, завистливо посмотрел на рюкзак Степана. Тот не любил ничего таскать в руках. Оттягивают руки, и они вдобавок заняты. Грохнешься на гололеде и потеряешь больше. Из советского ноу-хау Холмогорцев признавал только авоську. Изобретение неведомого русского гения пережило целые эпохи!

– Слушай, Степ, – им оказалось отчасти по пути. – Ты где такой удобный рюкзак раздобыл?

– Да нигде, жена пошила.

– Какая мастерица и материал добротный.

Ну не могу же я сказать, что его шили по подобию рюкзака, попавшего сюда из будущего, да и ушли на него обрезки материала для новой коллекции.

– Ничего, скоро такие выпускать будут.

– Хорошо бы! Как вы сюда попали, так с каждым месяцев жить становиться приятней и проще.

– Догадался?

– Хм, вас, ребята, за версту видать.

– Не все признают.

– Не понял еще, что дураков по жизни немало? Всех не переделаешь, но мой совет – ищи нормальных и держись их. Тогда будет в жизни счастье. Гляжу, жену ты себе похоже ладную отобрал.

– Спасибо, – Степан улыбнулся. Михаил еще её не видел, хотя и он тоже супругу невольного товарища.

– Мне туда. В спортзале увидимся. Надоест ваше дрогоныжество, заходи к нам волейбол играть.

– Спасибо!

Попрощались крепкими рукопожатиями. И дальше до дома Холмогорцев шел с улыбкой на лице. Что совершенно не вызывало ни у кого из прохожих удивления. Отчего-то в некоторых, особенно эмигрантских кругах считалось аксиомой, что ни в СССР, ни в России люди не улыбались. Вообще! Так они и снимали в своих фильмах «советскую действительность». Люди, одетые так, как в заштатных колхозах не одевались. Страна уже ходила в джинсе, а в Голливуде осваивали пошив телогреек.

Хотя достаточно было взять любой семейный альбом или архив какого-нибудь местного фотолюбителя, чтобы увидеть, что советские люди улыбались часто и везде. Просто их бесхитростные улыбки были к месту и по делу. Не тот искусственный дежурный оскал, который Степан частенько замечал заграницей, а искреннее пожелание всего хорошего.

Это, кстати, для него стало культурным шоком. Улыбка до ушей и холодные, а то и злые глаза твоего собеседника. Искренне добродушие в мире осталось лишь в провинции и относительно бедных странах, где туристический бизнес не превалирует над остальной культурой. Но таких мест в мире оставалось все меньше и меньше. Но зато как приятно в них побывать!

Стоп! Рано радовался. Вот и красная линия! Соседка со второго этажа, прогуливающая свою шубку и мерзкую, вечно лающую собачонку с безмерным подозрением окинула Холмогорцева взглядом. В их «модном» доме кроме людей по-настоящему достойных и нескольких попаданцев полным-полно «блатников». Люди специально сдавали свою «очередь» и терпеливо ждали, чтобы заселиться в более современный дом с просторными квартирами и шикарными кухнями.

И в самом деле, жилищный вопрос испортил многих людей. Ведь вопрос стоял уже не только в том, чтобы просто получить благоустроенную квартиру, но заиметь в ней как можно больше комфорта и полезной жилплощади. Технологии и возможности страны пока здорово отставали, да и климат подводил. К тому же миллионы кубометров бетона уходили на военные объекты, полигоны и ракетные шахты. Плата за мир.

Черное пятно на своей площадке еще больше испортило настроение Степана. Чертовый армянские соседи! Вернее, муж соседки отчего-то решил, что это помещение ничейное и чистит здесь свою модную обувь, не утруждаясь затем уборкой. Пусть другие работают! Что за народ? Уговоры уже не помогали, придется все-таки поговорить с ним по-другому. И ведь вроде сначала дружили? Пока его землячка, устроившегося в Фирму Надежды не посадили. До сих пор зуб точат?

Настроение, с которым Степан зашел в квартиру уже не было таким бодрым. Внезапно накатилось осознание текущего вороха проблем, вспомнились очереди и ругань в магазине, да много чего другого скопом. Бывают такие дни жизненных «качелей», когда ты в самом низу касаешься подошвами дна настроения. Надежда к моему приходу уже успела помыть полы и тут же начала доставать продукты.

– Посвежее кефира не было? Так, не поняла. Что случилось?

– Да ничего, Надюша. Суета, хандра. В минусе я просто.

– Осень. Наша третья здесь осень.

Надежда подошла к Степану и мягко его обняла, проведя узкими длинными пальцами по его небритому лицу.

– Что?

– Это откат перед очередным душевным подъемом. Просто две недели назад нам в Ладоге было слишком хорошо, а сейчас ты окунулся в учебу, работу, быт, а бедная душа требует продолжения праздника.

– Ну не может быть каждый день торжество!

Холмогорцев устало присел на табуретку и уставился в окно. Но Ягужинская не собиралась сдаваться.

– Поговори мне еще! Иди в душ и брейся, потом наскоро перекусим и навестим кое-кого. А то пропали мы со всеми своими делами, а друзей обижать нехорошо.

– Это к кому это? – Степан с подозрением уставился на жену. Ему не очень нравились «обязательные» посещения людей из круга богемы или «тех, кто нужен». Летом ему удалось их благополучно избежать, да и сейчас не особо хотелось продолжать. Репутация Надежды бежала впереди её, все уже знал, что на кривой кобыле к ней лучше было не подкатывать.

– К Диме и Ире Рашко. С самой весны у них не были!

Степан тут же оживился. По щекам побежал румянец.

– К ним можно. Хорошие ребята. Только вот с чем пойдем? Денег только на проезд и обеды осталось.

– Ничего, у меня тут кое-что завалялось, – Надя куда-то отскочила и вернулась с бутылкой темного стекла. – От итальянцев презент. Я сразу заныкала. Вечно у нас – то все, то пусто. Неплохое, кстати, вино. И у меня еще рыба моего посола осталась.

– Надюша! Тогда я пошел.

Автобус, метро, автобус. Москва город огромный и на дорогу в ней всегда стоило закладывать минимум час. В будущем с его огромными пробками ситуация не особо изменилась. Просто ты стоял или еле двигался с большим комфортом. Сейчас они шли пешком, почти бежали по улице Короленко, даже не задумываясь, что их новых друзей попросту может не оказаться в студии. Сегодня же суббота! День встреч, дружеских объятий и бесконечных разговоров!

Вот и хорошо знакомый особнячок, сколько вечеров они провели там прошлой зимой после поистине чудесного знакомства. Ступеньки вниз, дверь открыта. О боже, что за бардак! Надежда так и застыла на входе. Мастерская Димы Рашко была полупуста. Вдоль стены стояли упакованные для перевозки холсты, мебель, и разного рода тюки. Люди довольно стремительно обрастают всевозможным хламом.

– Надя, Стёпа?

Только сейчас гости заметили копошащихся в углу хозяев.

– Почему вы не позвонили?

– Вас дома никогда не найдешь, вот и подумали, что здесь.

Ирина Рашко, жена художник и по совместительству литератор грустно оглядела пошарпанные стены цокольного помещения, столько лет дававшего им кров и защиту.

– Ну а мы, как видите, переезжаем. Что можем, так перетаскиваем, но основную часть в понедельник перевезем. Машину с грузчиками заказали. Там пятнадцатый этаж, зато все вокруг отлично видно.

– Мы не вовремя…

– Да вы что! Как хорошо, что зашли. Настроение у нас, сами понимаете, так себе.

– Грустно? – Надежда посмотрела на Ирину. Та в облегающем её тело с явно выраженными формами комбинезоне так и просилась на рисунок. Хотя муж уже и так нарисовал уйму её портретов.

– Ну а как ты думаешь? Столько всего тут было…

Женщина провела рукой по облезлым стенам и её глаза затуманились. Её состояние, как никто, понял Дима и хлопнул в ладоши.

– Ирочка, чего стоим? Гости пришли, чем угощать будем?

– Да у нас с собой прихвачено! – Надежда тут же засуетилась, вынимая из Степиного рюкзака нехитрое угощение. – Вино, подарок итальянской делегации. Редкий сорт, скажу я. Хлебушек черный, паштет и селедка моего посола.

– Да вы просто богатеи! – засмеялась Ирина и тут же захлопотала. Надежда перехватила Степин взгляд, оценивающий фигуру хозяйки. Эх, мужики! Вшивый только о бане. Хотя там было на что поглядеть. Сама Надя обладала более спортивной и поджарой фигуркой и от неё отказываться не собиралась. Только в старости понимаешь какое это счастье обладать молодым и способным на многое телом. Даже сексуальные радости во многом зависели от него.

Вскоре все уселись за импровизированный стол из двух ящиков. Пригодились и маленькие раскладные стульчики, которые художники использует на пленере. К счастью, хозяева не успели увезти всю посуду и чайник. К тому же у Ирины нашлись свежие булочки, поэтому на «столе» лежали не только «бутеры» из черняшки. Да и народ тут собрался не особо привередливый. Все были родом из СССР и готовы к чему угодно. Перекусу в чистом поле, в предгорьях или среди сугробов у зимнего костерка.

– Володя каждый день что-то пишет, в любую свободную минуту. Мало с кем общается, только по делу. И вид такой у него сосредоточенный. Но по утрам специальная китайская гимнастика это святое. Они даже по этому поводу с Шукшиным не раз ругались. Высоцкий стоит на своем и хоть тресни! Говорит, что хочет сделать больше, а не тратить жизнь на подпольные концерты и пьяный загул. По вечерам, правда, частенько его импровизированные концерты. Василий строг, съемочный процесс для него святое. В хорошую погоду съемки с утра и до вечера, но это разрешает. И публика там интересная собралась. Валера Золотухин, Саша Хочинский, Жора Бурков.

– Странное у него представление о хорошей погоде, – невольно поёжилась Ягужинская, – я вся там задрогла.

– Так время было суровых решений! Зато все горят! Как они работают!

– Нравится им? – Дима, как всегда, был молчалив, но любопытен.

– Очень. По всем заметно сразу. Высоцкий сказал, что запишет отдельно целый альбом по мотивам фильма. Вроде как даже с фирмой «Мелодия» договорился.

– Да, после вашего прихода к нам с этим делом стало полегче.

Надежда и Степан переглянулись. Они поняли о ком шла речь, о них – попаданцах. Мир решительно менялся и пока в лучшую сторону. Даже риторика высших управленцев страны здорово изменилась. Никогда такого не было, чтобы прямое включение с очередного партийного съезда слушала буквально вся страна. Да и мирная и к тому же публичная передача поста Генсека навевала некоторые мысли. Неужели в этом мире перемены пройдут все-таки по-иному?

– Вы это о чем?

– Так наверняка Юре новую мастерскую дали не просто так.

– Мы здесь ни при чем! – замотал головой Холмогорцев.

– Ну а я догадываюсь, кто руку приложил, – задумчиво протянула Надежда. – Твой кореш, что по верхам ошивается.

– Он мог, хотя…Ребята, а в чем проблема? Неужели Дима недостоин хорошего помещения? Сколько бездарей кругом, о которых лет через десять после смерти никто и не вспомнит, неужели они достойны этого больше чем вы?

Ирина мягко засмеялась, а Дима откинулся на стуле. Его взгляд внимательно ощупывал гостей, примечая в них все новые и новые детали. Он, наверное, всегда в уме зарисовывал свежие эскизы.

– «Опять будет нас рисовать?» – пришла мысль в голову Степана. Портрет полуобнаженной Надежды иногда показывали лучшим гостям. Холмогорцев тогда только посмеивался. Он-то знал, что кое-что в фигуре жены было явно приукрашено. Ну так это художественное произведение!

– Как бы ни было, но все равно вас поздравляю.

– Подожди, Наденька, – подняла руку Ирина. – Вот придете к нам на новоселье, тогда и поздравите. Мы, вообще-то, хотели позвать вас именно туда. Через неделю будет официальное, придется позвать всяких… – лицо женщины малость перекосилось. – Ну вы знаете. К сожалению, без этого никак. Все-таки озаботились персональной Диминой выставкой.

– Дим, поздравляем!

– Спасибо.

– Ну и через неделю после официоза мы созываем своих. Ларисочка Шепитько с мужем будет, еще ребята с киностудии, друзья. Некоторых вы знаете.

Степан повеселел. Увидеть новых интересных людей ему было интересно. Он уже понял, что ему в этом мире нравится больше всего. Череда свежих знакомств, коллекция личностей! В том прошлом будущем тяжесть существования заставила его достаточно рано отказаться от самой полноты жизни. Слишком много сил и энергии отбирало выживание. А ведь он в юности был любителем тусовок и знакомств.

– Обязательно придем.

– Точно сможете?

– Почему нет? – Надежда привстала с неудобного стульчика и заходила по бетонному полу, изящно держа в руках бокал богемского стекла. Дмитрий Рашко тут же зачиркал карандашом. Холмогорцев же ухмыльнулся. Надя явно играла на публику. В ней умерла та еще актриса! С нее станется еще залезть куда-нибудь на телевидение. – До зимнего показа еще далеко. Пока неспешно готовим зимнюю коллекцию, кое-что увезем на отдельный показ в Милан.

Ирина всплеснула руками.

– Ты поедешь в Италию?

– Да куда там! Ты же знаешь, что мы еще долго не будем выездными.

– Тайны?

– Они самые.

Неожиданно Дима заговорил.

– Я слышал, что один из ваших все-таки сбежал. На лодке в Черном море к туркам перебрался.

Степан тут же обернулся.

– Ты откуда знаешь?

– «Голоса» слушаем. Они редко какую гадость про нашу страну пропустят.

– Думаешь, это правда?

– Больно много о нем болтают. Фамилия еще такая говорящая – Новожильцев.

– Лева, сволочь! Сбежал-таки.

– Знаешь его?

– Вместе в Ярославском центре чалились. Ой, извини, сленг у нас.

– Да я же на окраине Уфы вырос. Чего там!

– Ну в принципе Лева и в том мире был порядочным говнюком. И скажу сразу – он никогда и ничего не умел, так что для наших друзей с Запада очень сомнительное приобретение.

– Мальчики, обязательно о всяких гадостях рассказывать. Дим, где у нас то самое вино?

– В корзинке.

– Ребят, мы не настаиваем.

– Ничего-ничего, – Ира вернулась из угла с какой-то пузатой бутылкой в плетенке. – Тоже подарок, но уже из Болгарии. Мне отчего-то их вина нравятся. Такие сладкие и радостные!

Ягужинская тут же подставила свой бокал и несколько позже заявила.

– Хорошее вино! Почему у нас такие не продают? Всякой дряни непонятно из чего в магазинах полным-полно, а хорошее вино обыщешься.

– Надечка, ты не представляешь, что творится в провинции.

– Почему? Очень даже представляю. Жопа лютая! Надо бы кому-нибудь наверху намекнуть, чтобы хорошие сухие вина продавали дешевле, а на всю эту палёнку и водку цену добавили.

– Апполитично рассуждаешь, – тут же шутливо среагировал Степан, и все рассмеялись. Многие шутки и комичные ситуации были у них схожими.

– Да, ребята, – Дима начал доставать из кучи холстов какой-то особый. – Хотел спросить у вас, можно ли эту картину выставить у себя?

Степан озадаченно хмыкнул и вскоре наблюдал за полотном, на котором была изображена Надежда в образе нимфы. Вот здесь на ней одежды не было вообще, зато природы вокруг хоть отбавляй. Особенно Степе понравились в картине её волосы, длинные до задницы. В реальной жизни с такими замучаешься. Но тут он представил Надю лежащую на животе и прикрытую только такой охапкой волос. Так, спокойней, поручик! Воображение у вас, однако.

– Ну как? – это уже, хитровато щурясь, спросила Ирина.

– Ну а что я? Ты сама-то не ревнуешь? Муж запирается с красивыми женщинами и творит там черте что!

Дмитрий аж поперхнулся вином, а хозяйка только заливисто рассмеялась.

– Да я что? Он потом накопленные м…впечатления ко мне приносит.

Сейчас смеялись уже все. Люди молодые и не закомплексованные, они могли смело и забористо пошутить.

– Но, вообще, здорово! Я совсем не против. Надь, как ты?

– Волшебно! Дима, а можно так – ты представишь гостям картину, откроешь её, а затем в мастерскую войду я? Только уже в одежде и такая вся таинственная.

Тут уже не выдержал Степан, смеялся он долго.

– Надь, ничего, что тут размер под лифчик раза в два больше твоего?

– Так это он у Ирочки своей любимой украл, а мне добавил. Зато все стало гармонично. Или тебя мой натуральный уже не устраивает?

Холмогорцев шутливо поднял вверх обе руки, за ними пристально наблюдал Дима.

– Надя, как хочешь, так и сделаем. Вот сейчас увидел твой истинный дар и верю, что ваша фирма будет процветать.

– Когда, наконец, у нас появишься?

Ирина взяла мужа под локоток и безапелляционно заявила:

– Звони в следующий раз мне, а я его притащу.

– Договорились!

Свечерело, сидели уже с чаем, доедая бутерброды и нахваливая рыбу.

– Не жалко? – задал мучавший его с самого прихода вопрос Холмогорцев.

– Жалко, ох, как жалко, – Ирина обвела пустые стены печальным взглядом. – Столько здесь всего было, сколько людей, встреч, мыслей, свершений. Молодость наша.

– В жизни есть время переменам, – неожиданно мудро произнесла Надежда.

– Да, что мы о себе? С вами как время жестоко обошлось.

– Но прижились же?

– Да. Я и не против хорошего помещения для Димы. Знаете, в августе тут такие ливни шли, и потоп в нашем подвальчике прошел. Мы несколько часов тогда спасали холсты, потом здесь было так жутко сыро. Так что все к лучшему. Мы же деньги на мастерскую копили, вот продадим наш кооператив и купим что-то поближе к работе. Чтобы рядом быть.

– Ты будешь у Димы трудиться? – недоуменно вскинула брови Надежда.

– Я бросаю редакцию и ухожу в творчество. Послушалась твоего Степана. Дима также хочет завязать с кино. Последняя картина у Ларисы и все.

– Будете творческой парой.

– Да мы и так с утра до вечера в творчестве, – улыбнулся Дмитрий и пошел в угол. Вернулся он с гитарой. – Как вам старинные романсы?

– Обожаю! – всплеснула руками Надежда. Степан задумчиво держал бокал со сладким болгарским вином и раздумывал о предложении своих товарищей, прозвучавших на Ладоге – заняться популяризацией исторической науки. Ведь обычный человек редко с ней сталкивается, только в школе. И чаще всего его голова наполнена вымыслами, мифами, созданными художественными фильмами и книгами. В реальности все было несколько не так или и вовсе не так. Зачастую даже интересней.