Текст книги "Серпантин Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Акчолпон Жумаева

Соавторы: Олег Белов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Что здесь происходит? – в дверях со свечой в руке стояла мисс Грей. Наспех накинутый халат и тяжелое дыхание говорили о том, что она спешила.

– Мисс Грей, она ведьма! Это из-за Джейн Элис ударилась головой,– наперебой начали кричать девочки.

Только сейчас заметив лежавшую на полу Элис, она схватилась за сердце.

– Боже правый! Анна, беги к мистеру Бакеру, скажи ему, чтобы он привёл врача. Быстрее!

Я сглотнула, в резко наступившей тишине это прозвучало особенно громко...

***

Холодный свет луны равномерно разливался по коридору. По старому, потемневшему от времени, полу осторожно ползла тень. Я с громко стучавшим сердцем, стараясь ступать наименее тихо, шла в сторону лестницы. Скрип половиц заставлял замирать, напряженно вслушиваться в темноту. Аккуратно спуститься по старой лестнице, судорожно вспоминая – которая же из этих проклятых ступеней скрипит особенно громко. Стремительно пройти сквозь первый этаж, открыть дверь и выскользнуть в прохладу ночи. Мистер Бакер спит, добежать до высокого забора, и пролезть через узкие зазоры меж кованных прутьев – мелкая, пролезу. А потом приспустить со всего духа. Я сбегала из приюта.

Я сбегала из приюта, где жила с самого рождения. Я сбегала из приюта, хотя еще три года назад с умным видом уговаривала Билли не совершать настолько глупую ошибку. Я сбегала из приюта, и я совершала очень глупую ошибку.

А все потому, что чувствовала, что еще немного, и я сойду с ума. Мир вокруг сошел с ума. Все происходящее вокруг походило на фарс, на дурацкую постановку дешевого уличного театра. Время замедляется, становится густым, тягучим как сироп, и ты вязнешь, пытаешься сделать шаг, убежать назад, но не можешь, остается просто смотреть и постепенно сходить с ума.

Когда ты умираешь, а потом просыпаешься в другом времени, в другой стране, в другом теле – это тяжело. Крыша дрожит, тяжело скрипят и ломаются устои, фундамент, который строился всю твою жизнь, раскалывается и идет трещинами. Но ты все равно продолжаешь жить. Зализывая раны, тяжело вставая и отряхиваясь, привыкая. Улыбаясь, и твердя себе, что это невероятная удача – получить шанс на вторую жизнь. Великолепный самообман.

Когда ты начинаешь воровать еду: пастила, яблоки, леденец, потому что до ужаса хочется съесть что-нибудь сладкое – ты уверяешь себя, что это ведь просто яблоки, а толстому лавочнику ничего не сделается, если не досчитается нескольких пенни – это стыдно. Человек привыкает ко всему, а трещины становятся все глубже.

Когда тебе устраивают темную, отрезают волосы, густые, мягкие, единственные, что примиряли с новой внешностью – это обидно. И с такой же обидой начинают падать балки терпения с крыши.

Когда из твоих ладоней вырывается странный, дурацкий свет, раскидывая твоих маленьких обидчиц в стороны и причиняя им вред – это страшно. Страшно настолько, что все: фундамент, стены, крыша – трясутся по десятибалльной шкале.

Но когда вслед за этим, из ниоткуда с хлопком вываливаются странные люди, в странных балахонах, машут странными деревянными палками, вылечивают Элис голову, гипнотизируют толпу, называют себя аврорами, суют в руки леденец, грозят пальчиком и сваливают в пустоту – ты понимаешь, что это все. Фундамент осыпается послушным песочком, последние обломки стен скашиваются, и крыша медленно, но верно съезжает.

Бежать, бежать отсюда, бежать из этого дурдома вообще, как можно дальше...

Глава 8

В старом чердаке миссис Зингер можно было найти самые нелепые и странные вещи, которые вообще можно было вообразить. Здесь висели пучки неизвестных трав, птичьи лапки, громоздились пыльные баулы со старой и очень странной одеждой, стеклянный шар на подставке, странная, совершенно дикая на вид метла с присобаченным кожаным сиденьем на длинной рукоятке. А еще здесь висело зеркало, небольшое, в локоть высотой, мутное, поцарапанное, крошащееся по краям, до того старое, словно оно видело еще рыцарей Круглого Стола. В данный момент оно отражало бледную, тощую девочку, лет восьми-девяти, в дешевом, но опрятном с короткими, густыми, темными волосами, которые она пыталась безуспешно пригладить.

Я тихо чертыхнулась, насколько было бы проще, если бы они были длинными, их можно было бы заплести в две аккуратные косички. А что теперь? После того, как позапрошлой ночью Сьюзи отрезала мне волосы, они начали виться! Крупные мягкие завитки безумными вихрами расположились на моей голове, создавая на ней полный бедлам. У одного из этих авроров были такие же курчавые волосы, только они были рыжие, и настолько мелко закручивались, что создавали на его голове пушистое рыжее облако... Так, не думать об этом! Просто не думать. Все эти авроры, магия и прочая чертовщина, это бред. Сон. Возможно я просто испугалась и убежала, а возбужденное сознание спроецировало фантастическую картинку из воспоминаний моей прошлой жизни. Да, так и было! Поттериана во второй жизни. Сама фраза звучит бредово, мне хватает и второй жизни. И все!

Кое-как пригладив волосы, я критически оглядела себя. В принципе сойдет. Маленькая девочка, в аккуратном платьице, с белоснежными гольфами (чего мне стоила эта белоснежность!), и кудрявыми волосами, топорщащимися во все стороны, вызывала только симпатию и умиление. Приготовься, Джейни, дорогая, сегодня ты будешь много врать.

Я позаимствовала у миссис Зингер самую приличную из её тряпичных кукол и легко выбежала на улицу. Калитка слегка скрипнула под моей рукой и мир вокруг расцвел. Как же здесь хорошо.

***

Город бурлил, просыпаясь медленно и нехотя, он меньше чем за четверть часа стряхнул с себя остатки сна. Вот вроде бы улица и пустынна, и робкие солнечные лучи еще не коснулись асфальта, но вот хлопнула первая дверь, и узкая рука оставляет у двери стеклянную бутылку для молока, первый прохожий спешащий на работу, ветер разносящий первые аппетитные запахи с булочной, что прикорнула на углу. Взмах ресниц, и уже вся улица кипит, людской поток накатывает волнами, бойкий мальчишка-газетчик, кричащий на всю улицу о горячих новостях, парочка бродяг, домохозяйки с озабоченными лицами, подсчитывающих дневные расходы, ловкие воры, услужливо избавляющие от тяжести кошельков карманы прохожих.

В этом вареве людского потока, мало кто обращал внимание на бегущую девочку с потрепанной тряпичной куклой в руке, время от времени останавливающейся, оборачиваясь назад и нетерпеливо подпрыгивающей на месте – видимо ждущая свою нерасторопную мамочку. Тряпичная сумочка нетерпеливо подпрыгивала вместе со своей хозяйкой. Мимо нее прошел мужчина, серый, скучный, абсолютно ничем не примечательный: не новые, но до блеска начищенные ботинки, серый плащ, крепкое сложение и пивной живот, коричневая шляпа, широкое лицо с серыми водянистыми глазами, на дне которых притаились смешинки – типичная английская внешность.

Пропустив мужчину вперед и прождав некоторое время, все еще подпрыгивая на месте, она поскакала в ту же сторону.

Мистер Спенсер уже заходил в здание издательства, когда я решила подать голос.

– Это вы мистер главный редактор? – бойко спросила я.

– Да, я, – он слегка вздрогнул, словно я сбила его с мысли. Но обернувшись, мистер Спенсер ласково улыбнулся. Никогда не доверяла людям с такими тонкими пижонскими усиками, но этот человек был мне симпатичен.

– Мой дядя просил вам передать этот конверт, – серьезно и гордо сверкая глазами, полезла я в тряпичную сумочку и вытащила оттуда пухлый конверт.

– О, конечно, хорошо. Спасибо, мисс. Ответа не будет, – рассеянно взял он конверт. Подумав мгновение, вложил пенни мне в ладонь и развернулся, чтобы уйти. Не то, что я хотела. Совсем не то. Хоть бы на надпись взглянул. А тут, чего доброго, в мусор отправит, не распечатав.

– Но дядя сказал, что вы обязательно захотите ответить. И я должна дождаться вашего ответа, – так же звонко проговорила ему в спину.

– В таком случае, приходите завтра, юная мисс, – немного раздраженно ответил он, – а лучше, передайте своему дяде, чтобы пришел он сам.

– Но дядюшка сказал, что вы ждали его письма и напишете ему ответ сегодня же, – продолжала настаивать я.

– Даже так? – Мистер Спенсер задумчиво побарабанил пальцами по перилам и взглянул таки на конверт, – Профессор Икс. Хотя бы не очередной Смит. Ну что же заходите, мисс.

И он открыл передо мной дверь, пропуская вперед, словно перед взрослой дамой. Интересно, что это? Банальная привычка или интерес?

Я проскользнула в редакцию и остановилась. Маленькое помещение было наполнено рабочей суетой. Где-то чеканила каждую букву печатная машинка, характерно звеня в начале каждой новой строки. Парочка молодых ребят обсуждали статью конкурентов. Кто-то куда-то торопится с кипой бумаг. И ни одной женщины. Куда теперь?

– Пойдемте, мисс, – мягко коснулся моего плеча мистер Спенсер, и я последовала за ним, – Можно ли узнать ваше имя?

– Меня зовут Мери Хоул, мистер Главный Издатель.

Он опять открыл дверь передо мной.

– Заходите, мисс Хоул. А я – мистер Спенсер. И прошу называть меня только так, – произнес он ласково, но строго. Так говорят только с детьми или животными и только если их очень любят.

Пройдя в кабинет, я скромно уселась на краешек стула и осмотрелась. Ничего особенного, полумрак, куча бумажек и какие-то грамоты на стенах. Что-то не меняется никогда. А тем временем, мистер Спенсер неспешно снял плащ и шляпу, аккуратно повесил их и уселся за рабочий стол. Он вскрыл письмо ножом для бумаг и приступил к чтению. С каждым листком его глаза расширялись и загорались.

– Весьма любопытно, думаю овчинка стоит выделки, – заинтересованно пробормотал он, – скажите мисс Хоул, а как зовут вашего дядюшку?

– Дядя сказал, что это тайна, – прошептала я, сделав страшные глаза.

– А почему же он не пришел сам? Так было бы куда проще, джентльмен всегда поймет джентльмена. Или ваш дядюшка знаменитая личность? – скользнул взглядом по моей одежде, и в глубине глаз заплясали смешинки.

– Нет, ну что вы! Мы с дядей живем совсем одни, – замахала я руками, – а он просто не ходит, совсем-совсем, – на последних словах я грустно поникла.

– Кхм, – неловко кашлянул издатель, – это все меняет, но в любом случае, передайте вашему дяде, что я согласен.

Он начеркал на листке несколько строк, позвенев ключами, открыл сейф, и вытащил оттуда мятую тонкую пачку одно-фунтовых бумажек. Негусто однако.

– Это предварительный гонорар, как и просил ваш дядя. Остальное после распространения тиража. Больше не могу. У нас кризис, – с сомнением посмотрел на меня, поняла ли я его. И аккуратно все сложил в конверт.

– Не потеряйте, юная мисс, – наставительно произнес мужчина.

– Не потеряю! – ловко засовывая конверт в сумочку, и блеснув глазами пообещала я. Не беспокойтесь, мистер Спенсер, уж точно не я.

Вежливо попрощавшись, я шла спокойно и медленно ровно до порога издательства. И даже успела услышать, как мистер Спенсер зовет кого-то из своих работников. Дальше я перешла на бег. Все так же держа куклу в руке, я быстро затерялась в толпе и оглянулась напоследок. Молодой человек, вышедший за мной из здания, лихорадочно искал кого-то взглядом. Не хорошо, мистер Спенсер. Ой не хорошо следить за маленькими девочками.

Глава 9

Уважаемый мистер Спенсер

У меня имеется к вам деловое предложение. Думаю, оно должно вас заинтересовать. Я готов регулярно присылать в редакцию вашего журнала статьи, с содержанием одной из которых вы можете ознакомиться в следующих листах.

P.S.: В случае вашего согласия, хотелось бы получить гонорар.

Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Профессор Икс.

Вот такую краткую записку я настрочила мистеру Спенсеру. Признаюсь, промучилась я с ней чуть ли не дольше, чем с самой статьей. Почти десяток страниц заумного текста был безжалостно уничтожен, прежде чем, я остановилась на самом банальном, простом и идеальном варианте.

А вот сами статьи пошли у меня на удивление легко. Давно забытые знания из прошлой жизни всплывали и ложились на бумагу, стоило мне только взять в руки перо. С гордостью могу сказать, что получились они просто великолепными – интересные, познавательные, в меру юмористичные, а главное – понятные даже ребенку. Собственно, в этом и заключался мой план. Устроиться в этой жизни с помощью единственного, чем отличаюсь от остальных приютских сирот – знаний. Ничего сверхгениального я придумывать не стала, и уж тем более не стала совершать открытий века, это право принадлежит истинным первооткрывателям. Я же пошла другим путем. Будучи в прошлой жизни учителем химии, я всегда старалась делать свои уроки интересными и понятными для своих учеников. Помню бессонные ночи в просторах интернета, под сонное ворчание мужа, где я искала истории, интересные факты, занимательные опыты – все, что связано с химией. Мои ребята слушали меня с интересом, а материалы, которые я давала им, усваивали не в пример лучше, чем ученики Анны Петровны, моей коллеги, весьма занудной личности.

Просто в один серый и унылый вечер в приюте, за такими же довольно унылыми размышлениями о прошлой жизни, о книгах где попаданцы сразу же начинали двигать прогресс, вдруг пришла мысль: " ... а почему бы и нет?". Просто обрывок, слетевший листик с дерева размышлений. И пришла уверенность, что все будет хорошо, просто замечательно – я буду выгрызать себе путь в этой жизни, мне дали шанс, который дается не всем, возможно даже, только мне, и я буду тянуть жилы, барахтаться, но я выплыву, я буду счастливой. Я просто обязана быть счастливой.

***

Тихой, робкой поступью пришла известность. Маленькая, но известность. Началось все конечно же с домохозяек. Интересные статьи о кулинарии, косметике, одежде, просто не могли пройти мимо их внимания. Начали раскупаться почти все выпуски малоизвестного журнала, пришлось увеличивать тираж. Затем заинтересовались дети, истории и занимательные опыты всегда привлекают детей. Ну а после, и мужчины, химия в промышленности, в обычной жизни, в быту, реакции, происходящие в организме – красочно описанные, понятные статьи о химии начали набирать популярность. Деньги, текущие вначале тоненьким ручейком, хлынули полноводной рекой. К Рождеству я успела скопить достаточно денег для безбедного и сытого существования в течении года.

Заначку я хранила на чердаке вдовы, там же и писала статьи. А в приют вернулась через неделю, так было гораздо удобнее и к тому же благоразумнее. Никто не говорил о ночном происшествии, словно его и вовсе не было. Я окончательно уверилась в том, что мне все приснилось, и свет, вырывающийся с ладоней, тоже – просто мне устроили темную, после которого я испугалась и убежала. Сьюзи перестала на меня наезжать, только смотрела с еще большей ненавистью. Это было странно, и тревожно. После побега моим ладоням основательно досталось. Потому примерно месяц статьи носил Билли. Конверты с деньгами он честно приносил мне в руки, смотря на меня с восхищением. Я так и не рассказала, что писала статьи сама. Да и не нужно было ему это знать.

Как-то раз, в особенно теплый зимний день, я как могла медленно прогуливалась. Нужно было отнести статью мистеру Спенсеру, но вот-вот должен был пойти снег. Мне нравилось гулять под снегопадом, и я надеялась его дождаться.

– Джейни! – Я обернулась. Ну, разумеется Билли. Подождав, пока он догонит меня, я так же медленно зашагала вперед.

– Ты идешь от профессора? – Вопрос прозвучал грубо, немного ревниво и очень обижено.

– Нет.

– Но в редакцию той газетенки? – Билли развернулся и пошел спиной вперед.

– Я иду к мистеру Спенсеру.

– Я так и сказал. Твой профессор хоть прилично платит тебе?

– Звучит ужасно. – Заметила я. – Словно я не посыльный, а черт знает кто.

Билли только фыркнул, похоже, он в своих словах ничего ужасного не слышал.

– Я к тому, что если бы он платил тебе недостаточно или обижал, то ты могла бы мне сказать, кто он и я бы придумал, как ему отомстить.

Меня настиг приступ смеха, такой, что нам пришлось остановиться, как раз около двух кумушек, яростно что-то обсуждающих.

– О Люси, дорогая ты читала колонку интересных фактов профессора Икс? Они просто бесподобны! – заговорила первая из подруг, высокая и тощая.

– Согласна, Долли. Подумать только блюдо с "танцующим кальмаром"! Эти японцы такие варвары! – вторая была куда ниже, хотя почти такая же худая. Долли тут же смутилась и неловко рассмеялась.

– Безусловно, я бы никогда не смогла бы съесть кальмара, который дрыгает щупальцами у меня под носом, в тарелке, пусть даже и мертвый. Я бы упала в обморок. – Говорила она очень наигранно, словно секунду назад обдумывала, можно ли приготовить это чудо на своей кухне. А может так оно и было.

– Я бы не рискнула даже приблизиться к такому блюду, – категорично заявила Люси, но тут же смягчилась, – Но все же его статьи такие интересные!

– О да! – затараторила Долли, словно поймав волну, – я теперь знаю, что у кальмаров особое строение нервных волокон. И что они даже после смерти вступают в реакцию с натрием. Из этого-то оказывается и сокращаются его мышцы. Представь себе, Люси, кальмара, который умер два часа назад, а теперь лежит у тебя в тарелке и перебирает щупальцами. Муж говорит, что я становлюсь начитаннее, чем он сам.

Последние слова Долли выдала с особым придыханием, словно влюбленная девочка.

– А, мой Джон и сам читает статьи профессора, – пожала плечами вторая подруга. – Интересно, кто он в жизни?

– Да, наверное, он много путешествовал. Он знает так много всего интересного.

– Говорят, что он внебрачный сын лорда N. И ушел из отцовского дома, чтобы стать великим ученым.

– А, я слышала, что он член Королевского общества. Старик, любящий уединение больше, чем славу.

Стараясь не хихикать слишком громко, я поспешила скрыться за поворотом. В Билли я не сомневалась, он последует за мной куда угодно. Нужно отнести конверт мистеру Спенсору. Это предпоследняя статья. Знания не бесконечны, пора придумать что-нибудь новое.

Глава 10

После холодной промозглой ночи серое утро шестого апреля 1936 года встретило меня, свернувшейся в тонкое одеяло по самые уши, в приюте Святой Анны. Капли дождя ритмично барабанили по стеклу, заставляя меня вздыхать, опять будет слякоть. Громкий и чересчур бодрый, для такого унылого утра, голос Марты, помощницы мисс Грей, доносился из спальни мальчиков. Скоро она зайдет к нам. Послышался скрип двери, шарканье мягких домашних тапочек и:

– А ну просыпайтесь, засони! – громовой голос, раздавший прямо под ухом, заставил нервно подскочить.

Марта была высокой, крупной, крепко сложенной, пышной и румяной девушкой двадцати пяти лет – про таких говорят кровь с молоком. Не знаю, как такое чудо выросло в приюте, но оно еще и умудрилось остаться здесь работать. Она была шумной, громкой, иногда её было слишком много, но без неё было бы гораздо скучнее.

– И поживее! Чтоб через десть минут уже сидели в столовой, если не хотите остаться голодными! – притворно грозно говорит она и, развернувшись на пятках, уходит, громко шаркая мягкими тапочками.

Не хочу покидать теплую постель, которую я согрела за ночь. Кряхтя, вылезла из неё и неосторожно отпустила босые ноги на пол – ступни тут же обожгло холодом. Быстро натянув платье, теплые чулки и вязанную кофточку, обувшись в старые изношенные ботинки, я побежала в умывальную. Никто не захочет в такой холод умываться ледяной водой, так что очереди не будет. Быстро скинуть одежду, слегка смочить ледяной водой старое полотенце висящее на крючке и жестко, до розовой кожи, обтереться. До помывочного дня еще полнедели – приходится изворачиваться, не терплю грязь.

Завтрак был мерзким, впрочем, как и всегда, единственное приятное исключение – сладкий чай. Недавно нас удостоил вниманием один из благотворительных фондов – привезли немного продуктов.

Сегодня суббота, значит мы не идем в школу. Все разбрелись кто куда – кто по спальням, кто в игровую комнату. А кто, как я – драить полы или же мыть посуду. Сегодня мое дежурство. Уныло вожу тряпкой по полу, из-за спины появляется Билли и молча меняет грязную воду в ведре, так же молча достает тряпку из подсобки и начинает помогать мне. Хороший он, надежный. Странный день, унылый и какой-то бесцветный, и настроение тоже такое же. А ведь сегодня шестое апреля, ровно четыре года с моего появления здесь, можно даже сказать день рождения.

Нет, так дело не пойдет. Быстро домываю пол на втором этаже. Решительно смахиваю пыль на всех горизонтальных поверхностях и иду к Марте, сдавать работу. Та приходит, внимательно смотрит отведенный мне участок и добродушно махает рукой. Свободна.

Так же решительно беру Билли за руку, удивленно, но молча следившего за мной, и спускаюсь вниз. В прихожей на бесконечных крючках висят десятки детских курточек. Надеваю свою, старую, залатанную, шерстяной берет, старый зонтик и выхожу на улицу. Билли не отстает от меня.

На улице дождь, мы бежим широкими шагами, перепрыгивая лужи. У дома старухи Зингер Билли останавливается, а я ласточкой взбираюсь на чердак. Потрошу заначку, беру оттуда несколько шиллингов и десяток пенсов. Плевать, что заначку трогать нельзя, плевать, что все расходы заранее распланированы. Сегодня мой день.

Билли терпеливо меня ждет, переминаясь с ноги на ногу, ветер-то пронизывающий. Худенькая фигурка, в коротковатых штанах и чересчур длинной куртке, двумя руками держащаяся за зонт, который норовит улететь вместе с ветром. Сердце затопляет нежность. Быстро подбегаю к Билли, беру его за локоть и мы снова бежим. Возле булочной друг удивленно притормаживает, но я уверенно тяну его и мы оказываемся за тяжелыми дверьми, окруженные теплом и запахом выпечки. Подхожу к прилавку и смело покупаю нам по горячему мясному пирогу и засахаренному, печеному яблоку. Пухленькая женщина за прилавком с улыбкой спрашивает с собой ли нам завернуть. Я оборачиваюсь и вижу вдоль стены деревянные столики и отрицательно качаю головой. Вдобавок покупаю по чашке горячего какао и мы садимся за столиком.

Запах нежной сдобы врывается в нос, сметая все на своем пути. Мальчишка блестящими глазами смотрит на еду и тихо, неверяще спрашивает:

– Это все нам?

– Нам!

Когда мы вышли из булочной, сытые, довольные, счастливые, дождь уже прекратился. Свинцовые облака разогнал шальной ветер и робкие неуверенные лучи весеннего солнца легко погладили наши улыбающиеся лица. Было невероятно хорошо, даже пронизывающий ветер был совсем не страшным, играя с моими выбившимися из-под берета кудрями. Мы долго гуляли держась за руки. Просто без причины иногда смеялись, громко, заливисто, так, как умеют только дети. Купили жаренные каштаны и догулялись до самого Моста.

Стоя на мосту, положив руки на перила и подставляя лица весеннему солнцу, слушая неспокойное колыхание волн Темзы, и ощущая тепло стоявшего рядом друга, я поняла, что отпускаю свое прошлое. Цепи, связывавшие мою душу с прошлой жизнью, растаяли. На сердце стало совсем легко, казалось я вот-вот взлечу.

– ... и правильно... – шепнул ветер игриво подкинув локон.

– Ты наша... – пропели, запутавшиеся в ресницах лучи солнца.

– ... та жизнь была не для тебя... – ровно прошелестела река.

– Кажется, я дома... – прошептало сердце.

Конец первой части.