Текст книги "Жаршары"
Автор книги: Ахметжан Абду-ль-Азиз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
От автора
Повесть «Жаршары1» одноимённого автора, является парадигмой нескольких ветвей сюжетного переплетения, способное погрузить разум любопытного читателя, в глубокий ментальный колодец самопознания. В момент очередного тернистого поиска собственного «я» и его сакральных желаний, соразмерно ёмкий и одновременно живой слог, сумел вобрать в себя парадоксы военно-духовного самоопределения. А также, лаконично уместить индивидуальное кредо, с тонкой калькой философско-лирического концептуального окраса. В авторском изложении сего завуалированного контекста, запечатлены переживания и размышления современников того периода, яростно гнавшихся за красивой жизнью и его вожделенными дивидендами. Среди коммуны, пытавшейся жадно уцепиться за уступы появляющихся перед ними сиюминутных возможностей при невольном существовании в некой зыбкости и коварности политически амбициозных взаимоотношений алчного и властолюбивого народа, под круговой порукой манипулятивного руководства их попечителей. Все постепенные преобразования исторически-выдуманного и биографически-созерцаемого мира, проникают в душу любителя рассказов о сильных и великих личностях: способствуя на их живом и тяжёлом примере встрепенуться лежебок, да неуверенных в собственных возможностях, ведомых современников. Созерцаемым путём, давая им весомый толчок, для эстетического совершенствования и развития. За счёт трудоёмкого стремления изваять из собственной глины, более совершенный и независимый образ!
При бесконечных попытках думного внедрения в обратный поток (сакрально-светового столба вдохновения), коем является некий проводник энергетически подпитываемого канала. Что через яркую вспышку и дальнейшее безудержное течение, откладывает цикличные мерцания в подкорке чертог неокрепшего подсознания. Наше воображение невольно раздвигает рамки критического мышления, периодично варьируясь на обсессивно-компульсивной плоскости, из-за внезапных ретроспекций прожитого опыта каждого уникального человека, заставляя совершать инициативных, поистине великие дела. Подталкивая трепетное и чуткое сердце, пытающееся удовлетворить свои душевные потребности, продолжать поиски неразгаданного смысла ветхого существования!
В момент противоборства с явной несправедливостью беззаконников, нарушающих равновесие в бренном бытие. Герои жизненных сюжетов, способны осознать свою значимость и весомость при дееспособном и, морально-поддерживающем кворуме – повышая свою самооценку. Поскольку всякая личность, независимо от возраста, надеется на одобрение и похвалу со стороны своих близких… Единовременно, тот искренне желает признания и любви, находясь даже в самом, критично-вульгарном обществе. Любой отчётливый след, оставляемый единицами – это пример для потомков, учеников и сподвижников. Предлагающий позиционно-шаткой персоне, возможность уверенно идти за впереди идущим лидером, чтобы наконец-то проявить в полной мере свой неповторимый отпечаток индивидуальности, который никогда не поблекнет и не просядет талантом при раскрытии особого личностного почерка, в сфере творчества, и жизнедеятельности.
В этой книге человек подчерпнёт для себя то самое необходимое состояние эмоционального одухотворения – осознанно и подконтрольно срывая дамбу скованности и зажатости. Выплёскивая застоялые чувства, после периода длительного подавления энергетического фона. Ибо сей посттравматический взрыв, порою профилактически необходим каждой фактурной натуре и латентному нраву. С прорывающимся внутренним голосом: непонятным и столь внятно неописуемым для многих окружающих. Ведь посредством передачи образа главного героя, создаётся некая отдушина, в связи с некогда пережитой фрустрацией нашего внутреннего ребёнка, которая избавляет читателя от состояния депрессии, окутывающей негативной энергией, ауру безнадёжного самобичевания.
«Жаршары» – это рассказ, комбинирующий в литературном изложении, исцеляющую психологию и развивающую философию. Своим сюжетным повествованием он похож на отдельные истории из бестселлера «тысячи и одной ночи», дошедший до наших дней через сборник персидских сказаний. А позже дополнившийся сказками из арабского и индийского фольклора. Да будет вам во благо, прочтение данной завораживающей повести. Пусть же та сакральная идеология, выработанная путём проб и ошибок: дисциплинированно и не сворачиваемо-следуемое ханом Жаршары. Подтолкнёт вас сформировать глубоко-личное воззрение, которое не подвергнется манипуляциям и внушениям окружающего вас радикально-аморального суждения. Ну а затянувшийся любовный поход навстречу друг к другу, предопределённый главным героям, напомнит нынешним меркантильным и беспочвенно-беспричинным ревнивцам, о цене великой… Да воистину, настоящей жертвенной любви – верующих мечтателей, искавших аналогичных безумцев в бытие!
Синопсис
Данный рассказ, охватывает период XV века. Где постоянное напряжение при выборе безальтернативного исхода в той или иной ситуации, заставляет читателя искренне сопереживать главным героям. Сюжет повествует о человеке, который поднялся из грязи в князи, возглавив маленькое, но вполне независимое государство. Жаршары – это персонаж, жизнь которого полна многих, воистину непосильных для обычного смертного, испытаний. Но несмотря на тяжёлую судьбу, сумевшему доказать всему миру, а главное самому себе, что путём трудолюбия и искренней жертвенности ради Аллаха при поддержке вверенного ему народа, можно обрести славу и почёт на многие века – прослыв достойнейшим правителем, среди уважаемых мужей своего поколения! Через мысли и решения хана Жаршары, открывается возможность как бы на себе ощутить бремя его неподъёмной власти. История, в действительности, не имеет сослагательного наклонения. Поэтому читателю даётся возможность, прийти к концу сей книги, к вынужденной инъекции придирчивости и педантичного самоанализа, через сито всплывающих вопросов: ныне очень глубоко засевших в его голове. А также, к фундаментальному размышлению о том, что наша беспечность – даже маломальское безрассудное действие, может привести к колоссальным последствиям, словно палитра бесконечных вариаций стечений обстоятельств, от запущенного нами «эффекта бабочки». Гуттаперчевый посыл, словно бумеранг, обучит человека тому, что, прежде чем осудить кого-либо, за какое-либо его свершение, следует для начала найти тысячу оправданий его резонансно-неестественному поступку! Ибо воистину мы сами небезгрешны – в подавляющем большинстве случаев при своём земном (физическом) путешествии, по аналогичному мосту «сират2». Персонажи данной сюжетной линии, позволят взглянуть на себя лично (на благородные и неблаговидные качества), через призму эдакого кривого зеркала, тождественного вымышленным героям. А самое главное, научат олицетворять собственный мозг, как персональное, сотворённое в воображении, государство. В котором ваш разум – это всемогущий правитель. Знания, приобретаемые через органы чувств – это инвестиции в страну. А дурманящие средства – это внешняя агрессия, и внутриусобные конфликты. Ну и, конечно же, наши позитивные и негативные мысли, выступают как законы: будто программы администрации и парламента (где могут быть филантропы, так и волонтёры, единовременно, как и явные коррупционеры, приступающие моральный закон).
Пролог
«Во времена великих изменений, в период веры в Единого Творца, дошедшей до бескрайних степей. Во всей необъятной Евразии, переживавшей взлёты и падения при коллаборации и соперничестве самодостаточных народов. Что предопределённо приютила на своём бесконечно истязаемом пласте, некогда великие династии и монументальные царства. Опять-таки из-за ненасытного и неуёмного желания материальной наживы и безграничной власти. Невольно упустили из подноса, прогрессивно разраставшийся, как вспыхнувший яркий свет – ислам и правоверных мусульман. Которые отчаянно вели духовные и ментальные противоборства, против глубоко утвердившегося в сердцах и умах людей «джахилии3», что через цепь поколений прижились среди последователей тенгрианства и идолопоклонства: испокон веков существовавшие в этих краях».
Не прошло и полувека с начала монгольского завоевания, как многие из монголов, в отличие от остальных своих сородичей, хранивших верность прежним верованиям и неукоснительно соблюдавшим общепризнанные Ордой законы, стали добровольно принимать ислам. Несмотря на установленные Чингисханом доктрины, искажённо описанные в летописях китайских и других враждовавших с ним государств, которые он пытался завещать своим сыновьям и потомкам: преобразовывая идеологию «кровавого меча», в некую догму самоопределения, обёрнутую в форму кочевнического быта и существования.
Мусульмане-монголы, занимавшие ключевые должностные посты в государстве, активно способствовали устранению последствий тяжёлого хаоса, вызванного войной. Они стали восстанавливать Бухару, Самарканд, Хорезм, Ходжент и другие города и поселения. История гласит, что среди принявших ислам монголов, спустя некоторое время, появились справедливые ханы, их наместники и богобоязненные учёные. Одним из видных и уважаемых ханов, способствовавших принятию монголами ислама и ставших защитниками мусульман, был могущественный правитель Золотой Орды – Беркехан (потомок Чингисхана). Он правил землями от севера Туркестана, до реки Волги в России.
Позднее его дело продолжил Султан Мухаммад Узбек, признанный покорёнными народами и племенами, правителем огромного пояса земель от Приволжья до Крыма и дальше, охватывавшего значительную часть территории, ныне входящей в состав современной России. Он тоже являлся одним из потомков хана Джучи (унаследовавшего свой необъятный «улус4» от отца – общеизвестного впоследствии во всём мире, в плеяде исторических свершений, оставивших глубокий отпечаток в памяти людей, а также в ДНК множеств ассимилированных племён и народов).
Ещё одним монгольским ханом, принявшим Ислам, был правитель всего Маверанахра и Туркестана великий Султан Тарамширан, который по своей родословной линии восходил к самому Чагатаю. Хотя этот его пращур был ярым врагом мусульман, подвергавший верующих в Единобожье страшному и ужасному гнёту, беспощадно разрушавший многие незыблемые города, и опустошавший их богатые плодородные земли. Именно по величайшей милости Всевышнего Аллаха, Тарамширан стал праведным мусульманином! Он стал одним из значительных звеньев в цепи последующих покаяний – ярким пламенем очищения, вспыхнувшим после затянувшейся великой смуты, вызванной деяниями жестоких предков. Своей справедливостью и скромностью он был под стать халифам, носившим титул «Хулафа ар-Рашидин5», а также халифу Умару ибн Абдулазизу.
Также история прошлых эпох, хорошо помнит период Илхании персов. В те времена иракцы из Шама толпами стали принимать Ислам. Они были потомками Хулагу – первого врага Ислама, разрушившего Багдад и уничтожившего Аббасидский Халифат. В своё время он практически до основания разрушил многие их города, жестоко обращаясь с покорёнными его жителями, оставив глубокий шрам на всей исламской «умме6». Быть может поэтому, по милости Всевышнего Бога, именно из его воинственного рода, вышел благородный и справедливый правитель, «принявший Ислам» – уверовав во Всемогущего Аллаха, да в его Пророка и Посланника Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). Таким образом вселенский коловрат менял сознание всех последующих поколений, циклично разрушая и заново созидая устои, в волнообразно переменчивом дольнем мире.
Как могло случиться так, что захватчики, разбившие мусульман, в конце концов приняли новую для себя веру? Ведь обычно в истории человечества всё происходит наоборот: побеждённые покоряются воле победителей и отдают себя на их суд, принимая политическую идеологию того, кто правит ими и кто волен своенравно их покарать. Как говорится, «народ следует религии своих правителей»! Однако после нашествия великой монгольской империи, мусульмане смогли добиться того, что захваченные оккупантами территории, вновь стали мусульманскими государствами.
Шли века, менялись поколения. Со временем изменился духовный облик всей Азии и восточной Европы. Но одно оставалось неизменным. Всё-таки, традиции и обряды каждого племени и народа, имели свой индивидуальный, неповторимый колорит. Период, о котором пойдёт дальше речь – это время богатое на перемены, имеющие отголосок ныне канувших великих свершений на пути Аллаха, в лице своих нынешних героев, а также в облике двуликих притеснителей. В истории человечества всегда существовали законы, которым следовали люди. Народ каждого государства всегда имел отличия (в вере, в цвете кожи, в своём языке и, даже в своём характере). Такое обобщённое понимание справедливости и ментально-тактильное сосуществование с природой и окружающим миром, был и у кочевников. Их законам не могли перечить ни старейшины своих племён, ни даже его ханы. Женщина той поры скорее была имуществом отца, нежели самостоятельной личностью. Они не имели право голоса в мужском сообществе (если же только не добивались особого социального статуса, или же не принадлежали к правящей семье). Мужчину же ждала судьба стать либо выдающимся воином, либо поверженным в бою.
В социально-политическом плане, на карте постоянных конфронтационных преобразований, у каждого – так или иначе избранного, или же самопровозглашённого самодержца, имелась толика контролируемых земель и подвластное воле предводителя население. Пленных рабов также было достаточно много. Ибо междоусобные войны, да набеги разбойников на беззащитные караваны в этих краях, уже стали повседневным явлением, с которыми не в силах были справиться ни наместники городов, ни «эмиры7» государств.
Целая клубочная жизнь, пролетала словно стрела, выпущенная из натянутой тетивы, на которую нанизана данная неразрывная нить. Через земли Центральной Азии по «Великому Шёлковому Пути» сезонно шли караваны, из дальних краёв перевозя в своих загашниках: чаи и разнообразные специи, фарфоровые и гончарные изделия, разные украшения, драгоценности и ткани. Из-за частых набегов грабителей приходилась обращаться за помощью к наёмникам в разных городах. Также выплачивать дань местным управленцам, за безопасный проход по контролируемым ими феодальным территориям. Одним таким городом, стоящим на пути караванов, был цветущий город Фариз. Его правителем был всеми любимый и основательно закрепившийся на своём троне, хан Жаршары. Он завоевал неувядаемую славу в многочисленных сражениях. Но уважение и почёт, обрёл благодаря своей гуманности и справедливости.
Хан Жаршары имел единственную и горячо любимую дочь Фатиму – бесценный и долгожданный подарок, за нелёгкие годы его правления. На политической арене, Жаршары имел веские доводы для поддержания мира и принимал часто тяжёлые решения, дабы не развязывать глупые и бесполезные войны с соседними фракциями и городами. Он мирил враждующие племена и старейшин авторитетных родов, порою развязывавших при дворе крупные раздоры, безжалостно проливая свою кровь во внутрисемейных интригах при определённой периодичности разделения сфер влияния, в связи с их неуёмной алчностью и властолюбием, которые со временем превращались в дестабилизирующую злокачественную опухоль, прямо у него под боком. Он порою даже прощал выходки мелких разбойников, что отражались очередным убытком в ежеквартальных докладных и оброчных манифестах крупных землевладельцев, а также в «джизье8» совокупно сосуществовавших иноверцев в областях собственных границ. Ну и соответственно в окончательной книге учёта финансовых потоков у его казначеев, нехотя заверено превалирующих с отрицательными пометками в показателях, представая чёрной долговой ямой в графе доходов и расходов страны, дабы в конечном счёте предотвратить любые предпосылки внезапной внешней агрессии.
Хан Жаршары был глубоко набожным человеком, твёрдо следовавшим всем постулатам своей веры, ментально опираясь на священный Коран, а также на достоверные хадисы Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует). В различных ситуациях ему часто приходилось принимать непростые решения, ведя одновременно духовную, политическую, военную и административно-социальную жизнь: неустанно примеряя на себя роль связующего регулятора и умелого пастыря в цепи городских неуёмных проблем, обычно не имевших целесообразного решения без грамотного руководства их правителя. Из-за противоречий в вопросах религии, а также судебно-правовых тяжб – по причине торговых, личностных и искусственно слепленных неблаговидных наветов, в купе классового неравенства, нерешённые задачи, превращались в дести наслаиваемых бумаг, откладываемых на неопределённое время. Вследствие чего, в некоторых подотчётных институтах происходил временный коллапс их прямой функциональной обязанности. Ибо воистину всё упиралось в окончательное волеизъявление падишаха. Так что дел у хана Жаршары, было всегда предостаточно.
Бумажная волокита с лёгкой степенью бюрократии в законах, в будущем иерархично подчинила каждую прослойку общества. В дальнейшем способствуя местным структурам работать в автономном режиме. Однако по особо важным вопросам: государственной безопасности и иного характера глобальных проблем, подавался непосредственный запрос, дабы верховный «кадий9» мог лично взять под контроль ту или иную ситуацию. Чтобы он в свою очередь, мог своевременно уведомить хана Жаршары о промежуточных и цельных процессах сего положения. В связи с чем, повелитель и принимал те или иные указы, преобразовывавшиеся в результате в устоявшийся свод будущих законов. Благодаря этому, в итоге ему удалось срубить на корню разросшуюся некогда дикую коррупцию. Такие перемены оттащили зажравшуюся элиту от всеобщей кормушки, искоренив наглое воровство его высокопоставленных представителей. От чего город со временем стал только процветать и развиваться. Впоследствии начали расти социальные льготы, а вместе с ним патриотизм, да искренняя любовь его жителей. Таково было положение города Фариз и его многонациональных граждан, на тот период».
Глава 1
Айша, или тяжёлое восхождение хана Жаршары
«Душа – безмолвный холст Творца!
А наша «длань» как пыль ложиться!
Нельзя спросить у мертвеца,
Где в бой, где надобно смириться?
Меняет век своих героев,
Рождая луч больших надежд!
Несправедливость, словно Троя:
Смертельна светоч для невежд!
Мать – проводник, учитель первый!
Весь рай под нежною стопой!
Так много сил и столько нервов,
Она потратила с лихвой,
Лишь чтобы стать твоей стезёй!
Уютным домом для души!
Полярной – яркою звездой!
Молитвой, что не заглушить!
В мирской заботе… Вне прострации –
В борьбе, за шанс существования,
Душа без образа и нации!
Пойдёт её повествование!
От колыбели, до могилы.
Весь спектр чувств внимая вновь!
Дурманом неким расходилась –
В скользнувшем вихре любовь!
Одна судьба – взахлёст поступки
Слова – как птицы на устах!
Заслуги все и все проступки,
Багаж истории в томах,
Чернильным следом остаются:
Воспоминаньем мудрецов!
По рекам жизни разольются –
В звучанье тысяч голосов!
Каскадом знаний орошая –
В цветенье, веру наложив…
Из книг учения, вбирая –
Разумно опыт потрошив
Невзгоды, счастье чередуя –
Смиренно фатум дней приняв.
Из жизни, знания смакуя –
Занозу опыта вогнав!
Быть может эдакая доля,
Вернётся с собранным уроком
Сыграв героя, в бренной роли –
Противясь, манящим порокам!
Отождествляя тело, луком…
А дух, испущенной стрелой…
В пути, испытывая муки –
Где смерть, сокрыта за чадрой!
Пройдётся дервиш босоногий,
«Змею в кустах» схватив за хвост…
Куда ведут судьбы дороги?
Когда ж разрушиться, сей мост?
Разверзнув смысл испытанья,
На Божий суд вверяя дух.
От хорды сущего скитанья –
Летя как камень, или пух!
Сквозь антураж, под песнь «Данте»
«Камеей выпуклой» – потомкам!
Сменив природу на ландшафте –
Создав дворец среди обломков!
Не обвиняя праотцов,
За их грехи и вольнодумство.
И в стане будучи писцов,
Быть деликатным и искусным!»
Хан Жаршары не был рождён наследником во влиятельной и богатой семье, которая бы монархическим образом передала бы ему все бразды правления над устоявшимся государством. Ещё при рождении, судьба очень жестоко обошлась с ним: непозволив будушему правителю Фариза, даже обрести маломальское родство среди пролетариата.
Айша – его мать, была малоимущей и очень одинокой. Ей только исполнилось пятнадцать, когда как война, уже забрала её отца, а голод и болезни, унесли в могилу её мать и двух младших братьев. Она была ткачихой, работающей не покладая рук в поисках своего ежедневного пропитания. Состригая овец и обрабатывая шерсть, в дальнейшем она пропитывала пряжу натуральной краской. Затем подготавливала разноцветные нити к будущим ткацким изделиям. Эта хрупкая девушка долго и кропотливо трудилась в одиночку, создавая замечательные ковры с изящными узорами. Но в своём ремесле её женская натура всегда чувствовала притеснение при естественно-деловой конкуренции с торговцами-мужчинами, в периоды оживлённых продаж. Чтобы прокормить себя, ей приходилось продавать свои ковры почти что за гроши.
Тяжела была жизнь одинокой девушки. Платить аренду за постоянное место на дневном базаре не было более возможности. Ибо прибережённых средств – унаследованных после скоропостижной кончины близких родственников, ей уже совершенно не хватало. Ей даже прошлось распрощаться со своим отчим домом – живя в итоге на базаре (у порога арендованной лавки), дабы оплатить приобретённые займы за ткацкий станок и материалы, чтобы как-то иметь возможность продолжать функционирование своего кропотливого производства. В итоге, это заставило её принять нелёгкое решение: перекочевать из родного города в места невиданные ранее. Нужда вынудила отправиться Айшу с очередным караваном в новые благоприятные земли, для продвижения своей индивидуальной продукции (в оговариваемых торговых сделках). Караван шёл долгие дни и ночи, останавливаясь во всех городах на его пути. Пытаясь продать свои ковры, она уделяла всё своё внимание и время, всем потенциальным покупателям, на временно возникавших базарах. И наконец, в одном из крупных городов, по воле Всевышнего Аллаха, ей удалось удачно продать все свои рулоны (ковров) одному купцу, оценившему её изысканный труд, по достаточно выгодной цене. Айша благодарила Бога за благоприятную сделку и даже частично раздала милостыню неимущим и сиротам, дабы выразить свою бесконечную признательность судьбе. Но её радости увы, суждено было продлиться недолго.
Уже через несколько дней, караван покинувший город, стоял в степи – на ночном привале. Мирно почивавшие торговцы и купцы, даже и не предчувствовали подступавшую к ним беду: алчно надвигавшуюся с наветренной стороны безмятежно отдыхавшего лагеря. Внезапно среди ночной тиши, полчище разбойников – словно безудержная буря, обрушилась на слабозащищённых и ошарашенно-испуганных людей. Они убивали всех, кто пытался оказать сопротивление. Внушая страх каждому человеку, находившемуся в полной растерянности и беспомощности. Опасаясь за свои жизни, торговцы отдавали все свои вырученные деньги, а купцы приобретённые товары. Без боя и сопротивления, лишившись всего своего имущества, некоторые мужчины и многие молодые женщины: после жестокого набега, насильно были угнаны безжалостными и наглыми захватчиками в неминуемое рабство, вместе со всем следовавшим (груженым) скотом.
Один из таких злобных и жестоких разбойников, также вырвал у малоимущей Айши некогда припрятанный глубоко за пазухой мешочек, с кровно заработанными ею монетами. Прибывая в некоем ужасе и нереальном кошмаре от всего происходящего, она, всё же не страшась за свою жизнь, судорожно набросилась на вора. Айша отчаянно сопротивлялась, желая вернуть насильно отнятое у неё имущество. И это оказалось жестокой ошибкой. В потасовке, она случайно порвала его рубашку, что привело её притеснителя, в страшную ярость. Вытащив свою саблю, он приставил острое лезвие к горлу Айши. Прощаясь с этим миром, она просила Аллаха, через «Малак-уль-Маута10», забрать её душу. Но не такая, к сожалению, ждала её судьба. Немного остыв, этот бесчестный подлец позарился на красоту невинной Айши. Жестоко надругавшись над ней – на глазах у парализованных животным испугом торговцев и купцов, а также хлопавших да посвистывавших приспешников (что с насмешкой стали подбадривать того). Напоследок он бросил перед ней на землю полустёртую медную монету. Как бы указывая на её положение и цену. Затем ехидно рассмеявшись перед своим уходом, тот подчеркнул её беззащитность и немощность перед его силой и властью.
Убитой горем и навеки опозоренной девушке, захотелось наложить на себя руки. Но её спутники – также потерпевшие бедствие, умоляли не делать этого. Ибо, соверши она этот греховный поступок, то её ждал бы гнев Аллаха. Прислушавшись к мнению своих спутников, Айша вся в слезах легла спать. В эту полную потрясений ночь – во сне, её сердце стало утешать её:
– Бедная Айша, несчастная моя хозяйка. Ты потеряла последнее что имела – свою девичью честь. Но не плачь, пожалуйста! Я слышу, как ангелы несут тебе благую весть от Аллаха! По воле Всевышнего Творца, ты получишь от него благодать за свои страдания, в лице своего чада: невольно зачатого при греховном вожделении (умышленно-надругавшегося) безумца. Но с Божьей милостью, «заточённое в трёх мраках»!
Внезапно, Айша проснулась вся в холодном поту. Разумом она всё ещё не верила услышанным словам. Однако её хрупкое сердце, до сих пор колотилось как бешеное: даже после спонтанного пробуждения. Одновременно, словно рой жужжащих пчёл – будто бы разлетавшихся над её отяжелевшей головой, медленно затихал скоротечный звон, осевший во внемлющих ушах (волнующе возникший и внезапно рассеявшийся), после услышанных пророческих слов. Сну предначертано было оказаться вещим. Спустя некоторое время уже стали проявляться первые симптомы беременности. Но Айша, теперь уже совершенно не беспокоилась. Хотя и оказавшись, будучи один на один со своими бедами. Будущая мать, всем своим нутром доверяла услышанному знамению и уповала в своей нелёгкой судьбе – на волю Всевышнего Аллаха, продолжая достойно жить, в ареале вверенного ей свыше испытания! Отгородившись огромным терпением от всех уныний – постоянно порождаемых унылыми и горестными мыслями, да перманентными сожалениями. Юная особа (инстинктивно беспокоясь о своём самочувствии и за здоровье своего, не рождённого ребёнка), остановилось в первом же городе, до которого добрался изрядно потрёпанный караван. Им оказался город Фариз. В нём, Айша в первую же очередь отправилась к Мечети, где села у его порога. А местные жители брезгливо обходили её на поступях к храму, лишь снисходительно озирая неприглядный стан и непрезентабельное облачение путницы.
Гордость не позволяла ей просить милостыню у прохожих. Осознавая свою полную беспомощность и изнеможение, образовавшийся от жажды и стыда ком в горле, невольно выдавил из глаз, кристально чистые слёзы. Вдруг, из толпы отделился скромно одетый старец, который подошёл к ней. Опираясь на трость исхудавшей левой рукой, а правой придерживая перекинутую через плечо перемётную суму, сей преклонного возраста – незнакомый прохожий, с белоснежной бородой и глубоко посаженными глазами, спросил её:
– Что с тобой? В чем причина твоего несчастья? Разве гостям прекрасного города Фариз, в такой солнечный день, следует предаваться грусти? Доченька моя, вытри же свои слёзы. И сними со своих глаз этот печальный занавес безнадёжности. Оглянись вокруг. Ведь наша жизнь всё ещё бурно кипит. Тебе не стоит предаваться отчаянью. Ибо в душе, с «иманом11», ты не одинока. Внезапно выдернутая из состояния глубокой фрустрации: фразой, переполненной доброжелательными флюидами. Опешившая Айша, легонько взглянув опухшими глазами на этого старика (старающегося растянуть своё морщинистое лицо, желая по-отцовски ей улыбнуться), тут же резко встала и вытерла слёзы. Затем с уважением поприветствовав пожилого мужчину, предложила ему сесть рядом с ней, на ступеньках Мечети. А в ответ боязливо вымолвила:
– Почтенный старый господин, прошу прощения у вас за то, что лицезрите моё горе. Однако мне стало крайне любопытно – как вы узнали, что я не местная и совершенно одна?
Спросив об этом, она плавно отвела свой взор от старика: взволнованно пощупывая и теребя от смущения, своё потрёпанное платье. И не дожидаясь ответа на заданный вопрос, опустила вниз – опухшие от слёз, карие глаза. При каждом вдохе плавно погружаясь в свои воспоминания, она то и дело обволакивала очи, мокрой пеленой отчаянья. В её голове, крохотными вспышками возникали образы домочадцев. А на мгновение – при смене кадров, застыл образ усопшего отца, который всеми самыми тёплыми чувствами, отпечатался на холсте её внутреннего мира. В годы беспечной её юности, он часто был надёжной опорой. Ведь жестокий и реальный антураж мрачной мизансцены, уже перемолол своими безжалостными жерновами, немало наивных и неподготовленных к испытаниям наивных судеб.
Старец вывел Айшу из состояния прострации несколькими покашливаниями, заполнив образовавшуюся неловкую паузу тёплым излучением мягкой улыбки. Затем, полностью просканировав её опытным взглядом, приметил, что она всеми способами пытается спрятать свои руки и лицо, дабы скрыть некогда приобретённые синяки и ссадины. Копаясь в своём мешочке, он достал старую – обтянутую верблюжьей кожей фляжку с водой, и протянул её Айше со словами:
– Выпей дочка. Ты тратишь последние силы на беседы с незнакомым стариком, сама же изнемогаешь от жажды. Как я могу не отблагодарить тебя за это, своим скромным подношением. Ты пей, пей. А я отвечу на твои вопросы.
Хотя её взгляд был обращён в пустоту, она всё же вслушивалась в каждое сказанное незнакомцем слово. Старец продолжил:
– Думаешь, как я пришёл к мысли, что ты наверняка не местная? Внимательно всмотрись дочка, на эту незыблемую мечеть: прекрасный золотой купол, замечательные узоры на стенах и роскошная массивная парадная дверь! Здесь почти весь город принял Ислам и усердно старается следовать праведному пути. Невольно наблюдая за тобой, вначале я пришёл к определённым поверхностным выводам. К примеру, если бы ты была мусульманкой, то непременно пожелала бы войти вовнутрь. Но ты не сделала этого, почему? Во-первых, я заметил твой растерянный вид. Тогда я решил, быть может, ты не знакома с Исламом и желаешь изучить его? Но ты, то и дело, совершала движение вперёд – подходя почти к самому порогу, а при виде выходящих людей, стеснённо пятилась назад. Тогда первоначальное моё предположение, отпало само по себе. Ведь, если бы ты желала что-то узнать, то не раздумывала бы так долго. Но, а если же нет, то и близко бы не подошла к месту молельни. Во-вторых, я взглянул на твою одежду – местами испачканную от тягот путешествия, да полувыцветшую от летнего палящего солнца. Тогда я понял, что ты пробыла в длительном путешествии и что сей утомительный путь, был весьма тернист и витиеват. Однако почему же ты не осмелилась войти в мечеть, талдычил совесть моей логике? И только поставив себя, на твоё место, осознал, что тебя остановило большое сердце! Ведь как ты могла войти в дом Аллаха в небрежном виде, пренебрегая всеобщей сунной – неотъемлемого омовения, для прихожан! Поскольку каждый уважающий коммуну и строгие своды негласных законов, естественно выкажет своё недовольство, невольно оскорбив тебя за невежество. На фундаменте этого умозаключения, я благодатно ощутил, какая же ты богобоязненная сестра, не желающая наводить грязь на «Умму» пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) и на саму веру! Теперь же, как я пришёл к выводу, что ты одна. Вот здесь пришлось немного подумать. Первая мысль моя была о том, что если бы ты ждала кого-то, то предпочла бы прохладную тень, нежели жар полуденного солнца – на лестнице, у входа в мечеть. Но, даже если этот человек был бы в мечети, то рано или поздно, он бы вышел из него. А ты сидишь с самого утра и только сейчас проронила свои слёзы. Это привело меня к окончательному выводу, что ты не местная и без знакомых.
