Текст книги "Труп в библиотеке"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 16

Джордж Бартлетт оказался долговязым тощим юнцом с выпирающим кадыком. Он дрожал и заикался. Добиться от него связного, членораздельного рассказа оказалось сложно.

– Не правда ли… ужас какой-то… В воскресных газетах читаешь… но чтобы чуть не на твоих глазах… такие преступления…

– К сожалению, они происходят, – вставил терпеливо начальник полиции.

– О, конечно… но это кажется мне невероятным! Всего в нескольких километрах отсюда, не так ли? В каком-то деревенском доме… Вот мерзкое, должно быть, местечко! Громкий скандал в этой дыре, правда ведь?

Полковник Мэлчетт рискнул прервать его излияния:

– Вы хорошо знали покойную, мистер Бартлетт?

Джордж Бартлетт впал в растерянность.

– О, н-н-нет, не очень, совсем мало, господин полковник. Можно сказать, чуть-чуть. Один или два раза мы танцевали… ну, прогулялись как-то днем… играли в теннис…

– Кажется, вчера вечером вы были последним, кто ее видел?

– Вот уж не знаю. Хотя может быть. Не правда ли, впору рехнуться? Она была в полном порядке, когда мы разошлись.

– В котором часу, мистер Бартлетт?

– Дело в том… да… э-э-э… я танцевал с ней в начале вечера. Сейчас все объясню. Это было сразу после ее обязательного выступления с этим платным плясуном. Что-то около половины одиннадцатого, а то и в одиннадцать… точно не скажу.

– Пусть это вас не беспокоит. Мы уточним время сами. Просто изложите факты.

– Ну, мы танцевали, знаете. Я вообще-то не так уж хорошо танцую.

– Это к делу не относится, мистер Бартлетт.

Джордж Бартлетт бросил на полковника обеспокоенный взгляд и пробормотал:

– Нет… м-м-м… разумеется… я только хочу сказать, что мы кружились и кружились, я что-то говорил, но Руби была не в настроении, даже зевала. Ну, я понял, что она скучает, поблагодарил ее, и… она ушла. Вот и все.

– Куда она ушла?

– Поднялась наверх.

– Она вам не говорила, что торопится на свидание или собралась прокатиться в авто?

– Нет. – Он грустно добавил: – Она меня просто оставила, знаете.

– А как она себя держала? Не нервничала? Или была чем-то озабочена?

Джордж погрузился в раздумья.

– Ей надоело, раз она зевала. Больше ничего.

– А что делали вы сами? – спросил главный констебль.

– А?

– Что делали вы после ее ухода?

Тот уставился на него, разинув рот.

– Сейчас, сейчас… что же я делал?

– Вот мы и ждем ответа.

– Скорее всего, ничего. Дьявольски трудно вспомнить. Не удивлюсь, если отправился в бар пропустить стаканчик.

– Так вы пошли туда или нет?

– Совершенно верно! Спустился глотнуть капельку. Хотя нет! Это было не тогда. Пожалуй, сначала выглянул на улицу подышать воздухом. Для сентября необыкновенно теплые вечера. На улице очень приятно. Да, теперь ясно вспоминаю. Немного прошелся по свежему воздуху, затем заглянул в бар и вернулся в танцевальный зал. Я заметил, что… как ее? Джози, что ли?.. танцевала с этим типом, теннисным тренером. У нее вроде болит нога уже несколько дней.

– То есть вы вернулись в отель в полночь? Не хотите же вы убедить нас, будто прогуливались, как вы говорите, больше часа, и притом один?

– Но я ведь заходил в бар… Я… я, видите ли, размышлял.

Полковник Мэлчетт принял его заявление с недоверием:

– О чем именно?

– Ну, не помню. О многом.

– У вас есть машина, мистер Бартлетт?

– Да, есть.

– Где она находится? В гараже отеля?

– Нет, просто во дворе. Я собирался проехаться, понимаете?

– Может, и проехались?

– Нет-нет, уверяю вас!

– А мисс Кин, случайно, не взяли с собой?

– Ах нет! Вот еще! Могу поклясться, что вовсе ее не возил. Провалиться мне на этом месте!

– Спасибо, мистер Бартлетт. В настоящий момент у меня нет к вам больше вопросов. В настоящий момент, – повторил Мэлчетт с ударением.

Бартлетт с выражением глуповатого испуга смотрел ему вслед.

– Невероятный кретин, – процедил Мэлчетт. – Что вы о нем думаете, Харпер?

– Думаю, что другого такого легко не сыщешь, – ответил Харпер, пожимая плечами.

Глава 17

Ночной сторож, как и бармен, мало помог полиции. Первый припомнил, что звонил в комнату мисс Кин сразу после полуночи, но ему не ответили. Он не заметил мистера Бартлетта ни когда тот выходил из отеля, ни когда возвратился. Ночь стояла теплая, многие дамы и господа прогуливались. Пройти можно в боковые двери, а не только через главный вход. Однако он уверен, что мисс Кин в главный вход не проходила. Спускаясь со второго этажа, где расположена ее комната, она могла свернуть на террасу и проскользнуть незамеченной. Дверь замыкают не раньше двух часов ночи, когда танцы уже заканчиваются.

Что касается бармена, то он видел мистера Бартлетта: в середине вечера тот грустно сидел, уткнувшись взглядом в стену. В баре всегда толкотня, бармен его видел, но не мог точно сказать, в котором часу.

За дверями бара полицейских офицеров подстерегал девятилетний мальчуган. Срывающимся от восторга голосом он спросил:

– Вы вправду детективы? А я Пит Кармоди. Это мой дедушка начал разыскивать Руби. Вы из Скотленд-Ярда? Вы ведь не станете делать мне выговор, что я вам надоедаю?

Полковник Мэлчетт собрался на него рявкнуть, но Харпер поспешно вмешался и заговорил с мальчиком дружески:

– Отнюдь, мой юный друг. Вижу, вас это дело тоже заинтересовало?

– Ах да! Вы читаете книжки про сыщиков? Я их обожаю. Покупаю все подряд. У меня есть автографы Дороти Сайер, Агаты Кристи, Диксона Карра и Г.К. Бейли. Об этом убийстве тоже сообщат в газетах?

– Разумеется. Газеты в него так и вцепятся.

– Понимаете, на следующей неделе я возвращаюсь в школу. Вот здорово, когда я расскажу всем, что был с ней знаком, даже очень хорошо знаком!

– И какого же вы о ней мнения?

Пит честно задумался.

– Сказать по правде, она мне не больно нравилась. Вид у нее просто как у дурочки. Маме и дяде она тоже не очень симпатична. Одному дедушке. Кстати, он приглашает вас. Эдуард уже пошел вас разыскивать.

Начальник полиции настойчиво повторил:

– Значит, ваша мама и дядя Марк недолюбливали Руби? Почему же?

– Почем я знаю? Она липла к нам. А они злились, что дедушка так носится с ней. Думаю, – выпалил Пит, – они даже рады, что она умерла!

Харпер смотрел на него задумчиво.

– Вы слышали… как они это говорили?

– Ну, не совсем. Дядя Марк проворчал: «Наконец мы от нее избавились». Мама ответила: «Да, но каким ужасным образом!» Тогда дядя Марк сказал, что нечего притворяться.

Полицейские переглянулись. В этот момент к ним подошел гладко выбритый человек в синей ливрее.

– Извините, господа, я лакей мистера Джефферсона. Он проснулся и согласен вас принять.

Они вновь проследовали в апартаменты Конвея Джефферсона.

В гостиной Аделаида о чем-то говорила с высоким человеком, который нервно шагал из угла в угол. Он резко обернулся к вошедшим:

– А, рад, что встретил вас. Мой тесть все время справляется, когда вы придете. Пожалуйста, не волнуйте его без особой нужды. Он очень нездоров. Просто чудо, что это убийство не доконало и его!

– Разве он так слаб? Нам это в голову не приходило.

– Он сам не знает о своем состоянии, – сказал Марк Гэскелл. – Больное сердце, понимаете? Врач советовал Аделаиде следить, чтобы ничто не тревожило его. Дал понять, что смерть может наступить мгновенно. Не так ли, Адди?

Миссис Джефферсон подтвердила, но добавила, что пока он стойко перенес испытание.

– Несомненно, полицейское расследование – не лучший режим для сердечника. Поверьте, мы проявим максимум такта.

Говоря это, Мэлчетт не спускал глаз с Гэскелла. Люди с профилем хищной птицы не вызывали в нем симпатии. Они принадлежат к породе дерзких смельчаков, которые привыкли потакать лишь собственным желаниям. Хотя женщины от них без ума!

«Этому субъекту нельзя доверять, – подумал полковник. – Муки совести ему не свойственны, он не остановится ни перед чем».

Глава 18

Инвалидное кресло Конвея Джефферсона стояло вблизи окна, выходящего к морю. С первого мгновения ощущалась притягательность этой незаурядной личности. Словно катастрофа, превратившая его в калеку, привела к тому, что вся жизненная сила сосредоточилась в интеллекте. Лицо, обрамленное седеющими рыжеватыми волосами, было красиво. Резкие черты выражали энергию, глаза ярко голубели. Ни малейшего намека на расслабленность или недомогание. Глубокие морщины проложило лишь страдание, но он не привык жаловаться на судьбу – принимал ее удары и стремился выстоять.

– Считаю за честь знакомство с вами, – обратился он к Мэлчетту. – Ведь вы главный констебль графства Рэдфорд? А вы начальник местной полиции? Присядьте, господа. Сигары на столике возле вас.

Офицеры полиции поблагодарили, рассаживаясь.

– Если меня правильно проинформировали, вы проявляли участие к погибшей, мистер Джефферсон? – сказал Мэлчетт.

Грустная усмешка скользнула по лицу Конвея Джефферсона.

– Вам, конечно, наговорили с три короба. Хотя никаких тайн из своего расположения я не делал. Что по этому поводу сообщили мой зять и моя невестка? – Он внимательно обвел их взглядом.

Мэлчетт ответил с откровенностью:

– По мнению миссис Джефферсон, болтовня с маленькой протеже развлекала вас. А мистер Гэскелл успел перекинуться с нами пока лишь парой слов.

Джефферсон по-прежнему улыбался.

– Адди – сама сдержанность. Марк высказался бы более решительно. Но лучше уж я сам изложу факты и поясню свои побуждения. Начну с великой драмы моей жизни. Восемь лет назад в авиационной катастрофе я потерял жену, дочь и сына. С тех пор мое существование похоже на дерево с обрубленными ветвями. И не только из-за увечья. Я слишком любил свою семью, дышал ею. Нет слов, невестка и зять внимательны ко мне, но я понял, особенно в последнее время, что им нужно жить собственной жизнью. В сущности, я безгранично одинок. У меня тяга к молодым лицам, они утешают меня. Мелькала даже мысль взять на воспитание какого-нибудь ребенка… За прошедший месяц я очень привязался к этой несчастной девочке. Руби была так простосердечна, так искренна. Она рассказала мне о себе, о том, как ютилась с семьей почти в трущобах, как ей приходилось переносить многие испытания. Хотя ее никто не учил танцам, она оказалась очень способной, и труппа пантомимы приняла ее. Как все это было далеко от моей обеспеченной жизни! Она становилась мне все более дорога, пока я не принял решение официально удочерить ее. Вот вам объяснение моего интереса к Руби Кин и безумной тревоги, когда она так таинственно исчезла.

Наступило долгое молчание. Его прервал Харпер, благожелательностью тона смягчая нескромность вопроса:

– Могу ли я узнать, как отнеслись к вашему плану зять и невестка?

Джефферсон торопливо ответил:

– А что они могли возразить? Возможно, они предпочли бы другое решение, однако вели себя вполне корректно. В финансовом отношении они от меня не зависят. Когда мой сын Фрэнк женился, я передал ему половину состояния. Мой принцип: не откладывать до собственной смерти то, чем можно порадовать детей сейчас. Богатство желанно им, пока они молоды, а не в старости. Также ко дню замужества Розамунды я положил на ее имя крупную сумму в банк. Она полностью перешла после ее гибели к мужу, человеку малосостоятельному. Как видите, все обстоит просто, и проблем между нами до сих пор не возникало.

– Мы уяснили суть дела, мистер Джефферсон, – проговорил начальник полиции с некоторой сдержанностью.

Джефферсон чутко уловил его интонацию.

– Вы с чем-то не согласны?

– Не хотелось бы возражать, но жизненный опыт научил меня относиться с недоверием к столь разумному разрешению семейных дел.

– В принципе вы правы. Но, строго говоря, ни мистер Гэскелл, ни миссис Джефферсон не являются моей семьей, между нами нет кровного родства.

– Да, есть некоторая разница, – согласился Харпер.

Конвей нетерпеливо продолжал:

– Допускаю, что мое решение показалось им сумасбродным. Однако я в совершенно здравом уме. Маленькой Руби не хватало воспитанности и образования, это дело поправимое. Со временем она смогла бы появляться в любом обществе.

– Разрешите еще один щекотливый вопрос, мистер Джефферсон, – сказал Мэлчетт. – Нам важно установить все детали. Принимая участие в будущности девушки, вы, вероятно, собирались обеспечить ее материально? Это уже оформлено?

– Смысл вопроса слишком прозрачен. Вы хотите знать, была ли смерть Руби кому-то выгодна? Нет, никому. Формальности только улаживались, и никаких бумаг я еще не подписал.

Мэлчетт раздумчиво произнес:

– И если бы с вами случилось несчастье… – Он вопросительно взглянул на Джефферсона.

Конвей и на этот раз понял намек. Сказал со вздохом:

– Но почему что-то должно случиться? Я калека, но в остальном абсолютно здоров. Правда, врачи последнее время принимают похоронный вид и советуют всего остерегаться: никаких эмоций, никакого утомления… Бог мой, я же вынослив как лошадь. Конечно, злой рок существует, я в этом убедился, увы. В наш век автомобильных аварий внезапная смерть способна настигнуть каждого. Приходится быть предусмотрительным, и десять дней назад я составил новое завещание.

– Вот как! – Харпер подался вперед.

– После моей смерти пятьдесят тысяч фунтов помещались в банк на имя мисс Кин. До совершеннолетия ей выплачивали бы проценты, затем капитал переходит к ней полностью.

Начальник полиции и главный констебль изумленно переглянулись.

– Но ведь это огромная сумма!

– Согласен.

– И вы завещали целое состояние девушке, которую знали едва месяц?

Синие глаза Джефферсона гневно потемнели.

– Неужели надо повторять одно и то же? Я лишен близких. Никаких племянников, никаких двоюродных братьев. Чем оставлять все безликому благотворительному обществу, предпочитаю, чтобы моим состоянием пользовался приятный мне человек. Сказка о Золушке, которая в одну ночь превращается в принцессу! – Он усмехнулся. – Только вместо крестной матери-феи был бы крестный отец. Эти деньги мои, я их заработал.

– Вы сделали и другие распоряжения? – спросил Мэлчетт.

– Разумеется. Некоторую сумму я оставляю Эдуарду, камердинеру. Остаток поровну делится между Марком и Адди.

– Простите, как велик этот остаток?

– Не очень. Затрудняюсь назвать точную цифру: акции все время колеблются. Думаю, что за вычетом налога на наследство и других расходов наберется около десяти тысяч фунтов.

– Ясно.

– Но я вовсе никого не лишаю наследства! Я ведь вам уже сказал, что разделил состояние между детьми, а сам удовольствовался весьма скромной суммой. После трагической катастрофы, чтобы отвлечь себя и занять ум, я погрузился в финансовые операции. В моем лондонском доме специальный телефон соединял спальню с кабинетом, я работал круглыми сутками! Это давало ощущение, что увечье не выбило меня полностью из седла, что я еще сопротивляюсь… – Голос звучал тише, словно он все больше уходил в себя, забыв о слушателях. – И что же? По какой-то иронии судьбы мне во всем везло! На бирже я наживался, любое предприятие имело успех. К чему ни прикасался, все обращалось в золото! Может быть, судьба решила хоть отчасти загладить свою несправедливость? – Его выразительное лицо не могло скрыть глубокого страдания. Лишь с трудом он принудил себя улыбнуться. – Теперь вы видите, что деньги, которые я предназначал Руби, мои, и только мои. Я мог с чистой совестью распорядиться ими.

Мэлчетт поспешно вставил:

– Дорогой сэр, мы же не отрицаем этого.

– Благодарю. Но разрешите теперь и мне задать несколько вопросов. Я хочу узнать об этой страшной истории более подробно. Пока что мои сведения ограничиваются тем, что бедную крошку нашли задушенной в каком-то доме, кажется, в тридцати километрах отсюда?

– Совершенно верно. В замке Госсингтон.

Джефферсон нахмурился:

– Госсингтон? Это?..

– Дом полковника Бантри.

– Бантри? Артура Бантри? Но я же с ними знаком! Мы подружились за границей много лет назад. Никогда не подозревал, что они живут по соседству. Вот так штука!

Начальник полиции поспешно вставил:

– Разве вы не видели его? Он ужинал в «Маджестике» в прошлый вторник.

– Во вторник?.. Нет, мы поздно вернулись в тот вечер. Ездили осматривать Харден-Хид и поужинали по пути.

– Руби Кин не упоминала имени Бантри? – спросил Мэлчетт.

– Никогда. Едва ли она вообще была с ним знакома. Ее круг ограничивался людьми из театрального мира. – Джефферсон помолчал. – А что говорит сам Бантри по этому поводу?

– Полное недоумение! Вчера вечером он был на собрании консерваторов, а труп обнаружили только утром. Он утверждает, что никогда не видел эту девушку живой.

– Фантастика, – пробормотал Джефферсон.

Харпер деликатно кашлянул:

– У вас нет подозрений, кто виновник преступления?

– Ни малейших! – У него на лбу вздулась вена. – Это так бесчеловечно, невероятно. Трудно поверить в реальность происшедшего.

– Возможно, кто-то из ее давних приятелей? Какой-нибудь мужчина, которого она знала прежде, преследовал ее и угрожал?

– Да нет же, ничего подобного. Она рассказала бы мне. У нее никогда не было никаких романов. Это ее собственные слова.

Харпер подумал: «Она могла так говорить, но соответствовало ли это действительности?»

– Во всяком случае, Джози знала бы о тайном преследователе, – добавил, нахмурившись, Конвей. – Она-то что говорит?

– Отрицает такую возможность.

Джефферсон напряженно размышлял.

– Я склоняюсь к мысли о маньяке… Мало логики в том, чтобы пробраться со своей жертвой в чужой дом. Существуют ненормальные, которые заманивают девушек, даже детей, чтобы безжалостно убить.

– Существовать-то существуют, но в наших краях мы с этим никогда не сталкивались, – заметил Харпер.

– Я мысленно перебрал всех мужчин, которых видел возле Руби, – продолжал Джефферсон. – Тех, кто останавливался в отеле или приезжал ненадолго повеселиться, с кем она танцевала. Все достаточно безобидны. А тесной дружбы у нее ни с кем не было.

Харпер слушал невозмутимо. Джефферсон не уловил мгновенного иронического огонька в его глазах. Начальник полиции подумал: «Все-таки она могла иметь тайного дружка!» Однако промолчал. Главный констебль подал знак своим спутникам и поднялся:

– Спасибо, мистер Джефферсон. Это пока все, что нас интересовало.

– Вы будете держать меня в курсе следствия?

– Разумеется. Мы еще встретимся с вами.

Когда полицейские ушли, Конвей Джефферсон бессильно откинулся на спинку кресла. Веки его опустились и скрыли яркую голубизну глаз. Он почувствовал себя измученным. И лишь спустя минуту позвал:

– Эдуард!

Из соседней комнаты тотчас появился слуга. Эдуард знал своего хозяина лучше других. Все восхищались его самообладанием, а Эдуард видел минуты слабости, когда Джефферсон чувствовал себя сломленным и опустошенным, беспомощным до предела.

– Вы меня звали, сэр?

– Да, Эдуард. Я хочу вас немедленно отправить в Мелберн-Эббэс к мистеру Генри Клиттерингу. Попросите его приехать сегодня. Дело чрезвычайно срочное.

Глава 19

Выйдя от Джефферсона, Харпер сказал:

– Не знаю, куда это нас приведет, но повод для убийства отыскался.

– Гм… пятьдесят тысяч фунтов, не так ли?

– Именно. Убийства совершают и ради меньшего куша.

– Пожалуй. Хотя… – Мэлчетт не закончил фразу, но Харпер уловил ход его мыслей.

– Вы сомневаетесь, что в данном случае это так? Я, пожалуй, тоже. Но нельзя отбрасывать ни одну возможность.

– Согласен.

– Если Джефферсон прав и Гэскелл и миссис Джефферсон имеют собственный солидный доход, то едва ли они замешаны в преступлении.

– Логично. Однако нелишне навести подробные справки об их имущественном положении. Сознаюсь, Гэскелл мне мало нравится. Он произвел впечатление человека беспринципного и себе на уме… Хотя этого недостаточно, чтобы подозревать его в убийстве.

– Что до меня, я не верю в их виновность. Кроме того, если основываться на показаниях Джози, не вижу, как они могли бы его осуществить. Оба сидели за карточным столом от половины одиннадцатого до полуночи. Нет, преступника надо искать где-нибудь еще.

– Среди поклонников Руби Кин?

– Совершенно верно! Какой-нибудь слабонервный тип, отвергнутый после ее переезда в «Маджестик»… Пронюхал про удочерение и понял, что, случись это, он будет ей решительно не пара. Ослепленный яростью, он и совершил преступление. Назначил свидание после полуночи, пробовал уговорить, они рассорились… и вот в приступе ревности…

– Допустим, но как они оба очутились в библиотеке Бантри?

– Объясняю. Колесили в автомобиле по окрестностям. Задушив Руби, этот парень опомнился, и первой его мыслью было избавиться от мертвого тела. В тот момент они находились перед садовой оградой какого-то большого имения. Он и подумал: если туда подтолкнуть труп, то подозрение падет на обитателей дома. В машине у него были кусачки, с их помощью он распахнул раму и перетащил свою жертву на ковер перед камином. Поскольку он ее задушил, в машине никаких следов крови, разоблачающих его, не осталось. Ну как?

– Гипотеза вполне приемлемая, Харпер. Остается «искать мужчину». – Последние слова Мэлчетт произнес по-французски, намекая на известную поговорку «ищите женщину».

– Что? Ах да, прекрасно, сэр.

Харпер уловил, что это шутка, хотя точного смысла ее не понял.

– О… э-э!.. Послушайте, нельзя ли мне задержать вас на словечко?

Это был Джордж Бартлетт. Полковник Мэлчетт не принимал его всерьез, да к тому же ему не терпелось узнать результаты обыска, проведенного Слэком в комнате жертвы, и допроса горничной. Он бросил довольно резко:

– Ну что еще, сэр?

Молодой Бартлетт несколько раз открывал и закрывал рот, изображая рыбу в аквариуме.

– О, право… боюсь, что это не имеет никакого значения… но, видите ли, я нигде не могу отыскать свою машину.

Запинаясь, он повторил несколько раз, что автомобиль исчез, его невозможно найти.

– Проще говоря, он у вас украден?

Бартлетт с благодарностью обернулся к начальнику полиции.

– Это возможно… хотя никогда нельзя сказать с уверенностью… может быть, кто-то взял покататься? Не то чтобы насовсем… Вам понятна моя мысль?

– Когда вы видели машину в последний раз?

– Дайте подумать. Забавно, как иногда трудно вспомнить некоторые мелочи, не правда ли?

Мэлчетт с холодной яростью проронил:

– Не так трудно, если на плечах голова, а не… Вы, помнится, говорили, что вчера вечером она стояла во дворе отеля?

Бартлетт приободрился:

– Как будто… если она там была.

– Что вы хотите этим сказать, черт побери?! Ведь таковы ваши собственные слова!

– Дело в том… я так думал, но не ходил проверять. Вы улавливаете мою мысль?

Полковник Мэлчетт подавил вздох и призвал на помощь все свое терпение.

– Попробуем разобраться в вашей истории по порядку. В котором часу вы видели свою машину? Кстати, ее марка?

– У меня «Миньон-14».

– Так когда вы ее видели?

Бартлетт судорожно сглотнул, дернув кадыком:

– Ей-богу, я изо всех сил стараюсь вспомнить. Вчера перед обедом она еще была здесь. После обеда я хотел прокатиться, но, знаете, задремал до чая. Потом поиграл в теннис и принял ванну…

– Она тогда еще стояла во дворе отеля?

– Думаю, да… То есть я ее там оставлял. После ужина я хотел пригласить девушку, но мне не повезло, что поделать. В общем, я не воспользовался машиной.

– Но вам казалось, что она по-прежнему на месте?

– Я не думал об этом. Поставил, и все.

– А если бы ее угнали, это бросилось бы вам в глаза?

Мистер Бартлетт покачал головой:

– Вот уж не знаю. Во двор то и дело въезжают и выезжают автомобили… Есть и «Миньон-14».

Харпер подтвердил это. Выглянув в окно, он насчитал восемь машин марки «Миньон-14». Популярная дешевая модель.

– А вы на ночь не загоняете машину в гараж? – спросил Мэлчетт.

– Право, это меня мало волнует. Погода держится пока теплая. А всякий раз ставить в гараж так хлопотно…

Взглянув на полковника Мэлчетта, начальник полиции Харпер сказал ему:

– С вашего разрешения, сэр, я присоединюсь к вам наверху. Пойду пришлю сюда сержанта Хиггинса, он должен записать сообщение мистера Бартлетта.

– Ступайте, Харпер.

Джордж Бартлетт пробормотал, словно оправдываясь:

– Я счел себя обязанным рассказать… Никогда нельзя знать, что окажется важным, не правда ли?