Текст книги "Смерть приходит в конце"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4
Третий месяц Разлива, 15-й день

1

В зловещем молчании слушал Имхотеп доклад Себека о сделке с лесом. Лицо его стало багровым, на виске билась жилка.

Вид у Себека был не столь беззаботным, как обычно. Он надеялся, что все обойдется, но, увидев, как отец все больше мрачнел, начал запинаться.

– Понятно, – наконец раздраженно перебил Имхотеп, – ты решил, что разбираешься в делах лучше меня, а потому поступил вопреки моим распоряжениям. Ты всегда так делаешь, когда меня здесь нет и я не могу за всем проследить. – Он вздохнул. – Не представляю, что стало бы с вами без меня!

– Появилась возможность заключить более выгодную сделку, – упрямо стоял на своем Себек, – вот я и пошел на риск. Нельзя вечно осторожничать.

– А когда это ты осторожничал, Себек? Ты всегда стремителен и безрассуден, а потому и принимаешь неверные решения.

– Разве у меня была когда-нибудь возможность принять решение?

– На этот раз, например, – сухо отпарировал Имхотеп. – Вопреки моему приказу…

– Приказу? Почему я должен подчиняться приказам? Я уже взрослый человек.

Потеряв терпение, Имхотеп перешел на крик:

– Кто тебя кормит? Кто одевает? Кто заботится о твоем будущем? Кто постоянно думает о твоем благополучии, о твоем и всех остальных? Когда уровень воды в Ниле упал и нам угрожал голод, разве не я присылал вам с севера еду? Тебе повезло, что у тебя такой отец, который печется обо всех вас! И что я требую взамен? Только чтобы вы прилежно трудились и следовали моим наставлениям…

– Разумеется, – возвысил голос и Себек, мы должны работать на тебя, как рабы, чтобы ты мог дарить своей наложнице золотые украшения!

Вконец разъяренный, Имхотеп двинулся на Себека.

– Наглец! Как ты смеешь так разговаривать с отцом? Берегись, не то я выгоню тебя из дому! Пойдешь куда глаза глядят!

– Берегись и ты, не то я сам уйду! У меня есть мысли.., отличные мысли, как можно разбогатеть, если бы я не был связан по рукам и ногам твоими распоряжениями.

– Все сказал? – угрожающе спросил Имхотеп. Себек, немного поостыв, сердито пробормотал:

– Да, больше мне нечего сказать.., пока.

– Тогда иди и присмотри за скотом. Нечего бездельничать.

Себек резко повернулся и зашагал прочь. Когда он проходил мимо Нофрет, оказавшейся неподалеку, она искоса взглянула на него и засмеялась. Кровь бросилась Себеку в лицо, и он рванулся было к ней. Она стояла неподвижно, глядя на него презрительным взглядом из-под полуопущенных век.

Себек что-то невнятно пробурчал и двинулся в прежнем направлении. Нофрет снова рассмеялась и неспешным шагом приблизилась к Имхотепу, обратившему теперь свое внимание на Яхмоса.

– Почему ты позволил Себеку делать глупости? – напустился он на Яхмоса. – Ты обязан был помешать ему. Тебе что, неизвестно, что он совсем не сведущ в торговых делах? Он заранее уверен, что все непременно получится так, как он задумал.

– Ты не представляешь, отец, как мне трудно, – начал оправдываться Яхмос. – Ты сам велел поручить эту сделку Себеку. Мне оставалось предоставить ему возможность решать самостоятельно.

– Решать самостоятельно? Он этого не умеет. Его дело – следовать моим распоряжениям, а ты обязан смотреть за тем, чтобы он их выполнял.

– Я? По какому праву?

– По какому праву? По тому, которым я тебя оделил.

– Будь я законным совладельцем, у меня было бы право…

Он умолк, потому что подошла Нофрет. Зевая, она мяла в руках алый цветок мака.

– Имхотеп, не хочешь ли пройти в беседку на берегу водоема? Там прохладно, и я велела подать туда фрукты и пиво. Ты уже покончил с делами?

– Повремени, Нофрет, повремени немного.

– Пойдем сейчас, – тихо произнесла Нофрет. – Я хочу, чтобы ты пошел сейчас…

На лице Имхотепа появилась смущенная улыбка. Яхмос поспешил сказать:

– Давай сначала закончим разговор. Это очень важно. Я хочу попросить тебя…

Нофрет, оставив без внимания слова Яхмоса, произнесла, обращаясь к Имхотепу:

– Ты не можешь в собственном доме поступать, как тебе хочется?

– В другой раз, сын мой, – решительно проговорил Имхотеп. – В другой раз.

И ушел вместе с Нофрет, а Яхмос, глядя им вслед, остался стоять на галерее.

Из дома появилась Сатипи.

– Ну, поговорил? – спросила она. – Что он сказал?

Яхмос вздохнул.

– Наберись терпения, Сатипи. Время было не совсем.., подходящим.

– Ну, конечно! – воскликнула Сатипи. – Вечно у тебя неподходящее время. Каждый раз ты этим отговариваешься. А если по правде, просто ты боишься отца. Ты, как овца, только блеять умеешь, а не разговаривать, как мужчина! Ты что, не помнишь, что обещал поговорить с отцом в первый же день его приезда? А что получается? Из нас двоих я больше мужчина, чем ты, так оно и есть.

Сатипи остановилась, но только чтобы перевести дух.

– Ты не права, Сатипи, – мягко сказал Яхмос. – Я начал было говорить, но нас перебили.

– Перебили? Кто?

– Нофрет.

– Нофрет! Эта женщина! Твой отец не должен позволять наложнице вмешиваться в деловой разговор со своим старшим сыном. Женщинам не положено вмешиваться в дела мужчин.

Возможно, Яхмосу хотелось посоветовать Сатипи придерживаться того правила, которое она так решительно провозглашала, но он не успел раскрыть и рта.

– Твой отец должен немедленно дать ей это понять, – продолжала Сатипи.

– Мой отец, – сухо отрезал Яхмос, – не выказал ни малейшего неудовольствия.

– Какой позор! – вскричала Сатипи. – Твой отец совсем потерял голову. Он позволяет ей говорить и делать все, что она хочет.

– Она очень красива… – задумчиво произнес Яхмос.

– Да, она недурна собой, – фыркнула Сатипи, – но не умеет себя вести. Плохо воспитана. Грубит нам и даже не извиняется.

– Может, это вы грубы с ней?

– Я сама вежливость. Мы с Кайт оказываем ей должное почтение. Во всяком случае, у нее нет оснований жаловаться на нас твоему отцу. Мы ждем своего часа.

Яхмос пристально взглянул на нее.

– Что значит «своего часа»?

Сатипи многозначительно рассмеялась.

– Это чисто женское понятие, тебе его не постичь. У нас есть свои возможности и свое оружие. Нофрет следовало бы держаться поскромнее. В конце концов, жизнь женщины проходит на женской половине, среди других женщин. В ее голосе прозвучала угроза.

– Твой отец не всегда будет здесь, – добавила она. – Он снова уедет в свои северные владения. Вот тогда посмотрим!

– Сатипи…

Сатипи рассмеялась громко и весело и исчезла в глубине дома.

2

У водоема резвились дети: два сына Яхмоса, здоровые, красивые мальчики, больше похожие на мать, чем на отца; трое детишек Себека, включая младшую крошку, едва научившуюся ходить, и четырехлетняя Тети, хорошенькая девочка с печальными глазами.

Они смеялись, кричали, подбрасывали мячи, порой ссорились, и тогда раздавался пронзительный детский плач.

Сидя рядом с Нофрет и не спеша отхлебывая пиво, Имхотеп заметил:

– Как любят дети играть возле воды. Сколько я помню, всегда было так. Но, клянусь Хатор[11]11
  Хотор – богиня неба.


[Закрыть], какой от них шум!

– Да, а здесь могло бы быть так покойно, – тотчас подхватила Нофрет. – Почему бы тебе не сказать, чтобы их сюда не пускали, пока ты здесь? В конце концов, следует быть почтительными к хозяину дома и дать возможность ему отдохнуть. Разве не так?

– Видишь ли… – не сразу нашелся что ответить Имхотеп. Мысль эта была новой для него, но приятной. – По правде говоря, они мне не мешают, – неуверенно закончил он. И добавил с сомнением в голосе: Дети привыкли играть на берегу водоема.

– Когда ты уезжаешь, разумеется, – быстро согласилась Нофрет. – Но, по-моему, Имхотеп, принимая во внимание все, что ты делаешь для семьи, им полагалось бы проявлять к тебе больше почтительности, больше уважения. Ты слишком снисходителен, слишком терпелив.

– Я сам во всем виноват, – мирно проговорил Имхотеп со вздохом. – Я никогда не требовал особого почтения.

– И посему эти женщины, твои снохи, пользуются твоей добротой. Им следует дать понять – когда ты возвращаешься сюда на отдых, в доме должны быть тишина и покой. Я сейчас же пойду к Кайт и скажу ей, чтобы она увела отсюда своих детей, да и остальных тоже. Тогда сразу станет тихо.

– Ты очень заботлива, Нофрет, и добра. Ты всегда печешься о том, чтобы мне было хорошо.

– Раз хорошо тебе, значит, хорошо и мне, – отозвалась Нофрет.

Она поднялась и направилась к Кайт, которая стояла на коленях у воды, помогая своему младшему сыну, капризному, избалованному мальчишке, отправить в плавание игрушечную деревянную ладью.

– Уведи отсюда детей, Кайт, – требовательно сказала Нофрет.

Кайт непонимающе уставилась на нее.

– Увести? О чем ты говоришь? Они всегда здесь играют.

– Но не сегодня. Имхотепу нужен покой. А дети чересчур шумят.

Грубоватое, с крупными чертами лицо Кайт залилось краской.

– Не выдумывай, Нофрет! Имхотеп любит смотреть, как дети его сыновей здесь играют. Он сам говорил.

– Но не сегодня, – повторила Нофрет. – Он велел передать, чтобы ты увела всю эту свору в дом. Он хочет побыть в тишине.., со мной.

– С тобой… – Кайт не договорила, поднялась с колен и подошла к беседке, где полусидел, полувозлежал Имхотеп. Нофрет последовала за ней.

Кайт не стала деликатничать.

– Твоя наложница говорит, что детей надо увести. Почему? Что они делают плохого? За что их прогоняют отсюда?

– Потому что так желает господин, разве этого не достаточно, – ровным голосом произнесла Нофрет.

– Вот именно, – раздраженно подхватил Имхотеп, – Почему я должен объяснять? Кому принадлежит этот дом, в конце концов?

– Потому что она так захотела. – Кайт повернулась к Нофрет и смерила ее взглядом.

– Нофрет заботится о том, чтобы мне было удобно, хочет сделать мне приятное, – сказал Имхотеп. – Больше никому в доме нет до этого дела, кроме, пожалуй, Хенет.

– Значит, детям больше нельзя здесь играть?

– Когда я возвращаюсь домой на отдых, нет.

– Почему ты позволяешь этой женщине, – вдруг гневно вырвалось у Кейт, – настраивать тебя против твоей собственной плоти и крови? Почему она вмешивается в давно заведенные в доме порядки?

Имхотеп счел нужным показать свою власть и заорал:

– Порядки в доме завожу я, а не ты! Вы все тут заодно поступаете, как хотите, устраиваетесь, как вам удобно. И когда я, хозяин этого дома, возвращаюсь из странствий, никто не уделяет должного внимания моим желаниям! Позволь тебе напомнить, что здесь хозяин я! Я постоянно думаю о вас, забочусь о вашем будущем – и где благодарность, где уважение к моим нуждам? Их нет. Сначала Себек ведет себя нагло и непочтительно, а теперь ты, Кайт, пытаешься меня в чем-то упрекать. Почему я обязан вас содержать? Поостерегись так разговаривать со мной, иначе я перестану вас кормить. Себек заявляет, что он уйдет. Вот и скажи ему, пусть уходит и прихватит с собой тебя и детей.

На мгновенье Кайт застыла. Ее неподвижное лицо совсем окаменело.

Потом она сказала совершенно бесстрастным голосом:

– Я уведу детей в дом…

Сделав шаг-другой, она остановилась около Нофрет.

– Это дело твоих рук, Нофрет, – еле слышно проронила она. – Я этого не забуду. Я тебе этого не забуду…

Глава 5
Четвертый месяц Разлива, 5-й день

1

Совершив поминальный обряд, который надлежит исполнять жрецу – хранителю гробницы, Имхотеп вздохнул с облегчением. Все до мелочей было сделано, как подобает, ибо Имхотеп был человеком в высшей степени добросовестным. Он излил вино, воскурил благовония, совершил положенные приношения еды и питья душе умершего.

И вот теперь в примыкающем к гробнице прохладном гроте, где его ждал Хори, снова превратился в землевладельца и занялся делами. Они обсудили положение в хозяйстве, что и по какой обменной цене сейчас идет, какие доходы получены от сделок с зерном, скотом и лесом.

Спустя полчаса или около того Имхотеп с удовлетворением кивнул головой.

– У тебя отличная деловая хватка. Хори, – заметил он.

– Так и должно быть, Имхотеп, – улыбнулся Хори. – Недаром я уже много лет веду твои дела.

– И преданно мне служишь. Ладно, а сейчас мне хотелось бы с тобой посоветоваться. Речь пойдет об Ипи. Он жалуется, что все им командуют.

– Он еще очень молод.

– Но проявляет большие способности. Он считает, что братья не всегда к нему справедливы. Себек, по-видимому, груб и требует беспрекословного повиновения, а Яхмос чересчур робок и осторожен, что не может не раздражать. Ипи по натуре человек горячий. Он не любит, когда ему приказывают. Более того, он говорит, что только я, его отец, имею на это право.

– Верно, – согласился Хори. – По-моему, это и порождает все недоразумения, которые не идут на пользу твоему хозяйству. Ты позволишь мне говорить откровенно?

– Разумеется, мой дорогой Хори. Твои слова всегда разумны и хорошо обдуманны.

– Тогда вот что я скажу тебе, Имхотеп. Когда ты уезжаешь, тебе следует оставлять здесь за себя человека, наделенного законными полномочиями.

– Я доверяю вести дела тебе и Яхмосу…

– Я знаю, что в твое отсутствие мы имеем право действовать от твоего имени, но этого недостаточно. Почему бы тебе не взять в совладельцы одного из сыновей, письменно засвидетельствовав его право на ведение твоих дел?

Имхотеп, нахмурившись, зашагал по залу.

– И кого же из моих сыновей ты предлагаешь? Себек умеет распоряжаться, но не умеет слушаться. Ему я не доверяю, у него дурной характер.

– Я имел в виду Яхмоса. Он твой старший сын. Человек он добрый, отзывчивый. И предан тебе.

– Да, характер у него хороший, но он чересчур уж уступчив. Со всеми соглашается. Конечно, будь Ипи постарше…

– Давать власть слишком молодому всегда опасно, – перебил его Хори.

– Верно, верно. Хорошо, Хори, я подумаю о том, что ты сказал… Яхмос, конечно, примерный сын, послушный…

– Тебе следовало бы всерьез над этим призадуматься, – мягко, но настойчиво сказал Хори.

– Что ты имеешь в виду. Хори? – внимательно взглянул на него Имхотеп.

– Только что я сказал, что опасно давать власть слишком молодому, – медленно произнес Хори. – Но столь же опасно слишком долго не давать власти.

– Ты хочешь сказать, что Яхмос привык выполнять приказания, а не приказывать сам? Пожалуй, в этом что-то есть. – Имхотеп вздохнул. – Да, нелегко править семьей. И особенно трудно управляться с женщинами. У Сатипи неукротимый нрав. Кайт никого вокруг не замечает. Но я им объяснил, что к Нофрет они должны относиться с уважением. По-моему, могу я сказать…

Он замолчал. По узкой тропинке, задыхаясь, бежал раб.

– В чем дело?

– Господин, к берегу пристала фелюга. С сообщением из Мемфиса прибыл писец по имени Камени.

Имхотеп встревоженно поднялся на ноги.

– Опять неприятности! – воскликнул он. – Это столь же несомненно, как то, что бог Ра плывет в своей лодке по небесному океану. Нас ждут новые неприятности. Стоит мне дать себе поблажку, обязательно что-нибудь случается.

Он, стуча сандалиями, поспешил вниз по тропинке, а Хори сидел неподвижно и смотрел ему вслед.

На лице его была написана обеспокоенность.

2

Ренисенб неведомо зачем бродила по берегу Нила, как вдруг услышала шум и крик и увидела, что к причалу бегут люди. Она последовала за толпой. В приближающейся к берегу фелюге стоял молодой человек, и на мгновенье, когда она увидела в ярком свете солнца его силуэт, сердце ее замерло.

Безумная, несбыточная надежда овладела ею.

«Хей! Хей вернулся из Царства мертвых».

И сама же посмеялась над собой за эту тщетную надежду. В ее воспоминаниях Хей всегда виделся ей в лодке, плывущей по Нилу, а этот молодой человек походил телосложением на Хея – вот ей и пришла в голову такая фантазия. Молодой человек оказался моложе Хея, у него были ловкие, изящные движения и веселое, приветливое лицо.

Юноша представился писцом по имени Камени из северных владений Имхотепа.

За хозяином дома послали раба, а Камени отвели в дом и предложили ему еду и питье. Вскоре появился Имхотеп и долго беседовал с писцом.

О чем они говорили, стало известно на женской половине дома благодаря Хенет, которая всегда приносила все новости первой. Ренисенб порой удивлялась, каким образом Хенет удавалось выведать и разузнать даже то, что хранилось в строжайшей тайне.

Камени, сын двоюродного брата Имхотепа, как выяснилось, служил у Имхотепа писцом. Он обнаружил подделку счетов, а поскольку дело было сложным и запутанным и в подлоге оказались замешаны управляющие, он счел за лучшее самому явиться сюда и обо всем доложить хозяину. Ренисенб эта история мало интересовала. Однако доставленное Камени известие изменило все планы Имхотепа – он стал срочно готовиться к отъезду. Отец намеревался было еще месяца два пробыть дома, но теперь решил, что чем скорее он отправится на север, тем лучше.

По этому случаю были созваны все обитатели дома и щедро наделены многочисленными наставлениями и поручениями. Следует делать то и это. Яхмос ни в коем случае не должен делать того-то и того-то. Себеку надлежит проявлять благоразумие в том-то. Все это, думала Ренисенб, ей знакомо. Яхмос был само внимание, Себек мрачен и угрюм. Хори, как всегда, спокоен и деловит. От назойливых требований Ипи отец отмахнулся решительнее обычного.

– Ты еще слишком молод, чтобы получить право распоряжаться средствами на твое содержание. Слушайся Яхмоса. Ему известны мои желания и воля. – Имхотеп положил руку на плечо старшего сына. – Я доверяю тебе, Яхмос. По возвращении мы продолжим разговор о том, чтобы сделать тебя совладельцем.

Яхмос расцвел от удовольствия. И даже расправил плечи.

– Смотри только, чтобы все было в порядке, пока меня здесь нет, – продолжал Имхотеп. – Пригляди, чтобы к моей наложнице относились с должным почтением. Ты за нее в ответе. Следи за порядком на женской половине дома. Заставь Сатипи прикусить язык. Присмотри, чтобы Себек должным образом наставлял Кайт. Ренисенб тоже должна быть вежлива и предупредительна по отношению к Нофрет. Кроме того, я не потерплю, чтобы с дорогой мне Хенет обращались дурно. Я знаю, что наши женщины ее недолюбливают. Но она уже давно живет среди нас, и ей по праву позволено говорить то, что кое-кому может быть не по сердцу. Она, конечно, не блистает ни красотой, ни умом, но нам она предана и, помните, всегда блюдет мои интересы. Я не позволю выказывать ей пренебрежение.

– Все будет так, как ты велишь, отец, – ответил Яхмос. – Правда, случается, Хенет болтает лишнее.

– Подумаешь! Все женщины болтают лишнее. И Хенет не больше других. Что касается Камени, то он останется здесь. У нас есть возможность содержать еще одного писца. Он будет помогать Хори. А вот насчет того земельного участка, который мы отдали в аренду женщине по имени Яаи…

Имхотеп перешел к делам по хозяйству. Когда наконец все было готово к отплытию, Имхотепа вдруг одолели сомнения. Он отвел Нофрет в сторону и тихо спросил:

– Нофрет, ты довольна, что остаешься здесь? Может, тебе лучше поехать со мной?

Нофрет покачала головой и улыбнулась.

– Ты ведь скоро вернешься, – сказала она.

– Месяца через три, а может, и четыре. Кто знает?

– Вот видишь, скоро. А мне здесь будет хорошо.

– Я поручил Яхмосу и двум другим моим сыновьям выполнять каждое твое желание, – самоуверенно проговорил Имхотеп. – В случае малейшего твоего недовольства на их головы падет мой гнев.

– Они выполнят твой приказ, Имхотеп, не сомневаюсь. – Нофрет помолчала. – Кому, по-твоему, я могу полностью доверять? Кто по-настоящему тебе предан? Я не говорю о членах семьи.

– Хори. Мой дорогой Хори. Он поистине моя правая рука, человек разумный и выдержанный.

– Но он и Яхмос как братья, – задумчиво произнесла Нофрет. – Может…

– Тогда Камени. Он тоже писец. Я приставлю его к тебе в услужение. Если ты будешь чем-то недовольна, продиктуй ему письмо ко мне.

– Отличная мысль, – кивнула Нофрет. – Камени приехал из Северных Земель. Он знает моего отца. Твои родственники не смогут на него повлиять.

– И Хенет! – вспомнил Имхотеп. – Есть еще Хенет.

– Да, – с сомнением в голосе согласилась Нофрет, – еще, есть Хенет. Быть может, ты поговоришь с нею сейчас, в моем присутствии?

– С удовольствием.

За Хенет послали, и она тотчас явилась, будто только этого и ждала. Она принялась сетовать по поводу отъезда Имхотепа. Но он прервал ее причитания:

– Да, да, моя дорогая Хенет, но от этого никуда не денешься. Я из тех людей, кому редко удается отдохнуть в тиши и покое. Я должен день и ночь трудиться на благо моей семьи, хотя это принимается как должное. А сейчас мне нужно всерьез поговорить с тобой. Я знаю, что ты служишь мне верно и преданно. А потому могу полностью тебе доверять. Охраняй Нофрет, она мне очень дорога.

– Тот, кто дорог тебе, господин, дорог и мне, – твердо заявила Хенет.

– Очень хорошо. Значит, ты будешь предана Нофрет всей душой?

Хенет повернулась к Нофрет, которая наблюдала за ней из-под полуопущенных век.

– Ты чересчур красива, Нофрет, – сказала она, – вот в чем беда. Поэтому все тебе завидуют. Но я присмотрю за тобой и буду передавать тебе все, что они говорят или замышляют. Можешь на меня рассчитывать!

Наступило молчание. Взгляды обеих женщин встретились.

– Можешь на меня рассчитывать, – повторила Хенет.

Улыбка, странная, загадочная улыбка тронула губы Нофрет.

– Да, – согласилась она, – я верю тебе, Хенет. И думаю, что могу на тебя рассчитывать. Имхотеп громко откашлялся.

– Значит, мы договорились. Все в порядке. Улаживать дела – это я умею, как никто.

В ответ послышался сдержанный смешок. Имхотеп резко обернулся и увидел в дверях главного зала свою мать. Она стояла, опираясь на палку, и казалась еще более высохшей и ехидной, нежели обычно.

– Какой у меня замечательный сын! – обронила она.

– Я должен спешить… Мне надо еще кое-что сказать Хори… – озабоченно пробормотал Имхотеп и так поспешно вышел из зала, что ему удалось не встретиться с матерью взглядом.

Иза повелительно кивнула головой Хенет, и та беспрекословно выскользнула из главных покоев.

Нофрет встала. Они с Изой смотрели друг на друга.

– Итак, мой сын оставляет тебя здесь? – спросила Иза. – Советую тебе ехать с ним, Нофрет.

– Он хочет, чтобы я осталась здесь.

Голос Нофрет был тихим и кротким. Иза коротко рассмеялась.

– И вправду, какой толк ему брать тебя с собой! Но почему ты не хочешь ехать – вот чего я не понимаю. Что задерживает тебя здесь? Ты жила в городе, много, наверное, путешествовала. Почему ты предпочитаешь остаться в этом скучном доме среди людей, которые, я буду откровенна, тебя не любят, более того, ненавидят?

– И ты меня ненавидишь?

– Нет, – покачала головой Иза, – у меня нет к тебе ненависти. Я уже старуха и, хотя плохо вижу, все же способна разглядеть красоту и любоваться ею. Ты красива, Нофрет, и мне приятно на тебя смотреть. Потому что ты красива, я не желаю тебе зла. Но послушай меня: поезжай в Северные Земли вместе с моим сыном.

– Он хочет, чтобы я осталась здесь, – повторила Нофрет.

В покорном тоне теперь явно слышалась насмешка.

– Ты остаешься здесь с какой-то целью, – резко сказала Иза. – Интересно, с какой? Что ж, потом пеняй на себя. А пока будь осмотрительна и благоразумна. И никому не доверяй!

Она круто повернулась и вышла из зала. Нофрет стояла неподвижно. Медленно, очень медленно ее губы раздвинулись в усмешке, делая ее похожей на разозлившуюся кошку.