Текст книги "Партнеры по преступлению"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Агата Кристи
ПАРТНЕРЫ ПО ПРЕСТУПЛЕНИЮ

Фея в комнате

Миссис Томас Бирсфорд привстала с дивана и уныло выглянула в окно. Открывшаяся глазу перспектива ограничилась невзрачным серым домом через дорогу. Миссис Бирсфорд вздохнула, потом зевнула.

– Хоть бы случилось что…

Ее муж неодобрительно поднял глаза.

– Полегче, Таппенс. Эта твоя тяга к острым ощущениям до добра не доведет.

Таппенс вздохнула и мечтательно прикрыла глаза.

– И вот Томми с Таппенс поженились, – продекламировала она, – и с той поры жили счастливо. И через шесть лет они живут все так же счастливо. Просто невероятно, до чего все в жизни не похоже на то, что, по-твоему, должно быть.

– Очень глубокое замечание, Таппенс. Глубокое, но не оригинальное. Выдающиеся поэты и совсем уж выдающиеся богословы уже успели это сказать, и, уж извини, сказать лучше.

– Шесть лет назад, – продолжила Таппенс, – я готова была поклясться, что, будь у меня достаточно денег, чтобы одеваться, и такой муж, как ты, жизнь превратится в нескончаемо-чудесную песню, как уверял один из поэтов, о которых тебе, похоже, так много известно.

– И что же тебе приелось? – холодно осведомился Томми. – Я или деньги?

– «Приелось» не совсем то слово, – мягко пояснила Таппенс. – Просто я к этому привыкла, вот и все. Ну, вот так же никогда не задумываешься, насколько это здорово – дышать, пока не схватишь насморк.

– Думаешь, мне стоит меньше уделять тебе внимания? – поинтересовался Томми. – Ну, пригласить в ресторан другую женщину… Что-нибудь в таком духе.

– Бесполезно, – покачала головой Таппенс. – Ты только встретишь меня там с другим мужчиной. Причем я-то буду абсолютно уверена, что тебе плевать на эту девицу, а вот ты до конца дней своих будешь сомневаться, а не значил ли для меня тот мужчина чего-то большего. Женщины настолько тоньше.

– Зато мужчины скромнее, – пробормотал Томми. – Но что это с тобой, Таппенс? Что не дает тебе покоя?

– Не знаю. Просто хочется, чтобы что-то случилось. Что-нибудь захватывающее. Неужели тебя самого не тянет вновь поохотиться на немецких шпионов? Ты только вспомни те безумные рисковые деньки, что мы пережили. Конечно, ты и сейчас вроде как на секретной службе, но это же одни бумажки.

– Похоже, ты просто мечтаешь, чтобы меня, нарядив большевиком-самогонщиком, заслали в кромешную Россию или еще что похуже.

– Нет, это не совсем то, – задумчиво отозвалась Таппенс. – Меня бы с тобой не пустили, а жажда деятельности обуревает именно меня. Жажда деятельности! Вот что мучает меня целыми днями.

– Займись хозяйством, – предложил Томми, широким взмахом руки обводя фронт работ.

– Я занимаюсь, – оскорбилась Таппенс. – Каждый день. По двадцать минут после завтрака. Или у тебя какие-то претензии?

– Как хозяйка ты такое совершенство, что даже противно.

– Спасибо на добром слове! – фыркнула Таппенс.

– У тебя, конечно, есть твоя работа, – продолжила она, – но, послушай, разве в глубине души у тебя никогда не возникает желание встряхнуться? Ну, неужели никогда не хочется, чтобы что-то случилось?

– Нет, – отрезал Томми, – не возникает. То есть мало ли чего нам хочется, но вот чтобы что-то случилось… Это может оказаться не так уж приятно.

– Какие же вы мужчины благоразумные, – вздохнула Таппенс. – У вас что, вообще отсутствует эта первобытная потребность в романтике и приключениях?

– Где это ты такого начиталась, Таппенс? – удивился Томми.

– Только представь, как было бы здорово, – настаивала его жена, – если бы сейчас раздался неистовый стук в дверь, мы бы открыли, и к нам, шатаясь, ввалился бы мертвец.

– Если это будет мертвец, вряд ли у него получится еще и шататься, – критически заметил Томми.

– Ну, ты понимаешь, о чем я, – отмахнулась Таппенс. – Они всегда вваливаются, шатаясь, и падают замертво у твоих ног, успев, конечно, выдохнуть несколько загадочных слов. «Пятнистый леопард» или что-нибудь в таком духе.

– Рекомендую перечитать Шопенгауэра или Канта[1]1
  Шопенгауэр Артур (1788—1860) – немецкий философ, представитель волюнтаризма, направления, рассматривающего волю в качестве высшего принципа бытия. Кант Эммануил (1724—1804) – немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии.


[Закрыть], – сострадательно посоветовал Томми.

– Это больше подойдет тебе, – возразила Таппенс. – Ты становишься жирным и самодовольным.

– Вовсе нет! – вскинулся Томми. – И, если на то пошло, гимнастику для похудения делаешь как раз ты.

– Ее все делают, – заметила Таппенс. – Про «жиреешь» я образно выразилась. Ты становишься преуспевающим, откормленным и самодовольным.

– Не понимаю, что на тебя нашло.

– Дух приключений, – буркнула Таппенс. – Все лучше, чем мечты о любви. Хотя они меня посещают тоже. Изредка. Воображаю, как встречу мужчину – действительно красивого мужчину…

– Но ты же встретила меня, – удивился Томми. – Тебе что, мало?

– Загорелого, стройного красавца, ужасно сильного. Из тех, что могут оседлать кого угодно и ловко накидывают лассо на диких мустангов…

– Добавь еще ковбойскую шляпу и кожаные штаны, – ядовито вставил Томми.

– Да, и прямо из прерий, – продолжила Таппенс. – И чтобы он безумно в меня влюбился. Я бы, конечно, его отвергла, осталась верной своим супружеским клятвам, но сердце мое было бы разбито навеки.

– Ну, – злобно заявил Томми, – а я частенько мечтаю встретить настоящую красавицу. С такими золотистыми волосами, и которая бы без памяти в меня влюбилась. Только вот сомневаюсь, чтобы я ее отверг… Честно говоря, я совершенно уверен, что не поступил бы так с бедняжкой.

– Что лишний раз подтверждает порочность твоей натуры.

– Да что с тобой, в самом деле? – не выдержал Томми. – Ты никогда так раньше не говорила.

– Нет, но у меня внутри давно уже все клокочет и, чтобы успокоиться, приходится то и дело покупать какую-нибудь одежду. Почему-то это всегда оказываются шляпки.

– У тебя их уже под сорок, – заметил Томми, – и все на один фасон.

– Со шляпками всегда так, – пояснила Таппенс. – На самом деле они разные. Все дело в нюансах. Кстати, сегодня утром я видела совершенно очаровательную в салоне Виолетты.

– Если тебе нечем больше заняться, как скупать шляпки, которые ты потом и не надеваешь…

– Вот, – прервала его Таппенс, – вот именно. Если бы мне было чем заняться! Подозреваю, это должно быть что-то стоящее. Ох, Томми, я правда хочу, чтобы случилось что-нибудь захватывающее! Я знаю – правда-правда – нам это пойдет на пользу. Вот бы встретить добрую фею…

Томми хмыкнул.

– Забавно, что ты это сказала.

Он встал, пересек комнату и, открыв ящик письменного стола, достал оттуда маленький фотоснимок и протянул его жене.

– О! – обрадовалась она. – Так ты проявил их! Это мы здесь снимали? А этот кто делал: ты или я?

– Я, конечно. Твой не вышел. Выдержка была не та, что нужно. Как, впрочем, всегда.

– Как, наверное, приятно, – ухмыльнулась Таппенс, – воображать, что хоть что-то ты можешь сделать лучше меня.

– Совершенно нелепое замечание, – возразил Томми, – но забудем пока об этом. Я хотел показать тебе вот это.

Он ткнул пальцем в маленькое белое пятнышко на фотографии.

– Царапина на пленке, – заявила Таппенс.

– Вовсе нет, – возразил Томми. – Это, чтоб ты знала, фея!

– Томми, ты с ума сошел!

– Посмотри сама.

Он протянул ей лупу, и Таппенс внимательно посмотрела на снимок. При ближайшем рассмотрении и небольшой долей фантазии вполне можно было допустить, что царапина на пленке представляет собой маленькое крылатое существо, усевшееся на решетку камина.

– У нее крылышки! – взвизгнула Таппенс. – Вот здорово: настоящая живая фея в нашей комнате! Давай напишем о ней Конан Дойлу? Ох, Томми! Ты думаешь, она выполнит наши желания?

– Скоро узнаешь, – ответил тот. – По-моему, ты достаточно сильно желала, чтобы что-то произошло.

В этот момент дверь открылась, и долговязый парнишка лет пятнадцати, не вполне еще, кажется, для себя решивший, дворецкий он уже или пока только учится, в исключительно торжественной манере осведомился:

– Сэр, мадам… Дома ли вы? Звонок у парадного только что отзвенел.

– Лучше бы Альберт перестал ходить в кино, – вздохнула Таппенс, после того как, получив подтверждение, паренек удалился. – Теперь он копирует дворецкого с Лонг-Айленда. Спасибо хоть, отучила его требовать у гостей карточки и тащить их мне на подносе.

Дверь открылась снова, и Альберт, с почтением, достойным представления королевской особы, провозгласил:

– Мистер Картер!

– Шеф, – констатировал крайне удивленный Томми. Таппенс, радостно вскрикнув, вскочила с дивана и бросилась навстречу высокому седовласому мужчине с проницательным взором и усталой улыбкой.

– Мистер Картер, ну до чего же я рада вас видеть!

– Это хорошо, миссис Бисфорд. Очень хорошо. А теперь ответьте мне на один вопрос. Как вообще жизнь?

– Сносно, но скучно, – ответила Таппенс, подмигивая.

– Все лучше и лучше, – заметил мистер Картер. – Очевидно, я нахожу вас в нужном расположении духа.

– Звучит воодушевляюще, – отозвалась Таппенс. Альберт, старательно копируя дворецкого с Лонг-Айленда, внес чай. Когда процедура была успешно завершена и он удалился, Таппенс не выдержала:

– У вас ведь что-то на уме, правда, мистер Картер? Вы намерены отправить нас с заданием в дремучую Россию?

– Не совсем, – ответил мистер Картер.

– Но с чем-то же вы пришли…

– Да, есть кое-что. Думаю, вы не из тех, кто боится риска, а, миссис Бирсфорд?

В глазах Таппенс зажглись радостные огоньки.

– У Отдела есть кое-какая работа, и я подумал – всего только подумал, – что она может устроить вас обоих.

– Продолжайте, – потребовала Таппенс.

– Я смотрю, вы выписываете «Дейли лидер», – обронил мистер Картер, взяв со стола журнал.

Найдя раздел объявлений, он отчеркнул ногтем нужное место и подтолкнул журнал к Томми.

– Прочтите, – предложил он. Томми прочел.

«Международное детективное агентство» под руководством Теодора Бланта. Частные расследования. Большой штат надежных и опытных сыскных агентов. Предельная осторожность. Консультации бесплатно. Хайлхем-стрит, 18».

Он вопросительно посмотрел на мистера Картера. Тот кивнул.

– Это детективное агентство уже концы отдавало, – вполголоса начал он, – и один мой знакомый приобрел его практически за бесценок. Теперь думаем поставить его на ноги – месяцев на шесть, скажем, для начала. И на это время агентству, разумеется, потребуется руководитель.

– А что сталось с бывшим? – поинтересовался Томми.

– Боюсь, мистер Блант оказался слишком неосторожен. Дошло до того, что пришлось вмешаться Скотленд-Ярду. Так что в настоящее время он находится на содержании ее королевского величества и не желает сообщить нам и половины того, что мы хотели бы от него услышать.

– Понимаю, сэр, – сказал Томми. – По крайней мере, мне так кажется.

– Полагаю, вам надо взять шестимесячный отпуск. По состоянию здоровья. И, разумеется, если вам вздумается под видом Теодора Бланта возглавить его агентство, я здесь совершенно ни при чем.

Томми внимательно вгляделся в лицо шефа.

– Какие-нибудь инструкции, сэр?

– У мистера Бланта были кое-какие дела за границей, как мне кажется. Так что просто отбирайте голубые конверты с русскими почтовыми марками. Отправитель – некий торговец ветчиной, разыскивающий жену, сбежавшую сюда несколько лет назад. Если отклеить марку, под ней будет от руки написана цифра шестнадцать. Делайте с таких писем копии, а оригиналы отправляйте мне. Ну, и если кто-то появится в агентстве и каким-либо образом упомянет число шестнадцать, немедленно информируйте меня.

– Понятно, сэр, – ответил Томми. – Что-нибудь еще?

Мистер Картер подобрал со стола перчатки и собрался уходить.

– Можете управлять агентством как пожелаете. Я думаю, – он слегка подмигнул, – что миссис Бирсфорд не откажется попробовать себя в роли детектива.

Котелок чая

Несколькими днями позже мистер и миссис Бирсфорд вступили во владение «Международным детективным агентством», раскинувшимся на втором этаже несколько обветшавшего здания в Блумсбери[2]2
  Блумсбери – район в центральной части Лондона.


[Закрыть]. Оказавшись в небольшой приемной офиса, Альберт расстался с образом дворецкого с Лонг-Айленда, и с успехом воплотился в роль курьера, каковая в его понимании заключалась в бумажном кульке с леденцами, чернильных пятнах на руках и взъерошенной шевелюре.

Из приемной во внутренние помещения вели две двери. На одной из них было начертано «Служащие», на другой – «Посторонним вход воспрещен». За последней находилась маленькая уютная комнатка, содержащая необъятный письменный стол весьма делового вида, множество изящно подписанных картотечных шкафов – пустых, разумеется, – и несколько массивных стульев с кожаными сиденьями. За столом, делая вид, будто всю жизнь только тем и занимался, что возглавлял детективное агентство, величественно восседал лже-Блант. Под рукой у него, разумеется, стоял телефон. Семейство тщательно отрепетировало несколько вариантов телефонных звонков и заранее проинструктировало Альберта.

В примыкающей комнате размещались Таппенс, пишущая машинка, немного мебели – классом пониже, чем в кабинете великого шефа, – а также газовая плитка для приготовления чая.

В общем, кроме клиентов, в агентстве было абсолютно все.

Таппенс, в первых порывах восторга от воцарения, выразила свои смелые надежды:

– Это будет чудесно! Мы станем выслеживать убийц и отыскивать фамильные драгоценности, а еще находить исчезнувших людей и ловить растратчиков.

Услыхав такое, Томми счел своим долгом несколько охладить ее пыл.

– Поостынь, Таппенс, – посоветовал он, – и выбрось из головы все это дешевое чтиво, которым ты в последнее время увлекалась. Наша клиентура – если у нас вообще такая появится – будет состоять исключительно из мужей, желающих, чтобы следили за их женами, и жен, требующих, чтобы следили за этими мужьями. Единственный хлеб частного сыскного агентства – это поиск оснований для развода.

– Фи! – наморщила свой привередливый носик Таппенс. – А мы просто не будем брать дела о разводах, и все. Мы должны поднять престиж нашей новой профессии!

– Н-да уж, – с сомнением протянул Томми. Через неделю работы они уныло сравнивали записи.

– У меня – три дуры, мужья которых исчезали на выходные, – вздохнул Томми. – Кто-нибудь приходил, пока я обедал?

– Пожилой толстяк со взбалмошной супругой, – мрачно сообщила Таппенс. – Газеты без конца твердят, что демон развода поднимает голову, но я как-то не задумывалась об этом вплоть до последней недели. Меня уже тошнит повторять им, что мы этим не занимаемся.

– Ну, теперь это значится в объявлении, – напомнил ей муж. – Может, подействует.

– Скорее, распалит их еще больше, – меланхолично предсказала Таппенс. – В любом случае, я не сдамся. Если потребуется, совершу преступление сама, а ты его раскроешь.

– И что это даст? Подумай, каково мне будет говорить тебе последнее прости на Бау-стрит.., или это на Вайн-стрит?

– Вспомним свою холостяцкую жизнь, – съязвила Таппенс.

– На Олд Бейли[3]3
  Олд Бейли – центральный уголовный суд в Лондоне, названный по названию улицы, на которой он находится.


[Закрыть], я хотел сказать, – поправился Томми.

– Нет, с этим надо что-то делать! Нас прямо-таки распирает от талантов, а шанса их проявить нет как нет.

– Всегда завидовал твоему оптимизму, Таппенс. Похоже, у тебя вообще нет сомнений относительно наличия нуждающихся в проявлении твоих талантов.

– Конечно! – ответила Таппенс, изумленно распахивая глаза.

– А между тем у тебя нет ни малейших профессиональных навыков.

– Ну как же, я ведь прочла все детективы, изданные за последние десять лет.

– Я тоже, – признался Томми, – только, сдается мне, не очень-то это поможет.

– Ты всегда был пессимистом, Томми. Вера в себя – великая вещь.

– Ну, у тебя-то с этим порядок, – отозвался муж.

– Конечно, в детективах все немного проще, – задумчиво проговорила Таппенс, – там все идет с конца. Ну, то есть, когда знаешь отгадку, можно найти и ключи к ней. Я вот все думаю…

Она замолчала и нахмурилась.

– Ну? – подтолкнул ее Томми.

– У меня появилась идея. То есть не совсем чтобы появилась, но уже на подходе.

Она решительно встала.

– Вот что: пойду-ка я пока куплю шляпку, о которой тебе говорила.

– О Боже! – не выдержал Томми. – Еще одну?

– Она очень миленькая, – с достоинством ответила Таппенс и вышла с выражением твердой решимости на лице. В последующие дни Томми неоднократно любопытствовал о посетившей Таппенс идее. Но в ответ она только мотала головой и говорила, что ей нужно время.

А потом, в одно прекрасное утро, появился первый клиент, и все прочее было забыто.

В дверь приемной постучали, и Альберт, только что запихнувший в рот лимонный леденец, выдавил невнятное «Войдите». А потом проглотил леденец целиком – от удивления и восторга, потому что в приемную вошло Самое Настоящее Дело.

В дверях нерешительно мялся высокий молодой человек, одетый дорого и со вкусом.

– Стопроцентный джентльмен, или я в них ничего не смыслю, – сказал себе Альберт, а в этих вопросах он кое-что смыслил.

Молодому человеку можно было дать на вид года двадцать четыре, у него были замечательно напомаженные черные волосы, намечающиеся черные круги под глазами и ни намека на стоящий хоть какого-то упоминания подбородок.

Альберт восторженно ткнул в кнопку звонка под столом, что немедленно вызвало первосортную машинописную очередь, долетевшую из-за двери с надписью «Служащие», – Таппенс заняла исходную позицию. Свидетельство неустанного производственного процесса повергло юношу в еще больший трепет.

– Послушайте, – выдавил он. – Мне бы это… Как его? «Детективное агентство», непревзойденные сыщики Бланта… Ну и прочее. Понимаете?

– Вы, сэр, желаете поговорить лично с мистером Блантом? – осведомился Альберт, всем своим видом выражая сомнение в осуществимости подобной затеи.

– Э-э… Ну да. Было бы неплохо. Это можно организовать?

– Полагаю, вам не назначено?

– Боюсь, что нет.

Тон посетителя становился все более и более виноватым.

– Всегда разумно, сэр, заранее позвонить. Мистер Блант чудовищно занятой человек. В данный момент он ведет телефонные переговоры. Скотленд-Ярду опять нужна консультация.

Клиент выказал должное восхищение. Альберт понизил голос и доверительно сообщил:

– Крупная кража документов из правительственного учреждения. Скотленд-Ярд просит мистера Бланта взяться за дело.

– О! Вот как! Похоже, большой человек, да?

– Босс, сэр, – согласился Альберт. – Точно. Посетитель присел на жесткий стул, совершенно не подозревая, что сквозь хитроумно просверленные отверстия его самым тщательным образом исследуют две пары глаз, одна – Таппенс, подбегающая к глазку в затишьях между ожесточенными очередями машинки, другая – Томми, ждущего подходящего момента.

На столе раздался оглушительный звонок.

– Босс освободился, – пояснил Альберт. – Пойду узнаю, сможет ли он принять вас.

Исчезнув за дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен», он почти тотчас же появился снова.

– Не угодно ли войти, сэр?

Посетитель шагнул внутрь, и навстречу ему из-за стола поднялся рыжеволосый молодой мужчина с располагающим открытым лицом, несущим вдобавок печать недюжинной одаренности.

– Садитесь, – предложил он. – Вам нужна помощь? Я – мистер Блант.

– О! Послушайте, а ведь вы жутко молоды, да?

– Время стариков прошло, – жизнерадостно взмахнул рукой Томми. – Кто допустил войну? Старики. Кто довел страну до безработицы? Снова они. Кто ответственен за все плохое, что уже случилось? И опять я скажу: именно старики.

– Наверное, вы правы, – согласился клиент. – У меня есть один знакомый поэт – по крайней мере, он так представляется, – который рассуждает в том же духе.

– Позвольте сказать вам, сэр: среди наших высококвалифицированных сотрудников вы не найдете ни одного человека хоть на день старше двадцати пяти лет, и это чистая правда.

Поскольку штат высококвалифицированных сотрудников исчерпывался Альбертом и Таппенс, это была самая чистая правда.

– А теперь – факты, – приступил к делу мистер Блант.

– Я хочу, чтобы вы кое-кого нашли… Она исчезла, – выпалил молодой человек.

– Понятно. Пожалуйста, поподробней.

– Ну, это, знаете, довольно трудно. То есть это ужасно деликатное дело и все такое… Она может здорово разозлиться, если узнает. Я имею в виду.., ну, это чертовски трудно объяснить, но…

Он смолк и безнадежно уставился на Томми. Тот почувствовал раздражение. Он уже собирался пойти обедать, но, судя по всему, вытянуть что-то из этого клиента быстро и легко не удастся.

– Она исчезла по собственной воле, или же вы подозреваете похищение? – деловито осведомился он.

– Не знаю, – совсем потерялся молодой человек. – Ничего не знаю.

Томми достал блокнот и ручку.

– Прежде всего, – вздохнул он, – скажите мне ваше имя. Курьер приучен их не спрашивать. Таким образом беседы со мной остаются абсолютно конфиденциальными.

– О, конечно! – согласился молодой человек. – Отличная мысль! Меня зовут – э-э.., меня зовут Смит.

– О нет! – поморщился Томми. – Настоящее имя, если вас не затруднит.

Посетитель с благоговейным ужасом уставился на провидца.

– Э-э… Сент-Винсент, – сдался он. – Лоуренс Сент-Винсент.

– Забавно, – заметил Томми, – как мало на свете людей, которых действительно зовут Смит. Лично я не знаю ни одного. И, тем не менее, девять человек из десяти, желающих скрыть свое имя, непременно назовутся Смитом. Как раз пишу монографию по этому вопросу.

В этот момент на столе робко звякнул звонок. Это означало, что Таппенс предлагает взять инициативу в свои руки. Окончательно проголодавшийся Томми, чувствуя к тому же, что в нем зарождается глубокая неприязнь к мистеру Сент-Винсенту, с готовностью уступил бразды правления.

– Прошу прощения, – сказал он и поднял телефонную трубку.

По его лицу пронеслись, мгновенно сменяя друг друга, выражения удивления, гнева и легкого оживления.

– Не стоит так со мной разговаривать, – рявкнул он в трубку. – Сам премьер-министр? Ну хорошо, в таком случае я конечно же буду.

Он положил трубку и повернулся к клиенту.

– Мой дорогой сэр, вынужден принести вам свои извинения. Совершенно неотложное дело. Будьте так добры, сообщите все обстоятельства моему доверенному секретарю. Она работник высочайшего класса.

– Мисс Робинсон! – позвал он, подходя к двери смежного кабинета.

Появилась Таппенс. Гладко зачесанные назад черные волосы, а также изящные воротничок и манжеты придавали ей необычайно опрятный и скромный вид. Томми проделал необходимые представления и откланялся.

– Насколько я поняла, мистер Сент-Винсент, – начала Таппенс вкрадчивым мягким голосом, усаживаясь на место Томми и подбирая оставленные им блокнот и ручку, – исчезла небезразличная вам леди. Она молода?

– О, конечно! – воскликнул Сент-Винсент. – Молодая и.., и.., ужасно красивая, и вообще…

Лицо Таппенс омрачилось.

– Боже мой, – пробормотала она. – Надеюсь, это нет.

– Вы же не думаете, что с ней что-то случилось? – взмолился Сент-Винсент с искренним волнением.

– О! Мы должны надеяться на лучшее, – ответила Таппенс с наигранной бодростью, что произвело на мистера Сент-Винсента убийственное впечатление.

– Но, погодите, мисс Робинсон… Послушайте, вы должны что-то сделать. Любые расходы… Ничего не пожалею. Отдам все, лишь бы с ней ничего не случилось. Я вижу, вы мне сочувствуете… Скажу вам по секрету: я боготворю землю, по которой ходит эта девушка. Она высший класс. Просто высший.

– Что ж, скажите, пожалуйста, ее имя и все, что о ней знаете.

– Ее зовут Жаннет – фамилии я не знаю. Она работает в магазине шляпок – ну в этом.., мадам Виолетты на Брук-стрит; строгая такая, да они все там такие… Сколько раз мне от нее доставалось. А вчера зашел туда – ждал, когда она выйдет. Все вышли – ее нет. Потом узнаю, что она вообще не пришла и даже записки не прислала – хозяйка просто вне себя была. Я раздобыл адрес, где она снимает комнату, и пошел туда. Оказалось, этой ночью она не приходила домой и никто не знает, где она. Я чуть с ума не сошел. Хотел уже идти в полицию. Только Жаннет пришла бы в страшную ярость, если на самом-то деле у нее все в порядке и она отсутствовала по собственной инициативе. А затем вспомнил, как она однажды показала мне ваше объявление в газете и сказала, что одна из покупательниц просто без ума от ваших успехов, вашей тактичности и прочего… Ну я и отправился прямиком сюда.

– Понятно, – молвила Таппенс. – И какой же у нее адрес?

Молодой человек протянул бумажку.

– Пока все, я думаю, – размышляла Таппенс. – Кстати: правильно ли я поняла, что вы с этой молодой леди помолвлены?

Лицо мистера Сент-Винсента стало кирпично-красным.

– Ну.., нет. То есть не совсем. Я еще ничего ей не говорил. Но вам скажу: я собираюсь просить ее руки, как только увижу снова, – если еще увижу когда-нибудь.

Таппенс отложила блокнот.

– Желаете воспользоваться нашей особой двадцатичетырехчасовой помощью? – деловито поинтересовалась она.

– А это что?

– Это стоит вдвое дороже, но означает, что к делу будет привлечен весь свободный на данный момент персонал. В этом случае, мистер Сент-Винсент, если леди жива, я смогу указать вам ее местонахождение завтра в это же время.

– Что? Поразительно!

– Мы используем лучших специалистов, – заявила Таппенс, – но зато и гарантируем результат.

– Ух ты! У вас, должно быть, первоклассные работники.

– Именно! – отрезала Таппенс. – Кстати, вы не дали мне описания молодой леди.

– Ну, у нее восхитительные волосы – совсем как золото, только более глубокий тон – вроде как солнце на закате. Точно: как последние лучи заходящего солнца. Надо же, никогда раньше не думал о закатах. Поэзия – тоже… Оказывается, это куда лучше, чем я мог представить.

– Волосы рыжие, – бесстрастно подвела итог Таппенс, записывая приметы в блокнот. – Какого примерно роста?

– Ну, довольно высокая – у нее еще потрясающие глаза.., темно-синие, кажется. И характер решительный – запросто управится с любым парнем.

Таппенс добавила в блокнот пару слов, закрыла его и поднялась.

– Если вы заглянете завтра к двум, думаю, у нас уже будут для вас новости, – сказала она. – Всего вам доброго, мистер Сент-Винсент.

Вернувшийся с обеда Томми застал Таппенс за изучением справочника.

– Я все выяснила, – сообщила она, не отрываясь от страницы. – Лоуренс Сент-Винсент – племянник и единственный наследник графа Шеритона. Если дело выгорит, нам обеспечена реклама в самых высших слоях.

Томми просмотрел заметки в блокноте.

– Так что же, по-твоему, случилось с девицей? – поинтересовался он.

– Думаю, она подчинилась голосу разума, который подсказал ей, что любовь к этому обеспеченному молодому человеку обречена и единственное, что ей остается – бежать.

Томми с сомнением взглянул на жену.

– Я знаю, в книжках они вечно так делают, но вот в жизни почему-то ни разу такого не видел.

– Нет? – переспросила Таппенс. – Ну, может, ты и прав. Но позволю себе заметить, мистер Лоуренс Сент-Винсент проглотит эту сентиментальную чушь как миленький. В настоящий момент его просто распирает от романтических иллюзий. Между прочим, я гарантировала ему результат в течение суток – наша особая двадцатичетырехчасовая помощь.

– Таппенс, сумасшедшая! Ну зачем ты это сделала?

– Неожиданно пришло в голову, и звучит уж очень хорошо: «Особая двадцатичетырехчасовая помощь». Да ты не волнуйся. Предоставь это мамочке. Мамочка все уладит.

Таппенс вышла, оставив Томми в полной растерянности.

Он поднялся, вздохнул и отправился делать то, что еще могло быть сделано, от души проклиная воспаленное воображение Таппенс.

Вернувшись в половине пятого вконец измотанный и упавший духом, он застал жену вытаскивающей пакет с бисквитами из их тайника в одном из картотечных ящиков.

– У тебя усталый и расстроенный вид. Чем ты занимался?

– Взял описание девушки и обошел больницы, – проворчал Томми.

– Разве я не говорила, чтобы ты предоставил все мне? – возмутилась Таппенс.

– Но не можешь же ты в одиночку найти ее к завтрашнему дню, да еще до двух часов.

– Могу – и, мало того, уже нашла!

– Нашла? В каком смысле?

– В самом прямом, Ватсон. Это же элементарно.

– И где она сейчас?

Таппенс ткнула большим пальцем через плечо.

– За дверью. В моем кабинете.

– А что она там делает?

Таппенс засмеялась.

– Что делает человек, если у него под носом чайник, газовая плитка и полфунта чая, догадаться нетрудно. Понимаешь, – мягко продолжила она, – магазин мадам Виолетты – это то самое место, где я покупаю себе шляпки, и однажды в одной из продавщиц я узнала подругу, с которой давным-давно работала в госпитале. После войны она ушла оттуда, завела было собственный магазин, но быстро прогорела и устроилась к мадам Виолетте. Вот мы с ней и провернули это дельце. Она должна была хорошенько вдолбить наше объявление в мозги Сент-Винсента, а потом исчезнуть. А далее удивительная эффективность работы непревзойденных сыщиков Бланта. Реклама для нас и маленький толчок, чтобы молодой Сент-Винсент сделал ей наконец предложение. Жаннет уже отчаялась от него этого добиться.

– Таппенс, – простонал Томми. – Ты меня в гроб вгонишь. Это самое гнусное и бесчестное дело, о котором я только слышал. Ты подталкиваешь несчастного юношу к неравному, с точки зрения его социального положения, браку…

– Чушь, – возразила Таппенс. – Жаннет прекрасная девушка и, что удивительно, просто обожает этого бесхарактерного молокососа. И потом, с первого взгляда видно, что нужно этой семейке: горячей молодой крови. Жаннет сделает из него человека. Присмотрит за ним не хуже матери, прикроет все эти попойки и шатания по ночным клубам. Он будет вести здоровый и трезвый образ жизни сельского джентльмена. А теперь пойди и познакомься с ней.

Таппенс направилась в свой кабинет, и Томми поплелся следом.

Высокая симпатичная девушка с прекрасными золотистыми волосами поставила вскипевший чайник, который держала в руке, и повернулась к ним с улыбкой, открывшей ровный ряд белоснежных зубов.

– Надеюсь, вы простите мне, сестра Коули – то есть, я хотела сказать, миссис Бирсфорд. Я просто подумала, что, скорее всего, вы и сами не откажетесь от чашки чаю. Сколько котелков вы вскипятили для меня в госпитале в три часа утра!

– Томми, – сказала Таппенс, – позволь представить тебе мою старую подругу, сестру Смит.

– Смит, ты сказала? Как странно! – пробормотал Томми, пожимая протянутую руку. – Что? А, да ничего особенного, так, небольшая монография, которую я подумывал написать.

– Томми, возьми себя в руки, – посоветовала Таппенс. Она налила ему чашку чаю.

– Ну, а теперь давайте выпьем. За процветание «Международного детективного агентства»! За непревзойденных сыщиков Бланта! И да минует их неудача!