Текст книги "Человек в коричневом костюме"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава XI

Больше ничего особенного в ту ночь не произошло. На следующее утро я позавтракала в постели и встала поздно. Миссис Блейр окликнула меня, когда я поднялась на палубу.

– Доброе утро, цыганка. Присядьте здесь возле меня. Вы выглядите так, будто плохо спали.

– Почему вы меня так называете? – спросила я, послушно усаживаясь.

– Вам не нравится? Это прозвище, в общем, вам подходит. Я прозвала вас так про себя с самого начала. Именно цыганские черты делают вас столь непохожей на других. Я решила, что вы и полковник Рейс – единственные люди на борту, с которыми мне не будет скучно до смерти.

– Забавно, а я подумала то же о вас, только в моем случае это более понятно. Вы.., вы такое утонченное существо.

– Неплохо сказано, – заметила миссис Блейр, кивая головой. – Расскажите мне все о себе, цыганка. Зачем вы едете в Южную Африку?

Я рассказала ей кое-что о деле всей жизни папы.

– Так вы дочь Чарльза Беддингфелда? Я предполагала, что вы не обычная провинциалочка! Вы собираетесь в Брокен Хилл, чтобы выкапывать новые черепа?

– Может быть, – сказала я осторожно. – У меня есть также и другие планы.

– Что за таинственное создание! Но сегодня вы действительно выглядите усталой. Вы плохо спали? Я не могу долго бодрствовать, когда я на борту. Говорят, глупец спит десять часов! Я могу проспать все двадцать!

Она зевнула, как сонный котенок. «Какой-то идиот стюард разбудил меня посреди ночи, чтобы вернуть мне катушку с пленкой, которую я уронила вчера. Он сделал это самым мелодраматическим образом, просунул руку сквозь вентиляционное отверстие и сбросил катушку прямо мне на живот. На мгновение мне показалось, что это бомба!

– А вот ваш полковник, – сказала я, когда на палубе показалась высокая мужественная фигура полковника Рейса.

– Он вовсе не мой полковник. В сущности, он восхищается вами, цыганка. Так что не убегайте.

– Я хочу чем-нибудь повязать голову. Мне будет удобнее, чем в шляпе.

Я быстро ускользнула. Почему-то я чувствовала себя неловко в присутствии полковника Рейса. Он принадлежал к небольшому числу людей, способных смутить меня.

Я спустилась к себе в каюту и начала искать, чем бы стянуть мои непокорные волосы. Я очень аккуратна, люблю, чтобы мои вещи всегда находились в определенном порядке, который всегда поддерживаю. Как только я выдвинула ящик моего столика, я тут же поняла, что кто-то рылся в моих вещах. Все было перевернуто и разбросано. Я заглянула в другие ящики и маленький висячий шкафчик. Та же картина. Похоже, что кто-то торопливо и безрезультатно что-то искал.

Я присела на край койки и серьезно задумалась. Кто обыскивал мою каюту и что искали? Может быть, бумажку с нацарапанными на ней цифрами и словами? Я недовольно покачала головой. Это, разумеется, дело прошлого. Но что еще они могли искать?

Мне необходимо было привести свои мысли в порядок. События минувшей ночи хоть и были волнующими, однако, по сути, не пролили никакого света на положение дел. Кто был молодой человек, столь внезапно ворвавшийся в мою каюту? Раньше я не видела его на борту – ни на палубе, ни в салоне. Был ли он членом команды или пассажиром? Кто ударил его ножом? Почему? И, во имя Господа, почему каюта номер 17 должна играть такую важную роль? Все было тайной, но несомненно, что на «Килморден касле» происходили какие-то очень странные события.

Я сосчитала на пальцах число людей, за которыми мне следовало наблюдать.

Оставив в стороне моего ночного гостя, но пообещав себе найти его на борту до конца следующего дня, я выбрала ряд лиц, достойных моего внимания:

(1) Сэр Юстас Педлер. Он владелец Милл-Хауса, и его присутствие на «Килморден касле» кажется до некоторой степени совпадением.

(2) Мистер Пейджет, секретарь со зловещей внешностью, который с таким явным рвением пытался заполучить 17-ю каюту. Note bene: выяснить, был ли он вместе с сэром Юстасом в Канне.

(3) Преподобный Эдвард Чичестер. Против него – только упорные притязания на 17-ю каюту, а это могло быть всецело обусловлено особенностями его характера. Упрямство может быть поразительным.

Но небольшая беседа с мистером Чичестером не помешает, решила я. Поспешно повязав волосы носовым платком, я вновь поднялась на палубу, уже с определенной целью. Мне повезло. Намеченная мною жертва, опираясь на поручень, пила бульон. Я подошла к нему.

– Надеюсь, вы простили мне 17-ю каюту, – сказала я, одарив его своей самой неотразимой улыбкой.

– Я считаю, что таить зло недостойно христианина, – холодно произнес мистер Чичестер. – Однако эконом определенно обещал эту каюту мне.

– Экономы обычно так заняты, не правда ли? – сказала я рассеянно. – Полагаю, что иногда они обязательно что-нибудь забывают.

Мистер Чичестер не ответил.

– Это ваша первая поездка в Африку? – спросила я, чтобы поддержать разговор.

– В Южную Африку – да. Но последние два года я трудился среди каннибальских племен во внутренних районах Восточной Африки.

– Как это должно быть захватывающе! Часто ли вам приходилось подвергаться опасности?

– Опасности?

– Я имею в виду риск быть съеденным.

– Не следует легкомысленно относиться к священным темам, мисс Беддингфелд.

– Я не знала, что каннибализм – священная тема, – уязвленно парировала я.

Как только эти слова слетели с моих губ, меня осенила другая мысль. Если мистер Чичестер действительно провел последние два года во внутренних районах Восточной Африки, как же случилось так, что он совсем не загорел? У него кожа бело-розовая, как у младенца. В этом, конечно, есть что-то сомнительное. И все же его манеры и голос были совершенно правдоподобными. Может быть, даже слишком, А не походил ли он немного на театрального священника?

Я перебрала в памяти всех помощников приходского священника, которых знала в Литтл Хемпсли. Некоторые из них мне нравились, некоторые, – нет, но, разумеется, все они были совсем не такие, как мистер Чичестер. Они были людьми, а он – образцом, окруженным ореолом.

Я размышляла над всем этим, когда на палубе появился сэр Юстас Педлер. Поравнявшись с мистером Чичестером, он нагнулся, поднял листок и передал его священнику, сказав: «Вы что-то уронили».

Он прошел, не останавливаясь, так что, вероятно, не заметил волнения мистера Чичестера. А я заметила. Что бы он там ни уронил, факт возвращения потери сильно взволновал его. Он болезненно позеленел и скомкал листок. Мои подозрения стократно возросли.

Он перехватил мой взгляд и поспешил объясниться.

– Это.., часть проповеди, которую я сочиняю, – произнес он с вымученной улыбкой.

– В самом деле? – как могла вежливо отреагировала я.

Часть проповеди, ну и ну! Нет, мистер Чичестер, совсем неубедительно.

Он вскоре покинул меня, пробормотав слова извинения. Как бы мне хотелось, чтобы листок подняла я, а не сэр Юстас Педлер! Одно было ясно: мистер Чичестер не может быть исключен из моего списка подозреваемых. Я намерена была поставить его на первое место.

Придя после ланча пить кофе, я заметила сэра Юстаса и Пейджета, сидевших с миссис Блейр и полковником Рейсом. Миссис Блейр приветливо улыбнулась мне, я подошла и присоединилась к ним. Они говорили об Италии.

– Но это действительно вводит в заблуждение, – настаивала миссис Блейр. – Aqua calda, безусловно, должно означать холодную воду, а не горячую.

– Вы не сильны в латыни, – с улыбкой сказал сэр Юстас.

– Мужчины так кичатся своим знанием латыни, – ответила миссис Блейр, – но все же я заметила, что, когда просишь их перевести надписи на старинных церквах, они никогда не могут этого сделать! Они что-то мямлят и уходят от ответа.

– Совершенно верно, – заметил полковник Рейс. – Я всегда так поступаю.

– А я люблю итальянцев, – продолжала миссис Блейр. – Они такие услужливые, хотя это иногда даже стесняет. Вы спрашиваете их, как пройти туда-то, и вместо того, чтобы сказать «сначала направо, потом налево» или что-нибудь в этом роде, они из самых лучших побуждений изливают на вас поток указаний, а когда вы недоумеваете, они любезно берут вас под руку и провожают до самого места.

– Вы испытали что-нибудь подобное во Флоренции, Пейджет? – спросил сэр Юстас, с улыбкой обращаясь к своему секретарю.

Казалось, вопрос смутил мистера Пейджета. Он запнулся и покраснел.

– Да, конечно.., э.., конечно.

Затем, тихо извинившись, он встал и вышел из-за стола.

– Я начинаю подозревать, что Ги Пейджет участвовал в каком-то темном деле во Флоренции, – заметил сэр Юстас, пристально глядя на удаляющуюся фигуру своего секретаря. – Стоит только заговорить о Флоренции или Италии, как он стараетесь переменить тему разговора или бросается наутек.

– Может быть, он там кого-нибудь убил, – с надеждой сказала миссис Блейр. – Он похож – надеюсь, я не задеваю ваши чувства, сэр Юстас, – но он действительно похож на человека, который мог бы кого-нибудь убить.

– Да, просто злодей эпохи Чинквеченто[6]6
  Принятое в итальянском языке наименование 16 века.


[Закрыть]! Иногда меня это забавляет, особенно когда знаешь, насколько бедняга, в сущности, законопослушен и порядочен.

– Он у вас работает уже некоторое время, сэр Юстас, не так ли? – спросил полковник Рейс.

– Шесть лет, – ответил сэр Юстас с глубоким вздохом.

– Он, должно быть, вам очень дорог, – заметила миссис Блейр.

– О, да! Просто неоценим, – произнес сэр Юстас подавленно, как будто бесценность мистера Пейджета являлась источником тайного горя для его хозяина. Затем он добавил более оживленно:

– Однако на самом деле его физиономия должна была бы внушать вам доверие, моя дорогая. Ни один уважающий себя убийца не согласился бы выглядеть подобным образом. Криппен в свое время был, по-моему, одним из милейших людей, каких только можно было себе представить.

– Его поймали на лайнере, если не ошибаюсь? – промурлыкала миссис Блейр.

Позади нас раздался какой-то стук. Я быстро обернулась. Это мистер Чичестер уронил свою чашку с кофе. Вскоре наша компания разделилась. Миссис Блейр отправилась к себе спать, а я вышла на палубу. Полковник Рейс последовал за мной.

– Вы совершенно неуловимы, мисс Беддингфелд. Вчера вечером во время танцев я повсюду искал вас.

– Я рано легла спать, – объяснила я.

– Вы и сегодня собираетесь убежать? Или вы потанцуете со мной?

– С удовольствием потанцую с вами, – смущенно прошептала я. – Но миссис Блейр…

– Наша приятельница, миссис Блейр, не любит танцев.

– А вы?

– Я счастлив был бы потанцевать с вами.

– О! – сказала я взволнованно.

Я немного побаивалась полковника Рейса. Тем не менее я чудесно провела время. Насколько это лучше, чем беседовать о допотопных черепах со строгими старыми профессорами! Полковник Рейс полностью соответствовал моему идеалу сурового молчаливого родезийца. Вероятно, я могла бы выйти за него замуж! Правда, мне не делали предложения, но, как говорят бойскауты, «будь готов!». И, кроме того, все женщины подсознательно рассматривают каждого встречного мужчину как вероятного супруга, своего или своей лучшей подруги.

В тот вечер я танцевала с ним несколько раз. Он танцевал хорошо. После танцев, когда я уже собиралась идти спать, он предложил прогуляться по палубе. Мы сделали три круга и в заключение уселись в шезлонгах. Вокруг никого не было. Некоторое время мы поддерживали бессодержательный разговор.

«А знаете ли, мисс Беддингфелд, мне кажется, что я когда-то встречал вашего отца. Очень интересный человек – в своем деле, деле, имеющем для меня особое очарование. Я и сам своими скромными силами кое-чего добился в этой области. Вот когда я был в районе Дордони…»

Наш разговор принял специальный характер. Полковник Рейс хвастался не зря. Он знал очень много. В то же время один или два раза сделал странные ошибки, которые я, в сущности, могла счесть за оговорки. Однако он быстро реагировал на мои замечания и поправлялся. Так, он говорил о мустьерской эпохе как пришедшей на смену ориньякской – нелепая ошибка для человека, имеющего хоть малейшее представление об этом вопросе.

Было уже двенадцать, когда я отправилась к себе в каюту. Я все еще недоумевала по поводу этих странных противоречий. Возможно ли, что он «изучил предмет» специально к данному случаю, а в самом деле ничего не знал об археологии? Я покачала головой, неудовлетворенная таким предположением.

Уже почти засыпая, я неожиданно вздрогнула, когда меня осенила другая мысль. А может быть, он проверял меня? Может, эти незначительные неточности были просто испытанием, чтобы убедиться, действительно ли я знаю, о чем говорю? Другими словами, он подозревал, что я не настоящая Энн Беддингфелд.

Почему?

Глава XII

(Отрывок из дневника сэра Юстаса Педлера)

В жизни на борту судна что-то есть. Она спокойная. Моя седина, к счастью, избавляет меня от всех этих унижений, связанных с ловлей ртом подвешенных яблок, беготней вверх и вниз с картофелем и яйцами и еще более неприятными забавами. Для меня всегда было тайной, какое удовольствие могут находить люди в подобных унизительных действиях. Однако в мире много дураков. Остается возблагодарить Бога за их существование и держаться от них подальше.

К счастью, я совершенно не подвержен морской болезни. Чего не скажешь о бедняге Пейджете. Он начал зеленеть, как только мы вышли из Солента[7]7
  Пролив между островом Уайт и основной частью Великобритании.


[Закрыть]. Полагаю, что мой второй так называемый секретарь также страдает от морской болезни. Во всяком случае, он еще не появлялся. Однако, может быть, это не морская болезнь, а высокая дипломатия. Замечательно, что мне он не надоедает.

В целом на борту собралась грязная публика. Только два хороших игрока в бридж и одна прилично выглядящая женщина – миссис Кларенс Блейр. Я ее, разумеется, встречал в городе. Она – одна из немногих известных мне женщин может похвастаться чувством юмора. Мне нравится беседовать с ней, и я получал бы от этого еще большее удовольствие, если бы не длинноногий молчаливый осел, который ходит за ней, как хвост. Не могу поверить, что этот полковник Рейс в самом деле забавляет ее. Он не лишен привлекательности, но невероятно скучен. Один из сильных молчаливых мужчин, которыми всегда бредят дамы-писательницы и молоденькие девушки.

Ги Пейджет с трудом вылез на палубу после того, как мы вышли с Мадейры, и начал глухо бормотать о работе Какого черта работать на борту судна? Я действительно обещал своим издателям мои «Воспоминания» к началу лета, но что из того? Кто читает воспоминания? Старые дамы из предместий. И какое значение имеют мои воспоминания? В своей жизни я сталкивался с некоторыми знаменитостями. С помощью Пейджета я сочиняю о них пресные анекдоты. И, по правде говоря, Пейджет слишком честен для такой работы. Он не допускает, чтобы я придумывал подробности о личной жизни тех людей, с которыми я мог встречаться, но не встречался.

Я попытался договориться с ним по-хорошему.

«Мой дорогой, вы все еще похожи на полную развалину, – непринужденно сказал я. – Вам необходимо полежать на солнце в шезлонге. Нет, ни слова больше. Работа должна подождать».

Затем он стал приставать ко мне по поводу дополнительной каюты. «В вашей каюте, сэр Юстас, негде работать. Там столько чемоданов».

По его тону можно было предположить, что речь шла не о чемоданах, а о тараканах, о чем-то, не имеющем права находиться в каюте.

Я объяснил ему – хотя он, вероятно, этого не знал, – что путешествуя, люди имеют обыкновение брать с собой смену одежды. Он вымученно улыбнулся, реагируя, как обычно, на мои попытки пошутить, а потом вернулся к обсуждаемому вопросу.

– И мы вряд ли сможем работать в моей конуре. Знаю я «конуру» Пейджета – он обычно занимает лучшую каюту на судне.

– Мне жаль, что на сей раз капитан не вывернулся наизнанку ради вас, – сказал я саркастически. – Может быть, вы хотели бы свалить часть вашего лишнего багажа в моей каюте?

Сарказм опасен в обращении с такими людьми, как Пейджет. Он сейчас же отыгрался.

– Ну, если бы я мог избавиться от пишущей машинки и чемодана с канцелярскими принадлежностями…

Этот чемодан весит несколько тонн. Он доставляет бесконечные неприятности носильщикам, и Пейджет цель своей жизни видит в том, чтобы всучить его мне. Мы вечно спорим из-за него. Похоже, что Пейджет считает его моей особой частной собственностью. Я, со своей стороны, рассматриваю его хранение как единственное, на что секретарь действительно годен.

– Хорошо, мы получим дополнительную каюту, – поспешно сказал я.

Решение этой проблемы представлялось мне достаточно простым, однако Пейджет из всего любит делать тайну. На следующий день он пришел ко мне с видом заговорщика эпохи Возрождения.

– Помните, вы велели мне получить 17-ю каюту под наш офис?

– Ну и что из того? Чемодан с канцелярскими принадлежностями застрял в дверях?

– Дверные пролеты во всех каютах одинаковые, – со всей серьезностью ответил Пейджет. – Но должен сказать вам, сэр Юстас, что с этой каютой происходит что-то очень странное.

– Если вы хотите сказать, что туда являются привидения, то мы не собираемся там спать, поэтому я ничего не имею против. Призраки не интересуются пишущими машинками.

Пейджет сказал, что дело не в привидениях, а в том, что 17-я каюта, в конце концов, ему не досталась. Он поведал мне длинную надуманную историю. По-видимому, он, некий мистер Чичестер и девица по имени Беддингфелд чуть не подрались из-за каюты. Нечего и говорить, что девица победила, а Пейджет был явно этим огорчен.

– 13-я и 28-я каюты лучше, – повторял он. – Но они даже смотреть на них не захотели.

– Ну, сказал я, подавляя зевоту, – то же касается и вас, мой дорогой Пейджет.

Он укоризненно посмотрел на меня.

– Но ведь вы приказали мне получить 17-ю каюту?

– Дорогой мой, – сказал я раздраженно, – я упомянул номер 17, так как случайно заметил, что он свободен. Но это совершенно не означало, что вы должны были стоять за него насмерть – 13-й или 28-й подошли бы нам с равным успехом.

Похоже, он обиделся.

Есть и еще кое-что, – настаивал он. – Каюта досталась мисс Беддингфелд, однако сегодня утром я видел, как Чичестер, крадучись, выходил оттуда.

Я строго взглянул на него.

– Если вы пытаетесь раздуть грязный скандал вокруг Чичестера, который хоть и отвратный тип, но миссионер, и этого привлекательного ребенка Энн Беддингфелд, то я не верю ни единому слову, – холодно сказал я. – Энн Беддингфелд очень миленькая – у нее исключительно красивые ножки. Я сказал бы, что они самые лучшие на борту.

Пейджету не понравились мои замечания о ножках Энн Беддингфелд. Он принадлежит к числу мужчин, никогда не обращающих внимания на ножки, а если он и обратит внимание, то скорее умрет, чем в том признается. Кроме того, он считает мое отношение к подобным вещам фривольным. Мне нравится досаждать Пейджету, поэтому я злорадно продолжал:

– Поскольку вы с ней познакомились, вы могли бы пригласить ее отобедать за нашим столом завтра вечером. Будет костюмированный бал. Между прочим, вы бы спустились к парикмахеру и выбрали для меня маскарадный костюм.

– Вы, конечно, не наденете маскарадный костюм? – в ужасе произнес Пейджет.

Мне стало ясно, что это совершенно не вязалось с его представлением о моем достоинстве. Он был шокирован, его лицо выражало страдание. До сих пор у меня не было никакого намерения надевать маскарадный костюм, но привести Пейджета в полное замешательство было слишком заманчиво, чтобы я мог от этого отказаться.

– С чего вы взяли? – сказал я. – Разумеется, надену. И вы тоже.

Пейджет содрогнулся.

– Итак, ступайте вниз к парикмахеру и позаботьтесь обо всем, – закончил я.

– Не думаю, что у него есть большие размеры, – пробормотал Пейджет, на глаз измеряя мою фигуру.

Временами Пейджет, сам того не сознавая, может больно обидеть.

– И закажите столик на шестерых в салоне, – продолжал я. – Мы пригласим капитана, девицу с красивыми ножками, миссис Блейр…

– Миссис Блейр не пойдет без полковника Рейса, – вставил Пейджет. – Он просил ее отобедать с ним.

Пейджету всегда все известно. Я ощутил законную досаду.

– Кто такой Рейс? – спросил я раздраженно.

Как я уже говорил, Пейджет всегда все знает или думает, что знает. Он снова выглядел таинственным.

– Говорят, будто он из Секретной службы, сэр Юстас. Кроме того, он до некоторой степени большая «шишка», хотя я, конечно, не уверен.

– Ну разве это не похоже на наше правительство?! – воскликнул я. – Здесь на борту находится человек, чья профессия – перевозить секретные документы, а они вручают их мирному профану, который просит только о том, чтобы его оставили в покое.

Пейджет напустил на себя еще больше туману. Он подошел ко мне поближе и понизил голос.

– Если вы спросите меня, сэр Юстас, я скажу, что все очень странно. Взять хотя бы мою болезнь перед отъездом…

– Дорогой мой, – безжалостно прервал его я, – это был приступ холецистита. Вы всегда от него страдаете.

Пейджет слегка поморщился.

– Это не был обычный приступ. На сей раз…

– Ради Бога, не входите в подробности вашего состояния, Пейджет. Я не хочу о них слышать.

– Очень хорошо, сэр Юстас. Однако я считаю, что я был умышленно отравлен!

– А! – сказал я. – Вы говорили с Рейберном. Пейджет не отрицал.

– По крайней мере, сэр Юстас, он так думает, а он должен знать, о чем говорит.

– Между прочим, где этот парень? – спросил я. – Он не попадался мне на глаза с тех пор, как мы оказались на борту.

– Он сказывается больным и пребывает в своей каюте, сэр Юстас. – Пейджет снова понизил голос. – Но это камуфляж, я уверен. Так ему удобнее охранять.

– Охранять?

– Вашу безопасность, сэр Юстас. На случай, если на вас будет совершено нападение.

– Вы такой бодрячок, Пейджет, – сказал я. – Полагаю, что воображение заводит вас слишком далеко. На вашем месте я пошел бы на бал в костюме смерти или палача. Это будет соответствовать вашему мрачному чувству прекрасного.

Мои слова заставили его замолчать на время. Я вышел на палубу. Девица Беддингфелд беседовала с миссионером-проповедником Чичестером. Женщины всегда увиваются вокруг проповедников.

Человеку моей комплекции неудобно нагибаться, тем не менее я оказал Чичестеру любезность, подняв клочок бумаги, который порхал у его ног.

Ни слова благодарности за свои труды я не дождался. Между прочим, я невольно подсмотрел, что было написано на листке. Там было всего одно предложение.

«Не пытайтесь действовать в одиночку, не то будет хуже».

Миленькое обращение к проповеднику. Интересно, кто такой этот Чичестер? На в и д он кроткий как ягненок. Но внешность обманчива. Спрошу о нем Пейджета. Тот всегда все знает.

Я изящно опустился в шезлонг рядом с миссис Блейр, прервав тем самым ее tete-a-tete с Рейсом, и пригласил ее отобедать со мной в вечер костюмированного бала. А Рейсу удалось напроситься на приглашение.

После ланча пришла девица Беддингфелд и села с нами пить кофе. Я был прав относительно ее ножек. Они действительно самые красивые на судне. Я, конечно, приглашу к обеду и ее.

Я бы очень хотел знать, что приключилось с Пейдже-том во Флоренции. Как только упоминается Италия, он меняется в лице. Если бы я не знал, сколь он порядочен, я заподозрил бы его в какой-нибудь сомнительной интрижке…

Интересно! Даже самые порядочные люди… Для меня было бы большим утешением узнать, что я оказался прав.

Пейджет – и тайный грех! Великолепно!