Текст книги "ЧЕМОДАН − ВОКЗАЛ − БАКУ"

Автор книги: Афанасий Карульский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

В чем же причина имеющего сейчас место гибельного безволия и анемичности русского национального характера, только преодолев которые, мы сможем выжить как народ?

Как бы ни странно это звучало из уст монаха, причина видится в том глубоком духовном кризисе, который переживает наша Церковь, несмотря на видимое ее процветание. Здесь следует отметить, что имеется ввиду не мистическое Тело Христово, – общность, в духе, людей, стремящихся исполнить Евангелие, – а организационная структура, именуемая Русской Православной Церковью, в свою очередь, не состоя в которой, невозможно быть причастным Церкви мистической. (Так как в Русской Православной Церкви мы через крещение становимся православными христианами и получаем спасительные Таинства.)

Русский народ, как и другие православные народы, – греки, сербы, румыны... – действительно, в какой-то своей части народ-богоносец. В той, которая в истинном духе исповедует Православие.

Если же формулировать точнее, то общность людей нельзя назвать народом, когда она объединена только по признаку крови и языка и связана определенными экономическими отношениями. Такое сообщество будет просто племенем, народностью. Народом же становятся люди тогда, когда их соединяет общая вера или идея. Вера может быть истинной или ложной, идея – высокой или эфемерной, но только на их основе формируется народ. Эта вера или идея сплачивает богатых и бедных, простых тружеников и власть предержащих, заставляет самые разнородные слои общества чувствовать себя единым организмом.

Для русских такой сплачивающей основой явилось Православие. Со времен Крещения Руси Православная Церковь указывала русским людям ориентиры в жизни, воспитывала их характер, определяла православный взгляд на происходящие в мiре события, в соответствии с которым человек вырабатывал свое мiровоззрение. На все важные вопросы русский искал и находил ответы у своего духовника. То есть, именно Церковь формировала из него, по существу своему, русского человека. Русского по духу… По православному духу…

По сути, неправославный человек русским перестает быть, если он даже родился от русских родителей. И, наоборот, русским можно стать, приняв Православие. Сколько в нашей истории было настоящих русских – немцев, татар, мордвы, ...даже евреев. Во многих из нас какой только крови нет. А разве мент, цена которому сто рублей, – русский? Какая бы у него рязанская морда ни была... Или чиновник, продающий Россию за сто тысяч… Или чудовище на сцене, имеющее вполне русскую фамилию… Русский – это звание, которое нужно еще заслужить. Даже, морфологически, «русский» – прилагательное, а не существительное, которыми обозначаются все остальные народы. Не бывает арабских, французских или японских… (Поэтому неприятие мною пришельцев лежит не в расовой, а в религиозной плоскости).

Сейчас же мы, называющие себя русскими, на самом деле единым народом уже не являемся. Подразделяемся мы теперь на собственно русских, то есть исповедующих Православие или хотя бы придерживающихся его традиций, и прочих «еврочеловеков». И это разделение началось не в послереволюционный период, как многие себе это представляют, а гораздо раньше. Хотя, конечно, основное отпадение произошло в это время.

Православная Церковь от русского народа неотделима, как душа от тела. Она это тело животворит. Потому у них и враг общий – это Враг всего рода человеческого, который и является вдохновителем борьбы против них. Враг Церкви не ставит своей целью ее полное уничтожение, зная, что она неосуществима, так как «и врата ада не одолеют ее» (Матф.16:18), и, даже в малом числе, пребудет она до конца времен. Цель его – увести от нее как можно больше ее чад, используя самые хитроумные методы. Что он на протяжении всей истории и делал, увлекая целые народы в различные ереси и прельщая их всевозможными теориями. Русский же народ всегда отличался истовостью в вере, тщательным соблюдением канонов и, самое главное, преемственностью Предания, что позволяло ему сохранять чистоту Православия, несмотря на многовековую работу противника с целью его исказить. Даже Синодальный период Церкви, когда ее превратили в департамент религии и управлялась она открытыми масонами, не смог выхолостить истинно христианский дух русского православного народа. Поэтому одной из главных задач врага было прервать эту преемственность, уничтожить как можно больше живых носителей Православной традиции, устроить духовную пустыню, чтобы потом «на чистом листе бумаги написать новые иероглифы». Именно в этом заключалась главная цель революции и последовавшего за ней истребления миллионов русских людей.

Цели своей Враг достиг. За годы коммунистического ига преемственность Православной духовной традиции прервалась, так как было уничтожено большинство ее носителей, а немногих из оставшихся в живых коммунисты выслали в Сибирь, Казахстан или глухую провинцию. Был уничтожен сам уклад русской жизни. Преследованию не подвергалось только священство, которое придерживалось ложной доктрины Патриарха Сергия о том, что Церковь нужно сохранить, спасти во времена гонений путем компромисса с безбожными властями. Доктрины ложной, потому что Православная Церковь не есть общественная организация, а мистический организм, и в разсуждении о ней нельзя применять человеческие понятия и категории – о ней следует разсуждать духовно. Не человек спасает Церковь, а как раз наоборот. Можно сохранить структуру, но если она не останется православной по духу, то превратится в обычную бюрократическую организацию. А будет ли это Церковь Христова? Вся история Православной Церкви говорит о том, что исповедничество христиан во времена гонений возвышало ее и укрепляло, а периоды ее подчинения светским властям приводили к духовному упадку.

Доктрина эта действовала разлагающе на православную духовность. Дух конформизма, как это ни прискорбно сознавать, проник во все сферы церковной жизни. Когда же гонения закончились, и во времена «перестройки» люди снова потянулись в Церковь утолить свой духовный голод, этот дух, в ней царящий, ими был принят, как присущий православной духовности. Ну а неофиты-священники, в авральном порядке, без соблюдения канонических требований, массово рукоположенные в этот же период, исказили само представление о ней. И нельзя им это поставить в вину, так как большинство из них действовало из искреннего желания послужить Богу.

Невозможно, окончив филфак, покреститься и стать богословом, потому что Богословие – это не наука, а мистический опыт. Равно как и нельзя бывшему комсомольскому деятелю, пусть и рукоположенному во священники, начитавшись «Добротолюбия», начать старчествовать. Известно, что чтение аскетических творений без опытного прохождения в них написанного пользы не приносит. Духовная традиция передается от старца ученику самим примером жизни старца, даже его образом. (Помню, разсматривая фотографию недавно почившего старца Иакова, один молодой монах очень верно сказал, что в этом портрете заключена вся «Филокалия» – «Добротолюбие»).

Поэтому и не удивительно, что так далеки от истинных чисто умозрительные представления о Православной духовности многих современных русских священников и монахов, не имевших ни аскетического опыта, ни настоящих духовных наставников. Оторванные от православных корней, без опытного духовного руководства, имея о духовной жизни только теоретическое понятие, они, каждый по-своему, стали трактовать представление о ней.

За Православную духовность стали выдавать некое экзальтированное, восторженно-пафосное и, в то же время, какое-то анемичное, робкое, инфантильное состояние. Такое болезненное состояние искажает представление о христианских добродетелях. Разсуждение – высшая добродетель, без которой никакая другая истинной не будет являться (безрассудная любовь или пост, например), – выдается за осуждение... Трезвение – внимание ко всем приходящим помыслам с целью не допустить возможности быть обманутым, прельщенным – напрочь забывается... Смирение из мужественного «за все Бога благодарения» становится какой-то рабской покорностью... Послушание превращается в подчинение всем подряд и почему-то оказывается выше поста и молитвы… И что самое примечательное – из числа добродетелей как бы выпадает мужество! Исходя из таких своих взглядов на Православную духовность, современные духовники-неофиты и формируют внутренний мир своих чад.

В результате, духовная жизнь современного русского православного человека приобрела нездоровую и во многом даже неправославную окраску. Из нее был выхолощен отличительный дух Христианства – дух свободы, свободы выбора и волеизъявления. В моментах, когда нужно проявить смелость и решительность, начинаются поиски благословений, старцев, знамений... Обнаружилась какая-то неуемная жажда чудес, видений, изцелений, мироточений... «Чудеса» эти и «мироточения» с удивительным безразсудством и легковерием, принимаются, хотя все это может исходить и от демонов... Благословению духовника придается излишне мистическое, близкое к магическому, значение... Старчество возведено в некий культ, – любое слово «старца», которых вдруг откуда-то развелось немерено, принимается, как глас Божий, и, даже в самых их нелепых поступках и высказываниях, ищется «духовный» смысл... Все деревенские дурачки – нынче Христа ради юродивые, а ведь истинный юродивый только представляется дурачком... Безчисленными лжепророками и кликушами нагнетаются апокалипсические настроения…

Напоминает все это атмосферу, царящую на Руси в Смутное время. Правда, сейчас оно еще смутнее.

Вся духовная энергия многих православных растрачивается на  всевозможные кампании (по канонизации, против ИНН и прочие), которые, при их трезвом разсуждении, напоминают действия машиниста паровоза, выпускающего пар, и заставляют задуматься о том, кто их инспирирует.

Одним из методов той системы обмана, которая называется демократией, является перевод борьбы ее неприятелей из сопротивления действием в протестную форму. Таким образом, снимается социальное напряжение, дается отдушина для выхода отрицательных эмоций, накопившихся в обществе. Против протестантов принимают какие-то меры, чтобы придать определенную остроту ощущений и видимость борьбы, создать иллюзию полноты жизни. Но, по-настоящему, никто их не принимает всерьез – пусть побеснуются, чтобы снова разойтись по своим стойлам. Яркий пример этому, – так называемое, движение «антиглобалистов». Вот и у нас сейчас – демонстрируй сколько хочешь, ругай кого угодно, но только не предпринимай решительных действий по захвату власти и пересмотру прав собственности. В этом случае, сразу начнут палить из танков в центре Москвы.

Здесь не имеется в виду, что, вообще, не следует выражать свое отрицательное отношение к каким-то неприемлемым вещам и явлениям. Православный человек должен всегда и везде обозначать свою жизненную позицию. Но протест должен приводить к какому-то позитивному результату. Собственно, ради этого результата он и выражается. Например, привлечь внимание общества к какой-то им не замечаемой, но серьезной и требующей скорейшего решения проблеме. А если проблема всем ясна, зачем метать бисер? Не лучше ли, не привлекая внимание, спокойно делать свое дело? Когда же вся энергия без остатка уходит на сам протест, а на реальное противоборство не остается ни сил, ни средств, то противнику такой протест ничем не вредит. Наоборот, он даже на руку.

Напомню, что Святое Евангелие учит все оценивать по плодам, и оставлю каждому русскому человеку подсчитать количество и качество плодов этих шумных и крикливых кампаний, ведущихся «православно-патриотическим» движением. Но характерным для него является то, что как только речь заходит о конкретных решительных действиях, сразу слышишь привычное: «Матерь Божия покроет. Наше, православных, дело – молиться, а Господь все управит…».

А ведь это просто профанация молитвы и полнейшее непонимание ее существа. Через молитву нам подается помощь Божия в делах, нами самими совершаемых, а не призываются магические силы, которые действуют и совершают дела без нашего участия. Даже самый молитвенный аскет не вымолит человека, если тот сам не будет прилагать усилий ко спасению. И своей молитвой не поможет никому и ни в каком деле, если действовать не будет сам, в этом деле заинтересованный. Так мы и работать перестанем. Зачем пахать и сеять, когда помолился и…получил вся благая?

Да, Господь совершал по молитве верующих в Него великие дела и чудеса, но это было лишь в тех случаях, когда человеческие средства были исчерпаны и оставалось только уповать на милость Божию. Но когда со стороны просящего не прилагается никаких усилий к достижению им просимого, то такое прошение может оказаться не молитвой, а… искушением Бога.

Безразсудное упование на Бога не есть свидетельство веры, а как раз наоборот – свидетельство духовного обольщения. Бог ждет от нас дел веры. Нам же, зачастую, удобнее прятать собственное малодушие и леность за ложноистолкованными смирением, любовью и другими христианскими добродетелями, чем открыто вступать в борьбу со злом.

Это малодушное состояние и привело нас к национальному позору.

Слава Богу, что Он, нам в назидание, на Святой Горе Афон оставил осколок православной Византии. Дух мiра сего проникает и сюда, но преемственность Православной традиции здесь не прерывалась и живы еще ее носители. Что же мы видим в сравнении?

Здесь трезво глядят на вещи и любому необычному явлению стараются не придавать значение или найти естественное объяснение. Вопреки расхожему среди русских мнению, считают, что чудеса веру не укрепляют, а скорее наоборот. Здесь не идут к старцу услышать волю Божию. Более того, дерзнувший возомнить себя пророком и провидцем, по афонским понятиям, достоин сожаления и молитвы, как человек, впавший в духовную прелесть. Здесь к старцу идут за разсуждением, не принимая его слова за истину в последней инстанции, а как совет духовно опытного человека. Свобода же выбора остается за вопрошаемым. (Иное – послушник, после тщательного испытания старца предавший себя в полное ему послушание с уверенностью, что тот приведет его в Царствие Божие.) Духовная свобода – здесь одна из главных ценностей, и свято оберегается. Здесь нет непререкаемых духовных авторитетов, кроме Святых Отцов, и табуированных тем. А, главное, за тобой всегда оставляется право иметь собственное мнение, если, конечно, оно не противоречит Священным Догматам и Канонам.

Православный христианин, по афонским представлениям, – это свободный, решительный, трезвомыслящий, мужественный и смиренный ратник Христов. Причем, смиренный – означает не безвольный, а великодушно и без ропота принимающий все ему в жизни случающееся. Здесь часто в ответ на вопрос: «как дела?» – можно услышать:«πολεμος (война)». Мороз по коже пробирает, видя, как загораются глаза, выпрямляются спины и расправляются плечи у древних старцев, когда речь заходит о врагах Веры и Отечества. «Врага – убей», – просто ответил дивный агелоподобный старец Иоаким вопрошавшим его русским паломникам. (Естественно, врага не личного, а врага Веры, народа…)

И как бледно выглядят на их фоне большинство русских монахов и священников, старающихся в беседах уходить от острых тем и вопросов, требующих выражения собственной точки зрения. Это, по их представлению, называется «не осуждать». Когда речь заходит об отпоре врагу, ими всегда вспоминается о левой щеке, которую нужно подставить, забывая, что Господь сам брал бич в руки, и когда Его ударили по щеке, Он не подставил вторую, а спросил ударившего, почему он это сделал. Да, это великое мужество не уклониться, держать удар, и тот, у кого это в жизни случалось, знает, как обескураживающее действует это на врага (твоего личного). Этим можно его победить духовно, пусть даже сам ты погибнешь. А многие ли на это способны?..Но когда ты кого-то защищаешь, то умереть, подставив щеку, не имеешь права.

Вообще, среди русских монахов распространено мнение, что интересоваться тем, что происходит в мiре, дело не духовное, что, мол, надо больше внимания уделять посту и молитве, монашескому деланию… (Хотя многие афонские старцы придерживаются противоположной точки зрения, считая что мiр сейчас, как никогда, духовно жаждет и ждет ответа от Церкви). Согласен, что высший монашеский подвиг – удалившись из мiра, за него молиться. Но когда ты каждодневно в нем пребываешь, занятый массой совершенно не духовных проблем, – а это стало образом жизни многих русских монахов, – говорить так не есть ли фарисейство? Это тоже самое, что разсуждать о посте, имея вес за сто килограммов.

Странно наблюдать подобную самоустраненность от проблем своего народа в такое судьбоносное для него время. И эти настроения преобладают…

Поэтому так радостно было повстречать паломника о.Максима, смиренного молодого русского батюшку, благословившего свое духовное чадо помолиться и с «поэтом», написавшим богохульную «поэму», оскорбляющую Матерь Божию, поступить, как Господь на сердце положит. Господь положил – дать негодяю по лицу… Кстати, на суде (не над богохульником, а над рабом Божиим), на «саркастический» вопрос адвоката: «ну, а что если бы Господь положил на сердце – убить», – жена истинного ревнителя о Бозе, не мудрствуя, ответила, что, естественно, нужно было бы так и сделать.

Не пример ли это для подражания?

Одним из духовных дарований является различение духов. Но, чтобы быть на это способным, нужно знать, какие качества каковому присущи. И вот при этом сравнении не возникает ли вопрос, а православного ли мы духа сейчас, а, значит, может быть мы уже и не русские?.. Не говорю об упомянутых мною «еврочеловеках», а о нас, считающих себя православными. Не в этом ли лежит корень всех наших национальных проблем?..

Представляю возмущение многих – на что поднял руку!.. Что ж, ваше право, как и право евреев до сих пор считать себя богоизбранным народом…

Предвидя обвинения в посягательстве на устои и основы, сразу скажу, что я не «зилот» (ревнитель) в теперешнем понимании этого определения. Покинуть родную Церковь, чтобы, создав секту «истинных ревнителей», хулить ее и доказывать, что именно эта горстка «избранных» является единственно оставшейся хранительницей Истины, преемственности и благодати, считаю высшей степени умопомрачением. Но, полагая, что каждый православный христианин должен быть зилотом по духу, не могу закрывать глаза на губительные процессы в нашей Церкви происходящие.

Существует мнение, что сейчас русский народ, как никогда, нуждается в каком-то институте, стержне, вокруг которого бы он объединился, а поскольку единственным таким институтом, на данный момент, является Русская Православная Церковь, то, критикуя ее, можно отнять у людей последнюю надежду. Мол, если уже и в Церкви нестроения и духовный кризис, тогда – полная безысходность. На это отвечу, что, как выше и отмечалось, таким духовным стержнем для русского народа Русская Православная Церковь была во все времена, но, будучи человеческим сообществом, она подвержена всем присущим людям изменениям. (В отличие от мистической Церкви Христовой, которая всегда пребывает в Истине и неизменна, как неизменен Бог). К этому нужно быть готовым и относиться, как к естественному ходу вещей. В свое время Римская Церковь была первенствующей среди Поместных Церквей, а теперь превратилась в еретическое сборище.

Здоровая критика церковной организации, иерархии, клира – это никакая ни хула на Церковь и на Святого Духа, как некоторые преподносят, а бдительность и ее охрана. Наоборот, отсутствие критического к себе отношения всегда и всех приводило в плачевное состояние. Мы же порицая «папизм» с его догматом о безгрешности папы, у себя самих развели «попизм», при котором действия любого попа не допускают никакой критики.А ведь истина не боится ни критики, ни даже клеветы. Критики и обличения боятся только ложь и грех.

Ничего нет гибельнее, чем решать жизненно важные проблемы «методом страуса», закрывая на них глаза. Все равно придет время их решать, но может будет уже и поздно. И если нашу родную Русскую Православную Церковь – этот сплачивающий народ духовный стержень – не оберегать от коррозии, то не строим ли мы здание на песке?..

Все вышеизложенное может показаться излишне резким и категоричным по форме, но это полезней для исправления. Пишу это, не превозносясь, выставляя себя неким «афонитом», тем же «младостарцем», о которых сам упоминал, поучающим и обличающим всех и вся, а сознавая, что все это относится и ко мне, даже в большей степени как монаху. Но это сознание своего личного падения только усиливает желание исправить себя и то плачевное положение, в котором мы оказались.

Мы стоим у последней черты, а на обозримом горизонте не видно ни лидеров, ни реальных сил, способных переломить ситуацию…

Президент, на которого возлагались такие большие надежды, за три года своего правления не показал нам примеров ни государственной мудрости, ни политической воли. Все эти разговоры о том, что во вражеском окружении он выстраивает сложнейшие чекистские многоходовки с множеством отвлекающих маневров и скрытых действий и в решающий момент нанесет врагу сокрушительный удар, на деле оказались сущей чепухой. Может это и имеет место, но России и русскому народу ничего не дает. Подходит к концу срок его правления, но достижений не видно. Вся наша политика, как внутренняя, так и внешняя, протекает в русле глобализационных процессов. (Наша тема как раз и является одной из главных составляющих плана глобализации). Что это – заблуждение или сознательная служба врагу?.. Пока еще надеемся на первое.

Госаппарат, коррумпированный в высшей степени и насквозь инфильтрированный вражескими агентами влияния, не стоит на страже интересов государства и народа, а, зачастую, открыто пособничает неприятелю.

«Народные» депутаты, кроме Владимира Вольфовича в его оригинальной интерпретации, эту жизненно важную длясохранениянации тему не затрагивают. (Но «потомственного юриста» и содержат как раз для того, чтобы профанировать все важные для страны и народа проблемы). Зато какие баталии разгорелись в «Думе» при обсуждении прав «сексуальных меньшинств»! Проблемы пидарасов (именно так их всегда называли русские люди), видимо, волнуют депутатов больше, чем проблемы русского народа. А своей законотворческой деятельностью они только отягчают его положение, лишая его последней возможности к сопротивлению.

Официальные церковные круги занимают откровенно соглашательскую позицию. Сложившийся статус-кво им менять не хочется. Ведь подобного «процветания», с мiрской точки зрения, Церковь не видела со времен Византии. Как никогда высок ее авторитет у светских властей... Ни одно официальное мероприятие не обходится без «свадебного архиерея»... Представителей власти постоянно можно видеть на праздничных службах... Очень популярными стали совместные паломничества представителей церковных и мiрских властей к святыням мiрового Православия... Большую помощь оказывают светские власти в восстановлении и строительстве храмов и монастырей... И прочая, и прочая… Продолжать можно безконечно.

Но на деле не так все благополучно, как видится с первого взгляда. За годы синодального и последующего за ним советского периода официальная Церковь превратилась в полугосударственную структуру, обезпечивающую легитимность государства и его моральную поддержку, и, в удобном для себя ключе понимая, что «нет власти не от Бога» (Рим.13:1), неизменно следует ее курсом. Хотя сейчас, как никогда в обозримой истории, Русская Православная Церковь может вести самостоятельную политику и влиять на принятие решений политическими и государственными лидерами.

Нужно обратить внимание на то, что этот неточный синодальный перевод с церковнославянского языка на русский искажает смысл апостольских слов. И учитывая то, что Библейское общество, переводившее Святое Писание на современный русский язык, было масонской структурой, есть основания полагать, что это было сделано умышленно с целью обоснования легитимности любой власти. По славянски же: «несть бо власть аще не от Бога». На современном языке будет звучать, как «не есть власть, которая не от Бога». И согласитесь, что смысл прямо противоположный. Но христианское сознание не в состоянии применить даже искаженное толкование Апостола Павла, например, к большевицкой власти, свергшей Богом установленную монархию и начавшей небывалые гонения на Церковь. На подобную трактовку способен только изощренный в талмудических изысках раввинский ум.

Современные духовники, преследуя различные свои интересы и не желая идти на конфронтацию, вместо того, чтобы обличать власть предержащих и призывать их к покаянию и жертвенному служению народу, поют им дифирамбы. Обезпечивают «духовный комфорт», создавая иллюзию благополучия и духовного возрождения в стране. В этот судьбоносный для России час не слышно призывов к защите Родины и ее святынь, а только умильные восторги по поводу возстановления храмов и золочения куполов. Слава Богу, что это происходит. Но важно правильно разставлять приоритеты. Строим рукотворные храмы, не думая о том, что если мы не сохранимся как народ, то с их золотых куполов будут призывать к намазу муэдзины. А ведь наша история и история Афонского монашества показывает примеры того, что в самые тяжелые для Отчизны моменты именно из церковной среды раздавался призыв к защите Родины и Православия. Но, увы, нет у нас сейчас духовных вождей, равных Преподобному Сергию и Святителю Гермогену.

Некогда непобедимая армия наша, ныне числом не более десятка боеспособных дивизий, вместо того, чтобызащищать открытые для всех границы страны, ведет странную войну не на уничтожение врага, а на самоуничтожение.

Православно-патриотическое движение выродилось в откровенную тусовку. Типичный облик нынешнего православного «патриота»: или самый настоящий маргинал, человек без средств к существованию, не говоря уже о средствах осуществления цели, к тому же оболваненный современными попами-толстовцами, а потому не имеющий даже воли к действию; или несостоявшийся в жизни человек, ищущий в патриотизме, как в незанятой нише, последнюю возможность для удовлетворения своих амбиций. Настораживает значительное присутствие среди православных патриотов лиц еврейской национальности.

У православно-патриотического движения в настоящее время наблюдается полная импотенция воли, духа и мысли. Да иного просто и не могло случиться с движением, родившимся в недрах Старой площади (причем, еще во времена ее прежних хозяев), и в руководстве которым видную роль играют бывшие комсомольские активисты. Потому по старой привычке все свое время проводят они в собраниях и заседаниях, которые и по форме своей очень напоминают комсомольские. Из конкретных же действий в свой актив могут отнести только Крестные ходы и «молитвенные стояния». Но сколько можно стоять, хоть и молитвенно? Нужно же и действовать.

Самой решительной акцией наших горе-патриотов по защите Родины был Крестный ход вокруг ее границ… на самолете! Ну, полный маразм… Слов нет, хорошо пройти единоверцам и единомышленникам с иконами и хоругвями Крестным ходом, соборно молясь за какое-то общее дело. Это сплачивает, придает уверенность в собственных силах, дает молитвенную помощьи решительный настрой для исполнения этого дела. Но только лишь совершением Крестного хода само дело не осуществишь. Необходимо и самим действовать.

Иль перевелись в русском народе люди самоотверженные, способные на поступок и жертву?

«Не надейтеся на князи, на сыны человеческия…» (Пс.145:3) Спасение народа – дело рук Божиих и самого народа.

Свидетельство того, что здоровые клетки сохранились в нашем национальном организме, – как это ни парадоксально звучит, – движение скинхэдов, которое является естественной реакцией народа на национальное унижение. Жаль, конечно, что по выражению оно не русское и не православное, и их естественный, на уровне инстинкта протест против засилья непрошенных гостей принимает уродливые формы. Не вина этих мальчишек, что за последние десятилетия русская национальная идея была в загоне, а русская культура профанировалась, что литература и искусство не дали нам ни одного по-настоящему привлекательного русского образа. За неимением достойного примера для подражания и ведут себя они, копируя бесноватых, которых каждый день видят с телеэкрана. А ведь по сути, они – единственные, кроме наших парней в Чечне, кто дает отпор врагу. И не надо драматизировать ситуацию. В Чечне нашим парням отрезают головы, в наших городах взрывают дома, берут заложников, а тут убили в драке одного азербайджана, причем можно предположить, что не без причины, и – вопли на весь мир о русском фашизме. Протест молодых русских людей – обоснованный и справедливый. Только необходимо придать ему законные формы и православное содержание и ввести в русло освободительной борьбы русского народа.

А сколько в наших Храмах молодых одухотворенных красивых лиц!.. Сколько прекрасных русских парней приезжает на Афон… Нет, жив еще русский народ…

Война эта, которую можно назвать ассимиляционной по форме, имеет по сути своей религиозное содержание. Поэтому именно Церковь, как и во все времена, должна сплотить народ и призвать его к борьбе. И если вина за то духовное разслабление, в котором пребывает русский народ, лежит на нас, монахах, церковном клире, то и начинать исправление нужно с себя, показав примеры истинно православного духа, которым должен обладать каждый русский человек… Отцы святые, братие, неужели мы забыли о том, что нам, монахам, легче всех решиться на самоотверженный поступок? Терять нам нечего, не отягчены мы ни имениями, ни семьями… А посему всегда должны быть впереди. И на поле боя тоже… Своим примером мы должны пробудить от смертельного сна наш народ.

Русские, мы снова должны стать русскими! А потому – православными по духу. Человек не православный – не русский человек. Это должно быть критерием в разделении на своих и чужих.

Мы должны вспомнить о былом величии России и русского народа ивозродить его, не останавливаясь ни перед какими жертвами! Без них не обойтись. В Богом созданном мiре существует закон жертвы. Он прост и суров. Чем большим жертвуешь, тем большим тебе воздастся. Неужели мы для своего спасения в вечности не пожертвуем временными и кажущимися спокойствием и благополучием?

Победа не будет легкой. Она потребует напряжения всех сил. Наша национальная психология не успевает меняться, следуя реалиям жизни. Утратив национальное самосознание, в последние времена русские не отличались сплоченностью и часто, с позиции «старшего брата», в конфликтных ситуациях с инородцами выступали против своих. Но сейчас мы уже не тот великий, многочисленный и богатый народ, который может себе позволить не проявлять протекционизм и солидарность в отношении своих соплеменников. Сейчас мы находимся, практически, на положении нацменьшинства и поэтому должны перенимать их опыт существования в инородной среде.