сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
LITRU.RU - Электронная Библиотека
Название книги: Стихи 1907-1925 годов
Автор(ы): Герцык Аделаида Казимировна
Жанр: Поэзия
Адрес книги: http://www.litru.ru/?book=97797&description=1
Аннотация: Аделаида Казимировна Герцык родилась 16 февраля 1874 года в обедневшей дворянской
семье. Росла и воспитывалась вместе с младшей сестрой Евгенией. Девочки рано
лишились матери, однако появившаяся в доме мачеха стала им другом, а вскоре у
сестер появился и единокровный брат Владимир. Детство сестер Герцык прошло в
основном в Александрове. Образование Аделаиды Казимировны завершилось гимназией.
Ко времени рубежа веков относится начало поэтического творчества А.Герцык. Сохранились
некоторые стихи этого времени, в основном лирика, навеянная ее романом с А.М.Бобрищевым-Пушкиным
– юристом и поэтом, человеком много старше Аделаиды Казимировны, женатым на другой
женщине. В 1903 году, в Германии, Бобрищев-Пушкин скончался. Пережив в связи
с этим сильнейшее потрясение, Аделаида Казимировна значительно утратила слух.
А.Герцык выступила в печати в качестве переводчицы и автора литературно-критических
очерков: с 1904 года она сотрудничала в московском журнале "Весы", которым руководил
В.Брюсов. И лишь в 1907 году состоялась первая публикация стихов Герцык. Впоследствии
эти стихи были перепечатаны в сборнике "Стихотворения" (1910). Ко времени выхода
этой книги Аделаида Герцык уже была замужем за Дмитрием Евгеньевичем Жуковским,
и в 1909 году появился их первенец Даниил (второй сын Никита родился в 1913 году).
Дом Жуковских в Москве, в Кречетниковском переулке, в 1910-е годы становится
своего рода салоном: здесь бывают Н.Бердяев и Л.Шестов, И.Ильин и С.Булгаков,
Вяч.Иванов, М.Цветаева, М.Волошин, С.Парнок… Это были годы благополучные и для
гостей дома, и для его хозяев: Аделаида Герцык, например, стала довольно часто
публиковаться в периодике. Среди ее публикаций 1910-х годов есть и интересная.
необычная проза, и стихи.
Аделаида Герцык встретила революцию в Судаке, и до конца жизни ей уже не суждено
было выехать из Крыма. На ее долю выпали тяжелые испытания: не только голод и
нищета (с двумя детьми на руках), но и тюремное заключение в течение нескольких
недель в 1921 году. Вместе с нею в судакском тюремном подвале содержались и другие
дворяне, и время от времени кого-то из них уводили на расстрел. Поэтому сказать,
что Герцык эти недели жила бок о бок со смертью, не будет метафорой.
…Аделаиды Герцык не стало 25 июня 1925 года. Она умерла и похоронена в Судаке,
но могила ее не сохранилась: старое судакское кладбище было снесено.
(Из вступительной статьи Елены Калло)
---------------------------------------------
Аделаида Казимировна Герцык
Стихи 1907-1925 годов
Аделаида Казимировна Герцык (1874-1925)
Стихи 1907-1925 годов
***
Не смерть ли здесь прошла сновидением,
Повеяв в душу осенней страдой,
Сложив костер могильного тленья
Из желто-розовых листьев сада?
Какая тишь за рощею черной!
До дна испита златистость дали,
И мгла полей плывет миротворно,
Забвеньем серым мстя печали…
И вся земля как темная урна
До верху полная пеплом дымным,
И только Дух – единый, безбурный
Растет и зреет пустынным гимном.
Осень 1907
***
Посв.Д.Ж.
И в каждый миг совершается чудо,
Но только понять его нельзя,
Стекаются золота искры оттуда,
Как капли лучистого дождя.
Порой мелькнет за тяжелым покровом
Ведущая прямо вверх стезя,
Такая светлая, как Божье слово,
Но как к ней пройти – узнать нельзя.
И в каждый миг люди празднуют скрыто
Восторг умиранья и рождества,
И в каждом сердце, как в храме забытом,
Звучит затаенно речь волхва.
Но вдруг забудешь, разучишься слушать,
И снова заступит тьма зарю,
И в этой тьме полыхаются души,
И жмутся, дрожа, – огонь к огню.
Ноябрь 1907
***
Вешними, росными, словами-зорями
Поведай миру, как утром ранним
Стезей серебряной – ты в даль туманную
Ушла, неслышная.
Куренье утра и гор созвучье,
И горечь воли, и песнь разлуки
Поведай людям.
Зыбкими, легкими, словами-вздохами
Поверь внимающим,
Как кротость лилий и пламя маков
Срывала тихо, рукою зрячей,
Свивая скорбно венок-молитву, венок-могилу,
Вплетая тесно с стеблями лилий
Свою свободу, свое незнание.
Ты не знала кому – гость незнаемый,
Не ждала никого – гость нежданный
Пришел ввечеру, когда в венке полевом
Села ты за холмом,
Рукой заслонясь от пламени неба.
Тянулась вдаль задумчивым оком.
И кто-то тихо тебя коснулся,
Плеча коснулся.
И, обернувшись, ты увидала…
Не давно ль он стоял здесь невидимый?
Не звучала ли речь неслышная?
Милостиво в очи вечерние тебе глянул,
Скорбь умиленную в сердце пролил -
"Путь к тебе знаю я ныне,
Я приду опять…"
Так ли было о вечере алом, когда ничего не случилось
И беззаботной толпой люди из храма текли?
***
Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь.
Я не знаю кому и о чем я молюсь.
Силой жадной мольбы, и тоски, и огня
Растворятся все грани меж "я" и не-"я".
Если небо во мне – отворись! Отворись!
Если пламя во тьме – загорись! Загорись!
Чую близость небесных и радостных встреч.
Этот миг, этот свет как избыть? Как наречь?
1907
***
Орисница
Мати, моя Мати,
Пречистая Мати!
Смерть тихогласная,
Тихоокая смерть!
Тяжко, тяжко нынче
Твою волю править,
Возвещать на ниве
О приходе жницы.
Ты меня поставила
Меж людей разлучницей,
Путы, узлы расторгать.
Тебе, Мати, людей уготовлять!
Ронют они слезы,
Нету моей воли,
Жалко, жалко, Мати,
Их незрячей боли.
Две души сплелись,
Два огня свились,
Туго стянут узел,
Крепко руки сжаты -
Кто здесь виноватый?
Как разлучить?
Как все избыть?
О горе! О люто!
Мати моя, Мати!
Ты подай мне знак,
Отмени свой наказ,
Отведи этот час.
Всколебалось в сердце пламя,
Расторгается звено.
Божий дом горит огнями,
Явь и сон сплелись в одно.
Из разорванных здесь нитей
Ткутся где-то ризы света.
И несет в себе разлука
Радость нового обета.
Утолилось влагой сердце,
Мировое, золотое -
Мира два глядят друг в друга,
Отдавая, обретая.
Друг во друге топят очи,
И течет душа струями…
Святый Боже! Святый Крепкий!
Где Ты – в нас или над нами?
Воссияла пред иконой
Кротость свечки запрестольной,
Развяжу я нить неслышно,
Развяжу – не будет больно.
1908
***
Мерцает осень лилово-мглистая
И влажно льнет к земле родимой,
Горит любовь непобедимо
Янтарно-чистая.
Осенний ветер шумит просторами,
Дрожит прибрежная ракита.
Повсюду даль во мгле пробита
Людскими взорами.
Перед руками с мольбою вздетыми
Растают призрачные ткани, -
И грусть полей, и тьма желаний
Зажгутся светами.
Вся жизнь земная – богослужение
В душе поверившей, осенней.
Все безграничней и священней
Растет терпение.
Осень 1909
Конашево
Sub rosa: Аделаида Герцык, София Парнок, Поликсена Соловьева, Черубина де Габриак
– М., Эллис Лак, 1999.
ГОСТЬ
Он в горницу мою вступил
И ждал меня. А я не знала,
Других гостей я поджидала,
Час поздний был.
Был никому не нужный бал,
Теснилось праздное, людское,
А Он во внутреннем покое
Стоял и ждал.
Дымились и мерцали свечи,
Ненужные сплетались речи,
А там, внутри – никто не знал -
Чертог сиял.
Слепой был предрассветный час,
И Он, прождав меня напрасно,
Ушел неслышно и безгласно -
И дом погас.
И только с наступленьем дня
Душой усталой и бесслезной
Узнала я, – но было поздно, -
Кто ждал меня.
1912
***
Это ничего, что он тебе далекий,
Можно и к далекому горестно прильнуть
В сумерках безгласных, можно и с далеким,
Осенясь молитвой, проходить свой путь.
Это ничего, что он тебя не любит, -
За вино небесное плата не нужна.
Все мы к небу чаши жадно простираем,
А твоя – хрустальная – доверху полна.
Про тебя он многое так и не узнает,
Ты ему неясная, но благая весть.
Позабыв сомнения, в тихом отдалении
Совершай служение. В этом все и есть.
Февраль 1911
Москва
***
Что это – властное, трепетно-нежное,
Сердце волнует до слез,
Дух заливает любовью безбрежною,
Имя чему – Христос?
Был ли Он правдою? Был ли видением?
Сказкой, пленившей людей?
Можно ль к Нему подойти с дерзновением,
Надо ль сойтись тесней?
Если б довериться, бросив сомнения,
Свету, что в мир Он принес,
Жить и твердить про себя в упоении
Сладостный звук – Христос!
Если бы с Ним сочетаться таинственно,
Не ожидая чудес,
Не вспоминая, что он – Единственный,
Или что Он воскрес!
Страшно, что Он налагает страдание,
Страшно, что Он есть искус…
Боже, дозволь мне любить в незнании
Сладкое имя – Иисус.
Апрель 1911
Страстная суббота
Он здесь, но я Его не слышу,
От сердца Лик Его сокрыт,
Мне в душу Дух Его не дышит,
И Он со мной не говорит.
Он отлучил от единенья,
Отринул от священных стен.
Возжажди, дух мой, униженья
И возлюби свой горький плен.
Глаза отвыкли от моленья,
Уста не помнят Божьих слов.
И вянут в горестном забвеньи
Мои цветы – Его садов.
Внемлю, как тяжкие удары
Смыкают цепи бытия,
И жду – какой последней карой
Воспламенится ночь моя.
Июнь 1911
Выропаевка
***
Благодарю Тебя, что Ты меня оставил
С одним Тобой,
Что нет друзей, родных, что этот мир лукавый
Отвергнут мной,
Что я сижу одна на каменной ступени
– Безмолвен сад -
И устремлен недвижно в ночные тени
Горящий взгляд.
Что близкие мои не видят, как мне больно,
Но видишь Ты.
Пускай невнятно мне небесное веленье
И голос Твой,
Благодарю Тебя за эту ночь смиренья
С одним Тобой.
1911
***
Он мне позволил не ведать тайное
И жить не помня, не жалея,
Сказал: пой песни свои случайные,
Я позову тебя позднее.
И я осталась здесь за оградою,
Близ отчего блуждаю дома -
Исполнен горькой мой дух усладою,
Все здесь изведано, знакомо.
Сыграю песню порой недлинную,
Сплету венок из маргариток.
Он мне позволил творить невинное,
Свернув и спрятав вещий свиток.
Смотрю на окна. Стою недвижимая
И знаю – так неотвратимо:
Пока закрыто мне непостижимое
(Я вся во власти, в снах природы) -
Хочу – простое, но волю – тайное,
И медлю, торопить не смея…
Пытаюсь снова вязать случайное -
Он позовет меня позднее.
1911
Так ли, Господь? Такова ль Твоя воля?
Те ли мои слова?
Тихо иду по весеннему полю,
Блещет росой трава.
Дом мой в молчаньи угрюм и тесен,
Как в него вступишь Ты?
Хочешь ли Ты моих новых песен,
Нищей моей простоты?
Смолкну, припав к твоему подножью,
Чуть уловлю запрет…
Быть Тебе верной – прими, о Боже,
Эту мольбу и обет!
Много путей, перепутий много,
Мигов смятенья и тьмы,
Буду молчать или нет дорогой -
Будет, как хочешь Ты.
1912
***
Пробуждая душу непробудную,
Оковав молчанием уста,
Он ведет меня дорогой трудною
Через тесные врата.
Будит волю мою неподвижную,
Научает называть Себя,
Чтоб была я простая, не книжная,
Чтоб все в мире приняла, любя.
Потеряюсь среди бездорожия -
Зажигает свет в Своем Дому, -
Нахожу опять тропу я Божию,
Среди ночи стучусь к Нему.
Закрепленная Его прощением,
Охраняемая как дитя,
Я живу в сладострастном прозрении,
То задумываясь, то грустя…
1912
Sub rosa: Аделаида Герцык, София Парнок, Поликсена Соловьева, Черубина де Габриак
– М., Эллис Лак, 1999.
Иконе Скоропослушнице в храме
Николы Явленного в Москве
В любимом Храме моя Заступница сбирает всех.
Толпятся люди и к плитам каменным с таскою льнут.
Чуть дышат свечи из воска темного. Прохлада, муть.
"Уж чаша наша вся переполнена и силы нет,
Скорей, скорей, Скоропослушница, яви нам свет!
От бед избавь, хоть луч спасения дай увидать!"
С печалью кроткою глядит таинственно Святая Мать.
И мне оттуда терпеньем светится пречистый взгляд,
Ей все открыто: ключи от Царства в руке дрожат.
Лишь станет можно – откроет двери нам в тот самый час.
О сбереги себя, Скоропослушница, для горьких нас.
1919
Судак
ПОДВАЛЬНЫЕ
I
Нас заточили в каменный склеп.
Безжалостны судьи. Стражник свиреп.
Медленно тянутся ночи и дни,
Тревожно мигают души-огни;
То погасают, и гуще мгла,
Недвижною грудой лежат тела.
То разгорятся во мраке ночном
Один от другого жарким огнем.
Что нам темница? Слабая плоть?
Раздвинулись своды – с нами Господь…
Боже! Прекрасны люди Твоя,
Когда их отвергнет матерь-земля.
II
В этот судный день, в этот смертный час
Говорить нельзя.
Устремить в себя неотрывный глас -
Так узка стезя.
И молить, молить, затаивши дух,
про себя и вслух,
И во сне, и въявь:
Не оставь!
В ночь на 9 января
III
Ночь ползет, тая во маке страшный лик.
Веки тяжкие открою я на миг.
На стене темничной пляшет предо мной
Тенью черной и гигантской часовой.
Чуть мерцает в подземельи огонек,
Тело ноет, онемевши от досок.
Низки каменные своды, воздух сыр,
Как безумен, как чудесен этот мир!
Я ли здесь? И что изведать мне дано?
Новой тайны, новой веры пью вино.
Чашу темную мне страшно расплескать,
Сердце учится молиться и молчать.
Ночь струится без пощады, без конца.
Веки тяжкие ложатся на глаза.
IV
Я заточил тебя в темнице.
Не люди – Я,
Дабы познала ты в гробнице,
Кто твой Судья.
Я уловил тебя сетями
Средь мутных вод,
Чтоб вспомнить долгими ночами,
Чем дух живет.
Лишь здесь, в могиле предрассветной,
Твой ум постиг,
Как часто пред тобой и тщетно
Вставал Мой Лик.
Здесь тише плоть, душа страдальней,
Но в ней – покой.
И твой Отец, который втайне, -
Он здесь с тобой.
Так чей-то голос в сердце прозвучал.
Как сладостен в темнице плен мой стал.
6-21 января 1921
Судак
***
Господи, везде кручина!
Мир завален горем, бедами!
У меня убили сына
С Твоего ли это ведома?
Был он как дитя беспечное,
Проще был других, добрее…
Боже, мог ли Ты обречь его?
Крестик он носил на шее.
С детства ум его пленяло
Все, что нежно и таинственно,
Сказки я ему читала.
Господи, он был единственный!
К Матери Твоей взываю,
Тихий Лик Ее дышит сладостью.
Руки, душу простираю,
Богородица, Дева, радуйся!..
Знаю, скорбь Ее безмерна,
Не прошу себе и малого,
Только знать бы, знать наверно,
Что Ты Сам Себе избрал его!
Февраль 1921
ПОДАЯНИЕ
Метель метет, темно и холодно.
Лицо закидывает стужей,
А дома дети мои голодны,
И нечего им дать на ужин.
Над человеческим бессилием
Ликует вьюга и глумится.
А как же полевые лилии?
А как же в поднебесьи птицы?..
Зачем везде преграды тесные?
Нет места для людей и Бога…
Зачем смущенье неуместное
У незнакомого порога?
Есть грань – за нею все прощается,
Любовь царит над миром этим.
Преграды чудом распадаются.
Не для себя прошу я, детям.
Кто знает сладость подаяния?
– Вдруг перекликнулись Земля и Небо.
По вьюжной тороплюсь поляне я,
В руке сжимая ломтик хлеба.
Декабрь 1921
***
Дают нам книги холодные, мудрые,
И в каждой сказано о Нем по-разному.
Толкуют Его словами пророческими,
И каждый толкует Его по-своему.
И каждое слово о Нем – обида мне,
И каждая книга как рана новая,
Чем больше вещих о Нем пророчеств,
Тем меньше знаю, где правда истинная.
А смолкнут речи Его взыскующие,
И ноет сердце от скуки жизненной,
Как будто крылья у птицы срезаны,
А дом остался без хозяина.
Но только свечи перед иконами,
Мерцая, знают самое важное.
И их колеблющееся сияние,
Их безответное сгорание
Приводит ближе к последней истине.
1925
Симферополь
Sub rosa: Аделаида Герцык, София Парнок, Поликсена Соловьева, Черубина де Габриак
– М., Эллис Лак, 1999.
Выпуск подготовил Иван Дмитриев
* * *
Я прошла далеко, до того поворота,
И никого не встретила.
Только раз позвал меня кто-то,
Я не ответила.
Не пройти, не укрыться средь чёрного леса
Без путеводных знамений.
И от взоров тревожных скрывает завеса
Мерцание пламени.
Отчего так печальны святые страны?
Или душа застужена?
Или из дому вышла я слишком рано,
Едва разбужена?
* * *
Е.Г.
И пошли они по разным дорогам.
На век одни.
Под горой, в селеньи убогом
Зажглись огни.
Расстилается тайной лиловой
Вечерний путь.
Впереди – равнина и снова
Туман да муть.
Все дороги верно сойдутся
В граде святом.
В одиночку люди плетутся,
Редко вдвоём.
Где скорей? По вешнему лугу
Иль тьмой лесной?..
Поклонились в землю друг другу
– Бог с тобой!
И пошли. В селеньи убогом
Чуть брезжит свет.
Все ль пути равны перед Богом
Или нет?
НОЧЬЮ
А душа поёт, поёт,
Вопреки всему, в боевом дыму.
Словно прах, стряхнёт непосильный гнёт и поёт.
На пустынном юру затевает игру,
С одного бугра на другой мост перекинет,
Раскачается над бездной седой и застынет.
Пусть рухнет, коль хочет –
Другой будет к ночи!
Из песен строит жильё людское –
Палаты и хаты – выводит узор –
В тесноте простор.
Спите, кто может, на призрачном ложе.
А кругом стоит стон.
Правят тьму похорон.
Окончанье времён.
Погибает народ.
А душа поёт…
* * *
Что это – властное, трепетно-нежное,
Сердце волнует до слёз,
Дух заливает любовью безбрежною,
Имя чему – Христос?
Был ли Он правдою? Был ли видением?
Сказкой, пленившей людей?
Можно ль к Нему подойти с дерзновением,
Надо ль сойтись тесней?
