Текст книги "Шпион поневоле"

Автор книги: Адам Даймен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Я тоже. Англия – страна, которую лучше воображать, чем видеть наяву. Представлять, какая она зеленая и нежная. Какая свежая и манящая – после странствий в знойных тропиках. Но не стоит возвращаться сюда, чтобы проверить, верность ваших грез.

Теперь наше такси ползло по Парк Лейн, а малолитражки крутились вокруг, выписывая опасные виражи, словно барракуды, дразнящие акулу. Мы ехали на встречу с Рупертом Генри Квином, нашим общим казначеем. Он вызвал нас не в офис, а к себе. Загадочная записка гласила:

"Ужин. 7-15 вечера. Четверг. Одежда на ваше усмотрение".

Далее следовал его адрес в Белгрэйвии.

– Возможно, он пригласил нас к себе домой потому, что там приводит в исполнение приговоры, – угрюмо буркнул я. – Ему приходится объясняться в Министерстве, если испачкать кровью ковер в офисе.

– Ты выберешь нож или веревку? – ехидно спросила Вероника.

"На свое усмотрение" я надел чисто выстиранные белые джинсы и очень тонкий светло-желтый джемпер с вырезом, максимально открывавшим загорелую грудь. Хотелось заставить Руперта как можно острее ощутить мое физическое превосходство.

– Может быть, – сказала Вероника, с грустью посмотрев на "Плейбой Клаб", где порою подрабатывал кое-кто из её друзей, – он просто хочет оказать нам любезность. Говорят, его жена просто куколка.

– Священная корова. Ты никогда не говорила мне, что он женат. Замуж за него пойдет только умственно отсталая женщина.

Я действительно считал, что, будь я девушкой, я бы предпочел скорее Мартина Бормана, чем Руперта Квина. Такси ползком обогнуло Гайд-Парк и потащилось по направлению к вокзалу Виктории. Попетляв по тихим закоулкам, где даже выхлопные газы пахли деньгами, наш водитель, наконец, нашел нужную улицу и остановился напротив дома под номером, конечно же, 13. Входная дверь из тикового дерева, обитая гвоздями и отлакированная, была девственно белого цвета, а над ней висел старый корабельный колокол. Очко в пользу Руперта за этот колокол. Бог знает, где он его достал, но выбито на колоколе было "Титаник".

Забавно. Я нажал кнопку звонка, и мы, сутулясь под дождем, стали ждать, что будет дальше.

Женщина, открывшая дверь, пригласила нас внутрь. В первое мгновение я подумал, что это, видимо, его любовница, но мои заблуждения на сей счет быстро развеялись, когда она произнесла:

– Вы, должно быть, Филипп и Вероника. Привет. Я – Сью, жена Руперта.

Мы последовали за ней в гостиную, и по пути я вопросительно покосился на Веронику. Первое, что задело меня в этой Сью, был её возраст – не больше 24, а старине Руперту давно перевалило за сорок. Распутный ублюдок. У неё были длинные каштановые волосы такого оттенка, который, как обычно говорят, мастерски передавал на своих полотнах Тициан. Фигура достаточно нескладная, но приятно выпуклая в нужных местах. Кто-то когда-то не слишком деликатно обошелся с её носом. Не то, чтобы он был сломан, но выглядел не совсем прямым. У неё были серые, сияющие радостью глаза. Чисто физически создавалось впечатление, что они с Рупертом вполне могли по утрам оттачивать друг на друге приемы дзю-до. Но в ней было ещё кое-что. Она была по-настоящему сексуальна. Не просто внешне, как бывает с привлекательными женщинами, выставляющими свою чувственность напоказ, – она была заряжена сексуальностью. Стоя рядом с этой куколкой казалось, будто вы стоите возле электродвигателя, ощущая, как вас пронизывает вибрация.

Пока я потягивал первую пару коктейлей, меня забавляла мысль – а не попытаться ли её соблазнить. Боже мой, вот это была бы штука! Я бы исподтишка, лукаво улыбался при каждой встрече с ним – а он бы выходил из себя, теряясь в догадках. Но с этой идеей я быстро расстался. Во-первых, я не мог представить Руперта расстроенным по какому бы то ни было поводу, пусть даже я зажарю из Сью шашлык. Во-вторых, ему представится предлог для полуофициальной мести.

– Руперт сказал, что задержится, и попросил меня извиниться перед вами, – сказала она. – Что будете пить?

– Я уверен, что он этого не просил – мы же работаем на него, не забывайте. А выпьем "Хайлэнд Малт"* которое, я вижу, скромно прячется среди ваших запасов.

______________________________________________________

* шотландское солодовое виски

Стены комнаты были задрапированы шелком какого-то устричного цвета, очень ярким и дорогим. Мебель современная – красное дерево и черная кожа. На каминной полке стояла небольшая статуэтка ню – вид сзади; однако волосы и общие очертания фигуры не оставляли сомнений относительно автора этой работы. Мы расселись, и хозяйка поставила пластинку – одну из новинок современного джаза. Все это производило странное впечатление именно потому, что было столь обыденным.

Мы успели поговорить о греческих островах и о последнем фильме Стэнли Кубрика, который видели, когда Руперт оповестил снаружи о своем прибытии оглушительным ревом мотора своего "мазерати". Я подошел к окну и выглянул на улицу. Это был он, мой крошечный босс с облысевшей, блестевшей от дождя макушкой, выбирающийся из модели "1800".

Он влетел в комнату и поцеловал жену, расточая улыбки, словно дружелюбный маленький домовой с красным, как у Санта Клауса, носом. Я как-то никогда не представлял Руперта целующим кого бы то ни было. Он тепло улыбнулся Веронике и мне, налил себе большую порцию сухого шерри и наполнил наши бокалы.

– Когда будем ужинать, дорогая? – спросил он.

Жена тут же отправилась на кухню. Руперт предложил сигареты и стал развлекать нас светской беседой – он, оказалось, это умел – о движении на дорогах и вечеринке у Рикки Килмарри, на которой недавно побывал. Естественно, к этому моменту я уже был крайне встревожен. Честнее будет сказать – охвачен ужасом.

Когда он повел нас наверх в столовую, мы с Вероникой немного отстали.

– Что с ним происходит? – спросил я.

– Возможно, он всегда так себя ведет при жене.

Квин тут же обернулся и внимательно посмотрел на нас сверху вниз, на мгновение снова став нашим прежним боссом, которого мы так хорошо знали и так сильно ненавидели.

– Прекратите шептаться, дорогие мои.

Столовая была столь же роскошна. Располагалась она в глубине дома и окнами выходила на частные, отгороженные от постороннего взгляда садики, которые принято иметь в этих районах. Шторы были из черного атласа с шелковой подбивкой, стены самого модного яблочно-зеленого цвета. Висела картина, очень похоже, кисти Кляйна, но я не стал уточнять, поскольку не хотел показывать свое невежество. Свет в комнате, конечно, падал сбоку; ковер, кажется, был из шерсти викунии и покрывал пол от стены до стены. И посредине – старый полированный стол в стиле Луи какого-то. Создавалось впечатление, что Руперт расточал свои доходы щедрой рукой.

Мы начали ужин с "Редерер Кристал", закончив его фруктами, орешками, и вновь шампанским. Алкоголь усыпил даже мои подозрения, и лишь единственное замечание Руперта – "извините, меню довольно среднего качества, но я считал, что у вас не слишком изысканный вкус" – прозвучало диссонансом. После ужина мы неторопливо спустились назад, в гостиную.

Сью куда-то испарилась готовить кофе, а Руперт коротал время, разливая большие порции бренди и предлагая нам сигары – Вероника приняла, а я отказался. Наконец, вернулась Сью, неся кофейник, напоминавший ассирийскую урну, и медные чашки.

– Кофе в таком кофейнике гораздо вкуснее, – заметила она, опустившись на колени, чтобы наполнить чашки. Затем устроилась на полу у ног Руперта. Меня бросило в дрожь. Квин, добрый муженек...

– Ну, что ж, – сказал он, ухмыляясь, – у меня нет сомнений, что вы сейчас дрожите от страха, ожидая в любую минуту появления типов в черных капюшонах, размахивающих удавками из рояльных струн. Можете расслабиться. Никаких ликвидаций не будет – пока. Эта неформальная встреча призвана отметить окончание операции. И начнем мы её с вопроса о деньгах.

Он перебросил мне чемоданчик, который принес с собой. Я отстегнул замки и поднял крышку. Внутри лежали две тысячи триста банкнот достоинством в десять фунтов каждая.

– Мы очистили ваши счета в швейцарском банке.

Я был неприятно удивлен, поскольку полагал, что был единственным, кто имел доступ к номерным вкладам. Но, глядя на ласкающие взор купюры, не стал особо переживать. Одну из них я посмотрел на свет.

– Все в порядке, дорогой мой, они самые что ни на есть подлинные.

– Теперь, когда, надеюсь, настроение ваше значительно улучшилось, я объясню всю грязную историю вашей операции. Чемоданчик, который вы украли у Детмана, оказался чрезвычайно важен, поскольку содержал огромное количество ценнейшей информации, переданной Детману его друзьями – бывшими нацистскими учеными, работающими сейчас на Насера. Таким образом, очко в нашу пользу. Детман мертв, но все, что мы могли бы из него вытрясти, уже не имело особой ценности – а он был настоящим дерьмом – следовательно, второй раунд будем считать ничейным.

– Однако истинная цель данной операции, о чем, как у меня сложилось впечатление, вы сами догадывались, поскольку вы у меня весьма подозрительные милашки, – была не совсем такова, как я утверждал. Я говорил, что мы хотим восстановить нарушенное статус кво между нами и американцами, которые своими действиями поставили нас в затруднительное положение. Это не совсем верно. Мы хотели перехватить у американцев инициативу.

Я бросил на него вопросительный взгляд. Мне было все равно. У меня были деньги – и я уже мечтал о том, как их потрачу.

– Американцы постепенно прибирали "Интернейшнл Чартер" к рукам. Что-то вроде поглощения одной шпионской организацией другой. После того, как "Интернейшнл Чартер" обнаружила американского агента, они – "Чартер" оказались в чрезвычайно выгодном положении. Конечно, они не стали ликвидировать агента. Зато пригрозили Пентагону, что выдадут его, и к тому же никогда больше не простят американцам повторения подобной ситуации. Естественно, никому больше они ни слова не сказали – ведь вся концепция "Интернейшнл Чатрер" стоит на полной неуязвимости этой организации.

– Итак, они взяли американцев за горло. И тут те повели себя весьма разумно. Они предложили "Чартер" свою тренировочную базу в Техасе в качестве подарка ради восстановления мира и дружеских отношений. Конечно, "Чартер" тотчас же клюнула. Помимо всего прочего, они ведь деловые люди. А база экономит им тысячи фунтов. Очень немногие из их пилотов подписывают контракт более, чем на два года. И потому им нужен постоянный приток новых людей на смену.

– Американцы руководили тренировочной базой и обеспечивали её финансирование. Через полгода "Интернейшнл Чартер" другой жизни себе уже не представляла. Слишком это было удобно. Американцы, поистине в духе дружбы и сотрудничества, помогали им и иначе. Например, предоставили пару крупных займов для закупки новых самолетов, – под низкие проценты и с огромной рассрочкой выплаты.

– Потом отдел американской разведки, дирижировавший всем этим спектаклем, запросил "Интернейшнл Чартер" о возможности иметь в организации своего представителя. Просто для того, чтобы наблюдать, как расходуются деньги американского правительства, и вносить отдельные предложения. "Интернейшнл" не могла отказать. К тому времени расстаться с базой для них уже стало немыслимо. Они были на крючке. Янки оказались настолько полезны, что без них никто не мог обойтись. И когда мы заслали туда вас, разведка США не спеша заглатывала "Интернейшнл Чартер".

Он поднялся и принес бутылку бренди. В этой истории я был для него только пешкой – одной из многих. Пешке не нужно объяснять причин достаточно просто сказать, что она должна сделать. И я был бы гораздо осторожнее, если бы речь шла о работе против разведки США, а не "Интернейшнл Чартер". Одно дело шпионить за шайкой злодеев, не имеющих национальной принадлежности, но совершенно другое – заниматься шпионажем против самой богатой, самой мощной военной державы в мире. Знай я все это, стал бы чувствовать себя человеком, собирающимся взломать сейфы "Бэнк оф Инглэнд" с помощью заколки для волос.

Руперт налил нам ещё по порции. Впечатление было такое, словно он добрый дядюшка, рассказывающий небылицы про большой и ужасный мир взрослых людей, чтобы предостеречь двух своих любимых юных родственников от легкомысленных поступков.

– Извините, дорогие мои, – сказал он, – я забыл предложить вам покурить ту вашу мерзкую травку, если желаете.

Я покачал головой.

– Мы с собой её не захватили.

Он засмеялся, снова сел на место и, удобно устроившись, погладил жену по её каштановым волосам. Та прильнула к нему словно кошечка, пользующаяся в этом доме особыми привилегиями.

– Ты думал, дом будет окружен ребятами из Особого отдела в плащах и черных шляпах? Я же говорил тебе, что не предаю своих людей, дорогой мой. Однако я уклоняюсь от темы. На чем мы с вами остановились?

– Наши заатлантические коллеги вот-вот собирались объявить в прессе о переходе "Интернейшнл Чартер" под их финансовый контроль, установив высокую цену на оставшиеся акции, – сказала Сью.

Хотелось бы мне знать хотя бы половину того, что знала она. Руперт, наверное, выбалтывал ей все секреты в минуты умиротворения после занятий сексом. Уровень её осведомленности явно должен превышать уровень премьер-министра. Прекрасная мысль: а что, если она – русский агент? И посылает информацию в Москву с помощью радиопередатчика, спрятанного в их лимонного цвета биде. И вот она разоблачена МИ-5. Отправлена в тюрьму. Позже обменена на заблудшего британского бизнесмена. Руперта обменивать не станут, ведь кто-то должен быть виновен; Руперт Квин, имея стольких врагов, становится естественной жертвой. И вот он заключен в тюрьму. Закрытый суд. "Врата Предателя" – и расстрел.

Я поспешно стряхнул с себя это сладкое видение, чтобы послушать дальше.

– Ах, да, – продолжил Руперт Генри, пригубив свое бренди и принюхавшись к нему, как наркоман, – совершенно очевидно, что мы не могли позволить американцам завладеть "Интернейшнл Чартер". Это стало бы событием десятилетия в мире шпионажа, – как если бы нам вдруг представилась возможность свободно покопаться в бумагах КГБ. Не говоря уже о том, как я уже упоминал, дорогой мой, что "Интернейшнл" просто слишком полезна, чтобы принадлежать кому-бы то ни было.

– Поэтому мы решили, что надо что-то предпринять. Ты проник туда, не вызвав подозрений, и начал поставлять нам информацию. Весьма полезную. Затем возник замысел провести операцию с Детманом – мы знали, какие результаты нам нужны. И ты поймал его, а американцам осталось посыпать пеплом свои солдафонские ежики на тупых головах. "Интернейшнл" их перехитрила. Между ними назревала жуткая ссора – ты ведь знаешь, нет ссоры серьезнее, чем между бывшими любовниками.

– Тут вмешались мы. Рассказали им, что мы сделали, и что заполучили. В бумагах Детмана нашлись некоторые детали, ставившие американцев в неловкое положение. Мы им сказали, что все, что нас интересует – чтобы "Интернейшнл Чартер" вернулась в свое прежнее состояние независимой организации. После чего американцы повели себя очень нехорошо и потребовали обратно свой заем. Типичный случай злости от бессилия. Если они не могут владеть "Интернейшнл", то не хотят, чтобы ею владел кто-то еще. Короче, нам пришлось искать деньги.

– В конце концов все закончилось шпионской "складчиной". Каждый отстегнул понемногу – мы, французы, русские, немцы. Китайцы, разумеется, отказались, но с ними всегда трудно иметь дело.

– Заем был возмещен, и все остались довольны. "Интернейшнл" будет продолжать оказывать свои неоценимые услуги всем. Забавно – когда мы пустили шапку по кругу, самую крупную сумму пожертвовали наши старые друзья из мафии. Они были очень щедры.

Я лишь кисло улыбнулся и подумал о том, какие мрачные обеты относительного моего будущего были даны в массивном белом здании на Потомаке.

– Это, наверное, была исключительно дружеская встреча, – язвительно заметил я, – вас с вашими соперниками, собравшимися ради общего дела. Похоже, вы лучше уживаетесь с русскими, чем с США.

– Не то, чтобы лучше уживаемся, дорогой мой, мы просто понимаем друг друга. Наша страна – шлюха, или, может быть, содержанка. Мы зависим от других, чтобы продержаться на плаву и продолжать по привычке жить лениво и расточительно. Русские знают, что мы не укусим "руку дающего". В любом случае, мы все – профессионалы.

– Как насчет моего нового паспорта и бумаг?

Руперт с грустной улыбкой посмотрел на меня.

– Ты ведь шутишь, мой милый, верно?

Я отрицательно покачал головой.

– Мы можем сделать тебе новый британский паспорт, если захочешь, или отправить к хорошему специалисту по фальшивым документам. А что касается бумаг, тебе известно не хуже меня, что если ты туда попадешь, то и останешься там конца света.

Не могу сказать, что это повергло меня в шок – деньги были у меня, а пешке и не следует ждать большего. Руперт взглянул на свои тончайшие золотые часы на таком же тонком золотом браслете.

– Боже, наш лидер выступает по телевидению. Я должен посмотреть. Он может что-то сообщить, чего я не знаю. Руперт встал и укутал свое коротенькое тельце пурпурной бархатной домашней курткой. Потом отодвинул панель на обитой шелком стене, и нашим взорам предстал большой телевизионный экран. Усевшись вновь, Квин стал нажимать кнопки на пульте дистанционного управления. Экран быстро засветился и появился премьер-министр. Он выглядел мрачным, однако, как всегда, уверенным, и говорил о текущем финансовом положении страны.

Среди разглагольствований о кризисе, фунте стерлингов, торговом балансе и разнице в доходах, он втиснул пересыпаемую благодарностями просьбу к "нашим старейшим союзникам", добавив, что с ними мы не всегда находим общий язык. Затем он швырнул кость нашим друзьям за железным занавесом, с которыми, как он сказал, у нас завязывается содержательный диалог. Особенно с бандой старика Тито.

Квин был прав. Наша страна проституирует. Наша империя канула в прошлое, а наш народ ленив по-прежнему. Мы умны, самобытны, связаны кастовыми предрассудками и малочисленны. Чем скорее мы почувствуем себя ещё одной небольшой страной и забудем о ныне бесполезной роли мирового арбитра, тем лучше. Уже многие годы с нами никто не считается; именно осознание этого факта доставляет нам боль. В то же время всем прочим странам мы поставляем стиль жизни и общие тенденции, как и подобает образцовой маленькой шлюхе. Я же был просто сутенером, суетившимся ради некогда великой Британии между громыхающими оружием сверхдержавами, которые сегодня правят миром.

Закончив свою речь на мажорной ноте (курс фунта поднялся на несколько десятых, а национальный золотой запас не стал меньше), премьер-министр исчез с телеэкрана. Я встал и помог это сделать Веронике, которая была уже изрядно набралась.

– Ну, нам пора. Спасибо, Сью, за ужин. Спасибо, Руперт, за выпивку и подарок, – я постучал по чемоданчику. – Это был самый памятный вечер в моей жизни, и в старости, впав в маразм, я расскажу обо все своим внукам, – если к тому времени операцию рассекретят.

Наш радушный хозяин проводил нас до двери.

– Не влипни в какую-нибудь историю, Филипп, по пути домой, мне бы не хотелось, чтобы ты потерял мои деньги. И если собираешься отдохнуть вместе с моей сотрудницей мисс Лом – обязательно дай знать, куда вы поедете.

Спускаясь по ступенькам, я обернулся и спросил:

– Я и сейчас работаю на вас?

– Ну, не совсем так, дружок. Я считаю, ты слишком нагло себя ведешь, чтобы заключать с тобой постоянный контракт. Но тот, который ты подписал перед поступлением в "Интернейшнл", к нашему удовлетворению ещё далеко не закончился. Если ты будешь паинькой, мы подумаем о его продлении.

Я показал ему язык.

– С тебя прощальный поцелуй, дружок.

Он захлопнул дверь, и мы, держась за руки, побрели к Белгрэйвия-сквер, чтобы найти такси. Дождь почти перестал, и водянистая луна пробиралась над Лондоном, скользя меж серых рваных облаков. Было тепло, и чемоданчик в руке поднимал мое настроение.

Мы встали на краю тротуара, напротив западногерманского посольства, наблюдая, как огибающие площадь автомобили проносятся по мокрому асфальту, тускло отражавшему свет уличных фонарей.

– Что будем делать, Фил?

Я пожал плечами. Ни намека на такси, словно мы были в перуанских джунглях, а не в центре Лондона.

– Потратить часть этих денег, я полагаю. Ты мне поможешь?

Она захихикала и поцеловала мне ладонь.

– С наслаждением.

– Ну, ты не слишком заводись.

Откуда-то вынырнуло такси; желтоватый фонарик на крыше показывал "свободен". Я выскочил на дорогу, неистово размахивая чемоданчиком, – и проклятые замки расстегнулись. Десятифунтовые купюры разлетелись по всей Белгрэйвия-сквер, устлав её почти сплошным ковром. Казалось, мы собирали их целую вечность. Бог знает, что подумал о нас таксист, но когда мы приехали домой и снова пересчитали деньги, тридцатки как не бывало. Да я ещё дал этому болвану пятерку на чай.