Текст книги "Девочка из прошлого (СИ)"
Автор книги: Адалинда Морриган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Девочка из прошлого
Адалинда Морриган
Современный любовный роман
Цикл: Криминальные авторитеты
В тексте есть: властный гг, от ненависти до любви, дерзкая гг
Ограничение: 18+
– Что за… – я открыла рот в замешательстве и уставилась на потную мужскую грудь, затем в насыщенные голубые глаза.
– Вот мы и снова с тобой встретились, девочка – зарычал он, тяжело дыша, смотря на меня дикими глазами.
– Я не понимаю…
– Не можешь меня вспомнить? Девять лет, думаю эти слова тебе что – нибудь напомнят, девочка – сразу выдал он, его ноздри раздулись.
Дрожащей рукой я вырвала свою руку от цепкого захвата и с ужасом взглянула на большого парня.
Гарцев Максим моё первое успешное дело.
# Одержимый герой
# Откровенные сцены 18+
# От ненависти до любви
Часть 1
Глава 1
Арсения
– Прошу всех встать, суд приговорил. Признать Гарцева Максима Владимировича виновным в совершении преступлений, статьи 105 и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на девять лет, с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима – Судья стукнул молотком, и переполненный зал суда начал пустеть.
Едва сумев сдержаться, чтобы не улыбнуться, начала складывать бумаги в свой портфель, подняв взгляд я встретилась с сердитыми глазами крупного мужчины, когда он бросил презрительный взгляд в мою сторону, охранник наручниками Заковал его руки, и вывел из зала суда.
Это было моё первое дело, которое надеюсь не последнее. Мой отец окружной прокурор, моя мама воспитатель в детском саду. Мой отец воспитывал меня в строгости, такой я и выросла, была рождена с необходимостью командовать кем-то, находящимся рядом.
Как только я окончила школу, попросила отца устроить меня в университет, в котором учился и он сам. Мама была против моего решения, но я умею постоять за себя. Сказала что хочу, так и будет.
– Не хочешь перекусить?
Закрывая свой портфель, я улыбнулась подошедшему Николаю.
– Сближаешься с врагом? – спросила адвоката.
– Мы никогда не сможем быть врагами, Арсения.
У меня интересное имя, отец говорит, что имя дано с рождения даст отличное представление на будущее и подобрал наиболее подходящий, по его мнению, вариант.
Николай был хорош собой, всегда безупречно одет, он был неизменным джентльменом, открывавшим и закрывавшим для меня двери. Я сама не понимала, почему он не привлекал меня, но что есть, то есть.
– Согласна? – вновь спросил он, придерживая дверь в зал суда открытой, мы вышли в оживленный коридор.
– Хорошая идея – согласилась, время обеденное, и к тому же я голодна.
Оказавшись снаружи, я заметила автозак. Я всегда любила приглядывать, меня завораживала эта картина, когда отец выходил из зала суда, я часто стояла так, смотрела как подсудимого сажали в Машину, и увозили. Так и сейчас, когда я начала отводить глаза, мой взгляд был пойман и захвачен этим крупным мужчиной, зажатым между двумя охранниками. Неожиданно меня поразила искра желания. Большие мужчины всегда меня привлекали, так как я и сама была высокой. Я почувствовала отвращение к самой себе. И это заставило бросить презрительный взгляд в сторону уставившегося на меня мужчины.
Перейдя улицу, мы вошли в закусочную и обнаружили, что она забита под завязку. Было обеденное время, а здесь подавали хорошую еду, поэтому потребовалось несколько минут, прежде чем Николай смог найти свободный столик.
Заняв свои места, мы сели друг напротив друга. Я взяла меню, чтобы изучить его, пока Николай заказывал нам напитки.
– Поздравляю, ты выиграла это дело – ехидно проговорил Николай.
Я улыбнулась ему своей фирменной прохладной улыбкой.
– Проблем не было, он признал свою вину, дело осталось за малым.
– Жестоко ты с ним – проговорил он заказывая свой обед, бросая на меня свой недовольный взгляд.
– Он признал свою вину, я всего лишь делала свою работу.
– Его девушку изнасиловали несколько мужчин, как бы ты поступила?
Видимо, Николай собирался повторить тот же вопрос, но я оставила этот вопрос недосказанным. Он виновен как бы этого не звучало.
После каждый заплатил сам за себя, и мы вернулись в здание суда.
Затем, после долгого рабочего дня уставшая я отправилась домой. Мои мысли все еще продолжали возвращаться к тому большому мужчине.
Я вошла в свою квартиру. Поставив портфель на столик рядом с дверью, сняла туфли, и ступни погрузились в плюшевый белый ковер.
– Мам, пап я дома – крикнула с порога.
Я любила обоих своих родителей и была близка с отцом, но мама была моим героем. Никто не мог победить отца, он был сильным, статным мужчиной, но, когда начинал действовать, все проявляли бдительность. Я бежала к нему, когда он возвращался с работы домой. Я до сих пор помню, как он поднимал вверх и подбрасывал в воздухе, а затем ловил. Смеясь, я обнимала его крепкую шею.
– Я люблю тебя, папочка, – говорила ему.
– Привет, как твои дела? Выиграла суд? – мамин мягкий голос как будто прорвался через профессиональный барьер. Никто не мог посмотреть в эти ласковые глаза и остаться равнодушным.
– Естественно – я поняла, что сама улыбаюсь в ответ.
– Вот и отлично, ужин на столе. Отца дома ещё нет – говорит она.
Я завязываю фартук на талии, пока иду к своему месту на кухне, я люблю помогать матери на кухне. Она любит и умеет готовить, и как всегда гениальна.
– Я дома! – здоровается папа, когда заходит сразу после того, как я заканчиваю приготовление.
Мама, светясь, торопится в его раскрытые объятия и дарит ему нежный поцелуй.
– Ты рано?!
Он кивает, обнимая ее.
– Так и есть. Я закончил работу и не мог ждать ни секунды дольше, чтобы оказаться дома, с моими девочками.
– Ладно, ну, я пошла, – весело машу рукой – по ужинаю позже, приятного аппетита – целую родителей в щеку.
Что-то не давало мне покоя, но пока не могла понять, что именно.
Выйдя из ванной, я вытерлась и оделась для сна. Легла в свою кровать, выключила прикроватную лампу и внезапно, по какой-то странной причине, вспомнила мужчину, его взгляд не давал покоя.
Собираясь лечь спать, я услышала стук в дверь.
– Привет Арсения – в мою комнату вошёл брат – не спишь?
– Привет. Как дела?
– Отлично. Значит это правда, теперь ты прокурор? Но зачем? Наш отец прокурор и ты знаешь, как трудно ему бывает.
– Я стремилась к этому – Я обняла его, он обнял меня так сильно, что я не могла вздохнуть – Я очень хочу, чтобы ты мной гордился.
– Я люблю тебя, и горжусь – ответил он, когда отпустил меня – У меня была надежда, что ты бросишь свою идею, я готов был согласиться на адвоката.
Я засмеялась.
– Для адвоката нужно доброе сердце, я не могу защищать преступников.
– Так же как и отец.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули. Я не отступлю от задуманного, такая моя судьба и я приму её, чтобы меня не ждало в будущем.
Глава 2
Макс
Четыре года спустя
Я падаю прямо на цементный пол, прохлада обволакивает мои потные руки и разгоряченные плечи. Дмитрий на верхней койке строчит что-то в записной книжке. Пока я отжимаюсь, он полностью погружен в записи. Какого хрена он там пишет?
Я снимаю наушники и выключаю свой плеер. Я сажусь и вытираю лицо от пота. Дмитрий не предоставляет информацию за спасибо. И то, что меня держат с ним в одной камере, некоторого рода наказание. Он, конечно, опасный, но не для меня.
Парни внутри, как собаки. Они принюхиваются, как только видят тебя, и тут же решают, могут ли тебя нагнуть.
Когда ты в тюрьме, никому нельзя рассказывать свое личное дерьмо, иначе не выжить.
Дмитрий усердствует, чтобы стать лучше благодаря образованию, ну, или, попросту притворяется. Его можно понять. Если он будет продолжать в том же духе, то ему скостят срок и выпустят по УДО. Там, снаружи, у него есть семья, его мать все еще верит, что он невиновен.
У меня другая ситуация, что бы я ни сделал, мое пребывание здесь ничто не облегчит. Если тебя обвинили в убийстве троих парней с особой жестокостью, считай, тебе конец. Девять лет торчать в тюрьме. Это моя жизнь, моя реальность.
Арсения Валерьевна.
Прошло четыре года, я до сих пор её помню. Этот взгляд глубоко засел у меня внутри.
У нее миловидные черты лица, как у куклы или типа того, а каштановые волосы забраны в пучок, как у чертовой библиотекарши. Девочка слишком мала.
Она из того вида девушек, на которых никто не смотрит, но я посмотрел. Я видел, как она отвернулась. Представил, как сжимаю ее каштановые волосы в кулак и трахаю ее лицо.
«Я знаю, что ты наблюдаешь за мной, – подумал я. – Смотри внимательнее, детка».
Мне всегда говорили, что я привлекателен. И женщины. И даже мужчины. И я всегда ненавидел это.
В трюме есть все что тебе нужно. Всё лезут к тебе с вопросами, требуют от тебя душещипательную историю, нет у меня нечего и не было. Я никогда не раскрою свое прошлое, все равно мне никто не поверит, даже если я решусь рассказать.
Я опускаюсь на руки для отжиманий. Пять подходов по сотне раз, а затем приседания. Чертова тюрьма переворачивает естественный порядок вещей.
Я живу чувством падения. Иногда я просыпаюсь посреди ночи с поднятыми руками, защищаясь от того, чего нет. Уже долгое время никто не причинял мне боли, и я намерен оставить все так, как есть.
Я не могу находиться в четырех стенах, ненавижу потолки, а решетка… черт побери, у меня на нее гребаная аллергия.
Первую неделю я провел в психушке. Меня трясло и рвало. Хреновые времена. Тогда общественный защитник – он, кстати, был хорошим парнем – поднял шумиху по этому поводу, и меня перевели в психушку.
Правда, стало только хуже. Они все время накачивали меня лекарствами, я даже не мог ясно видеть, не мог остановить ночные кошмары. Больше, чем быть взаперти, я ненавижу быть под действием лекарств. Так что я реально работал над своей психикой, отрабатывал техники дыхания, разговаривал и тому подобное.
Дверь камеры открывается канвой стоит и смотрит на меня.
– Заключённый 5582, на выход – прогремел его голос.
Вот так вот, теперь у меня не имя, а четыре цифры.
Я встал и вышел из камеры лицом к стене. Обычное дело, множество раз это проходил.
– К тебе гости, в первые за четыре года – сказал он.
Я покачал головой и проговорил:
– Я никого не жду.
Он злобно ухмыльнулся. Он наклонился ко мне, его толстое, блестящее лицо застыло всего в паре миллиметрах от моего:
– Естественно. Если что нибудь выкинешь, на месяц загребешь в карцер.
Карцер моё второе жилье. Тяжелая решетка закрывается позади меня с лязгом. Звук отдается даже в моих костях. Ряд последовательных механических щелчков намекает на хорошую систему безопасности под черной железной пластиной. Со зловещим гулом загорается маленький зеленый огонек над решетчатой дверью.
Мы входим в комнату для допросов. Спиной к стене стоит мужчина в костюме.
– У вас есть час – говорит он
Какого хрена я здесь делаю!?
– Как тебе живётся в тюрьме – раздался голос – так же как на воле или по другому?
Мужчина обернулся. Он был молод, но уже источал силу и волю.
– Тебе так интересно? – погрозил ему пальцем, но затем улыбнулся, словно гордый родитель, который любит пошутить – могу помочь.
– Не стоит, Максим – заверил меня мужик.
– Макс – я его поправил – что нужно тебе от такого как я?
– Я изучил твоё досье – он нахмурился – ты мне понравился.
– Правда? – я изогнул бровь.
– Не в этом смысле придурок – ответил он.
Что-то здесь явно не так.
– У меня к тебе деловое предложение – он кинул на стол пачку сигарет – нам стоит это обсудить – четко проинструктировал он.
– Слушаю – Я закурил впервые за четыре года – что тебе нужно, от такого как я?
– Я хочу тебя в свою команду – он сел рядом – с твоим умом. С твоим навыками. У тебя будет все, свобода и жизнь, все как ты любишь.
Реальность стала слишком реальной. Или недостаточно реальной. Я уже ни в чем не был уверена. За четыре года жизни в тюрьме, и изощрённой лжи все совсем запуталось. Жизнь была сущим дерьмом. А это походило на рай.
– Я не понимаю… – замолчал. Я не знал, что сказать. Не спеша докурил. Взъерошил пальцами волосы. Я был под большим впечатлением.
– Я тебе дам время подумать – мужчина встал, скрестив на груди и широко расставив ноги, и пристально смотрел на меня – ты выйдешь по УДО. Будешь под моей защитой, но вдруг что нибудь не так, ты обратно сядешь.
Я никогда не гадил там, где спал. Блядь. Что делать. Что делать. Я решил, что самым оптимальным вариантом будет согласиться над его предложением. Я не знал, что именно натолкнуло меня на эту мысль. Я был умным человеком, с хорошей интуицией. Это отчасти объясняло то, почему я так хорошо справлялся со своей работой.
Мужчина постучал в дверь привлекая внимание охранника за дверью.
– Мне нужно знать твоё имя – процедил сквозь сжатые зубы.
– Филипп Алексеев. Фил.
Глава 3
Арсения
Пять лет спустя
Последние полчаса Александра кричала мне под ухо, и мои нервы настолько вымотаны из-за того, свидетелями чего мы являлись, что я едва могу что-либо слышать. Только свое сердце. Оно бешено стучит в моей голове, когда два бойца на ринге набрасываются друг на друга, оба мужчины одинакового роста и веса, очень мускулистые, набивают друг другу морды.
Каждый раз, когда один из них наносит удар, зал взрывается возгласами и аплодисментами. Помещение переполнило не менее трехсот зрителей, жаждущих крови. Худшая часть всего этого является то, что я слышу ужасные звуки растрескивания костей, и волосы на моих руках стоят дыбом от страха.
– Арсения – моя лучшая подруга, с визгом обняла меня. – Ты выглядишь так, словно тебя сейчас вырвет. Улыбнись, когда ты в последний раз развлекалась?
Александра, это ее страстное развлечение. Объект её ночных фантазий был в городе и принимал участие в этих "частных" и очень "опасных" играх подземного бойцовского клуба, она умоляла меня идти вместе с ней наблюдать за ним. Она бурная и настойчивая, и теперь она прыгает от радости.
– Это вообще законно? – зашипела я, не обращая внимание на то, как она посмотрела на меня – мне на работу завтра, а сама стою здесь с тобой.
– Законно, не законно, какая разница? Ты кроме своей работы нечего не видишь. Ты везде видишь своих преступников, так нельзя. – она положила руки мне на плечи – и к тому же, твой парень, как его там? Василий?
– Валентин… – поправила я ее.
Она продолжила:
– Господи да неважно? Твой так называемый? Он некуда не годится. Готова поспорить и в сексе он ноль. Ты посмотри на себя, ты вся зажатая.
У меня закипела кровь.
– Он практичный, и дело не в сексе. Мне с ним хорошо и я люблю его.
– Пфф – ее губы искривились – люблю… Ты даже не знаешь, что это такое. Тебе нужна страсть, адреналин. А не то что ты называешь.
– Я прокурор, мне не нужна страсть и что ты там ещё говорила. Давай закроем эту тему, иначе я оставлю тебя здесь одну – строго на нее посмотрела.
– Хорошо, я молчу – сказала она, явно ошеломленная – Я все сказала, что хотела.
Я ахнула, когда один парень вскочив на ноги, прижал другого к полу, когда тот попытался снова подняться. А затем атаковал его, обрушив серию быстрых ударов на защищенную голову, открытую грудь и живот.
– Это ужасно!
– Это спорт, – пожала плечами Александра. – Это смесь различных вещей, и главная из них – быть горячими, сексуальными, потными, опасными, разъяренными мужчинами…
– Ох, заткнись, – пробормотала я, заставив ее захихикать.
Кто выиграл этот раунд я не заметила, если вообще кто-то выжил. Но, по-видимому, они оба живы, слава Богу.
Я знала, что мне нужно было почаще выбираться из дома, но это – то, что я находилась здесь прямо сейчас – было огромным шагом от прятанья за моими документами и заседаниями в моём кабинете. Это было прогрессом, что делало меня почти счастливой.
Все повернули головы, когда человек в накидке с красным капюшоном взобрался на ринг. Сегодня бойцы, видимо не одевают перчатки, и я посмотрела на его длинные пальцы, согнутые в кулаки, и огромные загорелые руки.
На нем не было рубашки, изучив остальную часть тела, я заметила, что на нём были черные шорты, заканчивающиеся немного выше колен, его волосы были убраны с лица, и, я предположила, что сейчас на них было немного геля, потому что они оставались в том положении, как их уложили, сохраняя при этом небольшой беспорядок. А когда он развернулся и моему взору открылась его правая рука и спина, мои глаза расширились, по всей длине его руки красовалось большая часть татуировки.
Мы подошли ближе к рангу, другой парень такого же роста и комплекции взобрался на платформу. На нем было надето то же, что и на первом, с одним только отличием: шорты и перчатки были темно-синими.
Парень в синих шортах усмехнулся Александре с капой во рту, в то время как второй быстро перевел взгляд вниз. И из всех остальных он установил зрительный контакт именно со мной, посмотрев так, как будто знаком.
Мальчишеская улыбка. Мужское тело.
Умопомрачительный загар.
Я беспомощно упивалась этим, и по моей спине проходила дрожь, казалось все здесь пялятся на него.
Он совершенный, и это завораживает, а еще он невероятно мощный. Начиная с его стройных бедер и узкой талии к его широким плечам, все в нём превосходно.
Кельтские татуировки покрывают обе его руки, именно там, где накачанные бицепсы встречаются с жесткими мышцами плеч.
Я внутренне вздрогнула от мощного удара; мое тело замирает от вида того, как его мышцы напрягаются и сокращаются с каждым наносящим ударом, его противник с громким звуком падает на землю.
Я никогда не одобряла насилие. Я в оцепенении хлопаю ресницами от ощущений, которые проходят во мне.
Мои длинные, прямые волосы коричнево-красного цвета спадают мне на плечи. На мне белая рубашка на пуговицах без рукавов, но она закрывает мою шею кружевом, подол рубашки красиво скрывается за весьма презентабельными черными штанами с завышенной талией.
Но, несмотря на мой консервативный выбор одежды, я чувствую себя не в своей тарелке.
Я больше не могу это выносить. Это выше моих сил. Мне пришлось повернуться к Александре и сказать, что я иду в туалет.
Я удивилась жуткой тишине, и затем услышала за спиной звуки шагов. Теплая рука взяла мою, и от этого прикосновения сквозь меня прошла нервная дрожь, я развернулась с удивительной скоростью.
– Что за… – я открыла рот в замешательстве и уставилась на потную мужскую грудь, затем в насыщенные голубые глаза.
– Вот мы и снова с тобой встретились, девочка – зарычал он, тяжело дыша, смотря на меня дикими глазами.
– Я не понимаю…
– Не можешь меня вспомнить? Девять лет, думаю эти слова тебе что – нибудь напомнят, девочка – сразу выдал он, его ноздри раздулись.
Дрожащей рукой я вырвала свою руку от цепкого захвата и с ужасом взглянула на большого парня.
Гарцев Максим моё первое успешное дело.
Глава 4
Арсения
Звонок домофона ни как не прекращается.
Погружаясь глубже в матрас, я натягиваю на себя одеяло и сонно вздыхаю.
Открываю глаза и пытаюсь сфокусировать свой взгляд на будильнике.
– Который час? – мои глаза широко открываются и издаю стон – Дерьмо, – я выпрыгиваю из кровати, как будто меня катапультируют. – Дерьмо!
Добежав по коридору до входной двери, я увидела Николая на улице, открываю дверь, чтобы он зашёл.
Я так спешила, мне нужно было скорее одеться, бегая по кругу как идиотка, что в итоге, споткнулась о стопку книг, носки заскользили по деревянному полу, и я врезалась в свой стол, задев нервное окончание, замерла от боли и начала сползать вниз, постукивая головой по мягкой диванной подушке.
– Господи, ты в порядке?
Откинув волосы с лица, я, с широко распахнутыми глазами, уставилась на Николая, который в данный момент стоял в дверях.
– Все в порядке, – заверила я – Насколько все плохо?
Раздевшись, я брызгаю на себя дезодорантом добрых тридцать секунд, прежде чем отбросить флакон в сторону, и принимаюсь рыться в шкафу в поисках чего-нибудь приличного из одежды. Я выбираю белую рубашку с длинным рукавом, которую заправляю в черные брюки и дополняю свой туалет тонким черным ремешком.
– Мы опаздываем на добрых тридцать минут – он неопределенно тычет в мою сторону – что с Тобой?
Скользнув в туфли на высоком каблуке, я тру заспанные глаза, распускаю волосы, встряхиваю их и смотрю на себя в зеркало.
Сойдет и так. У меня больше нет времени.
Наконец-то взяв свою сумочку и папку, я возвращаюсь к нему.
– Все в порядке – мы выходим из дома – все когда нибудь опаздывают.
Выйдя моего подъезда и направляемся к его машине.
– Но не ты, Арсения!
* * *
У меня эйфория.
Как только мы выходим из здания суда, больше нет надобности казаться беспристрастной, ко мне подходит Николай, и громко шепчет:
– Твою мать, что это было?
– Поздравляю – бормочу я – ты выиграл – Я тру глаза, чтоб не дать слезам вырваться наружу.
Николай закатывает глаза:
– С тобой что – то происходит. За четыре года практики ты такую чушь сейчас несла.
Улыбаясь, я кладу руку ему на плечо и легонько сжимаю его.
– Возможно мне нужно отпуск – говорю я на полном серьезе, качая головой – мне просто нужен отпуск.
Присев за свой рабочий стол, я уронила голову на стол, слышала, как зазвонил мой телефон, решила не отвечать. По правде говоря, сейчас я не могла спокойно работать, ещё вчера я была сама спокойствие. Все из за него. Я сжала пальцами висок. Этот мужчина был реальным придурком. Глубоко вдохнула, пыталась вернуть себе самообладание.
– Ты в порядке? – прозвучал тихий голос из дверного проема.
Отец вошел в кабинет и без моего ответа обнял меня крепко. Я смотрю прямо в глаза, потому что он знает, насколько сильно я была расстроена.
– Я проиграла – в уголке глаз появилась слеза – я всегда буду это чувствовать?
– Это нелегко, ты должна знать, мы не всегда получаем то что хотим. – говорит мой отец – Может тебе лучше отдохнуть? Отдохни, я все улажу.
Папа тяжело вздыхает. Он целует меня в лоб, обняв за голову своей массивной рукой.
– Может ты и прав. Я согласна.
Мои губы растягиваются в улыбке.
* * *
Спустя неделю
Гребаный первый класс, детка! Я так рада, что практически танцую, сидя на месте.
О, какое же это прекрасное место – кресло из кремовой замши с деревянными панелями, хотя, думаю, из соображений безопасности дерево искусственное. Но это и не важно. Здесь есть встроенный отдел с ящичком для моей сумки и обуви, бар, настоящая лампа для чтения.
Вздыхая, я усаживаюсь в кресле. Место у иллюминатора – оно отделено от моего соседа панелью из матового стекла, но ее можно убрать одним нажатием на кнопку.
Я поднялась на борт одной из первых, так что поддаюсь искушению и роюсь во всех тех приятных мелочах, что дали мне в первом классе: мятные леденцы, теплые носки, маска для сна и… о… маленький пакетик со средствами для кожи лица.
Потом я играю с креслом, поднимая и опуская разделяющую перегородку. И так, пока она не издает зловещее «щелк». Перегородка замирает в дюйме над основанием.
Съеживаясь, я отдергиваю руку и занимаю себя тем, что снимаю туфли и листаю меню блюд первого класса. Оно объемное, и все варианты кажутся вкусными. О, боже, как же после всего этого я смогу вернуться к посредственной говядине или мясу курицы?
Слева от меня что-то мелькает, и я почти подпрыгиваю. Я вижу красный костюм стюардессы, когда она наклоняется ближе ко мне.
– Вам удобно? Что нибудь хотите? – ее улыбка, почему стюардессы такие милые?
– Нет спасибо, благодарю – в ответ улыбаюсь ей.
Я как раз размышляю, заказать ли перед полетом коктейль с шампанским или бокал белого вина, когда слышу мужской голос. Глубокий, хриплый. И очень злой. Мужчина с кем-то разговаривает по телефону.
Я напрягаюсь, но не поднимаю взгляд. Мои пальцы сжимают меню, пока я притворяюсь, что листаю страницы. А на самом деле подслушиваю. Он говорит не понятные мне вещи. Сама я понимаю, что где то уже слышала этот голос. Он ругается в последний раз и прекращает разговор.
Нахожу пластинку жвачки в сумочке и забрасываю ее себе в рот. Еще несколько пластинок – и у меня во рту супер-пупер жвачка. Только теперь я разворачиваюсь в другую сторону.
И моментально застываю с полуоткрытым ртом, потрясенная видом сидящего рядом мужчины.
– Только не ты – выпаливаю я, поднимая руку и прикрывая ею глаза – мне это снится. Только не ты!
Его ноздри расширяются, а кожа будто становится темнее.
– Вот так и встреча, снова? Девочка ты испытываешь меня – бормочет он, садится рядом со мной.
– Я не девочка – я машу рукой – прекрати меня так называть – я бросаю на него взгляд – Женщины, наверное, падают к твоим ногам, словно дохлые мухи.
– По крайней мере, дохлые мухи молчат – Его голова дергается, будто он хочет взглянуть в мою сторону, но умудряется удержать взгляд перед собой. Его губы сжимаются, белея по краям – Девочка, сделай мне одолжение и воздержись от разговоров на оставшуюся часть полета.
– Ты кто? Господин бог? Кем ты себя возомнил? – моё лицо покраснело от гнева – насколько я знаю, ты ещё пять лет должен гнить в тюрьме, и мне очень интересно, по каким это заслугам ты теперь сидишь рядом? – уже шепотом проговорила я.
И всё же мое сердце бьется быстрее, когда мужчина поворачивается ко мне лицом. Злобная улыбка изгибает его прекрасные губы.
– Конечно, как тебе не знать – он наклоняется ближе, окидывая салон взглядом, перед тем как снова взглянуть на меня – Лучше, если ты забудешь то дело, и ещё лучше, заткнись! Я застрял рядом с тем, кто, очевидно, страдает неизлечимым случаем словесного поноса.
– Сказал мужчина, у которого явно социальный запор.
Он снова замирает, а его глаза округляются. И опять странный звук срывается с его уст, напоминая сдерживаемый смешок.
– Господи, – Макс сжимает переносицу, стараясь сдержаться – Я обречен.
