Текст книги "Истинная моего брата (СИ)"
Автор книги: Ада Раевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Повисла тишина, которую нечем было даже разбавить, потому что общих тем у нас с ним и не могло быть.
– А я вот клей привёз, – сказал альфа и посмотрел мне в глаза, слегка улыбнувшись.
Глава 5. Кирилл.
Мамин запал с ремонтом мне понравился, папе тоже, что бы он там не возмущался. Она ожила, а я ради этого готов был и в зубах ей клей этот притащить, которого катастрофически не хватало, что говорить о том, чтобы привезти его на машине после работы.
Пока я сюда ехал, то представлял себе, как буду равнодушен, когда увижу Еву. Вот только стоило мне заметить её во дворе, я сразу же позабыл все эти мысли и направился к ней, совершенно не думая о том, что это идёт вразрез с тем, что я сам себе обещал.
Она сидела на скамейке и явно чувствовала, что я подхожу, а её вздрагивания совершенно никакого отношения не имели к тому, что моё появление было для неё, якобы, неожиданным.
Сев рядом, я понял, что надо было просто поздороваться, спросить, как она себя чувствует и пройти в дом, потому что я не знал, что сказать ей ещё. К счастью, вопрос о самочувствие ещё не был пущен в ход.
– Как чувствуешь себя? – спросил я и скосил взгляд на её живот, который представлялся мне каким-то сверхъестественным чудом. Подарок из прошлого, да. Хоть что-то братец успел нам после себя оставить…
Хотя, надо сказать, постарался он на славу: двойняшки, как-никак.
– Лучше, – она улыбнулась совершенно беззаботно, и я понял, что счастлив видеть на её лице именно такую улыбку, а не грустную усмешку, которая не покидала её губ в моём кабинете. – Оказывается, этим проглотам и правда не хватало мяса, вот они подкреплялись моими силами.
Я невольно улыбнулся, реагируя на шутливо-строгий тон Евы. Такой она мне нравилась ещё более безумно. Кажется, она была счастлива… И, чёрт подери, я всё сделаю, чтобы она всегда оставалась таковой.
– С мамой поладили? – задал я совершенно глупый вопрос. Мама умела нравиться всем, кому ей хотелось понравиться, а Ева могла быть и горбатой гномкой, главный фактор симпатии для мамы сейчас – в животе у Евы. Но не сомневаюсь, что и сама Ева маме по душе как человек: они чем-то даже неуловимо похожи, я, правда, не могу разобрать чем.
– Конечно, – улыбнулась девушка, вставая со скамейки. Для неё это было не самое простое действие, так что я поспешил вскочить и подать ей руку, чтобы она могла опереться.
Ева выглядела одновременно нереально хрупкой и невозможно сильной. Это сочетание не казалось мне возможным ранее, но разглядев её поближе, я был теперь буквально околдован всем, что она делала. Околдован её улыбкой, её походкой, каждый её жестом. Весь остальной мир отходил на второй план, когда я её видел. И даже недавние мысли о том, что я должен избавиться от этого наваждения, глупая поптыка с “клином” показались мне несуществующими, неважными.
Мы молча шли по тропинке вглубь двора. Я хотел бы что-нибудь сказать, но в голову не приходил не один даже самый глупый вопрос.
Но заговорила Ева, и я был безумно этому рад:
– Мария Александровна в самом деле попросила тебя привезти клей?
Чёрт, а я забыл, что оставил его у скамейки. Ладно, заберу потом, когда Ева соберётся идти домой.
– Да, сказала, что только его и не хватает для идеального ремонта, и что если я ей его не привезу, то звания её сына лишусь на веки веков. Аминь.
Ева тихо рассмеялась.
– Да, похоже, ремонт Марии Александровне очень нравится, – она поправила шапку, облачёнными в варежки руками. Этот жест сразу же заставил меня вздрогнуть, потому что в этот момент она показалась мне просто нереально красивой. Кстати, в наряде своём она показалась мне странной: насколько мне известно, люди и те из полукровок, что чувствовали холод сейчас мёрзли ещё не до такой степени, чтобы облачаться в такую тёплую одежду.
– Не то слово, – усмехнулся я. – Помню в детстве в наших комнатах обои менялись каждые год-полтора, потому что “мальчики растут и обои для них уже слишком детские”. Я помню едва ли не с истерикой в девять лет отстаивал свои обои с ракетами и звёздами.
Ева шла медленно и мягко улыбалась, то ли мне, то ли своим мыслям. А я просто был рад тому, что имею возможность на неё смотреть.
– Надо возвращаться домой, я устала уже, кажется, – с какой-то грустью сказала Ева, сворачивая на тропинку, которая вела к крыльцу. Тропинка была узкой, поэтому я шёл позади неё.
Вспомнив, что в прошлый раз Ева едва ли не упала в обморок, когда ей предстояло подниматься по ступеням, я без предупреждения подхватил её на руки и опустил на ноги только тогда, когда мы подошли к самой двери. Отпускать её на самом деле не хотелось, но я решил, что маму смущать такими жестами не надо, она итак слишком проницательна, чтобы долго не замечать моего состояния.
– Ну, зачем опять… – вздохнула девушка, поправляя на себе одежду. – Я напугалась, между прочим.
– Такая трусиха? – усмехнулся я. Мы стояли у двери, которую, так-то, надо было открыть, чтобы уже оказаться внутри дома, но мне лично хотелось как можно дольше побыть наедине с Евой.
– Может, и трусиха, – ехидно сощурилась она. – Что с того?
Я деланно задумался.
– Тогда вариант один: придётся как можно чаще носить тебя на руках, чтобы ты стала более смелой, – с этими словами я потянул дверь на себя, потому что не мог больше оставаться спокойным. Безумие какое-то…
Как только мы переступили порог, с лестницы на второй этаж буквально слетела мама и хмуро, не приветствуя меня, спросила:
– Ну, и где клей?
Я демонстративно хлопнул себя рукой по лбу и на всей скорости кинулся к скамейке, чтобы забрать его оттуда, и так же быстро вернулся. Ева даже не успела пальто снять.
Подал маме её сокровище, и она сразу же подобрела.
– Есть будешь? Там ещё осталось с обеда, – я кивнул, а мама пошла ва-банк: – А на ужин останешься?
Я решил, что причин для отказа у меня нет, поэтому в ответ на этот вопрос тоже кивнул.
– Вот и замечательно! – мама едва ли в ладоши не хлопнула. – Ева, хорошо погуляла?..
Они ещё о чём-то говорили, а я отошёл к креслу, в которое и сел, раздумывая о том, что произошло на улице.
До того, как я вышел из машины, я думал, что легко смогу держаться от Евы подальше, а на деле получилось так, что я готов был рухнуть к её ногам, как простой смертный к ногам богини, в тот же миг, как она бы этого потребовала.
Это напрягало. Нет, с одной стороны мне было приятно даже просто находиться с ней рядом, с другой стороны, я понимал, что моя к ней симпатия – это неправильно. В конце концов, я внешне – почти что копия её погибшего жениха, моего, на минуту, брата. Это может стать причиной, почему она ответит на мои ухаживания… А мне хотелось бы, чтобы причина была одна: её ответные ко мне чувства.
* * *
В тот день я остался на ужин и вырвался из маминых “объятий” только часам к восьми вечера, когда на улице уже было совсем темно. Впрочем, для меня это не было преградой, так что, я всё-таки уехал домой. Всю дорогу я находился в эйфории после общения с Евой, а когда вошёл в квартиру, то разозлился.
Разозлился на себя.
Раньше я никогда и подумать не мог, что силы воли и характера во мне ни на грош, но, судя по всему, выходило так. Как иначе объяснить то, что лишь взглянув на девушку, я растаял? Можно, конечно, предположить, что она меня приворожила, но мне достоверно известно, что из всего сверхъестественного, что люди когда-либо упоминали, существуют только оборотни…
В мои планы никоем образом не входила влюблённость. Тем более, Ева была по всем параметрам неподходящей кандидатурой. Если даже в полубреду предположить, что я, к примеру, женюсь на ней и маму при этом не хватит инфаркт… Её детям придётся объяснять, что я, вообще-то, их дядя, а самому мне сомневаться, в том, любит ли Ева меня, или же замещает моей физиономией моего брата.
Бред.
В общем, я понимал, что должен поддерживать с ней исключительно дружеские отношения и никаких иных.
Волку эта идея не пришлась по душе, но я был твёрд в своих намерениях, поэтому зверь заскулил и на меня обиделся, лишь изредка поскуливая в самом укромном угле сознания.
Четверг прошёл прекрасно, я вспоминал о Еве лишь в те моменты, когда приказывал себе о ней не думать. Пятница тоже была чудесна… Пока я не приехал домой, а на экране телефона не высветился вызов от мамы.
– Сын мой, – патетично начала она, заставляя меня забеспокоиться. Я не сразу понял, действительно ли она серьёзна или же шутит. – Ты должен мне помочь, просто обязан.
Даже если бы тон её был однозначно весёлым, я бы не отказал:
– Конечно. Что случилось?
Стоило только этой коварной женщине услышать моё согласие, она сразу же в своей привычной манере затараторила:
– Понимаешь, мы тут с ремонтом немного разошлись, пришлось ещё рабочих нанимать, шумно, народу много, а у Евы завтра приём у врача, первый самый, да и неуютно ей здесь, проходной двор, как-никак…
– Мам, чего я сделать-то должен? – я конечно догадывался, но всё-таки надеялся, что догадки мои неверны.
– Отвези Еву, пожалуйста, в клинику, и пусть она побудет у тебя до вечера воскресенья, тут как раз основные работы сделаем побыстрее, а к её возвращению оставим несколько человек всего, чтобы её не нервировать. Она не говорит, конечно, ничего, но я же вижу…
Я горестно вздохнул. Во-первых, я уже заочно дал согласие, а, во-вторых, маминому “я же вижу” точно можно было доверять, потому что в чужих эмоциях она разбиралась очень и очень хорошо. Значит, Еву нервируют рабочие, а деться из этого бедлама ей некуда.
Ладно, чем чёрт не шутит, комнат у меня в квартире много.
– Во сколько приём?
– В десять тридцать, – в мамином голосе послышалась радость. – Во сколько за Евой заедешь?
– В половину десятого. Но я требую завтрак!
И отключился, чтобы не показать маме, как я зол на всю эту грёбанную ситуацию. Что же, придётся тренировать свою сдержанность, а не засовывать голову в зад, как это случилось во дворе.
Весь вечер я старался не разгромить к чертям собачьим всю квартиру, затем понял, что не могу уснуть. Ева, Ева, Ева! Только о ней и получалось думать, и ни о чём другом.
К двум часам ночи к неврозу присоединилось беспокойство о том, как Ева будет жить почти два дня в моей холостяцкой берлоге. Две комнаты, в которых я не бываю, имеют печальный вид, а остальные три комнаты – это зал, мой кабинет и моя же спальня, с ним смежная. То есть, для Евы надо бы подготовить комнату.
С процессом приборки благодаря маме я был знаком, хотя и привык пользоваться клинингом. Но в детстве о существование такой роскоши не знали, а если бы и знали, то нам это не помогло бы, поэтому каждые две недели мы вооружались всевозможными тряпками, щётками и средствами и выдраивали весь первый этаж. В общем, смахнуть пыль и застелить кровать я смог, несмотря на то, что делать это терпеть не могу и предпочитал быть бытовым инвалидом.
Затем мне вспомнилось, что Ева много ест. В её положение это просто прекрасно, но я дома ел редко и, в основном, всякую гадость. С готовкой же всё было не так просто, поэтому я решил, что после клиники мы заедем в ресторан, а, когда будем дома, я закажу доставку.
Но на часах время было совсем раннее, спать совсем не хотелось, поэтому я решил прогуляться… Догулял в итоге до супермаркета, который работал круглосуточно, и сам не заметил, как набрал всего, что может пригодиться Еве.
Такое поведение было, мягко говоря, не в моём стиле, но головой я понимал, что делаю всё правильно: если оставлю комнату неподготовленной, то Ева начнёт сама там всё обустраивать, переутомится, а меня потом сожрёт совесть; да и питаться ей хорошо просто необходимо, не хочу же я опять привезти её к маме в полуобморочном состояние. Хотя бы ради банального самосохранения стоит обеспечить ей комфорт.
В конце концов я пошёл проверять договора, отложенные на понедельник. В офис еточно занятие я себе найду, а вот скука бессонного утра просто неистребима и время нужно чем-то занять.
Договоров оказалось катастрофически мало, поэтому в районе часов шести утра я был уже возмутительно свободен от всех дел, какие я только мог себе придумать. А спать всё так же и не хотелось. Это, в общем-то, и не было проблемой, я мог спокойно обходиться без сна по двое суток, но предпочитал такое не проворачивать просто так, а то мало ли…
Сонным или дезориентированным я не был, так что не было смысла беспокоиться о внимательности на дороге, в конце концов, я же не человек, чтобы заснуть за рулём.
Но мозг просто кипел от перегруза мыслями о Еве, от иррационального беспокойства, от всего. Мне хотелось если не уснуть, то просто поставить мысли на паузу хотя бы на несколько мгновений, но, увы, такой опции в устройстве под кодовым названием “Кирилл” было не предусмотрено. Я думал всегда. Даже во мне, наверное, думал.
Я решил, что ничего страшного не случится, если я приеду в дом родителей немного раньше, чем необходимо. Может быть, успею больше съесть. Поэтому, в восемь я уже ехал по направлению к выезду из города, не особенно-то и торопясь и прикидывая, что приеду примерно через час, или, может быть, через час и десять минут.
Когда ехать оставалось буквально минут двадцать, какой-то идиот въехал в другого идиота и развернулись обе машины так, что перегородили всю дорогу.
Водители сразу же выскочили на проезжую часть, громко выкрикивая далеко не самые пристойные выражения. Подобные вертелись и у меня на языке, но я решил, что минут десять могу подождать, пока два представителя петушиного рода перестанут друг друга клевать.
Они не перестали, и терпение моё лопнуло. Я вышел на дорогу, спиной чувствуя удивлённые взгляды водителей других машин, вставших жертвами чьей-то тупизны.
– С дороги уберитесь, – относительно вежливо, настолько, насколько смог, попросил я, при этом даже не повышая голоса.
Оба сразу замолкли и зло на меня зыркнули.
– Свали, мужик, – угрожающе произнёс рослый бугай, делая шаг в мою сторону.
Наверное, он пытался меня напугать, вот только сегодня у меня было совсем не то настроение, чтобы забавляться отыгрыванием нормальной человеческой реакции. Посмотрев ему прямо в глаза, я с нажимом произнёс:
– Убери. Машину. С дороги.
Весь его пыл куда-то делся, мужик сразу же, как безвольная марионетка, развернулся в сторону своей колымаги и направился к ней, чтобы выполнить приказ альфы.
– Ты тоже, – на второго я глянул буквально мельком, но он был настолько удивлён, что мне и этого хватило.
Вернувшись в свою машину, я подумал, что ничего хорошего от этого дня ожидать не стоит. Как начался, так и продолжится.
В итоге, в доме родителей я оказался всего на десять минут раньше, чем обещал, но все уже давно не спали, разве что Ева клевала носом в тарелку и выглядела так, будто вообще никогда в жизни не спала.
– Руки мыть! – воскликнула мама, когда я сходу нацелился на бутерброд, лежащий на столе в тарелке. – Маленький, что ли?
Я закатил глаза, но повиновался, потому как спорить было просто бесполезно: голодом заморит или, того хуже, обидится и всё, будем помнить мне это до скончания веков. К тому же, замечание очень даже обоснованное: если на себя мне может быть пофиг, я, в конце концов альфа и всякие там инфекции мне не грозят, но вот Ева таким отменным иммунитетом могла и не обладать.
В общем, бутерброд я всё-таки заполучил и омлет с беконом тоже. После такого завтрака жизнь стала куда как приятнее, тем более, что Ева ушла дособирываться в свою-мою комнату, и я не так остро ощущал её манящий запах.
Мама удалилась следом за ней, а я смогу хотя бы на пару минут выдохнуть, поскольку компания отца меня ничуть не смущала. От него я никакой проницательности не ожидал… Как оказалось, зря.
– Ну, что, сын мой, рассказывай, – усмехнулся он, подвигая ближе свой стул, – Как докатился до жизни такой.
Я не понял, чего он от меня хотел, поэтому выразительно выгнул бровь.
– Ну, ты меня за идиота держишь? Я же вижу как ты на Еву смотришь.
От подобного заявления я напрягся, потому что представил, какой разговор сейчас может произойти… Я и сам понимал все прописные истины, которые сейчас польются мне в уши, но за взглядами своими следить никак не получалось. Тем более что бросал их скорее волк, чем я сам.
– Взгляды могут быть всякие, другое дело – действия, – раздражённо бросил я, вставая со стула. Всё-таки тема была совсем не та, что я хотел бы обсуждать с отцом. Лет в двадцать может быть ещё да, но не в почти что сорок же.
– Вот именно, – усмехнулся отец, тоже вставая. Всё-таки даже в своём возрасте, который люди могли бы назвать старческим, он выглядел устрашающе. Нет, вряд ли я ему уступал в росте или размахе плеч, но всё-таки он брал верх своим положением отца… – Не отталкивай её.
Я прямо застыл на месте, решил, что не расслышал.
– Что ты сказал? – хрипло произнёс я, но продолжить разговор не получилось, так как из комнаты вышла Ева, а за ней следом появилась мама, держащая в руках небольшую сумку. Видимо, вещи на два дня.
Я перехватил сумку, быстро надел ботинки и куртку, молча помог Еве надеть пальто и так же молча натянул на неё ботинки, когда увидел, каким образом она пытается это сделать сама. С размером её живота это было воистину удручающее зрение.
И я даже не попрощался с родителями, потому что они оба оглядывали меня удивлёнными взглядами, разве что мамин взгляд был более ошалевшим, чем папин. Ева же мою помощь приняла с ледяным спокойствием, лишь кивнула благодарно и первая вышла на крыльцо.
Всё так же, не произнося ни слова, я подал ей руку, которую она обхватила своей ладонью, облачённой в варежку, и мы начали медленный, по моим меркам, спуск. Всё-таки до клиники не так уж и долго было ехать, но явиться туда нужно было, всё-таки, до назначенного времени, потому что Ева же не была там никогда, то есть, и карты у неё тоже нет.
Все эти мысли меня занимали до тех пор, пока мы не сели в машину, а затем я оглядел девушку и понял, что она не может пристегнуть ремень.
А это означало необходимость к ней приблизиться.
Я подождал ещё пять секунд, надеясь, что вдруг каким-то чудом она сможет это сделать, но судьба не была ко мне милостива, к тому же, Ева начинала психовать.
Я затаил дыхание, наклонился и, стараясь к ней не прикасаться, взялся за ремень и пристегнул его.
– Спасибо, – прошептало создание, сводившее меня с ума, а я лишь усмехнулся и пробормотал:
– Не за что.
Глава 6. Ева.
Мы ехали, кажется, целую вечность, а на самом-то деле всего полчаса. Кирилл демонстративно смотрел на дорогу, а я рассматривала унылые пейзажи, мелькающие за окном.
Вчера, когда оказалось, что ремонт в доме принимает невиданный размах, я достаточно легко согласилась на то, чтобы провести два дня в квартире Кирилла, тем более, что он с предложением Марии Александровны был согласен. Но сегодня я успела пожалеть о своём решение, потому что Кирилл даже не скрывал того, что ему моя компания неприятна, а мне не хотелось ему навязываться против его воли, поэтому я подумала, что будет лучше сказать ему отвезти меня обратно сразу после приёма. Вдруг у него там планы какие-нибудь грандиозные были, а я вот всё испортила?
Выйти из машины я постаралась самостоятельно и даже проигнорировала протянутую руку мужчины, которую он предложил мне в качестве поддержки. Разве что дверь позволила ему захлопнуть за собой, но это же его машина.
– Тебе сначала нужно документы заполнить в регистратуре, – сказал он, следуя прямо за мной. Я отвечать ничего не стала, но к ресепшену последовала.
– Здравствуйте, – улыбнулась я милой девушке, которая сразу же улыбнулась мне в ответ. – Я впервые в вашей клинике, подскажите, какие документы я должна заполнить?
Девушка, судя по запаху, полукровка, сразу же защебетала что-то о том, как они рады меня видеть в своей клинике, особенно по такому приятному поводу, потом выдала мне целую кучу бумажек и попросила у меня некоторые мои документы.
Несмотря на то, что бумаг было много, заполнила я их быстро, потому как все они являлись не типовыми бланками, а специально составленными для меня согласиями, которые мне необходимо было лишь подписать.
Когда я добралась до последних листов, скрепленных степлером, Из-за моей спины появилась рука Кирилла и выхватила их.
Я хотела было уже возмутиться, но он меня опередил и объяснил свои действия:
– С оплатой услуг разбираться буду я.
Мне в очередной раз стало неловко, но я решила об этом не думать. От моей неловкости у меня не появится куча наличности, которой я смогу за всё везде платить. А на более активные действия по добыванию капитала я сейчас чисто физически не способна.
Как оказалось, прибыли мы почти на пятнадцать минут раньше, к кабинету подошли за пять минут до начала приёма, но ждать не пришлось: медсестра сразу вышла из кабинета и пригласила меня войти. Всё-таки заметно, что это не районная поликлиника…
– Доброе утро, – мило улыбнулась мне врач. К счастью, женщина, перед мужчиной мне было бы неловко. – Так, у вас есть анализы и результаты прошлых осмотров при себе?
Я неловко потупила взгляд.
– Их вообще нет.
Но, к моему удивлению, врач не начала высказывать мне что-то о моей безответственности, лишь только тихо вздохнула.
– Ну, тогда вам придётся у нас побыть подольше, – и она улыбнулась. – Начнём, пожалуй, с осмотров, потом УЗИ, а потом анализы, просто чтобы были. Уверена, ваши детки точно очень здоровенькие.
Врач, судя по всему, была чистокровным оборотнем, поэтому не удивительно, что она даже не спросив меня, учуяла, что во мне сидят двое альф.
Осмотр был быстрый, аккуратный, просто поверхностный. Да, сложно представить проблемы со здоровьем у любого, кто принадлежит к оборотням.
– Так, понятно, – пока я я одевалась, врач что-то увлечённо строчила. Потом она передала записи медсестре и строчить продолжила та, а врач, которую, судя по бейджу, звали Марина Ивановна, переключилась на меня.
– Срок примерно тридцать недель, я не ошибаюсь? – я кивнула. Да, примерно столько и прошло с момента предполагаемого зачатия. – Значит, рожать в марте, – она задумчиво прищурилась. – Думаю, где-то двадцать пятого.
Да, до появления моих ребят на свет оставалось два месяца, а может быть и чуть меньше. Точный срок даже у людей определить сложно, а у оборотней и подавно. Мама как-то мне рассказывала, что родить нас с братом должна была в августе, а родила почти на месяц раньше, совершенно здоровых и полновесных для двойни. Как развиваются альфы, я, честно и не знала. Но на помощь мне пришла Марина Ивановна:
– Но, Ева, – она была серьёзна. – Через пару недель уже будь настороже и номер клиники у нас должен быть. И отец пусть к себе прислушивается: его волк заволнуется, когда дети соберутся на свет появиться.
– Их отец мёртв, – спокойно произнесла я, – но я обязательно буду внимательна.
Врач нахмурилась, а затем, не скрываясь, ко мне принюхалась. Мне от такого прояления зверинных повадок стало немного не по себе, потому что даже мама никогда так не делала, хотя у неё была сторая ипостась. И альфы, включая Лёшу и всю его семью тоже держали себя в человеческих руках.
Заметив мою настороженность, врач замялась и сказала:
– Приношу свои извинения, просто запах… Мне казалось, отец детей недавно был с вами рядом.
Сначала я не поняла, что она имеет ввиду, а затем поспешила её уверить:
– Рядом со мной был их дядя. Он близнец их отца.
Такое объяснение всех устроило, разве что мне не понравилось говорить обо всём этом вслух. Но, к счастью, больше ничего личного озвучивать не пришлось.
Прода от 05.04.2020
Когда мы вышли в коридор, чтобы пройти в кабинет УЗИ, Кирилл равнодушно смотрел в стену, и лишь потом, когда я прошла мимо, перевёл на меня взгляд, я это прямо спиной почувствовала. К счастью, коридор был не бесконечным и мы вскоре свернули в другой.
В прошлый раз, когда я была на УЗИ, то тогда едва-едва можно было определить пол детей. И у меня даже снимка не осталось.
– А я смогу взять снимок? – спросила я, когда входила в кабинет. Мне действительно хотелось, чтобы он у меня был. Это ведь даже мило… И, да, пусть сейчас фотографии в основном хранятся на электронных носителях, я точно буду собираться детский альбом своих детей, хотя бы как дань традиции.
– Да, конечно, – сказала Марина Ивановна и тут же обратилась к сидящей за столом женщине, которая, видимо, проводила процедуру: – Елизавета Юрьевна, мы пришли смотреть на волчат.
Я улыбнулась. Да, мне уже говорила Мария Александровна, что в самом раннем детстве волчьи повадки у детей будут достаточно сильны, но к году они внешне ничем не будут отличаться от обычных детей. Разве что, чрезмерной зубастостью, но к трём годам белоснежная улыбка будет вполне обыденной картиной среди остальных малышей. А вот со второй ипостасью проблемы начнутся вскоре после завершения полового созревания, а может и раньше.
Меня уложили на кушетку, смазали живот холодным гелем, и вскоре на экране я увидела своих сына и дочь.
Они лежали как бы друг на друге, снизу мальчик, сверху девочка. Значит, братик будет чуть старше своей сестрёнки.
Процедура была короткой, я никак не хотела переставать на них глядеть, но мне почти сразу после завершения выдали снимок, и я счастливая отправилась обратно в кабинет врача.
На этот раз Кирилл взгляд не отводил, он наоборот, кажется, даже не моргал, глядя на меня. Его поведение было сложно хоть как-то объяснить, но я решила этого и не делать. Пусть сам разбирается, я в любом случае не собираюсь терзать его своим присутствием.
В кабинете врач оглядела свои записи, вложила их в карту, и сказала:
– Так, я что-то даже не учла, что вы у нас полукровка, а я деток целых двое, – она придирчиво меня оглядела: – Слабость, тошнота, головокружения, обмороки?
Я кивнула.
– Да, было. Оказалось, я ела мало мяса. Стала есть больше, мне стало лучше.
– Хорошо, раз лучше стало, – вздохнула она. – Но мы сейчас ещё витаминчики выпишем, с ними станет вообще замечательно.
И она что-то начеркала на бумажке. Когда бумажка оказалась у меня в руках, то я заметила, что почерк на удивление разборчивый, пусть и очень размашистый.
– Пить вам нужно по схеме, но в два раза больше, – я усмехнулась. Да, истинно волчий аппетит у деток уже сейчас. – На следующий приём через месяц, в случае, если будет что-то беспокоить, сразу же звоните, от клиники работает скорая. Сейчас в процедурный кабинет, сдаём анализы и всё.
На самом деле меня не удивляло то, что всё прошло так быстро. Во-первых, клиника частная, во-вторых, с этими детьми при любом раскладе всё будет просто прекрасно. Они же альфы.
– Наталья вас проводит, – врач кивнула на молчаливую медсестру, и я внутренне возликовала. Нет, Марина Ивановна, я уверена, была прекрасным специалистом, вот только манера общения меня напрягала. Я вообще была не особой любительницей рассказывать о себе, о личном, а тут разом кто-то посторонний обо мне столько узнал…
Я проследовала за медсестрой, идти пришлось буквально в соседний кабинет.
Там медсестра, уже другая, конечно, взяла у меня кровь в три разные пробирки и на этом все анализы и кончились.
Выйдя в коридор, я подошла к Кириллу и сказала:
– Я всё.
Мужчина кивнул, встал и мы пошли к выходу из клиники, где располагался гардероб. Всё это происходило почти в гробовой тишине, потому что и в самой клинике не было посетителей, кроме нас, или же мы с ними просто не столкнулись. В любом случае, разговаривать мы с Кириллом не стремились. Точнее, он, видимо, не стремился, а я не решалась нарушить молчание.
Но сделать это всё-таки пришлось: я собиралась сообщить Кириллу, что мне его страдания не нужны, и он может спокойно отвезти меня обратно в дом своих родителей. Ничего, ремонт я как-нибудь переживу, не маленькая.
Вот только в тот момент, когда я собиралась открыть рот, Кирилл заговорил, перебив меня:
– Я не подслушивал, – спокойно сказал он, не глядя на меня, – Случайно услышал, вроде бы, тебе выписали какие-то витамины. Давай сразу заедем в аптеку, чтобы потом не думать?
Я, зачарованная его голосом, кивнула, совсем не отдавая себе отчёт. И, прежде, чем я успела прийти в себя, оборотень продолжил говорить:
– Хорошо, тогда сейчас в аптеку, а затем отправимся куда-нибудь поесть. Я, конечно, купил продукты и теперь в моей берлоге никому не грозит умереть от голода, но великим кулинаром меня это сделало, так что, лучше отдаться воле профессионалов.
И после этих его слов я не смогла выдавить из себя ни единой возмущённой мысли. Он продукты купил! Для меня, наверное… И он абсолютно точно спокоен. А дома, то есть, у его родителей, всякие чужаки…
– Ты какую кухню больше любишь? – спросил он меня всё так же спокойно, но на этот раз глянул в мою сторону, и я едва-едва сумела хоть что-то произнести. Правда, вразумительностью фраза не отличалась:
– Мясную, – ответ прозвучал как-то жалко, поэтому я отвернулась и, найдя в себе остатки силы воли, сказала: – Только острого ничего не хочется, так что, чего-нибудь бы традиционного.
Дальше мы ехали в тишине, лишь иногда прерываемой недовольным бурчанием Кирилла на “всяких баранов”. Его возгласы, совершенно не гневные, а скорее дежурные, меня даже умиляли.
Ехали мы достаточно долго, прежде чем остановились у аптеки, которая была, вроде бы, совсем не эконом-класса. Чего, в общем-то, и следовало ожидать.
– Пойдёшь со мной, или я сам? – поинтересовался Кирилл.
Я представили себе, как сейчас буду вылезать из машины, плестись в аптеку, где нам просто продадут витаминки по списку. И мне стало просто ужасно лень, поэтому я достала рецепт и сказала:
– Думаю, ты с этим справишься, – мой подкол не остался незамеченным: Кирилл усмехнулся и ответил:
– Если что, вернусь за подкреплением, – и он вышел из машины, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Я чувствовала себя одновременно неловко и уютно. И оба эти чувства были вызваны заботой Кирилла. Нет, я умом понимала, что всё это он делает ради своих племянников, но глупое сердце отчего-то замирало каждый раз, как он улыбался. И я могла бы обвинить себя в том, что всё это из-за сходства Кирилла с Лёшей… Вот только к самому Лёше я испытывала более спокойную, ровную симпатию. Сердце с ним у меня замирало лишь по вполне объяснимым физиологическим причинам.
В тот самый момент, когда Кирилл вернулся в машину, дети решили взбунтоваться впервые за долгое время: они начали пихаться оба разом и, кажется, прилагали к этому все свои альфячьи силы.
От неожиданности я охнула, чем вызвала обеспокоенный вопрос Кирилла:
– Всё впорядке? – он поддался вперёд, настороженно меня оглядывая. – У тебя что-то болит?
Я поспешила его успокоить:
– Нет, просто ребятки будут очень активными, о чём сейчас прямо мне и сообщают, толкаясь изо всех сил, – я улыбнулась, стащила с себя шапку и расстегнула пальто, посколько в одно мгновение мне стало просто невыносимо жарко. – Обычно их ненадолго хвататет… – и одновременно с этим сбоку почувствовался особенно сильный толчок и я схватилась за живот.
