Текст книги "Кровь и Огонь (ЛП)"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Как минимум нам надлежит узнать правду о случившемся, – продолжил Хелбрехт, и мы с Кинериком сразу же сотворили крест крестоносцев на нагрудниках.

– Как скажете, сир.

– Отправляйтесь в улей Вулкан, – приказал он нам. – Большая часть ордена должна выступить через три дня. Это требование Старика. Нельзя позволить архивожаку виновному в разорении Армагеддона вырваться из нашей хватки – возмездие взывает столь же громко, как и правосудие. Мы не можем отправить Храмовников в бой и задержаться на неделю, если не больше, для ремонта, перевооружения и пополнения припасов. Но высадитесь на планету и выясните, что произошло. Если Львам суждено погибнуть – я хочу услышать правду от них, пока не стало слишком поздно.

– Будет сделано.

– Не сомневаюсь.

Он не спросил – хватит ли трёх дней. Выбора нет – должно хватить.

– Тебе нужны рыцари?

Я посмотрел на Кинерика:

– Нет, сеньор. Пока нет.

– Хорошо, у нас их не так много в резерве. Три дня, – повторил он. – Ступайте. Узнайте правду и прокричите её небесам.

Кинерик молчал, когда мы вышли. Причина крылась в волнении – он ничего не сказал из-за того, что не мог подобрать слова, а не из-за нежелания говорить. Немногие слуги заходили на эти аскетичные палубы, но шлемы щёлкнули, когда мы их снова надели. Теперь моё зрение изменилось – появился подсвеченный красным целеуказатель, и начали поступать биометрические данные.

– Ты посмотрел ему в глаза, – это не был вопрос.

Кинерик кивнул:

– Посмотрел.

– Я предупредил тебя не поступать так.

Он снова кивнул:

– Предупредили.

Я знал, что он сейчас чувствует. Я испытывал то же самое всякий раз, когда стоял перед статуями основателей ордена. Он прошёл испытание Воплощённого суда. Как лучше всего объяснить ему это?

– Наш сеньор видел всё, что может породить галактика по обе стороны завесы реальности. Он убивал всех врагов, которых можно вообразить и участвовал в бесчисленных крестовых походах. И он прямолинеен. Он не скрывает свои победы и поражения, как и шрамы. Тебе показалось, что он составлял о тебе мнение – так и было. Он оценивал тебя, как оценивает всех и каждого на кого падёт его взгляд. У Хелбрехта старые проницательные глаза, которые смотрят прямо в сердце воина. Я не слишком хорошо его знаю, да и никто кроме Братьев меча не может утверждать, что хорошо знает нашего повелителя, но поверь тому, что я скажу – он не считает тебя недостойным, Кинерик.

Воин обдумывал сказанное, пока мы шли по тёмным залам.

– Когда я посмотрел ему в глаза, то ощутил, что никогда раньше надо мной не вершили подобного суда.

– Он – наследник Сигизмунда и аватар Вечного крестового похода. Правильно сомневаться, что станешь достойным его наследия, и в тоже время правильно вдохновляться им. Верховный маршал Хелбрехт счёл тебя достойным. Сейчас ты со мной, потому что так захотел наш повелитель. Он спросил, что я думаю о твоём посвящении в братство капелланов.

Я услышал, как мягко загудели шейные сервомеханизмы доспеха Кинерика, когда он повернулся ко мне:

– Вы не просили назначить меня к вам?

Что за мысль.

– Нет, Кинерик. Не просил.

– Братья говорили, что вы хотите восстановить командное отделение.

Артарион, Приам, Кадор, Неровар, Бастилан.

– Они ошибаются, – ответил я. – И хватит об этом, Кинерик.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА
ПОСЛЕДНИЙ ОФИЦЕР

В Кодексе Астартес – по крайней мере, в неполной копии древнего текста на «Вечном Крестоносце» – подробно изложены несколько тысяч тыловых задач, которые касаются подготовки, строительства и укрепления базы огневой поддержки космических десантников. Человечество редко отправляет нас перемалывать передовые в затяжных кампаниях – для этого есть Имперская гвардия. Адептус Астартес – это падающий молот, копьё – устремлённое в горло. Удар убийственной силы прямо в сердце и отход.

Но не один план не остаётся неизменным после столкновения с врагом. Мы ведём крестовые походы и сражаемся по всей галактике, поэтому возведение укреплений и окопные работы неизбежны. Несмотря на то, что Храмовники не следуют Кодексу Астартес с упорством, которое граничит с поклонением Священному Писанию, он остаётся самым исчерпывающим трактатом о ведении войн космическими десантниками. Его написал сын Императора – лорд Макрагга Жиллиман. Его ценность неизмерима для любого командующего, несмотря на любые возможные расхождения с обычаями ордена.

Говорят, что за Тёмные Тысячелетия не сохранилось полной копии. Даже о первом экземпляре известно больше мифов, чем правды. Мы не знаем, написал лорд Жиллиман собственноручно все десятки томов или диктовал нунциям-писцам и сервиторам-переписчикам или собрал в гололитическую библиотеку.

Конечно, в том то и дело. Десять тысяч лет назад нам не нужно было полагаться на испорченные записи и потрескавшиеся книги.

Жарче и сильнее всего сезон огня бушевал на востоке Армагеддона Секунд – там Хельсрич и его ульи-побратимы поглотила пепельная буря. На западном побережье Армагеддона Прайм враги продолжают осаждать Вулкан, и в ветре почти нет раскалённого песка и пепла, которые поразили противоположную сторону планеты.

База огневой поддержки Небесных Львов располагалась на природной возвышенности, которую легко защищать. Мощные укрепления и священные статуи павших героев заставят крепко задуматься любого, кто посмеет атаковать эти тёмные стены. Внутри размещались бункеры с защитными турелями, над ними возвышались огороженные посадочные площадки, которые стояли в тени ремонтных цехов, гаражей для техники и казарм.

Всё лежало в руинах. Мы слышали Вулкан – ветер доносил едва различимые звуки сражения в нескольких километрах от нас.

Шагая по разрушенной базе, я почти был готов увидеть трупы. Но нападавшие давно ушли, а убитых сожгли несколько недель назад на погребальных кострах за стенами. На северных посадочных площадках приземлились три «Громовых ястреба». Песок отшлифовал корабли, но золотой цвет ещё сохранился. На краю ретинального дисплея перебирались открытые частоты для установления связи.

– Реклюзиарх Гримальд, – раздался голос в воксе. – Ваше присутствие для нас честь.

Мы направились к высоким платформам и поднялись по лестницам для экипажа. Лифты заняли двадцать Небесных Львов – они грабили припасы собственной базы, безжалостно умело загружая «Громовые ястребы». Им помогали управляемые сервиторами погрузочные «Часовые». Воины попарно тащили ящики с боеприпасами, каждый одну руку оставил свободной, чтобы в любой момент выхватить болтер. Львы очень эффектно и впечатляюще пополняли припасы, хотя чем-то это было похоже на менее благородное мародёрство.

Космический десантник в чёрном шлеме вожака прайда выступил вперёд. Он опустился на колени, хотя не обязан так поступать, и снял шлем. Его лицо было тёплого тёмно-коричневого цвета, как у людей, которые родились в экваториальном климате. Их жизнь зависит от обильных джунглей и обширных саванн. Я никогда не был на родной планете Львов – Элизиуме-9, но встречал многих её темнокожих сыновей. Культура охотников: гордых людей с рождения до смерти.

Лицо воина слегка потрескалось от времени. Без сомнений ветеран. Ему сильно повезло, что не осталось уродливых шрамов.

– Мы не знакомы, – подсказал я.

– Вожак прайда Экене Дубаку, – он поднялся, закончив с ненужным проявлением почтения.

Вожак прайда. Сержант отделения. Такой поворот не сулил ничего хорошего.

– Гримальд, – ответил я. – Реклюзиарх Вечного крестового похода. Кузен, когда ты сказал, что командуешь выжившими…

Экене снова принял мою подсказку:

– На планете ещё осталось девяносто шесть выживших Львов, реклюзиарх. Я принял командование у военного вождя Вакемби – Копья Нацеленного в Сердце. Он отправился в объятья Императора восемнадцать дней назад.

– Я знал капитана Вакемби. Империуму будет не хватать его клинка и мудрости. Что случилось с братом-капелланом Юлкхарой?

– Скоты убили вестника смерти Юлкхару двадцать четыре дня назад.

– Скоты? – не совсем понял я.

– Зелёнокожие, реклюзиарх. Быдло. Звери. Скоты.

За пренебрежительное отношение к врагу следует наказывать, но не моё дело осуждать их ненависть и глупо подрывать боевой дух, порицая за столь незначительный проступок.

Львы продолжали работать, как и тяжело ступавшие «Часовые». По моему жесту Кинерик присоединился к ним, помогая с погрузкой.

– Это больше похоже на мародёрство, чем на пополнение припасов, Дубаку.

Он надел шлем и ответил сквозь решётку вокса:

– После того, как базу захватили, у нас не осталось выбора. Наша запасная крепость находится в Вулкане, но мы рискуем совершать рейды каждые три дня. Боеприпасов мало – производство и снабжение с флота почти прекратилось.

На секунду я задался вопросом, почему они не попросили помощи у других орденов, но кровь Дорна сильна в его наследниках. Трудно отказаться от гордости даже перед угрозой уничтожения. Особенно во время истинного испытания для воина. Разве может быть лучший момент, чтобы доказать, что человек силён, даже оставшись в одиночестве?

Дубаку продолжил:

– Мы смиряли гордость достаточно долго, прежде чем решили обратиться за помощью к Расчленителям и Чёрным Храмовникам, но у первых закончились запасы, как и у нас, а вторые готовятся отправиться в путь. Вашим братьям предстоит сражаться среди звёзд, реклюзиарх. Мы не имеем права просить подачек, раз остаёмся. Так что мы выживаем, мародёрствуя в павшей крепости и обирая погибших братьев.

Значит, Юлкхара отправил сообщение по собственной инициативе. Уверен, что это ему далось нелегко.

Мы отошли в сторону, пропуская трёх громыхавших модифицированных «Часовых», которые несли в промышленных тисках ящики с нарисованной на них аквилой.

В первую очередь меня изумило вот что: Небесные Львы – мертвы. Их оставалось ещё сто, но они действовали без централизованных приказов командования ордена, а их старшим офицером был сержант отделения. Я надеялся найти Юлкхару. Я надеялся найти надежду.

– Заканчивайте погрузку, – обратился я к Дубаку. – Как только окажемся на борту «Громового ястреба», ты расскажешь обо всём, что произошло после высадки на планету. И я решу, как лучше ответить на последние слова Юлкхары.

Экене отдал честь, сотворив символ аквилы над орлиными крыльями на нагруднике:

– Вестник смерти поклялся, что вы придёте.

Я ничего не ответил. Просто показал жестом, чтобы он вернулся к работе. По-прежнему оставалось неясным, чего Юлкхара хотел от меня и что я вообще мог здесь сделать. Становилось всё меньше похоже, что меня позвали для спасения Львов и всё больше, что мне предстоит стоять рядом и наблюдать, как они погибнут.

Девятьсот восемьдесят три воина. Они направили на Армагеддон девятьсот восемьдесят три воина, а осталось девяносто шесть.

Мы сидели в тесных креслах в слабо освещённом отсеке экипажа «Громового ястреба». В отличие от меня и Кинерика Небесные Львы сняли шлемы.

Рассказ Дубаку был мрачен.

Здесь высадился весь орден, кроме самых далёких и ещё не завершивших обучение тренировочных подразделений, которые были рассеяны по всему сегментуму.

До истребления в ущелье Манхейма они пробыли на планете три месяца и шестнадцать дней, защищая Вулкан на западном побережье Армагеддона Прайм.

Всё это время они сражались болтерами и клинками на пылающих улицах улья, но несли тяжёлые потери – больше чем у любого другого ордена. В каждой битве враг контратаковал, обладая огромным численным превосходством. Несчётное число раз они отправлялись на помощь частям Имперской гвардии, которые уже давно были разбиты, и Львы оказывались глубоко на вражеской территории, не имея возможности быстро отойти.

Зафиксировано по крайней мере пятнадцать случаев, когда они по приказу атаковали особо важные объекты только для того чтобы обнаружить, что остались одни – без предусмотренных вспомогательных войск или обещанного подкрепления.

Потери росли с каждой операцией и с каждым днём.

Засады случались даже во время обычного патрулирования умиротворённой территории. Львов направляли оборонять ключевые районы и кварталы, куда они и перебрасывали необходимое количество воинов. Но оказывалось, что их отряды встречали гораздо более сильное сопротивление, чем обещала орбитальная разведка. Враги появлялись в невообразимых количествах и внезапно атаковали там, где согласно донесениям всё уже давно и тщательно зачистили.

Верховное командование улья передавало ордену орбитальные пикты и показания ауспиков только затем, чтобы выяснилось, что разведданные едва соответствуют реальной боевой обстановке в зоне развёртывания. Снова и снова Львы прыгали в огонь. А какой у них был выбор? Они не могли позволить городу пасть. Они не могли позволить врагу жить.

Довольно быстро они стали полагаться в первую очередь на собственные сканеры и скаутов, но оборудование неожиданно начало хуже работать и постоянно глушиться. Отделения разведчиков не выходили на связь, если покидали город без поддержки. Иногда Львы находили их тела. Чаще – нет.

Пикты с кораблей на орбите поступали искажёнными из-за развернувшейся в небесах космической войны, но эти редкие повреждённые изображения оказались самыми надёжными разведданными, какие они смогли получить. Львы ругали и благодарили капитанов-рабов военных кораблей за прилагаемые ими нечеловеческие усилия. Но и этих сообщений становилось всё меньше по мере истребления флота. С начала боёв не прошло и месяца, а поставка боеприпасов с орбиты стала столь же редкой, как и достоверная информация. Дважды десантные корабли Небесных Львов уничтожали высоко в атмосфере, а один раз настенные орудия Вулкана неправильно сработали и сбили семь «Громовых ястребов», которые везли припасы.

Пока Экене рассказывал об этих неудачах, его голос ни разу не дрогнул. Он ни разу не вздохнул, не отвёл взгляд и не пожаловался на произошедшее. Его подкреплённая решимостью сдержанность была искренней и сделала бы честь любому сыну Дорна.

Моя кровь холодела от каждого нового предательства, которое постигло кузенов.

Я крепко стиснул подлокотники тесного кресла и не отпускал их. Дубаку не решился рассказывать дальше и показал на мои руки:

– Реклюзиарх?

Я заставил мышцы расслабиться:

– Продолжай.

И он продолжил.

С начала войны прошло всего несколько недель, а погибла уже половина ордена. Каждое утро имена убитых пополняли список потерь. Выжившие сражались.

Десятки лет назад во время Последней войны орды зелёнокожих быстро захватили Вулкан. Подобно воронам-падальщикам орки разграбили город и отправились дальше с захваченными на имперских мануфактурах трофеями и добычей. Позор не должен повториться. Правители и лидеры города недвусмысленно указывали на это на каждом командном брифинге, отправляя Львов исполнять их невыполнимые требования. Всё это время улей пылал. Пылал, но не сдавался.

Потом был Манхейм.

Ущелье Манхейма – это каньон в горах к северу от Вулкана. Расселина в бесценной земной коре планеты, которая образовалась из-за медленного танца тектонических плит. Любой, кто прожил здесь больше нескольких недель, знает, что Армагеддон – неспокойный мир. Землетрясения, песчаные бури, войны.

Львам сказали, что ущелье необходимо атаковать – там находится база механической ереси, где ксеносы строят металлических богов-машин. Войска Вулкана должны ударить раньше, чем титаны зелёнокожих пробудятся, иначе их бесконечная волна хлынет на защитников города. Имперской гвардии нельзя доверить выполнение столь точного удара: нужно будет организовать массовый отвод и передислокацию глубоко окопавшихся легионеров – в улье просто не справятся с такой задачей. Это должны быть космические десантники. Это должны быть Львы.

Примитивная пустотная защита ограждала каньон от орбитальной бомбардировки. Львам предстояло атаковать с земли, без использования десантных капсул, двигаясь по ущелью с батальонами своих танков, словно некое эхо Ереси и тысячелетий боёв до неё.

Конечно же, они провели разведку. Всё перепроверив и осмотрев, они признали имперские данные надёжными. Ни один из шагающих богов ксеносов ещё не запустили.

Но время было не на их стороне. Каждый час внутри крепостных стен приближал пробуждение гаргантов.

Наступало пятьсот Львов. Выжившая половина ордена шла в бой, зная, что число врагов превосходит возможности Имперской гвардии. Они решили напасть с ошеломительной мощью, ударить быстро и сильно, компенсируя неспособность атаковать с неба.

Пятьсот космических десантников. Я захватывал планеты с вчетверо меньшим числом рыцарей. Даже при том, что человеческое сопротивление и орды зелёнокожих невозможно сравнить, пятьсот Адептус Астартес – это неудержимое оружие при любых раскладах. Командующие Львов были правы, отправляясь в бой всеми силами. Любой магистр ордена поступил бы также. Враг никак не мог узнать, что на него движется такая мощь и просто невозможно остановить пятьсот космических десантников.

Ударить с удушающей свирепостью. Уничтожить врага. Отступить, прежде чем начнётся полномасштабная битва. Это должно сработать.

До начала сезона огня оставалось ещё несколько недель, но дыханье дракона в воздухе уже предвещало приближение бурь. В ущелье завывал песчаный зловонный ветер, когда Львы двинулись за военными вождями и вестниками смерти. Я представлял это настолько ясно, что почти видел развевавшиеся знамёна.

Вдоль стен каньона установили разнообразнейшее промышленное оборудование, которое даже возвышалось над ущельем: громадные сборочные платформы, на которых зелёнокожие твари создавали всё больших металлических аватаров. Их были сотни – ни одного одинакового размера. Раздувшиеся туши с нарисованными на них нечестивыми богами и на каждом кишели вопящие ксеносы.

Всего пятьсот космических десантников…

– Когда вы поняли, что вас предали?

Экене вздохнул, прежде чем ответил:

– Не потребовалось много времени.

– Гарганты, – вклинился в разговор Кинерик. – Они были готовы.

Горькая усмешка Дубаку прозвучала резко как выстрел:

– Если бы только это, то мы смогли бы пробиться, а не были бы перебиты. Возможно, даже сумели бы победить, хотя и полегли бы все.

Ещё сильнее помрачнев, он продолжил, ведя рассказ к неизбежной развязке. Гарганты не спали – они ждали. Жара в ущелье была из-за работавших глубоко в животах титанов твёрдотопливных двигателей. Раздался лязг механизмов, заглушив грохот болтеров и треск стрелкового оружия орков. Это лавина перемолотого угля и мусора посыпалась в топки гаргантов. Протестующе заскрипели суставы огромных орудий, и земля задрожала от первых шагов пробудившихся исполинов.

Золотистые танки Львов яростно устремили в небеса лазерные разряды, взрывая тонкие щиты и пробивая корпуса возвышавшихся военных машин. Военные вожди выкрикивали приказы, управляя воинами даже в пылу битвы: указывая, где нужно атаковать, где прорвать строй орков, куда двигаться для защиты танковых батальонов от вражеской пехоты.

Моё сердце воспарило от этих слов. Даже после пробуждения гаргантов Экене и его братья – уцелевшая половина благородного ордена – сражались, стремясь победить. Они бы зачистили ущелье ценой собственных жизней. Сам Дорн мог бы стоять рядом с ними в тот день.

Но всё изменилось. Когда Дубаку рассказывал о последнем повороте судьбы, Кинерик подался вперёд в тесном кресле, с трудом веря в услышанное.

Засада перешла в следующую стадию. Из земли выскочили зелёнокожие – целые орды изливались из укрытий в стенах каньона и в скалистом грунте. Взревели тысячи орков, а над ними развевались украшенные клыками военные баннеры и знамёна, которые они захватили в прошлых битвах с Небесными Львами. Эта новая армия заполонила ущелье подобно песку в песочных часах, перекрывая все возможности отойти и исключая малейшие шансы на победу.

– Они знали, что мы придём, – сказал Экене. – Разве есть иная причина, почему они укрыли целые кланы под скалами, ожидая атаки? Они знали, что мы придём. Их вожаком был зверь в металлической броне – самый большой зелёнокожий, которого мы когда-то видели. Он пожирал трупы: и своих и наших. Капитан Вуларакх вонзил меч Дже’хара в брюхо твари – три метра вонючих кишок вывалились наружу. И никакого эффекта. Мы сражались и отступали, но знали, что нас предали.

Тут нечего было возразить. Предатель как-то сумел предупредить орков, и те извлекли максимальную пользу из засады. Пятьсот космических десантников могли захватить звёздную систему. В Манхейме они едва смогли спастись. Было трудно вообразить какое море зелёнокожей плоти нужно, чтобы вырезать столь много лучших воинов человечества, но я всего несколько месяцев назад видел океан ксеносов, который затопил равнины вокруг Хельсрича и хлынул на его стены, а потому мог представить произошедшее вполне точно.

– Это ещё не всё, – мрачно усмехнулся Дубаку. – Со стен каньона вели убийственно меткий снайперский огонь. Я говорю не о пулях, которые с грохотом вылетают из оружия зелёнокожих. Я знаю, как сражается этот вид ксеносов, реклюзиарх. Это были смертоносно точные лазерные винтовки, пробивавшие сверху шлемы наших офицеров. Военному вождю Дакембе попали в горло. Охотник за душами Азадах стоял на расстоянии вытянутой руки от меня. Прежде чем он успел использовать свои силы, ему раскололи череп двумя лазерными разрядами с разных сторон.

– Говорящих с мёртвыми, военных вождей, охотников за душами… даже вожаков прайда выкашивали слишком метким и эффективным для орков огнём.

Экене замолчал и я понял по его глазам, что он больше не видит транспортный отсек «Громового ястреба». Он видит, как его братья гибнут в Манхейме – одним грубые металлические клинки пробивают керамит, других разряды раскалённой добела лазерной энергии повергают в ущелье.

– Четыре часа ушло, чтобы выбраться. Мы прорубили дорогу назад, оставив позади себя множество подбитых танков, убитых братьев и трупов забитых ксеносов. Геносемя половины ордена гниёт на дне каньона, несобранное апотекариями и осквернённое тысячами врагов, которых мы не смогли убить. Мы сбежали, – он выплюнул это слово, словно проклятье, – с поля боя. Самая доблестная битва Небесных Львов в истории ордена – вот чем было это отступление. Никогда раньше мы не сражались против настолько превосходящих сил врага. Последние из нас прорубились из окружения, вытащили братьев из шторма клинков и направились в крепость. Зелёнокожие преследовали нас по пятам.

– Крепость пала, – тихо сказал я.

– Это подразумевает, что у нас был шанс защитить её, – покачал головой вожак прайда. – Ксеносы ворвались туда раньше, чем подошло большинство уцелевших братьев. Нам пришлось биться за то, чтобы выбраться из собственной захваченной крепости. И даже тогда на каждый улетевший десантно-штурмовой корабль приходилось два сбитых в пламени.

– Трон Императора, – тихо выругался Кинерик.

Дубаку кивнул:

– Выжившие вернулись в Вулкан. К вечеру у нас оставалось три офицера. Три офицера старше по званию вожака прайда. Вестник смерти Юлкхара, который называл вас братом, реклюзиарх; военный вождь Вакемби, последний капитан; и хранитель жизни Кей-Тукх, наш последний апотекарий. Будущее ордена зависело от его умений. И вы догадываетесь, что стало последним ударом, реклюзиарх? Последней сценой спектакля позора и предательства?

Мне нужны факты, а не собственные предположения.

– Скажи, – произнёс я.

Экене улыбнулся:

– За городскими стенами мы разместились на плохо освещённом недействующем литейном заводе, оставшиеся воины патрулировали рокритовый периметр. Кей-Тукх не пережил и первой ночи. Мы нашли его на рассвете сгорбившимся рядом с последним «Лэндрейдером» – апотекарию попали в глазную линзу. Геносемя, которое у него было, исчезло. И он больше не сможет ничего собрать. Итак, теперь вы видите всю тяжесть нашего положения, реклюзиарх. Мы лишились флота, склада оружия, офицеров и почти утратили надежду восстановить орден. После позорного отступления мы даже не можем цепляться за гордость. Всё что у нас осталось – правда. Мы должны продержаться как можно дольше, чтобы рассказать её. Империум должен знать, что здесь произошло.

Я хотел сказать ему, что Империум будет знать. Я хотел убедить его, что гибель всех его братьев не была напрасной. Я хотел сказать это, но невольно сорвавшиеся с моих губ слова были другими, зато точно более честными:

– Ты хочешь сказать, что вы все умрёте на этой планете.

Тёмные губы Дубаку изогнулись серповидной улыбкой:

– Конечно. Мы умрём рядом с нашими братьями, как и следовало. Вестник смерти Юлкхара хотел, чтобы вы знали правду о нашей последней битве и чтобы те в ком течёт кровь Дорна, никогда не сказали бы дурно о нашей гибели.

Я ничего не ответил. Они просили меня приехать, но я сам решу, как мне поступать.

Кинерик подался вперёд и вокс-динамики шлема не смогли полностью скрыть всплеск эмоций в его голосе:

– Вы должны вернуться на Элизиум. Переживите свой позор, раз должны. Как Багровые Кулаки пережили свой. Вы обязаны восстановить орден – галактика не может навсегда потерять Львов.

– Элизиум? Брат-рыцарь, орден так сильно пострадал, что не сможет восстановиться. Люди, материальная часть, знания… Ничего больше нет. У нас не осталось ничего, что мы могли бы передать следующему поколению. Вы оправдываете малодушие, подпитывая ложную надежду?

– Я оправдываю выживание, – прорычал Кинерик. – Выжить, чтобы сохранить драгоценную кровь и возвыситься снова, чтобы сражаться в другой день. Я надеюсь славно погибнуть, как и любой сын Рогала Дорна. Но даже в наших легендах о примархе, где он ради очищения заставлял воинов истекать кровью, он никогда не позволял им войти во вкус полного уничтожения. Иногда большая добродетель вынести позор и выжить.

Я смотрел на них обоих. Истина в том, что они оба правы. Нет единственно правильного ответа. В доблестной последней битве не больше и не меньше почёта, чем в сохранении бесценного ордена космических десантников. Но нет сомнений, что славнее. А что лучше для человечества. Я понимал рвение Экене закончить начатое и погибнуть рядом с братьями, оставшись им верными.

Но также понимал и неожиданную мудрость Кинерика – спасти душу ордена ценой собственного позора. Немногие Храмовники взяли бы на себя такое бремя. Это хорошо – значит, он может видеть оба пути, но я подумал, стал бы Кинерик оправдывать неудачу, если бы сам мог принять участие в столь славной последней битве. Легче говорить о позоре, чем пережить его.

В наступившем молчании мы приземлились в Вулкане. Чтобы мы, в конечном счёте, не решили – это должно утолить и горячее рвение Львов отомстить за Манхейм и холодную необходимость поведать о предательстве. Оба условия важны и оба приведут к очищению репутации Небесных Львов в глазах Адептус Астартес.

И ещё орден должен выжить.

Когда мы покинули «Громовой ястреб», Кинерик включил вокс-частоту, чтобы не услышали Львы:

– Меня беспокоит один вопрос, реклюзиарх.

Догадываюсь какой.

– Ты хочешь спросить, как всё началось – что совершили Львы, чтобы заслужить такую участь.

– Каждая месть с чего-то начинается, не так ли?

– Так. Мрачная истина берёт начало за десятилетия до сегодняшнего дня. Львов сейчас наказывают за то, что они пытались рассказать правду пятьдесят лет назад.

– Не понимаю.

Мы вышли с посадочной площадки, и как же прекрасно было увидеть не до конца разрушенный город. Вулкан осаждали не так сильно, как Хельсрич, и ещё много защитников стояло на его стенах. Центральным шпилем служил уродливый монолит, который и дал название улью. От основания пирамиды простирались безжизненные промышленные кварталы и транспортные станции. Большинство городских мануфактур располагалось в защищённых башнях и жизнь тех жителей, которым приходилось там работать, была совсем незавидной из-за газов кузнечных горнов и постоянно выходившей из строя системы вентиляции. Зато Вулкан гораздо легче оборонять, чем Хельсрич, а из-за отсутствия центральной магистрали враги не смогли легко добраться до центра улья.

– У каждого ордена есть множество тайн прошлых войн, неискупленных позоров и оскорблённой чести. Львы не в первый раз встретились с Инквизицией.

– Запись Юлкхары, – ответил Кинерик. – Он говорил про «эхо Кхаттара».

– Кхаттар – это планета, где было положено начало ничтожной обиде. Там Инквизиция впервые предала Небесных Львов, – я, наконец, отвернулся от панорамы Вулкана и смотрел, как Львы разгружают десантно-штурмовые корабли.

– Ты можешь решить, что Львы обрекли себя на проклятье собственной же наивностью. К такому выводу пришли в других орденах, узнав о произошедшем.

Кинерик задумался:

– Вы восхищаетесь Львами, но считаете их наивными?

– Каждый, кто доверяет агенту Инквизиции, заслуживает, чтобы его так называли, Кинерик. Есть причина, почему Адептус Астартес держатся в стороне от Империума – мы независимы и верны имперским идеалам, но гораздо реже мы верны тем, кто притворяет их в жизнь. Львы забыли это – вот их самая главная ошибка.