Текст книги "Сражения Космического Десанта (ЛП)"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

Соавторы: Бен Каунтер,Гэв Торп,Крис Райт,Стив Лайонс,Майк Ли,Ник Кайм,Роб Сандерс,Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Стив Паркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 204 страниц)

– Если хочешь поклоняться, маленький солдатик, вот как это делается. Пожертвуй и получи. Простая сделка, более честная, чем ложь Золотого Короля. – Тройная голова метнулась вперёд. Улыбка играла на толстых губах змея. Сухой запах старого разложения веял с его мёртвых лиц. – Положи своё жалкое оружие. Ты не можешь причинить мне вред. Прими моих господ и познай неограниченную силу!

На обелиске загорелись невидимые раньше руны. Астартес подался назад, чувствуя жар даже сквозь броню. Изуродованный гвардеец поднял руку и вспыхнул. Он стоял и медленно танцевал под монотонную песню, которую пели насмешливые голоса, пока всё его тело не засверкало. Потом упал. Даже сейчас, когда чудовищное розово-голубое пламя пожирало его, он резко дёргался под песню демона до тех пор, пока уже больше не мог двигаться. Брат меча отключил воздушные фильтры – запах горящей плоти и вонь демона стали слишком сильны. От них больше не было никакого толка, запах в любом случае впитался в броню и стал столь терпким, что кружилась голова. Его изменённое тело тяжело и безрезультатно работало, очищая организм от токсинов. Демон наклонился очень близко, приблизив лицо к визору шлема. Браск понял, что не может пошевелиться. Запах благовоний и испорченной крови подавлял.

– Ты сражался в битвах. – Длинный чёрный язык, морщинистый, словно щупальце кальмара, скользнул по трещине на наплечнике. – Война уже приходила на этот мир. Я прибыл во время одной такой войны вместе с примархом Ангроном и его демоническими легионами. Он ушёл, но я остался.

– Ложь, – произнёс Браск оцепеневшими губами. Слюни яростно текли по его подбородку.

– А кто с кем сражался в Первой войне, о благороднейший сын лорда-трупа? Эту тайно крепко хранят. Ты знаешь? Первая война была вовсе не восстанием, а великолепным вторжением. – Голова металась из стороны в сторону, лицо демона скривилось от злобного восхищения, оценивая сказанное. – И все войны перед ней.

Внутри себя Браск бушевал против столь лёгкого подчинения, бессильный против колдовства демона.

– Я знаю тебя, Браск. Я знаю многое о тебе. Честь и слава, слава и честь – они для тебя всё. Сражаться и умереть за благородное дело. Шесть веков ты носишься по всем уголкам галактики по поручениям своего ложного бога. Такая растрата твоего потенциала, такая растрата преданности. – Шипевшие изо рта демона слова становились всё больше похожи на змеиные.

Картины из прожитой жизни ворвались в разум Браска. Его величие, его раны, его служба с братом Аделардом… Годы и годы войны и долга, годы страданий.

– Так долго ты не мог стать Братом меча. Несмотря на все твои усилия, они не сделали этот путь лёгким. Так долго ждал и такая пустота внутри, когда дождался.

Храмовник больше не мог говорить. Он помнил поединки чести. Он трижды пробовал свои силы в Круге. Только третья попытка оказалась успешной. Целых пятьсот лет. Так долго. Он сопротивлялся словам демона и испугался, поняв, что они отчасти верны. На него не обращали внимания. Им пренебрегали. Почему? Разве он не достоин звания маршала?

– Вся эта вера и огонь. И во имя чего? – голос демона стал обольстительным.

Поток воспоминаний хлынул в разум Браска. Все они были об Озрике, его последнем неофите. Озрик – самый прекрасный друг за все эти годы. Озрик – юноша, неофит, посвящённый.

Озрик мёртв – убит орками несколько дней назад. Озрик пал с тем же желанием пустой чести.

Браск взвыл безотчётным рёвом горя и боли. У него не было времени позволить себе такую роскошь, как скорбь. Времени никогда не было.

– Да, ты видишь, маленький солдатик. Император берёт, берёт и берёт. Что он дал тебе? Ничего. Сейчас я сделаю тебе предложение. Он уже лишил тебя твоей драгоценной человечности. Какая теперь тебе польза от души?

Браск видел его мысленным взором, демон наклонился очень низко, его дыхание каким-то образом щекотало щёку сквозь пласталь шлема.

– Вот, что ты получишь от своих новых богов.

Брат меча шёл сквозь огонь, его броня изменилась. Вентиляционные отдушины силового ранца украшали клыкастые пасти, наплечники – шипы. Обнажённая голова покрыта татуировками, изуродованное лицо светится от восторга, когда он повергает огнём десятки имперских солдат. Новые сражения и множество триумфов заполнили его разум.

– Своей мощью ты будешь попирать планеты. Твоя слава будет непревзойдённой.

Великие почести оказывали ему хриплые голоса такие же, как он ренегаты и изгнанники. Люди и полубоги стекались под его знамя. И над всем этим – упоение, упоение собственной властью. Любая его воля будет исполнена. Вот его истинное предназначение.

– В твоей жизни нет никакого удовольствия. Я могу дать тебе многое. Ко мне приходили и другие. Они согласились. Они процветали. – Возникли видения этих мужчин и женщин. Одни пришли сюда во время войны, другие во время мира и все жаждали чего-то большего. Мутанты, люди и сверхлюди тоже. – Их самые сокровенные желания исполнились. И кто может винить их? Что может предложить твой лорд-труп, кроме позора медленного поражения и адских мук, когда горят ваши миры, сдерживая огонь истины. Вот моё предложение.

Змей наклонился, как и в видении. Как и в видении, он произносил слова, которые Браск не мог вспомнить и всё же они преследовали его по ночам всю оставшуюся жизнь.

Император защищает! Император защищает! Думал Браск. Освободи меня, дабы я мог исполнить свой долг.

– Какой твой ответ?

Миллионы воспоминаний бомбардировали его разум, новое унижение с каждым ударом сердца. Он ничего не достиг. Он – никто, но может стать великим.

У Браска было искушение, о, у него было искушение. Он проведёт много дней и ночей, размышляя под пристальным взором капелланов.

Но он устоял.

– Нет.

Неповиновение освободило его. Он вернул контроль над своим телом. Он поднял болтер, доспех гудел в предвкушении.

– Глупец, ты не сможешь ранить меня. – Произнёс демон. Его глаза опасно засветились. – Ни одно смертное оружие не может пронзить мою кожу. Ты умрёшь, а я останусь. Я всегда остаюсь.

Храмовник открыл огонь, но не по демону, а по обелиску.

Тварь сказала правду про свою плоть. Попадая в неё, болты Браска взрывались о чешую, не причиняя никакого вреда. Но большинство попаданий пришлось в камень, взрываясь и вырывая осколки.

– Остановись! – прошипел змей, запавшие глаза мумифицированных лиц открылись, а рты исторгли крик. Он бросился на космического десантника, выплёвывая розовый яд, который задымился на броне. Брат меча перекатился под его головой, не переставая стрелять, сосредоточив огонь на самом слабом месте обелиска у основания. Летели искры. С каждым выстрелом демон вопил всё громче, а голоса в воздухе выли всё отчаянней.

Обойма опустела, и Браск бросился к обелиску. Тот снова пылал внутренним огнём. Доспех предупреждающе звенел, система охлаждения изо всех сил пыталась не дать Храмовнику изжариться заживо.

Астартес увернулся от извивавшегося тела демона и прицелился в нижнюю часть камня. Он врезался в него обеими ногами и упал на спину. Ослабленный обелиск раскололся. Появилась трещина и он упал на бок.

– Глупец! Глупец! Свобода! Я – свооооооободен! – взвыл демон.

Вспыхнул свет, раздался исполненный ненависти рык и всё потемнело.

Время шло. Возможно даже эпохи. Браск не понимал, что происходит, броня отключилась. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он погребён заживо.

Руки и ноги не двигались, он оказался в ловушке.

Меньшие люди в такой ситуации запаниковали бы или боролись бы со своей судьбой. Браск – нет. Даже в едва функционирующем доспехе он не умрёт сразу. После попытки мысленно запустить доспех, он махнул рукой и лежал, молча молясь, обдумывая увиденное и пытаясь убедить себя, что он не испытал искушения. Не получилось.

По шлему чем-то заскребли. Что-то схватило его руку. Бронированная перчатка. Затем ещё больше рук хватали его, скользили под руки и ноги, тащили вверх. Доспех зазвенел от ударов сапёрных лопаток.

– Брат, брат! – торопливо говорил Санно. – Ты жив?

Браск тихо ответил, без микрофона его голос звучал глухо.

– Да. Я жив.

– Слава Императору! – радостно воскликнули Санно и неофиты. Вокруг виднелись лица йопальцев.

На визоре Браска замелькали данные. С нарастающим воем блок питания перезапустился, и энергия вернулась к рукам и ногам доспеха. Он приподнялся, пепел и песок ручьями побежали с брони, а энергичные руки вытаскивали его из ямы, где он лежал. Он ожидал, что окажется глубоко в скале и ему потребовалось время, чтобы разобраться, где он находится. Он был не под землёй и не в комплексе и даже не близко – крыша здания виднелась в полукилометре отсюда. Вместо этого он оказался в квадратном котловане в большом ответвлении шахты. Он был снаружи, в месте прямо противоположном тому, куда он направлялся.

– Что случилось? – спросил Санно, указывая на изъеденную кислотой броню. Он протянул руку, чтобы коснуться повреждений, но Браск перехватил его запястье.

– В другой раз, брат. Слишком много свидетелей. – Он кивнул на окружающих гвардейцев.

– Вы нашли Сринерджи? – спросил Гхаскар.

– Он погиб. Мне жаль, лейтенант.

– Как?

Брат меча проигнорировал вопрос. Он изучал место, откуда его выкопали. Он не был уверен, но было что-то не так у основания одной из сторон, что-то похожее на часть купола под грудой щебня, и если они начнут копать, то найдут разбитый обелиск и останки Сринерджи.

На жёлтом небе тускло светило солнце – стоял ясный день по меркам Армагеддона. Пепел сохранился только высоко в стратосфере. Остальной упал или был унесён ветром. Он внимательно прислушивался, ища обольстительный голос, но не обнаружил ничего кроме звуков людей, которые тревожно ходили вокруг и не сводили с него взглядов. Из лагеря донёсся шум. Приглушённые расстоянием крики и гул проверяемых двигателей казались успокаивающими в своей обыденности.

Но тревога не покидала его. Песчинки песка кружились на ветру. Последний день. Последнее, что он навсегда запомнил в сезоне огня. Ему показалось, что он услышал принесённый бризом пугающий смех.

– Мы должны покинуть это место, – произнёс Браск. – Мы должны немедленно уехать и никогда не возвращаться.

Энди Хоар
Охота на Вольдория

Крис Райт
Война за Клык

Охота на Магнуса

Битва за Клык

 
Вот нить перерезанная
Харека Эйрека Эйрекссона
Прозванного Ярлами Железным Шлемом
И долги его уплачены

На Мировом Хребте
Отце Гор

Попранный бог пришел
Руки напряжены
Раскрытый глаз единственный
Огнем окольцованный

И да будет это сказано, братья
Да будет увековечено

Предатель старый
Ущербный сын Всеотца
Протянул руку
Взгляд его холоден Хельской зимой

И Железный Шлем
Господин Волков Фенриса
С обнаженными клыками
Смеется подобно рассвету
 

Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью.

Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»

Пролог

Ударный крейсер «Готтхаммар»[1]1
  Искажённое «Божественный молот». Gott – нем., hammar – норв.


[Закрыть] плавно летел сквозь пустоту, его огромные двигатели работали менее чем на половину мощности. Крыло эскортных кораблей уверенно следовало патрульным строем шириной в десять тысяч километров. На фоне абсолютной черноты космоса крейсер был металлически-серого цвета, его тяжелобронированные борта украшала голова рычащего волка. Он вышел из варпа всего несколько часов назад, и последние остатки отключенного поля Геллера все еще цеплялись, сверкая, за незащищенный адамантиум корпуса.

Командный мостик «Готтхаммара» располагался неподалеку от кормы гигантского корабля, окруженный башнями, бастионами и угловыми орудийными батареями. Пустотные щиты струились как дымка над метровой толщины плексигласовыми перископами реального пространства, под которыми трудилась команда мостика, удерживая корабль на курсе и следя за всеми его системами, работающими максимально безупречно.

Внутри мостик был огромен, представляя собой пещеру длиной более двухсот метров, вырезанную в недрах корабля. Потолок был по большей части прозрачным. Его образовывали похожие на линзы порталы реального пространства, установленные на железной решетке. Под ним находились платформы, опоясывающие стены помещения, каждую из них охраняли кэрлы[2]2
  Карл (др. – исл. karl) или Бонд (др. – исл. bуndi) – свободный человек в скандинавских странах в раннее Средневековье, владевший своим хозяйством и не имевший отношения к знати. Сословие карлов включало в себя широкий спектр людей от нищих крестьян до состоятельных и влиятельных землевладельцев.


[Закрыть], сжимающие огнестрельное оружие скъолдтар. Ниже была первая палуба, по которой бродило еще больше смертных членов экипажа. Большинство было облачено в жемчужно-серые робы фенрисских корабельных трэллов[3]3
  Трэлл (др. – исл. юrжll) – термин, использовавшийся в скандинавском обществе в эпоху викингов для определения социального статуса человека как раба. Трэллы были низшим сословием и использовалось в качестве домработников, разнорабочих и для сексуальных утех.


[Закрыть], хотя среди них также были кэрлы, шагающие по металлической палубе в бронежилетах и полупрозрачных масках.

Пол первой палубы был вскрыт в нескольких местах, обнажая уровни, скрывающиеся ниже. Там были собраны суетливые тактические посты, ряды вибрирующих когитаторов, и тускло освещенные ниши, наполненные получеловеческими сервиторами. Многие из них были подсоединены кабелями к своим терминалам, их позвоночники и лица скрывались под массой трубок и проводов, обнаженные участки серой кожи были единственным напоминанием о том, что когда-то они были людьми. Теперь они служили иначе, будучи лоботомированными полуживыми рабами, навеки прикованными к машинам, поддерживавшим в них жизнь только для выполнения надлежащих заданий.

Над всеми этими уровнями в самом конце мостика находился командный трон – шестиугольная платформа десяти метров в поперечнике, выступающая из сводчатых стен и опоясанная толстыми железными поручнями. В центре этой платформы находился низкий помост. Посреди помоста стоял трон – массивное кресло, вырезанное из гранита. Оно было намного больше, чем надо было смертному, чтобы уютно в нём устроиться, но это не имело значения, потому что ни один смертный никогда не осмелился бы подняться на эту платформу. Трон пустовал уже многие часы, но когда «Готтхаммар» приблизился к своей цели, ситуация изменилась. Гигантские двери позади трона зашипели, когда соединительные поршни отошли. Затем они открылись, пропуская левиафана.

Ярл Арвек Хрен Къярлскар, волчий лорд Четвертой Великой Роты Стаи, массивный в своем терминаторском доспехе, шагнул на платформу. Когда он двигался, его доспех издавал угрожающе низкий, пульсирующий гул. Керамитовая поверхность была покрыта глубоко вырезанными рунами, а на гигантских плечах покачивались костяные трофеи. Со спины свисала медвежья шкура, почерневшая с возрастом и усеянная старыми дырами от болтерных выстрелов. Его лицо было жестким, смуглым и усеянным металлическими кольцами. Широкие скулы были обрамлены черными, как ночь бакенбардами, лоснящимися как у хищника.

Вместе с ним пришли другие гиганты. Железный жрец Анъярм, облаченный в искусно выкованный доспех, его лицо было скрыто под бледной маской древнего шлема. Рунический жрец Фрей в усеянном символами доспехе, его седые косы свисали на воротник. Двери закрылись за ними, изолировав троицу на командной платформе. Под ними шумели палубы, ни на миг не прекращавшие работать.

Къярлскар сморщился, изучив обстановку, и обнажил клыки длиной с палец ребенка.

– Так, чего у нас тут? – спросил он. Его голос грохотал из огромной грудной клетки, как двигатель «Носорога», работающий на холостом ходу. Говорили, что он не повышал его даже в битве – в этом просто не было необходимости.

– Зонды запущены, – сказал Анъярм. – Скоро увидим.

Къярлскар фыркнул и уселся на троне. Для гиганта почти трехметровой высоты и двухметровой ширины, он двигался с легкостью и грацией. Его желтые глаза, спрятанные глубоко в низколобом черепе, блестели ясностью и бдительностью.

– Скитъя, мне это уже надоело, – сказал он. – Хель, это надоело даже смертным.

Он был прав. Уже весь флот Четвертой Великой Роты разочарованно гудел. Тысячи кэрлов и сотни космодесантников месяцами гонялись за тенями. Великий Волк ордена, Железный Шлем, занял их всех преследованием своей навязчивой цели на границах Ока Ужаса. Все системы в их долгом поиске были по сути одинаковы: покинутые или умиротворенные, а встречавшиеся конфликты были слишком унылы и незначительны.

Погоня за призраками была изматывающей работой. Охотники нуждались в охоте.

– Мы получили кое-что, – сказал в этот момент Анъярм, его голова слегка наклонилась, когда он проверил электропитание линз своего шлема. Пока он говорил, пикт-экраны, полукругом висящие над командной платформой, сверкнули и включились. На них появились данные зондов. Красно-коричневая планета всплыла перед взорами, увеличиваясь с каждой секундой. Зонды все приближались, и на такой огромной дистанции изображение было неустойчивым и искаженным.

– И чего это такое? – спросил Къярлскар, не показывая значительного интереса.

– Система Гангава, – ответил Анъярм, внимательно рассматривая пикты. – Одна планета, заселена, девять спутников. Последняя точка в секторе.

Изображения продолжали прибывать. По мере изучения их настроение Ярла начало постепенно меняться. Густые волосы на обнаженной шее слегка ощетинились. Жёлтые глаза уставились со звериным вниманием.

– Орбитальная защита?

– Пока ничего.

Къярлскар встал с трона, его взгляд был прикован к пиктам. Визуальный поток прояснился. Появилась поверхность планеты, темно-коричневая с грязно-оранжевыми полосами. Она выглядела как ржавый шар в космосе.

– Последний контакт?

– Перед Очищением, – сказал Анъярм. – Активность варп-шторма зарегистрирована семьдесят лет назад. По докладам эксплораторов этот мир зарегистрирован как заброшенный. Он в самом конце нашего списка, лорд.

Къярлскар не выглядел слушающим. Он напрягся.

– Фрей, – сказал Къярлскар. – Ты получил что-нибудь?

Планета продолжала увеличиваться, когда зонды заняли геостационарные позиции. Свирепые вихри облаков перемещались по поверхности. Когда рунный жрец посмотрел на передачи зондов, вены на его бритых висках начали пульсировать. Его рот сжался, словно от экранов поднимался какой-то едкий запах, вызывая отвращение.

– Кровь Русса, – выругался он.

– Что ты чувствуешь? – спросил Къярлскар.

– След. Его след.

Облака разошлись. Под ними были огни, расположенные геометрическими фигурами, огни невероятно огромного города. Формы были тщательно спланированными. Они причиняли боль глазам.

Къярлскар издал низкий рык удовольствия, смешанного с гневом. Его перчатки сжались в кулаки.

– Ты уверен? – спросил он.

Доспех рунического жреца начал светиться, сияние исходило из вырезанных на нем угловатых фигур. Впервые за многие месяцы вызывающий вирд выглядел взволнованным. Зонды-ауспики продолжали увеличивать изображение, показав в самом сердце города пирамиды.

Громадные пирамиды.

– Никаких сомнений, лорд.

Къярлскар позволил сорваться с губ свирепому, лающему смеху.

– В таком случае вызывайте говорящих со звездами, – прорычал он. – Мы сделали это.

Он посмотрел на Анъярма и Фрея, и его звериные глаза засияли.

– Попался, ублюдок. Магнус Красный на Гангаве!

Часть 1
Старые счетыГлава 1

Держась против ветра, Грейлок пригнулся и коснулся голой рукой плотного снега. Перед ним на север простиралась выбеленная равнина, опоясанная вдали огромными пиками.

Он вдохнул, глубоко втянув неимоверно холодный воздух. Добыча что-то чувствовала, и ветер пах страхом. Он напрягся, чувствуя, как натянулись его мышцы. Его суженные зрачки слегка расширились и стали едва различимы в почти белых радужных оболочках.

Еще нет.

Внизу, в нескольких сотнях ярдов, стадо сбилось в кучу от ветра, нервничая, несмотря на свои размеры. Конунгуры, редкая порода. На Фенрисе все обучалось цепляться за выживание, и эти создания не отличались от остальных. Две пары легких, чтобы выцеживать до последней молекулы кислород из разряженного воздуха Асахейма, огромные грудные клетки из наполовину сросшихся костей, ноги как у лани – вот только каждая толщиной с талию человека, пара витых рогов, шипастый спинной гребень. Удар ноги конунгура мог оторвать голову человеку.

Грейлок оставался напряженным, наблюдая за их передвижением по равнине. Он оценил дистанцию, по-прежнему прижимаясь к снегу. В его руках не было оружия.

Я – оружие.

На нем не было брони, и металлические разъемы панциря терлись о кожу его куртки. Рот оставался закрытым, и единственный тонкий след пара поднимался из его ноздрей. Асахейм был изнурительно холодным, даже для его усиленной физиологии, и здесь существовала тысяча способов умереть.

Конунгуры остановились. Вожак стада застыл, его величественный рогатый профиль возвышался на ослепительно-белом фоне.

Сейчас.

Грейлок выскочил из укрытия. Его ноги заработали, отбрасывая назад снежную пыль. Ноздри горели, втягивая воздух в его поджарое тело.

Конунгуры тут же понеслись, удирая от бегущего хищника. Грейлок быстро приближался, его бедра уже пылали. Второе сердце колотилось, наполняя систему насыщенной адреналином кровью. В ней не было мёда – он несколько дней воздерживался от пищи, очищая организм от боевых стимуляторов.

Мое чистое состояние.

Конунгуры бешено скакали, высоко перепрыгивая через разглаженные ветром сугробы, но Грейлок был быстрее. Его белые волосы развевались над вздымающимися плечами. Он обогнал самого медленного, несясь рядом со стадом и разжигая его панику. Группа разбила строй, бросившись врассыпную от несущего ужас среди них.

Грейлок сосредоточился на быке. Зверь был два метра в холке, более четырех тонн чистых мышц, двигавшихся на поразительной скорости. Он бросился за ним, чувствуя, как его ноги жжет резкой болью от перенапряжения. Страх зверя забил его ноздри, разжигая кровавое безумие, пульсирующее в венах.

Зверь резко повернул, пытаясь оторваться от него. Грейлок прыгнул, поймав шею животного вытянутой рукой и согнув ее для обхвата. Бык взбрыкнул, пытаясь разорвать хватку, лягаясь острыми копытами и ревя серию разносящихся эхом, кашляющих призывов о помощи. Грейлок взмахнул свободным кулаком и нанес удар по черепу конунгура. Он услышал треск костей, и существо отшатнулось в сторону. Грейлок вонзил свои когти в твердую, как лёд, плоть, потянув за связки и прижав зверя к земле.

Конунгур завопил и свалился, дергая ногами. Грейлок обнажил клыки и припал к глотке животного. Он укусил, один раз, второй, разрывая плоть и встряхиваясь как собака. Он сосал горячую кровь, чувствуя, как она струится по его зубам, и наслаждение убийством нахлынуло на него. Тело под ним дернулось, лягнуло последний раз, потом затихло.

Грейлок отбросил безвольную голову быка в сторону и запрокинул свою.

– Хьолда!

Все еще возбужденный погоней, Вэр Грейлок проревел о своём триумфе в пустой воздух, выплевывая кусочки крови и шерсть. К тому времени остальное стадо было далеко, удирая по льду на возвышенность.

– Фенрис хьолда!

Его крик разнесся по равнине. Грейлок посмотрел вниз и оскалился. Эндорфины насытили его кровь, и сердца колотились в тяжелый, волнующий унисон.

Мое чистое состояние.

Туша начала испускать пар, когда кровь забила ключом из ее бока. Грейлок оторвал плечо голыми руками, чувствуя горячие, влажные куски. Он проигнорировал остекленевшие глаза быка, пустые и быстро остывающие, оторвал полосы мяса и с жадностью впился в них, восполняя энергию, потраченную во время погони. Мясо конунгура было жирным, достаточно жирным, чтобы удовлетворить потребности даже его тела хищника.

Только когда Грейлок наелся, он заметил, что снег впереди него был потревожен. Он оторвался от своего пиршества, кровь заструилась по его подбородку. Что-то приближалось.

Он недовольно зарычал и поднялся. Зверь внутри него был все еще возбужден и бдителен, все еще наполнен удовольствием от убийства. Вдалеке, темным пятном на бледном небе приближался флаер. Он летел быстро, кружа над равниной и резко снижаясь.

Грейлок вытер рот, размазав кровь по белым волосам. Каждая мышца была по-прежнему напряжена, каждый волос стоял дыбом. Он недовольно зарычал.

Лучше бы это были хорошие новости.

Флаер с тупым, коротким носом подлетел поближе, избегая сугробов. Это был штурмовой корабль «скарр» с экипажем из четырех человек, с открытыми бортами и вооруженный спаренными болтерами под крыльями. Единственная фигура стояла, не держась, в открытом пассажирском отсеке, длинные рыжие волосы разметались от турбуленции при спуске.

– Ярл! – заорал новоприбывший сквозь рев, когда флаер остановился, зависнув в метре над землей. Поворотные двигатели пробили глубокие колодцы в снегу, расплавляя и испаряя его, превращая сугробы в жижу.

– Тромм, – прорычал Грейлок, не заботясь скрыть свой гнев. Он все еще не остыл.

Волчий Гвардеец Тромм Россек был в полном боевом доспехе. Он выглядел как обычно грозным и энергичным, а его глаза светились радостью.

– Новости от Къярлскара! Железный Шлем собирает нас!

Грейлок сплюнул на снег кровью.

– Прямо сейчас?

Россек пожал плечами, по-прежнему борясь с колебанием штурмового корабля.

– Так и сказал.

Грейлок покачал головой и бросил грустный взгляд на искалеченную тушу конунгура. Удовольствие от убийства сменилось оцепенением, тупой болью разочарования. С трудом он вернулся в охотничье состояние. Он почувствовал, как волосы на руках расслабились, когда он прыгнул и втянул себя в пассажирский отсек зависшего корабля.

– Доброе убийство? – осведомился Россек, широкая улыбка расплылась на его большом, татуированном лице.

– Доставь-ка меня назад в Этт, – пробормотал Грейлок, сев на металлический пол, когда кэрлы в кабине добавили мощности в форсунки.

Доброе.

Штурмовой корабль летел на северо-восток, лавируя между вечно вздымающимися пиками. Плато Асахейм было высотой в тысячи метров, и даже внизу на охотничьих равнинах воздух был опасно разряженным для смертных без дыхательных масок. Впереди флаера молодые горы громоздились друг на друга, покрытые льдом гигантские скалистые утесы смешались в восходящем порядке, все выше, все круче. Двигатели штурмового корабля завыли, неся его ввысь.

Грейлок повис на краю открытой платформы. Он чувствовал, как кровь на его лице начала кристаллизироваться. Он был почти без одежды и скоро холод обездвижит даже его тело, но он по-прежнему стоял на краю, позволяя холодному воздуху бушевать в его смертельно-белой гриве.

– Так что его растормошило? – спросил он, наконец, легко приспосабливаясь к резким виражам корабля.

Россек пожал плечами.

– Все Ярлы в зале. Кажись, что-то серьезное.

Грейлок заворчал и покачал головой. Спад удовольствия от убийства был как прекращение приема наркотиков. Он становился угрюмым и заторможенным.

Два человека на палубе штурмового корабля были физическими противоположностями. Россек был огромным, рыжеволосым, бородатым, с крупным лицом. Его нос был плоским и сломанным, шея широка и увита мускулами. На левой щеке извивалась татуировка дракона, заканчиваясь на виске, где выступали из кости шесть металлических штифтов. В другом Ордене это могло означать шесть веков службы. Россек не был таким старым – ему просто нравились штифты в черепе.

Его лорд был высечен из другого камня. Грейлок был жилист, гибок, а его кожа плотно обтягивала кости. Лицо Волчьего Лорда было вытянутым, словно сохраненное и закаленное сухими ледяными ветрами. Отсутствие доспеха позволяло увидеть заметную подтянутость его тела. Он был охотником, убийцей в чистом виде, быстрым, бледным и смертельным. Жестокое братство Влка Фенрика, сверхчеловеческих воинов Фенриса, чувствовало себя неуютно рядом с ним. Весь Этт знал о его искусстве охоты, но они не доверяли его задумчивости – и цвету кожи. Она была белой, а глаза – цвета стали.

Как призрак, говорили они. Снег на снегу.

– И что, все уже здесь? – спросил Грейлок, по-прежнему подставляя лицо ветру. На ледяные мурашки на обнаженных руках он просто не обращал внимания.

– Трёх Великих Рот ещё нет, одна из них – Къярлскара.

Грейлок кивнул. Железный Шлем собирал свои силы на Фенрисе, и бесконечные экспедиции ради охоты на его старого врага, казалось, закончились. Жажда Великого Волка найти Магнуса передалась и всем остальным, один только Грейлок высказывался против. Были тысячи других врагов для охоты, и многие из них будут стоять и сражаться, а не сбегать в эфир, когда петля затянется.

– Ну, посмотрим, – сказал Грейлок, глядя, как вырисовываются вдали горы.

Приближались громадные обрывы. Невероятно огромный пик вырастал на горизонте. Словно ядро Фенриса вырвалось сквозь его мантию поражающей воображение вершиной, конической горной массой, воспарившей в темнеющее небо. Её склоны были отвесны, покрыты снегом на зазубренных скалистых уступах, сверкая древним, непотревоженным льдом. В каждом направлении более низкие вершины переполняли пейзаж, теснясь к расколотому горизонту в тени Великого Плеча Всеотца, волда хамаррки, Мирового Хребта.

На фоне сгущающейся темноты разреженной атмосферы на далекой вершине сияли крошечные огни. Они отмечали обитель Небесных Воинов, дом полубогов, который сам был маленькой частью этого гигантского пика. Обитатели этого места, кэрлы и космодесантники называли его Эттом.

Для остальной галактики, охваченной благоговейным страхом перед вполуха услышанными легендами о крепости Русса и никогда не видевшей его, он был просто Клыком.

Грейлок бесстрастно смотрел на приближающиеся огни. Подлетали другие самолеты, по меньшей мере, три. Железный Шлем стягивал все свои силы домой.

– Неужто он всё-таки сдался? – сказал Грейлок, наблюдая, как приближаются мигающие огни стыковочной платформы. – Неужто его терпение наконец-то иссякло?

– Вирмблейд[4]4
  Искаженное «Змеиный клинок». Wyrm – норв., blade – англ.


[Закрыть]! Хватит уже заниматься сплайсингом[5]5
  Сплайсинг (от англ. splice – сращивать или склеивать концы чего-либо) – процесс вырезания определенных нуклеотидных последовательностей из молекул РНК и соединения последовательностей, сохраняющихся в «зрелой» молекуле, в ходе процессинга РНК.


[Закрыть]!

Одаин Штурмъярт шагнул в лабораториум, нетерпеливо оттолкнув в сторону трэлла-телотворца. Огромный рунический жрец, облаченный в инкрустированную печатями броню, ударил посохом по полу и волны избыточной энергии растеклись по камню.

Тар Арьяк Хралдир, носитель Змеиного клинка, давшего ему имя, оторвался от своей работы. Слабое освещение придавало его глазам вид озер богатого смолой янтаря. Волчий жрец был рассержен, и его усталое, неприятное лицо нахмурилось. Пара изогнутых клыков оттянула его губы, когда он громко выдохнул. Медленно, испытывая боль от сутулой позы, в которой он находился так долго, Вирмблейд выпрямился.

– Гремящий костями, – пришел язвительный ответ. – Выбрал самое неподходящее время.

Перед ним на металлическом столе были расставлены длинными рядами пробирки, содержащие прозрачную жидкость. Каждый был маркирован одной руной. Некоторые стояли в стороне, некоторые были соединены друг с другом микрофиламентом[6]6
  Микрофиламенты – нити диаметром 6 нм, состоящие из глобулярных молекул белка актина, которые в присутствии АТФ соединяются друг с другом в длинные цепи.


[Закрыть], другие – полосами проводящего пластволокна.

Вирмблейд сделал знак пальцем, и свет в комнате усилился. Светильники показали облицованные белым кафелем комнаты, ведущие одна в другую, как помещения в норе. Противовзрывные двери закрылись, загородив то, что находилось за ними. Прежде чем они захлопнулись, промелькнула картина модулей оборудования, гудящих вокруг блестящих центрифуг, пиктов, постоянно обновляющихся рядами рун, и цистерн размером с человека с полупрозрачной жидкостью напротив стен. Внутри этих цистерн были подвешены темные тени, неподвижные и молчаливые.