355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » А. Веста » Змееборец » Текст книги (страница 3)
Змееборец
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 00:10

Текст книги "Змееборец"


Автор книги: А. Веста


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Волчий пастырь

Автомобильный пробег Москва – Чертухинск оказался тяжелым испытанием для старенького «жигуленка» и его экипажа. Чем ближе они подъезжали к Чертухинску, тем беспокойнее вел себя Ленин, он прятал голову в плечи, а свою знаменитую кепку надвинул низко, на самые глаза.

Они уже преодолели две трети пути, а может, и больше, когда автомобильный движок застучал и стал работать с перебоями. Машина тряслась и глохла. Изнутри по капоту что-то надсадно стучало, точно просилось на волю. В довершение всех бед Варвара забыла дома карту и пропустила поворот на крепкую насыпную дорогу. Свечерело, а до Чертухинска они так и не добрались. Машина, чихая и кашляя, ползла по лесной просеке, укрепленной давними гатями из гнилых стволов и валежника. О том, чтобы вернуться на трассу, не могло быть и речи, к тому же кто-то еще изредка ездил по заглохшей дороге – на мягком грунте остались следы мощных протекторов.

– Ты учти, – наседал Эфир, – что ни я, ни тем более Владимир Ильич копаться в моторе не умеем, мы, скорее, теоретики и авантюристы, чем…

Варвара не слушала причитаний Эфира. Глядя на унылую вечернюю дорогу, она мечтала о ночлеге в лесном углу или на чердаке крестьянского дома. Она попробовала позвонить отцу, но телефон оказался разряжен. Солнце село, и в воздухе заметно похолодало.

– Батюшки, я у Вареньки пальто забыл! – внезапно забеспокоился Ленин.

– Не замерзнешь, дедушка, – утешил его Эфка. – Летом ночи теплые.

Дорога постепенно спустилась к озеру, и глубокие лужи превратились в скважины, полные малинового закатного неба. Впереди живописно светилась розовая полынья. Но на этот раз красота не спасла, а скорее погубила и без того незадавшуюся экспедицию. Колеса просели в болотистой хляби, несколько минут машина честно пыталась вырваться, пока окончательно не присосалась юзом к жидкому грунту, и все усилия мотора и отжатых рычагов привели только к тому, что колеса погрузились в трясину по самую ступицу. Мотор сипло кашлянул и заглох, машина стала медленно остывать.

– Ну что дальше? Высадишь «дедушку» здесь в лесу или за руку доведешь до ближайшего колхоза? – допытывался Эфир. – Самое время наведаться к аборигенам, попросить домкрат или трактор, а то и раскулачить кого-нибудь, в конце концов! Как ваше мнение, товарищ Ленин?

– Я устал от революционных фраз! – строго ответил Ильич и вышел из машины.

Варвара распахнула капот и безнадежно смотрела в сумрачный лабиринт трубок и проводов.

– Позвольте пожать вашу руку, товарищ Варя! – Ильич потряс ее перепачканную машинным маслом ладонь и направился в темные вечерние заросли.

Варвара не сразу поняла, что это прощанье. Прошло довольно много времени, вокруг густо стемнело – Ильич не возвращался.

– Владимир Ильич! Товарищ Ленин! Вернитесь! – безнадежно взывала Варвара в гулкую чащу. – Эфка, ну сделай же что-нибудь! Он ведь заблудится – тут кругом болота!

– Ты бы лучше о себе подумала! – пробурчал Эфир.

В ответ Варвара решительно сняла городские босоножки на высоких каблуках и пошла напролом, через заросли к едва видному в потемках озеру. Она все еще звала Ильича, но с каждой минутой голос ее звучал все слабее и безнадежнее.

Варвара спустилась в низину, и отблески зари погасли за черной грядой леса, но она упрямо ступала между кочек, чуя тревожный холодок между лопаток, словно за ней неслышно скользил крупный зверь. Цвет его шерсти сливался с сумерками, а мягкий бесшумный бег тонул в шорохе ее шагов. Идти становилось все труднее, колючая трава обвивалась вокруг ее ног, стерегла, не пускала к озеру. Внезапно буйную растительность сменил короткий упругий мох, но это был ненадежный путь. Почва под ногой колыхалась, словно Варвара шла по проседающему батуту. Внезапно ее правая нога ушла по колено в болотную жижу, и, потеряв равновесие, девушка упала в раскрывшуюся под ней полынью. Густой ил сомкнулся над ее головой, но Варвара вынырнула, задыхаясь и хватая ртом воздух. Судорожным рывком она дотянулась до кочки с травяной макушкой и попробовала подтянуться, но трава вышла с корнем. Она даже не поняла, что тонет. Голени и бедра сжали ледяные щупальца и поволокли в глубину, рот заливала черная, вспучившаяся вода. Вдруг резкий рывок будто приподнял ее над трясиной, но тысячи скользких пальцев ухватились за щиколотки и впились в тело. Болото упруго тянуло ее к себе, тело наливалось свинцовой тяжестью. Сильный, умелый рывок повторился, кто-то темный, незримый в ночном сумраке, вытащил ее на траву и похлопал по щекам. Варвара очнулась, приподнялась на локтях – все ее тело напоминало тинный сгусток. Позади нее раздались легкий треск и шорох ветвей.

– Не уходи, я не знаю дороги! – прохрипела Варвара, но ее спаситель уже исчез.

Она мучительно откашлялась, встала, сделала шаг к лесу и вновь провалилась, на этот раз по колено. Осторожно она выбралась на кочку и сжалась в комок.

Внезапно что-то легко коснулось ее плеча. В темноте ей показалось, что к ней тянется толстая извивающаяся гадюка. Она сорвалась с кочки и бросилась прочь, не разбирая дороги, спотыкаясь и разбрызгивая лужи голыми пятками.

– Стой! – прикрикнули на нее из темноты. – Возьми палку, если не хочешь остаться здесь!

Она вернулась, поскуливая от страха, и послушно схватилась за протянутый ей еловый комель.

Незнакомец в один рывок перетащил ее на сухую устойчивую почву. Немного отдышавшись, Варвара попробовала разглядеть своего спасителя и замерла, опустив глаза. Он был молод, скорее даже юн, и в сумерках летней ночи походил на античную статую из белого мрамора, дерзко обнаженную и столь же бесчувственную.

– Ты действительно не знаешь, куда идти? – В его ровном голосе не слышалось ни заботы, ни удивления.

Варвара виновато пожала плечами.

– Пойдем!

Он взял ее за руку и повел сквозь чащу.

– Вот дорога, по ней выедешь на трассу.

– Боюсь… Боюсь… – прошептала Варвара.

Она крупно тряслась и едва держалась на подгибающихся ногах. Незнакомец доволок ее до большого, едва различимого в сумерках камня.

– Сиди здесь! – приказал он.

Вскоре он вернулся с ворохом сухих еловых веток, нащипал тонких ленточек бересты и обернул ими небольшой осколок кремня. С силой ударив о камень, он высек искры, береста нехотя занялась, и вскоре над валежником заструился душистый дымок. Энергично орудуя широким опахалом из большого куска коры, незнакомец быстро и умело развел огонь. Его красивое, тонко прорисованное лицо окрасились в цвета пламени, и прозрачный лед глаз немного подтаял изнутри.

«В гостях у Лешего…» – улыбнулась Варвара своей догадке. Кому, как не ей, дипломированному психологу, знать, что бесплотные порождения людских фантазий полны энергии мечты и жажды воплощения и мы в любую минуту можем позвать их из лунного сумрака и наделить силою своей любви. Может быть, она слишком доверилась своим мечтам о волшебниках и магах, о витязях-оборотнях и теперь лишь смотрит в зеркало своих снов, нет еще глубже – в глаза лесного духа, Веденя, Волчьего или Змеиного царя?

В его неуловимо-изменчивой внешности не было обычного земного равновесия: густые брови казались слишком темными в сравнении с копной светлых перепутанных волос, таких длинных, что они покрывали лопатки, а вот бороды не было вовсе, что немного странно для Лешего. Не было даже пушка или щетинки над верхней губой. Варваре подумала, что Духи, Ангелы и Демоны, даже такие страстные и своевольные, как школьный Демон, похитивший Тамару, начисто лишены этой благородной растительности, должно быть для того, чтобы их природная чуждость детям Адама бросалась в глаза.

Леший зажег костер, ушел в свои владения и больше не возвращался. Варвара подбросила в огонь охапку ветвей, быстро согрелась и ощутила прилив смелости. Взошла полная луна, и в лесу стало таинственно-светло, точно в ожидании праздника. За деревьями живым серебром играло озеро. Стряхнув с плеч и живота остатки тины, Варвара решила дойти до воды и выкупаться. Осторожно ступая, она вышла к ясному лунному зеркалу, подернутому теплым туманом. Зайдя по грудь в парную воду, она легла на спину и покачивалась в упругих волнах.

Вода озера неярко светилась, играла, точно в глубинах шевелилось разноцветное пламя – рубиновое, сапфировое и изумрудное. Оглянувшись на пустой берег, Варвара освободилась от мокрого грязного платья, прополоскала его и оставила на берегу. Она медленно плыла между спящих лилий, наслаждаясь тишиной и теплом ночного озера, и внезапно снова увидела его. Он стоял по пояс в воде, подняв лицо к луне и положив руки на затылок. С его длинных, точно стеклянных волос струилась озерная вода. Он был похож на грациозного сильного змея в лунной чешуе. Варвара хотела повернуть, но, как назло, заскребла коленями об отмель и встала, прикрыв ладонями груди. Чутко повернувшись на едва слышный звук, незнакомец молча уставился на Варвару, изучая и оценивая ее.

– Не смотри, – попросила девушка.

– Чего ты боишься – своего сердца или этой ночи? Если хочешь, подойди ко мне, а не хочешь – плыви дальше.

Варвара несмело подошла и встала рядом, млея от робости и незнакомого прежде счастья.

– Посмотри, как оно играет, – незнакомец показал на яхонтовое свечение воды, – люди зовут это озеро Светень. Так бывает только одну ночь в году, в эту ночь надо загадывать желания, только осторожнее, потому что все сбывается.

– Я бы хотела еще раз увидеть тебя…

– Странное желание, но мне оно нравится, – пожал плечами незнакомец и коснулся ладонью ее щеки, и Варвара невольно ответила на эту властную ласку, точно всю жизнь ждала ее.

Незнакомец осторожно вынул из ее волос серебряный гребень, снял со стебля крупную душистую лилию и закрепил им цветок наподобие короны.

– Так красивее, – заметил он.

Варвара осторожно коснулась его руки и сквозь озерный холод ощутила упругий ток его крови. Он был живой, он был рядом, и они были совсем одни в этом теплом лунном озере, в этом ночном волхвующем лесу.

К костру они вернулись вдвоем.

– Садись поближе к огню и обопрись на мою спину, – предложил он.

Они сели молча, спина к спине, и Варвара желала лишь одного, чтобы эта светлая ночь никогда не кончалась. Вся ее жизнь, смешная и суматошная, но не лживая, была лишь подготовкой к этой странной встрече.

– Как тебя зовут?

– Анастас…

– Анастас, значит Воскресший? Можно я буду звать тебя Стас?

– Зови меня Воскресший, – подумав, предложил он.

– А я – Варвара, – сказала девушка, не дождавшись самого простого и нужного вопроса.

– Мне нравится твое имя – оно дикое, лесное, как рык волчицы, защищающей детенышей.

– Ты хорошо знаешь волков?

– Волки благороднее и честнее людей, – уклончиво ответил Воскресший.

– Волчий пастырь… – наконец нашла Варвара подходящее сравнение. – Ты не носишь одежду, чтобы быть ближе к природе?

– Ближе к природе? – насмешливо переспросил Воскресший. – Опять эта вечная человечья слабость и половинчатость! Я не хочу быть ближе к природе, я сам хочу стать природой, ее разумом, нервным сплетением, ее богом, ее птицей, ее волком, ее змеем!

– Змеем?

– Да, змеем, не все ли равно? – Он протянул руки к огню, и пламя доверчиво лизнуло его тонкие сильные пальцы. – Только не человеком, – заключил Воскресший.

– Почему? – испуганно спросила Варвара.

– Потому что вся ваша так называемая цивилизация – это затянувшаяся игра со смертью. Большинство твоих собратьев по развитию не отличаются от кролика, а по кругозору – от свиньи, самые сообразительные достигают уровня обезьяны и показывают чудеса социальной дрессировки. При этом человеческая обезьяна абсолютно зависима от своих игрушек, от множества повседневных вещей, которые она не может сделать сама. Она строит города-убийцы, она травит живую душу природы и доставляет ей невероятные страдания. Человек предал природу и тем нарушил заповеди!

– Но ведь носить одежду тоже заповедь…

– И дал им Господь одежды кожаные? – передразнил ее Воскресший. – Все было с точностью до наоборот. Сначала с обезьяны насильно сняли «одежды». Над природным существом, развивающимся по закону эволюции, была произведена революция. Его силой извлекли из природы, поселили в эдемской клетке, провели серию экспериментов над его генетикой – и вот, пожалуйста, хомо сапиенс, «раб Божий», готов!

– Это сделал Бог?

– Все боги, когда-либо воочию являвшиеся людям, были космическими пришельцами-гуманоидами, а значит, все теми же космическими обезьянами, и все они хотели лишь одного: ограбить Землю и устроить космический зоопарк с уморительной двуногой зверушкой. Поэтому еще тепленькому Адаму сразу поставили строгий запрет. Вспомни: а от древа познания добра и зла не ешь от него, – и я бросаю вызов всем вашим ложным богам!

– Поэтому ты и уходишь в природу добровольно и навсегда? – спросила Варвара.

– Ты снова ничего не поняла. Рукотворный хаос скоро уничтожит сам себя и наступит время иного закона – закона Природы и Космоса. Все живое обязано восходить к Божеству. Через тернии к звездам! А хаос, бессмысленность и слабость уничтожат сами себя. Я возвращаюсь к самому себе, к начальной простоте и первичному единству со всем миром.

– Как у раннего Платонова – братство звезд, зверей, трав и человека? – догадалась Варвара.

– Да, и человека… Заметь, этот, первый после Бога, стоит на последнем месте в этом вселенском братстве.

Варвара не слушала, что говорил Воскресший. Его голос, полный живой боли, волновал и тревожил ее. Эта ночь, полная движения, шорохов и их горячего дыханья, была необозрима, как бездонное синее озеро, как звездное небо над ним. Над лесом плыла луна, и ее тонкая пряжа окутывала мир.

– А ведь я ждал тебя, Дева, – внезапно сказал Воскресший. – Именно тебя, нагую девочку, с озерной лилией во влажных кудрях. Видишь этот камень? – Он показал на величавый валун, напополам расколотый молнией. – Если в полнолуние оставить в его расщелине белый холст и красные нитки, то через семь дней найдешь здесь вышитую свадебную рубаху.

– Ты пробовал?

Воскресший покачал головой.

– Я обязательно принесу сюда холст и нитки, – пообещала Варвара, – для двоих…

Едва касаясь ладонями, Воскресший погладил ее по распущенным волосам, и Варвара зажмурилась, чтобы это касание проникло глубже и осталось в ней. Воскресший вынул из ее волос гребень с усталым озерным цветком, и Варвара порывисто и неловко обняла его за шею, но, коснувшись затылка и выпуклого верхнего позвонка, внезапно ощутила прикосновение острых, царапающих кожу чешуек.

– Кто ты? – прошептала она сквозь внезапный нахлынувший страх, но Воскресший с мягкой силой коснулся ее рта, умоляя о молчании, и его жаркий трепещущий язык оставил на ее губах мгновенную миндальную горечь и ощущение ожога.

Пошатываясь, словно слепая, Варвара вернулась к костру. В траве блеснул выпавший гребень, Варвара подняла его и стиснула в ладони. Укус острых зубьев немного отрезвил ее. Воскресший догнал ее и сел рядом.

– Причеши мне волосы, – с внезапным чувством попросил он.

Он прилег у костра, склонив голову на ее колени. Варвара с нежностью водила гребнем по его волнистым прядям, но на зубьях раз за разом оставались ряска и водоросли, хотя волосы Воскресшего казались абсолютно чистыми.

На рассвете солнце зажгло каждую травинку. Птичье пение и свист, бурная радость летнего рассвета заполнили мир.

– А сейчас уходи. Мне надо побыть одному, – приказал Воскресший торопливо и почти раздраженно.

– Как мне найти тебя?

– Захочешь – найдешь! Здесь ближе к берегу есть тропа, по ней выйдешь к людям.

– Погоди! – Варвара протянула ему литой гребень. – Возьми на память!

Этот гребень, сделанный из неизвестного металла, по красоте не уступающий серебру, а по прочности стали, передавался в их роду незапамятно давно. Он был сотворен безо всяких украс или излишеств и служил свадебным подарком, но его остро заточенные зубцы могли превращаться в разящее оружие и, должно быть, помнили и человечью, и звериную кровь.

– Гребень? – Воскресший удивленно осмотрел подарок, похожий на острогу или маленький трезубец. – Откуда он у тебя?

– Перешел по наследству. В нашем роду было много кузнецов, кто-то сварганил. Ведь мы Варгановы… Возьми, это залог того, что мы еще встретимся.

– Пусть будет, как ты хочешь.

Воскресший сжал гребень в кулаке и бесшумно растворился в зарослях.

Варвара нескоро нашла на берегу мокрое платье, кое-как оделась, заколола волосы сосновым сучком и медленно побрела по едва намеченной тропке. Все, что случилось с нею на маковой заре, в шелковых травах Светеня, еще не стало воспоминанием, и ей было жутко и радостно возвращаться в минувшую ночь. Чтобы полюбить оборотня, лесного Веденя, нужны чистое, смелое сердце и дикая первозданная кровь. Чертухинский лес – его дом, озеро – бездонная чаша.

Чтобы расколдовать его, нужно воткнуть заговоренный нож в сухой пень и трижды перекувырнуться через голову, и она сумеет освободить его пленную душу.

Неверная, теряющаяся в осоке тропка привела ее к вчерашней стоянке. Ее родного белого «жигуленка» нигде не было видно, на его месте красовался черный внедорожник. Варвара с тревогой оглядела его лакированную броню и алого дракона, распластавшегося на капоте, и только теперь вспомнила о брошенном Эфире, но, к ее удивлению, Эфир был не один…

Лилит

Добровольное одиночество бывает целебно для сильных и взрослых душ. Вынужденное одиночество чаще воспринимается как тяжелое наказание, и Эфир сполна испытал тоску и отчаяние всеми покинутого существа. Едва скрылся в дебрях дедушка Ленин и следом за ним растворилась в зарослях Варвара, Эфиру сразу стало как-то холодно, и он забился в еще теплый салон машины. Тревога за милую недотрогу сменилась отупением и страхом. Над лесом взошла полная луна, и, глядя в ее бледный жутковатый лик, Эфир тоскливо завыл. Окончательно продрогнув, он все же решился вылезти из машины и развести костер, надеясь, что огонь будет маяком для Варвары.

Внезапно за поворотом лесного проселка взревел мотор, и по ухабам запрыгал яркий свет фар. Не выключая мощных рефлекторов, рядом с увязшим «жигуленком» притормозил японский джип. Деморализованный Эфир готовился к худшему, и это худшее не заставило себя ждать. Пленительный женский силуэт при яркой подсветке со спины выглядел еще тоньше и эффектнее. Девушка была коротко подстрижена и одета в черный облегающий костюм. Со стороны она походила на гибкую ящерку или на саму Хозяйку Медной горы, на время сбросившую изумрудную чешую.

– Что за дела? – Она уперла руки в едва намеченные бедра и угрожающе выгнулась. – Вы что! Уберите с дороги этот хлам!

Голос у нее оказался слишком низким для ее субтильного сложения. Эфир огладил кудлатую шевелюру и вежливо заметил, что сегодня «ухи не ел» и вообще еще не ужинал.

Взбешенная водительша пнула багажник «Жигулей» носком черной туфельки:

– Идиот! Быстро крепите трос!

Эфир послушно зашел по колено в черную жижу и дрожащими руками прикрепил трос к переднему бамперу. Сквозь мощное рычание внедорожника он едва расслышал жалкий треск, бампер оторвался и шлепнулся в грязь.

– Ну и что прикажите делать? И зачем вы приперлись сюда, обалдуй?!

– Пленительная, злая, неужели для вас смешно святое слово «друг»? – пробормотал оскорбленный Эфир. – И вы желаете на вашем лунном теле следить касанья только женских рук?

Незнакомка замерла.

– Почитай-ка еще, – неожиданно попросила она и подошла к Эфиру почти вплотную, а он невольно залюбовался ее точеным лицом, словно нарисованным японским художником-графиком. Лицо незнакомки и впрямь принадлежало к какому-то древнему восточному типу. Идеальные полукружья бровей удивленно приподнялись над чуть раскосыми, но безупречно большими глазами, маленький рот дрогнул и раскрылся, а лицо, только что наглое и самоуверенное, внезапно стало умоляющим, как у девочки, которая просит купить котенка.

– О, женщина! Ты книга между книг, завещанный запечатленный свиток. В твоих строках безумен каждый миг… – припомнил Эфир, чувствуя, что память впервые его подводит. – О, женщина, ты ведьмовский напиток! Он жжет уста, едва к устам приник, но пьющий пламя подавляет крик и славословит бешено средь пыток!

Эфир умолк, но зов страсти уже опалил незнакомку. Она зажала уши и отвернулась, так чтобы он не видел ее лица.

– Ладно, надо что-то делать. – Девушка посмотрела на машину. Под ее взглядом «жигуленок» еще глубже осел в болотистый грунт. Цепкие травы потянулись к дверцам и капоту и через минуту опутали автомобиль, как болотные лианы. Гибкие хищные стебли и ветвистые побеги потянулись к стеклам и обвили дворники. Живая зелень с жадностью пожирала металл, и «жигуленок» растворялся в ржавчине и стремительно уходил в землю. Вскоре от него осталась лишь жалкая кучка обломков, утопающая в пышной болотной растительности.

– Это что, гипноз? – пробормотал опешивший Эфир.

– Не переживай, она свое отбегала… Садись, дружок, подвезу, – внезапно предложила незнакомка.

– Нет-нет, я не могу уехать, я тут не один, – тряхнул шевелюрой Эфир.

– А с кем же?

– Да так, одна знакомая, у-учились вместе, – сорвалась с языка предательская правда…

– И где же она?

– В лесу… г-гуляет. – В низине роса была гуще, и Эфира уже трясло от сырости и пережитых волнений.

Девушка посмотрела на пляску зеленых стрелок на встроенном циферблате и вздохнула:

– Ладно, все равно я уже опоздала, будем тебя спасать…

Она достала из машины бутыль из черного стекла и налила в пластиковый стаканчик что-то густое и тягучее, потом протянула стаканчик Эфиру. Он покорно глотнул странный, терпко пахнущий напиток, от чего низкая утренняя звезда вдруг заплясала над верхушками елей и по-восточному влажные очи его спасительницы стали внезапно близкими.

– Ее глаза – подземные озера, покинутые царские чертоги. Отмечена касанием позора, она давно не говорит о Боге. Ее уста – пурпуровая рана от лезвия, пропитанного ядом; печальные, сомкнувшиеся рано, они зовут к непознанным усладам. И руки – бледный мрамор полнолуний. В них ужасы неснятого проклятья…

Девушка с тревогой вгляделась в его полное, покрытое испариной лицо, и когда Эфир пошатнулся под напором чувств, она дружески положила руки на его плечи, и сквозь тонкую майку Эфир ощутил острое покалывание ее коготков.

– Кто ты? Так со мною еще никто не говорил, – прошептала она.

– Я Странник, очарованный твоей красотой. Как тебя зовут?

– Лилит…

– Как первую жену Адама? – Мысли Эфира путались, но он всей душой жаждал продолжить общение. – Эта женщина была сотворена раньше Евы… Творец не стал на ней экономить и создал ее из вещества земли и звездного света.

– Но Лилит не понравилась Творцу, – вздохнула девушка, – и ее заменили другой женщиной, примитивной, как морская свинка, но каждый Адам по-прежнему тоскует о Лилит.

– Я тоже, хотя я вовсе не Адам, – признался Эфир. – У меня смешное и даже нелепое имя, меня назвали Эфиром, в честь химического соединения.

– Твое имя означает «скрытый огонь», – утешила его Лилит. – Но ты совсем продрог, давай добавим скрытого огня!

Ее дыхание пахло горьким миндалем, и чтобы этот дразнящий аромат не растаял, Эфир доверчиво обнял Лилит.

– Лилит… Лунный демон, бессмертный женский дух и неутолимая жажда, – бормотал он с нарастающим чувством.

В ответ Лилит сделала резкое короткое движение, точно открыла себя, и облегающий комбинезон с шорохом упал к ее ногам, как змеиная кожа.

Эфир очнулся от жарких солнечных лучей, весь облепленный жгучими муравьями и кровососущими насекомыми. Лилит исчезла. Он неуверенно ощупал себя и попытался собраться с мыслями, абсолютно уверенный, что после ее поцелуя просто потерял сознание и вся бесстыдная фантасмагория, в которой он принимал живейшее участие, ему приснилась.

Черный внедорожник жарился на солнце. Внезапно ветки орешника раздвинулись, из зарослей, нетвердо ступая, вышла Варвара. Ее оголенные руки и высоко открытые ноги были исхлестаны ветками и изжалены крапивой, а блуждающий взгляд не сразу остановился на Эфире.

– Где ты была? С тобою все в порядке? – Он попробовал вынуть сосновую веточку из ее перепутанных волос. – Мокрая… Холодная… Простудишься же…

– Кто это? – спросила Варвара, испуганно глядя за его плечо.

Лилит, по-видимому, возвращалась с озера, глаза ее были укрыты за стеклами солнцезащитных очков. На ней был чопорный черный купальник. Ее бледная кожа отливала на солнце оливковой желтизной, а коротко подстриженные черные волосы блестели.

– Варенька, познакомься, это Лилит, – смущенно пробормотал Эфир.

– Ага, – неопределенно бросила Варвара и отвернулась, пытаясь отыскать машину. Среди юной зелени еще белели куски коррозирующего металла со следами белого лака. – Где моя машина? Вы что, утопили ее?

– Не стоит переживать, – заметила Лилит. – В ней не было ни одной целой гайки.

– Это… подло… – Губы Варвары затряслись – жалкая, багровая, она чувствовала себя совершенно безоружной перед этой наглой, отточенной красотой. – Ну, хорошо, я дойду до Москвы пешком!

– В таком виде? – приподняв очки, Лилит окинула взглядом ее босые израненные ноги. – Не ломайся и садись в машину, пока зовут.

Плавно покачивая бедрами, она пошла к своему внедорожнику.

Варвара проводила ее взглядом и обратила внимание на странную татуировку, тянувшуюся вдоль позвоночника. На затылке Лилит, чуть ниже нежной щеточки волос, виднелись три сплетенных треугольника, от них тянулся более мелкий узор, вроде змеиной чешуи, ромбов и полосок, а на крестце вновь проступали сплетенные треугольники.

– Варюха, ты что, ревнуешь? – не то злорадствуя, не то сочувствуя, спросил Эфир.

– Нет, не ревную, но рядом с ней мне просто нечем дышать, понимаешь?

– Понимаю. Она биологически подавляет тебя. Ты привыкла безраздельно властвовать надо мною, а эта девушка ничего не требует, но дает все!

– Ах вот до чего уже дошло… А от древа познания добра и зла не ешь от него… – прошептала Варвара. – Берегись, от нее пахнет смертью, словно она не живой человек, а труп, который вынули из могилы.

– Это она-то труп?! – взорвался Эфир. – Это ты едва не заморозила меня своим холодом!

– Ладно, чего уж там… Совет вам да любовь! Но мне надо в Москву, ведь сегодня понедельник, кажется…

– Часа через три будешь в Москве, – заметила Лилит, должно быть, она слышала весь разговор от начала до конца.

Мотор победно взревел, Эфир торопливо занял переднее сиденье. Сердце Варвары словно обдали кипятком – ее верный и безупречный рыцарь покидал ее, очарованный Лилит. И внезапно изменив свое решение, словно изменив себе, Варвара запрыгнула на заднее сиденье.

Через полчаса автомобиль вырулил на московскую трассу. Лилит уверенно вела машину по пустому утреннему шоссе.

– Какими судьбами в этих краях? – километров через десять спросила она у Варвары.

– Я… бабушку навещала…

– А где пирожки? – весело спросила Лилит.

– Серый волк слопал, – буркнула Варвара. – А ты-то как в лес попала?

– Срезала угол от дома до шоссе. Я всегда так делаю.

– Ты живешь в Чертухинске? – изумился Эфир, явно желая польстить невозмутимой красавице.

– Работаю, живу, – повела острым плечиком Лилит. – На озере у нас коттеджный поселок, и работа близко.

– Какая, если не секрет?

– Элитная клиника, – на этот раз неохотно ответила Лилит.

– «Валхалла»? – спросил Эфир, выудив из «запаски» рекламный проспект какой-то шикарной клиники.

Вместо ответа Лилит прибавила скорости.

На въезде в город они удачно избежали утренних пробок, и часа через два черная лакированная машина затормозила у Варвариного подъезда. Высадив Варвару, Лилит и Эфир исчезли в дымном облаке.

Впервые в жизни Варвара ощутила полную беспомощность и растерянность. Пропавший Ленин, лесной оборотень, утонувшая машина, зловещая улыбка Лилит и предательство Эфки, хотя никакого предательства не было, не век же ему таскаться за ней безропотной тенью! Все пестрым клубком смешались в ее голове.

Отец опять уехал на службу, хотя в этот день по графику он должен был отдыхать. Что делать? Позвонить и сказать, что машина утонула в чертухинских болотах? Но тогда пришлось бы рассказать и все остальное. Нет, она сама выпутается из этой истории. Для начала она позвонила на работу и запинающимся голосом что-то наврала, потом безо всякого желания приняла ванну и долго слонялась по квартире, завернувшись в старое полотенце.

Минувшая ночь билась в ее жилах волной нервного возбуждения, спать не хотелось. Тайна требовала немедленной разгадки. Она осторожно обошла стул с висящим ленинским пальто и, стыдясь самой себя, ощупала шелковую подкладку карманов. Вся ее добыча состояла из нескольких хлебных крошек и смятой бумажки с расплывшимся телефоном. Не в силах ждать ни минуты, Варвара набрала номер, и, слушая свое часто стучащее сердце, дождалась, пока на том конце сняли трубку.

– Слушаю, – со вздохом произнес женский голос. – Пожалуйста, говорите громче, вас не слышно…

Варвара попробовала представить себе владелицу этого тихого, с невыплаканной слезой голоса: не молоденькая, лет за сорок. Судя по грудным ноткам – полная. Она чем-то расстроена или грустит постоянно.

Не справившись с волнением, Варвара сначала заявила, что она психолог и часто ведет телефонные опросы, потом заговорила о возможных общих знакомых и, окончательно перепугав свою собеседницу, сказала, что телефон вместе с пальто оставил в ее машине случайный пассажир и теперь она просто обязана его разыскать.

– Нам надо срочно увидеться, – прошептала Варвара, точно кто-то третий мог услышать ее бегущий по проводам голос.

– Хорошо, приезжайте… – Женщина назвала адрес.

– Как вас зовут? – невпопад спросила Варвара.

– Елена Петровна… фамилия – Родина, – тихо и покорно ответила женщина.

«Родина-мать» – мелькнуло в голове у Варвары, и этот случайно пришедший на ум образ оказался вещим.

Елена Петровна статью напоминала монумент Родине-матери в Волгограде, и трагически напряженное лицо лишь подчеркивало это сходство.

Варвару немного удивило, что хозяйка спросила ее паспорт, долго изучала записи и только потом пригласила девушку внутрь просто обставленной и даже бедноватой квартиры.

Варвара бочком прошла в тесную комнату и пристроилась на диване, рядом со столом, где лежали распечатанные бухгалтерские бумаги и стоял стакан давнишнего чая. Елена Петровна села напротив и вопросительно взглянула на гостью. Окончательно смешавшись, Варвара извлекла из сумочки и протянула хозяйке прозрачный файл с расправленной запиской:

– Вот, взгляните, может быть, вам знаком этот почерк?

– Откуда у вас это? – прошептала Елена Петровна, не отрывая глаз от бумажного клочка.

– Я расскажу все, что знаю, не волнуйтесь, пожалуйста. Но сначала скажите – кто, по-вашему, мог ее написать?

– Славик… – выдохнула Елена Петровна и, немного укрепившись в голосе, добавила: – Мой сын без вести пропал три года назад. Скорее скажите – откуда, откуда у вас этот телефон?!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю