Текст книги "Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года"

Автор книги: А. Ермолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

[73] В главную квартиру при селении Красной Пахре прислан от государя генерал-адъютант князь Волконский собрать подробные сведения о состоянии армий. От него узнал я, что, отправляя из Петербурга Кутузова к армиям, государь отдал ему подлинные мои к нему письма, дабы мог он составить некоторое понятие о делах и обстоятельствах до прибытия его на место. Это истолковало мне совсем не прежнее расположение ко мне Кутузова, сколько впрочем ни было оно прикрыто благовидною со стороны его наружностию. Пред отъездом своим князь Волконский объявил мне, что государь, желая узнать, отчего Москва оставлена, без выстрела, сказал: "Спроси Ермолова, он должен это знать". По просьбе его я обещал ему записку, но с намерением уехал из главной квартиры.

[74] Известный блистательною храбростию и предприимчивостию, уважаемый за отлично благородные его свойства; фельдмаршал дал повеление дежурному генералу Коновницыну отправиться и, по обозрении, что происходит, ему донести; мне также приказал ехать и остаться при действующих войсках. Мне встретились случаи, в которых нашел я нужным употребить имя фельдмаршала: видел, что делалось и что должно быть сделано. Генерал барон Беннингсен, назначив войскам правого крыла цель их действий, не взял на себя общих распоряжений, полагая, что ими озаботится сам фельдмаршал, которому подробно объяснил обстоятельства, лично находившись при атаковавших войсках и давши им направление.

[75] Разговор его со мною начинался выражением "голубчик", особенно когда намеревался он не высказать настоящей мысли своей, и только по различной степени, всегда, впрочем, смягчаемого звука голоса, можно было ожидать более или менее притворства. Было уже темно, сокрыта игра его физиономии, и он свободнее. "Какой дал Бог славный нам день! Неприятель потерял ужасно. Взято много пушек и, говорят, по лесам разбросано их много, а пленных толпами их гонят! Надобно собрать точные сведения". Пушек всех и пленных я не видел. Неприятель не был тесним в отступлении и не был в положении бросать пушки. Выслушавши рассказ, я не обманусь, заключая, что донесение будет не без украшений.

[76] Фельдмаршал, призвавши меня, встретил обыкновенным, ничего не значащим приветствием "голубчик", говорил, что желает очень овладеть селом Фоминским, и заключил словами: "Ты пойдешь с Дохтуровым, я буду покоен, уведомляй чаще о том, что будет!"

[77] С бароном Меллер-Закомельским служили мы вместе в одних чинах прежде Отечественной войны в дивизии светлейшего князя Суворова, утонувшего в Рымнике, всегда хорошими приятелями, теперь действуем мы единодушно.

[78] Состоявшие в распоряжении его мои адъютанты: гвардии поручик Фон-Визин на передовых постах наблюдал за движениями неприятеля, артиллерии поручик Поздеев, сидя на ближайшей колокольне, направлял действия батареи на колонны, которые, закрываемы будучи рядами домов, подвигались в улицах.

[79] Давно уже был он близко к Малоярославцу, но корпус его не иначе мог выступить, как по собственному повелению фельдмаршала. Я видел его, как любопытного зрителя, приезжавшего прежде, и от него я знал, что корпус его не в дальнем расстоянии.

[80] Генерал Дохтуров, из доставленных известий партизаном Сеславиным усмотрев невозможность атаковать село Фоминское, 11-го числа октября отправился обратно, чтобы поспешнее прибыть к Малоярославцу. Донесение о том получил фельдмаршал рано утром того же 11-го числа.

Если бы немедленно выступившей из Тарутина армии приказано было ускорить движение и не останавливаться в селе Спасском на реке Протве, она пришла бы к Малоярославцу по крайней мере три часа ранее, заняла бы ту же позицию на дороге в Калугу. Не надлежало приступать к устроению редутов, которые казались всем неуместными, и не только умножать в большом количестве свежие войска для удержания за собою города, напротив, полезно было вывести те, которых необходима была упорная защита до прибытия армии. Это сократило бы потерю не одной тысячи человек, и доказывается тем, что Наполеон, имевши во власти город, видевши удаление армии нашей, ничего предпринять не решился, и ясно видно было, что не существовало ни малейших приуготовлений к наступательным действиям.

[81] Вскоре из показания пленных объяснилось, что князь Понятовский с польскою армиею и малым весьма числом кавалерии находился при Наполеоне, но что вся прочая вместе с французскою и всех Других союзников конницею отправлена спешенна из Москвы чрез Можайск.

[82] Один из генералов, командующий дивизиею, давал обед корпусному своему командиру графу Остерману, где я находился также. На открытом месте воздух чрезвычайно свежий не противился некоторому умножению тостов. Не рано кончилась беседа, и я, севши в телегу, приказал везти себя шагом, чтобы отдохнуть и даже уснуть немного, и спокойно отправился в главную квартиру.

[83] Дивизия тогда находилась еще в следовании к авангарду.

[84] Я готов был сделать это по собственному побуждению, находя нужду в отдохновении от беспорядков, каких не видывал я в жизни моей, и с которыми Милорадович не мог разлучиться [ни] на одну минуту. В ежедневной дислокации войск авангарда назначалась его квартира, и ни одного раза он в ней не находился. Посылаемые за приказаниями офицеры, сталкиваясь по дорогам, его разыскивали. В квартире Милорадовича помещался граф Остерман, и я вместе с ним. Пробуждаясь нередко ранее их, в той же избе, под их глазами, писал Милорадовичу, сообщал распоряжения фельдмаршала, никаких от него не получая, и которые без сомнения присвоят себе его окружающие.

[85] Фельдмаршал, узнавши, что Наполеон оставил Малоярославец, занятый уже нашими войсками, медленно двинул армию, в двадцати верстах стоящую при селении Дичине, и усматривая с известною своею прозорливостию, что огромное пространство, начинающееся жестокое время года, голод и всякого рода лишения уготовят гибель французской армии, не намеревался теснить ее. При Вязьме же находилась гвардейская кирасирская дивизия, и конечно, полагает государь, что могла быть в действии и вся армия! Тут всякий узнает Кутузова!

[86] Из числа их карту большей части Германии огромного размера, изящно во всех подробностях отделанную (рисованную и оттушеванную кистью), видел я и у князя Волконского, начальника главного штаба государя императора. Наше депо карт обогатилось такими съемками, которых тогда уже, конечно, не было во Франции.

[87] Бывшего при нашем дворе послом пред самою войною, всеми отлично уважаемого за вежливое и обязательное обращение.

[88] По окончании завтрака просил я генерала Беннингсена с настойчивостию объяснить необходимость предложенного им. "Если бы не знал я тебя, Ермолов, – отвечал он мне, – с самого ребячества твоего, впоследствии долгое время под начальством моим, я мог бы думать, что ты желаешь противного, ибо что предлагаю я, по мнению моему, полезное, по большей части оно приводится иначе в исполнение. Ты можешь не знать этого".

[89] Нередко, досадуя, слыхал я над бароном Корфом насмешки оскорбительные: будто в случае действий наступательных всегда находил он предлежащие ему пути трудными, неудобными, и те же самые пути казались ему весьма годными, когда неприятель делал движение вперед. Генерал барон Корф отличался вежливостью в обращении, постоянством в приязненных отношениях и пользовался большим уважением сослуживцев. Не подвергающийся сомнению в смелости генерал-лейтенант князь Долгоруков (Сергей Николаевич) вызвал заключение, что командиром корпуса мог он быть при князе Кутузове. Прозорливый царедворец не решится подозревать неспособности в человеке, имеющем у двора связи. Искусная классификация родов (фамилий) не бесполезным была для него соображением.

[90] Прося удостоить его полчаса разговора, ибо он имел точные сведения о состоянии армии Наполеона, бывши с нею в одно время в Смоленске. Впоследствии видел я сочинение в одном томе господина Puibusque, кавалера ордена Св. Анны второго класса, который получил, находясь при особе фельдмаршала. (А. П. Ермолов имеет в виду мемуарные записки виконта М. Пюибюска "Письма о войне с Россией в 1812 году; о городе Санкт-Петербурге, нравах и обычаях жителей России и Польши", вышедшие в Париже двумя изданиями-в 1816 и 1817 гг. – Puibusque М. L.G. Letlres sur la guerre de Russie en 1812, sur la ville de Saint-Petersbourg, les moers et les usages des habitants de la Russie et de la Pologne. Paris, 1816 et 1817. – Сост.)

[91] Некоторые подробности о переправе допустил я потому единственно, что она совершена необыкновенным способом, и в доказательство, что возможно с несравненным русским солдатом.

[92] В отсутствие мое из главной квартиры для особенных поручений фельдмаршала мне дано было приказание раскрывать посылаемые на имя его донесения, присоединяя к ним нужные сведения или подписывая просто: "Читал начальник Главного штаба такой-то".

[93] Задолго прежде вышла из Могилева дивизия польских войск генерала Домбровского равномерно, и последние от двух до трех тысяч человек разных частей войск выступили весьма недавно. Бороздин донесения свои отправлял непосредственно в главную квартиру. Если бы Бороздин не был прежде флигель-адъютантом, князь Кутузов, со всею проницательностию своею, затруднился бы найти назначение, в котором мог он быть на что-нибудь годным. Певец искусный и приятный!

[94] 1794 года состояли мы при генерал-аншефе князе Репнине, главнокомандующем армиею, расположенною в Литве. 1796 года в армию под начальством генерал-аншефа графа Зубова, действовавшую против Аги-Магмет-Шаха, прислан был курьером подполковник граф Витгенштейн с известием о кончине императрицы Екатерины II.

[95] В главной квартире в должности дежурного генерала нашел я артиллерии генерал-майора Бегичева (Ивана Матвеевича). При взятии Суворовым в 1794 году штурмом варшавского укрепления Праги он служил капитаном, старшим артиллерийским офицером в его армии и командовал артиллериею. Многие из нас в равном с ним чине имели в нем начальника строгого и взыскательного. На вопрос мои "что делаете вы здесь хорошего?" вот точный его ответ: "Ведем себя как ребятишки, которых надобно сечь розгами. Знаем, что авангард близко; первая и вторая линии ходят особенно каждая, и скоро ли придут, не знаем! Главные деятели у нас артиллерии и генерал-лейтенант князь Яшвиль и квартирмейстерской части генерал-майор барон Дибич". Я не мог их дождаться, и мы расстались с генералом Бегичевым.

[96] Граф Ламберт получил тяжелую рану, и в армии адмирала не стало одного из отличнейших и распорядительного генерала.

[97] Расположенному в окрестностях города Мозыря генерал-лейтенанту Эртелю с отрядом из пятнадцати тысяч человек [за]благовременно предписано прибыть к армии адмирала; но в ожидании разрешений на бессмысленные свои вопросы, потеряв время, он остался на своем месте. Генерал Эртель отличался особенными расторопностию и ловкостию; низкою угодливостию в должности московского обер-полицеймейстера приобрел он известность. Дежурный генерал Коновницын, зная враждебное расположение князя Кутузова к адмиралу, изыскал способ генерала Эртеля избавить [от] ответственности за ослушание и тем не раздражил фельдмаршала!

[98] Появление гвардейских полков егерского и Финляндского, гвардейской артиллерии, лейб-кирасирских полков его и ее величеств произвело на дух войск адмирала полезное действие. Кто бы не подумал, что и фельдмаршал с армиею находится в близком расстоянии!

[99] Пленный французский офицер, старый, весьма израненный командир полка легкой пехоты, живший у меня до выступления нашего за границу, сказывал, что в сражении при переправе погибло не менее пятнадцати тысяч человек собственно военного звания и множество людей разных наций, состояний и ремесел.

[100] Сеславин не встретил препятствий. Арриергард французский (как показали взятые из него пленные) пошел против передовых войск армии адмирала и в главной квартире Наполеона не было о том известия, так что посланный офицер с повелениями не застал уже его, и взятый казаками представлен атаману. Он подтвердил, что Наполеон точно в Ошмянах.

[101] В чрезвычайных размерах были заготовления всяких для армии потребностей. Ничто не упущено из виду и ничто не истреблено неприятелем. Ценность казенного имущества может восходить До огромного числа миллионов. Остались и частные богатые магазины.

[102] Пред нынешнею войною австрийский генерал князь Шварценберг, бывши послом при российском дворе, имел при себе адъютантом Теттенборна, который, принят будучи в нашу службу, дал заметить себя как офицер отлично храбрый и столько же способный, оказывал в разных случаях достойные уважения заслуги.

[103] Несколько пред сим дней разговор князя Кутузова со мною в точных его выражениях: "Голубчик! Если бы кто два или три года назад сказал мне, что меня изберет судьба низложить Наполеона, гиганта, страшившего всю Европу, я право плюнул бы тому в рожу!"

[104] Труд рассуждать не всегда принимал он на себя, часто предоставляя другим эту черную работу. Служащие при нем близко имеют сильное на него влияние, и весьма часто не принадлежа к числу людей достойных.

[105] Главнокомандующий военный министр Барклай де Толли, отъезжая из армии в сентябре месяце, поручил директору министерской своей канцелярии флигель-адъютанту полковнику Закревскому показать мне собственноручный рапорт его фельдмаршалу, которым просил представить меня к награде орденом Св. Георгия 2-го класса. Конечно, не приличествовало назначать мне награду, к которой представлен сам главнокомандующий, но сколько же несправедливо просить Анненскую ленту наравне с бригадными командирами и шефами полков, награду, получаемую за смотры войск и парады.

[106] Когда Наполеон с неимоверною скоростию поспешил к переправе чрез реку Березину, к нему присоединился при местечке Бобре свежий корпус маршала Виктора в отличном порядке, из которого одна только дивизия имела участие в сражении при Чашниках. Также и войска маршала Удино, защищавшие Полоцк, были довольно в хорошем состоянии. С ужасом смотрели они на бедственное положение армии и войск союзных Рейнской Конфедерации, не узнавали блистательной гвардии, которой видна была гибель неотвратимая!

[107] Я был свидетелем разговора, и мне легко было заметить, сколько приятно было фельдмаршалу, что его высочество с равною настойчивостию не коснулся никаких других предметов. Предполагать должно, что было в видах сбережения казенного интереса сколько возможно в большем размере.

[108] Не чуждыми главной квартире и без всякой осторожности. При сих обстоятельствах, многим известных, действия генералов Коновницына и Толя соответствующи достоинству звания.

[109] Орден этот уничтожен императором Павлом I, восстановлен императором Александром Павловичем, и в царствование его до настоящего времени князь Кутузов наименован первым кавалером сего ордена 1-го класса.

[110] Штаб-офицеру предоставлено возвратиться к своим войскам. В городе и окрестностях водворены спокойствие и порядок. Отряд партизана Давыдова ожидает повелений!

[111] В царствование императрицы Екатерины II Коновницын был полковником, командовал пехотным полком. Отец его, значительный сановник, по важности занимаемых им должностей, в связи со многими могущественными особами, разными путями, с необыкновенною скоростию проводил сына в чины. При трудных в тогдашнее время средствах образования молодых людей, если не поступали они в учебные заведения, родители принимали в дома иностранцев, которые сообщали детям познания поверхностные, без всякой системы (методы) в основании. Утративши в продолжительной отставке прежний, практически приобретенный навык, Коновницын возвратился в службу, и совершенно оказывались военные его знания. Блистательна была неустрашимость его, но не могла заменить недостатка их.

[112] Государю надобен был человек, давно к нему приближенный и совершенно им испытанный. Князь Волконский предан ему беспредельно, и, конечно, нелегко было бы заменить его другим.

[113] Фельдмаршал не желал удержать при себе генерала Беннингсена, часто весьма противного с ним мнения. Генерал Толь ловким образом пользовался всяким случаем возжигать между ними несогласие, с верным расчетом упрочить влияние свое на слабого характером Кутузова.

[114] Командующий прусскими войсками генерал Йорк есть один из отличнейших начальников. Он, прекратив военные действия, вошел в переговоры, согласно желаниям войск, особенно ему преданных. В крепостях Пруссии были французские гарнизоны, и король не мог одобрить явного нарушения союза с Наполеоном.

[115] Наблюдательный его отряд находился недалеко от Москвы около села Всесвятского. Барон Винценгероде знал от жителей, что Наполеон вступил с армиею и в городе осталось очень мало войск. Схваченные пленные подтверждали, что оставленному с малочисленным отрядом маршалу Мортье приказано, взорвав кремлевские башни, оставить Москву и следовать за армиею. С малым конвоем и немногими из свиты своей генерал Винценгероде подъехал к заставе города, конечно, не для обозрения, но правдоподобнее, с намерением, устрашив неприятеля готовностию к бою, склонить к сдаче Москвы. Сопровождавший его слабый конвой был опрокинут и, не предваря, по принятому всеми вообще порядку, не подавши знака, что прислан для переговоров (en parlementaire), хотя и настоятельно убеждал в том, что все против него были обстоятельства, и он взят под стражу. Слабый конвой жандармов препровождал его пленного, дорогами отдаленными, и уже по ту сторону реки Березины внезапно освобожден он разъездом казаков из отряда флигель-адъютанта полковника Чернышева, который отправлен был из С.-Петербурга в главную квартиру фельдмаршала и далее с повелениями государя адмиралу Чичагову. Чернышев изумлен был появлением пред ним Винценгероде, ничего не зная о происшедшем с ним. Теперь объяснилось, что судьба лишила его славы быть освободителем древней столицы. Взаимна была горесть, и нет сомнения, что из двух этих знаменитостей каждая освобождение оставленной неприятелем Москвы охотно внесла бы в смету своих подвигов. Москва занята вскоре потом Войска Донского генерал-майором Иловайским 4-м. Примечательно описание Чернышева, нелепое и нагло хвастливое, трудно преодоленной им местности, переплытых им рек и проч., хотя в то время реки скованы были морозами жестокой зимы. Винценгероде прежде всех знал о выступлении Наполеона из Москвы, но о том не известил фельдмаршала, вкушавшего невозмутимый покой в позиции при Тарутине после разбития и прогнания авангарда под командою неаполитанского короля Мюрата.