Текст книги "Михаил Ломоносов. Его жизнь, научная, литературная и общественная деятельность"

Автор книги: А. Львович-Кострица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА VII

Новая императрица. – Ломоносов забыт. – Его прошение об отставке. – Болезнь. – Оскорбительное распоряжение президента. – Ломоносов в отставке. – Возвращение в Академию. – Критика проекта императрицы. – Ломоносов – статский советник. – “Краткое описание разных путешествии”. – Снаряжение экспедиции. – Ее участь. – Шлёцер. – Последние попытки провести новый регламент. – Екатерина II посещает Ломоносова. – Болезнь и кончина его. – Похороны. – Памятник Ломоносову. – Заключение

С восшествием на престол Екатерины II положение Ломоносова сильно поколебалось. Новая государыня смотрела на Шувалова и Воронцова как на лиц, причинивших ей более всего неприятностей. Ломоносов был в числе их сторонников и пользовался их благорасположением. Об этом, несомненно, Екатерина II отлично знала.

Наш поэт через несколько дней после переворота написал торжественную оду в честь новой императрицы, причем порицал деяния Петра III. Но это стихотворение не достигло цели, и все первое время царствования Ломоносов оставался забытым. Вокруг него рассыпались щедрою рукою чины и денежные награды. Теплов получил двадцать тысяч рублей единовременно и чин действительного статского советника; теперь он являлся первым дельцом в кабинете императрицы и сочинял все манифесты и распоряжения ее. Тауберт тоже был произведен в действительные статские советники; не был забыт даже Елагин, тот самый, который под именем Балабана фигурировал в сатирических стихах Ломоносова. Самолюбие нашего ученого было всем этим сильно затронуто.

Первое время он сказывался больным, но не вытерпел, когда Тауберт распорядился, чтобы в канцелярии дела принимались к исполнению без его подписи: Ломоносов подал прошение на высочайшее имя. Здесь он прежде всего в сжатых, но сильных чертах описал свои труды на пользу наук и по устроению гимназии, университета и географического департамента; затем он выставил слабость здоровья, “лом в ногах и раны” как следствие его беспрерывных занятий; несмотря на все эти труды и ревностную службу, он оставался 12 лет в одном и том же чине, тогда как его сотоварищи были произведены и опередили его; в заключение Ломоносов, ссылаясь на слабость здоровья, просил императрицу совсем уволить его от службы, произведя, однако, в чин статского советника и назначив ему пожизненную пенсию в 1800 рублей.

При прошении он приложил список лиц, которые обошли его чином. Ясно, что Ломоносову хотелось получить именно это повышение, а вовсе не выходить в отставку.

С удовлетворением просьбы нашего ученого медлили. Он обратился за содействием к Федору Орлову, который просил за него у своего брата Григория.

Но, несмотря на все эти хлопоты, весь 1762 год Ломоносов оставался забытым. К оскорбленному самолюбию присоединилась болезнь, приковавшая его к постели.

1763 год начался для нашего академика с новой неприятности для него. Управление географическим департаментом по распоряжению графа Разумовского было передано историографу Мюллеру. Такое решение мотивировалось тем, что “от географического департамента уже несколько лет почти ничего нового к поправлению российской географии на свет не произведено”, чему причиной было “нерачение определенных при оном географическом департаменте; ибо, вместо того чтобы соединенными силами трудиться к общей пользе, один другому всякие препятствия делает”. Ломоносов не подчинился приказанию президента и представил подробный список всего того, что сделано было названным департаментом за время его управления.

Из этого столкновения Ломоносов вышел победителем: приказание президента не было приведено в исполнение и наш ученый управлял географическим департаментом до конца жизни.

Тем не менее тон представлений нашего писателя президенту после этого значительно изменился. Теперь вместо угроз, как бывало прежде, в его донесениях появились нижайшие просьбы “с достодолжным высокопочитанием”.

Зато в сношениях с академиками Ломоносов продолжал держать себя заносчиво и подчас очень грубо. Все эти ссоры и пререкания повели за собой приказ президента, который рекомендовал членам канцелярии оставить споры и приступить к делу. Вскоре после этого, а именно 2 мая 1763 года, Екатерина II подписала указ об отставке нашего академика.

Ломоносов узнал об этом указе только 15 мая.

В тот же день он, отказавшись подписывать бумаги, уехал из Петербурга в свои поместья. Все враги его, а особливо знаменитый Мюллер, ликовали; но им не пришлось долго радоваться. Вследствие каких-то до сих пор неразъясненных причин Екатерина II отменила указ об отставке Ломоносова, и он вскоре опять появился в академической канцелярии, причем, конечно, снова начались обычные препирательства.

Наш академик воспрянул духом. 14 июля Теплое огласил в канцелярии высочайшее повеление о немедленном составлении карт с обозначением всех произведений, которыми отличается та или другая местность России, причем все изменения, могущие последовать, должны были ежегодно вноситься в карты. Ломоносов весьма метко и убедительно доказал всю неосуществимость такого проекта и, несмотря на то, что в нем высказывалась воля императрицы, зло осмеял его. Дело завершилось тем, что государыня поручила составление подобных карт самому Ломоносову. Тогда он потребовал через Сенат из разных присутственных мест сведения, необходимые для составления ландкарт. Чтобы избежать многочисленности их, он предложил составлять “экономический лексикон российских продуктов”. Все это, приходится заметить, было немногим более практично, чем проект Екатерины П.

Но деятельность Ломоносова все-таки понравилась государыне, и она 20 декабря 1763 года произвела его в статские советники с жалованьем в 1875 рублей в год.

За три месяца до этого Михаил Васильевич поднес юному генерал-адмиралу свое новое произведение: “Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию”. Это сочинение повлекло за собою, 14 мая 1764 года, высочайшее повеление о снаряжении экспедиции для разыскания пути в Индию. Дело было задумано на широких основаниях: на экспедицию ассигновали двадцать тысяч рублей и всем участникам ее обещали награды, чины или – в случае их смерти – пенсии вдовам.

Ломоносов являлся душою задуманного предприятия: все его предложения и советы принимались беспрекословно. Наш ученый составил “примерную инструкцию морским командующим офицерам, отправляющимся к поисканию пути на Восток Северным Сибирским океаном”. Далее, он хлопотал, чтобы каждый корабль был снабжен всеми необходимыми физическими и астрономическими инструментами, заботился об обучении штурманов умению обращаться с ними и делать точные наблюдения… Словом, ни одна мелочь не была забыта Ломоносовым. Но ему не суждено было довести снаряжение этой экспедиции до конца.

Тем не менее, через несколько недель после его смерти, а именно 9 мая 1765 года, начальник экспедиции Василий Чичагов вышел с тремя судами в море из Архангельска. Однако ни эта первая, ни предпринятая в 1766 году вторая попытка пробиться сквозь беспрерывные льды не увенчались успехом, и Чичагову пришлось воротиться в Архангельск.

Но эти неудачи еще ничего не доказали, и вероятнее всего в недалеком будущем организуются новые экспедиции в Полярное море. В 1871 году была отправлена германская экспедиция к сибирским рекам. Она дала повод М. Сидорову вспомнить о забытом предположении нашего ученого: “Ломоносов в проекте полярной экспедиции, составленном в 1763 году, указывал свободный и единственно возможный путь к достижению полюса между островами Шпицбергеном и Новою Землею. К тому же пришли английские и немецкие авторитеты… Открытие свободного Полярного моря до 79° северной широты в сентябре 1871 года Пайэром практически, на деле оправдало ученые предположения Ломоносова. Итак, только через 108 лет г-н Пайэр, наткнувшись на указанный Ломоносовым путь, открыл миру, с каким глубоким знанием Ледовитого океана составлен был ломоносовский проект”.

Среди событий последних лет жизни нашего академика наиболее интересна борьба с Таубертом из-за адъюнкта Шлёцера и вторичная попытка добиться утверждения нового регламента для университета.

Шлёцер, прослужив в Академии четыре года адъюнктом истории, стал требовать себе должность профессора, причем указывал на предложение Геттингенского университета занять в нем кафедру.

В доказательство своей состоятельности Шлёцер представил два плана: первый из них – “Мысли о способе разработки древней русской истории” – подразумевал написание истории России согласно методу автора, но по собраниям и сочинениям Мюллера, Ломоносова и Татищева; второй план предполагал составление популярных руководств по истории, географии и статистике. Понятно, что ни Мюллер, ни Ломоносов не могли примириться с тем, чтобы молодой ученый работал над материалами, ими собираемыми и издаваемыми. Следует заметить, что Шлёцер был самого неуживчивого и сварливого характера и в то же время крайне высокого мнения о самом себе и своих знаниях. Самолюбие Ломоносова было задето, и он поднял целое гонение на молодого ученого. Академик писал, что у Шлёцера нет достаточных сведений о российских древностях, что похвалы иноземцев в этом случае ничего не значат, так как они сами не сведущи в том, за что хвалят, что, наконец, в Академии нет места профессора по кафедре истории и что он сам пишет русскую историю.

Действительно, Ломоносов еще в 1758-м году написал первую часть “Российской истории”, которая стала печататься в 1763-м, а вышла в свет после его смерти, в 1766 году; кроме того, в 1760 году вышел его “Краткий Российский летописец”. Во время же борьбы со Шлёцером наш академик готовил второй выпуск своей “Истории”.

Когда Шлёцер стал готовиться к отъезду за границу, Ломоносов, относившийся с большой подозрительностью к занятиям молодого ученого, подал донесение в Сенат о том, что у Шлёцера есть русские рукописи, издание которых предосудительно для России. Шлёцера сейчас же задержали, не выдавали ему паспорта, обыскивали и так далее. Все это тянулось до тех пор, пока не вмешалась в дело сама Екатерина II, которая именным указом назначила Шлёцера профессором Академии и в то же время разрешила ему свободный доступ ко всем древним спискам в библиотеках.

Преобразовательные меры императрицы относительно воспитания детей и учреждения для них учебных заведений побудили и графа Разумовского дать распоряжение канцелярии, чтобы Ломоносов и Тауберт “обще или, если не согласятся, то порознь, приглася каждому к себе из г.г. профессоров кого пожелают, учинить проекты, во-первых, на каком основании академическому ученому корпусу по нынешнему состоянию и впредь быть должно, а потом и прочим департаментам порознь, токмо б располагаемая сумма не превосходила апробованного штата…”

Ломоносов, радуясь, что наконец-то исполнятся его заветные мечты, взялся за это дело с обычной своей настойчивостью и горячностью. Из-под пера его посыпались опять проекты, которые немногим отличались от составленных им 10 лет тому назад. Все силы нашего ученого были направлены на то, чтобы сделать из Академии вполне русское учреждение и избавить ученое общество от гнета канцелярии. Но и на этот раз старания Ломоносова не увенчались успехом.

Хотя проекты нашего ученого никогда не были осуществлены полностью, но все-таки некоторые из них были после смерти его приняты. Когда директором Академии наук стал граф Владимир Орлов, академическая канцелярия была тотчас же уничтожена, управление ученым обществом передано членам его и все заведения по части художеств и ремесел отделены от Академии. В этом бесспорно следует видеть одну из крупных заслуг Ломоносова перед русским обществом.

Последние два года наш знаменитый писатель все чаще и чаще стал недомогать. Иногда по нескольку недель подряд он не выходил из дому. 7 июня 1764 года императрица, узнав о болезни Ломоносова, посетила его на дому вместе с княгиней Дашковой и некоторыми из придворных. Не велев докладывать о своем приезде, императрица прямо прошла в его кабинет, где и застала Ломоносова сидящим у своего письменного стола в глубокой задумчивости. Императрица видела, что силы великого человека иссякают, и старалась ободрить его. Она приглашала его к себе обедать и уверяла, что у нее щи будут такие же горячие, как подает ему его хозяйка. Ломоносов отблагодарил государыню за ее визит восторженными стихами, которые и преподнес ей при ее отъезде из его дома.

Но надолго влить бодрость и энергию в душу Ломоносова императрице не удалось.

В конце марта 1765 года наш академик простудился и слег окончательно. Он умер 4 апреля 1765 года, на второй день Пасхи, около пяти часов пополудни, встретив смерть со спокойствием истинного философа. За несколько дней до своей смерти Ломоносов говорил Я. Штелину: “Друг, я вижу, что должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть; жалею только о том, что не мог совершить всего того, что предпринял для пользы отечества, для приращения наук и для славы Академии, и теперь, при конце жизни моей, должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мною”. За два дня до своей кончины он причащался и испустил дух во время совершения над ним обряда соборования, после прощания в полном разуме как со своею женою и дочерью, так и с прочими присутствующими, писал Тауберт в письме к Мюллеру.

Похороны Ломоносова прошли с большою торжественностью, при огромном стечении народа, сенаторов и вельмож. Михаил Васильевич был погребен 8 апреля на кладбище Александро-Невского монастыря.

Спустя более года после этого канцлер граф Воронцов поставил на могиле нашего великого соотечественника памятник из каррарского мрамора. На памятнике высечена надпись на латинском и русском языках, которую поручено было составить Штелину.

Памятник на могиле Ломоносова. Некрополь XVIII века. Александро-Невская лавра

Оглядываясь назад, на всю бурную и многосложную жизнь М.В. Ломоносова, мы не можем не упомянуть еще раз о том, что каждый шаг его деятельности был запечатлен пламенной любовью к отечеству и искренним желанием успеха русской науке. Правда, ученые работы Ломоносова не повели к великим открытиям, производящим перевороты в науке. Но, тем не менее, все сделанное им для нее, для русского слова и нашей литературы настолько значительно, что величественный образ мощного борца за процветание в России наук и народного просвещения навсегда останется памятным и дорогим для каждого русского. В 1865 году, в день столетней годовщины со дня смерти Ломоносова наше общество сумело достойным образом помянуть эту общественную сторону деятельности энергичного и настойчивого продолжателя идей Петра Великого.

С.А. Раевская, внучка Ломоносова

М. Н. Волконская, правнучка Ломоносова

ИСТОЧНИКИ

1. Билярский. Материалы для биографии Ломоносова. СПб., 1865.

2. Сборник материалов по истории Императорской Академии наук в XVIII веке, изд. А. Куником. СПб., 1865.

3. В. Ламанский. Ломоносов и Петербургская Академия наук. Материалы к столетней памяти его. 1865, кн. 1.

4. П. Пекарский. История Императорской Академии наук в Петербурге. СПб., 1873.

5. М.И. Сухомлинов. Ломоносов, студент Марбургского университета. – “Русский вестник”, 1861, № 31.

6. А. Будилович. Ломоносов как писатель. Сборник материалов для рассмотрения авторской деятельности Ломоносова. Сб. II отделения Академии наук, т. 8.

7. А. Будилович. Ломоносов как натуралист и филолог. СПб., 1869.

8. И. Порфирьев. История русской словесности. Казань, 1886.

9. Галахов. История русской литературы.

10. Штелин. Записки. – “Москвитянин”, 1850, № 2.

11. Празднование столетней годовщины Ломоносова Московским университетом (1765–1865). М., 1865.

12. В воспоминание 12-го января 1855 года. Учено-литературные статьи профессоров и преподавателей Московского университета. М., 1855.

13. Речи и отчет, произнесенные в торжественном собрании Московского университета 12 января 1851 года. М., 1851.