Текст книги "Рефераты для дурёхи"

Автор книги: А. Галкин

Глава 2. Дон Жуан – развратнику поэт или философ (Тирсо де Молина, Мольер, Мериме, Пушкин)

Фигура Дон Жуана привлекала множество писателей. Он, что называется, «вечный тип» литературы, или, еще шире, если пользоваться известным термином К.Г. Юнга, архетип.Дон Жуан, как архетип, притягателен не только для писателей, но и вообще для мужчин и женщин. В мужчинах он вызывает преимущественно чувство ревности и зависти, в женщинах – страх пополам с нежностью.

Действительно, всякий мужчина втайне жаждет быть Дон Жуаном: чтобы его любили всеженщины, чтобы он получил возможность овладеть всемиженщинами, из тех, что привлекли хоть чем-нибудь его внимание. Каждый мужчина грезит об этих прекраснейших незнакомках, так и бросающихся в его объятия. Иначе говоря, в личности Дон Жуана заключены тайна и власть. Эта власть почти сверхчеловеческая, его мужское обаяние дьявольское, немыслимое, умопомрачительное. Ни одна женщина не может устоять перед этим мужским обаянием Дон Жуана. Все подчиняются его власти. Дон Жуан всегда оказывается победителем, причем чем сложнее для Дон Жуана достичь цели, сломить сопротивление противника (читай: женщины как исконного врага мужчины), тем слаще вкус победы. Одним словом, непобедимая власть Дон Жуана над женским сердцем – тайна его личности, предмет зависти и ревности других мужчин, которым, увы! так и не суждено сделаться Дон Жуанами.

Для женщин Дон Жуан воплощает тип мужчины, который их завоевывает. Здесь женщина вольно или невольно уподобляется крепости. Сломить эту крепость – вечная задача Дон Жуана. Парадокс в том, что женщина, опять-таки втайне, желает быть сломленной, завоеванной, низложенной. Но сдаться без боя на милость победителю не в обычае большинства женщин. Вот почему так притягательна для женщин фигура Дон Жуана как завоевателя, как победителя, как несокрушимого воина, о победах которого ходят легенды и молва о них опережает появление Дон Жуана, делая его, еще не появившемся перед очами женщины, уже заранеепобедителем. Одним словом, как ни странно, женщина всеми силами души хочет быть завоеванной (а почему, собственно, это странно?!), ведь в конечном итоге, сколько бы там ни твердили об эмансипации и феминизме нашего времени, исконное назначение женщины – стать матерью и родить ребенка, дать миру новую жизнь.

И здесь другой парадокс архетипической фигуры Дон Жуана: он никогда не станет отцом и не даст ни одной женщине сделаться матерью. Иначе говоря, Дон Жуан всегда бесплоден.Странность заключается также и в том, что все женщины, которые его любили и которыми он овладел, тоже бесплодны. В литературе, кажется, нет ни малейшего упоминания о детях Дон Жуана, в отличие, например, от детей лейтенанта Шмидта. Даже с точки зрения здравого смысла и элементарной статистики кто-то из многочисленных женщин Дон Жуана, хотя бы для разнообразия, должен был забеременеть. Но этого так и не произошло. Значит, в самом архетипе Дон Жуана заложена эта бесплодность.

Разумеется, каждый писатель, в том числе и наш Пушкин, вкладывает в образ Дон Жуана свое содержание и по-своему интерпретирует этот вечный тип женского обольстителя. Первая литературная версия Дон Жуана, первая поэтическая обработка легенды о знаменитом дамском угоднике принадлежит Тирсо де Молина.

Настоящее имя Тирсо – Габриэль Тельес. По скудным сведениям о его жизни, дошедшим до нас, он принял монашеский постриг в 1600 году. В Толедо, наряду с Лопе де Вега, начал писать пьесы, написал их около 400, в том числе огромнейшее количество комедий, за что и пострадал от испанской церкви, которая выслала его в 1625 году в дальний монастырь за порчу нравов и писание комедий, несовместимых с монашеским званием. Кто-то хлопотал за монаха Тирсо, и он был прощен, окончив жизнь в материальном благополучии настоятелем монастыря в городе Сория. [20]20
  Испанский театр. Изд. «Худ. Литература», БВЛ, М., 1969, С. 21. Предисловие в издании Библиотеки Всемирной литературы принадлежит перу Н. Томашевского. Далее цитирование пьесы Тирсо де Молина по этому изданию. Страницы указываются в тексте.


[Закрыть]

На первый взгляд удивительно, что Тирсо де Молина был монахом. Почему вдруг испанского монаха привлекла фигура Дон Жуана, ведь монахи отрекаются от мира, от женской любви, приносят обет безбрачия? С психологической точки зрения здесь нет ничего загадочного. Отречься от женщины не значит вырвать с корнем мысль о плотской любви, выкинуть ее из сознания и больше никогда к ней не возвращаться. В одиночной монашеской келье, или во время молитвы, или в моменты общинного монашеского труда к монаху, как и ко всякому мужчине, могут приходить мысли о женщине, наполняя соблазном его душу.

Но есть, вероятно, и другая причина обращения монаха Габриэля Тельеса к образу Дон Жуана – это время, в которое он писал. Время испанского Возрождения. Тогда радость жизни, реабилитация плоти не могла не проникнуть в сознание и монахов тоже.

К тому же Тирсо де Молина, судя по его пьесе, обладал незаурядным чувством юмора, любовью к жизни – так почему же он должен был похоронить их в монашеской келье?! Любовь к театру поглотила его целиком, без остатка. Вот почему образ Дон Жуана и вообще сюжетные ситуации в комедии о севильском озорнике поражают искрометным остроумием. Следовательно, не соблазн и искушение плотской любви есть предмет изображения комедии Тирсо де Молина, а способность испанского драматурга комически передать драматизм похождений знаменитого развратника. Показательно, что в пьесе Тирсо практически нет назидания или, точнее, оно пародийно выражено устами слуги Дон Жуана Каталинона или дряхлым дурнем отцом Дон Жуана Дьего Тенорьо. О Божьем возмездии, кроме того, твердят женщины, жертвы коварства Дон Жуана, но их словам особенно не верится, поскольку они едва ли объективны в своем негодовании.

Чем же характерен первый литературный Дон Жуан в передаче Тирсо де Молина? Он поражает своей явной двойственностью. Поначалу этот Дон Жуан (у Тирсо он – Дон Хуан, как мы в дальнейшем и будем его именовать) отличается грубой циничностью и вопиюще безнравственным поведением.

Со стороны читателя, казалось бы, глупо обвинять Дон Жуана в безнравственности, если тот и так уже самым безнравственным образом заставляет женщин влюбляться в себя, чтобы воспользоваться их простодушием, так сказать сорвать цветы удовольствия и затем коварно их бросить. Впрочем, мы, скорее всего, больше привыкли к пушкинскому Дону Гуану – благородному рыцарю, человеку чести, наконец, поэту, любовь которого к жизни и к женской красоте безгранична и радостна.

Дон Хуан Тирсо де Молина с первых строк комедии предстает перед читателем жуликом, заурядным обманщиком самого низкого пошиба. По большей части он является к женщинам под покровом ночи вместодругого, под маской ожидаемого ими любовника, добивается желаемого и убегает. Это в таком случае даже не озорник, а хам, наглец, нахал, скотина. Пушкинский Дон Гуан даже не мог бы для себя помыслить чего-нибудь подобного. Он не пустил бы на порог своего дома Дон Хуана Тирсо де Молина, прогнал бы его, как бешеную собаку. В Дон Хуане Тирсо нет абсолютно ничего благородного. Он просто-напросто удовлетворяет свою похоть.

С этого и начинается пьеса Тирсо де Молина. Дон Хуан во мраке ночи, под видом жениха герцогини Изабеллы герцога Октавьо пробирается во дворец Неаполитанского короля и соблазняет Изабеллу. Она открывает обман слишком поздно, однако, обнаружив свою ошибку, вопит в гневе и возмущении на весь дворец, так что будит самого короля. Дон Хуан бежит из дворца без малейших угрызений совести, воспользовавшись помощью своего дяди, испанского посла в Неаполе, Дона Педро Тенорьо.

Сцена повторяется, когда Дон Хуан пользуется доверчивостью своего друга маркиза де ла Мота, с которым они в былые времена вместе развлекались в Севилье с хорошенькими куртизанками. Маркиз де ла Мот влюблен в свою кузину Дону Анну. Она пишет маркизу записку о том, что король испанский хочет выдать ее замуж без любви и что отец настаивает на этом браке. Вот почему она готова пустить к себе ночью возлюбленного маркиза. Он должен надеть на себя пестрый плащ, чтобы служанки не ошиблись, когда ночью он явится в дом отца Донны Анны Дона Гонсало де Ульоа, пресловутого командора. Записка, переданная со служанкой, попадает в руки Дон Хуана, чем он не преминул воспользоваться в своих низких целях.

Обманом он вынуждает маркиза де ла Мота отдать ему пестрый плащ и является в нем к Доне Анне. Тем не менее этот второй обман на этот раз не удается Дон Хуану: Дона Анна узнает в нем не того, другого – самозванца, одним словом. Она поднимает крик.

В спальню дочери прибегает разъяренный отец, хранитель ее девичьей чести, и в стычке с Дон Хуаном престарелый родитель убит, а Дон Хуан вместе со слугой убегают, так и не узнанные. Дон Хуан отдает плащ маркизу. Его хватают как виновника смерти командора Севильи и сажают в тюрьму вместо истинного виновника убийства. Маркизу де ла Моту грозит смерть. Таков сюжет у Тирсо де Молина. И в этом сюжете, повторяем, Дон Хуан не соблазнитель, а обманщик. Достоинства в том, что он к кому-то пробрался в спальню, нет ни малейшего. Это мог бы сделать и уродливейший Квазимодо. О красоте Дон Хуана в этих сценах Тирсо де Молина даже не упоминает.

Жертвами коварства Дон Жуана становятся еще две женщины: рыбачка и крестьянка. Им обеим Дон Хуан без тени сомнений раздает клятвы жениться. Таким образом – путем самого пошлого обмана – он пользуется их доверчивостью, срывает плод девичьей невинности и, разумеется, убегает, нисколько не заботясь о последствиях и не мучаясь ни малейшими угрызениями совести.

Рыбачка с горя решает покончить счеты с жизнью: броситься со скалы в море. Крестьянку Дон Хуан захватывает на ее же свадьбе. Дон Хуан нахально занимает место жениха и, сидя рядом с невестой, нашептывает ей на ухо комплименты. Вся сцена показана как бы глазами бедолаги жениха, который сквозь зубы цедит слова ревности и обиды, наблюдая за коварством Дон Жуана и предательством, как ему кажется, невесты.

Любопытно, как Тирсо де Молина рисует соблазненных женщин – без малейшего сочувствия к ним. Мало того, Тирсо обыгрывает в комедии мотив возмездия, которое по справедливости настигает гордых и недоступных женщин, кичащихся своей неприступностью перед мужчинами. Орудием возмездия служит здесь как раз Дон Жуан.

Действительно, рыбачка Тисбея отвергала любовь множества женихов. Она чванливо любуется собой: она, мол, одна из всех рыбачек не поддается пламени любви. Это дает ей право похвастаться тем, что она, напротив, возбуждает в мужчинах неугасимую страсть, в то время как сама остается холодной как лед. Она, как ей кажется, недоступна Амуровым стрелам любви.

И вот море выбрасывает на берег Дон Хуана. Рыбачка Тисбея намерена привести его в чувство с помощью влюбленных в нее поклонников, готовых выполнить малейшую ее прихоть. Красивое лицо Дон Хуана (здесь впервые упоминается внешняя привлекательность героя!), его пылкие слова наконец-то и в Тисбее рождают непрошеную и сильнейшую любовь. Это месть за капризную гордость! И сама рыбачка, брошенная Дон Хуаном, совершившим побег на принадлежавших ее отцу лошадях, понимает все происшедшее именно как расплату за гордость, как Божью кару за холодную насмешливость над любовью других. Рыбаки, в нее влюбленные, узнав, что она обманута и лишилась невинности, злорадно удовлетворены.

Обратим внимание на сквозной образ, который навязчиво звучит в монологе Тисбеи, – пламя Илиона, то есть Трои. Свою любовь она уподобляет горящей и разоренной врагами Трои, считавшейся неприступной. Тирсо де Молина комически обыграл метафору женщины как неприступной крепости. Всегда найдется хитроумный Одиссей, который придумает такого «троянского коня», откуда рано или поздно выберутся враги и завоюют крепость, казавшуюся неприступной.

Развернутая метафора пламени любви, сравнимой с пылающей Троей (не случайно ведь троянская война тоже разразилась из-за любви – прекрасная Елена была похищена Парисом у царя Менелая), настойчиво обыграна Тирсо де Молина. Рыбачка, оказавшаяся на редкость образованной и начитанной, наблюдает, как недалеко от берега разбивается и тонет корабль. С его кормы в воду прыгают двое, и один из них, сильный и храбрый пловец, выносит из пучины моря на своих плечах спутника, не умеющего плавать. Тисбея уподобляет его Энею, который вынес своего отца на плечах из пылающей Трои.

В диалоге рыбачки и очнувшегося и сразу принявшегося за обольщение Дон Хуана как будто сталкиваются две стихии – огонь и вода – они испокон веку ассоциируются с мужчиной и женщиной: пламя любви мужчины пытается поджечь в душе женщины любовь, а женщина стремится загасить это пламя изменчивым и гибким потоком воды, который она сама и олицетворяет. В этой вечной борьбе мужской и женской стихии заключена тайна любви двух. Тирсо де Молина опять-таки пародийно обыгрывает ситуацию выброшенного морской стихией Дон Хуана, мнимого любовного пламени, какое якобы разгорается в его душе, куска льда – души рыбачки, растопленного жаркой любовью Дон Хуана. Наконец, воды души рыбачки закипели от огня, и она сама полыхает, точно горящая Троя, взятая врагом.

Дон Хуан

 
Лучше сгинуть в многошумной
И седой пучине водной,
Чем терзаться безысходно
В пламени любви безумной.
Вы ведь – солнцем в полдень вешний
И мужчину зноем взгляда
Пепелите без пощады,
Хоть со льдиной схожи внешне (с. 286–287).
 

Комизм этого мифологического образа в том, что Дон Хуан тоже по-своему развивает начатую рыбачкой античную метафору. Эней, как известно, бросил царицу Дидону, страстно влюбившуюся в него. В разговоре со слугой Каталиноном Дон Хуан оправдывает свой обман Тисбеи и побег высоким античным образцом. Но трагедия покинутой Дидоны и трагедия брошенной Дон Хуаном дуры рыбачки не одно и то же. Вторая трагедия лишь пародийно подчеркивает пошлый комизм ситуации и снижает как образ рыбачки, так и образ циничного озорника Дон Жуана.

Каталинон

 
Бросить девушку и скрыться —
Это ль за радушье плата?
 

Дон Хуан

 
Бросил же Эней когда-то
Карфагенскую царицу (С. 295).
 

Крестьянка Аминта, в отличие от рыбачки, поначалу не поддается лести и уговорам Дон Хуана: она искренне любит своего жениха. Тем не менее ее сопротивление подозрительно кратко. Дон Хуан одним лишь обещанием жениться побеждает эту капризную несговорчивость, очень недолгую. Невеста отрекается от крестьянина жениха, по существу, из тщеславия: ведь ее мужем будет дворянин, богач, красавец. Жених, кстати, не лучше невесты: увидев, как та кокетничает с Дон Хуаном на собственной свадьбе, он отрезвляется от любви, решив, что, если невеста уже готова ему изменить, то она не стоит его ревности.

Тирсо де Молина в своей комедии не ведет речи о высокой природе человека. Каждый из героев действует в силу своих пороков, а разговоры о морали – одно лишь прикрытие истинных низких чувств.

Дон Хуан сначала врет в глаза жениху, будто невеста от него отказалась и предпочла ему Дон Хуана. Жених сразу же безоговорочно верит в эту клевету, потому что, как и Дон Хуан, считает женщин существами низшими, капризными, склонными к предательству и измене.

Отцу крестьянки Дон Хуан сулит богатство, уверяет, что женится на его дочери – одним словом, подкупает алчного старика. И тот сам приводит Дон Хуана в спальню дочери, в сущности добровольно делаясь сводником.

К чести Дон Хуана он отсылает отца прочь, не желая пользоваться его властью и авторитетом, благодаря которым тот может приказать дочери лечь в постель с Дон Хуаном. Дон Хуан убежден, что он самостоятельно, без посредников, способен соблазнить смазливую крестьянку – силой слова и убеждением. Что ни говори, в этой сцене Дон Хуан не лишен таланта и обаяния, хотя, вероятно, он отрабатывает давно проверенную схему обольщения, скорее всего, повторяет одни и те же многократно сказанные слова, пускай с некоторыми вариациями, неизбежными в борьбе с той или иной конкретной женщиной.

Мы с удивлением обнаруживаем, что оружие Дон Хуана в борьбе с невинностью рыбачки и крестьянки сословное.Он с успехом пользуется своими привилегиями дворянина и богатством, данным ему с рождением. Здесь нет ни капли любви со стороны Дон Хуана, но по большому счету нет ее и со стороны соблазненных им девиц. Их не жалко! Не верится, что они всерьез полагали, будто клятвы Дон Хуана жениться на них, правдивые. Так и чудится, что им хотелось быть взятой крепостью, точнее они сами, почти без боя, сдались на милость победителя. Правда, он, войдя в поверженную крепость, никому не дал пощады.

Возможно, в таком отношении к этим несчастным женщинам присутствует общая мужская солидарность, которой не избежал и автор – Тирсо де Молина. Как будто и он вместе с Дон Хуаном так и хочет сказать: «Так вам и надо, дуры!» Притом что рыбачка вовсе не покончила самоубийством, а была спасена и вместе с другой соблазненной Дон Хуаном Доньей Анной благополучно прибыла в Севилью с жалобой к королю на Дон Хуана.

Они намерены потребовать от короля, чтобы тот был гарантом дворянской чести и заставил Дон Жуана жениться, ибо тот давал клятву дворянина перед лицом самого Бога. Эта сюжетная линия, замешанная на идее королевской справедливости, имеет формально счастливый конец в финале: все благополучно женятся друг на друге и все, благодаря справедливости и нравственной мудрости короля, счастливы. Один только Дон Хуан силами Неба отправлен в ад.

В то же время финальная часть пьесы Тирсо де Молина резко отличается от начала в смысле различий внутри одного образа Дон Хуана. Это отличие так же отчетливо выражено, как два названия в пьесе, разделенные союзом «или»: «Севильский озорник, или Каменный гость».

Появление статуи Командора странным образом углубляет комедию, переставляет акценты с комического мировосприятия на философский, вообще меняет представление о личности Дон Жуана.

Вдруг он перестает быть исключительно озорником, лжецом, клятвопреступником и безбожником. Он превращается в личность, бросающую вызов надмирным силам. Другими словами, он не верит всем своим образом жизни, поведением и поступками в то, чем все его постоянно пугают (слуга Каталинон, отец, дядя, обманутые им женщины), – в Божественное возмездие, вообще в существование чего-то за гробом. Жизнь для Дон Хуана происходит здесь и сейчас. Вера в Бога, загробную жизнь – это чушь и химера, которую исповедуют церковники, потому что им это выгодно: как иначе держать народ в узде? Но Дон Хуан не верит в эти небылицы. Вот почему ему ничего не стоит схватить за каменную бороду статую Командора, которого он когда-то заколол шпагой, и пригласить статую на ужин.

Командор приходит. Дон Жуан, учтиво и гостеприимно принимая загробного гостя, в отчаянном напряжении поддерживает в себе угасающую искру храбрости, хотя ему это стоит титанических усилий и поразительного умения владеть собой. Командор в свою очередь приглашает на ужин Дон Хуана. Это ответный ужин. Долг платежом красен. Интересно, как музыкально, даже полифонически строит Тирсо де Молина эти сцены.

Дон Хуан кормит и поит вином статую Командора, двое слуг прислуживают сотрапезникам, с помощью лакея Каталинона Дон Хуан развлекает Командора разговором, в том числе вопросами о загробном житье-бытье, потчует статую убитого им Дона Гонсало де Ульоа пением. Поют слуги на ужине у Дон Жуана о земной человеческой любви здесь и теперь, о жизни-наслаждении до гроба, во время этой теперешней жизни:

Голоса за сценой (поют)

 
Увенчать мои желанья
В лучшем мире вы сулите,
Но уж лучше уделите
Здесь мне капельку вниманья.
Я в любви не вижу прока,
Если мне добиться милой
Суждено лишь за могилой —
Слишком до нее далеко (С. 355).
 

Статуя Командора так же радушно кормит ужином Дон Хуана у себя в склепе. Двое черных слуг-призраков прислуживают за ужином. Стол, весь черный, скрыт под надгробьем Командора, и Дон Хуан отважно поднимает его, чтобы сесть за ужин со статуей Командора.

Дон Гонсало

 
Коль будешь есть,
Подними надгробье в склепе.
 

Дон Хуан

 
Подниму, коль это нужно,
Я весь храм с надгробьем вместе.
 

Дон Гонсало

 
Ты отважен.
 

Дон Хуан

 
Да, вы правы.
Телом я и духом крепок.
 

(Поднимает надгробную плиту – под ней стоит черный стол, накрытый для ужина.) (С. 368–369)

Ассортимент адских кушаний разнообразен: скорпионы, жабы, змеи; изысканное рагу из клещей; вместо вина – желчь и уксус из «замогильных давилен» (С. 370). Но, главное, звучит песня. Это очевидный ответ на куплеты во время ужина у Дон Жуана.

Голоса за сценой (поют)

 
Да узнает каждый, кто
Перед богом тяжко грешен:
Есть за все долги расплата,
Есть конец долготерпенью (С. 370).
 

Командор, пригласивший Дон Хуана в свой склеп на ответный ужин, вынужден констатировать верность Дон Хуана дворянскому слову, больше того исключительную щепетильность в верности данному слову. Тот, кто всех обманывал, над всем насмехался, сплошь и рядом был клятвопреступником и богохульником, неожиданно осознает свою ответственность и следует голосу чести – в отношении мертвеца. Это притом что живых он не ставил в грош, да и за бороду каменного командора дергал без зазрения совести.

Дон Гонсало

 
(…) Что я вижу?
Верен слову тот, кто прежде
Всех обманывал? (С. 368)
 

Почему так изменился Дон Хуан? Складывается впечатление, что это другой Дон Хуан, не тот, что обманывал женщин и спасался от них позорным бегством, кто под покровом ночи выдавал себя за другого, только чтобы утолить свою похоть. К этому новому Дон Хуану испытываешь невольное уважение, даже симпатию: он ничего не боится, он идет на вызов, брошенный ему силами, обладающими гораздо большей властью, чем он. Эти силы могут стереть его с лица земли за секунду. Вместе с тем, несмотря на смертельную опасность, этот Дон Хуан проявляет неслыханную смелость пред лицом смерти, дышащей ему в глаза ледяным дыханием. Дон Хуан выказывает несомненное чувство собственного достоинства: он готов умереть, лишь бы не идти наперекор своим принципам. Но принципы ли это, или мужество в Дон Хуане поддерживает мелкое тщеславие?

Дон Хуан

 
Только мужичью пристало
Опасаться мертвецов.
Не страшусь я тех, кто полон
Жизнью, силой и умом.
Так ужель меня покойник
В содроганье приведет?
Я в часовню зван на ужин,
И пойти туда мой долг.
Пусть Севилья изумится,
Видя, сколь я тверд душой (С. 358–359).
 

Честь и достоинство, безусловно, присутствуют в личности Дон Хуана. (Из этих человеческих черт впоследствии рождается пушкинский Дон Гуан – поэт-романтик.) Его отвага как будто отводит в сторону школьное озорство в отношении женщин. Речь идет о смерти, и здесь Дон Хуан Тирсо де Молина оказывается на высоте. Он добровольно, не по принуждению протягивает руку смерти.

Конечно, Дон Хуан не побеждает, а умирает, но в этом поражении главная победа Дон Хуана над силами тьмы во имя радости жизни. Он так и останется с легкой руки Тирсо де Молина бессмертным героем, олицетворяющим мужество и отвагу, посмевшим бросить вызов самой безносой и безобразной смерти. В этом смысле Дон Хуан Тирсо де Молина – подлинный герой испанского Возрождения. В нем кипит полнота и радость жизни.